Бальзак-драматург

С приходом новой власти надежда на театр возрождалась. 12 марта 1848 г. Бальзак приступил к работе над "Мачехой". В том же марте братья Коньяры, возглавлявшие тогда "Порт-Сен-Мартен", провели с ним переговоры, желая либо получить от него инсценировку "Бедных родственников" или "Шагреневой кожи", либо вновь поставить "Вотрена".

"Сударь, мы не держимся за постановку ваших пьес, — сказал Бальзаку один из Коньяров, — они подвергаются таким нападкам, но никто не приносит нам лучших".

Он имел в виду "Вотрена", который теперь, по случаю революции, можно было играть. И он показал Бальзаку письмо с более чем полусотней подписей людей, желающих видеть эту пьесу. Со своей стороны Бальзак предлагал им инсценировку романа А. Дюма "Граф Монте-Кристо". Однако ни один из этих планов не осуществился. В результате углубления экономического кризиса государственные финансы быстро пришли в полное расстройство. Вкладчики изымали свои вклады из банков и сберегательных касс, многие банки обанкротились. Угроза банкротства нависла и над главной цитаделью финансовой аристократии — Французским банком. Его акции упали в цене на четверть, толпы людей повсюду осаждали кассы банка, требуя обмена его банкнот на звонкую монету. 2 апреля Банк Франции потребовал объявить заем в размере 50 миллионов франков и произвести новую эмиссию банковских билетов. Бальзак понял, что разорен. Запершись в особняке Божон, он питался хлебом, сыром и салатом.

Нервное расстройство отразилось на зрении. У него то мелькали в глазах черные мушки, то все предметы двоились. "Слепота означала бы смерть". Наккар лечил его, накладывая нарывные пластыри на уши. Мать заменила этот "щадящий бальзам" на кровопускание из височной вены. После одного дня лечения он вслепую принялся писать письма. Барышни Сюрвиль, его племянницы, выполняли для него секретарскую работу.

Лишь несколько театров не закрыли свои двери перед публикой. Но и театр балансировал на краю пропасти. Политические сюжеты таили в себе опасность. Буржуазные драмы потеряли актуальность. Театральные сборы составляли 10-30 франков, в то время как затраты на спектакли превосходили эти суммы в 10 раз.

В то же время Мари Дорваль искала пьесу для "Театр историк", где руководителем был Ипполит Остейн . У Бальзака как раз лежали в его папках наброски драмы "Мачеха", которая подошла бы театру, и автор как раз над ней работал.

В издательском деле и книжной торговле был застой, театр оставался последней надеждой, а Бальзак переживал такую полосу безденежья, что приготовленное на обед жаркое приказывал растянуть на целую неделю.

Он пишет г-же Ганской:

"Чувствую, как постарел. Работать становится трудно, в светильнике остается немного масла, лишь бы он в силах был осветить последние рукописи, которые я собираюсь завершить. Пять-шесть пьес для театра все могут уладить, а мозг мой еще достаточно живо работает, чтобы я мог их написать. Но последние вещи я пишу со слезами — это моя прощальная дань. Да, я уже больше не жду для себя ничего хорошего... Есть люди, которые словно созданы для того, чтобы знать в жизни только горести, тогда как другим все улыбается. Но я смиряюсь. Благодарю вас, благодарю Господа Бога за все счастье, которое вы мне подарили".

Хотя у Бальзака расстроилось зрение (у него двоилось в глазах, и Наккар опасался паралича зрительного нерва), драма "Мачеха" двигалась вперед. Он надеялся прочесть пьесу актерам 9 апреля.

"Мы сыграем ее 29 апреля... Если мне повезет в театре, все спасено. Я стану Скрибом в драме и буду зарабатывать по сто тысяч франков в год".

Но как писать в такой атмосфере? Париж кипит. Никак не определятся с датой выборов в Учредительное собрание, то и дело ее переносят, день через день возникают новые вспышки рабочих демонстраций; требуемые народом социальные реформы так и не проводятся, буржуазная реакция усиливается.

