В ячейку тут же вывалился из траншеи молоденький боец из последнего пополнения, прижался спиной к брустверу и замер, пытаясь трясущимися руками вставить новый рожок в ППШ-41.

— Все правильно! Перебежками, так и надо! Короткими бей — реже придется перезаряжать!

Солдатик кивнул, магазин как по заказу попал-таки в приёмную горловину, зафиксировался.

...

Клин немецких танков продолжал надвигаться. Десяток дымных костров отмечал доездившиеся Pz-III и Pz-IV, но танки на острие клина уже перемалывали гусеницами "колючку" перед позициями 2-го батальона.

— Гранаты к бою! Приготовиться к штыковой! — крикнул Осип. Эхом ему отозвался голос ротного. Молодой командир взвода, уже оправившийся от шока первого боя но еще бледноватый, продублировал команду для всего взвода. Акулич не без удовольствия отметил твердый голос своего "подопечного".

"Лимонка" и две гранаты без рубашек легли на бруствер. Тщательно подточенная пехотная лопата вынута из чехла, воткнута в землю около правой ноги. Автомат перезаряжен. Короткий взгляд по сторонам — бойцы отделения, косясь то и дело на матерого отделенного, готовили "карманную артиллерию". Вооруженные винтовками и карабинами бойцы пристегивали штыки, обладатели пистолет-пулеметов еще вели огонь по немцам. Вот первый номер пулеметного расчета с подобранной где-то АВС-36 (видимо, конец пулемету), рядом второй номер с наспех перемотанной головой и мосинским карабином.

Взгляд вперед. Метров 50 — пора, пока кольцо выдернешь, пока долетит, пока замедлитель выгорит...

— Гранатами — огонь! — волна команд по окопу, через несколько секунд — волна взрывов впереди. Подождать, пока просвистят над головой осколки — и тут же, одну за другой, обе выложенные перед собой "наступалки". Прижаться к брустверу, переждать взрывы. Отшатнуться к задней стенке окопа. Метрах в трех откуда-то выскакивает немец — очередь в упор, опрокидывающая вражеского солдата обратно в воронку. И тут же — мощный удар, вырывающий из рук ППС. Уже потом Акулич, примерившись, понял — не подними он автомат чтобы пристрелить пластуна — эта прилетевшая под углом справа девятимиллиметровая пуля попала бы в левую часть груди...

Но это — потом. Пока сержант машинально наклонился подобрать оружие, посмотрел на смятую ствольную коробку, нашарил правой рукой ручку лопаты, левой — последнюю гранату, немецкую "колотушку". Казалось — прошло от силы пару секунд, но выпрямившись Осип увидел стоящего рядом на "перекрестке" окопа и хода сообщения немца, целящегося в него из 98-го карабина. Метр от груди до дульного среза. 20 сантиметров пройти стволу, поднимаясь на уровень сердца. Не успеть. Сзади — звук удара о землю подошв спрыгивающих в пулеметный дворик людей.

Морпех рванулся вперед и вверх всем естеством. В ушах раздался тонкий переливчатый звон — похожий на тот, что бывает при сильной кровопотере, но не такой. Тот затапливает все вокруг, растворяя сознание. Этот — растворил остальные звуки, омыл сознание и стал фоном — постоянным и неосязаемым, как воздух. В суставах после прошедшей волны звона остались клубки холода. Не колючего зимнего, не цепенящего холода страха — как будто прохладная оболочка охватила суставы. А вот воздух стал густым, как овсяный кисель, липким.

Ни на что не надеясь, сержант взмахнул невзведенной гранатой, как простой дубинкой и попытался бросить ее в лицо немцу. Рука медленно, с заметным усилием пошла вперед. Так же неспешно граната выскользнула из ладони и поплыла навстречу замершему на месте немцу.

Сознание работало четко, отстраненно. Сильно мешала скованность и мучительная медлительность движений — но, не считая этого, отделеный чувствовал себя на удивление бодро. Ушибленная надкостица, ссадины и ушибы затянуло таким же холодом, как и суставы.

