Экспедиция на юг. Часть 1

— Он самый. Мы всегда их зовём, если что-то нужно по каменной части. Лучше них с камнем никто не работает.

— Эльфы, гномы... — пробормотала Рита. — Толкануться можно.

— А в наших сказаниях говорится, что эльфы и гномы обычно не ладят между собой, — заметил Михаил Ильич.

— Людские выдумки, — отмахнулась Элина. — Ну, скажите на милость, что нам с ними делить? Наша вотчина — лес, их — горы. Нужно им дерево — они приходят к нам и просят. Требуется нам их мастерство — идём и просим мы. Да вы сами видели. А сказки такие сочиняют те люди, которые не то что с иными, с себе подобными ужиться неспособны. Вот их мы, точно, избегаем.

— Выходит, наша смешанная компания и для вас тоже лучшая рекомендация? — улыбнулся Лощинин.

— Смешанная компания равных, — поправила Элина. — Будь вы гнусными рабовладельцами, с вами тоже были бы мохначи, но таких путешественников я в гости звать не стала бы, уж поверьте.

Марина, уловив чуткими ушами какой-то звук сверху, подняла голову и воскликнула:

— Мя-ау!

Действительно, "мяу"! Перед нами было эльфийское селение. Вернее, над нами. Основой жилищ служили громадные вековые дубы — где один, где три, а где и больше. На стволах крепились собран­ные из дерева платформы, на которых уже держались плетёные стены собственно домов. Жилище, по­строенное на одном дереве, охватывало ствол и имело три-четыре этажа, те, что висели между не­сколь­ких близко стоящих дубов, были одноэтажными и часто имели "флигели", устроенные выше на ство­лах дубов-опор. Были тут свои улицы-переулки — лёгкие верёвочные мостки с плетёным основа­нием, перекинутые от дома к дому. У кого-то эти мостки подходили прямо к парадным дверям, дру­гие предпочли сделать отдельную площадку на стволе ярусом ниже. Несколько более широких мост­ков тянулось между домами, опираясь на стволы дубов, имеющих посередине развилку. На таких же были построены некоторые дома. Вот это были настоящие улицы, на них могли легко разойтись три-четыре пешехода. Никаких лестниц, позволяющих подняться наверх и спуститься вниз, я не заметил, хотя часть построек — каменные приземистые здания без окон — находилась на земле. По земле же здесь ездили верхом и на повозках, значительно более лёгких и изящных, чем деревенские телеги. Колёса повозок имели настоящие упругие шины — толстые полосы мягкого материала, прибитого или при­клеенного к ободу. Что самое интересное, в упряжке у эльфов ходили не только лошади, но и ло­си. Са­мые настоящие, как две капли похожие на диких. По-видимому, для эльфов лось был таким же обык­новенным домашним животным, как и лошадь.

На улицах было довольно людно... если это слово уместно применять в отношении эльфов. Никто, вроде бы, никуда не спешил, в то же время, все двигались деловито и целеустремлённо. На нас обра­ща­ли внимание, в основном, дети — совершенно такие же мальчишки и девчонки, как наши, только с по­движными заострёнными ушками. Они переговаривались то на своём певучем наречии, звучанием чуточку похожем на испанский язык, то по-русски, а то мешая слова обоих языков сразу. Живейший интерес молодёжи вызывала военная форма. Моя фуражка, пилотки бойцов, кителя... Особенно оживлённо обсуждали цветные пого­ны Шумагина, его сине-красную казацкую фуражку и галифе с лампасами.

— И что они на меня так пялятся? — пробурчал он в смущении.

— Удивляются, — отозвалась Элина. — Вы ведь казак?

— Ну.

— В наших краях казаки ни за что на свете не станут иметь дело с мохначами.

— А у здешних казаков погоны какого цвета? — ревниво осведомился Никита.

— Погоны? — переспросила Элина. — Такие бледно-жёлтые. И фуражка не синяя, как у Вас, а под цвет рубахи.

— Забайкальцы, что ль? — Шумагин сдвинул фуражку на ухо и задумчиво почесал затылок. — У нас их уж лет шестьдесят как не осталось. Наверно, они нормальных морфов просто не видели, — убеждённо заключил он. — Только таких, как те оборотни, тьфу!

Один из подростков — не совсем понятно, юноша или девушка — задал Элине какой-то вопрос на эльфийском.

— Путешественники, — ответила она. — Я позвала их на ночлег. А тебя, Орис, матушка разве не учила, что невежливо говорить на языке, который не все понимают?

У малолетки даже уши покраснели от стыда.

— Прощенья просим, — извинился юный эльф и юркнул за ближайший куст боярышника.

Элина привела нас к одному из самых обширных домов селения. Сразу пять дубов подпирали его платформу.

— Коней можно оставить внизу, — сказала эльфиня. — За околицу они не уйдут. А по­клажу сей­час поднимем наверх.

Она подошла к гигантскому, в несколько обхватов, стволу дерева, взяла с его коры незаметный шнурок, потянула. И тотчас из платформы опустилась, откидываясь подобно трапу, длинная лестни­ца. По ней мы поднялись на высоту десяти или двенадцати метров на площадку перед жилищем. Остав­шимся внизу солдатам Элина опустила канат подъёмной машины с крюком на конце, и в четы­ре при­ёма весь наш скарб очутился наверху.

— Вы пользуетесь электричеством? — изумлённо спросил я хозяйку при первом же звуке меха­низма подъёмника.

— О, это — механика гномов. Они отвели нам линию от своих водяных колёс. Мы, эльфы, привык­ли больше использовать разные растения.

Из того, что я знал об эльфах по сказаниям и мифам, я делал вывод, что питаются они исключи­тельно вегетарианской пищей. И ошибался. В кладовой у нашей хозяйки была и рыба.

— Мяса предложить не могу, — развела руками Элина. — Мы его вообще нечасто едим. Разве когда кабаны расплодятся сверх меры.

— Вы живёте одна? — поинтересовалась Рита.

— С братом и его супругой. Они вскорости будут.

Брат Элины Эрик оказался худым, но мускулистым, очень порывистым в движениях мужчиной. Возраст его я бы угадывать не рискнул, потому что внешне он выглядел молодым, а вот глаза... Та­кие глаза я видел у многоопытных пожилых преподавателей в нашем Политехе. Глянет раз и сразу знает, кто перед ним, и чего человек стоит. В общем, Эрику могло быть и сорок, и далеко за пятьдесят. Жена его, Альба, на вид была не старше Элины, но кто сказал, что сама Элина — юная девочка? Воз­раст женщины и в человеческом-то обществе определить бывает непросто, а тут эльфы... Увидав, что Люба и Рита с Маришкой пытаются помогать Элине готовить, Альба всплеснула руками и мягко, но реши­тельно выдворила всех трёх вон:

— Что вы, что вы! Мы сами, сами, сами. А вы отдыхайте с дороги.

Смеркалось. Солнце опускалось всё глубже за лес, но темнота не спешила наступать. Странный свет исходил отовсюду и ниоткуда. Первой догадалась, в чём дело, Люба:

— Это вьюны светятся.

Верно. Толстые зелёные лианы, обвивающие стволы деревьев, испускали мягкий свет, очень похо­жий на сияние камней на Калиновом мосту. Стебли светились слабее, изнанки листьев — ярче. А когда начали распускаться бутоны цветов, свисавших с тех же стеблей, внутренности лепестков засияли, как луна.

— Я думал, это просто гигантский вьюн! — воскликнул поражённый Иван Степанович.

— Это королевский ночной вьюн, — объяснил Эрик, выходя из-за ствола. — По-нашему — исиллоа, лунный цветок. Он светится от рассеянной в воздухе Силы.

— То есть, работает мю-нейтрализатором, — переложил его слова на современную терминологию Бобровский. — Ну-ка... Совершенно точно! На привале было около трёхсот мю, а здесь всего сто де­сять. В этом лесу могут стабильно работать наши бензиновые двигатели.

— Здесь и без них прекрасно обходятся, — заметил с улыбкой геолог.

Комнаты жилища освещались теми же самыми цветами, гроздья которых эльфы втягивали через окна внутрь. Света от них, было, может, и поменьше, чем от дуговых фонарей, зато он куда больше радовал глаз. А эльфийские кушанья, похожие не на французские, как я почему-то ожидал, а, скорее, на среднеазиатские, так и таяли во рту. Лёгкое красное вино, пахнущее крюшоном, оказалось удиви­тельно вкусным, отлично утоляло жажду и исключительно хорошо подходило к угощению.

— Мрр, — довольно сказала Марина, облокачиваясь на перильца платформы. — С самого дома так хор-рошо не ела. А как тут красиво...

Лес, расцвеченный золотистыми огнями, насколько хватал глаз, производил волшебное впечатле­ние. Временами лучи светящихся цветов проходили сквозь листву и приобретали изумрудно-зелёный оттенок. А кое-где сияли ещё красные и синие огоньки — может быть, другие разновидности расте­ний. И среди этого чудесного леса то тут, то там раздавались весёлые голоса, смех, звучали музыка и пение. В этом, по крайней мере, предания не лгали: эльфы были народом неунывающим и жизнера­достным.

Эрик расспрашивал нас о целях путешествия, о пройденном пути и внимательно слушал всё, что мы говорили. Элина и Альба то и дело отлучались на кухню — подать, отнести — но тоже с интересом прислушивались к разговору. Когда речь зашла о купце и богатой даме, принявшей наших девушек за рабынь, Элина опередила брата и объяснила нам ситуацию. Морфы в этих местах находились на по­ложении существ второго сорта, почти что животных. В особенности, кошки. Почти все они жили в рабстве у богатых людей. Кошкам-девочкам с рождения был один путь — в служанки, а мальчиков либо пере­водили в евнухи и оставляли лакеями, либо продавали в наёмные полки. Это было чуть лучше, но не­намного, поскольку наёмники-морфы не имели никаких прав и служили обязательно в команде у наём­ника-человека. Примерно такую же нишу занимали они и в купеческой гильдии, не имея возможности сделать сколько-нибудь существенную карьеру.

Рита задумчиво поскребла за ухом.

— А женщин-наёмниц здесь не бывает? — спросила она.

— Бывают, — кивнула Элина, — хотя и редко. Будь у Вас винтовка, Вас бы и приняли за наём­ницу.

Я посмотрел на Браги. Кроме любимого своего тройника, следопыт взял в экспедицию мелкокали­берный карабин — на белку, соболя и прочего некрупного зверя. Карабин пока пылился во вьюке без де­ла. Почему бы не отдать его Рите? Дим, угадав ход моих мыслей, согласно кивнул.

— Наёмницы ходят в форменном, — возразил, между тем, сестре Эрик.

— И что за беда? — пожала плечами Элина. — Пошьём девушкам такие же мундиры. Заутро заса­жу наших мастериц, к вечеру и управятся.

— Вы так добры... — сказала Рита.

— Пустое, — улыбнулась Элина. — Отчего не помочь, коли нам это по силам?

— Скажите, Эрик, а далеко отсюда живут гномы? — спросил хозяина Михаил Ильич.

— Не слишком. Желаете, я покажу вам их городок.

Посмотреть захотели все. Эрик перевёл нас по пружинящим мосткам на соседнее дерево, где никто не жил, зато имелась спиральная лестница, ведущая по стволу вверх. А на самой верхушке, выше кро­ны и выше большинства других дубов эльфийского леса, обнаружилась наблюдательная площадка диа­метром около пяти метров. Эрик указал нам на запад. Там среди слабо освещённых луной лесов и лугов поднимался чёрный скалистый хребет. И в нём многочисленными ярусами сияли цепочки яр­ких элек­трических огней. Там, очевидно, находились пещеры, а в них были прорублены окна, как в Гранитном Дворце у Жюля Верна. Среди непо­движных источников света что-то двигалось. Мне пришла на ум канатная дорога. Скорее всего, именно она там и была.

— Интересно знать, — задумчиво сказал Федотыч, — как гномы относятся к неожиданным гос­тям?

— Праздно любопытствующих — не любят категорически, — ответил эльф, — а вот коли среди вас есть знатоки горного дела либо же химики, встретят с распростёртыми объятиями.

— В таком случае, надо их навестить. Я как раз специалист по горному делу, а Иван Степанович и Люба — по химии.

— Что ж, тогда можно вас смело им представлять. Завтра я, так или иначе, собирался в Нойнбер­ген, едемте со мной.

На ночлег эльфы предложили нам устроиться на верхнем ярусе. Там хватало комнат, чтобы не тес­ниться. Раньше в доме жила большая дружная семья, а потом три сестры вышли замуж, отца семей­ства подстерёг несчастный случай, и в семье Ортенов осталось четверо: Элина (самая старшая), Эрик (он был третьим ребёнком в семье), жена Эрика Альба и мать, Инесса Ортен — сейчас она гостила у второй дочери на западе. Сёстрам Фоки выделили одну комнату, Любе другую, учёные мужи размес­тились в третьей, а я остался со своими в большой гостиной. Как ни удивительно было эльфийское селение, как ни хотелось любоваться им до бесконечности, но усталость взяла своё, и экспедиция уснула крепким сном.

6

Сквозь зелёную листву за окном в комнату пробивались золотистые солнечные лучи. Я открыл глаза, полежал немного, любуясь игрой света на стене, потом сел на ложе. Бойцы дрыхли без задних ног, спал, чуть подёргивая во сне белым кончиком хвоста, следопыт. Не было только Никиты — видно, казак ушёл к лошадям. Странная у нас, всё-таки, получилась команда. Собрал университет экспеди­цию, обратился к военному коменданту: помогите, мол. Нет бы отправить тройку разведчиков из спецподразделения, которые хоть машиной, хоть пешком, хоть верхом, и мастера на все руки. Счас! Комендант поступает "мудрее". Лошадей? Запросто. Берём из казачьей сотни, а с ними заодно и ка­зака, чтобы ухаживал. Нужен кто-то, кто умеет выжить в дремучем лесу, да ещё и пропитание на всех добыть? Звоним в военохотхозяйство, там полно следопытов, одного выделят. Нужна связь? Вот вам боец с рацией. Не помешал бы ещё человек на должность "подай-принеси"? Дадим второго бойца, из хозроты, тормознутого, как тот смотритель черепах в анекдоте. А поскольку последствия ситуации "солдат вырвался на свободу" известны, нужно, чтоб кто-то командовал. Кто? Опять же, кого не жал­ко. Вон в полку лейтенанты-двухгодичники бродят. Ах, они, оказывается, инженеры? Вы, товарищи инже­неры, прежде всего, офицера? и должны уметь руководить подчинёнными. Я же имел неосто­рожность попасться в такой момент на глаза зампотеху, вот меня и припахали. Поначалу мне это со­всем не по­нравилось. Получить в подчинение двух раздолбаев, самостоятельного станичника и не ме­нее самосто­ятельного следопыта и переть с ними пёс знает куда. Да вдобавок отвечать за безопас­ность пятерых учёных. Хорошо, среди них оказалась пушистая Рита, отлично знакомая мне ещё по школьной скамье. Увы, теперь на нас с ней свалилась ещё одна дополнительная проблема неполных пятнадцати лет от роду в коротенькой юбочке, за которой оба мы вынуждены присматривать. С дру­гой стороны, из скуч­ных скитаний по медвежьим углам экспедиция превратилась в увлекательное приключение. Знай об этом мои коллеги по полку, они бы, думаю, уже так не радовались, что я по­шёл, а они остались. Да и подчинённые, надо сказать, не оправдывали моих худших опасений. Всем известный Паша Галушкин, и тот...

Через открытое окно с улицы долетал шелест листвы и другие звуки эльфийского поселения. Не­угомонные местные дети уже играли на улице, весело перекликаясь на смешанном языке.