Ещё в качестве десантно-высадочных средств использовались мелкосидящие номерные миноносцы и тральщики, также спроектированные на базе австрийских лихтеров, но практически от них не отличающиеся — только вместо одной паровой машины в 500 лошадей, действующей на один вал, установили две по 450 л.с., каждая из которых вращала свой винт.

10.

А глубоко в горле Босфора, уже позади всех береговых батарей, разворачивались поперек пролива эскадренные броненосцы. "Иоанн Златоуст" и "Три Святителя", так же, как и "малый" и изрядно устаревший "12 Апостолов", имели стандартную схему с концевым расположением башен главного калибра — поэтому для того, чтобы ввести в действие все четыре орудия, они должны были повернуться к противнику бортом, увеличив тем самым и подставленную под его снаряды площадь. А вот остальные четыре броненосца Линейной Эскадры ЧФ были спроектированы специально для боя в узостях — они имели шесть двенадцатидюймовых орудий, четыре из которых могли вести огонь по носу! То есть площадь, подставленная противнику, при этом резко уменьшалась, а количество снарядов в залпе сохранялось прежним.

При этом броненосцы "Екатерина II" и "Синоп" были оснащены 305/30-мм орудиями, а на заложенные позднее "Чесму" и "Георгия Победоносца" установили более новые орудия с длиной ствола в тридцать пять калибров. В результате эти броненосцы кренило на пять — шесть градусов, если все орудия главного калибра были наведены на один борт, и компенсировать этот перевес так и не удалось ни при строительстве, ни во время модернизации 1896 — 1897 годов. Именно поэтому эти два броненосца сразу же провели на заранее выверенные и сейчас дополнительно промеренные места над прибрежными отмелями и — открыли кингстоны. Глубины здесь не превышали десяти метров, мягкое — правда, очень илистое — дно... Словом, все условия.

Теперь минные поля, которые уже начали выставлять поперек пролива заградители Минной Эскадры, прикрывали восемь хотя и довольно устаревших, но все же ещё очень могущественных двенадцатидюймовых орудий. Притом вывести их из строя было бы крайне затруднительно — попробуйте-ка утопить корабль, и так уже посаженный на грунт! Дополнительную защиту составляли меры маскировки, и хотя камуфляж не совсем соответствовал окраске берегов Босфора, но все же задача "размывания" силуэта на фоне берега была решена достаточно успешно. А спущенные с броненосцев шлюпки и катера уже засновали челноками от кораблей к берегу, где матросы уже врывались в грунт, один за другим наполняя мешки землей, песком и мелкими камнями. Эти мешки, выложенные вокруг барбетов главного калибра, оставшихся ещё 120-мм скорострелок (те из этих орудий, которые после установки кораблей на грунт должны были оказаться в "мертвой" зоне, были подготовлены к демонтажу ещё в Севастополе — сейчас их оставалось только свезти на берег и там установить!) и многочисленных 37-мм многостволок и пулеметных установок, должны были сослужить роль дополнительной защиты.

Впрочем, на первых порах для защиты пролива хватило бы и одних мин: огромные рогатые шары, начиненные гремучей смертью, "гальваноударные якорные мины заграждения образца 1899 года" — пятьсот восемьдесят два килограмма общей массы и сто пятнадцать килограммов мелинита внутри. Одной мины с гарантией хватит любому броненосцу, хоть древнему "Кремлю" (на нем и проверено — затонул в две минуты), хоть новейшему "Маджестику". А здесь их не одна и не две: полная загрузка на всех четырех минзагах и ещё пол-столько в запасе. Три тысячи двести сорок.

На всех хватит!

Для защиты минных полей от траления предназначались номерные миноносцы и эсминцы, но основная роль отводилась моторным и паровым катерам. Помощь им могли оказать тральщики и канонерские лодки, осадка которых позволяла достаточно свободно передвигаться по минным полям, установленным из расчета на тяжелые корабли, сидящие в воде на пять и более метров. Артиллерийскую поддержку обеспечивали скорострельные и противоминные калибры броненосцев, счетверенные пулеметные установки предназначались для самообороны их от атак вражеских миноносцев, которые наверняка попытаются уничтожить столь опасную вражескую батарею.

