Безграничная власть надежды

Особенно, если учесть, что странности начались как раз после нашего с ним достопамятного эксперимента.

— Да, нет, вроде. Просто сказал, что мне пора уходить. Сегодня у нас какое-то семейное торжество: глава собирает всех в родовом гнезде и отказов не принимает. Даже опаздывать крайне не желательно. Демоны, как же я не люблю эти семейные посиделки! И, ведь никак не отвертишься — традиция.

Пока Кларенс возмущался, он успел собрать и упаковать своё вооружение. Надеюсь, он не придал большого значения моему странному поведению. И быстро выкинет его из головы, заваленный новыми впечатлениями от общения со всей своей многочисленной роднёй.

А мне было необходимо, как можно быстрее, навестить Милтона. Странные эмоции и ощущения сменились постепенно нарастающей головной болью, грозившей перерасти в полноценную тяжёлую мигрень. И помощь мага могла оказаться как нельзя более кстати. Хоть его специализацией было не целительство, но необходимый минимум для оказания первой помощи или снятия последствий воздействия на разум менталистам при обучении тоже начитывали.

Вскоре, мы с Кларенсом разошлись каждый по своим делам. Я, подгоняемый всё усиливающейся головной болью, быстро добрался до особняка Милтона и, к счастью найдя его там, быстро и чётко выразил суть своей проблемы.

Вся расслабленность слетела с мага в одно мгновение. Вскочив с кресла в библиотеке, где я нашёл его за чтением какого-то толстого фолианта, он быстро двинулся в сторону лаборатории, утянув и меня за собой. Там уложил на кушетку и долго что-то делал, еле слышно бормоча себе под нос ругательства. А может это были и заклинания — кто ж их там разберёт?

Меня эти тонкости не интересовали совершенно, потому что состояние моё уже было совершенно отвратительным, стремительно приближаясь к отметке 'хуже некуда'.

Внезапно боль и тошнота резко отступили, как будто их и не было вовсе. Но я пока не торопился открывать глаза и вставать, просто лёжа и наслаждаясь хорошим самочувствием. Спрашивать, что именно сделал маг, я даже не собирался, всё равно в этом ничего не пойму.

Хотя, в иной ситуации я мог бы и полюбопытствовать, чем он мне так эффективно помог. Но видят Боги, сейчас мне было на это абсолютно наплевать. Главное — что подействовало. За что я искренне был благодарен своему другу.

— Анастас... — тихий зовущий голос и лёгкое прикосновение к моим вискам чутких пальцев мага, заставили меня, пусть нехотя, но всё же приоткрыть глаза.

Помещение лаборатории тонуло в полумраке, лишь чуть в стороне на столе горели несколько свечей, рассеивая темноту комнаты лишённой окон. Отсутствие яркого света благотворно повлияло на моё зрение, не заставляя болезненно щуриться, и я открыл глаза целиком, сфокусировав взгляд на сидящем рядом со мной Милтоне.

— Ты пришёл в себя, хорошо, — он убрал руки от моего лица и встал, нервно меряя шагами пространство перед кушеткой. — Как себя чувствуешь?

Я прислушался к своим ощущениям и уверенно выдал:

— Хорошо. Спасибо тебе большое за помощь. Кстати, что это было?

Интерес мой, в данный момент, был каким-то вялым. И хотелось не столько разобраться с причиной волнующих видений и ощущений, сколько увериться, что подобных болезненных приступов больше не будет.

Друг как-то неопределённо махнул в воздухе рукой, явно сосредоточенно размышляя о чём-то. Но, всё же, ответил на мой вопрос, хоть и несколько отстранённо.

— Да, была там парочка блоков неясного происхождения. Раньше у тебя они не стояли. Я снял, — и продолжил, опережая мой следующий вопрос: — Что касаемо снов, теперь препятствий к их запоминанию быть не должно. Но, если они снова будут мучить тебя и не вспоминаться, обращайся — будем вместе думать, что делать. Есть разные варианты и техники. А теперь прости, но тебе лучше вернуться домой и хорошенько отдохнуть. А у меня, кажется, появилась новая любопытная тема для исследования.

