Плата за наивность

— Что попробуем?

— Вы попробуете вести себя так, как необходимо для того, чтобы у меня пропал к вам интерес, — пояснил он. — А я попробую избавиться от навязчивого желания вас поцеловать.

А избавляться он явно собирался путем воплощения этого самого желания в жизнь. Вон как глаза хитро поблескивают. Или это отражение осветительных шаров? Я нахмурилась. Разговор выходил за рамки, которые я считала приличными.

— Николас, вам придется избавляться от собственных желаний без моей помощи, — предупредила я его. — Я не хочу с вами встречаться. Совсем не хочу, понимаете?

Мы уже пришли и стояли перед входом в магазин. Там было темно, но я знала, что тетя Маргарета не спит, ждет моего возвращения, а может и смотрит, как мы прощаемся с Николасом у двери. И я не хотела, чтобы она подумала, что ее планы могут и в жизнь воплотиться. От брака с этим замечательным курсантом я была столь же далека, как Регина, хотя и по разным причинам. Он с ответом не торопился, смотрел на меня и о чем-то размышлял. Разрабатывал новую тактику, если старая оказалась провальной?

— Это из-за Регины? — спросил он.

— Нет. Из-за меня.

— Вы влюблены в кого-то?

— Вовсе нет, — резко ответила я. — С чего вы взяли? В кого мне влюбляться? И знаете, Николас, давайте закончим на этом наш разговор. Прощайте.

Я взялась за ручку входной двери, показывая, что я твердо намерена уйти.

— До свидания, Штефани, — сказал он, взял мою ладонь и очень нежно ее поцеловал. — До свидания.

Защитное заклинание уже меня опознало и позволило зайти в магазин. На Николаса я больше не смотрела. Его прощальные слова были подчеркнутым обещанием новой встречи, прекращать осаду он не собирался, лишь изменить метод. "Николас всегда добивается своего" — некстати вспомнились мне слова его друга, сказанные в тот день, когда мы встретились. Что ж, придется ему записывать первую неудачу на свой счет — меня ему добиться не получится.

Тетя Маргарета действительно не спала, и вид из ее окна на наше прощание ее не порадовал. Но выговаривать она мне не стала, лишь со вздохом заметила, что к таким кавалерам можно быть и повнимательней. Я ей пообещала это сделать в следующий раз, если он наконец купит у нас столь желанный шампунь. И для него это единственная возможность безраздельно завладеть моим вниманием. Потом поцеловала приунывшую родственницу и пожелала ей спокойной ночи. Ужинать я не стала. Может, поэтому и приснился мне Николас Лоренц — все же сны на голодный желудок приятными бывают редко, а я курсанта и наяву видеть не хотела. Проснувшись утром, первым делом я подумала, как же сделать так, чтобы он обо мне забыл, но в голову ничего не приходило. Напротив, начали появляться странные мысли, может, я зря так сопротивляюсь, и наши встречи могли бы вылиться во что-то большее? Такие размышления были настолько мне не свойственны, что я даже посмотрела, не вышел ли из строя артефакт против ментальной магии. Но он был полностью исправен и заряда в накопителе оставалось прилично. Значит, просто пришло то время, когда не хочется быть одной. На меня и раньше накатывала тоска, но никогда она не была столь острой. Жду непонятно кого и непонятно чего, а жизнь проходит мимо. Пожалуй, если бы не Регина, я бы не была столь резко настроена против Николаса.

На удивление, в этот раз подруга не опоздала на первую пару. Но пригнала ее не жажда знаний, а желание узнать, что о ней говорил курсант. Вчерашний марш-бросок до общежития посеял в ней сомнения в том, что ей удастся добиться ответных чувств. Но надежда на это все же оставалась.

— Мы вчера мало о чем говорили, — разочаровала я ее. — Попрощались перед нашим магазином, и он ушел.

— Но вы договорились с ним еще встретиться? — спросила Регина.