"Скоро произойдет сражение, и Республика проиграет его. <...> Контрреволюция, несомненно, победит: мы не только на вулкане, мы в самом жерле вулкана", — когда Бальзак писал эти строки, он слышал, как на улице толпа пела "Марсельезу".

Следует сказать, что в обычае того времени было, чтобы писатель, работая над произведением, учитывал не только традиции определенного театра, но и игру его наиболее крупных актеров.

9 апреля Бальзак прочел два акта "Мачехи" знаменитой Мари Дорваль и Ипполиту Остейну, и они, казалось, были восхищены.

16 апреля, хотя глаза у него болели, он прочел законченный накануне третий акт.

По мере продвижения вперед работы над пьесой Бальзак отсылает акт за актом в театр, и актеры проводят частичные репетиции.

К 21 апреля вчерне написан четвертый акт, но Бальзак будет дорабатывать его до конца месяца, одновременно форсируя работу над пятым действием. 3 мая пьеса окончена. Бальзак шлифует ее и остается вполне удовлетворенным.

"Пьеса представляет собою нечто гораздо лучшее, чем я ожидал", — пишет он Ганской 17 мая.

Остейн, состоявший в связи с актрисой Маргаритой Лакрессаньер, умолял Бальзака дать ей роль.

"Какие интриги! Какие неприятности! Писать для театра, знаете ли, — это значит согласиться вести безумную жизнь".

И подумать только, у него в работе шесть пьес!

"Но в театре я заработаю необходимые мне пятьсот — шестьсот тысяч франков, или же я сдохну!"

"Кстати сказать, совершая эти Геркулесовы подвиги, он учится драматургическому ремеслу, и вскоре ему будет так же легко писать пьесы, как и романы", — констатирует Моруа.

Но опять судьба ставит перед Бальзаком новые препятствия. Париж снова бурлит. 4 мая было открыто реакционное Учредительное собрание. 15-го состоялась манифестация в пользу восстановления независимости Польша, подавленной сапогом русского царизма. В Париже была проведена попытка народного восстания, явившаяся репетицией июньских боев. В дни премьеры разрастались волнения среди рабочих Национальных мастерских. Театры почти пустовали.

В день святого Оноре (16 мая) на улицах Парижа забили общий сбор. Мари Дорваль (у которой только что умер ее внук Жорж Люге) отказалась от роли Гертруды в "Мачехе", и роль эта была все-таки передана любовнице директора театра. Но Бальзака это не так уж обескураживает. Он полагает, что м-м Дорваль слишком бы выделялась из актерского ансамбля, о чем он и сообщает Ганской.

Ставил драму сам Остейн. Премьера состоялась 25 мая 1848 г.

Несомненно, этот день стал днем победы Бальзака над журнальной и литературной кликой, которая состояла в большинстве случаев из людей бездарных, а если и мало мальски одаренных, то развращенных куплей продажей успеха. И хотя в эпоху политических бурь интимная драма не производит особого впечатления (у широкой публики она не вызвала особого интереса), пьеса все же имела блестящий успех — первый успех, достигнутый Бальзаком в театре. Наконец-то ему удалось вложить в драму силу, присущую его романам. И как по иронии судьбы: из всех его пьес критика впервые хорошо отозвалась именно об этой.

На премьере имя Бальзака было встречено овацией.

Теофиль Готье вновь приветствовал драматического автора новатора. И в самом деле, Бальзак стоял у истоков натуралистического направления в театре.

