За унылыми размышлениями он добрался до лифта. Прозрачная капсула открылась, Синдзи вошёл, ввёл код. Лифт тронулся, подросток опёрся лбом о прозрачный щит, глядя на Геофронт. Верхушка пирамиды НЕРВ сияла отражённым светом, леса с такой высоты казались травой, озеро блестело. Красиво...

Наверное, я больше никогда сюда не попаду, подумал Синдзи. Никогда снова не залюбуюсь этой красотой.

Стальные балки опоры лифтовых шахт мелькали мимо. Скоро лифт обрушился в темноту, вышел, стал замедляться. Двери разошлись, Синдзи шагнул наружу с мужеством идущего на Голгофу и сосредоточился на том, чтобы переставлять ноги в правильном направлении. Своевольные конечности ослабли в коленках и норовили унести его куда подальше от пути к кабинету отца.

— Не убегать... не убегать... не убегать... — Синдзи свернул за угол и наткнулся на доктора Акаги.

— Икари-кун? — удивилась та. — Ты почему не в школе?

Ты мне не мать!..

Вспышка гнева, мгновенно сменившая меланхоличное настроение, напугала его самого. Он ведь чуть не заорал это вслух!..

— У вас же сейчас... — видимо, доктор всё же разглядела что-то в его глазах. — Ну да ладно. Ты кстати, Синдзи. Раз уж ты здесь...

Она махнула рукой, приглашая идти за ней, и повернулась к лифту. Словно собачонку зовёт... да я она и есть — отец поманил, и я послушно примчался, виляя хвостом...

Синдзи шёл и смотрел на развевающиеся полы белого халата. Он уже успокоился. Доктор, конечно, вовсе не хотела его обидеть. Просто доктор Акаги очень энергичная, она предпочитает экономить слова. Удивительно, что они с Мисато сошлись, та, наоборот, предпочитает говорить, а не действовать.

Опять ты несправедлив, укорил себя Синдзи. Мисато может быть и совсем другой. Впрочем, он предпочитал весёлую, болтливую и ленивую ипостась своей опекунши. Серьёзная, быстро действующая и говорящая лишь по делу Кацураги возникала лишь тогда, когда ситуация была очень серьёзной.

— Да здравствует раздолбайка Мисато, — пробормотал Синдзи, вслед за Рицко входя в лифт.

— Что ты там про Мисато? — поинтересовалась Акаги.

— Нет, ничего.

Доктор пожала плечами и ввела код научных этажей. Тут только парень вспомнил, что вообще-то пришёл по делу.

— Я хотел поговорить с отцом, — сказал он.

— Ты не сможешь с ним поговорить, — ответила рассеянно доктор, разглядывая своё отражение в прозрачном пластике створок лифта.

— Моё звание недостаточно высоко, чтобы испросить императорской аудиенции? — пробормотал Синдзи.

Акаги заморгала и перевела взгляд на спутника.

— А? Нет, аудиенция... в смысле, Командующего Икари просто нет сейчас на месте. И в Японии нет.

— Когда он вернётся? — поинтересовался Синдзи, чувствуя одновременно облегчение — он будет объясняться не сейчас!.. — и раздражение — только-только храбрости набрался!..

— Не знаю, — кратко бросила Акаги. Посмотрела на хмурую физиономию Синдзи и сказала как будто оправдываясь: — Он мне не докладывает.

— Угу, — Синдзи вдруг стало интересно, кому докладывает отец. Он действительно словно император в Токио-3, но ведь кому-нибудь руководство "НЕРВ" подотчётно?

— Зама тоже нет, — добавила Акаги. — Впрочем... если твоё дело срочное и важное, ты можешь связаться с от... с Командующим.

— Нет, совершенно неважное, — отмахнулся Синдзи. — Неважное, как я сам...

Акаги хмуро поглядела на подростка, снова нырнувшего в пучину самоуничижения. Нельзя же быть... таким!.. вот бы существовало какое-нибудь оборудование, забивающее в извилины... ну, другой характер, что ли...

