Четыре грани 3.1

Аслан молча принял отказ жены войти внутрь, и тогда Тесса решила, что поступила правильно, заметив, как окаменело его лицо и затуманился взгляд, натыкаясь на предметы интерьера. Свою маму она совсем не помнила. А насколько близкими и доверительными были отношения у Аслана с его матерью? Неужели и после ее смерти могла остаться духовная связь, ведь он так рано лишился ее родительского участия? Да и потом, что могло остаться от воспоминаний его раннего детства, когда эта женщина была с ним рядом?

Судя по рассказам мужа, со свекровью, будь она жива, у нее могли сложиться весьма непростые отношения. Своенравная любимица и гордость Рода стала женой лаэра граничащих с их Степью окраинных земель Энейлиса, вряд ли горячо поддерживаемая родней. Да и с какой стати варварам было радоваться подобному союзу? Это чуть позже отец Аслана оказался единственным уцелевшим претендентом на столичный престол, а тогда был лишь одним из десятка лаэров, действительно получивших практически неограниченную власть на своей земле. Амбициозный, требовательный не только к себе, но и к подчиненным бойцам, домашней челяди и простым жителям, очутившимся в его воле, будущий Правитель ретиво выполнял свои обязанности и вовсю пользовался правами. К сожалению, так охарактеризовать можно было далеко не каждого из нынешних защитников границ, наделенных подобными полномочиями.

Хотя, если отбросить в сторону эмоциональную составляющую союза родителей Аслана, то в результате выиграли обе соседствующие державы.

Правда, многие весьма родовитые и богатые личности, имеющие весомую значимость своих голосов, были недовольны происхождением второй половинки Правителя, и более того, считали брак с варварской девкой незаконным.

Но ее свекор, которого Тесса интуитивно побаивалась за склонность к многоходовым комбинациям интриг, претившим ей, дочери военного, оказывается, безумно любил свою вторую жену, строго пресекая недовольные волнения и пересуды. Да даже то, что он так и не женился после, хотя многие светские львицы от пятидесяти и до пятнадцати согласны были разделить с ним спальню, понимая, что до фактической власти он их все рвано никогда не допустит, говорило о многом.

Как же они уживались? Деспотичный мужчина, на грани фанатичной идеи основать собственную династию, раз уж ему нежданно-негаданно удалось достигнуть вершины власти, и гордая, свободолюбивая дочь Степей, оказавшаяся совершенно чужой в соседнем государстве. Могла ли она рассчитывать на чью-либо поддержку и участие в стране с чуждыми ей обычаями и правилами? Чем они жертвовали друг для друга? И как узнать, смерть любимой женщины ожесточила Правителя или, наоборот, годы, прожитые вместе с ней, наложили благотворный отпечаток на его характер и поведение?

И какой вообще должна была быть сила воли этой женщины, настоявшей на том, чтобы ребенок воспитывался в Степи по обычаям ее предков? Согласился бы Асланов отец удовлетворить прихоть жены, не будь у него старшего сына, по всем статьям 'законного' в глазах жителей Энейлиса наследника? Или побоялся бы портить отношения с сильными соседями-варварами, которые, отдавая ему бесценное для степняков сокровище — женщину их Рода, наверняка выставили условием, что в случае рождения мальчиков от этого брака, все их сыновья будут чтить обычаи предков по материнской линии?

Поверить в то, что мать Аслана не любила свою единственную кровиночку, и поэтому отправила с глаз долой, Тесса просто не могла. Сама она влюбилась в мужа с первого взгляда. Но это любовь к мужчине, с которой еще возможно как-то бороться, обуздывая некстати расшалившиеся гормоны. А материнская любовь имеет совсем другое происхождение. Ей неважно, красив, сообразителен и добр ее ребенок или нет. Для матери — ее дитя самое лучшее и беззаветно любимое со всеми его достоинствами и недостатками. Бывают, конечно, исключения, но это уже, скорее, патология, чем норма. Наверное, и мать Ренальда где-то в глубине души по-настоящему любила своего сына, но обуть, одеть, накормить — это только малая толика того, что нужно мальчишке. Разве эта женщина дала ему хоть какой-то старт во взрослую жизнь?

Вот этого Тесса не могла ей простить, хотя старалась лишний раз не травмировать свое Солнышко, ловко уходя от опасной темы тех его воспоминаний в Обители, когда он и рядом с матерью чувствовал себя никому не нужным.

По рассказам Аслана мать его любила, и причин сомневаться в правдивости его слов у Тессы не было. Возможно, именно закаленный дух выросшей в степи женщины помог ей справиться, оказавшись перед выбором — эгоистично удерживать его подле своей юбки или же помочь получить необходимые настоящему мужчине навыки и умения, которые могли дать сыну только старшие в Роду ее Клана мужчины. Как бы ни сложилось его существование в дальнейшем, во взрослой жизни, среди варваров или жителей Энейлиса, заложенное в детские годы, обязательно пригодится. Так оно и вышло — Аслана уважали за его лидерские и человеческие качества в обоих государствах.

