— Вы хорошо поработали, Алексей Владимирович— было видно, что Берия доволен деятельностью своего подчиненного — скажите, а как вы думаете, не мог ли 'Соджет перейти на сторону врага?
— На сто процентов я не могу исключать такую возможность, но исходя из моего опыта общения с ним и общения со всей их группой, думаю это маловероятно.
— Почему вы так решили? — майор понял, что именно ради ответа на этот вопрос его сегодня и вызывали.
— Если бы объект хотел перейти на сторону немцев, он бы мог это осуществить сразу при появлении. Если же он принял такое решение позже, то либо инсценировал бы свою гибель, а сделать такое ему вполне по силам, либо похитил все их приборы для хранения и обработки информации и к немцам, сдаваться. Затевать какие-то игры с инсценировкой плена, освобождением 'сына' и побегом просто нет смысла. Но самое главное — ни тот у него характер, чтобы становиться предателем. Такой подорвет себя последней гранатой, а на врага работать не будет.
— Вы в этом уверены, вопрос очень важный — серьезно спросил Лаврентий Павлович, глядя в глаза майору.
— Я бы с ним в разведку пошел — также серьезно ответил Ярошенко. 'И даже бы в бане не побоялся к нему спиной повернуться' — уже добавил про себя.
— Последний вопрос, как вы думаете, а к немцам не могли попасть подобные группы?
— Может они и были, но скорее всего погибли. Там такое тогда творилось. Если бы что-то проскочило, все пошло бы по-другому. Сами посудите — Гитлер во всякую чертовщину верит, а тут посланцы из будущего ему рассказывают, что тысячелетний рейх через четыре года кончиться. Какие его действия, с условием конечно того, что немцы им поверят. Оценив ситуацию, они сразу начнут договариваться о перемирии. Повторять судьбу Наполеона фюрер не захочет. А раз немцы тупо лезут, несмотря на потери, вывод — нет у них информации о событиях будущего. Если же к ним и попали какие-то технические средства или приборы, не беда. Сами разобраться не смогут, а подсказать некому. Спишут на секретные разработки русских и положат на склад. И на этом все.
— Я с вами согласен в этом вопросе, товарищ Ярошенко.
Хозяин кабинета встал, стало понятно, что разговор окончен. Берия расправил китель и торжественно произнес:
— От лица Коммунистической партии Советского Союза, Народного комиссариата Внутренних дел, Народного комиссариата Государственной безопасности объявляю вам благодарность.
— Служу трудовому народу — отчеканил майор.
— ИМЯ отчество можете идти, продолжайте курировать этих, как вы их назвали, 'гостей из будущего', отчеты как обычно, а если что-то серьезное звоните в любое время, даже ночью — до свидания.
— До свидания, Лаврентий Палыч — сказал Ярошенко и вышел из кабинета.
Нарком сел, откинулся на спинку кресла. Прикрыл глаза и по привычке начал анализировать разговор с майором. 'Да, наплачемся мы еще с этими ребятами, ох наплачемся. Со слов майора выходило, что Соджет ни как не мог стать немецким агентом. Если только немцы весь этот цирк самими не устроили, а почему собственно немцы, могли и англичане, от них всегда можно нож в спину ожидать. Нет, не могли. При нынешнем уровне технологий сделать такие приборы не возможно. А если бы и были у какой-нибудь страны такие технологии, то мир выглядел бы совершенно иначе'.
— Сделай чаю покрепче, и как только придет Старчук, пусть заходит сразу, без доклада — дав указания секретарю, Берия принялся за чтение отчета майора.
От мыслей его отвлек стук в дверь.
— Разрешите, Лаврентий Палыч.
— Входите, входите Михаил Викторович.
Настенные часы показывали ровно 9-00. Порядок в ведомстве 'кровавого наркома' был практически идеальный. По крайней мере, в здании на Лубянке.
— Здравья желаю, товарищ народный комиссар! — сказал майор, приложив руку к фуражке.
