Подарок для Повелителя. Первая часть

Глава 1. Кров и Кровь.

— Дед! Я приехал! — мой радостный крик так и остался без ответа, я подергал дверную ручку — так и есть заперто. Странно, обычно в это время дед сидит дома и варит очередной дурно пахнущий состав, который есть "зело полезное зелье". Угу, знаем — проходили. Кусты вокруг избушки до сих пор красуются ярко-лиловыми листьями. "А нечего было выливать экспериментальный отвар куда не попадя", — сказал на это дед. А куда я, спрашивается, должен был его девать? Дед что-то там намешал, а я разбирайся. Хорошо хоть в речку не вылил, как сначала, собирался, а то плавала б там теперь дохлая рыба и я вместе с ней. Не думаю, что местные рыбаки простили б мне такое, и не задумайся я во время о возможных последствиях, живо составил бы рыбам компанию. Если не кривить душой, то я просто поленился идти до речки. А что, очень удачно поленился.

А дед, похоже, уехал куда-то, а судя по списку трав, которые надо собрать — надолго. Предполагалось, что травы собирать буду я. Дед оставил мне весьма трогательную записку, я чуть не прослезился — от жалости к себе любимому:

"Рэн! Где тебя носит? Ты должен был приехать уже неделю назад!!! [Хм, а я и не знал, учитывая то, что ехать к деду я решил в последний момент, а до этого собирался навестить приятеля и поехать с ним в Нирлем, но он сломал ногу, а одному тащиться до столицы не захотелось, вот и нагрянул без предупреждения к деду]. Я уехал на симпозиум, а ты будь добр заготовь травы (список прилагается), а то я по твоей милости всю зиму буду без запасов! [Знаю я его симпозиум, соберутся старички где-нибудь в кабачке и будут под вишневую наливку вспоминать бурную молодость, а я тут батрачь в поте лица]. НЕ ВЗДУМАЙ УЕХАТЬ, НЕ СОБРАВ ТРАВЫ! Любящий тебя, дед Назар".

Подавив в зародыше мысль о позорном бегстве, я решил взглянуть на список. Его поблизости не оказалось, на столе лежала записка, стопка черновиков, какие-то склянки... Обрадовавшись, что дед, наверное, забыл или не успел составить список, я рухнул в свое любимое кресло. Интересно, над чем дед так остервенело трудился, что забыл нагрузить меня работой? Любопытство одержало верх над совестью, и я нарушил-таки этикет, согласно которому читать чужие записи без разрешения категорически возбранялось. С ужасом осознал, что это не очередной безумный проект деда, а список трав с подробными указаниями, что и как надо собирать.

Сразу же нашел виноватого во всех своих мучениях, правда, легче мне от этого не стало. Ну как Седрик умудрился сломать ногу, упав на ровном месте? Жалости к незадачливому приятелю в данный момент я не испытывал. Эх, сейчас бы я уже был у Седрика, потом мы бы выехали в столицу, где два молодых дворянина уж точно нашли бы, чем себя занять. Вряд ли бы нас кто позвал на бал или торжественный ужин — такие приглашения рассылаются чуть ли не за месяц — но побродить по нирлемскому рынку, посмотреть на всякие диковинки, а может и купить что-нибудь эдакое (отец не поскупился, выделил мне денег — пусть единственный сынок развлекается, пока не взвалил на себя бремя по управлению владениями) тоже весьма увлекательно.

Вместо кружащих голову развлечений столицы, я дышал свежим воздухом в приграничном лесу, рыская в поисках нужных корешков, листьев, цветочков и так до бесконечности. Я, конечно, мог бы уехать домой, и ничего бы мне дед не сделал. Строго говоря, он вовсе и не дед мне, просто он раньше работал в замке лекарем и по совместительству моим воспитателем.

В детстве я был весьма болезненным ребенком, поэтому отец решил приставить ко мне лекаря, чтоб постоянно следить за моим здоровьем. Я не вылезал из простуд, но спасибо деду — не позволил нянчиться со мной как с немощным и сдувать с меня пылинки. Наоборот, уговорил отца обучать меня с самых ранних лет воинскому искусству. "Будем закалять организм и характер!" — заявил дед, и, объединившись с мастером мечей Далином, принялся реализовывать свой очередной безумный проект — делать великого воителя из хилого меня. Мастер сказал, что у меня редкий талант, что мне повезло родиться двуруким. Интересно, он это серьезно или просто не хотел меня огорчать? Не знаю. Не ощущаю себя великим бойцом. Вот брат, действительно, был талантлив, наставник прочил ему великое будущее, говорил, что Вилерн станет самым молодым мастером меча за последнее столетие...

Наконец-то нашел эту травку, научное название я к стыду своему забыл, местные называют ее выдриглаз. Целая поляна. Не веря своему счастью, ползал на карачках, выдергивая с корешками — кажется, дед говорил, что это уникальная травка, что все ее части обладают какими-то чудовищно полезными свойствами. Не знаю, какие полезные свойства могут быть у выдриглаза? Выдриглаз, он и есть выдриглаз.

Правильно я не верил своему счастью. Сопя от усердия, я незаметно отполз от центра поляны, обнаружил я это только когда врезался лбом в дерево. Под ним была какая-то странная вязкая лужа, в которую я не преминул вляпаться. Хм. Похоже на кровь. Кровь?! Медленно отполз и поднял глаза... Вспомнил! Выдриглаз тем и уникален, что способен отводить глаза и широко применяется для всяких там мороков...

Бабочки всех национальностей почувствовали бы себя отомщенными, увидев человека, пришпиленного к дереву. Хотя назвать человеком это можно было только с большим натягом. Что за изверги это сделали?! Какой-то маньяк с завидным упорством делал из несчастного отбивную, и у него это получилось. Или бифштекс с кровью. Кому как больше нравится. Мне стало плохо, завтрак, а также остатки ужина запросились наружу. Пока я приходил в себя в ближайших кустах, услышал стон. Ну, вот уже галлюцинации начались. Это не мог быть пришпиленный. Мертвые не стонут. А уж травмы ему нанесли явно не совместимые с жизнью. Стон раздался снова.

Обрезанные наполовину уши подтвердили догадку — это не человек, это эльф. Он еще жив. Хотя немного осталось ему — это я вам как специалист по эльфийской физиологии скажу. С некоторых пор к эльфам я отношусь, мягко говоря, не очень хорошо. Вряд ли они догадываются о моих "нежных" чувствах к ним, но у меня есть на примете пара способов, как во всеуслышание заявить о них. Но такого не заслуживают даже эльфы, остроухие убийцы. Слабо понимая, что делаю, на негнущихся ногах я подошел к дереву, и один за другим вытащил ножи из ног. Да уж надо сначала думать, а потом делать. От моего "милосердного" поступка эльф чуть не остался без рук. Но ничего провис немного, но крепкий зараза, сразу видно — не человек. Так думай голова — шапку куплю... Я нашел бревно, подтащил к дереву и веревкой привязал обе руки эльфа к веткам (благо всегда беру с собой в лес веревку, нож и другие полезные мелочи). Подставил бревно ему под ноги, хорошо хоть хватило мозгов не отламывать ветки, чтоб катком катить, а то бы мучился сейчас, думая как бы закрепить бревно, чтоб оно не уехало из-под ног в самый ответственный момент. Для надежности нашел пару камней и подложил под бревно, попинал. Ну, ничего, вроде не катится. Аккуратно вытащил еще один нож. Эльф повис на веревке. Вытащил другой и развязал веревку на левой руке. Теперь эльф висел уже на мне. Я перевел дыхание, и бочком по бревну с тушей эльфа на плече добрался до второй руки, развязать и... Эльф оказался неожиданно тяжелым, и я, не удержавшись, рухнул назад, эльф — на меня. На мгновение из меня выбило дух. Так, теперь аккуратно сбросить с себя тело, и, наконец, подумать, зачем я вообще его снимал с дерева и что мне теперь с ним делать.

Наверное, надо было сразу его добить. Он хоть и эльф, но оставлять его медленно умирать слишком уж жестоко. Да, надо было добить. Я разозлился сам на себя, на эльфа, а заодно и на выдриглаз. Идиотская травка. Так, не отвлекаться. Усилием воли собрать мысли и решить-таки, что делать с этим лежачим несчастьем. Неожиданно стало жалко себя: я мучился, снимал этого мертвяка с дерева, а теперь просто так добить. Ну, уж нет. Добить можно было и на дереве. Может оставить его так? Угу, придут милые лесные зверушки и довершат начатое. Почистят лес от падали. Хотя он-то никуда не падал, это я его тут уронил. А уронил, намусорил в лесу, надо за собой убирать — так дед всегда говорил. Теперь я был зол и на деда. Приехал к нему молодой человек благородного происхождения на каникулы, а он мало того уехал, так еще и припахал, а еще эльф тут.

Так, а эльф-то совсем плох, уже не регенерирует, кровь из ран продолжает течь, медленно правда, но это не из-за природных особенностей эльфа. На эльфах, чтоб вы знали, вообще все заживает как на собаках, и даже смертельно (с человеческой точки зрения) раненный эльф не умрет от потери крови, потому что она остановится, рана сразу же начнет затягиваться, эльфийские целители поплюют-поколдуют, и все — как новенький. А этот же продолжает истекать кровью, пока я тут сижу да раздумываю. Взгляд остановился на странных браслетах. Хм. С эльфа вообще все сняли, а что не сняли — то срезали. Даже волосы. Что вполне понятно, во время войны пленным эльфам всегда обрезали волосы, чтоб унизить. Многие из них предпочли бы умереть. Теперь мой подопечный щеголял лысиной. Так если я о нем уже думаю, как о подопечном, то дело труба, и надо срочно что-то сделать, а то с эльфа станется умереть у меня на руках, чтоб окончательно испортить мне настроение, придется еще и закапывать его — прибираться. Что там у нас? Ах да! Браслеты. Если их оставили, а скорее специально надели — значит надо снять. Все! Решено — буду действовать от противного. Эльфа на дерево повесили, я снял. Браслеты нацепили — будем избавлять его от подарочка. Сломав пару ногтей — эх, прощай маникюр, нет, я, конечно, не отращиваю ногти по 5 сантиметров, как некоторые жертвы моды, а что, вот сын нашего соседа к тому же и красит их в жуткие цвета — я стащил-таки браслеты. Странный, однако, материал. Вроде кожа, проклепанная каким-то металлом. Эльф соизволил очнуться и издать какой-то звук. Честно, похоже на скрип двери. Ой. Девушки не верьте, когда вам бают, что, мол, у эльфов-то дивные голоса, что не слово, так песнь. Скрипит как старая несмазанная дверь. Могу подписаться под сим утверждением. Иллирэн тор Илодар.

К моему удивлению кровь остановилась, неужели закончилась? Нет, нельзя ожидать от эльфа ничего хорошего, даже не может умереть по-человечески. Кажется, браслетики, подаренные добрыми дядями, не давали эльфу регенерировать. А теперь процесс пошел.

Наверное, все-таки мне было суждено найти этого эльфа. Понадобился же зачем-то деду выдриглаз, а я зачем-то выучил эльфийский, чтоб прочитать книгу, в которой, как уверял дед, рассказано все о слабостях и сильностях эльфов. Я тогда наивный совсем был, до последней страницы надеялся, что еще чуть-чуть и я узнаю, как одним махом поквитаться со всей ушастой братией. Ну ладно, господин эльф, возрадуйтесь, ибо вы попали к ведущему специалисту по эльфам, и теперь все ваши предыдущие мучения покажутся сладким сном. Я зловеще рассмеялся — я надеюсь, что зловеще — хотя меня терзают смутные сомнения, что белка (ну да, в лесу водятся белки) уронила свой орех совсем по другой причине. Ладно, я на дивный голос не претендовал — это все эльфы, все зло от них. Так и запишите.

Подавив истеричный смешок, я решил немного ускорить процесс лечения. В природе существуют два универсальных средства для излечения эльфов от всех болезней — козья ножка и человеческая кровь. Вот он момент истины! Эльфы — упыри и козлы: или кровь им подавай, или уж покажи ножку козочки посимпатичней — и все у них как рукой снимает: от расстройства желудка до более серьезных болезней.

Хотя как выяснилось потом (потом — это на следующей странице чудо-книги), есть одно досадное обстоятельство. Человеческая кровь, конечно, панацея от всех болезней, но она должна быть отдана добровольно. Именно добровольно. Нож к горлу или угрозы: "да, я, гад ты такой, щас всю деревню вырежу, если ты мне не нацедишь баночку..." не помогут. Добытчик чудо-средства только зря переведет продукт. Это цитата. Дословная. Причем продукт должен быть свежим, т.е. хранить дольше двух недель не стоит, свойства теряются. Эльфы, безусловно, ребята ушлые — они пытались найти способ хранения продукта, но, увы. Увы, для эльфов. Меня даже гордость тогда пробрала за нашу человеческую кровь, можно сказать, самим своим существованием портим им кровь, простите за каламбур.

Насчет козьей ножки я немного слукавил, а мне можно, сам себе и разрешил. На самом деле, это трава с каким-то жутко мудреным названием, только эльфы могли до такого додуматься. Я немало времени и сил потратил и деда изрядно помучил, чтоб понять, что это за зверь такой и с чем его едят. Когда узнал, то долго смеялся, надо было бы разозлиться на эльфов за такое словоблудие, но сильней возненавидеть эльфов я уже вряд ли смогу.

Дед говорил, что нельзя ненавидеть весь народ, из-за грехов одного из представителей. Укусит тебя муравей, ты ж не будешь уничтожать весь муравейник. Тоже мне сравнил. Если б меня укусил эльф, я б не стал бы уничтожать весь эльфятник, я бы выбил зубы этому ушастику, а что, не жалко, у него новые вырастут. Дед только покачал головой.

Истину я искал непростыми путями, нашел сначала в эльфийско-хральгском словаре это название, легче мне не стало, потом решил посмотреть в хральгско-всеобщем. В итоге, после нескольких часов потраченных на научные изыскания — поначалу я наивно надеялся найти в травнике или в бестиарии это название, потом догадался посмотреть в словарях, — я узнал, что это трава и называется она низкогорный пустынник. Уже почти отчаявшись, разгадать эту загадку (дед давно махнул рукой на это дело) полез в справочник по травам и, представьте мое удивление, низкогорному пустыннику — не знаю, где в пустыне горы, не спрашивайте — была посвящена целая странница и, что самое главное, половину ее занимало схематичное, очень такое схематичное, изображение пустынника. Издав победный вопль, я нашел деда и с законной гордостью продемонстрировал ему свою находку. О! "Так это ж козья ножка" — сказал дед. Я чуть не упал. Козья ножка?! Да эту траву даже козы не едят! Ну, Рэн, не расстраивайся. Эта трава достаточно редкая... в других землях. Вот именно! В других... а у нас, куда не плюнь — вот и не плюй, неприлично и не подобает и все такое — знаю, знаю — куда не посмотри везде растет эта трава, в народе прозванная козьей ножкой. Если сначала дед просто ухмылялся, то к концу моих возмущенных воплей уже откровенно смеялся. Я тоже не выдержал и рассмеялся. Дед мне долго еще вспоминал эту несчастную козью ножку. "Кому козья ножка, а кому низкогорный пустынник!" — говорил я и страдальчески, с видом непризнанного гения, заводил глаза.

"Куда не плюнь — везде растет," — сказал я и, видать, сглазил. На этой поляне рос только злосчастный выдриглаз. Да уж не повезло эльфу, хотя, может, не повезло мне, а ему, злому и вредному, как раз и повезло, что рядом есть добрый и хороший я. Ну, что ж настал момент, которого я ждал всю жизнь, — вру, конечно. Со страдальческим видом я достал нож, тщательно его вытер и, полоснув себя по запястью, позволил крови стечь (это громко сказано) в рот эльфу. Пока я этим же ножом разжимал его судорожно сжатые зубы, моя драгоценная кровь падала на эту забытую богами землю багряными каплями, и там, где они находили свой последний приют, расцветали дивной красоты цветы. Ха. Красиво, конечно, в духе легенд, которыми изобилует летопись нашего рода. Но, мне кажется или я в такой ситуации выгляжу, мягко говоря, не лучшим образом? Продукт перевожу. Эльфы мне этого бы не простили. К тому же это слегка противоречит истине, так как зубов у эльфа почти не было. Видать эльфы все-таки кусаются. Хм, а он случайно не бешенный?

Моего страдальческого вида никто не оценил, так как белка, подобрав свой орех, давно уже скрылась, предпочитая держаться подальше от двух придурков. Для тех, кто не понял, придурки — это я и эльф, он придурок, потому что попался этим садистам, а я — потому что сижу тут с ним и пою его своей кровушкой. Кстати, пора заканчивать этот аттракцион неслыханной щедрости. Я перевязал рану, ладно царапину, рядом с эльфом мои страдания были как-то слишком мелки, хорошо, хоть белка сбежала, не так стыдно. Зато кровь мою оценили, я, кажется, говорил про гордость за кровь человеческую? Забудьте. Крайне неприятно, знаете ли, ощущать себя лекарством для эльфа.

Эльф из состояния "мертвее мертвого, воскрешать крайне не рекомендуется" перешел в состояние "скорее мертвый, чем живой, но слишком живой, чтоб обрадовать вас своевременной кончиной". Не знаю, чего я ожидал, но я испытал разочарование. Мне почему-то казалось, что стоит мне дать ему наперсток своей крови и тут же все его раны заживут, кости срастутся, и он встанет и пойдет, ну то есть после того, как оплатит счет за мою кровушку, может идти, куда ему вздумается. Хотя фиг мне кто заплатит, "добровольно отданная кровь!", однако, а никак не купленная. Все-таки эльфы неблагодарные сволочи.

Эльф издал какой-то сип, который предположительно можно перевести так: "Человек, добей меня". Я от такой черной неблагодарности потерял дар речи. Ну и ладно, а то бубню тут себе под нос про свою любовь к эльфам и к низкогорному пустыннику, смущаю животных.

Белка вернулась и не одна. Привела еще одну, посмотреть на бесплатный цирк — только здесь и только сейчас! — эльф умоляет человека убить его, а человек, ругаясь последними словами, перевязывает ему раны.

Бинты неожиданно быстро закончились, не рассчитывал я, однако, на такое. Всегда беру с собой бинт, дед советовал, да я и сам понимаю, что если поранюсь или подверну ногу, мало ли что может в лесу случится, то лучше воспользоваться бинтом, чем резать уже не первозданной чистоты рубашку. Может так и романтичней, но так рубашек не напасешься, да и заразу какую-нибудь занесешь. А, ладно, эльфы живучие, авось, если раньше не помер, и от не самых чистых бинтов не помрет. И, вообще, зараза к заразе не липнет.

Перевязать все раны все равно не удалось, только зафиксировал ему перебитые конечности, стянул сломанные ребра, и перебинтовал голову, предварительно пропитав бинт мазью от царапин — я, конечно, понимаю, что с такими ранами она не поможет, но хотя бы бинт не присохнет, а то отдирай потом, мучайся. Мы ж договорились, что я добрый и хороший, а эльфы...

Завернув его в плащ — в свой, чей же еще — я потащил эльфа в избушку. Хотелось бы сказать, что понес, но попробуйте понести эльфа, который выше вас как минимум на голову и, несмотря на свою жуткую худобу, весит очень даже ощутимо. Когда я добрался до дома, помощь лекаря нужна была больше мне, чем эльфу. Эльф давно уже потерял сознание и больше не смущал меня своими сипами. Это он правильно, а то, сдается мне, ему бы скорей бы всего удалось меня уговорить (усипеть?) — после трехчасового таскания эльфа я стал посгворчивее, но только никто не спешил меня сговаривать.

Придя в себя, я решился посмотреть, что там с эльфом. Он так и не пришел в сознание, но все еще дышал. Ага, попробовал он после всего, что я для него сделал, умереть. Я б выучился на некроманта, поднял бы его и потом собственноручно бы и убил. Больше чем уверен, что упорства бы мне хватило, выучил же я эльфийский, чтоб отомстить. Правда месть пока откладывается на неопределенный срок. Со вздохом я констатировал, что после нашей увеселительной прогулки (увеселялись, само собой, белки, ежу, на которого я чуть не уронил эльфа, было не так весело) синяков у эльфа изрядно прибавилось. Ладно, будем считать это моей маленькой местью.

Я развил бурную деятельность по лечению эльфа. Может не такой я уж и сердобольный, потому что меня постоянно мучил вполне закономерный вопрос: а зачем я все это делаю? Потом решил, что полученные теоретические знания, сугубо для закрепления пройденного материла надо применить на практике. А если уж судьба подкинула мне подопытного кролика, то грех этим не воспользоваться. Окинув перебинтованного эльфа взглядом ученого, я остался весьма доволен собой. А что? На сломанные руки-ноги я наложил лубки, ребра стянул, вывихи вправил, ожоги и синяки смазал мазью, раны промыл, перевязал, нарвал низкогорного пустынника, настоем которого напоил объект изучения. Думаю, дед по достоинству бы оценил мои усилия, ведь это он научил меня оказывать пострадавшим первую помощь. Дед считал, что он отвращает меня от неправедного пути мести и направляет энергию в мирное русло. Я считал, что чем больше я умею, тем больше у меня возможностей отомстить, и потом, у деда были нужные мне книги. А вообще он хороший человек, я любил у него бывать, по крайней мере, здесь нескучно.

Интересно, а эльф тоже считает, что ему жутко повезло лечиться у великого лекаря, продвигающего науку, или он в дремучести своей принимает меня за еще одного особо изощренного мучителя? Очередной сип развеял мои сомнения. Конечно, он в восторге, что и поспешил просипеть из последних сил, не иначе как в приступе благодарности.

Решив, что совершать добрые дела на голодный желудок не к добру, я протопал на кухню. В шкафах было удручающе пусто. С сомнением посмотрев на засохшую краюху хлеба и кусок сыра не первой свежести, я пришел к выводу, что хуже мне уже не будет. И кто меня, спрашивается, тащил меня к деду, лучше бы остался дома, там может и скучно и делать нечего, но зато кормят дома по-королевски. Я на приемах у короля еще не был, но не думаю, что королевский рацион так уж сильно отличается от нашего. После трапезы мое настроение неблагоразумно поднялось, и я благодушно вернулся к проблемам эльфа, точнее теперь уже моим проблемам. Надо было что-то срочно делать с его лицом, потому что оно никак не хотело заживать и бинты уже были мокрые от крови. Еще не помешало бы чем-нибудь покормить эльфа, а то регенерация отнимает много сил, а где ж ему их взять, непонятно, когда он последний раз ел.

Так посмотрим, что думают ученые эльфийские мужи по этому поводу. Ничего нового я там не нашел: "Для обеспечения стабильного процесса регенерации при тяжелых повреждениях пострадавшему показана диета, на 70% состоящая из мяса". Мда. А кто жевать за него будет? Боюсь, если доверить этот важный процесс мне, то я и проглочу. Как в детстве: за папу, за маму, за брата, за эльфа... Может отрастить ему зубы? "При утере зубов и многочисленных переломов рекомендуется употреблять вместе с пищей мелосодержащие вещества, а так же молочные продукты". Мел я, пожалуй, натолку, больше все равно ничего нет. Надо будет с утра наведаться в близлежащую деревню, полтора часы быстрой ходьбы и я на месте.

Так, читаем дальше. "При обширных повреждениях кожного покрова, а так же при утрате незначительных частей тела необходима срочная помощь высококвалифицированного мага-целителя. Если нужная процедура не будет проведена в течение тридцати пяти часов после получения травмы, нанесенный ущерб станет необратимым, а утраченные части тела — не подлежащими восстановлению". До ближайшей границы с эльфами не так уж и далеко, всего два конных перехода. Если учесть, что дорога проходит по лесу и ближе к границе превращается в тропу, а, следовательно, верхом особо не разгонишься, то пешком можно проделать, то же расстояние за три с половиной дня. С покалеченным эльфом та же дорога займет никак не меньше шести. Поэтому можно не спешить, пусть лучше отлежится.

Не успев родиться, надежда на светлое будущее умерла, едва я перевернул страницу: "При своевременном употреблении человеческой крови в нужном количестве, зависящем от тяжести повреждений, возможно естественное восстановление утраченных частей тела. Кровь при этом необходимо применять как внутренне, так и аппликаторно, в виде примочек, которые следует прикладывать на пораженные места".

Может сбегать в деревню и попросить у кого-нибудь крови, сказать, что для научных целей? Воображение услужливо нарисовало отнюдь не мирную процессию крестьян, которые с криками "Бей некроманта!", тащат уже изрядно побитого меня в сторону уютно потрескивающего костерка. К тому же я не знаю, сколько времени эльф провисел на дереве. Судя по всему часов семь-восемь, не больше, часа два его мучили, может меньше, но что-то мне подсказывает, что эти садисты, не ограничились быстрым десятиминутным избиением — вон полуживое свидетельство тому лежит. Пока я снял его, перевязал, прошло не меньше часа — слишком долго, но сначала я искал бревно, потом более-менее подходящие ветки для фиксации переломов; три часа я его тащил, полчаса на отдых, потом два часа я его пеленал. Итого, около семнадцати часов: по самым оптимистичным прогнозам половина отпущенного эльфу времени прошла.

