Тело мое по-прежнему дышало энергией, а вот разум начал давать сбои. Мерещится, наверное, вздохнул я, отвернувшись от доспехов, лег на кровать. Взгляд мой уперся в затянутый светящейся лозой потолок. Она мерцала в странном, смутно знакомом ритме. Несколько секунд я пытался понять, откуда он мне знаком, пока с оторопью не осознал, что он в точности повторяет ритм молитвы, которую пел Аластир.

Логично, хмыкнул я, смеживая веки. Однако сон не шел. Расслабив разум, я позволил мыслям носиться в голове бесконтрольно. Этой технике засыпания меня обучил один мой старый знакомый из прошлой жизни. Он все время повторял, что ум как мышца, и бесконечные нагрузки ни к чему, кроме травмы, не приводят.

Мысли мои прыгали с одной темы на другую. Неожиданно мне вспомнился один из молодых сотрудников, рассказывавших мне про жанр Исекай в курилке. Помню, я тогда даже немного увлёкся всегда полезно быть на одной волне со своими подчиненными. Вспомнились несколько тайтлов аниме, что я заставил себя посмотреть, и парочка книг, что я прочитал в перерывах между бесконечным корпоративным обучением и работой.

Вот я и переродился, мелькнула в голове полная ядовитой иронии мысль, только вот в тех сюжетах на перерожденцев сразу благодать нисходила, прямо или опосредованно, а тебе, как всегда, только боль и ужас, и полоумные жрецы.

Ну почему, почему я угодил не в тело местного принца, а в тело полудохлой мумии пророка полудохлого культа?! провыл я тихонько. Почему у меня не все как у людей?!

Эта микроистерика прошла так же быстро, как и началась. Тихонько всхлипнув от жалости к самому себе, я провалился наконец в сон.

Глава 6

Небесная река светящийся шлейф, украшающий мир со времен зарождения богов, медленно тускнела. Ее теплые вечерние лучи окрашивали все вокруг. Впрочем, до земель барона Хариса доходила едва ли десятая часть от того живительного света, что проливался на земли Империи.

Омф средних размеров деревенька на самом краю владений барона. Окружающие ее земли достаточно плодородны, чтобы вырастить на них самые неприхотливые культуры. Урожая хватало худо-бедно прокормить население деревеньки.

Впрочем, не земледелием единым. Племена варваров, кочующие по ледяным пустошам, частенько заглядывали в деревню на торговище, выменивая шкуры тварей с ледяных пустошей на еду и оружие. Большая часть доходов от торговли оседала, разумеется, в казне Барона, поскольку только его люди имели право торговать с варварами. Однако местные жители не роптали: взамен на бесплатную рабочую силу для своих людей барон не требовал с деревни мзды.

Ларт брел в сторону деревни. По указу первожреца он скрыл священные шрамы под грязно-зеленой рваной робой. Свет Небесной Реки постепенно тускнел, и деревенька потихоньку отходила ко сну, но это не беспокоило посвященного боли. Его вообще мало что беспокоило. Уверенным шагом босых ног он двинулся в сторону дома деревенского старейшины.

Дом старосты не сильно выделялся на фоне остальных лачуг. Окрестные земли не могли похвастаться лесами, так что дома местные строили из смеси глины и соломы. А входы в жилье прикрывали шкурами на манер варваров, кочующих по пустошам.

Подойдя к входу в дом старосты, Ларт посмотрел на свои ноги. Разбитые и изрезанные путешествием, они обильно кровоточили, даря сладкую муку. Вспомнив строгий наказ первожреца, Ларт вознес краткую молитву Йорху и, вынув из заплечного мешка чистые тряпки, перемотал ноги. К тому моменту, как он закончил, ступни уже не кровоточили.

Староста, тебе письмо! крикнул посвященный боли.

В ту же секунду полог откинулся, и под слабеющий свет Небесной Реки выглянул седой как лунь старик. Окинув гостя проницательным взглядом, он молча посторонился и сделал приглашающий жест.

