Новая Русь

Осторожно перебирая ногами, долго проверяя прочность камней под ними, он продолжил опасное нисхождение. Несмотря на прохладный ветерок, обдувающий скалы, Виктор покрывался потом, а в горле нестерпимо сохло. Уже не раз проклинал себя за то, что не напился, когда был еще у потока.

Виктор давал себе зарок не заглядывать вниз, потому что для него это могло кончиться весьма плачевно. Поэтому он никак не ориентировался по высоте. И, спустя, как ему казалось, много времени, не знал, как долго еще до подножья.

Изредка под рукой или под ногой срывался слабый выступ. Тогда он надолго замирал и осторожно выискивал другой, более подходящий. Небольшая поклажа за спиной теперь казалась невероятно тяжелым грузом. Если бы он панически не боялся закинуть руку за спину, давно бы все повыбрасывал с себя. Но теперь уже было поздно. Он вынужден спускаться таким же груженным, как поднимался.

Подушечки пальцев стали кровоточить. Теперь Виктор своей кровью метил пройденный маршрут. Сказали бы ему про такую его выходку месяц назад, долго бы смеялся. Но сейчас он предпочел бы поплакать.

Невзначай заметив часы на запястье, он понял, что уже третий час изображает альпиниста. А сколько впереди осталось, понятия не имел. Может меньше, а может больше уже пройденного.

Если больше, то точно сорвется, думал он, судорожно нащупывая ногой очередной выступ пониже.

Помутневшие глаза уставились на бурый камень, потому что от напряжения в теле шею свело судорогой.

Тем временем Виктор почуял, что поверхность скалы постепенно переходит в вертикаль и, возможно будет прогибаться дальше. А это будет означать, что хана тебе, пришелец из Рязани.

Надо было записываться в кружок альпинизма, лазать по горам, а не проводить время в аудиториях. Тогда бы ты сейчас выжил. А так, извините, не выйдет. В этом единоборстве на победу претендует скала.

Виктор злобно сжал челюсти, как это делал всегда, когда его обстоятельства зажимали в угол, прошипел:

— Посмотрим еще чья возьмет...

И продолжал ползти вниз по отвесной поверхности.

Как назло, ветер постепенно крепчал, пытался порывами скинуть упрямца вниз, как тряпичную куклу заломить у подножья скал. А Виктор все шипел 'посмотрим', и упрямо перебирался все ниже и ниже.

Потом настал час икс. Виктор вынужденно признался, что проиграл. Он ухмыльнулся своей горемычной судьбе, потому что левая нога никак не находила точку опоры. Она просто болталась в пустоте. А это значит, что скальная поверхность из вертикального положения, тут переходит в наклонное. Только наклоненное не туда, куда нужно Виктору.

Он устало закрыл глаза и понял, что уже совершенно не способен обратно подняться выше, чтобы переместиться в сторону, пока не найдет нужного для спуска места. А чтобы знать достиг он такого нужного места или нет, нужно каждый раз экспериментально спускаться ниже.

Да, на такой подвиг у него уже точно нет сил. Надо иметь мужество признать свое поражение и наконец-то расслабить ноющие кровоточащие пальцы. Что он и сделал.

Тут сильный порыв ветра ударил его сбоку по корпусу и сорвал со скалы.

Виктор ушел вниз спиной, нелепо раскинув руки, и бухнулся спиной на мягкую траву.

Вскочив, он обалдело смотрел на то место скалы, где только что прощался с жизнью и дико захохотал. Черт побери, все это, оказывается, происходило в двух метрах от спасительной земли.

Виктор тут же скинул поклажу, которая все еще казалась ему невыносимо тяжелой, и снова опрокинулся на спину, чувствуя каждую болезненную мышцу тела. Не шевелясь, так он пролежал до самых сумерек. Только тогда он почувствовал в себе силы подняться с травы, чтобы собрать сухие ветки для костра. Он совершенно не чувствовал голода. Поэтому решил больше ничего не делать, а крепко спать. Что он с удовольствием и сделал, как только вспыхнул огонь.

