Сборы не заняли много времени, и, заперев дом, я двинул в сторону эльфийской границы. Записку деду оставлять не стал — все равно через полторы недели я уже вернусь, а дед раньше и не приедет, в крайнем случае, решит, что я не дождался его и уехал. Покидал дом я в самом мрачном настроении. В том, что эльф будет мстить обидчикам, я ни на секунду не сомневался. Возможно, нужно было дождаться, пока эльф сможет внятно говорить, и взять с него клятву не причинять вред людям, но мне было противно от мысли расплачиваться своей помощью за эльфийское "милосердие" к людям. Если эльф и принесет такую клятву, то ничто не мешает его родственникам и друзьям отомстить за свое сородича и друга. И, тем не менее, мне казалось, что я совершаю большую ошибку.

Как будущий владетель этих земель я должен был в первую очередь позаботиться о людях, живущих здесь. "Иллирэн, когда-нибудь ты займешь мое место, и тогда ты будешь хранить границы нашего государства от эльфийского вторжения. Запомни, что эльфам нельзя доверять, если они смогут тебя обмануть — они обманут. Все попытки договориться они примут за проявление слабости, а поэтому будь тверд, мой мальчик, и помни, что лучше жестко пресекать их посягательства, чем захлебнуться кровью людей, доверивших тебе свои жизни," — говорил мне отец.

А теперь я понимал, что отец был не прав и что я был не прав, слепо ненавидя всех эльфов. Да, и у отца и у меня были серьезные причины. Да, эльфы жестоко расправлялись с целыми деревнями, не оставляя после себя никого. И тогда люди собирали целые отряды и сжигали уже эльфийское поселение. Официально, у нас с эльфами был заключен мир, но с молчаливого одобрения властей, как эльфийских, так и людских, кровавая месть за своих сородичей считалась делом правым. Ни эльфы, ни люди не пытались разорвать этот замкнутый круг, хотя такое положение дел не только стоило жизни десяткам и тех, и других, но и вредило торговле. Уже хотя бы поэтому правители стран должны были что-то предпринять. Купцы не чувствовали себя защищенными на "дружеской" территории, и поэтому ежегодная ярмарка, проходившая в приграничных землях и бывшая почти единственной возможностью купить товары другой страны, походила на военные смотры — столько охраны было и у эльфов, и у людей. Запретить же ношение оружия во время ярмарки никто не решался, так как не доверял противнику. Боюсь, что если в ближайшие десять лет Эльфийский Повелитель не примет никаких мер, приграничные конфликты могут перерасти в многолетнюю войну на истребление.

Человеческий век короток, поэтому наши короли не спешили налаживать отношения с эльфами: одного беспокоили только его насущные проблемы, другой, как и мой отец, считал, что компромисс — это проявление слабости, третий опасался, что "шашни" с эльфами вызовут недовольство у народа — и так последние 200 лет. На смену усопшему королю приходил его наследник, который, в надежде на то, что в его правление войны не будет, не пытался ничего изменить. Но то человеческие правители, а Повелитель эльфов будет править еще не одно столетие, уж он-то должен понимать, что так долго продолжаться не может. И если бы он сделал первый шаг навстречу людям, то наш король с радостью бы поддержал такое решение, люди быстро оценили бы выгоду от открывшихся перспектив, а эльфы... Эльфы бы приняли такое решение Повелителя, потому что, слово Повелителя — Закон, а Закон эльфы чтут. От преступившего Закон отрекается весь род — худшее наказание для эльфа. Мечтать невредно: Повелителю не позволит гордость снизойти до презренных людишек, которые, тем не менее, умудрились убить изрядное количество эльфов.

О мече я Вилли так ничего и не сказал. И так ясно, что это не его меч, зачем тогда лишний раз расстраивать его и давать еще один повод для мести. Я выкупил "меч Вилли" (сразу-то я решил, что это его меч) именно по этой причине. Эльф обязательно вернулся бы за ним — и не один, и тогда бы его месть коснулась бы всего города — мстят эльфы очень страшно.

