Похищение Гвалафнира

И встал. Ему было глубоко наплевать на мои чувства, смущение и ужас, пронизавший все без исключения клеточки моего тела. С ловкостью площадного факира Дэкон Мруалайс зашевелил руками, причем эти руки были направлены в мою сторону. Я хотел отскочить, соображая серым веществом, что, вероятно, сейчас мне придется несладко, однако ноги одеревенели. Напрочь. И вот их предательство и довело Браула Невергора до цугундера.

— Г... — успел сказать я, подразумевая "Гвалафнир, помоги мне!", а потом комната стала увеличиваться в размерах. За какую-то секунду она стала раз в двадцать больше обычного. Потолок прыгнул высоко-высоко, кровать вздыбилась передо мной, словной громадная океанская волна или что-то в этом роде. Мое сердце, вернее, то, что от него осталось, улетело в неизвестном направлении. А потом меня накрыло какой-то тканью, и мир потускнел и, можно сказать, пропал.

13

У меня были лапы и хвост. Такое открытие я сделал в темноте, окутавшей меня. Я был не тем, кем привык себя ощущать, совершенно не тем. Чувствительные усы чувствовали, чувствительный нос занимался своим делом, преподнося мне кучу неизвестных запахов. Захотелось чесать за ухом задней ногой и, что еще хуже, вылизываться в своей южной стороне.

Боясь озвучить самому себе последний приговор, я заорал гнусавым голосом и пополз под кровать, благо было близко. Однако меня схватили за шиворот и подняли в воздух. Ох и перепугался я. Мои лапки вжались в тело, уши прилипли к черепушке, усы встопорщились. Я снова заорал, словно меня режут, а из лап сами собой высунулись кривые когти.

Людям не понять, что испытывает кот, когда его вот так хватают за шкирку и поднимают ввысь. А я понимал. Потому что и был эти благородным и прекрасным животным, полным достоинств. Спасибо старому желчному сухарю и сушеному тритону — это был его способ обезвредить преступника, то есть, вашего покорного слугу Браула Невергора.

Передо мной закачалась в пространстве отвратительная сморщенная физиономия злодея.

— Так-так, — сказал он, — значит, вор. Значит, разбойник. И кто же ты такой?

Ответить по-человечески я, конечно, не мог. Мой новый голосовой аппарат был способен издавать только кошачьи звуки. И он издал. Какое-то кошачье безумие овладело мной, точно так же, как случается с котами настоящими. Я задергался, шипя и воя, замолотил лапами по сторонам, стараясь вырваться из плена. Старикан попробовал меня удержать, протянул вторую руку, но я вцепился в нее когтями и зубами. Незабываемо. Мои глаза вылезли на лоб, я хотел разорвать злодея на кусочки, задушить, как мышь, и в то же время жутко боялся.

Мруалайс заорал. Ему было больно. Я извернулся довольно удачно, и его пальцы на моей шкирке разжались. Браул Невергор полетел на пол, брякнулся на все четыре лапы.

— Стой! Стой, поганец! — заорал Мруалайс сверху. Я заметил его тощие босые ноги и бросился на них. Вонзил в эту сморщенную плоть все, что имелось у меня в арсенале. Старик повалился на ковер и растянулся на нем, словно издыхающий мул, а я кинулся наутек. Запрыгнул на бюро, потом с него на столик, сам не зная, что делаю.

На столике сидел Черный Принц. Пребывавший в шоковом состоянии природный кот взирал на эту сцену очами, полными ужаса. Кроткое дружелюбное создание никогда не видело ничего похожего.

— Привет, — сказал я Черному Принцу, после чего его глаза закатились, и кроткое создание рухнуло со столика на пол.

Старик не сдавался. Вскочив на ноги, одна из которых была покусана мною, он бросился меня ловить. Ха, не тут-то было. Невергоры просто так не сдаются! Использовав свои новые способности, я с воплями начал носиться по комнате, сшибая на своем пути все, что поддавалось сшибанию. На стол, на кровать, на бюро, на комод, на пуфик, на пол, на штору (какие необычные ощущения!), и снова, но в обратном порядке. Вскоре спальня перевернулась вверх тормашками. Старик очень старался, но всякий раз я ускользал от его кривых злобных пальцев. Мруалайс пробовал колдовать, ведь можно было обездвижить меня каким-нибудь заклинанием, но для этого я бегал чересчур быстро.