Поскольку "Чесма" и "Георгий Победоносец", фактически превращенные в батареи — и даже не плавучие, а, скорее, береговые! — совершенно не нуждались в столь многочисленных экипажах, на кораблях были оставлены только артиллеристы и пулеметчики. Таким образом для обороны плацдарма были выделены ещё около тысячи штыков: два матросских батальона, по традиции носивших названия своих кораблей — теперь таких батальонов было три (с "Императора Александра II", "Чесмы" и "Георгия Победоносца"), в дополнение к двум сводным и шести крепостным.

11.

План операции был прост и не менялся с одна тысяча восемьсот семьдесят восьмого года, когда эта идея впервые пришла в головы русским генштабистам. Время то было горячее, русские полки стояли в одном переходе от Константинополя, а в Мраморном море сумрачно дымила трубами английская эскадра — и русские в любой момент могли взять древний Царьград, а англичане — войти в Черное Море.

Тогда в этом поединке, дуэли нервов и политических связей, Россия (точнее — император и Самодержец Всероссийский Александр II и канцлер князь Горчаков) струсила и проиграла — англичане же сблефовали и выиграли. Это был один из бесчисленных блефов Владычицы Морей, не первый и не последний проигрыш, принятый Россией от Альбиона. Но именно Берлинский Конгресс запомнился большинству россиян своей особой подлостью — просто потому, что кровь проливали русские, а нажились на их крови англичане, получившие стратегический для Восточного Средиземноморья остров Кипр, и австрийцы, которым в управление достались Босния и Герцеговина. Русские же приобретения свелись к Карсу, Ардагану и Батуму! Баязетский округ и Армения до Саганлуга были возвращены Турции, территорию Болгарии урезали вдвое, и особенно неприятно для болгар было то, что их лишили выхода в Эгейское море. Но болгары — это ладно, да черт бы с ними. В конце концов, славянское братство — это, конечно, здорово, но вы и сами повоюйте, а то чего ж только русские дерутся, а болгарские "братушки" в стороне стоят и подбадривают. Можно бы и поберечь русскую кровушку, чай — не водица! Ин — ладно! Не о том речь!

Речь о том, что Проливы — это прямой путь к мягкому подбрюшью России.

Захватив их, англичане могут закрыть для России выход в Средиземное море. И открыть для себя свободный вход в Черное море. Чтобы входить, когда захочется, и угрожать городам русского Причерноморья артиллерией главного калибра в любой момент, когда этого потребуют интересы Британской Империи. А поскольку интересы Британской Империи ОБРЕЧЕНЫ на постоянные столкновения с интересами Российской Империи — в Персии, Афганистане, Китае — то и постоянные визиты английских броненосцев в Черное Море также совершенно неизбежны.

Можно ли это предотвратить?

Можно!

План, как уже сказано выше, прост как в замысле, так и в исполнении.

И первая его фаза уже выполнена, Верхний Босфор — УЖЕ РУССКИЙ.

Дальше? Поперек пролива три тысячи мин — р-раз. Распишитесь в получении.

По флангам минных полей на берегах — торпедные аппараты, новейшие скорострельные орудия и множество старого металлолома. Оно, конечно, восьмидюймовая пушка образца 1867 года устарела как минимум на два поколения, и скорострельность у неё — выстрел в десять минут. Но! Этот "музейный экспонат" швыряет 80 килограммов чугуна или 90 килограммов стали на дистанцию в пять — семь километров — ширина Босфора много меньше. И таких экспонатов в российской береговой артиллерии состоит ещё более восьмидесяти штук! Это вам — два.