Воспользовавшись предложением, Ларт вошел в дом. Старик же, внимательно осмотрев окрестности и не увидев ничего подозрительного, задернул полог.

Месда, накрой стол гостю, крикнул старик и, проводив Ларта в светелку, указал на грубо сколоченный из дерева табурет роскошь по местным меркам.

Твоя дочь написала письмо, произнес Ларт, проигнорировав предложение сесть. Приятная боль в перетруженных мышцах ласкала его разум и была не столь заметна для окружающих. Скинув с плеча мешок, посвященный боли ловко выудил из него письмо, написанное дочерью старосты.

Моя девочка жива, выдохнул старик, приняв дрожащими руками письмо. Месда, наша дочь жива! крикнул он, обращаясь, по всей видимости, к жене.

Слышу, слышу, старый ты хрыч, произнесла невысокая старушка, вынырнув из другой комнаты. В руках она тащила небольшой глиняный горшок. Водрузив его на стол, она содрала с него крышку из хлебной корки. В нос ударил запах мясной похлебки.

Вслед за старушкой из соседней комнатушки выскочили еще две девушки, неся в руках глиняные тарелки. Спустя несколько секунд стол был сервирован, и на Ларта уставились шесть пар глаз. Еще две любопытные детские мордочки высунулись из дверного проема, но войти постеснялись.

Садись, жрец, отведай, чем богаты, произнес староста, разом подобрев. На глазах старика блестели слезы. Читать он не умел, но законы гостеприимства требовали сперва накормить гостя, а уж потом мучать его вопросами.

Милость Йорха питает меня, начал было Ларт, намереваясь отказаться, но затем вспомнил наставления первожреца и принял все же предложение старосты.

Все семейство наблюдало за тем, как гость неторопливо и механически поглощает пищу. Казалось, еда не вызывает в нем никаких эмоций.

Прочти, вновь протянул Ларту письмо староста, дождавшись, пока тот завершит трапезу.

Приняв у старосты письмо, посвященный боли на секунду задумался. Первожрец не просил помогать людям.

Йорх милостив, он приютил нашу малютку, произнес староста тихо, заметив колебания Ларта.

Йорх милостив, машинально повторил посвященный боли и, приняв решение, начал вслух читать письмо.

Все семейство затаило дыхание. Старики давились слезами, а когда речь зашла о набеге последователей культа Наральда, повисла звенящая тишина.

Староста, Глас Йорха желает знать, почему барон объявил нас вне закона, поинтересовался Ларт, едва дочитав письмо.

Не знаю, пожал плечами старик. Говорят, что вы детей похищаете.

Зачем похищать, когда в неурожайные годы люди готовы сменять их на еду? хмыкнул Ларт. Насколько он знал, с дочерью старосты все так и произошло. Когда Небесная Река была особенно яростна и местные земли терзала засуха, он отдал культу одну из своих дочерей в обмен на двухнедельный запас даров Йорха. Таким нехитрым образом он сумел выжить сам и спасти всех своих детей. В то время как в более отдаленных от храма землях детей и стариков просто отводили в лес.

Вот и я так думаю, поддакнул староста.

И все же, есть ли какие-то слухи о том, почему барон так считает?

Ну... замялся староста.

Говори, Ларт был непреклонен.

Не уверен, что это связанно, но ходят слухи, что один из бастардов барона пропал, помявшись, произнес староста.

Это все? спросил посвященный боли, тщательно укладывая полученную информацию на задворках своего сознания.

Да, почитай, что все. Ну, вот еще: у варваров что-то приключилось. Уж две седмицы ни одно из племен на торг не приходило, добавил староста, порывшись в памяти.

И что по этому поводу думает барон?

Да кто ж его, Барона-то, знает? Он нам, знаешь ли, не рассказывает, что задумал, ответил староста, хитро прищурившись. Но люди его начинают чуять неладное, торговля-то почитай встала.

Эй, староста, у тебя все хорошо? донесся до ушей посвященного боли приглушенный расстоянием и пологом из шкур зычный мужской голос.