А Синдзи представил себе реакцию отца, если бы он вздумал связаться с ним по столь незначительному поводу. Небось глянул бы холодно с экрана через свои печные заслонки, облил презрением и отвернулся, велел бы заму... или ещё кому-нибудь подписать все документы и заняться билетами. Интересно, Акаги может заняться им? Нет, она по науке, в руководство не вмешивается. Тогда — кто?

— Мисато здесь? — поинтересовался подросток.

— Да. Бегает по административному, с кем-то там ругается.

Синдзи невольно подумал, что знает причину этой беготни и ругани. В который раз совесть кольнула отравленным шилом — это ты должен был бегать и ругаться, и с самого начала, с того момента, как узнал!.. Он вообразил, как стоит в кабинете Мисато и цедит сквозь зубы злые слова, едва сдерживаясь, чтобы не начать орать, как Аска, мешает японские, германские и почему-то русские ругательства... А потом Рей получает квартиру в их доме и под нескончаемые своеобычные шуточки опекунши запросто заходит в гости...

Он тряхнул головой, отгоняя на удивление яркую картинку — словно из альтернативной реальности посыл поймал, — и спросил Акаги:

— Так зачем я вам? Очередные тесты?

— Да, что-то вроде, — усмехнулась та, заметив, как Синдзи поморщился. — Не беспокойся, в контактной капсуле сидеть не придётся.

И то хорошо. Бесконечные многочасовые тесты на синхронизацию были полны либо лютой скукой, либо странными ощущениями, когда Акаги вдруг решала поэкспериментировать с какими-нибудь параметрами...

Они вошли в один из рабочих залов.

Взгляд Синдзи сразу привлекло кресло на небольшом подиуме. Рядом громоздились какие-то приборы, к компьютерам шли толстые пучки разноцветных проводов.

— Икари-кун, — от одного из компьютеров ему кивнула Майя.

— Ибуки-сан.

— Семпай, у нас всё готово, — отрапортовала девушка.

— Славно, — Акаги направилась прямо к креслу, жестом предложив Синдзи идти за ней. Она была похожа на алхимика в своей лаборатории. Парень представил её в остроконечной шляпе и чёрной развевающейся мантии. Акаги, с привычной ловкостью маневрируя, одолела пространство, загромождённое оборудованием. Синдзи подобным навыком не обладал и пару раз крепко на что-то наткнулся и едва не опрокинул. Выразив ему своё "фи", доктор Акаги усадила подопытного в кресло, к которому разве что ремней и оков не хватало. Сидеть было неудобно, и Синдзи завозился, снимая кобуру.

— Ты взял с собой пистолет? — удивилась Акаги.

— Так положено же, — буркнул Синдзи.

— Но ты обычно не носишь...

Подросток неопределённо повел плечами. Синдзи жаждет увидеть отца. Синдзи взял с собой пистолет. Доктор мотнула головой, в её создании причудливо сложились эти два факта. Не, быть того не может...

— Это не то ли самое оборудование, которое вчера взорвалось? — Синдзи небрежно повесил кобуру на стояк одного из приборов. Акаги ляпнула ему на виски и лоб присоски.

— Нет, другое. Такого форс-мажора больше не будет, мы всё переделали...

Заявление не прибавило Синдзи энтузиазма. На голову опустился шлем, который выглядел так, словно его склепал на коленке за час сумасшедший учёный. Стало темно.

— Показания получаю, — отрапортовала Ибуки.

— Ну и что?

— Семпай, нечто странное... — и тишина. Синдзи, ослеплённый шлемом, решил, что Майя гримасничает и жестикулирует, призывая Акаги подойти к ней.

— Ну, что такое, Майя? — лёгкие шаги и опять тишина, нарушаемая лишь шу-шу-шу. Синдзи с интересом прислушивался.

— Пик...

— Хоть какие-то...

— Может быть, чипы?..

— Сенсоры... нет не должно быть. Синдзи? — позвала Акаги. — Что ты сейчас чувствуешь?

Синдзи серьёзно поразмыслил.

— Ничего, — сказал со слабым удивлением.