— Нет, — ответила я, — ни о чем я с ним не договаривалась. Да и встречаться с ним не собираюсь. Даже так, как вчера.

— Да, — вздохнула Регина, — у Моники все как-то правильней получается. Вернер вчера ей принес такую красивую розу, словно из Королевского парка. Моника ее в вазочку на стол поставила и весь вечер мне рассказывала, как им было хорошо, и как они опять собираются лишь вдвоем сегодня пойти гулять по городу. Настоящая любовь и должна быть такой — с первого взгляда и на всю оставшуюся жизнь.

— Иногда одного взгляда недостаточно, чтобы понять человека, — заметила я.

— Наверно, — она опять вздохнула, — но мне теперь кажется, что если с первого взгляда ничего не получилось, то успеха уже не будет.

Она тоскливо на меня посмотрела, ожидая поддержки и уверений, что у нее все получится, не с первого взгляда, так со второго или третьего. Но я молчала. Я была уверена, что Николас никогда ею не заинтересуется — она вчера все для этого сделала, поэтому убеждать, что отношения у нее сложатся с ним наилучшим образом, я не стала. Врать никогда не любила и не умела.

Регина мое молчание поняла правильно, поэтому последний ее вздох был самым тяжелым. Прострадала она до конца занятий, заниматься со мной после них не захотела и отправилась в общежитие. Соседку же ее в этот день я так и не увидела. Наверное, готовилась к самому важному событию в своей жизни — прогулке с Вернером. Ее отсутствие меня не расстроило. Не расстроило и то, что в этот день Николас не появился. То легкое помрачение, которое было у меня поутру, прошло бесследно.

Глава 7

На следующее утро Регина выглядела необычайно довольной, от вчерашнего плохого настроения следа не осталось. Я решила, что Моника с Вернером отыграли перед ней очередную страницу своего романа, никуда не уходя из общежития. Кажется, вчера погода была не слишком подходящей для гуляния, время от времени порывался пойти дождь, но так и не пролился. Так что эта парочка могла решить не покидать уютной комнаты Регины и Моники, а посидеть прямо там и поболтать на разные темы, что было любимым занятием обеих девушек. А уж если можно было не только болтать, но и наблюдать за стремительным развитием чужих отношений, Регина была совсем счастлива. Но как оказалось, дело было совсем не в этом.

— Штеффи, я тут подумала, — неожиданно сказала подруга и тут же замолчала.

Такие слова для нее были несколько необычны, поэтому я внимательно на нее посмотрела. Выглядела она сосредоточенно, как на экзамене, когда пыталась подобрать слова для ответа, которого не знала. Выглядела она при этом необычайно умной, но только для тех, кто ее плохо знал.

— И о чем ты подумала? — осторожно спросила я.

— О Николасе, — ответила подруга. — Мне кажется, я мешаю твоему счастью.

— Что за глупости ты говоришь? — удивилась я.

— Вовсе нет, — запротестовала она. — не скажи я тебе тогда, что первой его увидела, так у вас бы сейчас все сладилось. Ты настоящая подруга, — горячо сказала она, — но не надо ради меня жертвовать своим счастьем.

— Ина, я ничем не жертвую. Не надо выдумывать. Я с ним никогда не хотела встречаться.

Поведение Регины было слишком странным, непохожим на нее. Да, вчера она была расстроена, что Моника с Вернером друг друга нашли, а у нее ничего не получилось с Николасом, но у нее и в мыслях не было пытаться устроить с ним мою личную жизнь. Это было несколько подозрительно.

— А зря не хотела, — продолжила она. — Вы с ним такая прекрасная пара. Он к тебе так трогательно относится. Думаешь, я ничего не заметила?

Все это становилось все более странным. Наблюдательностью она никогда не страдала, раньше ничего такого и не замечала, а сегодня вдруг уверилась в его особом ко мне отношении.