Глава 6.

Виктор проспал довольно долго. Солнце слепило глаза, отчего не сразу заметил, что он не один. Очумело подняв голову, он увидел, что возле него сидят смуглолицые люди. Их было четверо. Они сидели вокруг него на небольшом расстоянии и молча, наблюдали за ним.

Когда Виктор растерянно поднялся на ноги, они тоже все вчетвером поднялись.

И еще Виктор с удовлетворением про себя отметил, что никакого оружия при себе не имеют, если не считать небольших серпов, что висели на их поясках рядом с сумами, набитых травами.

Эти мужчины были одеты, почти как когда-то индейцы одевались. В домотканые опоясанные длинные туники и мокасины. Но больше всего эти походили на индейцев кожаными перевязями на голове, придерживающие их длинные черные волосы. Если бы с них торчали перья, то точно оказались бы копиями индейцев из голливудских вестернов.

Трое из них были молодые, но один, видимо, их главный, был пожилым, с волосами в редкую проседь. Именно он первый приблизился к Виктору и церемонно приложил указательный палец к своей повязке на голове.

Растерянный Виктор догадался, что это некий знак приветствия, поэтому сам тоже повторил этот жест.

Их старший удовлетворенно кивнул и произнес тираду, ни одного слова из которого, естественно, Виктор не понял.

Молодые оставались на местах. Оттуда внимательно следили за ним.

Виктор решил, что можно с ними тоже попытаться объясниться жестами, убежденный, что уж они поймут его лучше, чем те лягушатники.

Он, указывая пальцем на себя, произнес: 'Виктор'. Старший их кивнул головой, в свою очередь указал на себя: 'Симе'.

Значит, контакт состоялся, порадовался Виктор. Решил немедленно закрепить успех объяснением ситуации более сложными жестами в стиле 'что мы делали, не скажем, а что делали, покажем'. Теперь он показал на вершину скал и изобразил движение, имитирующее то ли лазание, то ли спускание.

Симе округлил глаза, явно удивленный этой информацией. Остальные меж собой тихо пошушукались. Тем временем Виктор обеими руками попытался указать направление за скалы, сделал на месте несколько пантомимических шагов. Видать сумел донести до них свою мысль, потому что шушуканья стали громче, а Симе шире развел руки. Как догадался Виктор, этим, должно быть, выражал свое крайнее удивление.

Дальше дело пошло еще проще. Например, показал на солнце, оттопырил перед собой шесть пальцев, лег на траву закрыл глаза и снова быстро встал. А они уже догадались, что пер он до них целых шесть дней.

И вообще ему казалось, что они все его пантомимические жесты слету понимают, что это вовсе не сложно совсем. По крайней мере, Симе кивал, разводил руками, округлял глаза, а молодняк на своем постоянно обсуждал его жестикуляцию.

Исчерпав фантазию, возбужденный Виктор сделал реверанс в сторону Симе, приглашая и его жестами что нибудь объяснить ему.

Симе понял и это. Указал в том направлении, куда собирался пробраться Виктор, потом обвел руками своих молодых людей и присел на траву.

Виктор энергично покивал головой, показывая, что об этом он уже догадался. А Симе вновь указал по направлению поселения и произнес: 'рур'. Снова сел на траву и повторил: 'рур'.

Виктор понял, что Симе хочет озвучить для него то ли название поселения, то ли название народа, поэтому сразу же продолжил диалог тем, что показал на себя, потом по направлению поселения, опустился на траву и тоже повторил 'рур'. На это все они заулыбались, тут же быстро закивали. Симе вновь указал по направлению поселка.

Виктор принял последнее за приглашение пойти с ними. Стал энергично собирать свою, валяющуюся на траве поклажу, навесил их за спину, а острогу взял как посох.

