Кучеряво живут местные детишки!
Аксён щелкнул пальцами и чемодан встрепенулся. Тихонечко разогнавшись, направился к сумрачному зеву левого коридора.
— Что... Куда? Стой! — крикнул Аксён вслед чемодану. Но тот шмыгнул в проём и исчез.
Босоногое хулиганьё переглянулось и бросилось следом. Не иначе как поймать и вернуть. Впрочем, в последнем Аксён обоснованно сомневался. Напоказ пожав плечами, он подошёл к девчонке с каргосканером.
Пацанка встретила недовольным взглядом.
— Пожадничал ты, дядечка. Чемодан совсем пустой убежал.
— Так я и сам не шикую.
— Жизнь здесь дорогая, дядечка.
— Зато похороны дёшевы.
— Это да... Ладно, дядечка, ты меня не отвлекай, мне работать надо. Или чего спросить хотел?
— Хотел. Где у вас Стол расположен?
— Да там же, куда твой багаж утёк, — и девочка инфирнула Аксёну кусок карты.
— Ага. И хороша ли дорога?
— Да всё обычно, мы тут люди простые, без фантазий.
— Ну, бывай, добрая девочка.
— И тебе без четвёртых, жадный дядечка.
Дальше, действительно, было без особых фантазий. Узкий коридор с дурным освещением, по которому шмыгали какие-то неумытые личности и не совсем личности, пластикового вида и жужжащие приводами, но тоже все как на подбор чумазые. То ли местные рикши, то ли почтари.
По дороге Аксён перепрыгнул пару растяжек, затем из темного бокового прохода в него швырнули клейкую сеть. Аксён уклонился, упав на спину и проехав на ней по полу. Поднялся, достал вибронож и располосовал сеть на куски. Из темноты возмущенно зашипели.
Саквояж всё это время чинно катил позади, в паре шагов от клонера.
Скукота.
Впереди посветлело, оставалось совсем недалеко до остановки местного лайна. И тут в стене коридора открылась неприметная дверца, кто-то взмахнул рукой и метнул стальную цепь, которая жадно впилась в ручку саквояжа. Человек дернул за цепочку. Точнее, попытался. Аксён успел первым, схватился за цепь и дернул куда сильнее. Прилетевшую из проёма фигуру встретил крепким ударом ноги. Неудачливый грабитель кувыркнулся через голову и тяжко грохнулся около двери. Пара неприметных личностей торопливо затащили тело внутрь, дверь захлопнулась, послышался скрежет засова.
— Без фантазий, значит, — произнес Аксёна, глядя на обмотавшуюся вокруг саквояжа цепь. — Однако, стоит поторопиться.
Чемодан признался, что вот-вот будет пойман.
...Через полчаса Аксён добрался до местного Стола. Соскакивать с лайна пришлось в полукилометре от крестика на карте. Но путь был простым: прямо от станции лайна к Столу вёл просторный тоннель. Всю правую стену оккупировали многочисленные одно— и двухэтажные магазинчики, торговые ларьки и павильоны.
Дорога вывела к небольшой площадке, перекрытой высоченной стеной из серых стальных плит. В той были устроены огромные распашные ворота, ныне закрытые; створки намертво приварены к броневым плитам с помощью широких металлических полос. Стена слегка закруглялась на высоте, а поверхность плит щеголяла заметными вмятинами и царапинами. По всему видно, перегородка некогда была частью обшивки крупного транспортного корабля с грузовым порталом: на воротах сохранились следы плохо затёртых оранжевых прицельных маркеров для автоматических лихтеров. В одной из створок прорезали высокий и широкий проём, на ховере заехать можно.
Над входом светилась простая надпись: "Паретида. Стол".
Проходя через проём, Аксён приостановился и провёл ладонью по срезу. Резали нарочито небрежно, плазменная горелка оставила наплывы и потёки серого металла. Самые большие стальные сосульки спилили, также нарочито грубо, оставляя в стали глубокие пропилы и изломы.