Знать бы точно, что значит "своевременное употребление в нужном количестве", а то может, я зря стараюсь. Если эльф все-таки выживет после всех учиненных над ним издевательств, то увидев себя в зеркале, тут же покончит с собой. Что б я не говорил, эльфы весьма и весьма привлекательны. Далеко не все умопомрачительные красавцы, но уж некрасивых, тем более страшных, среди них нет. Самый затрапезный эльф даст фору большинству человеческих красавчиков. Не знаю, был ли этот красавцем или так себе, но ясно одно — если ему не помочь, то его лицо навсегда останется обезображенным. Хотя вряд ли он увидит себя страшного, глаза были подернуты мутной дымкой, веки воспалены, не знаю, что с ним делали, но судя по неосмысленному взгляду, он ослеп. Ничего всегда найдутся добрые люди... эльфы, которые просветят его, не думаю, что эльфы так уж сильно отличаются от нас в этом отношении.

Продолжая строить самые жуткие прогнозы, я разыскал среди многочисленных склянок банку с мазью-основой. Банка поражала своими размерами, создавалось стойкое ощущение, что дед решил осчастливить своими мазями все графство. Что ж, много — немало, осталось только добавить нужные лекарственные ингредиенты, тщательно перемешать и мазь готова. Теперь нужно решить каким будет лекарственный компонент, что там писали в Книге всех книг? Козья лапка и человеческая кровь. Ладно, чем быстрей перейдем к самой неприятной части, тем больше шансов на то, что "продукт" будет расходован не зря. Найти подходящую тару в хозяйстве лекаря, не составило большого труда. По здравому размышлению я решил сначала подготовиться: закрыл дом, заварил себе травок, показанных при кровопотере, постелил постель, измельчил козью лапку, смешал с основой, достал чистых бинтов, снял старые. Подавив тошноту, присел, попытался расслабиться, чиркнул скальпелем по многострадальной левой руке, стал ждать, пока наполнится стакан, стараясь не смотреть на вяло текущую кровь.

Все! Теперь перевязать руку, подождать пока остановится кровь и можно приниматься за дело. Приготовленный настой избавил от головокружения, привычными движениями я смешал заготовленную мазь с третью крови — грамм семьдесят-восемьдесят, оставил настаиваться. Остальное дал выпить эльфу, тот судорожно сглотнул предложенный "напиток", поперхнулся. Душераздирающий булькающий кашель привел меня в ужас, я догадывался, конечно, что у него отбиты внутренние органы, но все равно оказался не готов к наглядному подтверждению своих домыслов. После минутного колебания дал эльфу отвар козьей лапки, хуже уже не будет, а кровь хоть и является лучшим для эльфов лекарством, не похоже, что ему уж очень нравится хлебать мою кровь. Даже обидно стало. Немножко.

Сделав примочку на лицо и уши, я плотно забинтовал голову, оставив отверстия лишь для рта и для носа. Будем надеяться, что полстакана крови внутрь достаточно. Конечно, пол-литра я мог бы нацедить, без особого вреда для здоровья, только сомневаюсь, что завтра был бы в состоянии с утра пораньше бежать в деревню. Укладывая эльфа, я неприятно поразился крайне низкой температуре его тела — ледышка. Со вздохом, я отправился топить печь, не могло не обрадовать наличие дров в поленнице — ночи здесь теплые, но дед любил разжигать вечерами печь: погреть косточки, говорил. Мы тоже сейчас погреем косточки — эльфийские, больше там греть нечего, а мне и так нехолодно. Расстеленная кровать настойчиво звала лечь и забыться, но долг хозяина, лекаря... ах, да, ученого! не позволил мне оставить эльфа на замерзание. Изрядно пошатываясь (сказалась усталость и кровопожертвование), я перетащил эльфа на полати, теперь тепло печки будет согревать его всю ночь.

Изумленные мыши, никак не могли дождаться пока щуплый парень, наконец, уляжется спать. А он все метался по комнате, постоянно хмурясь и что-то бормоча под нос, сначала он таскал чье-то тело с кровати на печь, потом, пошатываясь, принес запасное одеяло и укрыл им странного человека, от которого пахло лесом и болью, через пару минут туда же отправился любимый плед старика. Забавно наморщив лоб, парень что-то мучительно обдумывал, потом махнул рукой и со словами "Дорогой! Я иду в твои объятья", залез под одеяла и улегся под бок странному человеку.

Глава 2. Хочу крови, хочу мяса!

Путь до деревни занял больше времени, чем обычно — я так и не смог заставить себя пройти мимо той полянки, пришлось сделать изрядный крюк. Хотя, хочу я этого или не хочу, сходить туда надо и причем в ближайшее время. Конечно, вряд ли кто-то найдет мою сумку, спрятанную в ближайших кустах, но собранные травы будут безнадежно испорченны. А ладно, зайду на обратном пути.

Купить нужные продукты не составило большого труда. Критически изучил список продуктов, составленный накануне: мясо — купил, творог — купил, молоко — купил, хлеб — купил, кровь — ку... Вертевшийся было на языке вопрос: "Уважаемый, а Вас кровь есть?" так там и остался. Задумавшись, где бы мне взять кровь, я не сразу обратил внимание на зовущего меня мужика.

— Господин, Вы ведь лекарь?

— Лекарь? — удивился я.

— Вы ведь живете у господина Назара? Вот я и подумал...

— Ах ну да... А что Вы хотели? — осторожно поинтересовался я.

— Ну дык... господин лекарь.. — мужик заговорщически мне подмигнул. — Понимаете, моя жена...

Мужик поведал мне трогательную историю о том, как его бедного и несчастного замучила мегера-жена, и что когда он сказался больным, чтоб не ехать в город на очередную ярмарку, велела привести лекаря, чтоб тот подтвердил, что мужик действительно болен. На пятнадцатой минуте перечисления многочисленных "лестных" прозвищ жены — мужик делал это виртуозно, ни разу не повторившись — я хотел послать этого жлоба, не желавшая покупать жене шубу, куда подальше, когда одна сумасшедшая идея, возникнув в моей голове, наотрез отказалась оттуда убираться.

Ухмыльнувшись, я сказал мужику, что при всех многочисленных недостатках его жена несомненно умная женщина (мужик приосанился), и поэтому не поверит простому вранью. Робкое "ну, почему вранью, у меня и правда с утра голова побаливала" я решительно отмел. Мужик окончательно сник и, когда я предложил ему "до гениальности простое решение", сказал, что согласен на все, лишь бы жена не узнала, что он по пьяни дал соседу денег в долг и теперь не знает, когда получит их обратно. Посочувствовав мужику, я решительно направился к нему домой. Мужик радостно топал рядом, не забыв, однако, перед самим домом схватиться за голову и почему-то за левый бок и издать протяжный стон. От неожиданности я вздрогнул и чуть было не пропустил удар. Мне чудом удалось увернуться в последний момент. Разочарованно просвистевшая над моим ухом скалка нашла свою жертву — не вовремя сунувшийся вперед мужик, схлопотал-таки по голове. Ну вот. Теперь могу со спокойной совестью сказать, что пациент мучается головными болями.

— Что же Вы, уважаемая, бьете больного человека? — Женщина почему-то смутилась (а я-то приготовился уже сдерживать атаки разъяренной женщины), а потом, посмотрев на охающего мужа, с причитаниями "Валечка, что с тобой?" кинулась к нему.

На подмигивания мужика (мол, спасибо, господин лекарь, жена и так поверила) я не обратил ровным счетом никакого внимания:

— Вашему мужу нужно срочно провести одну неприятную, но жизненно-необходимую процедуру.

На слове "неприятную" мужика перекосило. Хм. Кажется, он начал что-то подозревать. От его жены не ускользнула эта гримаса, однако, к нашему с мужиком счастью, она поняла ее по-своему. Слегка побледнев (Валечка тебе плохо?), она обратила на меня умоляющий взор, говорящий "я подержу мужа и не дам ему сбежать, только помогите ему". Я велел мужику лечь и расслабиться, а хозяйке прокипятить в тазу воду, вылить ее и принести мне таз. Быстро все исполнив, женщина из комнаты не ушла, а с непреклонным видом осталась стоять в дверях. Что ж, это мне на руку — при жене мужик не станет протестовать.

— Ну что, — я принял беззаботный вид и достал скальпель, — приступим.

Не то чтобы я всегда беру с собой скальпель, но, так и не решив, что делать с добычей крови, я понадеялся, что возможно по дороге в деревню мне придет какая-нибудь идея, и сунул скальпель в карман. Вот так. И никакой я не маньяк.

— Да не переживайте Вы так! От кровопускания еще никто не умирал! — Женщина понимающе улыбнулась и расслабилась, осознав, что ничего ценного ее драгоценному муженьку отрезать не будут.

От мужика же волнами исходила паника. Так, надо срочно что-то делать, иначе все мои усилия (и страдания мужика) окажутся напрасными: что-то сомневаюсь, что он жаждет отдать мне свою кровь добровольно. Впрочем, я никуда не спешу, а уж упускать возможность пополнить запас крови (может, у меня прогрессирующий вампиризм?) и уж тем более блеснуть своими познаниями в медицине я не собираюсь. После получасовой лекции о пользе добровольного кровопускания мужик буквально горел от нетерпения расстаться с частью этой во всех смыслах ценной жидкости — каюсь, лектор из меня получился очень занудный и весьма обстоятельный.

— Вы отдаете свою кровь добровольно? — нахмурившись, спросил я. Дождавшись утвердительного ответа, я полоснул скальпелем по предварительно вымытой руке. Так, думаю, пол-литра уже набралось, надо заканчивать. Перевязав руку мужику, я велел его жене не беспокоить больного, прописал ему постельный режим в течение дня и усиленное питание. Женщина сорвалась с места и тут же притащила еды муженьку прямо в постель. Спохватившись, она предложила перекусить и мне — я отказываться не стал, так как со вчерашнего дня толком так и не поел.

Под моим изумленным взглядом хозяйка налила мужу сто грамм настойки:

— Так Вы ж сами сказали, господин лекарь, усиленное питание! — Довольный мужик уже пришел в себя после процедуры, против подобного усиления не возражал и явно получал удовольствие от положения тяжелобольного человека.

Отвергнув возмущения голодного желудка, я перешел к самой сложной фазе операции. С невозмутимым видом вылил воду из фляги и, прочно установив ее на столе, перелил в нее кровь из тазика. Подозрительные взгляды супругов ничего хорошего не сулили, мне показалось или невдалеке уже гостеприимно потрескивает костерок? Я скрестил руки на груди и удивленно поднял брови. После минуты настороженного молчания я дождался вопроса от более бойкой жены: "Вы колдун?" Ну вот. Как я и говорил, реакция на мои действия была однозначной — меня приняли за колдуна. Недобро усмехнувшись, я буркнул: "Если б я был колдуном, неужели я б не смог отвести вам глаза?" Ну что ж, будем добиваться доверия проверенным методом, прочитаем маленькую такую лекцию.

— Как вы думаете, почему появляются умертвия и упыри? Совсем необязательно это работа гнусного некроманта... — забубнил я. Думаю, вышеупомянутый некромант умер бы от смеха, так как, по моим словам, никто не знает, где находятся древние захоронения (что правда), а поэтому если вылить кровь над старой могилой, то кровь, просочившись сквозь землю, может пробудить мертвеца, который, движимый жаждой (жаждой крови, конечно же), будет нападать на людей и не успокоится до тех пор, пока не выпьет человека, пробудившего его.

Клятвенно пообещав пристроить кровь "Валечки" в надежном месте (а что может быть надежней желудка эльфа!?), я отказался от денег, прихватил собранную еду и заветную флягу и отправился домой.

На полянку я решил не ходить, успею еще — ничего с травами не станет, а эльфу лучше дать очередную дозу лекарства. Я с некоторой опаской дал эльфу это пойло — вот моя кровь явно первосортный продукт — эльф выпил, не поморщившись. Ладно, будем считать, что у него не было сил морщиться. Тем временем я поменял повязки, процесс регенерации шел во всю, мелкие порезы уже затянулись, тело больше не было сплошным синяком, а лицо покрылось кровавой коркой и представляло собой одну большую жуткую ссадину. Я щедро помазал лицо мазью, благо вчера изготовил целую банку. Уши за ночь у эльфа не отрасли, но я на это особо и не рассчитывал, не знаю, может, мне показалось, но его глаза приобрели более осмысленный вид, значит, зрение начинает возвращаться, и в следующий раз перевязывать голову придется практически в темноте.

Не устаю поражаться своим талантам! В критически важный момент во мне проснулся великий повар, и я умудрился сварганить для эльфа обед из 3х блюд: мясной бульон — на первое, мясное пюре на второе и молоко на третье. Подумав, я добавил в пюре мелко крошенную козью ножку, а в молоко толченого мела, попробовав последнее, я долго не мог отплеваться — ничего эльфу понравится, будем зубы отращивать. Меня явно надолго не хватит, потому что делать мясное пюре — занятие не для слабонервных. Кухня в результате моих кулинарных опытов сильно не пострадала, час-два уборки и будет как новенькая! Я говорил уже, что я гений? Так, теперь осталось скормить все это эльфу, хорошо, что он пока не видит, а то вряд ли бы он оценил результат моих усилий.

До этого я обращался с эльфом как бессознательным телом. Нет, я, конечно, не таскал его как мешок с картошкой (прогулка по лесу не в счет), просто от эльфа не требовалось деятельного участия в процессе лечения — я его будил, вливал ему в рот лекарство, он глотал и все. Я, сам не замечая того, стал говорить вслух, комментируя свои действия и ругая эльфов вообще и конкретного в частности. Эльф никак на меня не реагировал, первый и последний раз он обратился ко мне еще на поляне. С тех пор он не только не пытался заговорить со мной, что легко объяснимо, но и вообще не замечал меня. Я специально наблюдал за ним, но он ни поворотом головы, ни каким-либо другим движением не показал, что он меня вообще слышит или тем более понимает.

Кажется, пришло время поговорить. Я сел в кресло рядом с постелью эльфа, и позвал его, тот никак не отреагировал, я слегка похлопал его по плечу. Судя по тому, что эльф вздрогнул, плечо сильно болело. Не хотелось лишний раз причинять ему боль, но надо ж было хоть как-то привлечь его внимание, иначе мне не удастся его накормить. Я попытался еще раз:

— Эльф, если ты меня слышишь и понимаешь, то кивни. — Никакой реакции не последовало. Ладно, попробую объяснить, что мне от него нужно. Может, услышав волшебные слова "еда" и "пожрать", эльф будет более благосклонен и снизойдет до моей презренной персоны.

— Слушай, ты можешь делать вид, что меня не понимаешь, но тогда ты останешься без обеда. А что у нас на обед? Сейчас посмотрим. Так... О! на обед у нас мясо! Много мяса... Слушай, ты хочешь мяса?

Эльф на провокации не поддавался.

— Ой, а как вкусно-то! — я демонстративно начал чавкать у эльфа над ухом. Подобного издевательства эльф уже не выдержал и чуть слышно простонал. Посчитав его стон сигналом к действию, я усадил эльфа в кровати — подняться без моей помощи тот бы не смог.

— Ну что, будешь есть? Ты не говори, просто кивни...— эльф осторожно кивнул. Только сейчас до меня дошло, что требовать от полуживого эльфа кивать в лежачем положении, было проявлением особо жестокого садизма.

Я попробовал бульон — в самый раз уже не горячий, но и непротивно холодный — и дал его эльфу. Мне пришлось довольно долго держать стакан, пока он маленькими глотками не выпил весь бульон. Так, можно считать, что первая победа за мной. Не знаю, стоит ли давать ему сейчас пюре или оставить его до вечера. С одной стороны, людям, которые долго не ели и тем более находятся в полуживом состоянии, нельзя много есть. Но, то люди. Эльфам же во время усиленной регенерации требуется много еды. А что я мучаюсь? Спрошу эльфа.

— Слушай, эльф. Хочешь мяса? — эльф что-то простонал, наверное, решив, что я опять над ним издеваюсь.

— Ну, как знаешь. А пюре-то мясное получилось как никогда вкусным. — Я дал эльфу полминуты, чтоб осознать, от чего он только, что отказался. — А то может, все же будешь? — эльф поспешно кивнул.

— А тебе плохо не станет? Нельзя ж так много есть после голодания. — Отрицательное качание головой. На всякий случай уточнив, действительно ли, он уверен, что хуже ему не станет, я принес миску с пюре и ложку.

Ну и горазды же эльфы пожрать! Я пытался пару раз прекратить кормление, но стоило только эльфу несчастно застонать, как мое сердце не выдерживало, и я с мыслями, что нехорошо отбирать у ребенка конфету, принимался вновь кормить его с ложки. В результате эльф умудрился съесть за один присест почти килограмм мяса, это притом, что до этого он выпил стакан достаточно наваристого бульона! Вообще-то, я надеялся, что мяса ему хватит еще и на ужин, а может и даже и на завтрак: у деда был холодильный шкаф, где он хранил свои зелья, а заодно и продукты, так что пюре прекрасно бы простояло там до утра. Простояло бы, если бы особо прожорливый эльф не съел его на обед.

— Все больше нет! — с этими словами я убрал миску подальше и скептически посмотрел на молоко. — Молоко будешь? — после минутного колебания эльф кивнул. Ишь какой, все ему мясо подавай. Я смешал ложку толченого мела и немного молока и заставил эльфа выпить залпом этот раствор. Эльф закашлялся и обиженно засопел.

— На, запей. — Я протянул эльфу стакан с уже нормальным молоком. — Да не бойся, в этот раз без мела. А что, ты хочешь всю жизнь без зубов ходить? — эльф с подозрением сделал маленький глоток и, убедившись, что я не подсунул ему очередную гадость, выпил весь стакан.

Продуктов я купил на три дня вперед, но такими темпами к завтрашнему дню мы опять останемся без еды. Видимо, придется снова прогуляться в деревню, а пока займемся насущными проблемами.

— Эльф! — тот повернул голову в мою сторону. — Тебя уложить или так посидишь? Уложить? — в последний момент спохватился я. Эльф укладываться не возжелал, и я его прекрасно понимаю. Хотя я б сейчас с удовольствием вздремнул, но кухня зовет. Перемыв всю посуду и наведя относительный порядок, я решительно взялся за приготовление ужина, то есть за сознательное изничтожение двух килограммов отличного мяса. В этот раз я справился значительно быстрее — сказывался мой небывалый опыт в приготовлении этого весьма экзотического блюда — весь процесс занял всего 3 часа. С сомнением покосился на эльфа — не заснул ли тот? Но нет, эльф только настороженно замер, когда я прекратил свою болтовню. Ладно, теперь, по крайней мере, у меня есть слушатель, а то разговоры с самим собой становятся уже привычкой. Может снова покормить его? До ужина еще, конечно, далеко, и никто не собирается устраивать эльфу пятиразовое питание, но, с другой стороны, он сегодня остался без завтрака, а посему я решил, что плотный перекус эльфу пойдет только на пользу. А я в этом кровно (ха-ха) заинтересован — чем быстрей он будет регенерировать, тем быстрей я от него избавлюсь.

— Перекусим?

Стоит ли говорить, что этот прожора слопал всю еду за один день? Кроме того, я истратил всю кровь "Валечки" и изрядно попортил свою, сражаясь с кухонными приборами.

Глава 3. Простите... А как Вас по батюшке-то?

Увидев меня, здоровый деревенский парень двинул мне наперерез.

— Ты Валенту вчера кровь пускал? — я досадливо поморщился. Когда-то я настоял на сохранении инкогнито, не хотел, чтоб жители окрестных деревень боязливо кланялись мне при встрече, все-таки я приезжал к деду отдохнуть, в том числе и от придворного церемониала. Но кидаться на незнакомого человека и тыкать ему это уже перебор.

— Ну? — набычился парень. Я выжидающе посмотрел на него. Вчера я как-то не учел, что в деревне в тот же день все уже будут знать о проведенном сеансе. Надеюсь, что у него нет ко мне никаких претензий, в противном случае боюсь, что мне не удастся убежать от этого мордоворота.

— Дак я тоже хочу! — обрадовал меня парень, когда я нехотя признался.

— Кровь пустить? — от неожиданности брякнул я.

— Ну дык...

— Кому? — от всей души надеюсь, что не мне. Парень опешил.

— Как кому? Себе — ясное дело. А ты что подумал? — подозрительно покосился парень.

— Да так... А зачем?

Парень покраснел: — У старосты дочка есть — Марыська. Нравится мне она, — и, посмотрев на меня, он смутился еще сильнее и уточнил. — Очень.

— А ты ей?

— В том-то и дело, — парень расстроено пожал плечами. — Я ее завтра на ярмарку пригласил.

— А она?

— Она согласилась. Кажись.

— Кажись?

Парень замялся и сообщил, что девушка сказала, что если ее строгий батюшка отпустит ее, то она не против:

— Только батюшка ее тут не причем. Не нравлюсь я ей. А она добрая — не хотела меня отказом обидеть.

— Ну, а от меня чего ты хочешь? — не выдержал я.

— Как что? Кровь пустить.

— Зачем?

— У старосты дочка есть... — по второму кругу завел парень. Он что речь свою наизусть выучил?

— Так. Стоп. Если я тебе пущу кровь, то старостина дочка будет к тебе как-то по-другому относиться? — я окончательно запутался.

— В том-то и дело! — обрадовался парень. — После кровопускания организьм омолодится и... Короче я тоды буду красивым. Хоть немножко.

— С чего ты это взял? — думаю парню нужно не кровопускание, а побольше уверенности в себе.

— Так ты сам давеча Валенту говорил? — я мысленно застонал. Если бы я еще помнил, что я там вчера наплел.

— Да ты и так вроде ничего... — Конечно, я привык к более аристократическому типу внешности, но парень был вполне хорош собой: высокий, плечистый, голубоглазый и светловолосый.

— Так бы сразу и сказал, что не хочешь мне помочь. Ну, тогда я сам... — Парень развернулся и решительно зашагал прочь. Ну вот. Теперь хочу я этого или нет, придется "помочь" ему, а то он сдуру еще и помрет от потери крови, а у меня тогда действительно будут проблемы. Да и парня жалко.

Через полчаса я уже сливал кровь во фляжку. Ну что ж, неплохо. Эльфу просто катастрофически повезло. Мне было немного стыдно за то, что я невольно обманул парня, и чтоб как-то загладить свою вину, решил помочь ему советом:

— Ты когда пойдешь завтра к своей Марысе, букет ей нарви, и скажи, что она сегодня чудесно выглядит.

— Я так не смогу, — протянул парень.

— Что не сможешь? — накинулся на него я. — Букет нарвать?

— Я когда ее вижу, то все слова теряются куда-то. Она меня спрашивает: "Чего молчишь?" А я и не знаю, что сказать...

— Ты в следующий раз скажи, что ты сражен ее красотой и поэтому потерял дар речи. — Парень неуверенно улыбнулся.

Пересилив себя, я пошел, наконец, забрать свою сумку. Полянка неожиданно не произвела на меня никакого впечатления, ничто не напоминало о жутком происшествии. Человек, проходивший мимо, и не заподозрил бы, что буквально два дня назад... Меня передернуло. Взгляд зацепился за холмик взрытой земли(?). Не знал, что здесь водятся кроты. Какие кроты? Никаких кротов в радиусе тут отродясь не водилось. Значит, здесь недавно что-то прикопали. Интересно зачем? Если неизвестный хотел что-то спрятать, то сделал он это слишком неумело. Хотя... если бы я не полез в кусты за сумкой, то точно бы прошел мимо. Я не удержался и стал раскапывать кучку. Надеюсь, что это не зверь какой спрятал тут кость или что похуже. С моим везением я с уверенностью мог рассчитывать на то, что невесть откуда взявшаяся тут собака присыпала за собой... Конечно, больше похоже, что эта кучка результат человеческой деятельности — слишком ровная — но что мешает человеку присыпать за собой...

Рука неожиданно наткнулась на что-то холодное. Углубив ямку, я смог, наконец, вытащить на свет свою находку. Это был старинный (на вид, по крайней мере, я не очень разбираюсь в украшениях) кулон в виде листа. Я таких раньше не видел. Странное украшение, скорей всего это какой-то амулет, иначе зачем было его закапывать в лесу? Вор вряд ли бы стал прятать кулон здесь, а законный хозяин уж тем более. А вот чужой амулет могли вполне зарыть, чтоб нейтрализовать его — со временем лес просто высосет из него всю энергию. И, кажется, я знаю, кто хозяин этого амулета.

— Слушай, эльф. — Насторожившийся при звуках открываемой двери эльф тут же расслабился. Совсем меня не боится! Хотя оно и к лучшему. — Я тут в лесу побрякушку нашел одну занятную. Кулон, лист какой-то странный. Ты случайно не знаешь чей?

Эльф странно дернулся.

— Ладно, если твой, то верну тебе, когда выздоровеешь. — Эльф попытался что-то сказать, но разобрать его хрип я не смог. Он покорно выпил подсунутый ему отвар пустынника, но не оставил попыток заполучить кулон в свои загребущие ручки, — Да не переживай ты так. Потом верну я тебе твой кулон, а пока надежней будет, если он останется у меня. — Эльф горестно вздохнул и устало откинулся на подушки. Этот ушастый совсем мне не доверяет, хотя, по-моему, я пока не давал повода усомниться в своей честности. Ладно, отдам ему, но если он опять его потеряет, пусть потом ничего не говорит. Отыскав подходящий шнурок, я повесил тщательно отчищенный кулон на шею эльфу. Так и есть, кулон оказался амулетом, потому что когда он соприкоснулся с кожей эльфа, камень сверху тускло засветился.

Эх, не догадался я сразу измерить эльфу уши! Вот уже десять минут я пытался понять действительно ли они немного отрасли, или мне просто хотелось в это верить. Видать, эльф почувствовал мой пристальный взгляд, поэтому я поспешил его успокоить:

— Ничего, жить будешь!

Ежедневный поход в деревню становился уже утомительной традицией, только в этот раз я пошел туда вечером, так как проспал до полудня, и не захотел тащиться по дневной жаре. С этим эльфом я точно скоро разорюсь — на повестке дня стояла покупка одежды для эльфа. До сих пор из-за количества бинтов он напоминал мумию, и чтоб лишний раз не тревожить раны и не создавать себе лишних проблем, я не стал его одевать, просто укрыв его одеялом. Но эльф уже шел на поправку, а моя одежда ему явно мала будет.

Увидев несущегося на меня вчерашнего парня, я пообещал себе, что если я переживу эту встречу, то за километр буду обходить эту деревню. Он сжал меня в своих медвежьих объятьях и отпустил, только когда я начал задыхаться.

— Ну как я выгляжу?

— Восхитительно! — полузадушено заверил его я.

— Мне кажется, что Марысе тоже понравилось... — парень смотрел на меня счастливыми глазами. — Спасибо тебе, ты, если че, на свадьбу-то приходи — разошелся парень.

Я недолго наслаждался одиночеством: после того как парень убежал (за все это время я даже не удосужился узнать, как его зовут — непростительная грубость с моей стороны), меня окружила целая толпа селян, в основном девушек, но среди них было и несколько мужчин. И всем им, о, ужас, от меня нужно было одно — провести процедуру омоложения и красоты, то есть пустить кровь. Дед точно убьет меня, когда вернется — я потратил всю мазь-основу, так и не собрал половину трав, притащил в дом какого-то эльфа, переболомутил всю деревню, и, что самое страшное, испачкал его любимый плед в крови.

Я еле отбился от желающих омолодиться (скажите мне, ну зачем омолаживаться семнадцатилетним девушкам?), заверив их, что девушкам эта процедура будет вредна и что не всем мужикам полезна. И потом скажите мне, какой мне прок от крови запойного пьяницы, думаю, что у него в венах давно уже течет чистый спирт? (Хотя... надо подумать). Но вот тот мужичок явно здоров как бык, а посему... Я догнал его и, убедившись, что остальные уже разошлись, объявил, что он относится к тем счастливчикам, которым разовая процедура несомненно пойдет на пользу.

Наверно, мне все еще было стыдно из-за того, что я не узнал, как зовут того парня, потому что вечером я стал выяснять, как зовут эльфа. Думаю, что он не в восторге от того, что я все время называю его эльфом. Мне бы вот не понравилось, если бы меня звали человеком. По вполне понятным причинам узнать его имя оказалось весьма затруднительно. Вопрос "А как тебя зовут?" был проигнорирован, тогда я решил перебрать все известные мне эльфийские имена, в надежде, что хоть одно из них будет именем моего пациента. На ум пришло только одно — Виллиниэль. Кажется, так звали героя какой-то баллады, весьма противного, на мой взгляд — парень не пропускал ни одной юбки, не делая исключения и для юбок человеческих, и при этом искренне презирал людей. Ну что ж, выбор у меня действительно небольшой, придется ограничиваться тем, что есть.

— Слушай, эльф. Ты ведь не будешь против, если я буду звать тебя Вилли? — Эльф опешил.

— Ну, это сокращенно от Виллиниэль, по-моему, красивое имя. Ну, так как? Ты ж не против? — Эльф яростно замотал головой.

— Я рад, что ты не против, — эльф кивнул, снова помотал головой, но, поняв, наконец, в чем подвох, прекратил попытки отказаться от сомнительной чести зваться Вилли. — А то я тут подумал, звать тебя все время эльфом не очень вежливо. — Эльф отметил мое коварство возмущенным сопением.

— Ах да! Я не помню, представлялся ли я. Меня зовут Иллирэн, но ты можешь звать меня коротко: Мой Персональный Мучитель.

Если вчера меня еще и терзали сомнения по поводу ушей эльфа, то сегодня окончательно стало ясно, что они медленно, но верно отрастают. Проведенные замеры показали, что за прошедший день уши восстановились еще на полсантиметра. Лицо заживало медленнее, но больше не кровоточило.

На пятый день нашего совместного проживания я решил устроить эльфу купание. Мазь по понятным причинам имела весьма специфический запах, и каждый раз, меняя повязки, я пытался хоть как-то обтереть тело эльфа влажной губкой, но это плохо помогало. Сам я бегал мыться на речку, но тащить эльфа туда — явно не самая здравая из посещавших мой мозг идея. Значит, придется натаскать ему воду сюда.

В принципе за пять дней кости должны были уже срастись, а так как регенерация была ускоренна кровью и отварами, то возможно уже на четвертый день лубки можно было снимать. По крайней мере, порезы, мелкие ожоги, и синяки уже исчезли. Даже сквозные раны на руках и ногах уже почти полностью затянулись, болеть конечности у него будут еще как минимум неделю, но от горячей воды раны вряд ли начнут кровоточить. Поэтому я решительно освободил эльфа из лубочно-бинтового плена.

Дед очень высоко ценил комфорт, поэтому даже на своей летней даче устроил себе ванную с максимально возможным удобством. Над небольшой печкой стоял впечатляющих размеров котел, в который я и натаскал воды из колодца. Разжег печь, теперь осталось подождать, пока вода нагреется до нужной температуры и открутить вентиль — вода по трубе наполнит ванну.

— Твое эльфийское величество! Ванна готова. — Эльф вздрогнул, не оценив юмора. Тем временем ванна стыла, а мне еще предстояло водрузить в нее "Вилли". Эльф после усиленного питания стал гораздо тяжелее, но я, закинув его на плечо и изрядно пошатываясь, все же дотащил его. Сгрузил в ванну я его не слишком аккуратно — часть воды вылилась на меня и уже стекала на пол, а эльф, кажется, весьма ощутимо стукнулся копчиком. Вилли перенес это испытание стоически, а когда я добавил в ванну душистого мыльного раствора и долил воды, он стал получать от процесса неподдельное удовольствие. Я достал губку, щедро полил ее раствором и стал смывать с эльфа грязь и засохшую кровь. Видел бы дед эту картину — я, ненавидящий эльфов, тру спинку одному из них! Рубашку, конечно, я снять не додумался, а зря — насквозь уже промок.

Мои мучения, увы, прошли незамеченными — эльф-то тем временем блаженствовал, а когда я тер ему спину... — я бы сказал, что он замурлыкал от удовольствия. Эльф уже целый час сидел в ванне, когда я, посчитав, что пора закругляться, попытался вытащить его из воды. Эльф отчаянно сопротивлялся, конечно, он не мог реально мне помешать, но умудрился снова меня облить с ног до головы.

— Вилли! Так не пойдет. Ты что хочешь простудиться? Тебе что, приятно сидеть в холодной и грязной воде? — сказал я и осекся. Вода совершенно точно была теплой, как будто ее только согрели. Я зачерпнул немного из ванны — она была не только теплой, но и чистой!

— Вилли, ты ничего не хочешь мне рассказать? — вкрадчиво поинтересовался я. Эльф виновато опустил голову и даже не стал возмущаться по поводу своего "нового имени". Мой взгляд остановился на его амулете, который горел ярче, чем обычно (эльф не позволил снять кулон перед купанием). Я дотронулся до амулета, эльф дернулся, но больше никак не выразил свое недовольство. Кулон был очень горячим и едва ощутимо пульсировал, но, по-видимому, не доставлял хозяину каких-либо неудобств. Вот теперь я разозлился по-настоящему. Я тут как последний дурак нянчусь с эльфом, а он оказывается тут втихаря поколдовывает! Спрашивается, зачем я грел воду, доливал чистую горячую воду, чтобы он не переохладился, предварительно вынося на улицу пару ведер остывшей мутной воды? Ну что ж, если эльф хотел выставить меня полным придурком, то он в этом преуспел.

— Ну и пожалуйста, сиди в своей ванне, можешь даже заночевать в ней! — я разъяренно хлопнул дверью.

Через час я уже остыл и понял необоснованность своих претензий — при всем желании эльф не смог бы меня предупредить. Надо пойти посмотреть, как там он, не хватало еще, чтоб он утонул. Я заглянул в ванную — эльф полулежал, откинув голову на бортик, и не подавал признаков жизни. Я порядком струхнул, но, кажется, эльф буквально принял мои слова о ночевке в ванне — похоже, он просто разомлел и заснул. Хорошо, что ванна не очень большая, а то он во сне сполз бы по бортику и захлебнулся, пока я выпускал пар. Вода была кристально чистой, на вид даже чище, чем та, что принес я, но порядком поостыла — амулет почти погас, видать, у эльфа было слишком мало сил для поддержания нужной температуры. Мне стало стыдно за недавнюю вспышку гнева, в конце концов, мне было не так уж и сложно нагреть ему воды, а так, кто знает, сколько энергии у него отняло это колдовство.

Я вытащил его из ванны и завернул в махровую простыню, эльф так устал, что не проснулся. Стараясь его не разбудить, я осторожно перевязал его и уложил в кровать. Воду решил из ванны не выливать — раз уж эльфу так понравилось принимать водные процедуры, то можно будет ее завтра подогреть и ванна готова. Все-таки Вилли — молодец, если б он не очистил воду, мне бы пришлось еще выливать грязную воду и мыть ванну, а так, наскоро вытерев пол в ванной, я со спокойной совестью лег спать.

Глава 4. Один дома.

Памятуя о данном себе обещании, на следующий день я пошел не в деревню, а в ближайший городок. В этот раз взял с собой меч, все же до города надо было идти по тракту, поэтому можно наткнуться на лихих людей, которые не побрезгуют отнять не только деньги, но и одежду, а может и жизнь. Конечно, на лекаря вряд ли б кто-то напал, все же лечиться к нему же придут, но это еще надо доказать, что ты лекарь. А я собственно им и не являюсь. То, что меня в деревне приняли за такого, еще не гарантирует, что разбойный люд знает, что я живу у лекаря, и что они придут к тем же выводам, что и деревенские жители.

Я вообще-то предпочитаю парные мечи, но у местных жителей, принимающих меня за внука лекаря, могли возникнуть ненужные вопросы, откуда у меня такое оружие и как я умудрился выучиться владеть ими — обучение стоит очень дорого. Поэтому отправляясь к деду, я взял свой церемониальный меч, нет, это не фамильный меч, тот принадлежит главе рода — отцу. Просто если меня вдруг вызовут на дуэль, я должен буду сражаться тем же оружием, что и мой противник. Шансов на то, что последний предпочтет парные клинки, практически нет, а поэтому для меня еще два года назад выковали простой дуэльный меч, идеально сбалансированный, из лучшей стали — все-таки от него могла зависеть моя жизнь и честь рода. Знаток высоко оценил бы этот меч, но большинство молодых дворян только скривились б при виде этого меча — мастер не стал украшать его ни гравировкой, ни драгоценными камнями — отец, а вместе с ним и я, считал, что нам нет нужды доказывать величие своего рода показательной роскошью. Поэтому, несмотря на свое гордое название, мой церемониальный меч выглядел достаточно просто и не привлекал ненужного внимания.

Особой нужды идти в город мне не было, но я не смог бы весь день находиться с постоянно молчавшим эльфом, конечно, тот уже не выглядел пугающе неживым, а после того как я снял с него почти все бинты и приодел, выглядел вполне прилично (если только не смотреть на его голову). В последнее время я стал замечать, что все чаще срываю свой гнев на ни в чем неповинном эльфе. Теперь его жизни уже ничего не угрожает и через неделю, по моим подсчетам, эльф сможет самостоятельно передвигаться по дому, а через две, я думаю, я с ним смогу распрощаться. И если раньше жалость и ужас перед содеянным моими сородичами приглушали мою ненависть к эльфам, то теперь она медленно отвоевывала свои позиции, и я все чаще задумывался, зачем я вообще все это затеял. Эльфы бы меня точно не пожалели. Поэтому, испытывая острую потребность в одиночестве, я позорно сбежал из дома и бросил эльфа одного.

Не зная, куда себя деть, я забрел в оружейную лавку. Там уже был посетитель, который о чем-то отчаянно спорил с лавочником. Я с интересом прислушался — речь шла о каком-то клинке. Хозяин лавки пытался доказать своему клиенту, что это клинок самой что ни на есть эльфийской работы, а покупатель, брызжа слюной, кричал, что эта железяка не имеет права называться ни эльфийским, ни каким бы то ни было еще клинком, и что его надо пустить на переплавку и может быть из нее получится приличный лом, в чем он лично сомневается, и пусть лавочник не морочит ему голову, а принесет тот клинок, о котором они договаривались, а не подсовывает ему этот кусок железа. Окончательно разозлившийся мужчина потребовал назад задаток, грозясь пожаловаться кому следует на недобросовестного лавочника, который сначала берет часть оплаты, обещая придержать товар, а потом тут же продает отложенный меч, и пытается подсунуть обдуренному покупателю какую-то дрянь. Лавочник отчаялся утихомирить разбушевавшегося клиента и принес тому деньги.

Не знаю, у кого язык повернулся, назвать эту железяку эльфийским клинком. Неудивительно, что мужчина был так зол, увидев предлагаемый товар. Странно, что этот меч еще не развалился, ведь он проржавел насквозь.

— Зря ухмыляетесь, молодой человек, Вы хорошо разбираетесь в оружии? — я неопределенно кивнул. — Тогда Вы должны знать, почему практически невозможно купить эльфийский клинок.

Да уж, многие люди мечтали владеть эльфийским клинком, а стоить он мог как небольшое баронство. Такой клинок хранился в королевской сокровищнице и возможно еще был у некоторых влиятельных дворян. Сколько бы ни бились человеческие мастера, у них не получалось выковать клинок с такими же свойствами: не требующий заточки, разрезающий как масло металлический прут толщиной в два пальца. Подброшенный вверх шелковый платок падал к ногам желавшего проверить остроту меча уже ровными лоскутами. При этом не было случая, чтоб меч ранил своего хозяина даже при самом неосторожном обращении. Кроме того, каждый меч обладал совершенно уникальными свойствами. Известно, что клинок короля был способен отразить магическую атаку средней мощности. Согласно легендам владелец меча вкладывает часть своей души в клинок, поэтому заказчик всегда присутствует при изготовлении меча, а иногда даже и участвует сам. Эльфы потому презирают людей, у которых в ходу торговля готовым оружием. Не знаю, я склонен этому верить, иначе как можно объяснить тот факт, что со смертью хозяина умирает и клинок. Если лавочник не врет, то я видел перед собой такой мертвый меч.

Украсть эльфийский клинок невозможно, хозяин с легкостью найдет похитителя, и тогда жизнь незадачливого воришки не будет стоить и выеденного яйца. Отобрать силой его тоже нельзя — только снять с мертвого тела. И только сумасшедшие могли предлагать эльфам продать клинок. После того как оскорбленные перворожденные на месте же зарезали парочку приставших к ним с таким неприличным предложением, смельчаков (читайте — глупцов) больше не находилось. Что ж, глупо было рассчитывать на то, что эльф может согласиться продать часть своей души, заключенной в мече. Иногда, такие клинки передавали по наследству, но человек не может принадлежать к эльфийскому роду. Единственно возможный для людей способ завладеть живым мечом — получить его в подарок. Если учесть, что последние двести лет у нас с эльфами что-то вроде вооруженного нейтралитета, то об этом можно даже и не мечтать — эльфы и до этого крайне редко так осчастливливали людей. Последний раз такой драгоценный дар был преподнесен пра-пра-пра-пра-... деду сегодняшнего короля при заключении мира после двухсотлетней войны с эльфами. Эдгар II не даром был прозван Великим: он сумел остановить кровавую бойню, начатую его предшественниками и поднять страну из руин. Он был одним из тех немногих людей, которых эльфы уважали и почитали за равных, и поэтому был удостоен чести владеть эльфийским мечом. Вот уже пятьсот лет этот клинок передается из поколения в поколение, клинок не умирает, но и не признает новых королей своими хозяевами.

— Так вот, когда где-то пять дней назад ко мне ввалился помятого вида наемник и сказал, что им с приятелями не хватает на выпивку, а у него завалялся эльфийский клинок, я подумал, что он предлагает мне мертвый меч, — вырвал меня из раздумий голос продавца. — Я, не торгуясь, выложил за него требуемую сумму — 25 золотых (за эти деньги можно было купить коня из королевских конюшен!), потому что клинок был живой, — моя челюсть с грохотом ударилась об стойку, — очевидно, бывший владелец меча умер, поэтому крайне выгодная сделка сорвалась.

— А Вы не боялись, что меч может быть ворованным? — осторожно поинтересовался я.

— Мальчик мой, конечно, он был ворованным, и вы, и я, и тот мужчина прекрасно это понимаем. Если бы меч не умер, то я бы уже сегодня получил пятикратную сумму и больше бы его не увидел, а на что рассчитывал мой клиент, я не знаю и знать не желаю. Но увы...

Под пятнами ржавчины проглядывал какой-то растительный орнамент, но разглядеть подробней его не удавалось. Несмотря на плохое настроение, лавочник описал мне гравировку и даже попробовал набросать угольком на крышке стола. Все те же странные листья.

— А что Вы теперь собираетесь с ним делать?

— Продам, конечно же. Много денег за него я уже не получу, но нужно хотя б вернуть потраченные. — Заметив мое недоумение продавец пояснил, — на самом деле эльфийские клинки хорошо продаются и в мертвом состоянии: очень многие "храбрецы" любят прихвастнуть, что они убили эльфа в честном поединке и эдак нечаянно упомянуть, что теперь в их коллекции уже пятый мертвый клинок. Демонстрация мечей "поверженных противников" производит впечатление и на менее удачливых друзей, и на экзальтированных дамочек.

25 золотых у меня не было, все же это слишком большая сумма денег, обычно два-три золотых в кошеле считаются вполне достойной суммой для молодого дворянина, желающего пожить в городе неделю, ни в чем себе не отказывая. Отец давал мне гораздо больше денег, полагаясь на мою рассудительность, но все же не настолько много. К тому же из-за эльфа я уже значительно поиздержался.

— И сколько Вы за него хотите? — лавочник понимающе фыркнул, отчего я невольно покраснел.

— Я же сказал, что хочу вернуть свои деньги: 25 золотых.

Странно, что он не попытался хоть немного подзаработать на этом деле. Видимо, это предельная цена на мертвый меч.

— Вы можете дать мне неделю на то, чтоб я собрал деньги?

— Нет, — отрезал продавец. — Я уже согласился подождать 3 дня, и что в результате? Клинок умер, и я потерял кучу денег. Я продам его первому, кто выложит за него всю сумму. Я мог бы ссудить Вам денег, но, я не знаю, сможете ли Вы что-либо оставить в залог. Позвольте Ваш клинок?

Я нехотя вытащил свой меч из ножен. Продавец окинул мой клинок оценивающим взглядом, проверил балансировку и остался весьма доволен увиденным.

— Ну, что ж. Я готов дать Вам 25 золотых и неделю сроку, если Вы оставите свой меч.

— Две недели, — брякнул я.

— По рукам, — Как-то подозрительно быстро согласился продавец. — К эльфийскому клинку есть ножны, так что...

Я отцепил свои и протянул их довольному лавочнику. Ужас, что я творю! Занимаю в какой-то подозрительной лавочке, хозяин которой не стесняется признаться, что приторговывает краденным, и оставляю под залог свой дуэльный меч. Если я вовремя не выкуплю его назад, то я опозорю и себя, и отца. И все ради чего — ради заржавелого куска железа.

— А Вы случайно не знаете, где я могу найти того наемника? — спросил я, не особо надеясь на ответ.

— Ну почему не знаю, знаю, — серебряная монета перекочевала в карман торгаша. — В таверне "Лесной кабан".

Я рассеяно кивнул и, забрав свое приобретение, отправился по указанному адресу. Не знаю, что я собирался делать, но наемника в таверне не оказалось. Еще одна серебрянная монета и трактирщик рассказал, что действительно тут пять дней пьянствовали десять наемников, пропивавших гонорар за одно выгодное дельце. Но, к сожалению, уже часов пять, как они уехали куда-то на юго-восток. Я похолодел: они уехали в сторону леса, где находился наш домик. Если это были те самые изверги, то вполне возможно они захотели проверить, как там их жертва, а может быть уничтожить следы своего преступления (хотя убийство эльфа преступлением не считается, скорее подвигом). А если эта железяка действительно меч Вилли, то значит, они его уже нашли...

Первый мой порыв был бежать немедленно домой, но я и так наделал сегодня достаточно глупостей. В любом случае нестись сломя голову в дом, где могли засесть десяток громил, желающих поближе познакомиться с сердобольным лекарем, — не лучший вариант. Если исходить из того, что это меч Вилли, а, следовательно, тот мертв, значит, надо будет сделать небольшой крюк и зайти в деревню разузнать, не видели ли они наемников. С другой стороны, четыре часа назад эльф помирать не собирался, по дороге сюда я никого похожего на эту банду не встретил. Скорее всего, они просто проехали мимо. Мысли, что все это время наемники искали, куда делось тело, я старательно гнал.

Ругая себя за свою беспечность (я мог бы и раньше не подумать о существовавшей угрозе), я решил, что если эльф чудом остался жив, то его надо срочно увезти подальше отсюда, не дожидаясь, пока кто-нибудь захочет проведать моего пациента. В кои-то веки я решил составить план, а не сначала действовать, а потом думать, как расхлебать последствия. В который раз я пожалел, что отправил своего коня вместе с капитаном нашей стражи, который проводил меня почти до деревни. Что поделать, конь у меня тоже был слишком хорош для скромного паренька. Может быть, было проще не скрывать свое имя, но тогда мне и деду пришлось бы мириться с постоянным присутствием охраны.

Поэтому пункт первый моего плана был купить лошадь — на ней я доеду до дома, а потом буду везти на ней эльфа. Покупка двух лошадей была отвергнута по ряду причин — во-первых, если я буду так транжирить деньги, то меч свой я уже никогда не выкуплю, во-вторых, продираться сквозь лес на лошадях, то еще удовольствие, в-третьих, уход за эльфом никто не отменял, а если сюда же добавить еще двух лошадей...

Пункт второй. Купить походные принадлежности — большой термос для хранения еды: готовить пюре в пути невозможно; и еще кое-что по мелочи.

Пункт третий. Заехать в деревню и узнать, неслышно ли чего, оставить там лошадь и тихонько подкрасться к дому. Дальше решил действовать по ситуации — не силен я в планировании, однако.

План почти сразу же претерпел значительные изменения. Всего за золотой мне удалось купить неплохую лошадь, подходящую для лекарского внука, но едва я сел в седло, я сразу понял, что за королевских скакунов отваливают бешеные деньги не только за их исключительную красоту, но и за их выучку. Ехать же на Пчелке было сущим наказанием — до того как я ее купил, она ходила в плуге. Эльф недалеко на такой уедет. Я тут же придумал очередной гениальный план с кодовым названием: "Не знаю, куда я все это буду девать, если что". "Если что" я решил не уточнять. Не доехав пятидесяти шагов до лавки с гордой вывеской "Все для путешественников", я свернул к плотнику. Последний оказался весьма толковым мужчиной лет пятидесяти, и довольно быстро понял, что я от него хочу. Договорившись о доставке заказа в деревню, я купил-таки термос и два пуховых одеяла.

Я решил воспользоваться старым проверенным методом — дед рассказывал про то, как он однажды так тащил раненного — сделать специальные носилки, которые с одной стороны крепились к оглоблям, а с другой заканчивались ручками. Поэтому если немного сместить центр тяжести, то основная нагрузка ляжет на впряженную спереди лошадь, а идущему сзади человеку нужно будет только держать носилки и направлять движение лошади. Так что сдуру купленная тягловая лошадь может оказаться весьма ценным приобретением, впрягать в такую упряжку скакуна было бы самоубийством. После всех приготовлений я, наконец, отправился в путь. Конечно, все мои усилия могут оказаться бессмысленными, но если что, возвращаться в город будет уже некогда, я и так слишком долго тянул с отправкой эльфа.

Ноги отказались меня держать, и я тихонечко сполз по стенке — эльфа в комнате не было. Когда меня заверили в деревне, что наемники проезжали здесь полдня назад, и в лес они точно не сворачивали, я плюнул на конспирацию и погнал лошадь в сторону домика, чтоб побыстрее удостовериться в том, что с эльфом все в порядке. Все оказалось напрасным, с утра я злился на эльфа, теперь я злился на себя — эльф ничего плохо мне не сделал, а я его бросил: беспомощного и беззащитного, — и даже не предупредил, что уйду на целый день, почему-то именно последнее казалось мне главной моей ошибкой, точнее подлостью. Резко приблизившийся к лицу пол неожиданно прервал сеанс самобичевания (каким-то чудом я успел в последний момент подставить руки и смягчить падение, хотя колено все же ушиб изрядно) — задумавшись, я вышел на веранду и обо что-то споткнулся. Кажется, это была кошка — мне показалось, что до падения я слышал невнятное мурлыкание. Я поднялся и обернулся, чтоб посмотреть на нее. Я ошибся, это была не кошка, скорее кот — большой и нахальный. Подставив свою наглую, перебинтованную, эльфийскую морду лучам теплого летнего солнца, на полу сидел Вилли. Убью гада!

Глава 5. Ухогорлозубоглаз на полставки.

Настало время серьезно подумать о том, что я дальше буду делать с эльфом. Скоро приедет дед, и я не берусь предугадать его реакцию на остроухого квартиранта. Надежды на то, что за ближайшие пару дней эльф окончательно придет в норму и сделает ручкой, нет. Несмотря на его вчерашний "подвиг", самостоятельно передвигаться он сможет лишь через 2 недели и то, без помощи поводыря, он далеко не уйдет — глаза до сих пор различают только свет, и воспаление еще не прошло. Вчерашнее происшествие показало: как бы я не относился к эльфу, бросить его на произвол судьбы я уже не смогу. Слишком много я для него уже сделал.

Вчера я поднял панику и готов был немедленно тащить эльфа хоть на край света, лишь бы подальше от той поляны и дома деда. Сегодня я уже более трезво, по крайней мере, мне хотелось в это верить, подошел к этому вопросу. Логичней всего доставить Вилли к соплеменникам в надежде на то, что те его не оставят без помощи — слепому эльфу нечего делать во враждебно настроенном людском селении. Эх, если бы еще знать, что здесь делал Вилли до того, как попал в руки людям. Кто знает, может быть, его не особо жалуют и на эльфийских территориях, и он сбежал оттуда в поисках лучшей доли, а может его и изгнали — эльфы обычно в одиночку не ходят по людским землям. Насколько я знаю, остроухие очень эгоистичные существа. Помогут они своему соплеменнику или, наоборот, воспользуются его беспомощностью? А, может быть, он шпионил здесь? Тогда все мои действия вообще попахивают государственной изменой. Думаю, эльф легко разрешит мои сомнения, хочет ли он поскорей попасть к сородичам или нет, но вряд ли он мне признается, не разведчик ли он. Осталось только решить, насколько далеко готов я зайти, помогая эльфу. Пересекать эльфийскую границу без приглашения рисковали единицы, и те, кто потом все же возвращались оттуда, не любили вспоминать о своем пребывании у эльфов.

К сожалению, с уверенностью я могу сказать только одно: здесь оставаться эльфу нельзя. Наемники уехали, но здесь ушастых никто не любит — слишком много горя видели от них местные жители — и если кто-нибудь узнает, что у меня живет эльф, последнему несдобровать. И кто заплатил за мучительную смерть эльфа? Боюсь, моя самодеятельность вряд ли будет ему по нраву... А если наемники не причем, а это селяне устроили самосуд над эльфом? Если так, то получается, что я спасаю преступника, причем очень жестокого и беспринципного. Разозленные, разгневанные люди способны на многое, но какое преступление надо совершить, чтоб заслужить такую казнь? Что ж, это очень легко выяснить. И, почти собравшись идти в деревню, я малодушно отказался от этой идеи. Я не знаю, что буду делать, если вдруг Вилли окажется чудовищем. Не смогу уже как-то навредить ему, но и помогать, зная, что он совершил что-то ужасное... Никому не пожелаю такого выбора. Конечно, можно сказать, что он мне никто. Но это не так. Я спас ему жизнь и теперь не могу уже отнять этот дар. Хотя, что я думаю, я ведь уже решил, что отнесу его к эльфам, и чем быстрее я это сделаю, тем лучше.

Сборы не заняли много времени, и, заперев дом, я двинул в сторону эльфийской границы. Записку деду оставлять не стал — все равно через полторы недели я уже вернусь, а дед раньше и не приедет, в крайнем случае, решит, что я не дождался его и уехал. Покидал дом я в самом мрачном настроении. В том, что эльф будет мстить обидчикам, я ни на секунду не сомневался. Возможно, нужно было дождаться, пока эльф сможет внятно говорить, и взять с него клятву не причинять вред людям, но мне было противно от мысли расплачиваться своей помощью за эльфийское "милосердие" к людям. Если эльф и принесет такую клятву, то ничто не мешает его родственникам и друзьям отомстить за свое сородича и друга. И, тем не менее, мне казалось, что я совершаю большую ошибку.

Как будущий владетель этих земель я должен был в первую очередь позаботиться о людях, живущих здесь. "Иллирэн, когда-нибудь ты займешь мое место, и тогда ты будешь хранить границы нашего государства от эльфийского вторжения. Запомни, что эльфам нельзя доверять, если они смогут тебя обмануть — они обманут. Все попытки договориться они примут за проявление слабости, а поэтому будь тверд, мой мальчик, и помни, что лучше жестко пресекать их посягательства, чем захлебнуться кровью людей, доверивших тебе свои жизни," — говорил мне отец.

А теперь я понимал, что отец был не прав и что я был не прав, слепо ненавидя всех эльфов. Да, и у отца и у меня были серьезные причины. Да, эльфы жестоко расправлялись с целыми деревнями, не оставляя после себя никого. И тогда люди собирали целые отряды и сжигали уже эльфийское поселение. Официально, у нас с эльфами был заключен мир, но с молчаливого одобрения властей, как эльфийских, так и людских, кровавая месть за своих сородичей считалась делом правым. Ни эльфы, ни люди не пытались разорвать этот замкнутый круг, хотя такое положение дел не только стоило жизни десяткам и тех, и других, но и вредило торговле. Уже хотя бы поэтому правители стран должны были что-то предпринять. Купцы не чувствовали себя защищенными на "дружеской" территории, и поэтому ежегодная ярмарка, проходившая в приграничных землях и бывшая почти единственной возможностью купить товары другой страны, походила на военные смотры — столько охраны было и у эльфов, и у людей. Запретить же ношение оружия во время ярмарки никто не решался, так как не доверял противнику. Боюсь, что если в ближайшие десять лет Эльфийский Повелитель не примет никаких мер, приграничные конфликты могут перерасти в многолетнюю войну на истребление.

Человеческий век короток, поэтому наши короли не спешили налаживать отношения с эльфами: одного беспокоили только его насущные проблемы, другой, как и мой отец, считал, что компромисс — это проявление слабости, третий опасался, что "шашни" с эльфами вызовут недовольство у народа — и так последние 200 лет. На смену усопшему королю приходил его наследник, который, в надежде на то, что в его правление войны не будет, не пытался ничего изменить. Но то человеческие правители, а Повелитель эльфов будет править еще не одно столетие, уж он-то должен понимать, что так долго продолжаться не может. И если бы он сделал первый шаг навстречу людям, то наш король с радостью бы поддержал такое решение, люди быстро оценили бы выгоду от открывшихся перспектив, а эльфы... Эльфы бы приняли такое решение Повелителя, потому что, слово Повелителя — Закон, а Закон эльфы чтут. От преступившего Закон отрекается весь род — худшее наказание для эльфа. Мечтать невредно: Повелителю не позволит гордость снизойти до презренных людишек, которые, тем не менее, умудрились убить изрядное количество эльфов.

О мече я Вилли так ничего и не сказал. И так ясно, что это не его меч, зачем тогда лишний раз расстраивать его и давать еще один повод для мести. Я выкупил "меч Вилли" (сразу-то я решил, что это его меч) именно по этой причине. Эльф обязательно вернулся бы за ним — и не один, и тогда бы его месть коснулась бы всего города — мстят эльфы очень страшно.

Я всерьез уже задумывался, а не выкинуть ли мне меч, который прицепил на пояс. Клинок оказался довольно прочным, и хотя таким оружием можно было только насмешить противника, уж лучше такой меч, чем никакого, может, увидев его, потенциальный противник справедливо посчитает, что связываться с умалишенным себе дороже, и не станет на меня нападать. Настроение с каждым днем все падало и тащить эту бесполезную железяку больше не хотелось, но когда я уже хотел выкинуть это свидетельство самой бессмысленной траты денег в моей жизни, меч преподнес мне сюрприз. Когда я решил в последний раз "полюбоваться", на что я променял свой дуэльный клинок, то с удивлением обнаружил, что, лезвие очистилось от зазубрин и ржавчины. Никогда не слышал, чтоб мертвые клинки оживали. Может, он был в коме, а теперь очнулся и признал меня хозяином? Я провел пальцем по лезвию и тут же отдернул руку — острый. Ну что же ты, Железяка? Не захотел, чтоб тебя выбросили в сыром лесу — мигом очнулся. Я тебя таскаю — а ты меня чуть без пальца не оставил. Я почувствовал себя намного уверенней, и хотя от эльфийского меча надо ожидать эльфийского коварства, надеюсь, что в случае опасности он не будет мешать.

На третий день нашего безрадостного путешествия я не выдержал: по моим подсчетам мне еще два дня тащить эльфа до границы, а настроение — ложись и помирай. А дальше будет еще хуже. Чувствую еще пара дней, и я окончательно уверюсь в том, что возвращение покалеченного эльфа к сородичам только спровоцирует очередной карательный рейд, и из-за моей мягкотелости погибнут люди. Как только я буду уверен в этом больше чем пятьдесят процентов, прикопаю эльфа под ближайшей елкой. Поэтому на первой же поляне я сделал не запланированную остановку. Эльф если и удивился, то виду не подал.

— Эльф, — в последнее время я называл его только Вилли, и теперь, услышав иное обращение, тот сразу напрягся, — я до сих пор не уверен, что я правильно поступаю, таща тебя к твоим. Я вообще не знаю, зачем я это делаю. Я не буду требовать, чтоб ты обещал оставить месть, только знай, что эльфы сами виноваты в том, что их так ненавидят...

Когда я выплеснул накопившиеся эмоции, стало намного легче: пусть эльф знает, как я к нему на самом деле отношусь, а то терпеть его благодарные полупоклоны стало уже невыносимо. Эльф меня благодарил за еду, за воду, за лекарства, за всю ту помощь, что я ему оказывал, благодарно кланяясь за всякую мелочь. Где его хваленая эльфийская гордость?

До ужина я с эльфом больше не разговаривал и уже успел десять раз пожалеть, что наговорил кучу гадостей. Надо было просто попросить его не мстить, и, может быть, из благодарности тот не стал бы убивать хотя бы людей, живущих в нашем графстве. Но из глупой гордости — мне от врага ничего ненужно — я бездарно упустил возможность хоть как-то повлиять на сложившееся противостояние: если хотя бы один эльф отказался от мести, возможно и другие эльфы поняли, что много плохих людей, но есть и хорошие...

От еды эльф отказался, не забыв при этом слегка поклониться. Да что ж это такое? Мол, есть я не буду, но спасибо, что предложили. Да уж добился мира во всем мире.

— Брось, эльф, если хочешь еще увидеть своих, то ешь, а то я решу, что ты отказываешься от моей помощи вообще. — На слове "увидеть" эльф вздрогнул. Ну вот, дипломат из меня никудышный, нашел, что сказать слепому эльфу. Только когда эльф снова отказался еды, я заметил, что ему плохо: он весь покрылся испариной, его лихорадило. Не зная, в чем причина такого ухудшения, я мало чем мог помочь — только приготовить жаропонижающий отвар. Чтобы заставить эльфа выпить его, пришлось приложить немало упорства.

— Не глупи, давай, я же вижу, что тебе плохо, открой рот, тебе станет лучше, если ты выпьешь отвар, — когда увещевания не помогли, пришлось зажимать упрямому эльфу нос. Зато когда тот со стоном, наконец, приоткрыл рот, я понял, в чем причина повышенной температуры — у нашего маленького резались зубки, причем все сразу. Обе челюсти распухли, а на месте выбитых зубов, теперь начали "проклевываться" новые. Отвар был безжалостно вылит обратно в котелок, и туда же полетели новый травы. В итоге получился универсальный жаропонижающий, болеутоляющий и снимающий отеки отвар.

— Вилли, давай, пожалуйста, потихонечку, маленькими глоточками... — Я уговаривал эльфа как маленького и поил его с ложечки. Стоило эльфу "захворать", и я снова был готов нянчиться с ним. Через полчаса ему стало немного полегче, и я заставил его проглотить 3 ложки разведенного в воде мела — чем быстрее вырастут зубы, тем лучше. Эльф даже немного поел.

Весь следующий день я регулярно останавливался, чтобы дать Вилли настой, поэтому прошел меньше, чем обычно. А я-то надеялся, что уже завтра к полудню буду у границы. Ночью я проснулся от жутких хрипов — эльфу было плохо, он задыхался, отек увеличился и мешал эльфу дышать. Я запаниковал, я впервые не знал, что делать, — влить эльфу настой не получалось, я боялся, что тот, захлебнется. Сделав глубокий вдох, я попытался успокоиться, этот простой метод помог, мозг сразу выдал единственно верное в такой ситуации решение. Я оттащил эльфа к ближайшему дереву и усадил, чтобы ему было легче дышать, развел посильнее огонь и в неверном свете костра нацедил стакан крови. Целый час я по капле вливал кровь в рот полулежащему эльфу, боясь, что очередной хрип будет последним. Наконец, он задышал ровнее. Теперь трясло и колотило меня. Целый час держать конвульсивно дергающегося, задыхающегося эльфа, и при этом не позволять себе поддаться соблазну влить всю кровь сразу — слишком тяжелое испытание. Я до утра просидел рядом с Вилли, каждых пять минут трясущимися руками давая ему еще "одну ложечку" противоотечного настоя. К утру отек почти спал, и дыхание уже было не такое тяжелое. Пробормотав эльфу, чтоб будил меня, если станет хуже, я рухнул и тут же провалился в сон без сновидений.

Когда я проснулся, был уже полдень. Прислушавшись, я убедился, что эльф все еще дышит. Пока я спал, он почти уже пришел в норму. Чего нельзя сказать обо мне, такое ощущение, что я три дня не спал. Я приказал себе встать и, собрав волю в кулак, поднялся одним рывком, о чем сразу же и пожалел — в глазах все поплыло. Мне пришлось пять минут обниматься с деревом, чтоб немного прийти в себя. Умывание холодной водой прояснило сознание, и я, пошатываясь, пошел поить эльфа вчерашним настоем. Левая рука противно ныла, не знаю, как я буду тащить носилки. Когда я наклонился, чтоб напоить Вилли, голова опять закружилась. Пришлось присесть на корточки и переждать пока перед глазами перестанут плясать огни.

— Так, похоже, мы сегодня никуда не идем, — тусклым голосом сообщил я. Эльф в ответ взял меня за руку (как трогательно!), гад такой, за больную. И слегка ее сжал, я еле удержался, чтоб не завыть. Да так и остался сидеть рядом с эльфом, чувствуя, как проходит головокружение. Через пять минут почувствовал прилив сил и решился открыть глаза.

— Ну что ж ты, гад эльфийский, делаешь?! — вскричал я.

Эльф виновато отдернул руку, и сияющий ярким светом амулет тут же погас. Ночью он чуть не помер, а утром уже решил поделиться со мной силой!

— Спасибо, — буркнул я и пошел за едой. За то время пока я спал, эльф удивительно похорошел. Ночью я снял с его головы все повязки, чтоб они не мешали ему дышать, поэтому сразу заметил улучшения, а они были, как говориться, на лицо. У него отрасли сантиметров на пятнадцать волосы, короста почти полностью сошла с лица, и теперь оно было покрыто нежной розовой кожей — как у младенца. Я осторожно убрал ему волосы за уши — так и есть, они восстановились до конца, и теперь только более светлый цвет их верхней части выдавал их недавнее "рождение". Я бы не поверил, что эльф ночью чуть не умер, если бы сам не видел. Но почему? Кровь и раньше хорошо помогала, но чтобы так... Я заслонил эльфа от солнца, и осторожно приподнял глазную повязку — нет, веки до сих пор воспалены. А я уж было понадеялся. Значит, эльфу нужна еще кровь. Но сначала надо выяснить один вопрос:

— Вилли, почему в этот раз кровь так хорошо подействовала? — я судорожно пытался придумать какие-нибудь варианты. Но эльф опередил меня — дотронулся до своего амулета. — Магия? — догадался я. — Что-нибудь еще?

Эльф кивнул, но не смог мне на пальцах объяснить. Мда, тяжело общаться со слепо-немым эльфом. Пришлось самому напрягать извилины.

— Свежая? — Вилли обрадовано закивал. Теперь, когда перевязанными остались только глаза, эльф мог выражать свои мысли и эмоции не только кивками и сдавленными мычаниями, но и мимикой. И теперь он просто весь сиял как начищенный самовар. Мне б его оптимизм.

— Вилли, ответь мне на один вопрос, я обещаю, что не брошу тебя и ничего тебе не сделаю, просто скажи, ты сделал что-то ужасное людям и поэтому они с тобой так поступили? — Эльф отрицательно покачал головой. — Ну, а за что тогда? — он пожал плечами. Ни за что. Эльф осторожно дотронулся до своих ушей. За то, что не такой как они, за то, что эльф.

— Сможешь еще раз полечить меня? — Эльф нахмурился и протянул вперед руку.

— Потом, — отмахнулся я и пошел собирать вещи. Вечером мы были уже почти у границы. Скоро мы навсегда расстанемся с эльфом, и я решил организовать ему прощальный подарок.

— Вилли, придется немного поколдовать, — я объяснил свой план эльфу. Я даю ему еще крови, а он магичит, так чтоб максимально эффективно использовать целительные свойства крови. Еще одного кровопускания я не выдержу.

— Ну? Что не так? — Эльф немного помялся и жестами объяснил, что лучше всего будет, если кровь будет капать из руки прямо ему на глаза, минуя какую-либо тару. Эх, эльф не заставляй меня пожалеть о своей жалости.

Я не знаю, был ли эльф сильным магом, но меня всегда завораживало умение одаренных управлять силами неподвластными мне. И вот теперь эльф проводил магический ритуал, а я просто подчинялся его молчаливым указаниям. Он взял меня за руки и я почувствовал, как накатывает волна беспричинной радости, захотелось встать и бежать, выплескивая полученную энергию, но тут эльф встряхнул меня и тем самым разрушил иллюзию счастья.

Эльф кивнул — пора. Я чиркнул лезвием по ладоням и сложил их лодочкой, кровь текла медленно, заполняя получившуюся чашу, но не просачивалась сквозь пальцы — не иначе эльф что-то наколдовал. Напоил его из рук собственной кровью — вот уж действительно кровь, отданная добровольно. Теперь по пять капель из каждой ладони на амулет, на моих удивленных глазах она тут же в него впиталась. Обвести круги вокруг глаз эльфа и держать руки над ними, пока глаза полностью не покроются кровяной пленкой. Кровь, послушная волшебству эльфа, перестала течь, а порезы тут же затянулись. Все теперь осталось только завязать глаза и надеяться на то, что у того хватит сил на завершение ритуала.

Утром меня разбудил эльф, он впервые встал самостоятельно, и теперь, словно догадываясь (хотя почему догадываясь, зная!), что я сейчас в состоянии близкому к тяжелому похмелью, принес мне воды. Хорошо... На виски легли прохладные руки, и через минуту ничто не напоминало о тяжелом пробуждении. И раз уж пациент вылечил доктора, то последнему неплохо бы вспомнить о своих обязанностях и посмотреть, как там его подопечный. Вопреки моим ожиданиям эльф повязку не снял, но для слепого он двигался вполне уверенно, подумал я и как сглазил.

— Стой!!! — заорал я дурным голосом. Эльф застыл в нелепой позе, потом прислушался к своим ощущениям, присел, протянул над почти потухшим костром руку и понимающе кивнул. Если бы я вовремя не остановил бы его, то эльф наступил бы на раскаленные угли босой ногой. Я за руку отвел его к месту нашей ночевки и, усадив его, провел осмотр. Повязку эльф снимать не разрешил, на пальцах объяснив, что снять ее можно будет только через 3 дня. Лицо зажило окончательно, отек спал, так... А теперь, будь умницей: "Скажи: А-а". Я приподнял эльфу верхнюю губу, зубы выросли почти наполовину, так теперь нижние...

— Ай! Ты что творишь, вампирюга! Крови моей захотелось!!! — я еле успел отдернуть руку, когда эльф, утомленный таким досмотром, клацнул зубами, чуть не откусив мне палец. — Да как у тебя зубы на меня поднялись!? — Эльф уже стонал от смеха. Смейся, мне не жалко. Теперь, когда эльф вновь обрел способность двигаться, когда его перестала скручивать боль от каждого слишком глубокого вдоха или моего неосторожного касания, он радовался жизни как ребенок.

— Сам сможешь идти, или мне тебя понести? — Эльф поднялся, всем своим видом выражая готовность идти пешком хоть до эльфийской столицы. Належался уже, — Ну как знаешь, как устанешь — скажи.

Нести пустые носилки было сплошным удовольствием — я всего лишь придерживал их за одну рукоятку, за другую держался Вилли. Эльф бодро шагал рядом, но через десять минут он споткнулся первый раз, еще через пять минут — второй, и дело не в корягах: я заранее предупреждал его обо всех неровностях. Тоже мне герой нашелся. Можно подумать, что если я его тащил столько времени, то когда осталось идти всего ничего, я откажусь его нести только потому, что ему стало немного лучше. Не хотелось, видите ли, ему меня напрягать. А ведь упертый, скажу я ему сейчас же лечь в носилки, упрется и будет идти, пока не свалится. Гордый!

— Вилли, я понимаю, что тебе не терпится размяться, но, я тебе как доктор не советую сейчас переутомляться. — Ну, что я говорил? Как только эльф получил возможность гордо задрать нос, он тут же это сделал. Блеснувший амулет подсказал, как можно поумерить пыл эльфа.— Вилл, а заклинание много сил отнимает? (Кивок) И продолжает тянуть из тебя силы? (Кивок). Так почему же тратишь энергию на выпендреж вместо того, чтобы сконцентрироваться на лечении себя любимого?!

Эльф сразу сдулся как проколотый мячик и, нерешительно потоптавшись, залез в носилки. Теперь мы продвигались гораздо быстрее и уже через 3 часа были у границы леса. Именно здесь проходил охранный контур, извещавший стражей в случае несанкционированного проникновения на нашу землю, которые задерживали до "выяснения обстоятельств" всех желающих пройти мимо пограничных застав. Теоретически контур срабатывал и в обратную сторону, поэтому господам эльфам вежливо рекомендовалось возвращаться домой по той же дороге. Но отца, меня, а так же людей (или нелюдей), которые пришли со мной, контур впускал и выпускал, не оповещая стражу: совсем необязательно им знать обо всех наших перемещениях. Я решительно пересек невидимую границу и остановился. От леса до видневшейся впереди реки шел пологий спуск. Именно река была официальной границей между сопредельными государствами, а фактически территория между лесом и рекой была нейтральной территорией, и здесь я планировал организовать трогательную встречу Вилли с его сородичами. Осталось только придумать, как выманить эльфов с их земель. Для начала надо было привлечь их внимание, а потом уже и убедить помочь. Три раза "ха". Мне было бы достаточно по пояс войти в реку, чтоб меня как ежа утыкали стрелами, не думаю, что от этого я стал бы убедительней. А что я все мучаюсь, пусть и Вилли поработает.

— Вилл, мне нужна твоя помощь. Сможешь позвать кого-нибудь из своих? Того, кто поможет тебе. Не могу ж я поручить тебя какому-нибудь проходимцу — криво улыбнулся я. Эльф два раза кивнул. Что бы это значило? — Уже позвал? Молодец.

Какой ужас! В любой момент могли нагрянуть эльфы, а я бы и не заметил их, пока бы не почувствовал холод стали у своего горла: эльфы умеют подкрадываться незаметно. Я зябко передернул плечами.

— И долго нам их ждать? — Эльф подумал и показал один палец, потом два. — День-два? (кивок). Ты тогда предупреди меня за час до их прихода, мне надо будет подготовиться к этой знаменательной встрече. — Эльф согласно кивнул. Вот и славно. За час я соберу вещи и, как только увижу эльфов, пересекающих реку, сразу же уеду. Вилли, может, парень и неплохой, но что-то я не горю желанием встречаться с нежно любящими его родственниками.

Мне было лень выпрягать лошадь, а Вилл, уставший от интенсивного самолечения, не стал выбираться из носилок. Делать было нечего, я развалился на траве и задремал. С реки потянуло холодом, и окончательно вырвавшись из объятий дремы, я развел костер и поставил кипятить воду. Долго мне еще тут торчать? Я напряг зрение, но на горизонте так никто и не появился, скептически осмотрел ближайшее дерево... А что, можно попробовать, и, решив напоследок поиграть в разведчика, я полез на дерево.

Глава 6. Товарищ Командир, разрешите обратиться...

И почему я собственно думал, что эльфы придут со стороны реки? Сидя на дереве, я чуть было не пропустил появление эльфов: с легким хлопком на поляне открылись три телепорта и из него выскочили и тут же рассредоточились по лужайке пятнадцать эльфов. Насколько я мог судить по их уверенным плавным движениям, все они были высококлассными воинами. Один из них подбежал к Вилли (или как там его зовут), откинул одеяло, которым был укрыт мой эльф, и обрадовано вскрикнул: "Мы нашли Вас, Командир". Вот как. Значит, командир. Эльф меня обманул, он обещал заранее предупредить о прибытии его друзей. Я зябко поежился, проснулся я всего полчаса назад, а если бы я до сих пор спал? Эльфы тем временем деловито собирали вещи. Их главный общался с Вилли, нет, тот все еще не мог разборчиво говорить, но пришедший эльф, преклонив колено, стоял рядом с ним и как будто что-то внимательно слушал (мысленно они общаются что ли). Потом встал, поклонился и раздал отрывистые команды своим воинам: двое из них взяли носилки, а третий, подобрав мою сумку и меч (его я снял, чтобы он не мешал лезть на дерево), взял под уздцы МОЮ ЛОШАДЬ!, и, когда остальные воины окружили носилки с "Командиром", вся процессия двинула в сторону телепорта. Их главный кивнул трем замыкающим воинам и те остались на лужайке. Хлопок, и телепорт закрылся. Из моих вещей остался только плащ, на который и уселась эта развеселая компания, их явно не смущало-то, что они находились на чужой территории, они весело переговаривались на незнакомом мне языке, немного погодя они достали фляжки, и, притоптав огонь, закопали какие-то плоды в золу. Тоже мне пикник устроили.

