Книга 4. Воздушный стрелок. Наёмник

— Из тебя выйдет замечательный сенсор, братец. Ручаюсь, кроме тебя этого никто не заметил, — после недолгого молчания усмехнулся цесаревич, но увидев, как насупился Юрий, все же ответил на его вопрос: — То, что ты сейчас видел... скажем так, это была "охота на зайцев".

— Сможешь их подсчитать? — поинтересовался поднявшийся с кресла государь, глядя на младшего сына.

— Проверка боеспособности охраны, — кивнув, заговорил Юрий, загибая пальцы и, взглянув на возведенный им самим купол, защитивший ложу от атаки ТК, уверенно продолжил: — Проверка моих умений, и... все? Хотя нет. Братец говорил о конкуренции. Рюмины? Очевидно, вы хотите, чтобы они тоже занялись темой гражданских ТК. Итого — три "зайца".

— Не то чтобы мы действительно были озабочены вопросом такой конкуренции. Ты просто не знаешь всей подоплеки этого дела, — заметил Михаил. — Скорее, мы посчитали необходимым немного осадить авторов задумки гражданских ТК. Они хорошие люди и верные вассалы, но чуть окоротить их энтузиазм будет нелишним. Без унижения и не превращая во врагов.

— Это мне непонятно, — вздохнул Юрий.

— Ничего, какие твои годы! Поймешь еще, — усмехнулся государь. — И кстати, "зайцев" на самом деле как минимум четыре.

— А какой четвертый? — удивился Юрий.

— Ты ведь хотел отпраздновать именины в кругу семьи? — Государь положил руку на плечо младшего сына и аккуратно развернул его в сторону гостей, покидающих трибуны под пристальным вниманием рынд. — Считай, что мы исполнили твое желание. Гости останутся здесь, а мы, как и следует по протоколу безопасности, отправимся домой, в Слободу, где нас ждут твои сестры и накрытый стол.

— Правда?! — Глаза младшего сына государя заблестели, и он, не сдержав порыва, крепко обнял отца. Благо в ложе не было никого, кроме них троих, а установленный Юрием щит надежно ограждал их от нескромных взглядов. Так что сейчас царевич мог безнаказанно плевать на этикет. — Спасибо, отец!

Убедившись, что младший сын не видит его лица, государь бросил хмурый взгляд на своего наследника и, сосредоточившись, открыл окно во дворец.

— Сын, сделай все правильно, — подталкивая Юрия к линии перехода, произнес он и, заметив кивок цесаревича, скрылся в моментально захлопнувшемся окне.

* * *

Сознание вернулось рывком, в один момент. И это был не тот опыт, который я хотел бы повторить, поскольку вместе с ощущением реальности ко мне пришла боль, пронзившая все тело, словно электрическим разрядом. Она была настолько сильной, что я не сдержал стона.

— Очнулся? — Голос, задавший этот вопрос, колокольным звоном отозвался в моей гудящей голове. В только что открывшихся глазах, и без того пострадавших от ударившего по ним режущего света, помутилось окончательно, и я еле успел перевернуться набок, прежде чем содержимое моего желудка хлынуло изо рта. — Э, брат, да ты совсем плох! Чем вы его накачали?

— Бэ-двенадцать, стандарт для бескровного захвата. — Ответ на вопрос раздался откуда-то из-за спины. — Возможно, это личная реакция?

— Медика сюда. Пусть осмотрит, — бросил первый. Послышалось какое-то шуршание, тихие, но быстрые шаги, а еще через минуту меня, все еще скрюченного в позе эмбриона и мало что соображающего, окатило теплом знакомой еще по медбоксу в Беседах диагностической техникой. А после... я вырубился.

Во второй раз возвращение в сознание прошло без осложнений. Не могу сказать, что почувствовал себя абсолютно здоровым, но и особой слабости я не ощущал. Хотя отголоски боли еще чувствовались.