И уже не глядя на меня, он направился к письменному столу, взял чистый лист бумаги и начал на нём что-то быстро писать. Помехой не стало даже отсутствие нормального освещения. Такое бывало с ним, когда его увлекала очередная идея или эксперимент.

Поэтому, я лишь понимающе хмыкнул и поднялся на ноги, собираясь отправиться к себе домой. Меня ещё чуть качало от слабости, но общее состояние было уже довольно приличным. Хотя сон бы точно мне сейчас не помешал. А Милтона теперь и за уши от его расчетов не оттащишь.

С этими мыслями я покинул подвальную лабораторию друга. Вернувшись домой, отмахнулся от предложенного дворецким обеда, наскоро принял душ и провалился в глубокий, оздоравливающий сон без сновидений.

Глава 4.

Ирина.

Отшумели зимние длинные праздники, вернулись будни. Мне, в принципе, как сидящей дома с детьми, было всё равно: что вторник, что воскресенье. У меня, как и у любой молодой и не очень мамы, рабочий день был круглосуточно и семь дней в неделю. Так что, особой разницы я между ними не видела и не старалась делать.

Разве что если требовался выход в 'большой мир', то тогда брала календарик и мучительно пыталась сопоставлять даты, дни недели и предполагаемые события.

Но такое случалось не часто.

Я вообще чувствовала себя этакой улиточкой, запершейся в домике и пославшей всех лесом (да-да, тем самым: дальним, тёмным, страшным) и спрятавшейся от всего мира.

Однако мир и не думал оставлять меня в покое. И пусть делал он это только с помощью двух весёлых, активных и непоседливых деток, но с их помощью получалось вытягивать меня, из вновь начинающей засасывать апатии, просто прекрасно!

График сна? Помилосердствуйте! О чём вы? Я вообще забыла, что такое спать ночью, тем более: о, ужас! — целых восемь часов. Говорят — это минимум, необходимый организму для здоровой жизнедеятельности.

Нагло врут! Ну, либо у меня организм уже насквозь больной. Тьфу на вас ещё раз, товарищи здоровяки и любители долго поспать. И таки да я завидую вам. Чистой, незамутнённой искренней завистью человека, у которого хронический недосып переходит с стадию яркого и феерического бреда.

В те краткие и редкие промежутки, когда мне удавалось ухватить хоть немногим более пары-тройки часов сна, вырубающих организм нафиг, как только голова прикасалась к подушке, мне снились сны.

Ну, это я так думаю, что снились. Ничего же не помнила на утро, кроме каких-то неясных эмоциональных отголосков и смутного ощущения, что снилось что-то важное и интересное.

Как-то вспомнила, что была на приёме. Потом куда-то бежала и от кого-то пряталась. Это вообще был странный сон, на грани страшного, но меня успокаивало чувство какой-то незримой поддержки, почти уверенность в собственной безопасности. Потом ещё, вроде как была охота или просто скачки: вообще не помню, хоть убей!

Наутро осталось только удивительное чувство нежности к лошадям и ностальгия по тому времени, когда меня учили верховой езде. С удовольствием бы повторила снова этот опыт и даже научилась бы большему, но сейчас, увы, просто не потяну финансово.

Вообще, многие увлечения пришлось урезать или забросить именно из-за этого 'мало денег'. Но я не теряю надежды, что когда-нибудь всё устаканится и наладится. И вот тогда, я обязательно смогу исполнить, если не все, то уж большую часть своих мечтаний желаний обязательно.

Ещё в одном из снов я точно видела море! Не вспомнила бы и его, но слишком сильно в душу запало видение белых крыльев парусов, парящих в вышине над плавными обводами великолепного судна. Сразу вспомнилось, что с парусным спортом я тоже немного знакома: управлению яхтой класса 'Варьен' меня когда-то тоже учили. Правда, ещё в юности.