Их старший Симе, больше не теряя времени на 'разговоры', пошел вперед, указывая Виктору дорогу, остальные трое молодых гуськом пристроились позади пришельца.

Виктору было и радостно и тревожно одновременно. Радовался, что наконец-то достиг поставленной цели, а тревожно, потому что понятия не имел о нравах людей этого края. А вдруг это банальная ловушка для простаков. Вдруг здесь принято приглашать к себе путника, который поутру обнаруживает себя с накрепко привязанными руками, ногами. А далее — всевозможные исходы...

Виктор, тряхнув головой, отогнал эти жуткие варианты, внимательно пригляделся в лица своего эскорта.

'Вроде вполне добродушные лица, — подумал он. — Но у того старичка из болота тоже вроде была добродушная харя, хоть и тупая. А эти умнее, но, следовательно, более опасные. Уж вряд ли от них удастся при надобности просто отмахнуться палкой. Нет, нужно по дороге еще разобраться с их сутью', — решил он. Поэтому, как только они достигли первого озерка, Виктор жестом пригласил их присесть.

Симе, видимо решил, что гость уже успел устать и вновь округлил глаза, развел руки, мол, не слишком ли быстро. Но Виктор был тверд в своем намерении попытаться еще по пути их лучше распознать. Он решительно опустился у воды на песочек. Сопровождение вынуждено было подчиниться, что вызвало у Виктора к ним большее доверие. Элементы насилия пока полностью отсутствовали.

Симе вновь уселся рядом с ним, а молодые — чуть поодаль.

Виктор внимательно понаблюдал за движениями и взглядами старшего, но пока все, вроде было как у адекватных людей. Возможно, перестраховка была излишней, но он не имел желания рисковать, и по наивности влететь из огня, да в полымя.

Уже чуть не лишился жизни, одолевая неприступные скалы. Хватит с него.

Виктор показал на озеро, а на песке пальцем изобразил контуры рыбы. Затем ткнул пальцем в открытый рот, мол, голоден, съел бы рыбку.

Симе понимающе улыбнулся, затем повернулся к молодым сопровождающим. Что-то сказал им на своем гортанном языке. Тут же молодые перед ним расстелили кусочек циновки и навалили на нее несколько незнакомых кореньев, что-то вроде одеревеневшей лепешки, маленькие кусочки мяса. Виктор, давно уже не евший, благодарно кивнул им и принялся жевать жесткие, но, как радостно почувствовал язык, сильно просоленные шматки.

От неожиданности он чуть не подавился, когда вдруг до него дошло каким словом Симе только что сопроводил угощение. Он услышал русское слово?

А Симе, радостно улыбаясь, повторил 'кушать, кушать'.

Виктор застыл с набитым ртом, уставившись на Симе. Потом, чуть придя в себя, переспросил:

— Кушать? Ты знаешь русский?

Но Симе не заговорил после этого с ним на русском. Кажется, он знал только это слово.

Сильно озадаченный этим происшествием, он все время, пока жевал, ломал голову, как такое может произойти, но не находил ответа, собственно, как и на предыдущие загадочные события.

Кое-как дожевав угощение, Виктор поднялся, всем своим видом давая понять, что спешит идти дальше.

Он сразу принял решение рискнуть и на этот раз, интуитивно чувствуя, что риск теперь небольшой. Возможно, с приятным сюрпризом.

Остальные тоже с готовностью поднялись со своих мест. Один из молодых ловко попрятал остатки еды, циновку в свою суму, что висела у каждого из них на боку, и они предыдущим строем двинулись в дальнейший путь к поселению.

Дорога, которая с высоты показалась ему недолгой, на самом деле оказалась довольно долгой. Скорым шагом, без привалов, донельзя усталого, его к вечеру довели до пункта назначения.