Теофиль Готье написал восторженную статью:

""Театр Историк" вопреки неблагоприятным обстоятельствам и летней жаре только что достиг успеха, которому мы очень рады, потому что он побудит гениального писателя посвятить драме и комедии редкие качества, которые он проявил в романе. <...> Дельцы безмерно и всегда с выгодой для себя опустошали богатую сокровищницу господина де Бальзака. Так почему же этот прославленный писатель, человек, создавший после Мольера бесчисленное множество различных типажей, не разрабатывает самостоятельно золотую жилу, которой владеет?.. Если что либо и может предотвратить досадное влияние, довлеющее ныне на театр, так это совокупность попыток, подобных тем, которые столь успешно предпринял господин де Бальзак и которые, как мы надеемся, выльются в огромные сборы. За два месяца театр состарился на 50 лет: используемые по сей день старые формы не в состоянии более соответствовать новому образу правления. Требуются новшества, а в мире не существует ничего более нового, нежели правда".

Готье задается вопросом, почему самый глубокий знаток сердца человеческого раньше не проявил в театре поразительного своего таланта, делавшего его литературным феноменом, столь же удивительным для физиологов, как и для поэтов, и дает такой ответ:

"Цензура, сейчас фактически уничтоженная, была в данном случае самой малой помехой, тут надо говорить о трудностях внутреннего порядка, о скрытых ловушках, о тайном отвращении, о нарочито воздвигаемых преградах, о всяческих препятствиях, отделяющих замысел произведения от его осуществления перед рампой..."

Гордость гения возмущается этими западнями:

"Директор, режиссер, актеры мужского и женского пола, статисты... машинисты, декоратор и осветитель одержимы одной мыслью: навязать вам не ту драму, которую вы написали, а другую... Вы уступаете их требованиям, и публика освистывает все те глупости, которые они всем скопом нагородили".

На этот раз у Бальзака руки были развязаны, и критика единодушно отнеслась к нему благожелательно.

Теофилю Готье, дружественному судье, вторил Жюль Жанен, зачастую враждебный Бальзаку в своих отзывах:

"Это его первый успех в театре. <...> "Мачеха" — вполне удавшаяся пьеса; лишний раз этот замечательный романист показал, что он умеет сочетать высшую степень изящества и силу... естественность, искусство и талант".

К несчастью, политические бури оказались роковыми для спектакля. Париж пылал в лихорадке восстания. Многие не решались выйти из дому. Со второго представления театр на две трети пустовал. Пьеса шла всего шесть вечеров, несмотря на большой интерес со стороны зрителей и сочувственную оценку критики. Остейн уведомил автора, что увозит свою труппу в Англию. Пьесу возобновят позднее, когда волнения стихнут.

30 мая труппа Остейна отправилась на гастроли в более спокойную и прибыльную страну — в Англию.

26 июня генералом Кавеньяком было подавлено вооруженное восстание парижских рабочих (убито свыше 11 тыс. человек — цвет парижского пролетариата, арестовано больше 25 тыс., 4 тыс. из которых без суда были высланы в заморские колонии Франции).

"Я не верю больше в существование Республики, которая начинает с убийства своих пролетариев", — писала Жорж Санд после июньских дней.

Труппа Остейна вернулась из Англии лишь после кровавого подавления парижского пролетариата, а 20 июля "Театр Историк" возобновил постановку пьесы Бальзака "Мачеха".

Когда 26 июля "Мачеха" вновь пошла на сцене, она совсем не имела успеха. 26 августа, после тридцати шести представлений пьесу с репертуара пришлось снять, они принесли Бальзаку всего лишь 600 франков. Но услышанные похвалы действовали ободряюще, побуждали и дальше идти по этому пути.

У Бальзака были замыслы других пьес: "Мелкие буржуа", комедия "Оргон", где Бальзак возвращается к "Тартюфу" Мольера, своеобразно переосмысляя сюжет и характеры знаменитой комедии, пьесы "Безумное испытание", "Ричард Губчатое Сердце", историческая трагедия "Петр и Екатерина".

Ганской он сообщал, что напишет все эти пьесы "для очистки совести".

"Если же до декабря этого года положение не изменится ни для моей жизни, ни для моего сердца, я больше не стану бороться, пусть течение потихоньку уносит меня, как утопленника. Вы больше ничего не услышите о Бильбоке..."