Открыв глаза и убедившись, что меня окружает непроницаемая темнота, я ощупал себя и пришел к выводу, что тщательно подобранному Ольгой костюму можно помахать ручкой. То, во что я был одет, ничуть его не напоминало. Свободная рубаха вместо кителя, джинсы вместо бриджей и кроссовки взамен сапог. Ну, хоть чистое... А теперь пора и осмотреться. "Кошачий глаз" включился без малейших проблем... и я вздохнул. Бетонный мешок без единого окна. Только забранное частой решеткой вентиляционное отверстие под потолком, слишком узкое даже для моего компактного тела, да низкая стальная дверь в дальней стене, которую не вынести и под моим любимым разгоном. Я попытался было открыть окно, но и тут меня ждал большой облом. Эфир вибрировал, дрожал, не позволяя взять его под контроль, и ускользал от моей воли, словно песок сквозь пальцы. Очередной "белый куб", что ли?! Только этой гадости мне и не хватало для полного счастья!

Грохот открывающейся двери заставил меня бросить попытки обуздать взбунтовавшуюся силу и приготовиться использовать те возможности, что остались в моем распоряжении. А это немало. Если судить по успешному применению "кошачьего глаза", проблем с разгоном у меня быть не должно.

— Угомонись, Кирилл. Здесь никто не желает тебе вреда, — резко произнес возникший в дверях мужчина.

— Ваше высочество? — удивился я. Вот не ожидал...

— Узнал, значит? Хорошо. Следуй за мной, есть разговор, — удовлетворенно кивнул цесаревич и, развернувшись, вышел в коридор.

Галереи, переходы и лестницы сменяли друг друга. Серые стены, освещенные тусклым светом забранных стальными решетками плафонов, редкие двери, тяжелые, массивные, похожие одна на другую, без номеров или иных опознавательных знаков... и редкие белые короба в нишах, от которых я и ощущал то самое возмущение, что не позволяло мне воспользоваться эфирными техниками. Дрянная штука.

Уже четверть часа мы шагаем по подземному лабиринту, расположившемуся под Александровским кремлем. Но вот идущий впереди в окружении двух предельно настороженных охранников Михаил остановился перед очередной дверью. Та отворилась словно сама по себе, и шедший в двух шагах за моей спиной рында осторожно подтолкнул меня к дверному проему, в котором уже исчез царский сын.

— Располагайся, Кирилл, — кивнул мне наследник, указав на небольшой двухместный диван, стоящий в углу уютной, заставленной книжными шкафами комнаты. Сам же цесаревич устроился за широким рабочим столом, расположенным рядом. — Чай, кофе? Разговор будет долгим, так что не стесняйся.

— Кофе, пожалуй. — В ответ на мою реплику, Михаил кивнул замершему в дверях рынде, и тот моментально исчез из виду, чтобы вернуться через пару минут с огромным серебряным подносом, заставленным чашками и блюдцами с какими-то сластями и возвышающимся посредине кофейником.

— Итак... — Цесаревич дождался, пока я сожру половину печенья на подносе, прежде чем заговорить вновь. — Полагаю, у тебя есть вопросы о происшедшем? Задашь их сейчас или сначала выслушаешь мой рассказ?

— Я бы предпочел сначала выслушать вас, — чуть помедлив, проговорил я, справедливо предполагая, что на единственный вопрос, что крутится в моей голове: "Какого черта здесь происходит?!" — цесаревич ответит все тем же рассказом. Собственно, так оно и вышло.

— Добро, — кивнул Михаил и, побарабанив по столу тонкими сухими пальцами, вздохнул. — Наверное, стоит начать с того, что ты теперь труп, Кирилл Николаевич.

— Э?

— Частично, — попытался успокоить меня цесаревич и тем самым вогнал в еще больший ступор.

— А... можно то же самое, но с подробностями? — помотав головой, спросил я.