Стол оказался огромной и скудно освещённой пещерой, потолок и границы которого терялись во тьме. В воздухе висели мутные полотнища голограмм: тёмных или ярко светящихся, туманных, дрожащих и перетекающих из одного состояния в другое. И отовсюду: из мест, укрытых вуалью тьмы, из пятен яркого света, из текущих в разных направлениях широких полос тумана, — свисали тяжёлые цепи и протягивались натянутые до звона канаты, возвышались сверкающие колонны и громоздились ржавые балки, вздымались и опускались ряды деревянных и каменных ступеней, ниспадали штормтрапы, медленно кружили спиральные пандусы, местами — бесшумно двигались эскалаторы, болтались узкие верёвочные лестницы, а то и простые верёвки с узлами. Всё это пересекалось под немыслимыми углами, присоединялось одно к другому, сменялось формами, цветом и размерами, неожиданно прерывалось или меняло направление.
На цепях, тросах, пилонах и колоннах крепились площадки со столами, креслами и диванами: малые, на пару человек, средние и здоровенные, способные вместить большие шумные компании. Нашлись и закрытые каморки для особого общения тет-а-тет, и отдельные скамьи на цепях, для тех, кто любит в одиночестве понаблюдать за кипением чужой жизни.
Сей инженерный хаос изображал местное звездное скопление. Каждая площадка, диван или скамья служила аналогом системы или группы систем. И, ясный сектор, в дело шла не только плоскость, а весь объём. Ведь мыслимое ли дело — показывать звёзды на плоскости? кому они вообще нужны — плоские звёзды? людям с плоским мозгом?!
Внутри нескончаемой паутины дорог, дорожек, троп и путей, столов, столиков, диванов и комнатушек мелькали фигуры людей, раздавался громкий хохот, звонкий свист и невнятные крики, звучала музыка, кто-то нестройным хором разучивал спортивные кричалки, вдалеке яростно вопила женщина и слышались хлесткие звуки пощёчин.
Стол есть Стол, здесь разное случается.
Аксён с интересом и одобрением оглядывался. Организованный беспорядок выстроили качественно, ориентироваться в этой путанице мест и направлений было чертовски сложно. Посторонние сюда явно не ходят.
Ведь как устроено общество местных завсегдатаев? Да всё просто.
Сумел найти тропу? Милости просим, ты наш.
Не смог? Иди дальше, добрый человек, тут не подадут.
Место Аксёну понравилось.
— Фактурно, — одобрил он вслух.
— Старались! — тут же кто-то откликнулся.
Со стены позади Аксёна спрыгнул дрон, по виду — геккон размером с кошку, процокал стальными лапами по тёмному пластику пола, обежал гостя и встал перед ним. Геккон вытянул к потолку морду на неожиданно длинной шее, распахнул пасть и вверх ударил световой конус примерно в рост человека. В конусе появилось изображение молодого тощего парня с синими татуировками на лице и двумя оранжевыми хохолками на бритом черепе.
Парень коротко поклонился, развёл руки, как бы обнимая Аксёна, и возвестил:
— Лучший Стол системы приветствует тебя, странник! Я Хойт, хлебосольник.
Отодвинувшись от слишком гостеприимной голограммы, Аксён кивнул парню и продолжил осмотр помещения. Судя по размерам, под Стол выделили полноценную секцию трюма фрейтера, а значит, найти нужного человека будет непросто. И первое, что надо сделать — определить основу Стола.
Аксён повернулся к Хойту и спросил:
— Какое созвездие моделировали?
— Так наше же! — удивился хлебосольник. — А что, бывает иначе?
— Встречал и такое. Некоторые берут столичное созвездие или систему.
— Наверное у совсем дальних зачертовников, — Хойт скорчил презрительную гримасу. — А у нас тут ноль четыре, не какой-то там ноль два или ноль три. Наверняка лет через пятьдесят и в Федерацию войдём.
Аксён в задумчивости кивнул. Половина столетия в иных краях большой срок, система может успеть подняться на одну десятую рейтинга и тогда ближайшая администрация Федерации обратит на неё внимание.
— Как у вас тут с услугами?