Наконец, ноги старикана переплелись, и он рухнул на пол, а я повис на шторе, высунув язык.

Пронесло! Хотя как сказать. По всему ясно, мои самые мрачные прогнозы оправдались. Старик никуда не уехал, и в результате я превратился в кошку. Очень хорошо, лучше не бывает! Если я доживу до того момента, когда меня расколдуют, Гермиону ждет долгий тяжелый разговор.

Итак, я висел на шторе, чародей отдыхал на полу, Черный Принц тоже там, но несколько северней, возле столика. Бедный котик еще не очнулся от обморока.

В дверь спальни задолбили чьи-то руки. Раздались возбужденные голоса. Ну наконец-то. Кто-то в этом доме сообразил, что на третьем этаже творится форменное безобразие, и решил вмешаться.

14

Диспозиция была такова. В гостиной на первом этаже Янтарной Цитадели собралось блестящее общество. Тетушка Гермионы, чародейка Шеневьера, расположилась на диванчике и сверкала глазами. Матушка Гермионы, чародейка Зелия, расположилась в кресле рядом (сколько себя помню, они всегда сидят на этих местах) и тоже сверкала глазами. Почтенные и грозные матроны воплощали собой всю решимость, какую способны были дать их закаленные жизнью и занятиями волшебством характеры. Немногие мужи способны были противостоять даже лобовой атаке одной из них, не говоря уже о случаях, когда Шеневьера и Зелия выступали единым фронтом. Сейчас они выступали в составе требующей истины коалиции. Их стройные ряды готовы были ринуться в бой и растоптать противника так, что и воспоминаний о нем не останется. Противником был Дэкон Мруалайс. Старикан, одетый, но выглядящий так, словно на нем отрабатывали удары в школе фехтования, стоял перед дамами. Его взъерошенные бакенбарды походили на солому, а цвет лица на свежевспаханную грядку.

Помимо этой тройной композиции в гостиной были и мы с Гермионой. Юная волшебница сидела на стуле, а я, серенький и пушистенький, лежал на ее коленях. Это что-то потрясающее! Ее запах, ее нежные ручки, ее ласковые прикосновения. Провалиться мне на этом месте, если я хочу обратно стать человеком по имени Браул Невергор. Когда началось наступление на злобного старикашку, Гермиона как раз почесывала меня за ушами. Я просто балдел и не мог до конца вникнуть в суть беседы. Потом случайно заметил Черного Принца, который сидел в дверном проеме гостиной и смотрел на меня тоскливым взглядом. Я нанес ему удар в самую середину. Обычно это он валялся у Гермионы на коленях, отдаваясь блаженству всем своим естеством, и понятно, как ему больно видеть, что на тех же самых коленях разлегся я, самозванец, кот без году неделя, с наглой мордой.

Я мяукнул, призывая Принца присоединиться к торжеству неги и довольства, но страдалец отвернулся от меня и поплелся прочь, опустив голову и волоча конечности.

— Итак, как вам пришла в голову мысль украсть Гвалафнира? — Вопрос этот Шеневьера задала уже, наверное, в пятый раз и еще не лишилась надежды получить на него ответ.

Мне пришлось навострить уши. Улегшись поудобнее на коленях сестрицы, я наблюдал за тем, как злодея готовили к позорному изгнанию. В общем, все обернулось не так и плохо. Теперь матушка и тетушка Гермионы возьмут желчного сухаря в оборот. Дракон останется в лоне Скоппендэйлов, а значит, беспокоиться не о чем. Невзирая на тяжелые испытания, я осознавал, что титанический труд мой не канет в лету.

— Сознаюсь, это был непростительный поступок с моей стороны, — пробормотал старый злодей. Его заливала, нет захлестывала гигантскими волнами краска стыда. Видя это, Гермиона тихонько пыхтела. Кажется, от удовольствия. — Я посчитал, что Гвалафнир вам больше ни к чему...