Я всерьез уже задумывался, а не выкинуть ли мне меч, который прицепил на пояс. Клинок оказался довольно прочным, и хотя таким оружием можно было только насмешить противника, уж лучше такой меч, чем никакого, может, увидев его, потенциальный противник справедливо посчитает, что связываться с умалишенным себе дороже, и не станет на меня нападать. Настроение с каждым днем все падало и тащить эту бесполезную железяку больше не хотелось, но когда я уже хотел выкинуть это свидетельство самой бессмысленной траты денег в моей жизни, меч преподнес мне сюрприз. Когда я решил в последний раз "полюбоваться", на что я променял свой дуэльный клинок, то с удивлением обнаружил, что, лезвие очистилось от зазубрин и ржавчины. Никогда не слышал, чтоб мертвые клинки оживали. Может, он был в коме, а теперь очнулся и признал меня хозяином? Я провел пальцем по лезвию и тут же отдернул руку — острый. Ну что же ты, Железяка? Не захотел, чтоб тебя выбросили в сыром лесу — мигом очнулся. Я тебя таскаю — а ты меня чуть без пальца не оставил. Я почувствовал себя намного уверенней, и хотя от эльфийского меча надо ожидать эльфийского коварства, надеюсь, что в случае опасности он не будет мешать.

На третий день нашего безрадостного путешествия я не выдержал: по моим подсчетам мне еще два дня тащить эльфа до границы, а настроение — ложись и помирай. А дальше будет еще хуже. Чувствую еще пара дней, и я окончательно уверюсь в том, что возвращение покалеченного эльфа к сородичам только спровоцирует очередной карательный рейд, и из-за моей мягкотелости погибнут люди. Как только я буду уверен в этом больше чем пятьдесят процентов, прикопаю эльфа под ближайшей елкой. Поэтому на первой же поляне я сделал не запланированную остановку. Эльф если и удивился, то виду не подал.

— Эльф, — в последнее время я называл его только Вилли, и теперь, услышав иное обращение, тот сразу напрягся, — я до сих пор не уверен, что я правильно поступаю, таща тебя к твоим. Я вообще не знаю, зачем я это делаю. Я не буду требовать, чтоб ты обещал оставить месть, только знай, что эльфы сами виноваты в том, что их так ненавидят...

Когда я выплеснул накопившиеся эмоции, стало намного легче: пусть эльф знает, как я к нему на самом деле отношусь, а то терпеть его благодарные полупоклоны стало уже невыносимо. Эльф меня благодарил за еду, за воду, за лекарства, за всю ту помощь, что я ему оказывал, благодарно кланяясь за всякую мелочь. Где его хваленая эльфийская гордость?

До ужина я с эльфом больше не разговаривал и уже успел десять раз пожалеть, что наговорил кучу гадостей. Надо было просто попросить его не мстить, и, может быть, из благодарности тот не стал бы убивать хотя бы людей, живущих в нашем графстве. Но из глупой гордости — мне от врага ничего ненужно — я бездарно упустил возможность хоть как-то повлиять на сложившееся противостояние: если хотя бы один эльф отказался от мести, возможно и другие эльфы поняли, что много плохих людей, но есть и хорошие...

От еды эльф отказался, не забыв при этом слегка поклониться. Да что ж это такое? Мол, есть я не буду, но спасибо, что предложили. Да уж добился мира во всем мире.

— Брось, эльф, если хочешь еще увидеть своих, то ешь, а то я решу, что ты отказываешься от моей помощи вообще. — На слове "увидеть" эльф вздрогнул. Ну вот, дипломат из меня никудышный, нашел, что сказать слепому эльфу. Только когда эльф снова отказался еды, я заметил, что ему плохо: он весь покрылся испариной, его лихорадило. Не зная, в чем причина такого ухудшения, я мало чем мог помочь — только приготовить жаропонижающий отвар. Чтобы заставить эльфа выпить его, пришлось приложить немало упорства.

— Не глупи, давай, я же вижу, что тебе плохо, открой рот, тебе станет лучше, если ты выпьешь отвар, — когда увещевания не помогли, пришлось зажимать упрямому эльфу нос. Зато когда тот со стоном, наконец, приоткрыл рот, я понял, в чем причина повышенной температуры — у нашего маленького резались зубки, причем все сразу. Обе челюсти распухли, а на месте выбитых зубов, теперь начали "проклевываться" новые. Отвар был безжалостно вылит обратно в котелок, и туда же полетели новый травы. В итоге получился универсальный жаропонижающий, болеутоляющий и снимающий отеки отвар.

— Вилли, давай, пожалуйста, потихонечку, маленькими глоточками... — Я уговаривал эльфа как маленького и поил его с ложечки. Стоило эльфу "захворать", и я снова был готов нянчиться с ним. Через полчаса ему стало немного полегче, и я заставил его проглотить 3 ложки разведенного в воде мела — чем быстрее вырастут зубы, тем лучше. Эльф даже немного поел.

Весь следующий день я регулярно останавливался, чтобы дать Вилли настой, поэтому прошел меньше, чем обычно. А я-то надеялся, что уже завтра к полудню буду у границы. Ночью я проснулся от жутких хрипов — эльфу было плохо, он задыхался, отек увеличился и мешал эльфу дышать. Я запаниковал, я впервые не знал, что делать, — влить эльфу настой не получалось, я боялся, что тот, захлебнется. Сделав глубокий вдох, я попытался успокоиться, этот простой метод помог, мозг сразу выдал единственно верное в такой ситуации решение. Я оттащил эльфа к ближайшему дереву и усадил, чтобы ему было легче дышать, развел посильнее огонь и в неверном свете костра нацедил стакан крови. Целый час я по капле вливал кровь в рот полулежащему эльфу, боясь, что очередной хрип будет последним. Наконец, он задышал ровнее. Теперь трясло и колотило меня. Целый час держать конвульсивно дергающегося, задыхающегося эльфа, и при этом не позволять себе поддаться соблазну влить всю кровь сразу — слишком тяжелое испытание. Я до утра просидел рядом с Вилли, каждых пять минут трясущимися руками давая ему еще "одну ложечку" противоотечного настоя. К утру отек почти спал, и дыхание уже было не такое тяжелое. Пробормотав эльфу, чтоб будил меня, если станет хуже, я рухнул и тут же провалился в сон без сновидений.

Когда я проснулся, был уже полдень. Прислушавшись, я убедился, что эльф все еще дышит. Пока я спал, он почти уже пришел в норму. Чего нельзя сказать обо мне, такое ощущение, что я три дня не спал. Я приказал себе встать и, собрав волю в кулак, поднялся одним рывком, о чем сразу же и пожалел — в глазах все поплыло. Мне пришлось пять минут обниматься с деревом, чтоб немного прийти в себя. Умывание холодной водой прояснило сознание, и я, пошатываясь, пошел поить эльфа вчерашним настоем. Левая рука противно ныла, не знаю, как я буду тащить носилки. Когда я наклонился, чтоб напоить Вилли, голова опять закружилась. Пришлось присесть на корточки и переждать пока перед глазами перестанут плясать огни.

— Так, похоже, мы сегодня никуда не идем, — тусклым голосом сообщил я. Эльф в ответ взял меня за руку (как трогательно!), гад такой, за больную. И слегка ее сжал, я еле удержался, чтоб не завыть. Да так и остался сидеть рядом с эльфом, чувствуя, как проходит головокружение. Через пять минут почувствовал прилив сил и решился открыть глаза.

— Ну что ж ты, гад эльфийский, делаешь?! — вскричал я.

Эльф виновато отдернул руку, и сияющий ярким светом амулет тут же погас. Ночью он чуть не помер, а утром уже решил поделиться со мной силой!

— Спасибо, — буркнул я и пошел за едой. За то время пока я спал, эльф удивительно похорошел. Ночью я снял с его головы все повязки, чтоб они не мешали ему дышать, поэтому сразу заметил улучшения, а они были, как говориться, на лицо. У него отрасли сантиметров на пятнадцать волосы, короста почти полностью сошла с лица, и теперь оно было покрыто нежной розовой кожей — как у младенца. Я осторожно убрал ему волосы за уши — так и есть, они восстановились до конца, и теперь только более светлый цвет их верхней части выдавал их недавнее "рождение". Я бы не поверил, что эльф ночью чуть не умер, если бы сам не видел. Но почему? Кровь и раньше хорошо помогала, но чтобы так... Я заслонил эльфа от солнца, и осторожно приподнял глазную повязку — нет, веки до сих пор воспалены. А я уж было понадеялся. Значит, эльфу нужна еще кровь. Но сначала надо выяснить один вопрос:

— Вилли, почему в этот раз кровь так хорошо подействовала? — я судорожно пытался придумать какие-нибудь варианты. Но эльф опередил меня — дотронулся до своего амулета. — Магия? — догадался я. — Что-нибудь еще?

Эльф кивнул, но не смог мне на пальцах объяснить. Мда, тяжело общаться со слепо-немым эльфом. Пришлось самому напрягать извилины.

— Свежая? — Вилли обрадовано закивал. Теперь, когда перевязанными остались только глаза, эльф мог выражать свои мысли и эмоции не только кивками и сдавленными мычаниями, но и мимикой. И теперь он просто весь сиял как начищенный самовар. Мне б его оптимизм.

— Вилли, ответь мне на один вопрос, я обещаю, что не брошу тебя и ничего тебе не сделаю, просто скажи, ты сделал что-то ужасное людям и поэтому они с тобой так поступили? — Эльф отрицательно покачал головой. — Ну, а за что тогда? — он пожал плечами. Ни за что. Эльф осторожно дотронулся до своих ушей. За то, что не такой как они, за то, что эльф.

— Сможешь еще раз полечить меня? — Эльф нахмурился и протянул вперед руку.

— Потом, — отмахнулся я и пошел собирать вещи. Вечером мы были уже почти у границы. Скоро мы навсегда расстанемся с эльфом, и я решил организовать ему прощальный подарок.

— Вилли, придется немного поколдовать, — я объяснил свой план эльфу. Я даю ему еще крови, а он магичит, так чтоб максимально эффективно использовать целительные свойства крови. Еще одного кровопускания я не выдержу.

— Ну? Что не так? — Эльф немного помялся и жестами объяснил, что лучше всего будет, если кровь будет капать из руки прямо ему на глаза, минуя какую-либо тару. Эх, эльф не заставляй меня пожалеть о своей жалости.

Я не знаю, был ли эльф сильным магом, но меня всегда завораживало умение одаренных управлять силами неподвластными мне. И вот теперь эльф проводил магический ритуал, а я просто подчинялся его молчаливым указаниям. Он взял меня за руки и я почувствовал, как накатывает волна беспричинной радости, захотелось встать и бежать, выплескивая полученную энергию, но тут эльф встряхнул меня и тем самым разрушил иллюзию счастья.

Эльф кивнул — пора. Я чиркнул лезвием по ладоням и сложил их лодочкой, кровь текла медленно, заполняя получившуюся чашу, но не просачивалась сквозь пальцы — не иначе эльф что-то наколдовал. Напоил его из рук собственной кровью — вот уж действительно кровь, отданная добровольно. Теперь по пять капель из каждой ладони на амулет, на моих удивленных глазах она тут же в него впиталась. Обвести круги вокруг глаз эльфа и держать руки над ними, пока глаза полностью не покроются кровяной пленкой. Кровь, послушная волшебству эльфа, перестала течь, а порезы тут же затянулись. Все теперь осталось только завязать глаза и надеяться на то, что у того хватит сил на завершение ритуала.

Утром меня разбудил эльф, он впервые встал самостоятельно, и теперь, словно догадываясь (хотя почему догадываясь, зная!), что я сейчас в состоянии близкому к тяжелому похмелью, принес мне воды. Хорошо... На виски легли прохладные руки, и через минуту ничто не напоминало о тяжелом пробуждении. И раз уж пациент вылечил доктора, то последнему неплохо бы вспомнить о своих обязанностях и посмотреть, как там его подопечный. Вопреки моим ожиданиям эльф повязку не снял, но для слепого он двигался вполне уверенно, подумал я и как сглазил.