Сержант обернулся назад — трое. Застыли в тех позах, в которых приземлились в окоп и как-то очень неторопясь распрямлялись, глядя на Акулича. Боец шагнул вперёд, взмах лопаткой горизонтально перед грудью, слева направо, поперек горла ближайшего противника. ("м-е-д-л-е-н-н-о! медленно!" — билось с пульсом в голове). Шаг левой (мееедленно), подшаг правой. Как хорошо, что есть столько времени, чтоб продумать свои действия. Вот только жаль тело стало таким медленным и непослушным... Одновременно с шагом правой ноги — тычок лопатой в переносицу среднего. Левая рука выхватывает тесак из ножен на поясе первого из троицы и вонзает его между ребер второго. Третий, такой же медленный и неуклюжий, успел встать и почти успел вскинуть МП-38. Удар ребром лопатки (незаточенной частью) по стволу пистолет-пулемета, тычок ножом в глаз.

Кипятком по нервам — первый! Самый первый, с карабином! Он уже отбил или поймал гранату, сейчас выстрелит — и все! Акулич развернулся и увидел... Увидел, что немец ещё падает! Точнее, уже почти остановил падение, уперевшись левой рукой в стенку траншеи. Граната, ударившая в каску, еще отлетала в сторону. За спиной этого немца — еще двое. Вот теперь точно — все...

движения, как вода а немцы просто не успевают что-то сделать! Удивление разбило хрупкую скорлупу того странного звона, мир рывком вернулся в обычное состояние. Осип, пока разлетались осколки звона, еще успл прыгнуть навстречу карабину и взмахнуть лопатой. Толчок, и привычная тяжесть в руке исчезла. Одновременно в плечо выстрелила боль. Двое немцев в траншее вскидывали свои карабины каким-то странным движением, как будто пытались заслониться ими от чего-то, спрятаться.

Сзади-слева раздался крик:

— Акула, ложись! — и очередь ППШ-41, длинная, нервная, забарабанила по стенкам траншеи, по телам немцев, по брустверу.

Тот самый молоденький солдат стоял в окопе, стиснув побелевшими руками автомат и не замечая, что он уже выплюнул все, что оставалось в магазине. Взгляд его был прикован к командиру отделения.

Как-то сразу вокруг стало людно и шумно. Около Акулича присел взводный:

— Вы, того... Отдохните пока, посидите, уже всё, почти всё...

Младший лейтенант взмахнул рукой, посылая бойцов вперёд, на зачистку окопа и сам пошел вслед за ними, как-то резко повзрослев.

Сержант сидел на дне окопа, обхватив руками колени. Его трясла крупная, деостановимая дрожь, зубы сжались как тиски. Это "выгорали" остатки гормонов, эндорфинов и прочей "активной биологии" в крови, хоть сельский парень Осип Акулич и не знал этого. Его рука сжимала обломанный черенок лопаты. Глаза сержанта невидяще смотрели на лезвие этой же лопатки, которое торчало в наполовину разрубленной каске немца. Молодой берсерк трудно выходил из первого в своей жизни боевого транса.

— — —

— Танки частично прорвались! Около 50 машин! Отрезали, отрезали пехоту! Да, всех! И мотоциклистов положили! Морпехи на второй позиции отрубили пехоту и контратакой закрыли прорыв! Почему танки прошли? Новые танки, тяжелые! Да, уверен! Дивизионка с 500 метров не взяла, лично видел не менее 5 рикошетов! Вооружены? Орудие 85-100мм, с дульным тормозом. Нет, не панцер-фир, крупнее! Уверен, они рядом шли, видно было! Да! Есть! Есть!

Командир пехотного полка положил телефонную трубку, дежурно выругавшись в адрес качества связи. Провел руками по лицу, как бы стирая усталость и обернулся к стоящим рядом морпехам:

— Спасибо, выручили. Теперь слушайте приказ из штаба фронта...

Центральный офис фирмы Хеншель (Саня)

-Доктор Андерс! Вам пакет, распишитесь. И послезавтра Вас, доктора Порше и господина Круппа ожидают в Берлине. Подробности в пакете!

-Спасибо, господин обер-лейтенант. Кофе?

-Нет, я должен Вас покинуть.