— Ни к чему? — спросила Зелия. — Вы, видимо, не в своем уме, уважаемый Мруалайс. Похитить и использовать для личных целей чужой фамильный тотем! Да вы представляете, чем чревато ваше злодейство?

Дэкон дрожал и, возможно, мог упасть в обморок.

— Немыслимо, — произнесла суровейшим тоном Шеневьера. — Никогда в жизни не слышала о таком нахальстве. Мы привечаем вас в своем доме, уважаем, любим и жалуем, а чем вы нам платите? Подумать страшно, что случилось бы, если бы Гермиона не встала у вас на пути. Хотя она и поступила неправильно, не поставив нас в известность, она молодец. Твоя находчивость, дорогая, спасла нашу семью. — Взгляд чародейки остановился на мне. Я смутился и закрыл лапой морду. — Бедный Браул. Спасибо вам, Мруалайс, что вы не превратили его в орангутанга.

— У...

— Вы считали, что это грабитель? — спросила Зелия. Она уже порядком издырявила старикана своим взглядом и продолжала добивать. — Что он пришел покуситься на ваши сокровища?

— Да. Я действовал так, как велит совесть...

— Совесть, — ядовито отпарировала Шеневьера. — Вы знаете, что это такое?

Мруалайс потемнел, как туча. Его отчитывали, словно мальчишку, а он и огрызнуться не смел. Не завидую.

— Итак, благодаря Гермионе и Браулу, Гвалафнир все еще у нас. Надо будет хорошенько защитить музей — чтобы впредь всякие нахалы и воры не совали туда свой нос, решая, что нам нужно, а что уже нет! — изрекла Шеневьера.

Старикан, мне кажется, уменьшился в размерах. Раньше он не блистал статью и ростом, а сейчас и вовсе напоминал гнома.

— Скажите, Мруалайс, — подала голос Гермиона, героиня сегодняшнего вечера. — Почему вы не уехали? Кто вас дернул остаться? Я сама видела, как вы выкатывались за ворота!

— Я почувствовал себя нехорошо и вернулся... А чтобы никого не побеспокоить, пробрался в спальню и лег.

— С ума сойти, — сказала юная волшебница. — Ведь все могло закончиться куда хуже...

Я промурлыкал, что да, могло бы. Гермиона погладила меня по голове со всем обожанием и любовью.

— Вот именно, детка, — проворковала Зелия. — Поэтому в следующий раз не рискуй, а сразу скажи, кто намерен обокрасть нас или что-нибудь еще! Мы вместе примем меры и ликвидируем злодеев.

— Ладно, — потупилась волшебница.

— Кстати, о ликвидации злодеев, — напомнила Шеневьера. При этих словах Мруалайс задрожал, словно кролик под кустом. Его волосы встали дыбом, глаза чуть не вывалились на пол. — Как мы поступим теперь, дорогая?

Зелия задумалась, трогая свой волевой подбородок.

— Хм. Думаю, нам надо известить всех и вся, кто на самом деле Дэкон Мруалайс. Чтоб каждый чародей в Эртилане был в курсе, что он гремучая неблагодарная змея, которую очень опасно пригревать на груди и пускать в приличный дом. Что он только и делает, что тащит отовсюду семейные артефакты, пуская благородные семейства под откос! Наше сословие обязано узнать горькую правду. Ни один клуб, ни один союз, ни одно общество магов больше никогда не запишет его в свои чистые ряды, а те, кто уже имел несчастье это сделать, выгонят его поганой метлой. Так мы сделаем, дорогая?

Шеневьере понравилась эта мысль. Матроны применили тяжелое вооружение. Если их план осуществится, от Мруалайса мало что останется. Скорее даже, совсем ничего. Чародей, преданный всеобщей анафеме, перестает быть таковым.

— К тому же есть и уголовное преследование, — сказала тетушка Гермионы. — Законы, касающиеся фамильных ценностей и семейных тотемов суровы.

Как только Дэкону удавалось стоять, я не знаю. Его раздавили гигантским сапогом разоблачения, превратив в лепешку. Его вертикальная позиция, скорее всего, была недоразумением.