При их приближении из ворот высыпали местные жители. Впереди разношерстной толпы оказались их воины, вооруженные копьями. Они сдержанно у входа ожидали прихода гостей.

Когда до ворот оставалось уже не больше пяти — десяти шагов, Симе поднял руку, давая понять, что нужно им притормозить, а сам подошел к тем. Что-то стал объяснять воинам, указывая в сторону Виктора.

Толпа внимательно его выслушала. Потом быстро, как появилась, так и рассосалась по территории.

Симе махнул рукой, мол, теперь идите.

Что могло крутиться в голове растерянного парня из двадцать первого у ворот неведомого примитивного племени — трудно передать. Хотя за прошедшую неделю с нередкими невероятными событиями ему уже было ясно, что с ним произошло нечто, глобально радикальное. Но что именно — не только не мог проанализировать, но даже приблизительно осознать. Может поэтому казалось происходящее нереальным, словно во сне. Но, тем не менее, он реально и с любопытством зашагал в сторону неведомого поселения.

Прямо от ворот открылся вид на ту самую песочную площадь, что он видел со скалы. Посреди ее стояло большое каменное изваяние, как сразу догадался, божка. Стилизованная женская фигура с большими грудями и животом.

Статуя огорожена деревянным частоколом, за которым лежат какие-то безделицы.

Вся эта площадь, словно забором, огораживалась однотипными зелеными домиками странного происхождения. Вроде это были те самые деревья-мутанты, но почему-то имели кубическую форму, да с оконными проемами, входами, завешанными шкурами. И сами стены были из тех же самых зеленых отростков, что он использовал вместо тетивы на свой лук.

Возле этих домов сновали малыши. Их матери суетились вокруг каменно-глиняных конструкций, видимо, очагов; на некоторых из них кипели глиняные емкости. Все это сопровождалось шумом гамом играющих вокруг детишек.

Напротив ворот, за статуей идола, стоял размерами больше остальных, такой же выросший дерево-дом. Рядом с ним не было представительниц поселка, хотя у его входа бездеятельно возвышались сразу два больших очага. Только изредка мимо них пробегали карапузые малыши.

Симе повернулся к Виктору и указал по направлению того большого дома. Сам пошел вперед. Виктор направился за ним, замечая на себе любопытствующие взгляды аборигенов.

Он шел за Симе и с удивлением думал, куда же подевались мужчины, которых только что за воротами было множество. Теперь их не видно. Только женщины да дети.

Но при их приближении у входа возник юнец в зеленой кольчуге и с копьем. Вблизи Виктор заметил, что у того такая туника из хитросплетений тех же жгутов, что он добыл с деревца-мутанта. В руках воин держал довольно массивное примитивное копье, с листовым железным наконечником.

Симе отстранил рукой воина и жестом пригласил Виктора войти вовнутрь.

В центре большого помещения торчал ровный чешуйчатый ствол дерева, крона которого почему-то росла перпендикулярно к стволу, образуя собственно сам потолок помещения. Густая сеть отростков плотным слоем без щелей покрывала потолок и так же плотными отростками переходила в стены, вплоть до земляного пола.

Поодаль от ствола горел небольшой костерок, дым которого вытягивался в оставленном отверстии над ним.

С Виктора приходом у входа в помещение встали два воина. Напротив входа у стены восседали на шкурах пять тщедушных седых стариков в серых одеяниях и один на три головы торчащий над ними здоровенный гигант, совершенно ничем не похожий на этих аборигенов. Тот тоже был одет, как и остальные, только в огромного размера тунику. Но только его повязка лежала набекрень на рыжей стриженой прическе, из под которой озорно сверкали голубые глаза.

Виктор, онемевший от такой неожидаемой встречи, не обращая больше внимания на остальное, медленно пошел именно к нему, и вблизи увидел хитрую улыбку.

— Здорово, земляк, — вдруг басом воскликнул тот, вскочил и порывисто обнял Виктора. — Надеюсь, ты русский?