— Здравствуй, чем порадуешь? — устало спросил хозяин кабинета — присаживайся, в ногах правды нет.
— Вот отчет, один экземпляр вам, один туда. А радовать особо не чем. Соджет этот ни в чем сознаваться не хочет. Знает, что ему ничего не сделаем, поэтому ведет себя довольно уверенно и нагло. Я в отчете все указал, как положено.
— А сам то ты что думаешь по этому поводу.
— А что тут думать, не виноват он ни в чем. Борзый конечно, слегка, как уркаган блатной, но не предатель. Я всякую шваль чую, у меня на нее нюх. Конечно, если нужно чтобы он признался — признается. У меня и не такие признавались. Но если по правде говорить, он на немцев работать не будет. Точнее, может быть, и мог бы, но тогда уже воевал бы где-нибудь в рядах СС. Он не жулик — он воин, хотя в чем-то и бестолковый, но твердый. Нельзя конечно исключать, что этот парень гениальный актер, только немцам смысла нет, весь этот огород городить. Затрат много, а толку с гулькин х... извините, нос. Не логично. Да, и к тому же когда, я про его девку разговор завел, он аж затрясся. Не бросил бы ее, если бы к немцам перейти собрался, с собой бы забрал. Немцы, опять же не дураки, чтобы человека с такими знаниями обратно отправлять. Это у нас, их вон сколько, одним больше, одним меньше кто их там считает. Как в тех зеков на канале. А у них он был бы один, немцы бы с него пылинки сдували. Играл бы в Берлине с фюрером в шашки и рассказывал, почему они в 45-ом так обосрались.
— Значит, думаете, Михаил Викторович, не агент это немецкий, значит он нормальный парень — переспросил задумчиво Берия.
— Точно не знаю, я же не господь бог, но мое мнение — не агент, а то, что он нормальный парень — этого сказать не могу. Клинет его периодически, наверно последствия контузии. Я такое еще в гражданскую видел.
— А что он еще вам рассказывал?
— Да, можно сказать ничего, Лаврентий Палыч — со вздохом добавил Старчук.
— Значит ничего — уточнил нарком.
— Толком ничего, ругался и выделывался — немного обижено подтвердил майор, и про себя добавил: 'Эх, кабы моя воля, этот умник у меня на подоконнике танцевал и по потолку бы бегать научился'.
— Значит, говоришь, не признается. Ну, раз не признается — придется отпускать. На нет — и суда нет. Тем более на свободе от него пользы стране намного больше будет.
Майор уже понял, какое решение принял Берия. И сейчас радовался, что не слишком сильно давил на Соджета при допросе. 'Сами выпускают, сами пусть потом и разбираются, баба с возу — кобыле легче' — подумал Старчук.
— Так что, Михаил Викторович, оформляйте документы и закрывайте дело. Можете быть свободны.
Майор ГБ встал, отдал честь, рявкнул:
— Есть, Разрешите выполнять?
— Идите.
Когда за Старчуком закрылась дверь. Хозяин кабинета поднял трубку телефона:
— Сергей, распорядись, пусть ко мне приведут этого Соджета. Хочу с ним лично побеседовать.
Минут через пять на столе у наркома зазвонил телефон.
— Лаврентий Палыч, он в приемной.
— Пусть заходит.