— Я... я... — донеслось со стороны старикана. Безжалостные чародейки устремили на него свои взгляды-копья.

— Что?

— Я прошу вас смилостивиться...

Гермиона воинственно раздула ноздри. Ну вылитая тетушка. Матроны засмеялись. Их смех походил на удары гонга на площади, где казнили преступников.

Зелия повела рукой, произнося заклинание, и появился Гвалафнир. Дракон встряхнулся, поклонившись дамам, и сверкнул глазом в мою сторону. Облик Браула Невергора его забавлял.

— Довольны ли вы тем, как разрешилась наша общая проблема? — спросила у дракона матушка Гермионы.

— Вполне. Угроза миновала, я по-прежнему в Цитадели и намерен оставаться в ней еще очень долго. Благодаря смелости и находчивости юной госпожи и Браула Невергора. Он проявил недюжинное мужество в борьбе с собственной некомпетентностью. В общем, я могу назвать его героем. Пусть он и не такой эпический, как ваши предки, но таковы уж нынешние времена.

Ну полноте! Совсем меня захвалили. Почестей мне не нужно, дайте только хорошенько отоспаться, и я снова буду готов к подвигам. Гермиона прижала меня к своей груди и поцеловала в лобик. Я превратился в квашню. Зелия и Шеневьера поглядели на это выражение любви, но ничего не сказали. Поцелуй меня сестрица в образе человека у всех на глазах, не избежать бы долгих и нудных объяснений, но сейчас я был кошкой, всего лишь кошкой с желтыми глазами и не шибко умной физиономией.

Старикан ждал решения своей участи, покрываясь семью потами поочередно. Дракон взирал на него с крайним осуждением, словно Мруалайс был всего лишь блохой, которая по недоразумению его покусала.

Матроны посовещались, наклонившись друг к другу. Дэкон следил за ними с ужасом. Я его понимаю. Шеневьера и Зелия могли быть королевскими судьями.

— Итак. Мы приняли решение. Мы не будем никому сообщать об этом инциденте. Поднимется большой шум, возня, вопли, которые помещают течению нашей спокойной жизни. К тому же, из уважения к вашим сединам, нам следует проявить милосердие, — сказала Шеневьера. — Имейте в виду, что теперь у нас имеется на вас компромат, и бойтесь совершить где-нибудь что-то подобное. Тогда на вашу голову обрушится нечто такое, что вам и не снилось! Запомнили?

Мруалайс кивнул.

— С этой поры вы будете тише воды ниже травы, — продолжила тетушка Гермионы. — И выполните наши условия. Лишь в этом случае мы гарантируем вам молчание и сохранение прежнего реноме... Согласны?

О, старый злодей был согласен на все. Прикажи ему достать луну с неба, так он тут же бросится искать лестницу подлиннее.

— Вы немедленно вернете все назад. Я имею в виду статуэтки Гвалафнира.

— Да, — вставил дракон. — Мне удобнее на своем месте.

— Вы наведете порядок в доме... — добавила Зелия. — И, самое главное, немедленно подпишете договор купли-продажи, о котором мы с вами говорили все эти дни. Помнится, у нас не получалось сойтись в цене, так? Надеюсь, теперь мы сойдемся. Я повышаю стоимость замка на одну треть. И уже утром поедем оформлять бумаги. Замок ваш, как вы и хотели, Мруалайс!

Матроны торжествовали. Победа была полной и окончательной. У Дэкона, наверное, за всю жизнь не выдалось ни одной столь же тяжкой ночи.

— Вы согласны? — спросили чародейки. — Мы приступаем к делу или завтра я рассылаю изобличающие письма во все концы света?

— Приступаем. Я согласен, — прошептал старик. Отчасти мне было его жаль. Но надо было думать, прежде чем затевать похищение века.

— Идите, и принесите свои бумаги, — велела Дэкону Зелия.

Старик повернулся и зашаркал к двери.

— Стойте! — рявкнула Шеневьера.

Мруалайс еле удержался на ногах. Его взгляд блуждал неизвестно где.