Сезон Колдовства

— Нет, послушайте, вы чего это удумали? Лично я ни за какие сокровища не собираюсь возвращаться туда! Вы слышите? Это же настоящее безумие!

Но рыжебородый только отмахнулся:

— Нельзя помочь одному, наплевав на остальных! Клянусь высокогорными покровителями, если мы не вытащим оттуда твоих товарищей, все вокруг проклянут нас на веки вечные!

— Да делайте вы что хотите, хоть к Хряпу в задницу, но только без меня! — облизнув жирные от еды пальцы, пришелец начал потихоньку отодвигаться от костра. — Вы просили — я рассказал, все честь по чести. Эх, да если бы знал, как вы собираетесь отблагодарить меня за мое сердечие, слова бы не вымолвил. — Внезапно его тон резко сменился. Упав на колени, он принялся жалобно причитать: — Прошу, добрые люди, не отправляйте меня в этот гиблый загон. — Всхлипнув он затих и с надеждой уставился на северян.

— Хватит болтать! — не став слушать стенания каменотеса, Ридрик-Ган резко скомандовал: — Борби-Вон, Хирепс-Зим, Файли и Шлек, по коням. — Двое здоровенных торговцев подхватили рассказчика под руки и потащили к повозкам.

— Не-е-ет! Не хочу-у-у! — завопил тот, но ему быстро заткнули рот. Затем, связав руки, перекинули через седло, и тогда он, наконец, смирился со своей участью и затих.

Я тоже молча поднялся и стал собираться. Подхватил карабин, заплечную сумку и взял жеребца под уздцы.

— А ты куда? — удивился рыжебородый.

— Прогуляюсь с вами на ночь глядя, — заявил я, проверяя седло.

Нера оказалась рядом и задержала меня в последний момент.

— Дядя, зачем? Это ведь небезопасно!

— Не волнуйся, — потрепал я ее по волосам. — Если какая тварь кружит по округе, то она сейчас где-то у каменоломни. А возле лагеря довольно спокойно. Так что, все будет хорошо. — Запрыгну в седло, я приблизился к уху племянницы и тихо произнес: — На всякий случай будь начеку. 'Паралининиг' используй только в самом крайнем случае... Слышала меня, в самом крайнем случае... — Я передал ей сверток и, отсалютовав, последовал за рыжебородым.

— Будь осторожен, — выкрикнула мне вслед Нера.

И я отчетливо услышал ее увязшие в тумане слова, но оборачиваться не стал. Сентиментальность — еще одна черта характера, которая не приживается на планете. Осязай мир разумом, а не чувствами. Иначе не получится. Правда для этого порой приходится идти на необоснованный риск. И в данных обстоятельствах я выбрал наименьшее из зол. Отправься Нера со мной, она подвергла бы себя куда большей опасности, чем в лагере. Откуда такая уверенность? Не знаю, обычное чутье. Удивительное качество, даруемое отсталым миром. Сначала ты ужасно боишься действовать, вроде как в слепую, без оглядки. А потом — ничего, привыкаешь. И начинаешь двигаться вперед по какому-то странному наитию, делать выбор и выходить из сложной ситуации победителем. Единственное, что мешало мне слепо довериться случаю, так это одно золотое правило: удача благоволит, а не служит! И когда-нибудь она отвернется от меня тоже. Просто пока еще не настало мое время, вот и вся арифметика.

Когда из-за возвышенности показались клубы черного едкого дыма, я заметил полный ужаса взгляд каменотеса. Заерзав в седле, он едва не свалился с коня, но крепкие руки северянина быстро вернули его на место.

— Признайся, муренмук, ты же не из пустого благородства увязался за нами? — раздался громогласный голос Ридрик-Гана.

— Обычное любопытство, ничего больше, — ответил я, не желая продолжать этот пустой разговор.

Но рыжебородый привязался не хуже укус-колючки.

— Любопытно было бы увидеть еще одного Пыльного странника в этих землях. Скажи, а разве членам вашего ордена позволено якшаться с мэтрами-чернокнижниками?