Я сидел на дереве и не знал, что мне делать. Я ожидал от эльфов всего, что угодно, но только не такого — меня самым наглым образом обокрали! Хотя надо смотреть правде в глаза — мертвому вещи уже ненужны. Веселившимся внизу эльфам явно было не привыкать убивать. И потом зачем эльфам моя кляча? Они просто уничтожали следы пребывания их Командира, поэтому и забрали все мое барахло, а этих троих оставили, чтоб устранить свидетеля. Эльфы тем временем разгребли золу и достали свою закусь. От одуряющего аромата сводило желудок и першило в горле. Эти гады там жрали-пили, развалившись на моем плаще, а я тут за три часа отсидел все что можно, но я не рискнул хоть не много сменить положение — любое неосторожное движение могло привлечь внимание эльфов, пока же густая листва успешно скрывала мое местоположение. Мне хотелось пить, есть, а вдобавок ко всему я замерз. Что ж у меня не было выбора. Эльфы сидели и ждали, пока не приду я, а я ждал, пока не уйдут они. Оставалось только надеяться на то, что им надоест меня ждать, и они свалят, прежде чем свалюсь я, или они потеряют осторожность и решат поискать меня в лесу, тогда сработает охранный контур и тогда стражи вытащат меня отсюда...

За часы вынужденного прозябания на дереве я передумал больше мыслей, чем за всю свою жизнь. Выводы, в основном, были неутешительными. Теперь мне уже было смешно вспоминать свои рассуждения о благодарности эльфа, о мирном сосуществовании наших народов... Мне ничего от него не было нужно, но даже самую малость он не смог для меня сделать. Он ведь обещал... "Если эльфы смогут обмануть — они обманут," — отец был прав, тысячу раз прав. А я наивный вообразил, что все понимаю лучше отца и всех остальных вместе взятых. Вон собралась уже целая толпа желающих избавить меня от моих заблуждений и юношеского идеализма.

Левую руку свело судорогой, и от неожиданной боли я чуть не закричал, в последний момент до боли закусил губу. Эльфы похоже все же услышали, я замер, стараясь не дышать. Кажется, повезло, вскочивший было эльф лег на место и, как ни в чем не бывало, продолжил свой рассказ. Я перевел дух, кружилась голова, и только благодаря холодному ветерку я еще не потерял сознание. Саднили ладони, лечебное заклинание оказалось недостаточно сильным (правильно, зачем тратить драгоценную силу на человека!), и теперь я получил весь букет "приятных" ощущений. Если бы эльфы задержались бы еще на полчаса, то они получили бы мою тушку, уже готовенькую, прямо к своим ногам, но как только стало темнеть, эльфы встали и, уничтожив следы своего пребывания и забрав мой плащ, исчезли в портале.

Я просидел еще с полчаса на дереве, на случай если вдруг эльфы снова вернутся, а потом полез вниз, под моим сапогом подломилась ветка, и я шлепнулся на траву, по пути напоровшись на сучок. В итоге я разодрал весь рукав и серьезно поранил руку, но это все мелочи, а сейчас надо подальше углубиться в спасительный лес. Не знаю, сколько я брел, без конца спотыкаясь, прежде чем решил остановиться и осмотреть руку: я рассек себе все плечо, рана была неглубокая, но с неровными рваными краями, все же корявый сук, это не отточенный меч. Мне повезло, что я быстро нашел родник и хоть как-то промыл рану и напился. Фляжки у меня больше не было, поэтому мне не удалось набрать воды про запас. Впрочем, бинтов у меня тоже нет. Жизнь просто посмеялась над таким запасливым и предусмотрительным мной: пока у меня была моя сумка с бинтами-мазями, я ни разу серьезно не поранился (укусы комаров нельзя считать серьезной травмой, не так ли?). А теперь я был вынужден отрезать широкую полосу от своей единственной, и так изрядно потрепанной рубашки, хорошо хоть у меня остался нож. Сил идти дальше не было, но надо было добраться хотя бы до ближайшей заставы и предупредить о возможном нападении эльфов. Необходимо было усилить отряды, потому что те эльфы очень опасны, среди них наверняка есть маги. Только эта мысль заставляла меня вставать после очередного падения и идти. Надо было хоть как-то исправить то, что я натворил. Если я правильно помнил, до ближайшего контрольного пункта было никак не меньше пяти часов ходьбы. Я окончательно замерз, и холод тоже заставлял меня двигаться, чтоб хоть как-то согреться. Долго шел, уже не соображая, где находится застава — если продолжать идти в одну сторону обязательно наткнешься на одну из них. Окончательно стемнело, и мне пришлось остановиться на ночлег, больше родников мне не попадалось, развести костер без огнива я не смог: левая рука почти онемела, а правая все еще кровоточила. В итоге я просто рухнул под какой-то куст и забылся тяжелым сном.

Сквозь сон я почувствовал, как меня подняли, завернули во что-то теплое. Кажется, меня что-то спрашивали, но в голове шумело, и я никак не мог понять, что от меня хотят. Кто-то неосторожно взял меня за больную руку и я, застонав, снова потерял сознание. Резкие толчки выдергивали меня из забытья — меня куда-то везли на лошади, перебросив через седло. Когда мы, наконец, остановились, меня сгрузили.

Тепло. Меня занесли в какой-то дом. Я не стал возражать, если бы меня оставили в покое, просто положили бы поближе к огню, и позволили, наконец, согреться. Мне ничего так сильно не хотелось в этот момент как тепла и покоя. Но нет, мои мучители стянули с меня даже те жалкие лохмотья, которые остались от моей некогда добротной одежды и стали растирать меня какой-то леденящей гадостью. Все тело жутко болело, но чьи-то сильные руки безжалостно прошлись по всем синякам, я почувствовал солоноватый привкус крови — кажется, я прокусил губу, чтоб не завыть.

— А ты, парень, кричи, не стесняйся, — сказал мой "массажист". Все заржали. Очень смешно! Стало почти до слез обидно — издеваются над бедным человеком. Все! Хватит ржать, голова уже болит. Сильные руки дошли до моей скрюченной левой руки и стали разминать каждую мышцу, при этом осторожно разгибая ее. Ноющая боль почти утихла, но так просто не ушла, напоследок пронзив руку ледяными иглами. Постыдно упасть в обморок мне дали, стакан воды в лицо — и я пришел в себя под очередной взрыв смеха. Я облизал потрескавшиеся губы. Может, если попросить, они дадут мне воды?

— Дайте, пожалуйста, попить. — Да что ж это такое, что надо мной все смеются? Сегодня определенно не мой день.

— О, вы посмотрите, какой вежливый мальчик, откуда ж ты такой взялся?

Хохот резко оборвался. Хм. Что там у них? Я осторожно открыл один глаз. Все, находившиеся в комнате, не отрываясь, смотрели на меня. Высокий парень в форме стража ("массажист" — понял я) крепко держал меня за запястье левой руки.

— Парень, откуда у тебя это кольцо? — какое еще кольцо, нет, у меня никакого кольца... Мне под нос сунули мою руку, я с трудом сфокусировал глаза. Это они что, про мой фамильный перстень?

— Где ты его взял? — по слогам произнес Страж.

— Где взял, там больше нет, — буркнул я. Парень побледнел и сильно сжал мою руку. Эй! Больно же.

— Парень, хорошо подумай, прежде чем ответишь.

— А то что?

— Ты знаешь, чей это перстень? — как-то обреченно спросил парень.

— Знаю. Мой. — Ой, кажется, теперь он разозлился. Мамочки! Уберите его от меня.

— Это перстень сына Графа Илодара. Он пропал неделю назад при очень странных обстоятельствах. А теперь мы находим тебя и у тебя этот перстень. И какой отсюда следует вывод? — проникновенно спросил меня он.

— Что Вы наконец-то нашли сына графа, то есть меня, и Вам за это положена награда? — от такой наглости страж опешил.

— И что мне с тобой делать? — понятно, мне не поверили. Да уж, на сиятельного графа я не похож. — Эй, ты че, спишь? — спросил парень, так как я промолчал.

— Да! А Вы, почтенный, изволите тревожить мой драгоценный сон. И лучше бы Вам поскорее придумать вескую на то причину, а то моя светлость может разгневаться. — Я сонно открыл один глаз, чтоб полюбоваться произведенным эффектом.

— Может ты все-таки графский сынок? — с надеждой спросил он.

— Может быть, — я загадочно улыбнулся.

Парень затравленно оглянулся, но его товарищи уже ушли, оставив меня ему (или его мне?) на растерзание. Я устал смотреть на него снизу вверх и попытался принять сидячее положение. Теперь уже правую руку пронзила резкая боль, и кровь снова потекла. Глубокий вдох и ме-е-едленный выдох.

— Давай начнем заново. Меня зовут Рэн и я буду тебе.. э.. Вам очень благодарен, если Вы поможете мне перевязать рану.

— Тим. Может все же на ты? — я благодарно кивнул.

Под моим чутким контролем парень промыл, зашил и перевязал мне рану.

— Ну что, найденыш, может, расскажешь, кто ты такой?

— И что я должен сказать тебе, чтоб ты поверил?

— Правду. Хочешь бесплатный совет? Лучше не ври. Ты неплохой вроде парень, мне будет жаль, если тебя будет допрашивать Главный страж. — Я поежился.

— Здесь есть маг?

Парень спросил, зачем мне маг.

— Так есть или нет?! — парень бесхитростно рассказал, что маг есть, но уехал по экстренному вызову вместе с Главным стражем, иначе сейчас со мной уже разговаривали бы в другом месте. И как его в стражи взяли? Нельзя же все выдавать первому встречному. Ну и что, что он выглядит беспомощным и безобидным. Я опять вспомнил про эльфа, обида захлестнула меня. Я гаденько ухмыльнулся.

— А вот это хорошо, что их нет. Потому что сейчас мне никто не помешает захватить весь пост и пропустить через контур пару десятков эльфийских воинов.

— Ты маг?! — в ужасе округлил глаза Тим.

— Молодой человек, заканчивайте свой спектакль. Зачем Вы хотели меня видеть? — на пороге стоял уставший запыленный маг.

Тим обиженно насупился. Ничего, будет ему урок: нельзя доверять сирым и убогим.

— Мне тоже будет интересно послушать, — о! вот и Главный страж подошел. Ну, раз все в сборе, думаю пора начинать.

— Я хочу, чтоб вы удостоверились, что этот перстень, — я вытащил из-под одеяла руку, — по праву принадлежит мне и что я действительно тот, за кого себя выдаю.

— И за кого же Вы себя выдаете?

— Я Иллирэн, сын графа Илодара. — Ага, наконец-то его пробрало. Маг и Главный страж одновременно шагнули ко мне, последний помялся и уступил место магу.

— Может быть, Вы тогда представитесь полным своим именем и титулом... — вкрадчиво поинтересовался маг.

— Может быть, Вы представитесь хотя бы каким-нибудь именем. — Я полностью скопировал его манеру.

— Терим, маг Южного форпоста. — Боги! Как меня сюда занесло? Я раздраженно потер виски. Все-таки я умудрился сделать крюк, километров на 10 отклонившись от нужной заставы.

— Мне тоже интересно, как Вы здесь оказались.

— Вы что читаете мои мысли?

— Нет, но думаю, Вам следует научиться контролировать свои эмоции, иначе любой мало-мальски внимательный человек легко поймет, о чем Вы думаете.

— Да? И о чем я сейчас думаю? — Я вспомнил варенье из крыжовника, которое дед должен был привезти со своего симпозиума (жена его друга обожала крыжовник и жаждала всем привить любовь к зеленой ягоде). А из-за этого ушастого предателя, я сижу здесь и пытаюсь доказать, что не индюк. А все-таки я могу гордиться собой как лекарем — сам вылечил тяжелобольного представителя другой расы. И вообще я хочу пить. Я со вздохом покосился на кувшин с водой.

— Возьми. — Маг со смехом протянул мне стакан воды. Ну вот, опять он меня сделал. — Не переживай, это ж моя работа. А вообще такого хаоса как в твоей голове я давно уже не видел. Так кто ты какой?

— Я уже сказал.

— Ну, полное имя и титул Иллирэна Илодарского ты не знаешь...

— А зачем мне его знать? За меня его знают другие. — Маг снова расхохотался, ничего, я уже почти смирился, что сегодня все веселятся за мой счет.

— Забавный ты, если бы мы встретились с тобой при других обстоятельствах, я б взял тебя в ученики. Знаешь, у тебя неплохой Дар. — Безумная надежда всколыхнула глубоко запрятанные переживания, но, столкнувшись с внимательным, колючим взглядом мага, я понял, что это всего лишь очередная проверка. В детстве я замучил нашего мага, заставляя того, каждую неделю проверять, не появился ли у меня Дар, но если Дар не проявился сразу, то значит, у тебя его нет и не будет. Что ж, я быстро смирился с тем, что мне не повелевать стихиями, да и наставники скучать мне не давали, но до сих пор сердце замирало при виде творимого волшебства. Терим безусловно знал, что у графского сына Дара нет и решил меня на этом подловить.

— К чему эти бессмысленные проверки? — сказал я усталым голосом. Больше всего я хотел, чтоб меня оставили в покое, слишком много испытаний мне выпало в последние дни. — Тащите свой прибор.

— Какой прибор?

— Не надо, не притворяйтесь, я устал и очень хочу спать, и чем быстрее покончим со всем этим, тем лучше.

— Откуда ты знаешь про прибор? — насторожился маг.

— Я много чего знаю по долгу службы.

— Какой службы? — я мысленно застонал. Маг кивнул кому-то за моей спиной.

— А ты уверен, что ты хочешь пройти такую проверку: если ты соврешь, то твоя ладонь... э...— Да знаю я, знаю. Сколько можно?! Если уж я знаю про прибор, то наверняка представляю, как он действует. Он похож на шкатулку, только крышка приделана намертво, а сбоку есть прорезь под руку: если допрашиваемый солгал, то в зависимости от заклинания рука будет обуглена, отморожена или обескровлена — это зависит уже от фантазии мага. Спросите, почему я так спокойно об этом говорю? Ну, вообще-то использование его запрещено, и он может применяться только с согласия допрашиваемого, иначе он не будет работать. А я врать не собираюсь, только подтвержу, что я это я и все. Ничего мне не будет.

Прибор принесли, но маг все еще сомневался, стоит ли подвергать меня такому испытанию. Я рассеяно посмотрел на этот агрегат. Хм, когда отец показывал мне такой прибор, он выглядел немного иначе. Странно.

— Это что, новая модель?

Маг удивленно посмотрел на меня.

— Знаете, я Вам верю, я не буду оскорблять Вас этой проверкой. — Ага. Ему бы еще побольше уверенности в голосе.

— Давайте, раз уж принесли. Сегодня Вы мне верите, а завтра Вы засомневаетесь, а потом у Главного стража возникнут вопросы... — я засунул правую руку в прорезь.

— Я Иллирэн, сын Графа Илодара, — ровным голосом произнес я и не смог вытащить руку. Маг побледнел.

— Что происхо... — Руку пронзила резкая боль, выкручивая ее под немыслимым углом. Из глаз брызнули слезы. Маг стоял и только молча разевал рот.

— Снимите с меня эту штуку, — прохрипел я, когда боль неожиданно отступила, и маг поспешно высвободил мою многострадальную руку из западни. К моему облегчению, кисть выглядела довольно живенько и не собиралась рассыпаться пеплом у меня на глазах.

— Ваша Светлость, я не знаю, что произошло, — маг смотрел на меня несчастными глазами. Хм. Значит, все же я прошел проверку, если меня теперь величают "Светлостью". — Если бы Вы сказали не правду, прибор должен был только слегка ожечь руку (спасибо за заботу, конечно, но значит, маг все же не доверял мне). Но Вы сказали правду, только почему-то сработала дополнительная защита. Некоторые умельцы пытались обойти заклинание, накладывая на руку защитные чары, и тогда прибор ломался. Поэтому я немного доработал его, установив на него нейтрализующее заклинание, и оно почему-то сработало, но на Вас не было защиты я проверил... Даже если бы и была, то ничего не должно было произойти, только бы развеялось заклинание.

Нейтрализующее говоришь?

— А исцеляющие чары тоже могли быть развеяны? — Маг побледнел еще сильнее и неуверенно кивнул.

Если я что-то понимаю, в исцеляющих чарах, то сейчас мне придется ой как несладко.

— Бинт, — прошептал я одними губами. Исцеляющие чары тем и хороши, что не только обезболивают, но и временно подменяют недостающие "части тела" и по мере естественного восстановления организма постепенно замещаются натуральными тканями. При этом человек живет в свое удовольствие, даже не замечая, процесса лечения. Например, эльф избавил меня от головокружений, просто заменив недостающее количество крови чарами, со временем организм восстановил бы нужный объем крови, вытеснив при этом чужеродное волшебство. Исцеляющее заклинание ограничено начальной точкой отсчета, то есть после повторной сдачи крови уже после активации заклинания, мне потребовалось еще одно лечебное заклинание, которое и было наложено на мои руки, чтобы заодно залечить и порезы. Ранее использовалось заклинание, ускоряющее регенерацию организма, но многократное его применение приводило к преждевременному старению, так как магия заставляла больные части тела проживать по месяцу за одну минуту. Поэтому от этого метода отказались в пользу новых исцеляющих заклинаний.

Но если нейтрализовать такое заклинание до того, как оно закончит свое действие, то состояние организма вернется в точку отсчета, т.е. станет таким же, каким было до магического лечения. До сих пор считалось, что нейтрализовать такое заклинание невозможно, но Терим умудрился только что доказать, что нет ничего невозможного для изобретательного человеческого ума.

Немного подумав, я потребовал принести какой-нибудь тазик. А то я сейчас тут все кровью залью. На глазах потрясенных стражей на моих ладонях сами собой появились глубокие порезы, и из них обильно полилась кровь. Маг пытался хоть как-то остановить кровь, но только зря перевел бинт, кровь останавливаться не хотела.

Маг тихо охнул: на моем плече расплывалось еще одно кровавое пятно — пока я пытался избавиться от прибора, я, наверное, слишком резко дернулся из-за выкручивающей суставы боли и потревожил только что зашитую рану, которая снова разошлась.

— Эту рану я получил позже, так что не стойте столбом, сделайте что-нибудь, — прошипел я, уже не церемонясь с полуобморочным Теримом. Это его отрезвило, и передо мной вновь стоял профессиональный маг и лекарь по совместительству. Уже через десять минут рана была обработана, зашита и перевязана.

После того как вся "лишняя" кровь вытекла, маг перевязал мне ладони и приготовился колдовать.

— НЕ НАДО!!! Еще одного исцеляющего заклинания я не переживу! — Маг самым возмутительным образом проигнорировал мои протесты и, взяв меня за запястья, щедро поделился со мной силой.

Глава 7. Битва екстрасенсов.

Я бы с превеликим удовольствием наслаждался всеми привилегиями больного человека, но стараниями коварного мага я чувствовал себя до неприличия хорошо и поэтому не мог позволить себе роскошь проваляться целый день в кровати. На прикроватном столике я нашел воду для умывания, чуть дальше лежала сложенная аккуратной стопочкой одежда. Куда делись мои тряпки, мне было неинтересно, но мои сапоги были в отличном состоянии, и со стороны моих спасителей было крайне невежливо забирать их у меня. Такими темпами меня скоро оберут до нитки. Чтоб не сбежал, подумалось мне. Если меня лишили обуви только из этих соображений, то они сильно заблуждались. Еще пара дней и они не будут знать, как избавиться от моего общества, а я им в этом помогать не собираюсь. Кормить меня никто не спешил, поэтому я отправился раздобыть себе чего-нибудь на завтрак.

Шлепать босиком по ледяному полу было не очень приятно, и я припустил бодрой трусцой, чуть было не налетев на не кстати подвернувшегося мага. Хотя вру, маг был очень даже кстати — он нес поднос с едой. Перехватив у Терима тарелку с пирожками и чашку чая, я сделал разворот на сто восемьдесят градусов и также стремительно скрылся в отведенных мне покоях. Не успел я догрызть первый пирожок, как в дверь тихонько постучали. Наверное, маг уже опомнился после моего разбойного нападения и собирается с боем вырвать у меня награбленное. Фигушки! Я мстительно надкусил два пирожка. Стук повторился. У-у-у, какой настойчивый.

— Войвиве! — толком не прожевав, разрешил я. Ко мне неуверенно заглянул Терим.

— Вы позволите? — я царственно махнул ему пирожком. Пусть заходит мне нежалко. Маг поставил слегка опустевший поднос рядом со мной. Может он еще чего вкусненького принес? Посмотрим. О! Варенье. Из крыжовника?!

— Вам не нравится крыжовник?

— Обожаю, — я в восторге закатил глаза. — Страшный Вы человек, Терим... Или Вы не человек?

— Ваша Светлость?...

— Меня поражает Ваша способность читать мои мысли, надеюсь, ничего лишнего Вы там не прочитали? — Так, пожалуй, с него хватит. — Просто вчера, когда я просил догадаться, о чем я думаю, я загадал крыжовенное варенье...

— Ах, это, — отмахнулся маг, — просто моя тетушка...

— Подождите, — остановил того я и, изобразив напряженную работу мысли закончил за него, — Ваша тетушка Азалия обожает крыжовник, варит из него огромный таз варенья, потом трехлитровыми банками раздает его друзьям мужа, но всегда припасает десяток-другой для любимого племянника.

— Но... — по лицу мага я понял, что угадал. — Вы знакомы с тетушкой?

— Нет, не имел счастья быть представленным.

— Тогда откуда...

— Не берите в голову. Что интересного было на симпозиуме?

— Да так, распорядитель слегка приболел (ага, фирменная настойка была еще не готова), и было решено перенести его на следующий месяц.

Я похолодел, значит, дед давно уже вернулся, обнаружил мое отсутствие, и уже наверняка узнал о моем весьма странном поведении от деревенских жителей. Значит, вчера Тим сказал правду, и меня действительно искали, а я ведь подумал, что он хотел меня слегка попугать. Я-то знаю, что я никуда не терялся. Настроение шутить пропало — я представил, что испытал отец (а ему сообщили, в этом можно не сомневаться), когда узнал, что я пропал. Ну почему я поленился и не оставил на всякий случай записку!?

— Ваша Светлость, что случилось? — Нет, ничего. Все просто замечательно. Теперь придется объясняться с отцом, куда я ходил, где мой меч, и как я посмел мучить беззащитных селян. Если вчера у меня еще была какая-то надежда на то, что можно будет уговорить Главного стража не беспокоить отца по пустякам и не докладывать ему о моем приключении, то теперь думаю, что отец уже знает, что я нашелся, где нашелся и в каком виде.

— Простите, Ваша Свет...

— ХВАТИТ! — что-то я в последнее время нервный стал. — Простите, не надо так меня звать. Лучше по имени, можно просто Рэн.

— Как пожелаете, — похоже маг на меня обиделся. Я не имел права на него кричать. Он-то невиноват в моих злоключениях.

— Ну, не обижайтесь. Я не хотел... — Что я несу? Хотел — не хотел, наорал на человека, который обо мне позаботился. Я вообще тут на птичьих правах, а веду себя как последняя скотина. Если б стражи меня б не подобрали... — Извините...

— Забыли, — буркнул маг и криво улыбнулся. — Иллирэн, с Вами хотел поговорить Главный страж.

Как я и ожидал, душевного разговора с Главным стражем у нас не получилось, больше было похоже на допрос.

— Что Вы делали ночью в тридцать первом секторе? — да я понятия не имею, где находится этот сектор и что я там делал.

— А где это? — буду косить под дурачка, может, от меня отстанут.

— Почему Вы дважды пересекли защитный контур? — что?! Как они меня отследили?

— А что это?

— Не придуривайтесь! Что Вы вообще здесь делаете один, без охраны, и почему... — ладно пора менять тактику.

— Вы забываетесь, — ледяным тоном ответил я и посмотрел ему в глаза. Приказывать стражам я не мог, те подчинялись только отцу, но и они не имели права допрашивать меня.

— Простите, — Главный страж устало потер переносицу. А ведь он был в ночном разъезде и с утра уже опять на ногах. И со мной "беседовал" не из праздного интереса. Кажется, Тим говорил, что вчера был экстренный вызов.

— Если Вы расскажите, что произошло, возможно, я смогу как-то Вам помочь, — вряд ли я действительно могу чем-то помочь стражам, но, может быть, узнаю что-нибудь.

— Вчера в секторе двадцать семь было зафиксировано два сильных выброса магии с перерывом в несколько часов. Это показалось нам очень подозрительным, и мы выехали на место происшествия. По дороге нашли Вас и отправили вместе с Тимом в крепость. На месте ничего подозрительного найдено не было. А когда маг попробовал восстановить картину произошедшего (ничего себе! Терим действительно крутой маг раз ему по силам такое заклинание)... Мы не поверили своим глазам. Трое эльфов из клана Летучих Мышей устроили пикник прямо перед охранным контуром. Посидели, обсудили последние сплетни и скрылись телепортом. Туда они пришли, по всей видимости, также, — Я незаметно перевел дух — меня он там не видел, эльфа с его командой тоже. Хотя возможно Главный страж не все мне рассказывает. Тем временем он продолжил:

— Вы слышали о "Летучих Мышах"? — дождавшись отрицательного ответа, страж пояснил, — это не клан, в обычном понимании этого слова, фактически это специальный отряд быстрого реагирования. Очень опасные противники, их легко вычислить по черной униформе. В общем, сейчас я пытаюсь понять, что им было надо на наших землях и что мне теперь делать. Вы знаете что-нибудь, что может помочь разобраться во всем этом?

Я отрицательно покачал головой.

— Если Вас интересует мое мнение, то я думаю, стоит удвоить отряды и усилить их магической поддержкой.

Главный страж неопределенно хмыкнул. Я понимаю, что он хотел услышать от меня полезную информацию, но я пока не хочу рассказывать о своем участии во всем этом представлении.

— Завтра мы проводим Вас домой, а пока отдыхайте. — Страж поднялся, показывая, что разговор окончен.

— Спасибо Вам за помощь, — я поклонился и вышел.

Нашему отряду предстояло преодолеть четыре конных перехода, и поэтому я искренне обрадовался, когда узнал, что Терим тоже будет "провожать" меня до дома. Всего выпроваживающих было десять. Раньше меня сопровождал один, в крайнем случае, два человека, и при первой же возможности я старался избавиться от такой опеки. С каждым часом мы все больше удалялись от границы, а, следовательно, путешествовать становилось безопасней. Может торжественно пообещать, что не сбегу, что людей гонять туда-сюда?

Отец не вышел меня встречать, на мой встревоженный вопрос мне ответили, что он уже спит (В 10 часов вечера? Да отец никогда раньше полуночи не ложился!) и будет ждать меня завтра утром у себя в кабинете. Значит, отец не захотел меня видеть. Ничего не скажешь, теплый прием ожидал меня в родном доме. Глаза закрывались на ходу, но когда я добрался до своей кровати, сон еще долго не приходил. Проворочавшись полночи, я все-таки заснул.

Открыв глаза утром, я не сразу понял, где я нахожусь. А когда понял, то взвыл от мысли, что сейчас мне надо идти к отцу объясняться.

— Господин Иллирэн, Вам плохо? — Повернув голову, я обнаружил, что в моей комнате находится какой-то парень в ливрее слуги, раньше я его в замке не видел. Его выправка внушало сильное подозрение, что ему привычна несколько другая форма одежды — военный мундир или что-то в этом роде. Похоже, его приставили ко мне, чтобы ненавязчиво охранять. — Что с Вами? — может сказаться больным и отстрочить неприятное объяснение? Нет, надо взять себя в руки и поговорить, наконец, с отцом, не покусает же он меня. Я натянул одеяло на лицо: не хочу никого видеть, никого слышать, меня здесь нет.

— Я позову лекаря, — а, он все еще здесь.

— Не надо! — я рывком сел в кровати.

На негнущихся ногах я шел по длинному коридору и лихорадочно соображал, что мне делать. Рассказать отцу все как есть или о чем-то умолчать? У меня было много времени, чтоб над этим подумать, но единственное заключение, к которому я пришел, было: не врать. Только не знаю, насколько стоит быть откровенным. Я долго стоял под дверью кабинета и не решался войти. Дверь неожиданно открылась — на пороге стоял отец.

— Все-таки пришел. Ну, заходи, — отец пропустил меня внутрь. Я нерешительно замер посередине комнаты. — Садись, что стоишь как неродной.

Я присел на край стула. Раньше я забирался в кресло с ногами, но сейчас не посмел. Вчерашний более чем холодный прием, сегодняшний слуга с повадками воина, — все это было пугающе непривычно и нервировало меня. И сейчас, не зная как себя вести, я мечтал провалиться под землю, лишь бы не сидеть здесь под изучающим взглядом отца.

— Иллирэн, что происходит? — я вздрогнул от этого холодного "Иллирэн", раньше отец всегда называл меня Рэном. Я промолчал, продолжая изучать сто раз уже виденную чернильницу.

— Ты даже не посмотришь на меня? — Я медленно поднял голову, но, встретившись глазами с отцом, тут же отвел взгляд. А я ведь ничего плохого не сделал, а веду себя как нашкодивший ребенок.

— Рэн, ты пропадаешь на неделю, никому ни слова не сказав, я поднимаю верх дном всю округу, чтобы тебя отыскать, а ты находишься у эльфийской границы, без вещей, без денег, без оружия, в лохмотьях, весь израненный, — голос отца дрогнул, — а когда возвращаешься, ведешь себя, как будто тебя сейчас будут бить.

Теперь я окончательно понял, что не смогу рассказать отцу о своих похождениях, и дело даже не в отношении отца к эльфам, и не в том, что мне больно, вспоминать о том, что эльф меня жестоко обманул. Просто раньше я всегда в сложных ситуациях бежал к отцу, который неизменно меня выслушивал и помогал делом или хотя бы советом. Как бы он ни был бы занят, он всегда уделял мне внимание, не отмахиваясь даже от самых пустяковых проблем. Поэтому когда я нашел эльфа, надо было не тащить его лесом, обходя приграничные патрули, а сообщить отцу, не стал же бы он резать моего "пациента". У меня не было причин не доверять ему. И теперь я не мог вот так просто рассказать отцу, что в действительно сложной ситуации, я не счел нужным даже сообщить ему о своих затруднениях. Нет, я все сделал скрытно, как преступник. А отец тут переживал за меня...

— Я... — я не узнал свой голос. — Вещи украли, а рана... я с дерева неудачно упал.

— А меч? Меч тоже украли? — в голосе отца слышался горький сарказм.

— Нет, меч я продал, точнее, оставил в залог, нужны были деньги...— я уже почти ненавидел себя за эти слова, но солгать отцу не смог. Я и так пренебрег его доверием, ложь сделала бы ситуацию совсем невыносимой, — срок истекает сегодня или завтра, я не помню...

— Спасибо, хоть тут не соврал, — он откуда-то вытащил мой меч. Отец избавил меня от позора, выкупив мой клинок — как всегда походя, решил мою проблему, а я даже не подумал, о том, чтоб обратиться к нему: возомнил себя взрослым и самостоятельным.

— Я думаю, что пока он будет храниться у меня, — я молча кивнул. — Знаешь, тебе лучше ближайшее время не отлучаться из замка без сопровождения. Если тебе что-нибудь понадобится — тебе достаточно меня попросить.

Я снова кивнул. Понятно, отец, со всей присущей ему деликатностью, только что посадил меня под домашний арест. Лучше бы он наорал на меня, чем своим доброжелательным отношением очередной раз заставить меня вспомнить, как я одним махом перечеркнул существовавшее между нами доверие и взаимопонимание.

— Мы вернемся к нашему разговору через неделю. А пока можешь идти. Жду тебя к обеду.

Обед прошел в тяжелом молчании, есть не хотелось и, поковыряв салат, я так и не притронулся к основному блюду. Едва дождался, пока отец доест, и ушел в свою комнату. Хайк, новый "слуга", не докучал мне своим присутствием, однако, неизменно пристраивался за моим плечом, когда я покидал комнату. Он же приходил будить меня по утрам. Я не выходил за пределы замка, а под конец недели почти не вылезал из своей спальни — не мог спокойно видеть отца, смотревшего на меня с молчаливым укором, и каждый раз вздрагивал, натолкнувшись на него где-нибудь в коридоре. Я хотел было возобновить свои тренировки, но для этого надо было идти к отцу за мечами (я их отдал ему на хранение перед отъездом), а у меня язык не поворачивался просить свои мечи, после того как я так запросто расстался с церемониальным.

Я сильно похудел за эту неделю, от голода у меня нередко кружилась голова, но в присутствии отца у меня кусок в горло не лез, я давился едой, меня уже мутило от одного только ее вида, и, в очередной раз сказав, что неголоден, я поднимался к себе.

— Рэн, что с тобой происходит? — от неожиданности я чуть было не выронил нож, которым чертил узоры на скатерти.

— А? Прости, ты что-то сказал?

— Ты на себя в зеркало давно смотрел? — а что в него смотреть, видок у меня тот еще: бледный, худой, с кругами под глазами от постоянного недосыпания. По ночам меня мучили кошмары, снился в основном эльф, умирающий у меня на руках. И тогда я просыпался в холодном поту и ходил до утра по комнате, только чтобы не заснуть вновь и не видеть мучения бывшего подопечного. — Ты ничего не ешь, стал рассеянным, все время клюешь носом...

А еще я все время мерзну. Хайк уже пару раз переносил меня на кровать, после того как я, завернувшись в одеяло и подсев поближе к огню, так и засыпал в кресле.

— Зайди ко мне в кабинет через часик. — Я не знаю, что мне скажет отец, но если уж я сразу не рассказал все, то теперь уж точно буду отмалчиваться.

— Так больше продолжаться не может, — я кивнул, — я не хотел тебя торопить и дал тебе неделю, чтоб ты спокойно мог все обдумать и рассказать мне, наконец, что произошло. Я честно скажу, что огорчен твоим недоверием, — я дернулся как от пощечины.

— Я не могу спокойно смотреть, как ты изводишь себя, и поэтому решил поговорить с тобой на чистоту. Не знаю, что произошло на самом деле, могу только показать тебе, как выглядят твои поступки со стороны. Я хотел бы верить, что это неправда, но, к сожалению, не могу найти другого объяснения твоим действиям.

Я внимательно посмотрел на отца, я тоже не могу найти объяснения всем своим действиям. Например, зачем мне приспичило покупать эльфийский клинок?

— Так что слушай, и если что, поправь меня. Ты приехал к Мастеру Назару и прожил у него несколько дней, — отец вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.

— За это время ты обманом заполучил около полутора литра крови местных жителей — я понурился. Все правильно. Иначе как обманом мои действия не назовешь.

— После этого ты отправился в город, купил там походные носилки, лошадь и мертвый эльфийский клинок. — А отец хорошо осведомлен обо всех моих перемещениях. Может он уже и про эльфа все знает?

— Затем ты отправился в сторону границы и пересек защитный контур где-то в районе двадцать девятого сектора — Опять в точку. Только сектор был двадцать седьмым.

— Там ты сильно порезал ладони и потерял много крови. Я ничего не упустил? — Я неопределенно пожал плечами. Отец ничего не упустил, скорее кого. — Весьма странные действия для молодого человека, ты не находишь? Объясняется же все до ужасного просто. Ты всегда был любознательным мальчиком и любил всякие эксперименты, а еще тебе хотелось быть магом. Так вот, найдя в какой-то книге мощное заклинание, не требовавшее непременного наличия Дара, ты не удержался и захотел опробовать его. Зная, что я не одобрю такие игры, ты решил уехать к Мастеру Назару и, там, воспользовавшись его отсутствием, начал собирать необходимые ингредиенты: человеческую кровь, душу, заточенную в клинке, и тело. Не перебивай! Погрузив на носилки чей-то труп (я надеюсь, что ты его все-таки где-нибудь выкопал, а не убил кого-нибудь сам), ты дошел до границы и пересек охранный контур (к тому моменту я уже начал тебя искать, поэтому на всякий случай он был перенастроен). Контур непременно среагировал бы на запрещенную магию, творимую внутри него. Теперь тебе ничто не мешало провести ритуал. Не знаю, то ли тебе не хватило собранной крови, то ли ритуал поднятия и оживления трупа требовал крови "создателя", и ты порезал себе ладони и добавил уже своей. Потом что-то пошло не так, и, судя по всему, эксперимент не удался. Единственное, что не очень ясно, это как ты себя вылечил. У тебя был сообщник? Тогда все ясно, он-то тебя и вылечил, и ранил, и ограбил... — Отец хотел еще что-то сказать, но я его уже не слушал.

Не чувствуя ног, я выбежал из кабинета, сбив по дороге Хайка, и понесся вперед не разбирая дороги. Как отец мог только подумать? Он обвинил меня в практике некромантии, которая была уже больше трехсот лет объявлена вне закона. Так вот почему меня по дороге домой охраняли десять человек, они охраняли не меня, а от меня. Поэтому меня везде сопровождал молчаливый Хайк, а мечи мне так и не вернули. Конечно! Никто знает, чего можно ожидать от избалованного подростка, почувствовавшего вседозволенность, дерзнувшего встать выше жизни и смерти. Странно, что меня еще не посадили в одиночную камеру. Занятие некромантией обычно каралось смертной казнью, но меня как начинающего некроманта могли и пощадить, и, учтя мой "нежный возраст", заменить казнь тюремным заключением. По лицу, не останавливаясь, текли слезы, а я все бежал, пока меня не догнали: меня сбили с ног и прижали лицом к полу. Сквозь пелену слез, застилавших глаза, я все же различил, как кто-то подошел ко мне. Меня вздернули на ноги, но не отпустили, продолжая крепко держать за плечи. Лицо отца, стоящего напротив, казалось окаменевшим:

— Иллирэн, надо отвечать за свои поступки. — Ноги подкосились, и я безвольно повис на державших меня руках. На смену истерике пришло спокойное равнодушие. После того, как самый близкий и родной человек поверил в то, что я мог раскапывать могилы, только для того, чтоб удовлетворить свое любопытство, мне стало все равно.

Глава 8. Привет из недавнего прошлого.

В комнате было удушающе жарко, и я сбросил одеяло на пол. Это не принесло мне желанного облегчения. Облизал потрескавшиеся губы, кувшина с водой нигде не было, сполз с кровати и горячим лбом прислонился к окну. На улице шел дождь. Я дернул створку, она неохотно поддалась, заставив меня поморщиться от визгливого скрипа. Высунувшись в окно, я подставил разгоряченное лицо струям дождя и порывам холодного ветра. Вода приносила успокоение, смывая остатки очередного кошмара. Я стоял и всматривался в темноту, наслаждаясь буйством стихии, когда неожиданно раздался резкий вскрик, и кто-то смазанной тенью пробежал к дому. Силясь хоть что-нибудь рассмотреть за стеной воды, я наполовину свесился в окно, сразу же промокнув до нитки. Дверь резко распахнулась, и ветер, всколыхнув занавески, выстудил всю спальню.

Я резко обернулся, неосторожное движение вызвало головокружение, и мне пришлось обеими руками вцепиться в подоконник, чтобы не упасть.

— Иллирэн, пожалуйста, отойди от окна, — стараясь не делать резких движений, ко мне шел дед. Таким голосом обычно говорят с буйно помешанными. Ах, да! Я ж теперь спятивший некромант. Криво улыбнувшись, я отвернулся к окну.

— Иллирэн, не делай этого... — Так делать или не делать? Ты бы уж определился, дед, то отойди от окна, то не делай этого. — Иллирэн, если тебе себя не жалко, то пожалей хотя бы отца, он этого не переживет.

— Я, может, тоже этого не переживу. — Утихшая было боль, появилась вновь. Мне хватило сегодняшнего разговора с отцом, чтоб почувствовать себя раздавленным. Непонятно, чего добивается дед, придя ко мне ночью для того, чтобы очередной раз упрекнуть меня. — Зачем ты пришел?

В коридоре раздался топот, похоже, сегодня не только мне не спится. Под окном натекла уже целая лужа, и если я сейчас же не закрою окно, то рискую простудиться. Я нехотя отлепился от своей опоры и потянулся к створке, когда меня схватили за локти и резко дернули прочь от окна, от неожиданности я упал и ударился лбом о подоконник. Перед глазами заплясали огни. Очнулся я уже на кровати, и когда хотел проверить нет ли у меня шишки, не смог даже пошевелить рукой: меня полностью обездвижили, спеленав как младенца. За что? Сначала просто заперли в комнате, а теперь вдруг решили связать, интересно, что со мной дальше будут делать? Все же посадят в камеру...

Вошел отец и долго смотрел на меня грустными уставшими глазами. Так ничего не сказав, отец покачал головой и вышел, оставив меня наедине со своим отчаянием.

Я только начал засыпать, как дверь снова открылась, и в комнату шагнул эльф. Вилли. Казалось, что с последней нашей встречи он вырос сантиметров на пятнадцать. Он, слегка прихрамывая, подошел, сел в кресло рядом с кроватью и уставился на меня тяжелым немигающим взглядом. Забыв о своих путах, я дернулся, на что эльф хрипло рассмеялся:

— Теперь мы поменялись местами. Забавно, не правда ли, человек? Теперь ты лежишь и не можешь пошевелиться, и только от меня зависит, будешь ли ты жить или умрешь. Что молчишь, человек, тебе-то в отличие от меня зубы не выбивали?

— У тебя все же восстановилось зрение... Я рад за тебя.

Эльф скривился:

— А ты все такой же сентиментальный дурак, — эльф резко встал, — в камеру его!

Хайк и еще какой-то парень подняли меня с кровати и куда-то потащили. Вырваться было невозможно, но я все же попытался, лягнув Хайка связанными ногами. В следующее мгновенье меня скрутила резкая боль.

— Не дергайся, в следующий раз будет больнее, — эльф щелкнул пальцами и боль отступила. Меня бросили на пол, противно хрустнула сломанная рука, и я погрузился в темноту.

Ведро ледяной воды привело меня в чувство. Пока я был без сознания, меня развязали, ограничив мои передвижения только железной цепью, сковывавшей руки, и каменными стенами камеры. Яркий свет на секунду ослепил меня — в камеру зашел отец. Я попытался встать, но затекшие ноги плохо меня слушались.

— Отец... За что?

— Я тебе уже говорил, Иллирэн, что надо отвечать за свои поступки.

— Люди вообще не задумываются над последствиями своих действий, — оскалился вошедший вслед за отцом эльф, — из-за твоего эксперимента погибли десятки людей и эльфов. И мы требуем мести.

— Но это ж неправда, Вилли...

— Не смей называть меня этой кличкой! — взорвался эльф. Меня пронзила острая боль, — ты понял, человек? Я не слышу, ты понял?

Я мог только прохрипеть, что-то отдаленно похожее на "да". Эльф прекратил меня мучить и отошел, напоследок пнув меня под ребра. Рядом со мной опустился отец и, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза.

— Отец, не верь ему...

— А кому я должен верить? Боюсь, что ты больше не заслуживаешь моего доверия. Возможно, я сам отчасти виноват в случившемся, не надо было потакать тебе во всем. Став некромантом, ты сам от всего отказался.

— Отец, не говори так, пожалуйста, я никогда не ... — взмолился я.

— А как ты объяснишь выжженную дотла деревню? О чем ты вообще думал, применяя смертельное заклинание, убившее все живое на 20 километров вокруг?

— Отец, я не... — он не обращал на мои жалкие попытки оправдаться.

— Не называй меня отцом, у меня больше нет сына, — он презрительно скривил губы.

— Отец!

— Почему ты не хочешь понимать с первого раза, человек? — Щелчок длинных пальцев, и я снова валяюсь в ногах у эльфа, крича от боли.

Я скоро потерял счет времени, все было как в тумане, и я почти не различал грань между кошмарами и реальностью. Меня надолго одного не оставляли: ко мне пару раз приходил отец, один раз заглянул дед, посетовавший на то, что никак не успевает собрать нужные травы, и я, мол, очень его подвел, потом почему-то пришли эльфы, караулившие меня тогда под деревом, и звали меня на пикник (хотя, может быть, они мне привиделись). Эльф неизменно присутствовал при всех посещениях: он стоял с надменным видом, в разговор не вмешивался, но, стоило мне только сказать что-нибудь неугодное его слуху или не так на кого-нибудь посмотреть, как он с большим удовольствием одергивал меня болезненным ударом магии.

Очередной сон был настолько отчетливым и ярким, что если бы не нереальность происходящего, то я бы решил, что грежу наяву. Я лежал на кровати в комнате, и сквозь неплотно задернутые шторы пробивались солнечные лучи, отражались в зеркале, искрились на гранях стакана. Залюбовавшись игрой уже несколько дней невиденного света, я не заметил, как в комнату вошли. Похоже, пришедшие не знали, что я уже очнулся и поэтому в полголоса о чем-то переговаривались. Кажется, речь шла обо мне.

— Почему я не в камере? — против своей воли произнес я. Разговор резко оборвался и на меня, наконец, обратили внимание. Их было трое: отец, дед и неизвестный в мантии мага.

— Он опять бредит, — сказал дед и, подойдя, положил мне руку на лоб. Я внутренне сжался, ожидая удара, но в этом неправильном кошмаре, пока никто не собирался меня мучить.

— Да, у меня бред, — легко согласился я, — на самом деле я сейчас лежу, закованный в кандалы, в подвале. Там темно, холодно и сыро. И у меня сломана рука. Скоро кто-нибудь из вас снова придет ко мне, и тогда он будет опять меня мучить.

— Сынок, все будет хорошо, никто не собирается тебя сажать в подвал и тем более мучить, — постарался успокоить меня отец. Я с ужасом посмотрел на него, эльф всегда жестоко "наказывал" меня, когда я, забывшись, звал отца.

— Ты же сказал, что ты не хочешь меня знать и что у тебя больше нет сына, — отец резко побледнел, — зачем ты опять мучаешь меня? Хочешь, чтоб я поверил тебе, а потом...

— Рэн, выпей, будь умницей.

— Это что яд? Надеюсь, быстродействующий и я буду недолго мучится, — я выпил горький настой и погрузился в темноту.

И все же это был прекрасный сон. Но тем горше было пробуждение — я опять лежал в камере, куда не проникал ни один луч света. Растеряв последние остатки гордости, я разрыдался во весь голос, и плевать, что сейчас опять придет эльф и жестоко посмеется над моей слабостью.

— Рэн, что случилось? Почему ты плачешь? — спросил встревоженный голос отца.

— Потому что сон оказался всего лишь сном... жаль, что нельзя заснуть и не просыпаться.

— Не говори так, Рэн. Ну, повздорили мы немного, с кем не бывает...

Я не выдержал:

— И это ты называешь "повздорили"?! Почему ты так легко отказался от меня? Почему ты поверил ему, а не мне? Да, как ты мог только подумать, что я некромант? Что я повинен в смерти десятков людей...— судорожный всхлип прервал мою бессвязную речь.

Отец сидел рядом со мной и гладил меня по голове:

— Прости меня, Рэн, пожалуйста, прости. Я переволновался, боялся, что потерял тебя, я растерялся, когда узнал про кровь эту и все остальное, а ты не захотел мне ничего рассказывать.

— И ты решил посадить меня в темницу и отдать ему на растерзание? — я попытался отодвинуться от отца, но тот мягко меня удержал.

— Рэн, кто тебе сказал, что я собираюсь запереть тебя в камере?

— После того как я просидел в ней столько времени, об этом нетрудно было догадаться, — я горько усмехнулся и крикнул в темноту, — ну, что же ты прячешься? Выходи! Я знаю, что ты здесь, смеешься надо мной и ждешь, когда бы побольнее ударить.

— Рэн, с кем ты разговариваешь?! — зло прокричал отец, — Здесь никого нет!!! — он встряхнул меня за плечи, — И ты не в камере, это твоя комната!!!

Отец встал и отдернул штору. Рассвет тут же осветил комнату, окрасив ее в причудливые тона.

— Значит, ничего этого не было? Меня не связывали, не бросали в подвал, не били? — Отец смутился.

— Мы действительно связали тебя, чтоб ты снова не решил выброситься из окна, но...

— Выброситься из окна? — Я растерянно смотрел на отца, пытаясь понять, всерьез ли он это говорит или, может, я опять брежу. — Почему я должен был выброситься из окна?

— А что мы должны были подумать, когда увидели тебя, наполовину высунувшегося из окна, после того как ты чуть не спрыгнул со смотровой площадки? — Кажется, я начинаю сходить с ума...

— Я не...

— Хайк догнал тебя уже у самого бортика... Я тогда очень испугался: чуть было не потерял тебя снова, когда ты только нашелся живым и невредимым...

— Я не помню... я не соображал, куда бегу, но прыгать я точно не собирался, я ж не самоубийца, — отец вздрогнул, — а что потом?

— Потом?

— Ты сказал, вы меня связали, что было потом?

— Потом ты заболел, у тебя был жар, ты бредил: кричал, звал на помощь, плакал, метался в кровати; у тебя были судороги. Вчера ты вроде пришел в себя, а потом ты стал говорить ужасные вещи. Я уже боялся, что ты...— отец не закончил, но было ясно, что он переживал, не помутился ли я рассудком.

— Значит, это был не сон... Давно ты тут сидишь?

— Со вчерашнего вечера, — устало улыбнулся отец. — А ты лучше поспи, тебе нельзя переутомляться.

— Нет, не уходи, посиди еще со мной. А то, если ты мне опять снишься, и когда я проснусь, все это окажется неправдой... — меня передернуло.

— Я не уйду, посижу тут, а ты все же поспи, а когда проснешься, я буду сидеть здесь, и ты сразу поймешь, что это было всего лишь дурным сном.

Глава 9. Битва века.

Успокоенный мягким голосом отца, я все-таки заснул. Кошмары на время оставили меня и я, пользуясь данной мне передышкой, проспал до самого вечера. Когда сон окончательно покинул меня, отца в комнате уже не было. Вместо него в кресле сидел Хайк.

— Вы проснулись? Я отправил господина графа отдохнуть, последние два дня он, не отходя, просидел у Вашей кровати... Поэтому я взял на себя смелость заменить его...

— Кто Вы?

Хайк нахмурился: — Вы не помните? Меня зовут Хайк.

— Я не об этом, мне интересно, кто Вы? Неужели Вы думаете, что простой маскарад сможет так легко меня обмануть?

Парень загадочно улыбнулся.

— Я думаю, что об этом Вам в ближайшем времени расскажет Ваш отец.

— Мне надо поговорить с ним, пожалуйста, передайте ему, что я хотел бы с ним поговорить, как только он сочтет возможным. — Необходимо было выяснить, каков мой теперешний статус, могу ли я свободно передвигаться по замку или мне не стоит покидать свою комнату без разрешения. Я не хотел нечаянно нарушить какое-нибудь распоряжение отца насчет моей персоны и тем самым испортить потихоньку налаживающиеся отношения.

— Господин граф, приказал разбудить его сразу же, как проснетесь Вы. Но, если позволите высказать мое мнение, я думаю не стоит...

— Я еще сплю, и Вы мне снитесь... — подмигнул я Хайку. — И я бы не отказался, чтобы мне приснился небольшой завтрак.

— Скорее уж поздний ужин, — усмехнулся тот.

— А я только встал, значит, завтрак. И вообще это мой сон, поэтому в моем сне должен быть завтрак. — Я капризно надул губы, чем вызвал у Хайка приступ смеха, — Ну вот, я уже точно уверен, что Вы мне снитесь, прежний Хайк вечно хмурился.

— Знаете, я Вас тоже совсем другим представлял, прежний Иллирэн никогда не улыбался и ходил с видом побитой собаки, — Ах так?! Ну держись, я нарочито медленно потянулся и неожиданно запустил в Хайка подушкой. Надо сказать, что реакция у него отменная, и я лишний раз убедился в том, что он воин, может быть, даже мастер. Не дав ему опомниться, я кинул в него вторую подушку. Ее он тоже перехватил, однако, потерял равновесие и плюхнулся в кресло, с которого он хотел было встать, придя в себя после моей атаки.

Я понял свою стратегическую ошибку, только когда ехидно ухмыльнувшийся Хайк стал медленно обходить мою кровать. Бросив в него обе подушки, я оставил себя полностью безоружным, и мне ничего не оставалось, как отползать в противоположную сторону. Перехватив один "снаряд", я попытался увернуться от второго, но кровать неожиданно закончилась, и я с грохотом упал на пол. Не глядя, кинул подушку в противника, и полез под кровать: Хайк, решив, что на войне все средства хороши, запустил в меня тапочком. Я уже почти был вне досягаемости, когда меня схватили за ногу и потянули наружу. Решив не даваться врагу живым, я схватился за ножку кровати.

Беспринципность Хайка поражала! Он, вместо того чтобы честно тащить меня из-под кровати или признать свое поражение, вытащил из подушки перышко и стал меня им щекотать по босой пятке. Пытаясь спастись от пытки перышком, я дернулся, забыв, что лежу под кроватью, и со всего размаха ударился головой. Из глаз посыпались искры, я завыл дурным голосом, но Хайк мою ногу так и не выпустил. Я хотел уже было сдаться на милость победителя и под причитания: "Я так не играю" позволить вытащить себя из-под кровати.

— Что тут происходит? — ой, кажется, отец уже проснулся. Хайк от неожиданности отпустил мою ногу, чем я тут же воспользовался, отползя подальше от края кровати. — Где Иллирэн?

Хайк, конечно же, сдал меня с потрохами, выдав мое временное убежище.

— Рэн, что ты там делаешь?

— Я сплю, — я сплю. Да. Не мешайте, дайте досмотреть сон.

— Рэн, не дурачься, вылезай. — Свешивавшееся почти до пола одеяло улетело куда-то вверх, и в образовавшемся просвете я увидел голову отца. С минуту мы смотрели друг на друга, потом отец не выдержал, — Долго мне еще тут стоять на коленях? Давай вылезай.

— Не вылезу, мне стыдно. — Лицо отца исчезло, и когда я уже было понадеялся, что меня оставили тут досыпать, меня бесцеремонно вытащили. Отец отчаянно хмурил брови, но плясавшие в глазах смешинки выдавали его с головой. Все еще сгорая от стыда, я неуверенно улыбнулся. Легкий сквознячок взметнул перья, которые, медленно кружась, опускались на пол. Кажется, подушка не выдержала последнего броска. Я покраснел еще сильнее.

Отец подошел, взъерошил мне и без того растрепанные волосы.

— Ну и кого ты теперь похож?

— На пугало?

Отец сделал шаг назад, смерил меня скептическим взглядом.— Скорей на чудо в перьях, — и вытащил из моей спутанной шевелюры перышко.

— Я все уберу, — мне было неловко за учиненный дебош.

— Надеюсь, тебе на все хватит часа? Буду у себя, как приберешься, приходи. А Хайк тебе поможет, — тот кивнул с кислым видом. Ага, как подушки рвать так это мы вместе, а как убирать, так думал улизнуть?

Отец оставил нас, а мы посмотрели на перья, разбросанные по всей комнате, переглянулись и рассмеялись.

— Хайк, я вижу, Вам совсем не хочется наводить порядок, может, Вы тогда принесете что-нибудь перекусить, а я пока уберу, — все честно, подушку порвал я, мне и убирать.

Хайк недолго думая согласился на мое щедрое предложение и сбежал, оставив меня одного на поле боя. Я подобрал изрядно похудевшую подушку, она лопнула по шву, и я решил, собирать перья в образовавшийся мешок. Они были повсюду: под кроватью, на кровати, на полу, на кресле. Я уже долго ползал на корячках, перьев меньше не становилось, а Хайк с завтраком не спешил, отлынивая от уборки. Видимо, бой отнял весь скудный после болезни запас сил, потому что голова закружилась, пришлось сесть на пол и опереться спиной о кровать. Пришел Хайк, и сквозняк разметал собранные в кучку перья.

— Дверь! — Хайк захлопнул ее, но перья опять кружились в воздухе, падая на меня как снег.

— Выпейте, — мне сунули под нос стакан с лекарством. О! Узнаю, фирменный дедов настой, пить невозможно, но моментом ставит на ноги, снимая все признаки усталости. Выпил его, не поморщившись. Тут главное знать секрет: задержать дыхание, выпить одним залпом, досчитать до десяти... Все можно вдохнуть. Если пить настой медленными глотками, то сначала он покажется обжигающе холодным, однако, неосторожный вдох раньше времени — и у вас во рту бушует настоящий пожар.

— М-м-м. Вкусняшка! — Я с сожалением посмотрел на опустевший стакан, потом на Хайка. Тот даже не попытался скрыть разочарование, видать, ему уже довелось познакомиться с прогрессивными методами лечения, практикуемыми дедом, и теперь он предвкушал бесплатное представление.

— Но его же пить невозможно?!

— Не хочу Вас расстраивать, Хайк, но по сравнению с другими настоями мастера Назара, этот просто мед. — Хайк уважительно на меня покосился и передал мне поднос с едой. Чай, булочки, варенье — все же завтрак, а не поздний ужин. Я отломил кусок свежей сдобы и макнул в варенье... ням-ням. Хайк стал собирать перья, наклоняясь за каждым.

— Не надо, я сам. — Я кивнул на выпечку, — Угощайтесь.

Хайк плюхнулся на пол рядом со мной, с наслаждением вытянул ноги и "угостился", захапав две булочки сразу и по очереди их надкусив. Кого-то мне это напоминает! С сомнением предложил ему варенья, в котором уже плавали крошки. Хайк привередничать не стал: макнул обе булочки, доел их, облизал пальцы, и с жадностью посмотрел на чай. Для себя он чашку захватить не догадался, а после приторно сладкого варенья, ему наверняка хотелось пить. Я отлил половину в стакан из-под настоя (даже если там что-то и осталось, чай от этого хуже не станет) и отдал чашку Хайку. Тот что-то благодарно промычал. Пока я разливал чай, он уже успел стащить еще одну булочку и теперь, не спеша, ее дожевывал.

Хайк все же присоединился ко мне и дело пошло веселее. Мы вдвоем ползали по полу, пока не столкнулись лбами. Парень закатил глаза и рухнул как подкошенный. Я не мог упустить такую возможность: подкрался к нему и отомстил ему за свою пятку — перышком прошелся по открытой шее. Хайк не шелохнулся, я не сдавался, но моя жертва не подавала никаких признаков жизни.

— Хайк, Вы живы? — Я уже заволновался и хотел уже легкой пощечиной привести его чувства. Но тот перехватил в последний момент мою руку и, несмотря на крайне неудобное положение, отправил меня в полет, перебросив через себя. Со смехом подошел ко мне и помог встать. Вот это да! Я был так восхищен его мастерством, что забыл даже возмутиться, да и возмущаться особо было не чем: бросок он провел великолепно, мягко опустив меня на пол.

— Потрясающе! — выдохнул я.

— Вы не обижаетесь? — удивился парень. Я бы даже сказал, он был разочарован.

— А Вы хотели меня обидеть? Ну, а что тогда обижаться? — Хайк пожал плечами. — У меня есть предложение, — я не знал, как отреагирует на это Хайк, но все же рискнул, — после того как мы вместе распотрошили подушку, разъели булочки и распили чай... может, перейдем на ты?

Хайк странно посмотрел на меня.

— Простите, я не знаю, кто Вы на самом деле, если Вы находите такое предложение оскорбительным, я прошу прощения, наверное, мне не стоило, Вы старше и такое предложение в любом случае должно было исходить от Вас... — я окончательно смутился.

— Знаешь, Иллирэн, ты самый странный наследник, какого я когда-либо видел.

Я спохватился и посмотрел на часы — до встречи с отцом осталось пять минут, не смотря на наши усилия в моей спальне было еще полно перьев. Я махнул рукой, доубираю, когда вернусь, тщетно попытался пригладить волосы. Переодеться во что-нибудь более приличествующее случаю я уже не успевал, и поэтому пошел как есть — в простой домашней рубашке и штанах свободного покроя. Так и не найдя сапоги, выудил тапки из-под кровати и побежал к отцу.

По старой привычке я плюхнулся в кресло, скинул тапочки, подтянул к себе колени и обхватил их руками. Отец улыбнулся и предложил мне чаю, я не стал отказываться. Держа обеими руками горячую чашку, осторожно сделал маленький глоток.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался отец. Я молча улыбнулся и еще отпил обжигающе горячего чая. Было так хорошо, что говорить совсем не хотелось. Отец уловил мое настроение, и пять минут мы просто молчали. Надеюсь, отец простит меня и все будет снова по-прежнему. Я уже не обижался на отца за его подозрения, в конце концов, я сам виноват, надо было рассказать, как все было на самом деле.

— Мастер Назар сказал, что через пару дней ты уже и не вспомнишь про свою болезнь и сможешь продолжить тренировки, — как ни в чем не бывало, сказал отец. Тренировки-то были прерваны совсем не из-за болезни, но отец на это даже не намекнул. Я с благодарностью посмотрел на него.

— Я хочу тебя кое с кем познакомить. Думаю, он скоро присоединится к нашей беседе.

— А ничего, что я слегка не... хм... неофициально выгляжу.

Отец только усмехнулся.

— Ничего, он тебя и не в таком виде видел.

Я уже весь извелся от нетерпения, а таинственный гость все не приходил.

— Рэн, проснись, — и ничего я не спал! Отец несколько официально продолжил, — позволь представить тебе старшего мастера Хаакима.

Я обернулся, в кабинет прошел Хайк, он уже успел переодеться и сейчас был одет в официальный мундир.

— Очень приятно, — пробормотал я. Надо было, конечно, встать с места, но боюсь, я уже безнадежно нарушил все принятые правила. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Мало того, что мастер Хааким был свидетелем моего позорного возращения домой и предполагаемой попытки самоубийства... Вспомнив утренний бой, я покраснел, это ж надо было запустить в старшего мастера подушкой! Даже король почтительно относился к заслужившим это звание, отдавая должное их мастерству, а я, зная мастера Хаакима всего неделю, запросто, по-свойски предложил перейти на ты. И теперь сидя перед ним чуть ли не в пижаме, я чувствовал себя, мягко говоря, неловко.

— Мастер Хааким любезно согласился стать твоим наставником, так что теперь он будет заниматься твоим воспитанием и обучением. Тренировать тебя будет тоже он, — та темная камера из моих кошмаров показалась мне весьма уютным местом. Я нащупал ногами тапочки, встал и поклонился:

— Наставник.

— Вот и замечательно, — подытожил отец. — Я рад, что ты не против.

Можно подумать меня кто-то спрашивал. Отец, по-видимому, решил всерьез за меня взяться пока непоздно и даже нашел для "трудного ребенка" воспитателя. Хотя, может, оно и к лучшему, пусть уж лучше чужой человек будет делать из меня наследника достойного носить титул графа. Хотя чему хорошему может научить человек, таскающий булочки и облизывающий пальцы после еды? Жаль, мы могли бы подружиться (для старшего мастера Хааким был удивительно молод, всего лет на семь-восемь старше меня), но теперь...

Позевывая, я спустился в тренировочный зал, не то чтобы было раннее утро, просто из-за болезни я перепутал день с ночью.

— Ну что ж, драться подушками ты не умеешь, посмотрим, может быть, ты не настолько безнадежен на мечах? — Хааким был уже в зале. Ехидно улыбаясь, он бросил мне тренировочные мечи. Деревянные. Я уже три года упражнялся с настоящими боевыми мечами, на деревянных же я тренировался лет до восьми, потом перешел на затупленные железные. Я промолчал. А что тут сказать, мое поведение последнее время мало чем отличается от поведения ребенка малого-неразумного, "оружие" мне дали соответствующее. Я отложил мечи, потянулся и стал выполнять привычный комплекс упражнений.

— Почему ты пришел на тренировку неготовым? К моему приходу ты уже должен был размяться и проработать пару тренировочных комплексов с мечами. Вместо этого, ты опоздал на две минуты. А теперь тратишь мое время на разминку, — от Хаакима, с хохотом разбрасывающего перья, ничего не осталось. Теперь передо мной стоял настоящий командир, отчитывающий провинившегося солдата. В детстве я всегда разминался под контролем наставников, потом нужда в этом отпала, но по давно установившейся традиции я разминался в начале тренировки. Хааким об этом, конечно же, не знал, но все равно стало обидно — мог бы и заранее предупредить, а не ругать ни за что ни про что.

— Простите, наставник, этого больше не повториться.

— О своем наказании узнаешь после тренировки, — Хааким явно не собирался со мной нянчиться. — Разбудишь меня, когда закончишь разминаться.

Хааким с тем же невозмутимым видом завалился на маты и закрыл глаза. Ну что ж! Если мой наставник изволит почивать, пойду разминаться на свежий воздух. На улице было хорошо: тепло, легкий ветерок, мягкие лучи солнца, играющие в лужах. Я сел под дерево: перед тренировкой надо очистить сознание от посторонних мыслей. Обида на Хаакима ушла, и я неторопливо размял все мышцы, примерившись к деревянным мечам, сделал пару выпадов. В десяти минутах ходьбы была речка, и я, плюнув на странного наставника, пошел купаться: чем не разминка?

В зал я вернулся только через час после своего ухода. Интересно, а Хааким действительно спит или опять притворяется? Я подошел ближе. Теперь я возвышался над лежащим мастером.

— Наставник, я размялся, — Хааким, не открывая глаз, резко дернул меня за ногу, я потерял равновесие и шлепнулся на пол, больно и унизительно ударившись копчиком.

— Ты плохо размялся. Почему ты ушел из зала без моего разрешения?

— Не хотел Вам мешать, — не удержавшись, съязвил я. Хааким неуловимым движением поднялся на ноги и теперь уже смотрел на меня сверху вниз.

— Чтобы помешать мне, тебе нужно очень постараться. — Хааким без предупреждения атаковал, легко выбив у меня оба меча, — очень плохо. Ты второй раз совершаешь одну и ту же ошибку.

— Да, я действительно совершил большую ошибку, вернувшись в зал, — я наклонился, чтобы поднять мечи, но Хааким не позволил мне, отбросив их ногой в сторону от меня.

— Во-первых, ошибка твоя состоит в том, что ты слишком близко подходишь к потенциальному противнику. Во-вторых, я не разрешал поднимать тебе мечи. — Так мне скоро дышать без разрешения не дадут!

— Разрешите поднять мечи? — ехидно протянул я.

— Разрешаю. — Я пошел за мечами, но Хааким подставил мне подножку, и я, споткнувшись, проехал остаток пути на животе. Зато остановился аккурат прямо перед мечами.

— Спасибо, что подбросили, наставник, — мне уже было смешно. Теперь я точно буду его за километр обходить.

— А ты не хочешь запоминать уроки с первого раза.

От неожиданности я вздрогнул и выронил мечи — именно так говорил эльф из моих кошмаров, сопровождая свои слова магическим ударом. Я потряс головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Образ эльфа исчез, и передо мной снова стоял Хааким и насмешливо глядел на меня.

— Иллирэн, подними мечи, — я бездумно выполнил его приказ. — Встань в стойку.

Легкий удар по пальцам, и мечи снова падают на пол.

— Тебе доставляет удовольствие ронять оружие?

— Так Вы же не разрешали мне блокировать удар, если Вы хотели выбить у меня мечи, то кто я такой, чтоб мешать Вам?

Хааким рассмеялся.

— А ты не такой безнадежный, каким кажешься. Подними, я хочу посмотреть, на что ты способен. Дерись, как будто бы это был реальный бой. Представь, что мы встретились в темном переулке...

Я наклонился за мечами, медленно выпрямился, с обеих рук метнул в Хаакима и пулей проскочил мимо него к двери, ведущей на улицу, и, не останавливаясь, побежал в сторону речки. Брошенные мечи Хааким с легкостью отбил, но уже не успел перехватить меня. Наверняка, мой наставник бегает быстрее меня, но на моей стороне был эффект неожиданности, и поэтому я во все лопатки улепетывал подальше от "грабителя". До речки добежать я не успел, на что впрочем, особо и не рассчитывал. Хааким сбил меня с ног, и, перевернув на спину, приставил лезвие к горлу.

— Жаль, что "грабитель" быстрее меня. Впрочем, сражается он тоже лучше, а так у меня был шанс. Мне остается только закатить глаза и упасть в обморок... — Я картинно завел глаза.

— А ты быстро учишься, — одобрительно хмыкнул Хааким. От свежего воздуха и нагрузки голова шла кругом, а посему я не спешил вставать, делая вид, что мне и тут неплохо. Травка, цветочки, жучок ползет... Хааким, наконец, все же сообразил, что его ученичок слегка не в кондиции, а потому отпустил меня, как только мы вернулись в зал

— Спасибо за тренировку, наставник, — Я поклонился. Особой благодарности за науку я не испытывал. Но это тоже была традиция, я всегда так заканчивал тренировки с Далином, прежним моим наставником, который любил меня как сына, и действительно проводил тренировки так, что в зал хотелось возвращаться, и искреннее спасибо — то немногое, что я мог для него сделать. А ему большего от меня и не было нужно. Мне, наконец-то, удалось выбить непрошибаемого Хаакима из колеи — он явно не ожидал от меня услышать слова благодарности.

— Ты ничего не забыл? — я обернулся, — Я велел тебе узнать о наказании в конце тренировки.

Он что, серьезно?!

Глава 10. Волчья яма, мишка и тигриный глаз.

Лучшее наказание было сложно придумать.

— Мастер Назар просил дать тебя ему в помощь, поэтому сегодня после обеда зайдешь к нему возьмешь список трав. Как все соберешь, можешь быть свободен.

Нет, ну как он сказал "дать меня в помощь", я что, раб его что ли? За то вместо наказания меня отправили погулять, наверное, дед жаловался, что я не собрал для него травы, а Хааким посчитал, раз я отлынивал от этого занятия, значит, это будет достаточно суровым наказанием. Наивный.

— И как тебе новый наставник? — спросил за обедом отец.

— Отличный парень, свой в доску! — Настроение в предвкушении "наказания" было отличным, да и жаловаться я все равно не собирался. Отец немного опешил от такого лестного отзыва, но ничего не сказал. Отобедав, я отправился к деду за списком.

— Рэн, на лучше чайку попей. Ты и сам прекрасно знаешь, что надо собирать. Прогуляешься, подышишь свежим воздухом, а то этот сатрап тебя совсем загоняет. Знаю я таких наставничков.

— Спасибо. Только ты уж напиши список какой-нибудь, а то я знаю, мастер Хааким непременно по бумажке будет сверять, сколько я набрал, да все ли я принес, — Дед поворчал, но, оторвав клочок бумаги, все же накарябал названия трав.

— Но они же под забором ближайшим растут?! — удивился я.

— Но мастер Хааким-то этого не знает, — подмигнул мне дед и подлил еще чайку.

— Мастер Назар, вообще-то Иллирэн наказан, а Вы тут разлагаете дисциплину, — в дверях появился мой новый наставник.

— Не правда! Я тут получаю боевое задание, — встрял я и, сунув список Хаакиму, подхватил сумку и пошел на улицу.

— Стой! Ты куда?

— В лес. Куда ж еще.

— Я с тобой, — ну вот, а я уж было обрадовался, что удалось, наконец, сбежать от приставучего мастера, — прослежу, чтоб ты не отлынивал.

Да, пожалуйста, пусть идет, я молча двинул в сторону леса. Это был мой лес, отец подарил мне его на десятый день рождения, в детстве я часто играл там, потом собирал травы. Никто не мог здесь охотиться или срубать деревья без моего разрешения. Я уже давно не приходил сюда, и мне не хотелось, чтоб в момент нашей встречи с лесом присутствовал наставник, но ничего поделать не мог.

Мы вышли на залитую светом поляну: это было непростое место, здесь сходилась энергия всего леса, и если знать, как просить, лес мог ею поделиться. Травы, растущие здесь, действовали в несколько раз сильнее, чем сорванные в другом месте. Я подошел к старому дубу, стоящему у края поляны, и, прислонившись лбом к его шершавой коре, медленно погладил. Привет, старый друг. На меня упал желудь: старый дуб ругал меня за то, что я так долго не приходил. Прости, старичок, улыбнулся я.

Если ли я правильно знаю деда, то сейчас в сумке, собранной им, помимо мешочков для трав и нужных инструментов должны лежать бутерброды. Я сунул в сумку свой нос, дед не подвел! Выбрал место поудобней и присел, подставив лицо солнцу. С сомнением покосился на наставника, думая заслужил ли тот бутерброд или нет. Скорее нет. Но я недавно обедал, и столько все равно не съем:

— Не согласитесь ли Вы разделить со мной трапезу, наставник?

— Иллирэн, это не увеселительная прогулка, а наказание, и поэтому будь добр...

— Да бросьте, наставник, Вы-то не наказаны, зачем лишать себя удовольствия? — Хааким хмыкнул, но бутерброд взял. Кажется, это называется взятка должностному лицу при исполнении?

Я медленно шел по поляне, а Хааким как привязанный ходил за мной.

— Может, Вы посидите вон там в тенечке. Вы мне мешаете получать удовольствие от наказания.

Мастер многообещающе посмотрел на меня, и направился в противоположную сторону, чтоб сесть на бревно.

— Стойте! — Хааким резко замер, я бесцеремонно его отодвинул и опустился на колени перед невзрачным цветком. — Разве можно ходить по лесу как стадо буйволов! Вы чуть не раздавили его!

Я достал лопатку, бережно выкопал его, и вместе с налипшей на корни землей замотал в тряпицу. — Это тигриный глаз, — пояснил я Хаакиму, тот, как и следовало ожидать, не выказал особого восторга.

— Его нет в списке, — сверившись, сообщил мне наставник.

— Да кому нужен этот список! Вы хотели получить список, вы его получили. А собирать я буду действительно стоящие травы. Это уникальный цветок, входит в состав пятидесяти зелий, но крайне редко встречается в природе, цветет раз в пять лет. Дед... Мастер Назар посадит его у себя в садике, будет его поливать и всячески обихаживать, и тогда, возможно через пару лет, у него будет уже целая клумба с тигриным глазом. А вы чуть не растоптали его! — Я обвинительно посмотрел на наставника, — теперь сядьте и не мешайте, я ж не могу все время бегать за Вами, спасая редкие растения.

Хааким насупился, но промолчал, думаю завтра на тренировке, мне достанется от него по первое число. Но то будет завтра, а пока пусть не мешает мне отбывать наказание. Дед меня на руках носить будет за тигриный глаз. Надо будет попросить его, чтоб почаще привлекал меня к общественно-полезным делам.

— Все! Мы идем назад, — Хааким от такой наглости оторопел.

— Ты хочешь сказать, что уже все травы из списка собрал?

— Дался Вам этот список! Нарву у замковой стены, не хватало еще это сено тащить из лесу.

Зря я так сказал, теперь меня точно в лес больше не отпустят. Хааким с гордым видом прошел мимо меня, бросив через плечо: "Догоняй". Куда он так несется? Я попрощался с дубом и побежал за уже порядочно удалившимся наставником. Неожиданно раздался треск, и идущий впереди Хааким на моих удивленных глазах провалился в какую-то яму. Под ноги надо смотреть! Я подбежал к провалу. Ничего себе! Это была ловушка на крупного зверя: глубокая яма с остро отточенными кольями, вбитыми в дно. Хааким чудом не напоролся ни на один из них, хотя, может, сказались годы тренировок, и он умудрился увернуться в последний момент.

— Эй, наставник, Вы там еще живы? — Хааким завозился, приходя в себя. Но вставать не спешил, значит, он все же поранился, надеюсь, несерьезно. — А жаль! Такой шикарный план провалился: Вы по неосторожности погибаете в ловушке, я увольняю главного егеря за браконьерство, и все счастливы, все довольны, виновные наказаны, родственникам жертвы выплачена компенсация. А теперь придется самому добивать Вас, ручки пачкать.

Хааким зло посмотрел на меня. Точно убьет меня, когда выберется.

— Вы тут не скучайте, я скоро вернусь. Я ножик где-то обронил, пойду поищу, не лопаткой же Вас... Я ж не садист все-таки.

Где-то поблизости был мой детский шалаш, который мы построили вместе с дедом. Потом я организовал там импровизированный склад, храня в нем полезные мелочи. Надеюсь, никто не забрал веревку. Где же она?

— Ну, как Вы тут? — я отсутствовал минут десять, — ножик я, к сожалению, не нашел, но зато у меня есть кое-что получше.

Я завязал петлю на конце веревки и спустил ее в яму. Хааким обвязался, и я с причитаниями: "откормил на свою голову!" потащил его наверх. Как только Хааким смог дотянуться до края ямы, он тут же подтянулся. Теперь я держал его на "поводке".

— Какая знатная зверушка сегодня попалась! — Я подошел к наставнику, развязал веревку. Тот поранился несильно: пару мелких царапин. Переломов вроде нет. — Нет, ну это наказание, а не наставник! Надо ж было умудриться упасть на ровном месте и вывихнуть ногу. Лучше бы руку сломали что ли. — Я резко дернул Хаакима за ногу, вправляя вывих, и не успел уклониться от кулака, летящего в глаз: будь они не ладны, инстинкты хаакимовские, — В глаз-то зачем?! Надо было оставить в яме на недельку, посидели бы, подумали, нехорошо маленьких обижать!

— Тебя обидишь! — он еще и ехидничает. Я перевязал травмированную конечность. Перекинул сумку на живот, бросать точно не буду — нового наставника легко найти, а тигриный глаз раз в пять лет цветет — и вручил сапог Хаакиму, пусть сам свое добро таскает. Надеть его на уже распухшую ногу не получится. Такое ощущение, что мастер задался целью весь день напоминать мне об эльфе: опять мне пришлось тащить здоровенного парня. Хотя с эльфом было проще, тот хотя бы молчал и не дергался, а этот наградил меня синяком, да и отпускал все время ехидные шуточки.

Добравшись до замка, я первым делом сгрузил наставника на руки встревоженным слугам и велел нести его к деду. Все, больше без лошади я в лес не хожу! Увидев нашу процессию, дед чуть не выронил склянку: мой глаз окончательно заплыл, а Хаакима в обнимку с сапогом несли двое слуг.

— Дед, мы уже вернулись. Ты не поверишь, я нашел тигриный глаз, цветущий! — у деда загорелись глаза, дрожащими руками он развернул тряпицу. — Рэн! Я тебя обожаю!

Не обращая внимания на пострадавшего Хаакима, он побежал в сад, устраивать драгоценный цветочек.

— На что жалуемся, больной? — я уже помазал себе глаз и решил заняться наставником, от деда еще нескоро добьешься помощи.

— На вредных воспитанников.

— Ай-яй-яй, — всплеснул я руками. — На Рэна что-ли? По-моему, чудо, а не ребенок. Послушный, вежливый, старательный. Один недостаток — жалостливый больно, как найдет раненную зверушку, так в дом сразу тащит, выхаживает их, а потом обратно в лес отпускает. Зверюшки, они, знаете ли, свободу любят.

Я промыл царапины и помазал их ядреной мазью: у деда все такие, но зато очень действенные. Так, ногу я ему еще в лесу вправил, заново перебинтовывать не буду, и так пойдет. Где-то у деда должно быть зелье, наполовину состоящее из трав, наполовину из магии, как раз для таких случаев. Мои бормотания: "Это от запора, это для запора, это вообще яд от грызунов, о! нашел" Хааким воспринял без особого энтузиазма, однако, скривившись, выпил.

Я поставил чай греться и задумался. Надо срочно поговорить с главным егерем: почему это в моем лесу на каждом шагу расставлены ловушки! Кстати, у деда где-то должны быть костыли. Я полез в антресоль, методично выбрасывая на Хаакима облезлую меховую шапку, варежку для сбора колючих растений — вторая была безнадежно утеряна — стоптанные сапоги, погрызенный молью тулуп... Мой плюшевый мишка! Что он здесь делает? А вот и костыли. Я довольный слез со стула, на котором стоял, сжимая в одной руки костыли, в другой — друга детства. Разгреб Хаакима, уже скрывшегося под завалом старый вещей, и вручил ему свою находку.

— Нога к завтрашнему дню пройдет, но сегодня лучше на нее не наступать.

— Нет, ну никакого почтения к наставнику! — возмутился тот.

— Кстати, Рэн, что у Вас там случилось? — счастливый дед вспомнил-таки про нас. — Ну вот, извел на этого дармоеда все зелье! Ничего, авось не маленький, мог бы пару дней и так потерпеть.

— Да, ладно, живой человек вроде, — я растерянно посмотрел на медведя и вручил его деду, — Я, наверное, пойду, — смех смехом, а надо еще решить вопрос с ловушкой.

— Так что случилось-то? — спохватился дед.

— Да так, повздорили немного: не сошлись в вопросах моего воспитания.

— Рэн, ты уж не обижай Хаакима-то, наставник же все-таки...

— Ну ладно, раз ты просишь, то не буду, — я помахал им рукой и, наказав непременно напоить мишку чаем, пошел устраивать разнос главному егерю.

Все оказалось до обидного просто. Воспользовавшись тем, что хозяин — "несмышленый ребенок" (это он про меня так, подлец!), егерь решил, что можно за моей спиной и дела финансовые поправить, и дом себе новый срубить (со страху он признался, что и лес он потихоньку вырубал), чтоб было, где на старости лет наслаждаться заслуженным отдыхом. Теперь заслуживать отдых он будет где-нибудь в другом месте, если после этого случая его еще куда-нибудь возьмут. Я не стал слишком сурово наказывать его: ему пришлось возместить весь причиненный моему лесу ущерб (ни много, ни мало — сто золотых) и выплатить компенсацию Хаакиму за причиненный физический и моральный ущерб, а это еще сто. Конечно, может, мой наставник столько и не выстрадал, но стоило егерю только заикнуться об этом, как я предложил обсудить этот вопрос с самим пострадавшим, намекнув, что приказать тому быть повежливей я не могу. Отец меня здорово выручил, пообещав найти нового егеря, но предоставил мне самому разбираться с Хаакимом.

На следующую тренировку я шел с некоторой опаской: чувствую, влетит мне сейчас и за "стадо буйволов", и за липовый список, и "за раненную зверюшку"... — мои прегрешения можно было перечислять еще долго. К приходу Хаакима я уже успел размяться и вовсю намахаться мечами. Размышляя о предстоящем разговоре с наставником, я как всегда проворонил его приход.

— Иллирэн, нам надо проговорить. — Я резко затормозил, неловко заканчивая очередное упражнение, но ради разнообразия не упал и мечи не уронил.

— Старший мастер Хааким, — я поклонился, — я сожалею о случившемся и приношу Вам извинения за причиненный Вам вред. Виновные уже наказаны. Надеюсь, Вы согласитесь решить дело миром и не откажетесь принять компенсацию в размере ста золотых.

— А если я откажусь? — скривился он.

— Тогда Вы вправе обратиться в суд, чтобы тот установил степень моей вины и соответствующее ей наказание.

— Твоей вины? — в голосе Хаакима проскользнуло удивление.

— Да, все дела подобного рода, касающиеся непосредственно меня, рассматриваются графом лично, так что Вы можете обратиться к нему напрямую.

— Ты что, помогал егерю рыть яму или ты специально провел меня мимо ловушки?

— Осмелюсь заметить, что Вы шли впереди меня, и поэтому я не мог повлиять на выбор пути. Но этот несчастный случай произошел в моих владениях, поэтому ответственность за происшедшее лежит на мне. Бывший егерь не хотел причинить Вам или кому бы то ни было еще вред, очень расстроился, когда узнал о случившемся, и настаивал на том, что оплатит Ваше лечение и компенсирует моральный ущерб, — я незаметно перевел дух. Меня, конечно, обучали ведению подобных разговоров: далеко не все ссоры обязательно заканчиваются дуэлью, гораздо чаще стороны просто договариваются. Некоторые особо пронырливые дворяне из обедневших родов сколотили целое состояние, провоцируя ссоры, а потом решая дело миром, в свою, конечно же, пользу. Хааким не мог вызвать меня на дуэль (как-никак я его ученик), но ссориться с наставником мне не хотелось. И потом, зря я что ли выбивал из "расстроенного" егеря компенсацию, чтоб Хааким тут носом крутил!

— Знаешь, я вчера поверил, что ты специально заманил меня в ловушку, — и кто спрашивается меня за язык тянул? И что мне теперь делать? Возмущаться "да, как Вы только могли подумать?" после того, как я живописал ему, как я буду его долго и медленно убивать лопаткой, было слегка неуместно. Сказать, что пошутил... — Спасибо, что вытащил, и прости за глаз, я не хотел...

Мне оставалось только удивленно хлопать глазами: вот уж не ожидал получить одновременно извинения и благодарность от Хаакима.

— Ответь мне на один вопрос, зачем ты всю дорогу тащил меня, когда можно было просто позвать кого-нибудь на помощь, — я покраснел. Ну как объяснить ему, что не мог я его просто так бросить, он, конечно, и с больной ногой может за себя постоять, но...

— Да, переживал за свои владения, Вас же нельзя ни на минуту без присмотра оставить, разнесли б мне весь лес, — вытянувшееся лицо Хаакима было наградой за мои мучения.

— Да, я что хотел сказать тебе. Там к тебе приятель приехал какой-то, так что твой отец велел освободить тебя на пару дней от занятий.

С диким воплем "Ура!" я убежал из тренировочного зала. В холле сидел Седрик, который обрадовано встал при виде меня.

— Давно не виделись, дружище! Кто это тебя так разукрасил? — я поморщился.

— Да, наставник мой новый.

— Ничего себе, а за что? — не унимался приятель.

— За дело. — Манера Седрика задавать беспардонные вопросы начала меня раздражать. Неужели непонятно, что я бы предпочел это не обсуждать.

— И кто ж твой новый м-м-м-учитель?

— Старший мастер Хааким, если тебе так интересно.

— У-у-у. Зверь. Хотел бы я знать, что ж ты такого натворил, что тебя отдали ему на обучение.

— А с чего ты взял, что я...

— А с того, — перебил меня Седрик, — просто так к Хаакиму не обращаются. Вон в том году, средний сын барона Майхеля проиграл в кости пятьсот золотых под залог родового поместья, папаня пригласил Хаакима вправить сыночку мозги. Уже через неделю тот на коленях умолял отца избавить его от мучителя, обещая, что больше никогда не притронется к костям. Отец сжалился над ним, и Хааким уехал. На прощание ребята организовали ему теплые проводы: напали на него в темном месте, хотели побить его как следует напоследок. А он, шутя раскидал их, сказал, что если они будут плохо себя вести, то он вернется и надерет им уши. И ушел.

Теперь ясно, почему Хааким так легко поверил в то, что я специально заманил его в ловушку. Может, прям сейчас пойти к отцу и пообещать, что больше не буду. Хм. Больше не буду спасать эльфов? Нет, лучше пообещаю "вести себя хорошо и во всем слушаться папу" Хотя... Так уж и быть, дам Хаакиму шанс. Когда еще у него буду такие талантливые и во всех отношениях замечательные воспитанники как я.

— Не знаю, Седрик. По-моему, наставник у меня замечательный, специализируется на парных клинках. Вот его и пригласили, чтоб тренировал меня, сам знаешь таких мастеров мало, а после того как мастер Далин ушел...

— Ну-ну, — Седрик с сомнением покосился на мой синяк.

— Так-так-так...— к нам присоединился сам Мастер и насмешливо поклонился Седрику, — кого я вижу! Седрик дан Ливейн, если я не ошибаюсь?

Судя по тому, как покраснел Седрик, ему уже довелось свести близкое знакомство с Хаакимом. Интересно, что он такого сделал? Приятель не захотел оставаться надолго и, сославшись на срочные дела, уехал сразу же после обеда. Хааким старательно делал вид, что такой поспешный отъезд бывшего воспитанника его очень расстроил.

— Никто-то Вас не любит, наставник! Ну, ничего, не расстраивайтесь, Вы мне сразу понравились. Будьте покойны, я Вас никогда не брошу, — я обнял обалдевшего Хаакима и похлопал его по плечу, тут же отбежав на безопасное расстояние. Обернувшийся, чтобы помахать нам на прощание, Седрик так и замер с поднятой рукой. Эй! Мне показалось или он покрутил пальцем у виска?!

Глава 11. Следствие ведет Хааким.

Хааким.

Я задумчиво смотрел на паренька, уже второй час пытающегося повторить самое простое упражнение. Досадливо поморщился, заметив, что он опять неправильно ставит ногу. Задерживаться в замке надолго я не собирался, размеренная жизнь — не для меня. Это всего лишь очередное задание, не сложнее других. Очередной наследник, возомнивший о себе непонятно что. Поставить на место, получить деньги и навсегда распрощаться — простая схема, которой я следовал уже пятый год. Через меня прошел уже не один десяток таких вот золотых мальчиков. Что поделать, поступать на постоянную службу к королю или кому то ни было еще я не хочу, а деньги все же нужны. И потом Лига не даст мне покоя. Старший мастер? А раз старший мастер будь добр возьми себе ученика, обеспечь преемственность знания. Хорошо хоть деньги за обучение не возбраняется брать. Вот и мотаюсь по всему королевству.

Куратор Лиги, конечно, ворчит, что я никак не найду себе достойного ученика, но что поделать? Ко мне такие не обращаются. Не думаю, что он был бы в восторге от мастера-картежника. Или вот как этот, тоже мне некромант доморощенный. Впервые сталкиваюсь с адептом запрещенной магии, у которого настолько развиты целительские инстинкты. Хотя кто его знает, может, он живет по принципу: сам покалечу, сам полечу?

Я всегда предельно жестко тренировал учеников, не обращая внимания ни на громкие титулы, ни на непомерно раздутое самомнение дворянчиков, чтоб они, наконец, поняли, что сами по себе они никто и ничто. Больше двух месяцев еще никто не выдерживал, этому, думаю, хватит месяца, чтобы осознать, что я не собираюсь с ним церемониться, и оставить попытки набиться мне в друзья.

Боюсь, что лет через десять мне придется уехать из страны — слишком много у меня личных врагов среди подрастающего поколения дворян, да и их сиятельные родители, привлекающие меня для наставления отпрысков на путь истинный, тоже не очень-то меня и жалуют — я-то знаю неприглядную правду об их детишках. Но пока моей работой довольны были все — раскаявшееся чадо было готово на все лишь бы от меня избавиться, поэтому обещало впредь вести себя прилично, не шалить, не употреблять. Хорошо хоть от занятий с принцем мне удалось отвертеться, портить отношения еще и с будущим королем мне не с руки.

Теперь он меч уронил! За что мне такое наказание? Сначала граф уломал меня вырядиться слугой, все думал, что сынок сам раскается, а тот запирался до последнего. Знаю я несколько способов развязывания языка, но граф, понятное дело, отказался. Даже читать его сознание поначалу не хотел, но потом все же согласился. А что ему было делать? Не каждый день на границе находят наследников и засекают Летучих Мышей. Сын сыном, а вопросы безопасности все же перевесили.

Эльфу бы не составило большого труда прочитать память, но, к сожалению, перворожденным мы не располагали, а человеку данный вид магии недоступен. Поэтому пришлось обходиться весьма допотопным артефактом: мало того, "прочитываемый" должен находиться под его воздействием не менее двадцати минут, так еще надо все это время ненавязчиво (или прямым текстом, это уж зависит от "чтеца") заставлять его вспоминать о нужном периоде — ни один кристалл памяти не сможет вместить столько информации, да и нельзя столько времени воздействовать на человека. Психика не выдержит.

Психика не выдержала. Вместо того чтобы смиренно сидеть на месте, как то подобает приличному "прочитываемому", Иллирэн подорвался, выбежал в коридор, чуть не сбив меня, и со всех ног понесся в сторону смотровой площадки. Еле успел перехватить его у самого бортика. Граф наградил меня убийственным взглядом, можно подумать, мне есть до этого какое-то дело. Хуже в этой ситуации было то, что ритуал самым бесцеремонным образом прервали. Срочно отправили за магом-целителем, специализирующимся на психических заболеваниях, но пока его нашли, Иллирэну стало плохо. Граф днями и ночами сидел у кровати сына, держал его за руку и почти ничего не ел. Не подумайте, что мне было все равно, что случится с Иллирэном. Просто, знал я его всего неделю, за это время он не произвел на меня особого впечатления, привязаться к нему я, тем более, не успел.

Прибывший маг завершил ритуал, одним разом решив обе задачи: и память прочитал, и Иллирэна вернул в нормальное состояние. Граф, почему-то считавший, что я тоже виноват в болезни его сына, не счел нужным просветить меня, что же тогда произошло. Просто запретил рассказывать "воспитаннику" о ритуале и велел первое время несильно нагружать Иллирэна на тренировках и, вообще, мягче к нему относиться.

— Как Вам будет угодно, Ваша Светлость, — вот еще, нянькой я ему не нанимался. Если граф посчитал, что в моих услугах больше не нуждается, мог бы указать мне на дверь, я бы только порадовался. Аванс за два месяца мне уже заплатили, а по условиям договора он не возвращается. И если графу жалко денег, пусть терпит мое присутствие, а тренировать я его сына буду по стандартной схеме. Разве что сначала сделаю скидку на то, что он только-только после болезни.

— Хватит, — я пресек жалкие потуги Иллирэна, вызывающие у меня одно лишь раздражение. — После обеда продолжим.

Пока их светлость господин Иллирэн трапезничал, я отправил посыльного к своему знакомому с просьбой изготовить нужный мне артефакт — граф может сколь угодно скрытничать, никто не мешает провести один любопытный и, главное, абсолютно безвредный эксперимент. Чтобы не вызывать ненужных подозрений, пришлось заниматься с Иллирэном еще и контролем над сознанием. Войти в боевой транс у него все равно не получится, а если научится ставить простенький ментальный блок, мне не жалко. В конце концов, мне за это деньги платят. Вот закончится лето, будут опять пичкать его всевозможными науками — правом, экономикой, историей, языками и прочая... Пусть хоть чему-нибудь стоящему научится, пока я здесь.

И потом Иллирэн все же отличается от моих предыдущих воспитанников. Только вот друзей выбирать не умеет, взять того же Седрика... Когда баройну Ливейну надоело выслушивать донесения стражи, что его младший сын опять был замечен в сомнительной компании, в которой встречаются не просто лица с темным, если не с криминальным, прошлым, но и наркоманы, тогда мы с сим молодым человеком и познакомились. Знакомство к нашему взаимному удовольствию закончилось через три недели. Не ожидал встретить его у Иллирэна. И того, что Рэн будет тащить меня из ямы не ожидал. И при этом он всячески надо мной издевался, но до замка доставил и даже полечил. Я не стал ему говорить, что вполне могу и сам дойти — если бы меня такие мелкие повреждения выводили из строя, я бы уже давно бы ушел за Грань — хотел посмотреть, как долго он протянет. Хм. На вид дохловат, и откуда только сила берется?

По здравому размышлению понял, что Иллирэн просто не мог организовать покушение на меня: вряд ли мастер Назар согласился бы в этом участвовать, а другой способ заманивания меня в лес едва ли сработал бы. Да и знал он меня в роли наставника всего несколько дней, стало быть, причин для ненависти у него пока не было. Предугадать, где я пройду, он тоже никак не мог. Но в яме мне было слегка не до этого, больше думал, как оттуда выбираться — с больной ногой не особо-то попрыгаешь. Я не боялся, что парень вернется с ножом, у него в любом случае нет никаких шансов против меня. Вот если бы он меня бросил в яме...

Уже который день меня не покидает ощущение, что меня водят за нос. Рэн, конечно, вредный, временами даже наглый — не поймешь, то ли он издевается над тобой особо изощренно, то ли серьезно говорит. Мастер Хааким, мои извинения, ответственность лежит на мне, не согласитесь ли Вы принять компенсацию... Врученный мне кошель был очень даже материален. Крайне выгодный подряд получается — подумаешь, ногу вывихнул. Убивать не хотел и на том спасибо. И какой из него после этого некромант? Может, меня уже зомбировали, а я и не заметил? С каких это пор меня волнует, что натворил мой "клиент"? Главное, чтобы он пожалел, что вызвал неудовольствие своего родителя и впредь так не поступал, остальное меня не касается.

Другие мои воспитаннички вели себя не так: пытались что-то доказывать, угрожать, требовать, жаловаться, — не то что этот нахал. Ведет себя будто бы и не обращает ни на что внимания. Но, надо признать, весьма обаятельный нахал.

Похоже, я немного переоценил способности своего ученичка, он уже битый час пытался активировать артефакт, чем ставил мой эксперимент под угрозу провала. А всего-то надо было мысленно приказать статуэтке слушаться, подчинить артефакт своей воле.

— Наставник, а Вы уверены, что артефакт исправен? — наглости он еще не растерял.

Я молча отобрал у него статуэтку и представил ее частью себя. Статуэтка потеплела в моей руке и засветилась матовым светом, что являлось прямым доказательством того, что артефакт активирован (и исправен), а я в последнее время не был замечен за проведением некромантских ритуалов. Так и не проронив ни слова, вернул ее опешившему Иллирэну. Он с сомнением покрутил ее в руках, закрыл глаза и снова попытался подчинить артефакт. Снова безрезультатно.

— Почему собственно статуэтка, которая стоит себе и никого не трогает, вдруг должна подчиняться мне и что-то там изображать? — пробурчало себе под нос это юное дарование.

— Почему ты не можешь нормально взять и выполнить задание? — не выдержал я. Сколько можно уже здесь сидеть и пялиться на простой артефакт, подчиняющийся любому, кто возьмет его в руки и пожелает им воспользоваться?! Он что издевается надо мной?

— Статуэтка, ну будь человеком, притворись, что ты мне подчиняешься, а то меня наставник без обеда оставит. Тебе самой еще не надоело мои вопли выслушивать? — похоже, издевается.

— И без ужина. Давай работай, — отличная идея, есть захочет — быстро перестанет кривляться.

Статуэтка неожиданно засветилась теплым светом, судя по ореолу, Иллирэн действительно недавно участвовал в каком-то ритуале, причем высшего порядка, но ритуал этот был светлым. Быть такого не может! Кто же проводит светлые ритуалы с приношением крови в жертву?! Отобрав артефакт, проверил его исправность — работает. Ничего не понимаю. По крайней мере, Иллирэн не некромант, или он хорошо маскируется. Похоже, сейчас самое время совершить набег на библиотеку графа.

Я уже второй вечер просматривал книги, но как найти нужную информацию, если не знаешь, что искать? Иллирэн отцу так ничего и не рассказал о своих похождениях, мне и подавно. Что он там такое скрывает, если предпочитает быть обвиненным в практике запретной магии, чем признаться, что он натворил? Я отбросил фолиант в сторону, чем заслужил недовольный взгляд от старичка-библиотекаря.

Убедившись, что граф ужинает и в ближайшее время не собирается возвращаться к себе, я незаметно прошмыгнул в его кабинет. В книгах так и не нашлось ответа на занимающий меня в последнее время вопрос, и единственный способ получить нужную мне информацию — воспользоваться кристаллом памяти. И чем раньше, тем лучше — через пару дней вся информация сотрется. Ну и куда граф мог его убрать? Вещь достаточно объемная, чтобы носить с собой... ящик стола, второй, третий... нет. Сейф вскрыть я не успею — все же не мой профиль — да и граф может неправильно меня понять. Нашел! Граф не стал прятать кристалл, просто поставил его на полку книжного шкафа. Правильно, в замке в лучшем случае найдется пять человек, способных прочитать его, а знающих о его существовании и того меньше.

Минут пятнадцать у меня есть, буду читать его прямо здесь — а то могу и не успеть вернуть кристалл на место, и так придется на пределе возможностей просматривать события почти двух недель.

"Мы нашли Вас, Командир". Последние эльфы скрылись в телепорте, картинка исчезает, некоторое время еще был слышен звук, но вот и он пропал — кристалл уже начал разрушаться. Недолговечная, однако, штука.

— Что скажете, мастер Хааким, — от неожиданности я вздрогнул. Полностью погрузившись в чтение, я не заметил, как вернулся хозяин кабинета и застал меня на "месте преступления". — Эльф, которого спасли вопреки всему, будет мстить своему спасителю?

Я покачал головой, насколько же люди плохого мнения об эльфах... Ни Иллирэн, ни его отец, похоже, так и не поняли, что за ритуал провел тот эльф. Кто был рэновским пациентом, они тоже не догадываются. Я усмехнулся. Командир. Если он не посчитал нужным рассказать о себе своему спасителю, не мне оспаривать его решения.

Может, я и не хотел до поры до времени это признавать, но я нашел себе ученика и я сделаю из него мастера. А что думает сам Иллирэн по этому поводу? А кто ж его будет спрашивать...

— Нет, Ваша Светлость, эльфы умеют ценить такие подарки.