— Ина, вы с ним вчера разговаривали? — спросила я прямо.

Она явственно смутилась. Хотела скрыть от меня, но на прямой вопрос придется ответить правду — Регина никогда не врала.

— С чего ты так решила? — попробовала она увильнуть. — Я ведь вчера тебе сказала, что у нас с ним ничего не получится, а было это еще утром.

— Что не получится, ты могла и сама решить, — согласилась я. — А вот что мы с ним прекрасная пара — это уже не твоя идея. Даже если бы такое пришло тебе в голову, то не так быстро. Все же позавчера ты была еще полна надежд на его счет. Ина, я уверена, что он к тебе приходил и просил помочь, ведь так?

— Так, — неохотно ответила она, — только он просил оставить наш разговор в тайне.

Да, если штурм не получается, а осада имеет весьма туманные перспективы, нужно идти другим путем. Вербовать сторонников прямо внутри неприступной крепости. Они и ворота откроют, и веревочную лестницу сбросят, и население уговорят, что лучше сразу сдаться, чем испытывать терпение осаждавших.

— И ты согласилась? — осуждающе сказала я.

— А что такого? — обиделась подруга. — Если бы ты слышала, как он о тебе говорит. Так нежно, так трепетно. Я и сама это замечала, конечно, но одно дело подозревать, а другое — слышать. Не помочь вам понять друг друга было бы просто преступлением с моей стороны.

У меня были большие сомнения по поводу того, что она замечала нежность и трепетность со стороны Лоренца. Наверняка пришел вчера и с порога — "Такая наблюдательная инорита не могла не заметить..." Лесть — тоже оружие, если умеешь применять. К концу вечера Регина была полностью убеждена, что она сама все поняла и что между счастьем ее лучшей подруги и такого замечательного курсанта не только нельзя вставать, но и нужно ему всячески способствовать.

— Он же тебе самой нравится, — напомнила я.

— И что? — ответила Регина. — Ему-то нравишься ты. А тебе — он. И зачем я буду вам мешать?

— Ты забыла — мне он не нравится.

Регина посмотрела на меня довольно скептически. С ее точки зрения, мое заявление прозвучало не очень правдоподобно. Как такое может быть, чтобы столь привлекательный молодой человек в таком красивом мундире не нравился? И это на нем еще курсантская одежда, а как военную форму наденет, будет вообще неотразим. Вслух она этого, конечно, не произнесла, на лицо ее отражало ее мысли не хуже, чем зеркало — внешность.

— Это потому, что я тебе сказала, что первая его заметила, — важно пояснила она. — Не скажи я тебе этого, так у вас бы уже давно все сладилось. Но зачем я буду вам портить жизнь, сама подумай?

— Что ты ему пообещала? — мрачно спросила я.

— Ничего особенного. Просто помочь. Только ты ему не говори, что я тебе рассказала, а то нехорошо получится, — смущенно сказала подруга.

— И как ты помогать собралась? — невольно заинтересовалась я.

Надо же знать, откуда веревочные лестницы свисать будут.

— Убедить тебя, — ответила она. — Ты не думай, ничего такого. Просто объяснить, что он мне не нужен, и все.

— Не нужен?

— Если у нас уже с первого взгляда ничего не получилось, — с мученическим видом начала подруга пояснять свою точку зрения, — так значит, ничего уже и не получится. Я просто ошиблась, и моя судьба где-то еще ходит.

— Так и у нас с первого взгляда ничего не получилось...

— Это потому, что ты его моим считала. Но я твердо решила — он мне не нужен. Так что можешь с ним встречаться.

Я не знала, смеяться мне или плакать. Представления Регины об отношениях так и остались взятыми из красивых книжечек о любви. И теперь она как верная подруга готова была страдать, но отступить в сторону и не мешать моему счастью, которое придумала за меня.

— А если я не хочу с ним встречаться?

