Сказки Безмолвия

Когда между нами остается метров сто, я понимаю, что больше не слышу за собой тяжелого дыхания медведя-гиганта и рискую обернуться.

Он отстал и остановился. Его бока тяжело вздымаются, из пасти свисает длинный язык. Увидев, что остановился и я, он делает неуверенный шаг ко мне, но замирает и, подняв к небу свою страшную морду, издает звук, больше походящий на вой, чем на рычание. Вой, полный ненависти и отчаяния.

Медведь понимает, что проиграл. Что не в его состоянии тягаться с тремя вооруженными людьми, да и меня, пусть и загнанного, нельзя списывать со счетов. Нас четверых ему не одолеть, да и кажется, у него больше нет сил сделать вперед хотя бы шаг.

Рядом со мной оказывается человек. Он подходит медленно и осторожно, настолько бесшумно, что я не слышу его приближения. В его руках — автомат с оптическим прицелом, ствол смотрит в сторону медведя. Одет мужчина просто и легко — кроссовки, спортивные штаны и куртка цвета хаки.

Я кладу руку на его автомат, опуская ствол к земле. С трудом нагнувшись я ставлю ногу в стремя и не чувствуя рук натягиваю тетиву арбалета, а затем укладываю в его ложе стрелу. Слова не нужны, мы с моим новым знакомым понимаем друг друга и так. Он кивает.

"Он мой" — думаю я.

"Согласен" — думает он в ответ.

Я поднимаю арбалет. Я целюсь, тщательно и осторожно, стараясь унять дрожь в руках и ногах. Медведь смотрит на меня и вдруг опускается на снег, на задние лапы, как-то совсем по-человечески. Я вижу: у него больше нет сил. Да и у меня их тоже нет... Их хватит на один выстрел, а потом я просто упаду.

Нас разделяет метров пятьдесят. Шея медведя открыта. Я могу убить его... Я могу избавить мир от этого чудовища... Скольких людей он задрал в лесу? Сколько людей выжило в пекле ядерной войны, чтобы стать его пищей?

И тут рвется тетива. Она звенит, ударяет меня по руке и обвисает двумя иссохшими виноградными лозами. И я падаю на задницу, так же, как мой противник несколько секунд назад. Теперь и я признаю свое поражение...

Ничья... У нас ничья!

Человек целит в медведя из автомата.

— Не надо... — шепчу я, и он опускает оружие сразу же, без раздумий.

— Пойдем! — говорит он, протягивая мне руку.

— Куда?

— К нам, на завод. У нас есть просторный бункер. Нас много... Мы делаем ракеты. Мы сражаемся. И нам нужны такие, как ты...

— Такие, как я?

— Я видел, как ты двигаешься. В фургоне есть мясо, ты сможешь поесть. Пойдем?

Я принимаю его руку... Медведь все также сидит на черном снегу, не делая попыток подняться и напасть. Он лишь снова задирает голову к небу и хрипло и протяжно рычит, призывая небо покарать меня за то, что я сделал. Но небо не торопится обрушивать на меня свой гнев. У неба его больше нет... Весь огненный дождь пролился на грешников почти год назад.

— Пойдем!

Я принимаю его руку. Я опираюсь на его плечо... Впервые в жизни мне кажется, что люди рядом — это не так уж плохо.

— Я — Серега. А ты?

Я чувствую магию имени. Как в книгах Урсулы Ле Гуин... Сказав свое имя, ты доверяешь человеку всего себя, даешь ему власть над собой.

— Толя... — выдыхаю я свое имя, которого не произносил уже год.

Шестилапое чудовище за моей спиной умолкает. Оно проиграло. Я — все-таки победил.

На моем арбалете сорвана тетива, я не могу идти без посторонней помощи, но я победил.

И я осознаю, чем весь этот год для меня было Черное Безмолвие. Одной огромной черной скорлупой, из которой я только что вылупился.

Я улыбаюсь во сне...

Декабрь 2013 г.

1