Открылась дверь, в кабинет вошел молодой человек в форме офицера госбезопасности. В принципе ничего такого в этом не было. Ну, казалось бы, в кабинет начальника вошел подчиненный — обычный рядовой случай. Сколько таких подчиненных входят каждый день к начальству в такой огромной стране, как Советский Союз. Тысячи, десятки тысяч, может быть сотни тысяч. Стоит ли обращать на эту ситуацию внимание? Вообще-то нет. Но в данном конкретном случае имеет место не просто встреча двух людей, а встреча представителей двух разных эпох, двух разных культур, двух разных способов мышления, двух разных ..., слишком много этих двух разных, чтобы их все перечислять. Встреча эта интересна еще и тем, что она может изменить не только судьбу двух этих людей, но и судьбу целой страны, а может быть и судьбу всего мира. Хотя может быть и ничего не изменится, один продолжит заниматься своими делами, а другой пропадет на веки, как пропадали раньше люди, знавшие слишком много. Эта встреча и последующий разговор не явились неожиданностью для этих двоих, но оба они хотели бы, чтобы он происходил в другой обстановке и в другое время. Молодого человека звали Олег, он родился через много лет, после того как кончилась война, на которой он воевал сейчас. Хозяин кабинет в особом представлении не нуждался. Достаточно будет назвать его имя и всем станет понятно кто это. Только вот основная проблема в том, что у каждого это имя ассоциируется с абсолютно разными людьми. Точнее физически это конечно же один человек, но вот только для кого-то он 'верный опричник кровавого тирана', а для кого-то лучшей менеджер 20-го века. Истина, наверное, как обычно затерялась где-то по средине под ворохом лжи, пропаганды и желания видеть только то, что в данный момент видеть выгоднее.
Они смотрели друг на друга всего лишь несколько секунд, а в голове у каждого за это короткое время пронеслось очень много мыслей. Конечно пока, и наверное все-таки к счастью, ученые не могут читать мысли, но можно взять на себя смелость предположить о чем думали два этих непростых человека в те бесконечные и в тоже время короткие секунды.
И так Олег:
— Так вот ты какой 'северный олень', знаменитый Лаврентий Павлович Берия или, как мы его называли на форуме — ЛПБ. Сидит за столом, на столе традиционная лампа с зеленым абажуром, портрет Сталина на стене. Спартанская обстановка в кабинете. Т— образный стол, стулья, сейф, кое-что по мелочи. Ни тебе плазмы во всю стену, ни аквариумов с пираньями, ни золотых пресс-папье. Зато столько власти, сколько ни одному министру в мое время не снилось. Измельчали министры, измельчали. Наверное, зря наркоматы переименовали. Стали министрами — перестали работать. А сам он такой же, как и на фотографиях, только более усталый. Тот же френч, то же пенсне. И не скажешь, что это одна из самых влиятельных фигур в стране. Похож на бухгалтера из какого-нибудь сельпо. Хотя внешность бывает очень обманчива, тот же Гимлер судя, по фото, был похож на сельского учителя, даже неплохо играл на скрипке, а сколько людей угробил, подумать страшно. Ладно, посмотрим, за каким чертом меня здесь мурыжат. Терять мне все равно нечего. Жалко, конечно Аню, если ко мне привяжутся, ей тоже достанется. Да, и с ребятами расставаться неохота. Мутная вся эта история, ох, мутная. Не такой же ЛПБ идиот, чтобы поверить в то, что я немецкий агент. Не, тут что-то нечисто. Вот и посмотрим что. Я им живой нужен, живой и здоровый. Только зачем все эти пляски с бубнами? Или здесь так модно, сначала мордой об стол, а потом за ухом почесать. Хрен вам товарищи дорогие. Вы что думаете, Лаврентий Палыч, я вам сапоги лизать буду или носки стирать за то, что вы меня от дурака — Старчука забрали. А за пивом вам не сбегать, за баварским. А вот тут вы все и промахнулись. Ладно, давай, гражданин начальник, шей дело.
Соджет уверенно сделал два шага вперед и остановился. При этом он продолжал смотреть на Берию так, как выпускник смотрит на директора школы. То есть, власть то у тебя есть, только мне на это уже как-то по-фигу.
Хозяин кабинета рассматривал гостя с любопытством. Для него Олег был чем-то не понятным, в какой-то степени пугающим и самое главное — пока не управляемым фактором. Его одолевали другие мысли. И если у Соджета это было в основном любопытство, то Лаврентий Павлович сейчас решал массу задач, взвешивал все за и против. Короче вел себя как хороший шахматист, перед важным ходом в финальной партии. Только вот эмоции ни как не хотели уходить. Это немного раздражало наркома, но в целом мозг, привыкший за годы к обработке больших объемов информации, был занят привычной деятельностью.