— Кормим, поим, нужным торгуем, разве что не развлекаем. Тешатся гости сами, — с готовностью откликнулся парень. — Разрешены свадьбы, похороны, дни рождения и зачатия, деловые и любовные встречи, посиделки с друзьями и коллегами, праздники реформатирования и сквиппинг, но только светлый. В общем, всё для людей! Можно хоть мордой в салат спать, в пределах оплаченного времени, конечно же.
— Драки, дуэли?
— Не, дуэли нельзя, — почесал левый хохолок огневолосый. — С дуэлями на "Паретиде" вообще не очень. Не в наших правилах. Вот драки на кулаках один на один — можно.
— Что так?
— У нас приличная станция. Если нужны жогные периметральные развлекухи, это вам на "Гугуску", станцию на краю системы. Там до сих пор от ноль три не отойдут, хотя уж лет сто прошло как индекс повысили.
— Ясно. Нет, такого не надо, просто спросил. У меня тут встреча назначена, деловая.
— Проводить? — с тщательно скрытой улыбкой спросил хлебосольник. — Стол у нас большой, сложный.
— Сам найду, — отмахнулся Аксён.
Хойт открыто усмехнулся, сделал ручкой и световой конус погас. Геккон втянул шею в тело и с места прыгнул на стену, скрежетнул по металлу когтями да скрылся в тенях.
Клонер прищурился, осмотрелся, сравнил со скачанной из инфира картой местного скопления, и решительно двинулся в нужную сторону: то по лестницам, то, ухватившись за тросы, перемахивая целые пролеты. Саквояж скакал по ступенькам, позвякивая цепью. Прыгать через пустоту не рисковал, добирался кружными путями, Аксёну иногда приходилось его поджидать.
Помещение жужжало и гудело, чисто осиный рой. Аксён снова вспомнил о Сантас Самалантис. Нехорошие мысли, подальше бы их. Да ничего не поделаешь, в последние дни все как будто сговорились: намекают на эту империю.
Вскоре добрался до нужной системы, то есть — стола. За столом расположился парень лет до тридцати, невысокий, худощавый, но явно жилистый и крепкий. Темноволосый и кареглазый, загорелый и весьма просто, если не сказать бедно, одетый. На нём был потёртый стандартный комбез и видавшая виды куртка. Парень сидел, уперев локти в стол и сцепив руки в замок. По всему видно — не завсегдатай подобных мест, здесь ему не по себе.
Аксён молча сел напротив и принялся рассматривать возможного компаньона; тот производил впечатление этакого живчика, готового в любой миг вскочить и броситься в драку или схватиться за дело.
Муравей, как есть муравей, — подумал Аксён. — Мелкий, но сильный.
А тот хмуро разглядывал Аксёна. Подскакал саквояж и запрыгнул на соседнее сиденье. Парень покосился на самостоятельную сумку, встал и протянул руку Аксёну:
— Йосанг Мур, владелец крейсерского корабля.
— Аксён И-Жан Калин-Каражич Лайс. CEO корпорации, которую на днях открою, а пока — капитан твоего крейсера.
— Будущий CEO, будущей корпорации, — с подозрением хмыкнул Мур. — Крупная конторка-то?
— Со временем на половину Федерации потянет.
Они кивнули друг другу и сели, Йосанг Мур вернулся к прежней позе.
Помолчали. Поглядели. Наконец Йосанг спросил:
— А сейчас, значит, временно на мели?
— Две тысячи на счету.
— О, как... — подался назад Йосанг и прищурился. — Ты точно клонер?
— Два дня назад восстановлен на Истармине, — усмехнулся Аксён. — Дальше — посмотрим. Не думаю, что у меня тут будет контракт на установку клона.
— Пока не впечатляет, — признался Йосанг.
— И не должно. Я не впечатлять приехал, а за кораблём.
Владелец крейсера помолчал, внимательно рассматривая возможного партнёра и, видимо, собираясь с мыслями и оценивая впечатление от Аксёна.
— За кораблём... Кораблю нужен хороший капитан, а мне — опытный партнёр.
— Это я.