Оставшись в одиночестве Эрвин Андерс, еще не получивший прозвище "тигерфаттер", вскрыл пакет с надписью "секретно" и печатями абвера. Небольшая записка и пять фотографий. Новые русские танки. Ленинградский парад. Легкий не заинтересовал конструктора, а вот тяжелый... Он оказался совсем не таким, как предполагал хозяин кабинета. Неужели русские решили перепрыгнуть на другую концепцию тяжелого танка? И если возврат к пружинам можно объяснить производственными трудностями, то остальное... Что это может значить? Почему настолько разный подход к тяжелым и средним? Чем дольше шестидесятилетний мужчина рассматривал фотографию танка ИС, тем больше вопросов складывалось в его голове. Эрвин посмотрел на лицо танкиста, сидевшего на крыше башни. Такой жизнерадостный, уверенный вид... Видимо он знает о своей машине очень много и уверен в ней. Если ордена на его груди не бутафория, то его уверенность дорогого стоит. А самая нижняя фотография заставила старика схватиться за сердце — его выстраданный ребенок, его "тигренок" на прицепе к тягачу на улице Ленинграда. И какая-то огромная собака на башне.

Rilke

— Создание новых танков упирается в сложность их изготовления, — меланхолически заметил чиновник из Рейхсминистерства Вооружений, — предложенные образцы от фирм "Крупп", "Порше", "Даймлер-Бенц" и "МАН" страдают излишне высокой культурой проектирования.

— Простите, — приподнял брови генерал-танкист..

— Насколько мне известно — русские танки отличаются простотой, я бы даже сказал — примитивизмом и технологичностью изготовления и сборки. У них нет новшеств, которыми так любят щеголять наши высокоученые господа инженеры. Максимум боевых качеств и необходимый минимум для обитания экипажа..

— Но качество изготовления КПП, смотровых приборов и прицелов невелико, — ехидно отвествовал полковник из ОКВ, — я уж молчу про воздушный и масляный фильтры..

— Все это преодолимые трудности, — хмыкнул чиновник, — вы вспомните, как преобразился опытный русский Т-34 после исправления указанных вами недостатков, проведенных на фирме "Даймлер-Бенц". Что сказали наши танкисты?

— "В высшей степени превосходно...", — буркнул генерал, дернув обожженой щекой.

— Вот видите, мой дорогой полковник....русские, эти "унтерменши", смогли опередить нас в создании нового вида танков — танков военного времени. Я не удивлюсь, если завтра из Абвера мы получим данные о новых русских танках..и окажется, что они лучше наших.

— Бред, — коротко бросил полковник, — немецкая конструкторская школа — самая лучшая в мире!

— Не спорю — лучшая, — отметил генерал, — но пока они улучшают свои изделия — мы рискуем оказаться вообще без танков. Я не понимаю — раз уж русские танки по ряду параметров лучше наших "роликов" — почему бы не скопировать или создать по образцу их танк для наших панцердвизий?

— Это невозможно, — сухо ответил полковник, — мы считаем, что излишняя похожесть наших танков на танки противника приведет к неоправданным потерям от огня по ошибке.

— Пока вы считаете, — ядовито откликнулся генерал, — в панцердивизиях же не успевают латать технику и менять экипажи. Да, вы слышали..как обосрались ребята из 23-го отдельного тяжелого панцербатальона?

— Что-то говорили на совещании, но глухо и вскольз, — осторожно заметил полковник. Чиновник лишь невесело ухмыльнулся..

— Понятно...так вот, их бросили против танковой дивизии русских, причем большинство танков у них были легкими. Тем не менее, им здорово накостыляли по шее, подбив около 20 машин. Если бы не поддерка тяжелой артиллерии — вряд ли они отделались так легко. Но дальше — их просто-напросто расстреляли сверхтяжелые САУ противника.

— А люфтваффе? — поинтересовался полковник..

— А люфты завязли в бое с отдельным авиаполком русских, действовавшем в том районе.. Пока они героически пытались сбить асов противника — русские штурмовики накрыли позиции артиллеристов. Так что от панцербатальона остались только тыловые подразделения..