— Так вот он какой, этот товарищ 'Соджет'. Вживую он гораздо интереснее, чем на фото. Да, с виду и не скажешь, что этот молодой человек поставил на уши всю группу армий Центр, спас из плена сына самого Сталина, сбил самолет Гейдриха, да Гудериана тоже кто-то из них прихлопнул. Вот такие у нас потомки, героические. Это с одной стороны. А с другой: страну просрали, армию развалили, сельское хозяйство — хуже, чем после гражданской, на страну плюет какая-то вшивая Прибалтика, а они только утираются. Пару дивизий туда ввести, и 'мяу' будут бояться сказать. Чем они там думают-то, задницей наверно. Дерьмократы хреновы. Мы сейчас строим, воюем, ночами не спим, народ голодает, а они все на американские бумажки променяют. Ведь когда революция была, думали, прогоним буржуев и заживем. Не зажили. Гражданская, потом бандиты всякие, внутренние враги, индустриализация, пятилетки, стахановцы. Эх, столько труда, сколько пота и крови, и все прахом. Вот, вот кого сажать надо было. Такие как Горбачев и Ельцин страшнее Гитлера и Троцкого вместе взятых. Не было меня там, ох, не было. А эти, тоже герои блин, здесь они молодцы, немцев хорошо били, а там то, что молчали. Иванова, снайперша эта рассказывала, как американцы своего президента грохнули, а наши что не смогли, получается, ума не хватило. Хотя, одного бы убрали, другой пришел. Там все ссучились. Значит, где-то мы ошиблись, где-то в партии гниль завелась. Чистим, чистим эти конюшни авгиевы, а навоза все больше и больше. Хрущев тоже гнида. Меня к стенке поставил, Сталина из мавзолея выкинул. Хорош, хорош Никитка. Поедешь ты у меня в Воркуту, кукурузу свою сажать. Брежнев тоже молодец, развел заповедник дармоедов. Эх, такую страну... не прощу сволочам. Хотя, тут, как в том анекдоте, всю систему менять надо, но это после победы будем думать. Как бы только ему эту идею подсунуть. А то ведь можно и загреметь под фанфары. Думать надо. И делать, только очень аккуратно. Да, занесли черти этих 'гостей из будущего' на наши головы. Раньше делали свое дело, и голова не болела, а теперь как не крутись, везде ж... Ладно, посмотрим, что ты за гусь такой — товарищ 'Соджет'. И какая от тебя польза может быть, кроме как немцев гонять и всяких дураков из плена спасать.
-Здравствуйте, Олег (отчество), проходите, садитесь — сказал хозяин кабинета. В его голосе чувствовались усталость и раздражение.
— Здравствуйте, Лаврентий Палыч — ответил гость.
— Что это вы на меня товарищ 'Соджет' смотрите как Ленин на буржуазию? Как будто я вас чем-то обидел.
— Так, общение с вашими подопечными энтузиазма не прибавляет.
— Подопечные у меня тоже разные, и к сожалению дураков среди них хватает. Да и скрытые враги нет, нет, а проявляются. Вы на меня волком-то не смотрите, нам с вами еще работать и работать. Товарищ Сталин поручил мне курировать вашу группу. А чтобы впредь не было всяких недоразумений, расскажу вам одну прелюбопытнийшую историю. Вчера, воспользовавшись тем, что меня не было в Москве, группа товарищей решила провернуть одно интересное дело. Как мне потом доложили, за вами приехал лейтенант госбезопасности и сказал, что вас вызывают в наше ведомство для уточнения деталей освобождения из плена Якова Джугашвили. Так.
— Да, так оно и было — Соджет нутром чуял, что-то во всем этом нечисто.
— Привезли на Лубянку, предложили при входе сдать личное оружие, кстати, это правило действует для всех посторонних. Далее проводили в отдельный кабинет, даже обедом покормили, и попросили подробнее расписать случай с побегом из плена. Так.
— Так все и было.