Вот так начнёшь вспоминать и ужаснёшься, сколько всего умела, оказывается. И сколько всего безвозвратно забыла. Кажется, что вряд ли уже когда-нибудь сможешь научиться этому вновь. Хотя с последним утверждением можно ещё и поспорить.

Жизнь — она штука совершенно непредсказуемая и длинная. И такая же непредсказуемая. Всё в ней может случиться, и ты никогда не узнаешь, почему же вышло так, а не иначе. И почему ТЕБЕ дали шанс, а у кого-то его безжалостно и безвозвратно отняли.

В снах же было ещё кое-что, что меня очень смущало. Неясной, неопределённой тенью сквозь эти незапоминающиеся сны, шло чьё-то присутствие. Волнующее, смутное, закрытое и совершенно размытое. Как и не было ничего. Но, что-то определённо было!

И так, путая сон и явь, продираясь сквозь дни и ночи, уже почти на автомате выполняя все необходимые домашние дела и уход за детьми, я и жила. Мечтая только о сне, но в глубине души, надеясь на настоящее, хотя бы маленькое, но Чудо!

Спасали книги: необходимость написания очередной проды, нетерпеливые просьбы-требования читателей поторопиться и писать ещё и ещё. Да и вообще сама радость Созидания и Творения.

Доходило до того, что я после особо удачного кусика в проде, ходила как пьяная с глупой широкой улыбкой на лице. Или летала в эйфории по квартире, исполняя обычные домашние дела, едва ли не поминутно подбегая к ноуту в ожидании очередных комментариев.

Хотя, такое состояние тоже долго не удерживалось: слишком уж оказывалось энергозатратным. И незваные слабость вкупе с апатией вновь занимали своё незаконное, но уже такое привычное место.

Анастас

Несколько дней ничего не происходило: ни хорошего, ни плохого. Вспомнить я так ничего и не вспомнил, но и мигрени меня больше не беспокоили. Не было даже ни одного 'приступа'. Это радовало, но и беспокоило почему-то тоже. Ведь, ничего не случается просто так и не исчезает без причины.

Значит, причина всё же была и, в одну из ночей, я получил этому яркое подтверждения.

Этой ночью мне приснилась женщина.

Мне показалось, что я видел её уже раньше. И место было мне совершенно не знакомо. Но я был здесь. Сон? Неужели это всё сон. Повторяющийся? Нет. Продолжающийся.

Внезапно, неудержимой волной нахлынули воспоминания о предыдущих снах-встречах. О том, что сначала я вообще принял её за мальчишку-подростка. Худенькая, в бриджах чуть ниже колена и вечно широких растянутых туниках с короткими рукавами. Они висели на ней балахоном до середины бедра, полностью скрадывая очертания фигуры. Грубоватые черты слегка измождённого лица и короткая тонкая косичка до середины лопаток. У нас так ходят мальчишки-прислужники, в этом нет ничего удивительного. Примелькалось уже. Даже довольно большие глаза неуловимого серо-голубого цвета с длинными ресницами, но с припухшими от усталости веками, не навели меня на нужную мысль. И лишь в одну из ночей, когда она одела фартук и стала перемывать гору оставленной на столе посуды, я с удивлением увидел в ней женщину.

Тонкая талия, широкие крутые бёдра, небольшая, но аккуратная грудь. Казавшиеся раньше тонкими губы вдруг оказались довольно полными и приятными на вид, когда она переставала их сосредоточенно поджимать. А перевитые странной короткой лентой волосы, собранные на затылке в неаккуратный пучок, открыли неожиданно изящную линию затылка и шеи.