— Вчера на совещании в Бергхофе, Фюрер в очередной раз устроил разнос, — понизив голос, сказал чиновник, — Досталось всем... но особенный гнев Фюрера вызвал провал попытки применения 23-го панцербатальона...я уж не говорю о том, что потеряны все новейшие танки, за исключением поломанных на марше к фронту. Доктор Порше смог убедить Фюрера, что конструкция "Тигров" на порядок превосходит все танки противника. В общем, — тяжело вздохнул чиновник, — вернулись к тому, с чего начали — создание новых танков будет вестись по проектам герра Адерса. В ближайшем приближении — модернизация "троек" и "четверок".

— Но копировать у "унтерменшей"! Это немыслимо! Это....поношение арийского духа! — взвился полковник.

— Герр полковник, я надеюсь, вы сумеете удержаться в рамках, — ледяным тоном осадил его генерал..

— Вы знаете, герр полковник, — устало сказал чиновник, — теми же словами говорили на совещании у Фюрера.. И вызвали его очередной гнев — он был неописуем! Если вкратце: — "..это немыслимо!! Это гнусное, абсолютно ужасное извращение арийских идеалов и германского духа!! Только доблестные немецкие инженеры, носители арийского духа, могут создавать совершенные, превосходные конструкции, не то что эти жалкие убожества, кое-как сляпаные наспех, плохо выученными, немытыми и бородатыми славянами..."

— Вот именно, — торжествующе произнес полковник, — наш гениальный Фюрер оказался, как всегда прав!

— Это несомненно, — зло бросил чиновник, — но если наши инженеры и дальше продолжат заниматься техническим онанизмом, то я не гарантирую того, что все многообещающие проекты воплотятся в жизнь..

— Гхм, — поперхнулся генерал..полковник ожег его гневным вглядом, но предпочел промолчать.

— Далее, — чиновник постучал указательным пальцем по папке с документами, — здесь, помимо всего прочего, лежит сводка по военным заводам..и в частности, отзывы наших специалистов о русских, работающих под их началом. Так вот, почти все наши весьма хорошо отзываются о русских — хорошее образование, ум, смекалистость. Многие предпочли бы вместо всех европейских специалистов — русских. И если целый штат именитых и заслуженных иженеров, технической элиты Рейха, весьма дорого обходящихся Фатерлянду, не может организовать работу — предпочитая заниматься бесплодным умствованием, то я бы, пожалуй, пошел по стопам господина Сталина..

— Хгм, — в очередной раз кашлянул танкист...полковник лишь тоскливо поглядел на него..поджав губы.

— Так что, господа..нам остается или ждать, — чиновник безразлично посмотрел в окно, — или молиться, что мы успеем раньше..

— Есть один вариант, — нехотя начал генерал..

— Какой, — ожил чиновник..полковник глянул с интересом.

— Как вы знаете, фирмы "Рейнметалл-Борзиг" и "Хеншель" работали над прототипом Pz-IV. В рамках программы были созданы два шасси..и было принято решение создать из них тяжелые САУ с установкой 128мм. PaK 40 L/61. Оба бронекорпуса модернизируются под вес орудия. Единственное — требуются испытания..

— Я могу это устроить, — задумчиво протянул полковник, — есть у меня один хороший знакомый...

— Я тоже подключу кое-кого, — хитро прижмурил глаза чиновник, — и надеюсь, дело выгорит.. Так что, генерал — с вас бутылка коньяка..

— Две, — подмигнул полковник.

— Без проблем, — улыбнулся генерал, — и мы сможем выпить за успех "Твердолобого Эмиля" — как уже окрестили самоходку наши остряки..

Саня

Я уже добрался до трибуны, когда толпа вдруг стихла. Посмотрев на выехавшую на площадь сцепку, я понял, зачем Змей звонил мне на завод и просил дать КВ без башни на пару дней. Как же я мог забыть об этом! За импровизированным тягачом на жесткой сцепке на глаза народу появился "Тигр". На крыше башни сидел подозрительно знакомый пес, а из люка торчал его хозяин. Громогласное "Ура!" не стихало над площадью все время движения сцепки.