За высокими (20 — 25 метров) крутыми и извилистыми берегами Босфора — девятидюймовые мортиры в количестве неимоверном. Одних только легких, образца 1892 года, сорок четыре штуки! А есть ведь ещё и тяжелые, специально созданные как береговые — образца 1867 года восемьдесят штук и образца 1877 года сто девяносто семь. Это — всего. На Черном Море имеется семнадцать мортир в Керчи (плюс четыре особого запаса), двадцать семь мортир в Очакове, двадцать три в Севастополе и шестнадцать в Батуме. И тридцать шесть мортир в Особом Запасе в Одессе. Этот запас — специально для операции "Гроза", в нем по штату от 1898 года 280/35-мм пушек четыре, 229/22-мм пушек восемь, девятидюймовых береговых мортир тридцать шесть, девятидюймовых легких мортир сорок четыре, 152/45-мм пушек Канэ десять, 120/45-мм пушек Канэ двадцать, "тяжелых" станковых пулеметов — сорок восемь. И находящийся в распоряжении командующего оперативной группой "Босфор" генерала Протопопова 218-й отдельный дивизион ТАОН — шестнадцать 152/21-мм пушек и восемь 203/15-мм гаубиц. Это вам — три.

Ну и — четыре. Флот. Военно-Морские Силы Российской Империи имеют в составе Черноморского Флота семь броненосцев, восемь канонерских лодок, и более сорока миноносцев. В особых условиях боя в узостях этот типичный "fleet in being" может оказаться препятствием очень серьезным. Смертельно серьезным. Два броненосца из семи — первоклассные корабли с современнейшими орудиями, самоновейшими системами управления огнем и отличной бронезащитой. Но и они, и все остальные не должны были участвовать в том, что называется "правильным морским боем". Они должны будут тупо и просто стоять на якорях позади минных полей и лупить из главного калибра по любому вражескому броненосцу в пределах прямой видимости. Ну, а ночью... Четыре десятка миноносцев — это очень много. И будет ещё больше — на верфях Севастополя, Одессы и Николаева уже зреют новые "Соколы" улучшенного проекта и эсминцы типа "Разящий", оснащенные невиданными ещё нефтетопочными турбинами, торпедные катера, во всем подобные французским "Циклонам", но использующие не паровые, а бензиновые и электрические двигатели... В любой момент русские могут начать штамповать их, как горячие бублики — ПАЧКАМИ...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Выгрузив десант и вооружение первой волны, номерные миноносцы отошли в одну из близлежащих бухт, туда же были отведены и совершенно не нужные пока канонерские лодки. Учебные суда были отосланы на "свободную охоту" вдоль турецкого побережья. У минных полей остались только три дивизиона "Соколов", минные крейсера и эскадренные броненосцы Линейной Эскадры — а также все моторные и паровые катера, доставленные к турецкому побережью.

Так называемый "минный" катер, вначале паровой, а впоследствии моторный, был стандартным вооружением всех тяжелых артиллерийских кораблей Имперских ВМС: броненосцев как эскадренных, так и береговой обороны, броненосных и бронепалубных крейсеров и даже некоторых канонерских лодок. Пятитонные катера проекта верфи "Крейтон" с одним торпедным аппаратом калибра 355 мм, более известные как "Крейтон 10-метровый" или "К-10", в середине 90-х, с ростом водоизмещения броненосцев и крейсеров, уступили место "Крейтону 17-метровому" ("К-17"), имеющему уже два бортовых торпедных аппарата в виде откидных рам, одну установку для метательных мин и 37-мм орудие. В 1897 году для нового поколения броненосцев и крейсеров "Океанского Флота" были заказаны первые катера, оснащенные бензиновыми и дизельными моторами — проект в целом повторял 17-метровый "Крейтон", но без метательных мин и с заменой обычного 37-мм орудия на автоматическую пушку, дополненную спаренным скорострельным пулеметом. Предназначались эти катера для несения сторожевой и разведывательной службы, а также для высадки и поддержки десанта. В ходе подготовки к "учениям" все паровые минные катера были перевооружены по этому образцу, но, из-за нехватки автоматических пушек, с использованием многостволок "Гочкис".