— Хочешь, — убежденно ответила она. — Просто ты сама от себя это скрываешь, чтобы меня не обидеть. Тебе нужно начать с ним встречаться.

Видна была хорошо проделанная работа со стороны Лоренца. Регина убеждалась довольно легко, ее просто нужно было направить, чтобы она думала и действовала согласно его плану. Вот только он не принял во внимание, что я как не хотела раньше, так и сейчас не загорелась желанием быть рядом с ним. Энтузиазм подруги нужно было срочно гасить.

— Что он у тебя обо мне спрашивал?

— Почему ты решила, что что-то спрашивал? — опять постаралась она увильнуть.

— Ина, я тебя знаю. И о его характере тоже получила представление.

— Да ничего такого. Про нашу жизнь в приюте. Как получилось, что ты там оказалась при родной тете. Встречалась ли с кем-нибудь. Что тебе нравится, что — нет.

Интересно, кем он готовиться стать в армии? Вербовка агентессы проведена совершенно незаметно для этой самой агентессы, который теперь убеждена, что действует исключительно всем на благо, как настоящая подруга.

— Это все?

— Еще он расписание наше спрашивал, — едва заметно поколебавшись, сказала подруга. — Штеффи, ты на меня сердишься?

Я сердилась, вот только не на нее — на Лоренца. Она считала, что делает все ради моего счастья, а вот относительно его намерений у меня не было никакой уверенности. Слова о том, что он волен в выборе невесты, — только слова. За несколько дней воспылать такой страстью? В приюте нам постоянно повторяли — за красивыми мужскими словами иной раз не стоит ничего, кроме желания поразвлечься. Возможно, к нему еще примешался азарт — ведь обычные методы на мне не срабатывают...

— Штеффи, — умоляюще сказала Регина, — я не думала, что ты так расстроишься. Я уверена, что он тебе тоже нравится.

— Ина, — вздохнула я, — вот именно, что не думала. Но что сделано — то сделано.

Подруга расстроено замолчала. Впрочем, разговаривать дальше нам и не получилось бы — как раз начиналась лекция. Слушала я невнимательно, записывала лишь отдельные фразы, врывавшиеся в размышления. С Лоренцом я встречаться не хотела. Нельзя сказать, чтобы он вызывал у меня такое уж отвращение, но я не могла представить с ним никакого будущего. Нужно придумать, как отвадить его раз и навсегда. В голову пока не приходило ничего, но меня не оставляла уверенность, что я непременно что-нибудь придумаю.

В этот день я сделала то, чего раньше никогда не делала, — ушла с последней пары. Если Лоренц знает мое расписание, с него станется опять меня встретить у входа, а я не была готова к разговору. Возвращаться в магазин не хотелось, и я решила зайти в книжную лавку, что была мне как раз по дороге. Время от времени я там что-нибудь покупала — то справочник, то учебник, то сборник рецептов. В этот раз меня привлекла небольшая брошюра по орочьим зельям. Вид у нее был неказистый, я даже не сразу ее заметила в книжных развалах, но вот содержимое явно было написано человеком, хорошо в них разбирающимся. Для разрешенных у нас даже рецепты приводились, правда, для меня они были бесполезны, так как требовали, за редким исключением, шаманства. Но даже простые знания, из чего сделаны эти зелья, могут пригодиться. Ведь во многих маминых рецептах используются как раз в качестве добавок шаманские наработки.

Я не переставала листать находку и после покупки, находя там все более и более интересные вещи, поэтому выходила невнимательно, за что и поплатилась. Я запнулась и почти упала, когда меня обхватили крепкие мужские руки и не позволили этого сделать. Я подняла глаза на своего спасителя, чтобы поблагодарить и потребовать меня отпустить. Сердце пропустило удар, а потом забилось часто-часто.

— Я смотрю, твои привычки не меняются, — сказал Рудольф, — все так же вылетаешь и пытаешься сбить с ног ничего не подозревающих прохожих.