— Ладно, полежи ещё немного, — сказала доктор.

Немного растянулось на полчаса. Синдзи слушал тихие голоса Ибуки и Акаги. Чего они шепчутся? Нашли что-нибудь серьёзное, вроде рака мозга? Хорошо бы...

— Подавленность, — выдала чуть более громким голосом доктор. — Меланхолия. Эмоциональный ступор. Синдзи, ты чем-то расстроен? Попробуй почувствовать что-то другое.

— Эта машина читает мысли? — Синдзи заинтересовался. Видимо, это пришлось кстати.

— На самом деле она снимает показания работы головного мозга, которые в комплексе некоторым образом можно интерпретировать именно как чтение если не мыслей, то эмоций... — Акаги замолчала. — Гм, дай-ка на экран ментаграмму Северова, сравним...

Тут Синдзи неожиданно для себя уснул.

Свет резанул по глазам — кто-то стянул с него шлем. Синдзи заморгал, болезненно щурясь.

— Я задремал? — с удивлением сказал.

— Ну да. А мы и не заметили сразу. Вставай.

Акаги отлепила присоски и вручила салфетку. Синдзи принялся оттирать гель.

— Всё?

— Да.

— Мне что-нибудь скажете?

— Нет.

Кто бы сомневался... Синдзи молча пожал плечами и повернулся, чтобы забрать пистолет.

И замер.

Кобура висела... как-то очень ловко, иначе и не скажешь. Кожа кобуры, металл и пластик пистолета, пряжки — и никелированные трубки-стояки. Всё это было исполнено какой-то соразмерности, гармонии.

Странное настроение. Казалось бы, ну, висит пистолет, ну и что? Странное восприятие окружающей действительности. Прямо хоть хокку пиши.

Рассветный солнца луч

Играет на клинке.

Вся жизнь — как эта вспышка.

Или нет, не так:

Дыхание Дао ощутил, увидев

Холодный блеск приборов

И пистолета

Тьфу ты, стишное какое-то настроение... Синдзи неохотно разрушил гармонию, опоясался, затянул пряжки. Акаги с непонятным напряжением следила за ним.

— Я пойду?

— Да, конечно, спасибо, Синдзи, — с несвойственной ей торопливостью сказала доктор. Она отчего-то не бежала к приборам, а всё так же наблюдала за подростком. Одолев путь через лес приборов и счастливо избежав сетей из проводов, Пилот прошёл к двери.

— Синдзи, — окликнула его Акаги. Парень обернулся, Акаги замялась, что было совершенно для неё нехарактерно. — Запись работы твоего мозга во время сновидения давала странные результаты.

Синдзи молча смотрел на неё.

— Тебе когда-нибудь снятся кошмары?

— А вы как думаете, доктор? — резковато ответил подросток. Акаги отвела глаза, и Синдзи решил считать это за разрешение уйти.

Светлый коридор был пуст и гулок. Синдзи закрыл глаза, шагая у стены и ведя пальцами по ней. Гладкий холодный металл, гладкий тёплый пластик. Помещения и коридоры НЕРВ были отделаны чуть ли не в аскетическом стиле, никакой вычурности, ярких цветов, необычных интерьерных решений... В этом была своя гармония. Как в пистолете, например — всё просто и рационально.

Синдзи улыбнулся собственным мыслям. В Токио-3 он знал лишь два основных настроения. Тоска и угнетённость вперемешку с мгновениями абсолютного ужаса. Он сидел на уроках, играл на виолончели, просто бесился с друзьями — что бы он ни делал, его карма висела над ним, словно Дамоклов меч. Но сейчас отчего-то возможность умереть в следующее нападение Ангела вызывала у него не малодушный страх и не болезненное влечение к небытию, а сдержанное веселье.

Кажется, я стал находить иронию в своём положении... Синдзи подумал и решил, что это хорошо.