— А разве такие существуют? — я сделал удивленное лицо.

— Ну, ты же сам слышал, как каменотес поведал нам про...

— Ты хочешь обсудить очередную дорожную байку? — уточнил я.

Северянин призадумался:

— Получается, ты не поверил ни единому его слову?

— Я верю лишь тому, что размеры твоей смелости сопоставимы разве что с твоей глупостью, — наставительно произнес я.

Ридрик-Ган натянул вожжи и резко остановил коня.

— Да ты надо мной издеваешься! Мы уже миновали целую лигу, а ты мне такое заявляешь... Поворачивай-ка наз...

Я быстро прикрыл его рот ладонью.

— Цыц! Прекрати! Или ты забыл, что старые боги делают с трусами?!

Рыжебородый быстро заморгал, словно пытаясь припомнить заветы предков.

— Но ты же сам сказал, что слова каменотеса...

— Мои слова тоже всего лишь пустой звук. Да и стоит ли так слепо доверять какому-то пыльному страннику с драконьим оружием за спиной? — ответил я и сильнее пришпорил коня.

* * *

Вокруг царил хаос. Разоренные и выгоревшие постройки, разбитые повозки, витающий повсюду привкус обреченности. От водяной башни остались лишь остовы стен и расколотая черепица. Но главное, не было видно людей. Ни одной живой души или бездыханного тела.

Остановив коня возле наблюдательной вышки, которая зияла черными дырами бойниц, я взял горсть земли и потер ее в ладони. Запястье тут же откликнулось болью — механизм компаса работал безотказно. Изумруд на кожаном ремне сделался ярким, почти прозрачным. Я быстро сдвинул его в сторону и уставился на подрагивание стрелок. Нет, они не отклонились на градус или пол-оборота к полюсу . Все было гораздо хуже: их движение не поддавалось никакой логике. Основной указатель просто взял и сместился к Норду. На моей памяти подобное случилось лишь однажды, когда в Лейпстриг пришла Огненная чума, и десятки тысяч жителей в течение первой недели превратились в горы источающего ужасный смрад пепла.

Быстрым движением я расстегнул кобуру и взвел курок. Так стало немного спокойней, но ненадолго. Следом за волнением разум запутался в липком, волнующем страхе.

Однако эмоции, как я ни старался их скрыть, отразились на моем лице.

— Что происходит?!

— Помолчи, и не трепи языком, — приказал я рыжебородому.

Внимательно осмотрев башню, прогнившие ворота, перекинутые через засыпанный ров, я осторожно продвинулся дальше. От преграды, предназначенной защищать каменоломню, осталось совсем немного — углубление в половину в человеческий рост и шириной в жалкие десять ярдов. Внешне — настоящие руины столетней давности.

В проходе я остановился и медленно потянул ржавую петлю на себя. Противный звук иглой пронзил напряженную тишину.

— Ничего не понимаю, — прошептал Ридрик-Ган, и его голос заметно дрогнул. — Что здесь произошло? Такое разорение за пару дней?

Я только кивнул и не спеша двинулся дальше. Шаг, второй, третий... Внезапно резкий звук ударил в уши, заставив меня резко обернуться. Вниз, со стены, струилась длинная цепь, которая тянула за собой несколько искореженных ведер. Глухой удар, и на землю высыпалось их содержимое — белые отполированные до блеска черепа. Целая горсть, связанная между собой сгнившей веревкой.

Возмутителя спокойствия долго искать не пришлось. Я едва удержался, чтобы не отвесить ему звонкую затрещину. Тощий и узкоплечий северянин, совсем еще юный, только начала пробиваться темная борода, виновато потупил взор.

— Ну кто тебя просил ее трогать?! — вместо меня накинулся на него Ридрик-Ган.

— Да она сама как-то, — послышались неуклюжие оправдания.

— Все у тебя через одно место, Фарик-Сун! Оторвать бы тебе руки и утопить в отхожем месте!

Рыжебородый показал ему здоровенный кулак. А потом убедил меня, что сам решит эту проблему. Я не стал возражать. Да и в целом мне было плевать. Пусть проявляют изрядное любопытство, разевают рты, делают что угодно. Только не путаются у меня под ногами.