Тесса просто преклонялась перед мудростью и дальновидностью этой женщины, опасаясь, что сама она не готова к такому самопожертвованию, по крайней мере, пока ее собственные дети существуют только в воображении. Да она даже Ренальда не могла представить вдали от себя, несмотря на прекрасное понимание, что ему нужно расти и совершенствоваться. Каждый раз, отправляя наложника на очередной урок мужественности к безжалостным наставникам, девушка переживала внутренний протест, заставляя себя отвлечься на какие-то насущные заботы, чтобы не думать о том, каким именно образом ее ненаглядное Солнышко воспитывает бойцовский дух и тренирует тело. Но хозяйка Замка терпеливо ожидала его возвращения, гадая, что понадобится на этот раз — заживляющий бальзам от синяков и ссадин, слова поддержки из-за неудачи или одобрительного восхищения очередным достижением. Иногда она ловила себя на том, что ревнует своего мальчика даже к выданным в Академии учебникам, отнимающим минуты и часы от времени, когда они принадлежат только друг другу. Что уж говорить о будущих детях!

Девушка жутко злилась на свой эгоизм и совестливо вздыхала украдкой, чтобы никто не догадался о ее слабости. И только ее собственные представления о том, какими качествами должен обладать настоящий мужчина, заслуживающий любовь женщины, удерживали Тессу от тихих истерик и капризов. Будь Аслан или Рени другими, она бы не смогла так безумно, до немого обожания любить их...

Приготовившись к незначительным неудобствам и дискомфорту, новобрачная оказалась приятно удивлена обстановкой. Воздух в небольшой комнатке оказался вовсе не застоявшимся, а, наоборот, необыкновенно свежим, наполненным еле различимым ароматом горьковато-сладких степных трав, напитанных солнечным светом и вольным ветром. Девушка невольно остановилась, с наслаждением вдохнув волнующий букет запахов — сухого дерева потемневших от времени стен, едва различимый мускусный дух разбросанных по лежанке волчьих шкур, теплый, немного пыльный запах войлочных ковров на полу, к которым и примешивался аромат диких цветов и злаков. На какое-то мгновение она почувствовала себя окутанной ими, словно невесомым покрывалом. Сознание поплыло, настраиваясь навстречу неведомому. Ощущения были непривычны, но не пугали, а, скорее, волновали и возбуждали в предвкушении дальнейшего.

Она качнулась назад, плотнее прижимаясь к груди стоявшего позади благоверного, но не в поисках защиты от невидимой опасности, а в желании, чтобы он, почувствовав ее состояние, тоже проникся и разделил с ней необычные переживания.

Аслан догадался крепко и в то же время бесконечно нежно обнять, довольно улыбаясь произведенному первому впечатлению. На мгновение прижался губами к ямочке на открытом участке шеи между туго заплетенными косами. Затем мягко подтолкнул вперед и указал на кованую подставку для оружия, потому что Тесса все еще держала ножны с его мечом, вместо того, чтобы сразу избавиться от ритуального атрибута ее власти в доме и освободить руки. Ему хотелось, чтобы она поскорее испекла традиционную лепешку и, наконец-то позволила своим рукам обнять его. Впрочем, Аслан согласен был немного нарушить заведенные не им правила. Тесса вполне могла бы подарить ему немного ласки и до приготовления лепешки, и в процессе, зачем ждать? Подумаешь, прикосновения перепачканных мукой рук оставят белесые разводы на одежде... Жаль, что до того, как вкусит еды из рук женщины, которую объявил своей женой по обычаям варваров, он не должен избавляться от УЖЕ мешающейся одежды...

— Ну что же ты замерла на пороге, рыбка моя? — отодвинув пальцами часть головного украшения жены, вкрадчиво прошептал варвар ей на ушко. Чем вызвал у спутницы безотчетный трепет мурашек вдоль позвоночника и щекотную вибрацию крылышек бабочек в животе. — Это твоя территория, женщина...

Тесса смущенно обернулась, принимая правоту его полушутливого упрека. Действительно, хватит уже изображать новобрачную, полтора года замужества избавили ее от оставшихся от прежней жизни, навязанных общением с родной теткой комплексов. С огромным трудом она буквально заставила себя отлепиться от своего мужчины, быстро шагнула вперед, пристраивая ненужное в уютном мирном убежище оружие, и вновь вернулась к лаэру. Взяв его за руку, повела за собой, чтобы усадить на толстый узорчатый войлок рядом с низеньким столиком из темного дерева. Круглая столешница и непривычно коротенькие ножки в количестве шести штук были искусно инкрустированным более светлыми элементами и речным перламутром.

Тесса немного нервничала, стараясь соблюсти традиционную хронологию действий. Ее никто не учил правилам введения мужчины в дом по обычаям степняков. Аслан сказал, чтобы она не переживала по этому поводу, дескать, сама догадаешься. Но заверил, что в любом случае маленькие неточности не омрачат его счастья быть с нею.

Наверное, надо было все-таки вначале зажечь очаг, чтобы усадить любимого у домашнего огня, но это в том случае, если бы она имела собственный шатер... Впрочем, не стоит огорчаться, главное он рядом!