Все хорошо, Обольд! Мой старый знакомый, вести из пустошей принес! крикнул в ответ староста. По испуганным глазам старика Ларт догадался, что человек снаружи далеко не простой селянин.

Да? С каких пор ты варваров у себя в доме привечаешь? не отступался невидимый собеседник старосты.

Так он не варвар! Отшельник он, бобылем живет в пустошах, соврал старик. Тревога в его глазах постепенно перерастала в страх.

Ну так я тоже хочу с ним побеседовать. Мне, знаешь ли, новости из пустошей страсть как интересны, Обольда было не остановить.

Как договорим, отправлю к тебе, произнес староста спокойным голосом.

Хорошо. Не забудь, а то мои ребята найдут, чем тебя расстроить, хохотнул Обольд и наконец отстал.

Больше слухов нет? как ни в чем не бывало продолжил разговор Ларт.

Только кто кого в деревне охаживает, вымученно добавил староста.

Ларт не сводил со старика пронизывающего взгляда. Староста мялся и наконец тихо попросил:

Жрец, Обольд десятник барона. Ты уж зайди к нему, а то ведь он не шутит.

Веди, коротко произнес посвященный боли, в очередной раз проигнорировав неверное обращение старосты. Йорх милосерден.

Ларт прекрасно понимал, в какой опасности он оказался. Однако что-то глубоко в его душе противилось идее покинуть селение, оставив старосту разбираться с людьми барона.

Спустя несколько минут он стоял перед небольшим каменным строением, расположенным в центре отведенного под торговище круга. Небесная Река окончательно утихла. В остаточном неверном свете здание выглядело зловеще. Надо отметить, что оно при необходимости могло стать своего рода крепостью, способной обороняться от врагов какое-то время видимо, достаточное, чтобы подать сигнал барону о нападении.

Выслушав благодарности от старосты и проводив его спину взглядом, Ларт решительно постучал в дверь. Впрочем, это было лишнее, поскольку добротная, окованная железом дверь распахнулась мгновенно. Его видели и ждали.

Ну, проходи, отшельник, гаркнул здоровенный детина, одетый в тяжелую подбитую мехом броню. Свет лампы в его руках на миг ослепил привыкшие к мраку пещер храма глаза посвященного.

Проморгавшись, Ларт внимательно осмотрел собеседника. Массивная нагрудная пластина, явно ухоженная и покрытая защитным слоем масла, носила на себе следы как ухода, так и былых сражений. Обветренное лицо мужчины было под стать броне.

Вы звали. Я пришел, коротко сообщил Ларт. В ситуации, где выдать может каждое слово, он благоразумно решил количество слов сократить.

Конечно! Заходи, гость дорогой, улыбнулся воин, сделав приглашающий жест.

Ларт коротко кивнув, вошел вовнутрь. Десятник барона тут же закрыл дверь на засов. Ларт очутился в низком, узком и коротком коридоре, где и не развернуться-то толком. Впереди была еще одна дверь, а позади один из людей барона.

Бреш, открывай! Обольд ждет! крикнул из-за спины посвященного воин, и дверь перед Лартом без скрипа отворилась.

Спокойно шагнув внутрь, посвященный боли оказался в просторной зале. Широкий деревянный стол и крепкие лавки из обработанной древесины. Выстеленный шкурами пол. Хитрая конструкция из трех ламп висела под потолком, освещая помещение.

За столом сидело четверо. Доспехов на них не было, но с крестьянами их разве что слепой перепутал, да и то не факт. Ларт слепцом не был.

Присаживайся, гостем будешь, улыбнулся сидевший во главе стола мужчина. Иссеченное шрамами лицо контрастировало с хитринкой в его глазах. Ларт узнал его голос именно его он слышал в доме у старосты.

Спасибо. Я тороплюсь, вежливо отказался Ларт.

Ты оскорбишь меня отказом? прищурился десятник.

Нет, помотал головой Ларт, хотя, честно говоря, ему хотелось развернуться и идти. Однако, как любил говорить первожрец, мудрый пьет из всех источников. А значит, даже эту ситуацию нужно использовать, чтобы узнать что-нибудь полезное.