Ладно, отца нет. Чем бы заняться до его приезда? Снова отправиться без толку болтаться по городу, ощущая спиной внимательные взгляды "людей в чёрном", его охраны — и сторожей, конечно. Пойти домой, позвонить Тодзи, Айде, которые, верно, уже вернулись из школы. Попытаться отловить здесь Мисато и спросить, как быть со школьным пропуском, благо, опекунша не раз уже намекала, что запросто отмажет его, если вдруг захочется лишний выходной. Нет, ей сейчас точно не до него.

Пойти, что ли, на виолончели поиграть? Впервые за очень долгое время хочется... Тут мысли Синдзи о музыке совершили причудливый кульбит, и он задумался о другой гармонии.

— Чёрт возьми, варум нихт? — он тронул пистолет в кобуре, развернулся и решительно зашагал. — Если мне суждено завтра сдохнуть — отчего бы сегодня не повеселиться?

Тир был пуст.

Огромное подземное помещение без окон, серые стены, высокий потолок. Лампы простреливают светом дорожки, автоматы, что двигают мишени, выстроились перед чёрными кабинками. Фильтры сипели и чмокали, стараясь вовсю, но не могли избавить воздух от кислого запаха пороха.

Властелин тира, сутулый седой негр, восседал за длинным металлическим столом и лениво перелистывал какую-то старую мангу. При появлении Синдзи он отложил томик и вопросительно уставился на посетителя.

Икари-младший не торопился.

Он оглядел тир, опять удивляясь самому себе. Определённо, что-то странное творилось с его восприятием. Он словно наяву слышал это — гудение ламп и сервоприводов, таскающих листы пластика с чёрными силуэтами и кругами, лязг передёрнутого затвора и холостые щелчки курков, глухой кашель, гулкое уханье, хлопки выстрелов. Всё это сложилось в его воображении в некую гармоничную музыку.

Негр с интересом разглядывал замершего Пилота. Синдзи моргнул, возвращаясь в реальность, распахнул куртку, тронул рукоять пистолета и показал три пальца.

Негр кивнул на экран компьютера. Синдзи вложил карточку в прорезь, легко касаясь сенсорного монитора, нащёлкал заказ, негр сходил в подсобку и принёс снаряжённые обоймы. Пилот благодарно кивнул — спасибо, негр отмахнулся — моя работа. Никто из них так и не проронил ни слова, и Синдзи невольно подумал, что страж тира точно так же наслаждается воображаемой музыкой и не желает нарушать её звучанием грубых человеческих голосов.

Да что со мной сегодня?

Зайдя в одну из кабинок, Синдзи нацепил наушники и достал пистолет. Стукнул пальцем по монитору:

— Для начала так...

Рамка мишени со вставленным пластиковым листом послушно отбежала на заданное расстояние.

Вдох, выдох, дождаться подходящего момента в звучании воображаемой музыки, плавно потянуть спусковой крючок.

Бах!.. — враг опрокинулся, хватаясь за простреленное горло.

Синдзи опустил пистолет, мысленно проклял своё излишне живое воображение. Подышал и выстрелил снова, навскидку.

Бах!.. — пуля угодила в плечо, и

Бах!.. — удар развернул противника, и следующая пришлась ровно в висок.

Интересно, отстранённо подумал Синдзи, а разработчики компьютерных игр-шутеров на самом деле представляют, что рисуют? Все эти веера крови, что так красиво ложатся на стены, все эти неэстетично разлетающиеся головы? Эффекты — порождения больной фантазии художников или воспоминания приглашённых консультантов, у которых есть практический опыт?

Бах!.. — снова плечо.

Бах!.. — правая рука.

Бах!.. — бедро — немного промазал. Давно не стрелял.

Бах!.. — правая рука.

Бах!.. — пистолет.

Бах!.. — опять пистолет.

Бах!..

Исстреляв обойму, Синдзи вынул её и передёрнул затвор, аккуратно положил пистолет на столик и тронул кнопку возврата. Мишень поехала в его сторону, парень с удовольствием изучил издырявленный пластик. Он целился не в корпус и не в голову, а в правую руку или в пистолет, который условный противник держал у правого бедра, словно выхватив из ковбойской кобуры.