— Может и ты. Меня сюда привел приятель отца, — Йосанг обвёл рукой трёхмерный лабиринт Стола. — Сам бы я не добрался до оговоренной "системы". И мне сказали, что дорогу лишь грамотный пилот найдёт.
— Байка. Но правдоподобная. Хорошему пилоту действительно несложно дорогу найти. Но если ты знаком с принципами проектирования Столов, и тем более — строил такие Столы, — то путь найдёшь без труда, даже без пилотских навыков. Забудь о сказках, всё скучнее: целое скопление не выйдет уместить в такой объём, приходится поневоле упрощать. Сильно упрощать. Где тут расположить миллион звёзд?
Йосанг окинул взглядом затемнённое пространство Стола и согласился:
— Ну, да, сотен пять, не больше. А ты, значит, строил?
— Очень давно, когда мне ещё были интересны такие штуки. А ещё можно никаких Столов не строить, просто подключить инфирный навигационный сервис, и он выведет тебя на нужное место.
— Да? Пожалуй, я понял тебя. — Йосанг хлопнул ладонью по столу. — Хорошо, давай о деле: предлагаю семьдесят процентов. И только потому, что ты клонер. Твой опыт и мой корабль.
— Девяносто.
— Девя... — подавился возмущением Йосанг. — Семьдесят! У меня самый настоящий космический корабль!
— Девяносто. У тебя ржавое корыто. А у меня — я, клонер.
— Крейсер! Семьдесят!
— Дохлая лохань. Девяносто.
— Семьдесят!
— Семьдесят!
— Девяносто!... — и Йосанг с досадой треснул кулаком по столешнице. — Вот ведь четверть!
— Да. У меня есть я.
— Восемьдесят.
— Согласен.
— Детская же разводка, могла и не сработать.
— Могла, не могла... Сработала. Впрочем, ты всё равно согласился бы на моё предложение. У нашего корабля скоро лицензия выйдет, а безлицензионки никому не нужны, даже в этих краях. Думаешь, почему ты уже два месяца загораешь?
— Ты-то заинтересовался...
— У меня ситуация особая, я собираю корпорацию на полном нуле. Тебе шанс выпал невероятный, с клонером поработать, — Аксён сопроводил слова лёгкой улыбкой; вроде и пошутил, а вроде и нет. — А вот если шелупонь подвалит, без корабля и умений, то нужны ли тебе такие компаньоны?
— Не знаю. В пустотных делах опыта у меня маловато... То есть нет совсем, — Йосанг дёрнул плечом и уставился в стол. — Но не желаю и дальше ковыряться на планете, как отец и братья. А тут шанс, может и не из лучших, но шанс.
— Откуда корабль-то?
— Наследство... Пару лет назад дядя пропал в дальних нулях 29*. Он отписал мне один из своих кораблей, но узнал я совсем недавно. Ближняя дядина родня мутила, хотела себе оставить, да не вышло, по таймеру в суд пришёл посмертный дядин пакет с копией завещания.
Аксён кивнул. Что ж, дело обычное.
— Жаль, не могу продать корабль и купить себе тело клонера, — с явной завистью произнёс Йосанг и метнул косой взгляд на собеседника.
— Детям купишь. Дети есть?
— Нету пока. Но девчонку себе звёздную найду, вот с ней детишек заведу. А им — обязательно закажу пренатальное форматирование. Хочу, чтобы у детей моих в жизни выбор был интереснее и шире, чем у меня.
Аксён на миг прикрыл глаза; Йосанг ошибался, в Сантас Самалантис даже простого планетника могли перепаковать в имперского клонера. Но поправлять компаньона не стал, решив, что о такой возможности тому лучше не знать. О перепакованных сантасами ходили мутные слухи.
— Поверь, и в пространстве ковыряться не слишком весело. В пустоте ни чёрта нету, из корабля нельзя уехать в гости к приятелю, нельзя всё бросить и смотаться на соседний континент ради жарких пляжей и горячих красоток. И вообще, много чего нельзя. А вот помереть легко и смерть редко бывает приятной.