— Нужно. Ты был убит при покушении на царскую семью в День Тезоименитства его высочества царевича Юрия, пытаясь, таким образом, отомстить за смерть своего деда, погибшего четыре дня назад при нападении на Аркажский монастырь, которое, по циркулирующим в обществе слухам, организовал мой отец, обеспокоенный неумеренным усилением эфирников и подозревающий их верхушку в намерении узурпировать власть в стране. Разумеется, это версия для очень узкого круга лиц, считающих себя "посвященными". Для остального общества личность "покушавшегося" останется неизвестной, а пострадавший от его нападения и впавший в кому Кирилл Николаев будет проходить лечение в медицинском крыле имения Бестужевых.

— Бой? Дед погиб? Это тоже "версия для посвященных"? — тихо спросил я, и цесаревич на миг опустил голову. А когда он вновь поднял взгляд, в нем была лишь пустота.

— Нет. Аркажский монастырь действительно был уничтожен атакой неизвестных четыре дня назад. И это был чудовищный удар по мощи государства, — проговорил Михаил. — Собственно, именно поэтому мы и устроили этот спектакль с нападением. На трассе, ведущей в Александровскую слободу, рынды засекли чужих наблюдателей. Сразу их брать не стали, решили определить объект интереса. Догадаешься, за кем они присматривали? Но самое главное, наши специалисты пришли к выводу, что одним вуайеризмом сии господа решили не ограничиваться. Иными словами, до имения Бестужевых с нашего праздника ты бы точно не доехал. Пришлось резко перекраивать все планы и вытаскивать тебя под дымовой завесой с подготовленным для игры "Визелем". Как ты понимаешь, в нынешней ситуации мы не можем потерять еще одного гранда.

— Поня-атно, — протянул я, пытаясь уложить в голове рассказ цесаревича. — А Никита Силыч?

— Извини, Кирилл, но род Скуратовых-Бельских прерван, — покачал головой цесаревич.

Я не был близок с дедом. Более того, никакие родственные чувства нас не связывали. Я не мог простить ему бездействия в отношении того, прежнего Кирилла, но уважал, как можно уважать только настоящего профессионала своего дела. И факт его смерти меня... не порадовал. Совсем не порадовал. Из ступора меня вывел голос окликнувшего меня цесаревича:

— Кирилл!

— Ваше высочество... — Я откашлялся и с удивлением увидел на столе перед цесаревичем две невесть откуда взявшиеся полные рюмки, источающие слабый хлебный аромат.

— Помянем, Кирилл. — Мой собеседник поднял одну из рюмок, и я последовал его примеру. Полугар обжег глотку и выбил непрошеную слезу.

— Что с Ольгой? — спросил я после недолгого молчания.

— С ней все в порядке. Я объяснил ситуацию и ей, и боярину Бестужеву. Твои ученицы тоже в курсе дела, но видеться в ближайшее время вам нежелательно. По крайней мере, на людях. Сам понимаешь... — ответил Михаил, явно понимая, что от встреч с семьей я не откажусь.

— Значит, ухожу в подполье? — Я вздохнул.

— Можно сказать и так, — кивнул цесаревич, водружая на стол плоскую шкатулку. — Держи. Здесь документы, браслет с доступом к твоему новому счету и кое-какие инструкции на первое время...

Просмотрев переданные мне документы и нацепив очередной браслет, я уставился на Михаила.

— А теперь выслушай кое-какие подробности, — убедившись, что я готов его слушать, заговорил цесаревич, откидываясь на спинку кресла. — Я редко объясняю свои решения и еще реже прошу за них прощения, но сейчас в этом есть насущная необходимость. Я должен извиниться за то, что ТАК использовал ваше несостоявшееся выступление и не поставил тебя в известность заранее. Был шанс, что такого развития событий удастся избежать, но — увы, не вышло.