Тогда садись, преломи с нами хлеб, смягчился десятник, не сводя с Ларта пристального взгляда.

Благодарю, коротко кивнул Ларт, занимая указанное место на лавке.

Расскажи мне, отшельник, что происходит на пустошах, начал расспросы Обольд, как только Ларт убедился, что из еды на столе остались только объедки.

Тихо. Холодно, невозмутимо ответил посвященный, подхватив со стола краюху хлеба, завалившуюся между блюдами.

Ты что-нибудь новое скажи! Это мы и так знаем, угрожающе произнес сидевший справа от Ларта воин.

Давно племен не видел, лаконично ответил Ларт, припомнив, что говорил ему староста.

А может, стряслось чего? подался вперед Обольд.

Ларт задумался. Он, как и большинство посвященных, на поверхности появлялся нечасто. Так что, по сути, сказать ему было особо нечего.

Голодно, пожал плечами Ларт. Может, и стряслось чего. А может, еще стрясется, добавил он туманно.

А ты с людьми общаться, видимо, не мастак, ухмыльнулся Обольд, откидываясь назад.

Отшельник я, кивнул Ларт, чувствуя, что разговор его ждет долгий.

И где ты живешь? Может, тебе провиант нужен? Мы подсобим, хитро прищурился десятник.

В пустошах, спокойный голос Ларта не давал ни намека на насмешку. Он всеми силами изображал недалекого отшельника, отвыкшего от общения с людьми. Впрочем, особого притворства для этого и не требовалось.

А где конкретно? терпеливо допытывался десятник.

По-разному, пожал плечами Ларт.

Может, его перетянуть пару раз по хребту, чтоб охотнее вещал? донесся до ушей посвященного нарочито громкий шёпот одного из воинов.

Заткнись, Блот! Тебе вечно лишь бы людей бить! отмахнулся от него Обольд, внимательно следя за реакцией своего гостя. Ларт же эту провокацию просто проигнорировал. Боли он не боялся.

А не знаешь ли ты, мил человек, о Храме зеленых жрецов? спросил десятник, ковыряясь ножом в остатках дичи. Лезвие с противным скрипом впилось в кость.

Это кто такие? совершенно искренне спросил Ларт.

Ну, эти, которые боли поклоняются. Чудные такие, ответил ему воин, сидящий справа.

Сегодня не видел. И вчера тоже.

А когда видел?

Доводилось. Но говорят, их всех варвары перебили, осторожно произнес посвященный боли.

Да? А с чего бы это? Они и у них детей красть начали? усмехнулся Обольд.

Не знаю, пожал плечами Ларт. Лицо его все это время сохраняло абсолютно равнодушное выражение.

Так, где говоришь ты в пустошах живешь? неожиданно спросил Обольд.

В пустошах. Где снега много, кивнул Ларт, сохраняя концентрацию.

Ларт вышел из дома-крепости лишь к тому моменту, как край небосвода окрасился светом Небесной Реки. Обольд замучил его повторяющимися расспросами.

С облегчением сняв с ног повязки, Ларт ступил ногами на холодные острые камни. А на вершине смотровой башенки, венчающей дом-крепость Обольда, за ним внимательно наблюдал десятник.

Обольд, а почему ты отпустил его? Он же вылитый зеленый жрец! Только пояса из этой их колючки не хватает, поинтересовался у него один из стражников.

И что бы я с ним сделал? Они ведь боль не то что не боятся они ее жаждут. Нет. Ты за ним проследишь. Вернешься и расскажешь, где их логово. И вот тогда уже можно будет доложить барону, насмешливо пояснил стражнику Обольд, не сводя взгляд с удаляющейся фигуры Ларта.

Глава 7

Ты ответишь за преступления своего господина! прокричал закованный в латы воин в богато украшенных доспехах. Его начищенный до зеркального блеска нагрудную пластину украшала гравировка в виде весов, у которых вместо мерных чаш мечи.