У ворот я внимательно прислушался к своим ощущениям. Стоит ли соваться в каменоломню, если все вокруг кричит об опасности?! А если все-таки рискнуть, то куда девать стоящих за спиной удальцов? Мне нужно искать ответы на интересующие меня вопросы, а не быть нянькой у пышущих бравадой неумех.

— Никому не переступать черту! Слышали?! Если хотите, ждете меня здесь, но не дольше, чем до рассвета. А еще лучше, возвращайтесь в лагерь, — принял я быстрое решение и направился к башням.

— А как же мы?.. — попытался что-то пролепетать рыжебородый.

— Вы приехали зачем — спасать? — уточнил я. — Так вот и спасайте себя. Кроме вас, — я покосился на черепа, — в помощи здесь уже никто не нуждается.

— Мы лучше подождем, — нахмурившись, заявил глава торговцев.

— Как пожелаете, дело ваше...

Оставив северян в раздумье, я вновь оказался возле двух округлых башен, которые равнодушно возвышались среди пустынных просторов. Руины — иначе не назовешь. Но именно в них, за иллюзорной чертой и пряталось нечто, сравнявшее каменоломню с землей.

Неприятный ветер ударил в лицо, заставив меня запахнуть высокий воротник. И хотя погода была прохладной, на лбу мгновенно выступила испарина — первый признак, что мои опасения не напрасны.

Проведя каблуком линию на земле, я наставительно указал на нее пальцем.

— Никому и ни при каких обстоятельствах не пересекать этот рубеж. Что бы ни случилось! Бегите куда хотите, но только не туда, — теперь моя рука была направлена в самый центр площади, где виднелись двух и трехэтажные крыши. Револьвер перекочевал из кобуры в руку, и я смело сделал шаг за губительную отметку.

* * *

В охоте всегда присутствует нечто сакральное. Наверное, все из-за крохотной, неуловимой мелочи, которая в один миг может превратить охотника в жертву, и наоборот. Но даже тогда исход противостояния будет тяжело предугадать. Заручись ты хоть поддержкой всех сорока богов. И неважно, какое оружие ты избрал — острый коготь или холодный металл, плевать! Гораздо важнее внутренний настрой. Кем ты ощущаешь себя? Жертвой или ее судьбой? Только как тут воодушевиться, когда впереди тебя кружит абсолютная неизвестность...

Раньше, лет эдак сто назад, на планете устраивались настоящие облавы на дочерей мрака. Все как полагается: с криками, факелами и сворой голодных собак. Будто идут не на человека, а на дикого зверя, которого легче замучить и растерзать, чем убить на марше. Но всему рано или поздно приходит конец. И у этой дикой забавы наступил роковой час. Ведьмы просто взяли и перевелись. Перестали селиться на отшибе деревень или в лесных ухабах. Теперь творимое ими зло стало сродни незримому проклятию. Именно так и появились Взирающие из тьмы . По силе и сути вроде ведьмы, а по повадкам — осторожнее ночных грызунов. Их шумными набегами не возьмешь. Таких неделями по лесам выслеживай, хрен сыщешь. Они как лисы по норам, забьются и переждут. Только ведь зло, которое они творят, мелкое. Так открыто, как здесь, новые ведьмы себя не проявляют. Но даже если это так, то почему мне так неуютно? И почему так сильно воняет тухлой рыбой?..

Вопросы, вопросы, одни вопросы. Я словно младенец, только народившийся на свет. Меня поражает и удивляет любая новая деталь. Раньше существовали четкие признаки опознавания ведьм. Они переходили из года в год, а теперь все изменилось. И каковы новые правила этого мира, пока остается загадкой. А, стало быть, все начинай сначала. Наблюдай, запоминай, прислушивайся, в общем, действуй, ученый!