Турецкое министерство иностранных дел получило ноту с формальным объявлением войны за два часа десять минут до того, как над "Прутом", "Березанью" и "Днестром" развернулись боевые флаги. Причиной войны была объявлена военная и военно-морская несостоятельность Турции, делающая невозможной точное и полное выполнение Константинополем всех ранее заключенных соглашений о статусе Черноморских Проливов — в силу чего интересы России в зоне проливов и акватории Черного Моря могли быть нарушены в любой момент. Копии ноты были вручены министрам иностранных дел Германии и Австро-Венгрии — эти страны вместе с Россией подписывали так называемый "Договор Трех Императоров" о статусе Проливов — и стран-членов Трансбалкании, как единственного, кроме России и Турции, государства, имеющего свои интересы в акватории Черного Моря и в Проливах.

Одновременно с этим все телеграфные и почтовые станции в Одесском военном округе были временно закрыты для прохождения гражданской корреспонденции. В Одессе были вскрыты склады "Особого Запаса" и начата погрузка его на суда, также грузились на корабли части и подразделения 61-й и 63-й пехотных дивизий. В Очакове, Керчи, Батуме и Севастополе начались демонтажные работы на береговых батареях и погрузка батальонов КПФ, работы на верфях Севастополя, Николаева и Одессы переведены на трехсменный график, часть спешно мобилизуемых пароходов направлена на судостроительные и судоремонтные заводы для переоборудования в плавмастерские, госпитальные суда и плавбазы тральщиков, моторных катеров и миноносцев...

Учения, которые должны были начаться в Киевском ВО утром того же дня, были отменены, а пять сосредоточенных для их проведения корпусов получили приказы на передислокацию в район западной границы, резервные войска также получили приказы на отправку и графики транспортировки. Детальная отработка этих приказов, учитывающая все вплоть до самой последней мелочи, показывала, сколько труда и внимания было уделено планированию этой операции.

Получив русскую ноту, турецкое правительство впало в замешательство, очень похожее на панику. На несколько часов сознание турецких министров и генералов, не говоря уже о султане, затмили ужасные видения неисчислимых орд неверных, приближающихся к Стамбулу со всех сторон сразу — турки тоже умели считать и прекрасно понимали, что для них означает создание Трансбалкании. Собственно, к войне с Балканским Альянсом, назревавшей все последние двадцать два года — со времен Берлинского Конгресса — они были вполне готовы. Имелся составленный германскими друзьями план войны, была уже объявлена мобилизация, начаты перевозки войск...

А тут вдруг оказывается, что необозримо-огромная, ни — разу — не — побежденная Россия намерена...

Ужас.

Мрак.

Кошмар.

Словом, что-то очень похожее на Конец света.

Когда три часа спустя в Стамбуле стало известно о высадке русских у Беюк-Лимана, запаниковали даже самые стойкие. Шок был настолько силен, что султан уже приказал готовится к эвакуации в Анатолию — но многие министры, а также огромное количество горожан этот приказ предвосхитили: сначала сотни, потом тысячи, а потом и десятки тысяч стамбульцев хлынули на азиатский берег. Цены на перевоз сразу же взлетели до небес, а потом пробили их и полетели ещё выше. Люди, владевшие любой, пусть даже самой дряхлой и полусгнившей и почти развалившейся лодчонкой, годами не отходившей от берега дальше пары метров, озолотились — или же приобрели недвижимость: кусок земли в два метра длиной, один шириной и полтора глубиной. В охватившем двухмиллионный город хаосе несколько сотен трупов упрямых судовладельцев, которым не удалось договорится со своими пассажирами о цене за проезд, прошли незамеченными — тем более что большую их часть приняли воды Босфора.