Аккуратно освободив свои пальчики из его ладони, чтобы иметь свободу передвижения, удивляясь взявшейся откуда-то томной женской грации (вместо обычной девичьей порывистости перемещений), Тесса подошла к очагу. Машинально фиксируя взглядом предметы домашней утвари, в которой ей предстояло замесить тесто для выпечки лепешки, девушка опустилась на колени, чтобы было удобно разжечь огонь. При свете еле теплящихся фитилей малюсеньких свечек это оказалось не так-то просто, но на зрение хозяйка Замка не жаловалась. Тесса удовлетворенно перевела дух: вроде бы плошки, баночки с приправами и пучки знакомых травок на месте. Даже накрытая наполовину крышкой бадейка с водой есть, значит, не придется метнуться на улицу для того, чтобы набрать чистого снега и растопить его для замеса.

Новоявленная хозяйка домика склонилась ниже, интригующе выставив на обозрение напрягшегося варвара свои прелести. Мягкая кожа туники призывно обтянула упругие ягодицы жены, и, пребывающий в ленивом созерцании любимой, Аслан невольно поерзал. Загоревшегося совсем другим голодом, нежели потребностью удовлетворить свой желудок, отвести взгляда от пока что недоступного его рукам лаэр так и не сумел. И теперь, сцепив пальцы в замок, досадливо размышлял, сомневаясь — правда ли, что сегодня один только вид любимой девочки настолько провоцирует его? Или все же виновата не восставшая преждевременно плоть, а непригодны штаны, ставшие почему-то слишком узкими с тех пор, когда он облачался в традиционную одежду варваров в последний раз.

Тесса повертела непривычные кресало и кремень, сожалея о том, что не догадалась прихватить из дома каминных спичек, но в домике степнячки этого 'баловства' не наблюдалось. Хорошо, что она не забыла, как ими пользоваться. Без должной практики редко у кого получается с первого раза поджечь трут. Девушка лишь порадовалась предусмотрительности мужа, который приготовил как надо все необходимое, чтобы не отвлекаться на мелочи. И еще спасибо, хоть не кирпичики сухого кизяка высились рядом с каменной кладкой очага, а стояло небольшое ведерко с обычным углем, который, может, и вовсе не понадобится подкладывать ночью.

Высечь искры, поджегшие сухие гнилушки, Тесса сумела только со второй попытки. Девушка невольно замерла, любуясь своим достижением. Робкие язычки, лизнувшие мгновенно занявшийся трут, стремительно разрастались, захватывая отвоеванное пространство, с жадностью облизали угли и, распробовав угощение, поползли вверх. Но едва температура воздуха вокруг очага немного повысилась, над искусно выложенной плитой, по бокам на полках с утварью и у основания камина вдруг вспыхнули сразу несколько крохотных, не замеченных ею в темноте свечек. Совершенно не ожидавшая такого подвоха от безобидного кресала, который держала непосредственно над трутом, Тесса просто опешила, решив, что искры каким-то невероятным образом попали на деревянные части интерьера. Растерянно отпрянув от очага, девушка громко ахнула и почему-то вместо того, чтобы хватать бадейку с водой и тушить непредвиденную иллюминацию, шарахнулась назад, попав прямо в объятья варвара. Она настолько привыкла за эти полтора года полагаться на верное плечо благоверного, что интуитивно воспользовалась этой поблажкой и сейчас.

И только попав в привычный плен сильных рук, сообразила, что Аслан вовсе и не собирается паниковать, принимая ответственность за тушение непредвиденного пожара на себя. Наоборот, муж странно затих, и только весьма ощутимая вибрация плотно прижавшегося тела воина, подозрительно похожая на еле сдерживаемый смех, говорила о том, что он среагировал на ситуацию.

Когда первый испуг отступил, Тесса, все еще ничего не понимая в происходящем, пригляделась и сумела различить, что это за 'искры', напугавшие неожиданным возникновением.

— Ч-что это такое? — выдавила она, не в силах поверить своим глазам, постепенно восстанавливая учащенное дыхание.

Но тут муж рассмеялся в полный голос, отчего-то до жути довольный произведенным эффектом. Точнее, он ожидал немного другого, например, громкого восхищения ее Солнышком, который устроил незабываемый сюрприз. Но так даже лучше. Его руки, совершенно без участия отключившегося мозга (который в отличие от других частей тела мужчины помнил, что важна последовательность в соблюдении ритуала), заскользили по гибкому стану жены. Широкая ладонь одной руки полностью закрыла ее живот, с сожалением натыкаясь вместо гладкой человеческой кожи на бусины и кусочки меховых нашивок орнамента туники. А вторая уже поднялась выше, ласково примеряясь к тому, как бы поудобнее высвободить девичью грудь из-под покрова одеяния.

Слегка дезориентированная Тесса и не думала сопротивляться привычной нежности, наоборот, все еще не полностью очнувшись от потрясения и чувствуя родное тепло, девушка машинально подалась назад, еще плотнее вжимаясь в находящееся позади мощное тело. И только наткнувшись ягодицами на вполне определенное препятствие, от которого сразу же ощутила сладостную тяжесть внизу живота, опомнилась: