Яд Лунной лилии

— Гниловражье — это не твоя забота, — усмехнулся я, вспоминая результаты военного совета. — Точнее — "пока" не твоя.

Я задумался я об истинности своих слов. "Экспертом по Гниловражью" все равно придется привлекать Рена. Ведь не некоего же владельца лавки охотничьих товаров привлекать для распутывания запутанных связей его обитателей?

На следующий день после "доклада о состоянии магического обеспечения Иргарда", я спокойно прогуливался по улицам подведомственного города. Увы, отдыхом это можно было назвать лишь с большой натяжкой, поскольку параллельно приходилось не только выслушивать покаяние Шипа о том, что тут без меня не удалось сделать, но и вникать в него. Конечно, при отчиме Габри жили здесь и так, практически с неработающей магической составляющей, ибо и сам городской маг и его престарелые подручные оказывали соответствующие услуги лишь изредка и исключительно за немалые деньги. То есть, работающей канализацией, горячей водой и прочими достижениями магического прогресса могли похвастаться разве что богатые кварталы... Но я же — не Сейтен. Если уж взялся за дело — то стоит делать его хорошо... Да и Габри радуется тому, что у ее старого знакомого, а возможно — и одного из немногих друзей в жизни Проныры, торговки информацией, все хорошо. А уж у квалифицированного мага-бытовика или производственника дела идут, как правило, неплохо: военных тайн он, обычно, не знает, живет себе вдалеке от серьезных разборок Домов, и даже в случае падения города... Как я успел выяснить, эксцессы, вроде случившегося с сестрой Зерга — происходят довольно редко. Все-таки, маги — это большая ценность, и попавших в плен скорее отдадут за выкуп, чем будут пытать ради развлечения, что, признаться, нередко случается с пленниками, лишенными магического дара.

Между тем, мы подошли к очередному особняку некогда богатой, но сейчас — почти разорившейся, а потому — не способной оплачивать услуги прошлого поколения бытовых магов, семьи. К тому же, во времена процветания, глава семейства не задумывался о возможных трудных временах, и систему чар заказал, скажем так — нестандартную. Причем, судя по тому, что мне успел рассказать Шип — сильно нестандартную. Так что пожилой маг — учитель Шипа и остальных выходцев из трущоб, даже не стал пытаться наладить ее в полном объеме, ограничившись созданием той самой "минимальной функциональности". А жителям особняка сказал, что данную схему проще снести, и установить новую, попроще, чем ремонтировать. Вот только из-за финансовых трудностей хозяева некогда роскошного особняка предпочли сдавать его еще нескольким семьям, оказавшимся даже в более трудной ситуации, так что пресловутая "минимальная функциональность" не отвечала никаким требованиям санитарии. А на установку новой систему у обитателей дома денег не было. Так что решать проблему все равно предстояло городским властям. В принципе, в Кодексах Империи на такой случай были предусмотрена возможность выселения и принудительной продажи... но не лежала у меня душа к такому решению, и Шип отлично об этом знал.

К тому же, хотя я и не являюсь профессионалом в области магической ассенизации, но однажды Скайла сообщила мне, что из-за моего систематического отлынивания от занятий в этой скучной и противной области, отец собирается устроить мне "специальную тренировку", отправив в подземелья Каменной розы с заданием продержаться там как минимум три дня против нескольких команд охотников. Картинка, обрисованная сестренкой мне так не понравилась, что я несколько дней буквально прятался в ее башне и учил, учил, учил... Зато, когда обещанная Оракулом тренировка все-таки состоялась — я сумел натянуть нос трем боевым звездам таких же недорослей из младших семей, которые отправили меня ловить. Все-таки в подземных лабиринтах, начатых еще в додревнюю эпоху, и серьезно расширенных нашими предками спасаться гораздо легче, чем ловить. Зато я буквально на своей шкуре выяснил пользу "бесполезных", "глупых" и "противных" заклинаний. Ну а то, что моими неустанными трудами система ассенизационных чар была существенно нарушена, и там, наверху, пришлось несколько дней всем обитателям ходить в противогазных артефактах — это и вовсе сущие мелочи. Зато, когда отец лично извлек меня из катакомб, он тяжело вздохнул и признал: "Можешь, когда хочешь", и подобные тренировки больше не повторялись. А то, что в качестве бонуса мне пришлось столь же тщательно проштудировать еще и методы полевой анестезии и их применение на не самых удобнодоступных частях тела — это и вовсе мелочи, не стоящие упоминания. Так что, хотя Мастером в таком хитром деле, как "обеспечение жизнедеятельности поселений" я и не стал, но вот на ранг подмастерья — вполне могу претендовать. Ну а по сравнению со стариками, к тому же — никогда не получавшими сколько-нибудь систематического образования — я и вовсе сущий гений.

— Так. Показывай, — говорю я Рену, проходя мимо открывшего нам дверь хозяина дома, как мимо столба. Честно говоря, когда Габри рассказала мне кое-что об этой семейке, у меня с ходу возникла мысли применить к ее главе те разделы Имперского гражданского Кодекса, которые говорят об отрешении от власти главы семейства и передаче детей под опеку Дома.

— Привет, — я улыбнулся встреченному по дороге мальчишке в откровенных обносках.

Нет, я, конечно, догадываюсь, что вне Домов, где каждый серебряный маг — огромная ценность, а вопросы старшинства и наследования решаются вполне себе магическими методами, понятие "бастард" не только существует, но и несет в себе вполне опасный для того, на кого такое клеймо наложено, смысл. Но вот как так можно относиться к собственному ребенку... Нет, этого я не пойму никогда, и это свое непонимание, а то и вовсе — неудовольствие я намерен демонстрировать любыми доступными методами.

— Здравствуйте, — поклонился мальчишка.

— Рен, — повернулся я к своему "заместителю по гражданской магии", — тебе задание: возьмешь этого юношу, и разъяснишь ему хотя бы элементарные основы. Понятно?

— Но... — начала что-то произносить мразь, увы, являющаяся отцом данного перспективного кандидата.

— Согласно Кодекса Империи, я, Джайгер , меч дома Шиповник, рекрутирую данного человека в качестве мага, на службу Иргарда и Дома Шиповник. Статья 245/1 пункт вей подпункт "прим". Если желаете — можете оспорить данное решение ... в суде Ландесраада.

На словах "если желаете", мальчишка погас, а его отец — расплылся в улыбке... но вот завершение фразы тут же изменило расклад на обратный. Даже для того, чтобы просто воззвать к справедливости Ландесраада — требовались куда большие суммы, чем есть даже у самых богатых семейств города. Ну а чтобы вести дело, да еще — черноголовому против серебряного... Мда. Таких героев я как-то и не припомню. А уж о выигрыше дела смешно даже и упоминать.

— Джай, — тихо обратился ко мне Рен, все-таки мне удалось заставить его обращаться ко мне так, а не используя полное титулование, — ты не сможешь помочь всем.

Лицо моего помощника при этом было очень грустным. Задирать рубашку на парне, демонстрируя следы "воспитательной работы" или же рассказывать историю бастарда ему — не было никакой нужды. Рен знал ее существенно лучше меня самого: парнишка не раз сбегал из дому и находил убежище в Гниловражье, среди таких же изгоев.

— Не смогу, — так же тихо согласился я. — Но я уже прошел мимо многих, кому хотел бы помочь. А в данном случае я и "хочу", и "могу", так почему бы и не сделать?

— А с его отцом что? — поинтересовался Рен, глядя на главу семейства, не смеющего приблизится.

— Работа серебряного мага стоит существенно дороже, чем он может заплатить, — усмехнулся я, произнося очевидное. — Зато я милосердно дам ему возможность отработать долг. Там, где я укажу. Так что следующие несколько лет он будет добираться до кровати и падать в нее, не имея сил и возможностей сорвать свое дурное настроение на домашних, как делал это до нашего прихода сюда. Я договорился об этом.

Рен криво усмехнулся. Похоже, подобный подход ему нравился. Нет, я мог вовсе не заморачиваясь какими-либо формальностями прикончить не понравившегося горожанина с формулировкой обвинения "он мне не понравился". Как я уже говорил, даже простое обращение к правосудию Ландесраада — не по карману жителям Иргарда. Но подобный подход лишил бы средств к существованию не только семью этого урода, но и всех обитающих в доме: ведь потерявшая кормильца семья не смогла бы содержать дом, даже несмотря на продолжающие поступать арендные платежи. А новые владельцы дома скорее всего подняли бы плату и выкинули остальных на улицу. И это отнюдь не представлялось мне удачным исходом.

Ну а, обговорив частности и детали, можно было приступать к основной работе. Как я и думал, основной проблемой было отсутствие у старика Лонарда сколько-нибудь систематического образования. Нет, там где требовалось корректировать, налаживать и восстанавливать знакомые заклятья — он делал меня, как стоячего, просто за счет огромного опыта. Но вот столкнувшись с незнакомым — старик пасовал.

— Вот смотри, — комментировал я свои действия Рену, — вот эти знаки составляют слово, которые ныне не используется в значении "чистота тела" и означает исключительно "чистоту помыслов". И теперь это заклятье перестало резонировать с общим массивом смыслов, что снизило эффективность заклятья процентов на десять. Лонард попытался компенсировать это вот этой цепочкой, — я провел рукой по нескольким знакам, процарапанных в камне явно "на скорую руку", но она не имеет тех вторых и третьих смыслов, что были раньше, так что стало как бы не хуже. Нет, как правило, такая замена допустима, но не в нашем случае. И все из-за вот этой цепочки знаков, — теперь я показал на символы, вырезанные гораздо основательнее, — так что придется все зачищать и переделывать весь блок.

Я провожу рукой над неудачно отремонтированным участком, шепча вполголоса наговор, стирающий с камня и оригинальное заклятье и правки, внесенные Лонардом. Вообще-то, наговор можно произносить "про себя", но сейчас моя задача не только в том, чтобы поправить заклятье, но и в том, чтобы показать Рену, как это делается.

— Ну вот, — улыбнулся я, глядя на чистый камень, — что теперь делать будем?

— Наверное, так? — Рен с сомнением показывает мне лист, исписанный знаками как бы не в несколько слоев. Я с сомнением смотрю на эту мешанину, стараясь разобраться, а потом берусь за свою полевую сумку*, и на чистый лист выписываю те символы, которые остались не зачеркнуты Реном. В таком виде вся конструкция смотрится вполне прилично.

/*Прим. автора: Полевая сумка — специальная сумка для командного (начальствующего) состава (офицеров, прапорщиков и сержантов), используемая для переноски, хранения и использования рабочих документов (карт и так далее), письменных принадлежностей и необходимого для командного состава инструмента (офицерская линейка, компас, курвиметр, измеритель и так далее), в ранних моделях включала в себя ещё сумку палетку. Слово "планшет" не использую, чтобы не создавать у читателей впечатление, что у Джайгера есть комп-планшетник*/

— Неплохо, — я улыбаюсь, и под воздействием моей воли чернила чуть-чуть перетекают с места на место, преобразуя один из знаков в другой, похожий. — Но вот тут лучше не "вода", а "поток", понятно почему?

— Да, — кивает головой Рен, — так очистка будет происходить быстрее.

— Верно, — соглашаюсь я. — Теперь давая, наноси.

Рен приступает к работе без вопросов и сомнений. Провозился он, конечно, дольше, чем это сделал бы я, но, наверное, результат получился даже аккуратнее, чем у меня. Знаю я за собой привычку сделать "чтобы работало", а до идеала — не доводить... Уж сколько раз нарывался, и все равно...

В такой неторопливой, и в чем-то даже интересной работе мы провели около часа. Надеюсь, этот совместный труд дал Рену если не "многое", то "хоть что-то".

А на выходе из особняка нас ждал Витриол. Слегка зеленый и явно в панике.

— Джай... — он замолчал, пытаясь собраться с мыслями, — ведь это же не может быть... так? Ведь не может же...

Окрестности Аринерда. Данни Щит.

Солнышко светит. Птички поют. А мы, под кучей заклятий тишины и незаметности, наложенных нашим недомагом и прикомандированной ведьмочкой, ползем по кустам...

— ...итак, как завешал нам святой Кирен, — распинался человек в серых одеяниях священника, но без знака принадлежности к определенному Ордену либо же Храму, — мы, как праведные и зрячие пастыри, призваны Столпами Света, дабы привести погрязшее во мраке человечество к истинному Свету. Чтобы не было более ни злобы, ни вражды. Чтобы не возвышался неправедный над праведным, сильный над бессильным и жестокий над добрым. Чтобы избыли люди нужду и голод, страх и сомнения, отчаяние и ярость! Чтобы брат увидел брата и ближнего своего и понял его как самого себя!

— Хай! — вскрикнули стоящие в кругу люди в повседневной одежде, видимо, неофиты.

— И потому мы, лучшие и чистейшие представители человечества, ныне вынуждены опускаться в грязь земного существования, дабы среди ужасов, созданных волей Повелителя Ничего, найти то, что позволит нам избыть Зло! Этой малой жертвой, — говорящий фанатик указал на что-то, скрытое от нас за спинами его аколитов, — мы вырвем у Тьмы оружие, которое обратим против ее Повелителя, чтобы наконец-таки уничтожить его навсегда!

— Дзинь! — сказал тетива у меня над ухом.

Я в недоумении оглянулся. Неужели Айна научилась стрелять из положения лежа? Я, конечно, с луком в руках представляю собой посмешище... настолько, что противник скорее помрет от смеха, чем от моей стрелы... Но вроде учителя говорили, что это невозможно! А, нет... Оказывается, лучница наша приподнялась на колено, так, чтобы не выйти из-под прикрытия кустов, и выпустила стрелу почти вертикально вверх, откуда она и свалилась на одного из неофитов-жертвоприносителей. Упав сверху-слева, стрела, судя по ударившему фонтану крови, разорвала артерию. Получивший такой "подарок" колдун рухнул, даже не вскрикнув.

Я с трудом подавил желание схватиться за голову. Мы же собирались тихонько посмотреть за обрядом, и выяснить личности участвовавших, а потом — найти их дома, по одному... Теперь же — придется драться со всеми... ну, со всеми, оставшимися в живых, потому как мишень Айны уже не подавала признаков жизни.

— Ту... — глава ковена взмахнул рукой в сторону кустов, в которых пряталась наша команда, но договорить он не сумел.

— Ох-хо-хо... Хорошо-то как! — вспышка света странной формы, как будто вертикальный лист бумаги свернули вокруг места жертвоприношения в сложную фигуру, превратилась сначала в силуэт, а потом — в фигуру стройной женщины. — Литра два плесканули? О! Еще и добровольная смерть!

— Какая же она "добровольная"? — возмутился один из мужчин в повседневной одежде. — Его же убили!

— Все, шагнувшие за черту защитного круга, — усмехнулась женщина, — добровольно принесли свои жизни в жертву ради исполнения желания того, кто остался вне круга... — проповедник посмотрел себе под ноги... и взвыл: рефлекторно отшатнувшись от ударившего вверх кровавого фонтана, он сделал шаг... всего один шаг — но теперь он тоже находился в кругу!