— И что же стало причиной? — тихо спросил я, старательно давя в душе недовольство и гнев от того, что из-за игр сильных мира сего мне в очередной раз приходится вертеться как ужу на сковородке. Да и осознание факта, что благодаря сидящему напротив человеку вся моя только-только начавшая входить в колею жизнь вновь сделала кульбит, тоже не способствовало спокойствию. Впрочем, пока мне вполне удавалось скрыть бурлящие эмоции.

— Атака монастыря была не единственным происшествием. За четыре прошедших дня удалось предотвратить два из трех покушений на жизнь известных в стране грандов, — вздохнул цесаревич. — Поэтому, получив во время праздника информацию о подготовке покушения, я решил задействовать в отношении тебя один из запасных планов, с некоторой импровизацией, конечно. Возможно, не самый лучший, но... самый удобный для нас, если честно. Жаль только, что пришлось отпустить твоих несостоявшихся убийц. Взять их означало бы пустить псу под хвост всю затею с дымовой завесой и попытками спрятать тебя.

— И что, остальных грандов вы тоже собираетесь "убить при покушении"? — фыркнул я.

— Почти, — слабо улыбнувшись, пожал плечами Михаил. — У некоторых из них достаточно сил рода для защиты, а те, кто по каким-то причинам лишен такой возможности, будут тем или иным способом скрыты от преследования... как ты, например. Впрочем, это ненадолго. Думаю, уже через полгода, максимум через год, мы полностью решим проблему, и вы сможете вернуться к обычной жизни.

— Ясно. Это воодушевляет, — кивнул я. — А в чем состоит "удобство" этого вашего варианта?

— Я бы даже сказал: "полезность", — отозвался цесаревич. — Суть дела в следующем: как показали недавние события, некоторые секреты нашего государства таковыми уже не являются. Охота на глав специальных служб и атака Аркажского монастыря доказали этот факт. И у меня... у нас с отцом есть весьма обоснованные подозрения, что без утечки информации через клуб эфирников дело не обошлось. Сейчас полным ходом идут проверки всех участников клуба, а остатки ведомства Никиты Силыча переведены в одно из убежищ. О тебе разговор особый. Инсценировка твоего участия в покушении...

— Станет дезинформацией для дальнейшего вывода на чистую воду возможных "кротов", — завершил я фразу вместо моего собеседника.

Цесаревич неопределенно хмыкнул.

— Вообще-то я хотел сказать, что эта инсценировка почти со стопроцентной гарантией избавит тебя от возможного преследования со стороны охотников на грандов, что в свою очередь позволит тебе спокойно заниматься подготовкой будущих мастеров Эфира, жизненно необходимых государству, не отвлекаясь на ненужную суету, — произнес он после недолгого молчания.

— И под куда более пристальным присмотром со стороны государства, нежели это было оговорено нами ранее, не так ли? — ядовито дополнил я и, фыркнув, договорил: — Ну и, конечно, у вас и в мыслях не было идеи "слить" реальное положение дел самым вероятным подозреваемым, а потом использовать меня и моих "скрывшихся" коллег в качестве наживки, да?

— Кирилл!

— А что? Вполне ожидаемый ход. Могу поспорить, что тех самых "посвященных", о которых мы говорили в начале нашей беседы, то есть людей, осведомленных одновременно о моей "смерти", связи с Никитой Силычем, его до недавнего времени фиктивной гибели и о беспочвенности слухов вокруг вашего с ним "противостояния", очень и очень немного. Я бы даже сказал, что таких людей не больше десятка на всю страну. Так что вам будет достаточно раскрыть каждому из подозреваемых информацию о местонахождении одного из грандов, а после останется лишь дождаться покушения и так определить личность "крота". Я не прав?

— У тебя извращенная фантазия, Кирилл Николаевич, — еле заметно усмехнулся Михаил.

— Я читал много детективов, ваше высочество, — парировал я, уже понимая, что ни подтверждения, ни опровержения этого предположения не дождусь. — Кстати, если позволите, я выдвину еще одну гипотезу.

— Ну-ка, ну-ка... с удовольствием послушаю, — изобразил предельное внимание мой собеседник.