Возле открытых складов и двух построек, напоминавших казарму, я осмотрелся. Пучки сухой травы колыхались на ветру, который весело завывал, гуляя меж каменных остовов. Осторожно заглянул в пустоту окна — огромные плиты в три яруса, а рядом выстроенные в ряд телеги и повозки. Но где же люди? Пусть обглоданные, растерзанные, изуродованные, хоть какие, неважно...

Завернув за угол, я остановился, принюхался и вновь сверился с компасом. Стрелки немного поуспокоились, но все равно показывали неимоверное присутствие мрака. И именно где-то здесь был его злосчастный эпицентр.

Я не обнаружил ровным счетом ничего, хоть и досконально изучил все вокруг. И это продолжало меня терзать, порождая массу догадок и сомнений.

Присев на одно колено, я приложил ладонь к земле и закрыл глаза. Опять никаких ощущений. Тогда я провел пальцами по крупным песчинкам, и неприятное предчувствие напомнило о себе, кольнув сквозь перчатку. Именно это ощущение заставило меня погрузиться в теплый песок и ухватить нечто плотное. Потянув это на себя, я извлек наружу берцовую кость, на которой болтался ошметок гнилой ткани. Неужели это все, что осталось от служителей каменоломни?

Осторожно вернул кость на песок возле каменной клади, поднялся и внимательно прислушался к тишине. Слишком спокойно — ни случайных звуков, ни запаха, ни-че-го. Пусто. Я словно угодил прямиком в иллюзорный мир кружевниц . Но верить в возрождение подобной силы я категорически отказывался.

Вокруг склада располагались жилые постройки, больше напоминающие выпотрошенные трюмы. Все перевернуто вверх дном, кругом крах и разруха. Я в очередной раз почувствовал постороннее присутствие. У последнего поворота я немного помедлил. Неприятные ощущения все-таки приобрели реальные очертания.

Тень резко промелькнула между домов и устремилась в мою сторону. Еще секунда, и она окажется прямо здесь. Выставив револьвер, я резко вынырнул на встречу и нанес удар ногой. Вслепую, наугад. Но ботинок угодил во что-то осязаемое.

— У кого-то слишком паршивый слух, как я посмотрю?

— Я пытался его догнать! — потирая живот, ответил молодой северянин и нахмурил лоб. Видимо, мои слова задели его за живое. Но это было только начало.

— Ты это серьезно? — Я почувствовал, как ненависть к представителям его народа разрывает меня изнутри. — Да как вы могли проворонить каменотеса?

Только сейчас Фарик-Сун сообразил, какая ужасная новость вырвалась из его уст.

— Мы отвлеклись, а он освободился и рванул сюда, за черту...

Его голос оборвался, он шмыгнул носом и затих.

— Кто кроме тебя попытался его изловить? — сурово поинтересовался я, заранее зная, что ответ мне не понравится. И мои опасения оправдались.

— Конечно, мы кинулись за ним все как один, — очень тихо ответил северянин.

В этот момент развалины ожили. С западной части каменоломни донесся протяжный звериный вой. Я выскочил на дорогу и заметил, как каменотес на четвереньках, словно загнанный зверь, двигается вдоль построек. Промелькнув возле склада, он мгновенно скрылся за высокой каменной башней.

Злость вылилась в ругань, не забыв припомнить скверным словцом неуклюжих северян и их недальновидных богов, позволивших тем совершить подобную глупость. И лишь затем я пустился вдогонку за беглецом. Чем быстрее доберусь до этого перевертыша, тем меньше торговцев он утащит к себе в нору. Впрочем, шансов помочь северянам у меня не так уж и много. Сбежавший каменотес — это полбеды, или я бы даже сказал, четверть. Гораздо сильнее меня заботила та неведомая особа, что умудрилась изменить окружающую нас реальность. И если кому-то из северян все-таки удастся вырваться из ее коварных силков, я расщедрюсь, и подарю ему свою обласканную всеми девятью ветрами широкополую шляпу.

Иногда они возвращаются. Кульминация.

Третий труп я нашел возле северного входа в штольню. Все один к одному: торговец лежал на спине, а его челюсть и шея были свернуты в бок, словно у игрушки страхли, что мастерят в Речном Подданстве.