Вэру яростно встряхнул головой, прогоняя наваждение. Ему вдруг захотелось навсегда остаться здесь, где всё случившееся и впрямь казалось ему наваждением, сном. Он уже понимал, ЧТО разбудило его там, наверху, — но боялся в это поверить.
"Неужели мы своими слабыми руками достигли того, что издревле считалось привилегией богов — изменения законов природы, физических постоянных, если говорить по-научному? — подумал он. — А впрочем, здесь нет ничего невозможного!"
Он давно уже знал, что все физические постоянные зависят от общей, единой основы, — так называемого скалярного поля. Его величина — а уровней устойчивого состояния этого поля существует бессчетное количество — устанавливает соотношение сил всех четырех взаимодействий, — сильного, слабого, электромагнитного и гравитационного, скорость света, и так далее. Кванты этого поля — очень тяжелые элементарные частицы, промежуточные векторные бозоны или лептокварки. Они слишком массивны, чтобы рождаться в естественных процессах, даже в самых энергичных, или в обычных ускорителях. Великий Коллайдер, однако, смог их создавать, — возможно, считанные штуки, но и их оказалось достаточно, чтобы за тысячу миль он проснулся от страха...
"А почему — от страха? — подумал он. — Ну-ка... Ну да — ведь организм настолько тонкая, сложная система, что даже незаметное — на 10^-11 — изменение электромагнитных сил межатомных, межмолекулярных взаимодействий может привести к нарушению тончайших биохимических реакций, — прежде всего, в мозгу. А это столь же опасно для организма, как остановка сердца, — ведь недаром люди с больным сердцем часто просыпаются от внешне беспричинного страха!"
К сожалению или к счастью, но они не были первыми на этом пути, — их предки и иные расы прошли его, и часть их знаний удалось понять. Анмай знал, что открытый ими эффект на каком-то другом языке назывался Йалис.
"Вот что мы получили, — подумал он. — Йалис может стать оружием — абсолютным оружием! — и не только. Например, если чуть-чуть поднять уровень сильного взаимодействия, термоядерный синтез можно будет вести даже в обычной банке! Йалис делает возможным вообще всё, в том числе и межзвездные полеты. Ведь скорость света — тоже всего лишь физическая постоянная! Её тоже можно изменить, а тогда... — от открывшейся перспективы у него захватило дух, — всё разлетится вдребезги! Ведь скорость света — постоянная фундаментальная, от неё зависит энергия массы покоя, — и, значит, все реакции с выделением энергии вообще. И множество других фундаментальных постоянных..."
Анмай вздохнул. Первоначальный замысел строительства состоял в том, чтобы путем сжатия сверхтяжелых ядер пучками высокоэнергичных частиц получить микроскопическую черную дыру. Вводя в неё новые сверхтяжелые ядра, можно было добиться их аннигиляции, и за счет этого получить предельно возможное количество энергии, необходимой для межзвездных полетов.
Рост массы черной дыры ограничивался бы эффектом её квантового испарения, и таким путем можно было добиться полного превращения массы в энергию — без использования проклятой антиматерии, которую они получают с таким трудом! А теперь от этого придется отказаться — ради более перспективного...
"Чтобы использовать Йалис, нам прежде всего нужно выяснить, сколько и каких промежуточных бозонов рождается в нашем ускорителе — их по теории Великого Объединения двенадцать видов, — подумал Анмай. — Как они влияют на различные взаимодействия, и как изменения взаимодействий влияют на всё? Об этом придется подумать".
Анмай нахмурился. Он отлично понимал, какая мощь свалилась им в руки, и куда более важным был другой вопрос: дадут ли им вообще построить использующую Йалис установку — или, хотя бы, её прототип?..
Он задумался. Внутри Фамайа особых проблем ожидать не приходилось — народ о работах просто не узнает, а Совет не откажется их финансировать, конечно, — если расходы на постройку не станут непомерно велики.
"Но ведь мы не одни на Уарке! — подумал он. — Во времена хаоса, когда двести лет назад произошла Катастрофа, — притяжение Бездны сорвало планету с орбиты, и швырнуло её в пустоту, прочь от солнца, — Первая Революция охватила не все народы! Конечно, если бы не Катастрофа, мы бы все уже погибли — совместное излучение светила и Бездны давно сделало бы температуру на поверхности невыносимой. Но мы неотвратимо, со скоростью миллиона миль в час, летим к Бездне, — и эта скорость растет, как и уровень космического излучения. Оно тоже скоро превысит критический предел, — в горах Уарка уже нельзя жить из-за него. Самое плохое — мы не знаем, сколько лет нам осталось! По предварительным оценкам — сотни, может, и тысячи, — а может быть, и нет! Это зависит от слишком многих факторов, включая даже плотность пыли в туманности...
Если мы не построим межзвездные корабли — настоящие — и не улетим отсюда, от нашей цивилизации не останется вообще ничего! Жесткое излучение Бездны сожжет жизнь, а немного спустя и сама планета исчезнет в чудовищном диске плазмы, окружающем Сердце Бездны — колоссальную черную дыру. Её масса, по последним оценкам, в два миллиарда раз превосходит массу нашего исчезнувшего солнца. И, словно этого мало, — ещё союз тридцати восьми государств, которые хотят нас уничтожить, — и нельзя сказать, что незаслуженно!"
Анмай невесело усмехнулся. Те, кто двести лет назад решили объединить весь мир во имя его спасения, — ещё не зная нужных способов, — не смогли довести дело до конца. Причин он не знал, но всё следующее столетие прошло в почти беспрерывных войнах между двумя социальными системами. Первая мировая война, начатая самоуверенными правителями Фамайа почти сто лет назад, бушевала ещё шесть. Она привела к потере почти половины территории и огромным разрушениям. Государство тогда уцелело лишь благодаря превосходству своей системы коллективного хозяйства, основанного на науке, и фанатичной ярости своих защитников-файа, — в случае поражения их всех ожидала неизбежная смерть. Фамайа потеряла в той войне двадцать семь миллионов солдат, — и о подробностях тех ужасных сражений ещё и поныне не всё осмеливались говорить...
Анмай гордился, что его предки во главе с тогдашним Единым Правителем Эйасто Бардерой всего за двадцать лет смогли восстановить мощь попавшего было в зависимость государства, — и не только. Благодаря наконец правильно понятым приоритетам, они взяли курс на развитие фундаментальной науки. Это оправдалось сполна, — Фамайа первой получила ядерное оружие.
В начавшейся всего пять лет спустя Второй Великой Войне оно стало решающим фактором. Противник, — Союз Свободных Государств, — понес огромные потери. Поглотив шестнадцать его стран, Фамайа втрое выросла, занимая ныне двадцать миллионов квадратных миль, — больше половины всей площади суши. Она раскинулась на двух континентах, — двух третях Арка и скованной льдом Старой Фамайа. Поражения Первой Войны были отмщены сполна, но... дело не было доведено до конца!
Анмай знал, что, исчерпав запасы атомных бомб, Бардера просто не решился продолжить наступление и добить почти беспомощного противника. Он предпочел закрепить захваченное. Повторить войну не удалось, с её началом слишком затянули, — по его же вине. А ведь лишь через десять лет у ССГ тоже появилось ядерное оружие! С этого времени всякие войны стали невозможны. Но теперь...
Ему вдруг пришло в голову, что доступные им слабые изменения взаимодействий почти наверняка окажутся гибельны только для сложных систем — людей, например, — и не затронут простых, машин и зданий. Они получили оружие, о котором мечтали все захватчики.