Эти замыслы Бальзак не успел осуществить, но оставшиеся наброски свидетельствуют о глубине проблематики, о стремлении к широкому охвату жизненных явлений, об ориентации на великие реалистические образцы.

Комедию "Мелкие буржуа" Бальзак сам взял обратно от директора театра, ссылаясь на то, что после июньских дней стало не безопасно выставлять в смешном виде победоносную буржуазию, но предложил "Комеди Франсез" "Меркаде" (впоследствии названную им "Делец"), которую он задумал в 1840 г., но первый вариант закончил в 1844 г.

В переделанном виде пьеса "Делец" была поставлен на сцене через несколько лет после "Мачехи", но исследователи отмечают, что закончена она была задолго до "Мачехи".

Еще 10 мая 1840 г. Бальзак сообщает Ганской:

"Пишу вам в разгаре работы над "Меркаде" — это бой человека против его кредиторов, это — хитрости, которыми он пользуется, чтобы их избежать. Это только комедия, и я надеюсь на этот раз иметь успех и одновременно удовлетворить литературные вкусы".

В июне он сообщает возлюбленной, что пьеса закончена, но что Фредерик Леметр хочет в ней кое-что изменить. Одновременно с этим сообщением о пьесе появляется заметка в печати.

В пьесе сталкиваются различные представители финансовой олигархии. И каждый из них, боясь упустить возможность наживы, старается обмануть другого. В комедии дается галерея великолепно выписанных типов современной Франции. Главным героем пьесы являются деньги. Погоня за деньгами определяет все поведение Меркаде.

Бальзак заставляет Меркаде выступить разоблачителем правящих кругов буржуазного общества:

"Сумейте продать известь за сахар, и — если вам удастся при этом разбогатеть, не возбудив жалоб, — вы станете депутатом, пэром Франции или министром".

Превосходно проникая в дух эпохи, Меркаде говорит:

"Спекуляцию никогда не убить. Я понял дух нашего времени".

В течение последующих нескольких лет Бальзак ни слова не говорит о пьесе. Лишь в письме от 31 января 1844 г. к Ганской проскальзывает упоминание о ней: "Я решил окончить "Меркаде"". Но сообщение от 3 февраля подтверждает тот факт, что пьеса еще не готова: "Мы с Фредериком Леметром решили, что я закончу "Меркаде". Итак, жребий брошен. Нужно вновь взяться за эту большую пьесу..."

Все же, по-видимому, в 1844 г. один из беловых вариантов комедии был завершен. Писатель, однако, не спешит предлагать ее театрам. Только в августе 1848 г., в связи с переменами в руководстве "Комеди Франсез", Бальзак принес пьесу в театр. 17 августа он читает ее в театре после скоропалительных доработок по рекомендации правительственного комиссара театра, Локруа.

Читал он изумительно. Теофиль Готье, слышавший эту пьесу раньше, восхищался актерским талантом Бальзака.

"Его чудище тявкало, мяукало, ворчало, рычало, вопило на все лады, возможные и невозможные. Незаплаченный Долг сначала пел соло, и его арию поддерживал мощный хор. Кредиторы вылезали отовсюду: из-за печки, из-под кровати, из ящиков комода, из камина; одни проскальзывали сквозь замочную скважину; другие забирались через окно, как любовники; иные выпрыгивали из чемодана, как игрушечные чертики из шкатулки с сюрпризом, а прочие проходили сквозь стену, будто через люк. Такая сутолока, такой галдеж, такое нашествие, словно волны морского прилива. Меркаде тщетно пытался стряхнуть их с себя, на приступ шли другие, и до самого горизонта смутно виднелось мрачное кишенье марширующих кредиторов, целые полчища термитов спешили пожрать свою добычу".

"Никогда, — сказал Жюлю Кларети, один из актеров, слушавших чтение, — никогда еще ни один человек не создавал у меня такого ощущения. Гений — это непреодолимая сила".