Острые линии скул, являющиеся явным признаком общего истощения организма, придавали лицу, в нормальном состоянии овальной формы, несколько кукольную форму плавного треугольника, ещё больше подчёркивая выразительность удивительных глаз. Тонкие светлые брови, чуть великоватый нос и аккуратные ушки, забавно заострённые в верхней части, и делающие её похожей на проказливого эльфёныша, завершали общую гармоничную картину в целом весьма симпатичной женщины. Если бы она не была так... больна? Устала? Измождена? Я не мог подобрать нужного слова.

И ещё несколько раз я заставал её ночью за работой по дому. Сначала принял за служанку, но быстро понял свою ошибку. В небольшом доме, где она жила было всего несколько комнат и кроме неё и детей, слишком похожих внешне, чтобы быть чужими, там больше никого не было.

В доме явно чувствовалось отсутствие мужчины. Точнее мужских рук в хозяйстве: мелкие поломки, недостаток каких-то очевидно нужных вещей, отсутствие мужских вещей и предметов обихода. Вдова? Просто одинокая мать, но с двумя детьми, похожими друг на друга и на неё? Не знаю. Запутался...

Я часто видел её ночами и с интересом наблюдал, пытаясь угадать, почему она не спит. Когда она занималась уборкой или готовкой, можно было предположить, что с двумя маленькими детьми ей просто не управиться со всеми делами днём и потому она вынуждена часть их доделывать ночью. Кстати, никогда не видел, чтобы она стирала: просто клала грязное бельё в какой-то большой ящик, а спустя какое-то время доставала уже влажное и чистое.

Но, иногда она садилась перед большой чёрной книгой, положенной на бок и светящейся изнутри и долго читала появляющиеся там незнакомые символы. Или аккуратно стучала пальцами по маленьким чёрным квадратикам с изображением тех же символов, проявляя их на светлом фоне. Или просто танцевала, полностью отдаваясь движениям с мечтательным выражением лица, плавно скользя по свободному пространству комнаты или кухни. Что она делала? Почему не отдыхала перед новым трудным, полным забот днём? И так было видно, что она находится на грани. Грани выдержки, сил, возможностей.

Вторую часть головоломки я получил через неделю, когда после довольно бурно проведённой на балу ночи заснул только под утро и проспал большую часть дня. Я снова увидел её. Днём! Разве такое возможно? Видимо — да.

И ни намёка на того, пусть и усталого, но энергичного человека. Апатия, полный упадок сил, вялость движений и мыслей исходили от неё тяжёлой волной. Минимум дел, минимум движений и даже эмоции, казалось, тщательно приглушены, словно накрытые сверху тяжёлой пуховой периной. Почти через силу исполнение необходимых обязанностей по уходу за детьми и большая часть времени уделённая опять же той самой чёрной книге: безвольное тело лежащее на диване и опирающееся на большую подушку, остановившийся взгляд, застывшие черты лица.

Чёрт возьми! Да, что с ней такое?! Как будто совсем другой человек. Куда уходят её силы. Что с ней стряслось?

И, несмотря на такое состояние, всё равно же пытается уделять внимание детям: играет, кормит, обихаживает исправно в случае необходимости. Даже шутит, но слишком быстро устаёт. При таком состоянии вообще понять не могу, откуда у неё берётся энергия на всё это? Оживает только ближе к вечеру, да и то ненадолго. Может ночью станет лучше? Но этого я не уже увидел — проснулся.

Она не относилась к тому виду людей, что бодрствуют ночью, засыпая поздно и так же поздно просыпаясь, я просто чувствовал это. Да и не чувствовала бы она себя так плохо, поле ночных бдений. Всё же, что с ней такое? Или дело тут не только в образе жизни? Странно всё это, не мешало бы посоветоваться с Милтоном.

Ирина.

Дело медленно, но верно двигалось к весне. И пусть за окном безумствовал февраль: то скаля ледяные клыки снежной вьюги, то выдыхая сырую морось кратковременных дождей и густых молочных туманов. Но разум понимал, что перелом зимы уже минул, поэтому дальше будет продолжаться только ещё большее потепление и... осветление.

А сердце просто пело ожидания скорейшего прихода весны.