Но Вэру не ощутил никакой радости от этой мысли. Ему было ясно, что прежде всего нужно создать теорию Йалис — совершенно новую теорию, не существовавшую доселе и лишь отдаленно соприкасавшуюся с остальными. Одно это потребует усилий тысяч ученых и займет, в лучшем случае, десятилетия. Без теории действовать нельзя, — цена ошибки слишком высока. И, чтобы довести Йалис до практического применения, им придется переделать установку аннигилятора, весь коллайдер, первоначально предназначенный лишь для фундаментальных исследований, и провести множество очень опасных экспериментов, потому что теорию придется проверять.
Ему вспомнился страх, охвативший его на крыше. Малейшая ошибка — и...
У Вэру перехватило дыхание, когда он, наконец, понял, какого рода работа ему предстоит. Впрочем, ведь можно попробовать и обойти Йалис — просто развивать старую тему. А что толку? Разве можно вместить в межзвездный корабль ускоритель диаметром в 25 миль? Уменьшить диаметр нельзя — из магнитов выжато всё, до последнего предела. Но если заменить ускоряющие электрические поля, например, гравитационными...
Вэру потряс головой. С него хватит и одной проблемы! Впрочем, он уже понимал, что их ускоритель не годится для таких экспериментов. Нужно попробовать поднять энергию процентов на двадцать и переконструировать реакторную камеру — знать бы, как! Но и тогда это будет лишь действующая модель! Чтобы построить машину, способную изменять ход ядерных реакций, понадобится... он не знал, сколько лет! Даже если использовать гравитационное ускорение у черных мини-дыр, — теория супергравитации всё же позволяет им такие вещи, — эта машина будет очень велика, а её масса в таком случае...
Это можно обойти, если создать сверхмощные магнитные поля, — но как? Эта задача не по их знаниям. Понадобятся, возможно, тысячелетия развития науки...
Его охватило чувство безнадежности.
"А впрочем, может быть, можно использовать Йалис в работе самой установки — и как её назвать? — подумал Анмай. — Это позволит обойтись меньшими усилиями. В таком случае установка... Но как назвать эту машину? О, придумал! На древнем языке Фамайа машина — "гет". Это будет Всесильная Машина — Эвер-гет! А построить прототип Эвергета вполне можно, и даже без особых усилий, особенно если ограничиться одним изменением — тем, что уже есть сейчас. Хватило бы осторожности и ума! — Вэру вскочил, его глаза блестели. — Если мы все не исчезнем в хаосе, как говорил Маоней Талу!" — он уселся.
Разумеется, Йалис имел множество уровней, и они пока что стояли на самом нижнем. Но сейчас им нужно всего лишь устройство, которое сможет контролировать уже достигнутый эффект, — а это наверняка возможно, и даже вряд ли слишком сложно. Но Анмай знал, как долог путь от открытия до реальной технологии. А ведь ССГ, узнав об открытии ими Йалис, — после того, что случилось в Кен-Каро и здесь, в Товии, скрывать это долго невозможно! — и зная, что в случае постройки про-Эвергета у них останется выбор лишь между уничтожением и капитуляцией, без промедления нападет первым, стремясь уничтожить Фамайа, — или, по крайней мере, плато Хаос.
Или не нападет? Ведь подобное нападение будет для ССГ самоубийством, — оно не станет неожиданным, а ответный удар и без про-Эвергета окажется уничтожающим. Силы были всё же неравны, и за Фамайа оставалось превосходство если не в количестве, то в качестве и в мощи оружия. Она сможет победить, — но сможет ли потом выжить? В этом он уже не был уверен, и вновь проклял труса, не сумевшего завершить начатое. Теперь он сам попал в почти безвыходное положение. Поможет ли им победить одна лишь угроза войны? Кто знает? Ядерный мир, — слишком хрупкая вещь. Что станет с ним, если обе стороны начнут угрожать друг другу уничтожением, — одна требуя прекращения всех работ по Йалис, а другая — безоговорочной капитуляции первой? Или обе стороны потребуют друг от друга безоговорочной капитуляции?..
Вэру охватила ярость, и он вновь проклял Эйасто Бардеру. Из-за его трусости третья мировая война стала почти неизбежной. Как он только осмелился начать основные работы Проекта Спасения, не выполнив главного начального условия — объединения мира! А ему, в его двадцать шесть лет, придется решать обе основные задачи Проекта — разом! Это тоже сильно смахивало на самоубийство. Конечно, можно отступить, прекратить работы по Йалис, — их опасность послужит неоспоримым обоснованием запрета, — и искать обходные пути. В конце концов, его никто не заставляет!
"Да, только вспомни, что ты наплел в командном бункере — ведь они были готовы жизни отдать, даже не зная всего, — зло подумал Анмай. — Вот именно! Не зная! Можно им объяснить... — он вспомнил, какими глазами смотрел на него Маоней Талу. — Ну и что? А какими глазами они будут смотреть, зная всё? Я наплел им столько всего — словно пророк самозваный — и теперь... В конце концов, почему из-за убеждений нескольких файа должен гибнуть мир?.."
Вэру начал понимать Бардеру, но в остальном совсем запутался. Теперь он хотел лишь одного, — ни с кем не говорить и ничего не думать. Его взгляд рассеянно устремился в глубину коридора. Цитадель очень велика, найти спрятавшегося в ней практически невозможно...
Он удивился своей трусости. Да, но что ему ещё остается? Отказаться от про-Эвергета? Невозможно — даже если ему удастся переубедить ученых, мысли об безвозвратно упущенном шансе будут терзать его до конца жизни. Это, конечно, неважно, — но может ли тогда Фамайа рассчитывать на спасение?
Вряд ли — ведь в ССГ не вели грандиозных работ по овладению технологиями межзвездных полетов, и потому жили гораздо лучше. Их пропаганда неустанно подчеркивала это, и спорить с ней было трудно. Опасность грозила весьма отдаленным будущим поколениям, и мало кто хотел жертвовать всем ради их блага. Даже фундаментальные исследования в области физики межзвездных полетов требовали таких колоссальных затрат, что ограничивали потребности каждого гражданина Фамайа, — по крайней мере, большинства. Мало кому это нравилось, и единственным способом продолжать работы была, увы, олигархическая диктатура. А в ССГ полагали, что права и потребности живущих здесь и сейчас людей стоят на первом месте, а свободное развитие общества само приведет к нужным технологиям, — когда в них возникнет необходимость.
Вэру эта идея казалась безумием, причем, безумием заразным, — всё больше и больше людей, и даже файа верили ей. Как Единый Правитель, он отлично знал состояние Фамайа, и понимал, что она падет и без войны, если не сокрушить ССГ в ближайшее время — но вот как? В то, что правители ССГ сдадутся просто потому, что он попросит их об этом, он всё же не верил. Правда...
Если прототип Эвергета — про-Эвергет, как он решил его назвать, — будет готов до того, как разразится война, он сможет просто уничтожить ССГ. Быстро и полностью. И без каких-либо последствий для Фамайа. Это было просто идеальное решение, — если не считать того, что перед ЭТИМ померкнут все злодеяния прошлых эпох. А Вэру не хотел никого убивать. Он ещё никогда не делал это... сам. Но... только за семь лет его правления в Фамайа был уничтожен, — превращен в "бывших", — почти миллион "врагов государства", большей частью, по его же приказам, причислившим к ним воров, грабителей и наркоманов.
А уничтожение старой столицы Ааены — Ревии, в которой вспыхнул мятеж? Правда, тогда, в девять лет, он нажал кнопку по воле приемного отца, не понимая ещё, что делает. Но результат, — 2,5 миллиона убитых, из которых 800 тысяч сгорели сразу, а остальные умерли в мучениях, по сравнению с которыми смерть на костре была милостью, — результат был столь страшен, что его ужасала сама мысль о возможности повторения подобного. И его мысли метались, словно пойманные в клетку дикие птицы.
