Кукловод. Князь.

Так вот. Если не удовлетворяешь требованиям, сразу за ворота. И семью твою вместе с тобой, если одного поля ягода. Жестко конечно, но вполне справедливо. Нечего гниль держать под боком. Добра от этого не будет. Гниль она как зараза. Один гнилой плод заведется, всему урожаю пропасть. Права человека? Нет, с этим Шейранов был полностью согласен. Но тогда и будь человеком, а не общественным паразитом, чтобы иметь эти самые права...

Итак, Георгиевск. Очень милый, чистый и аккуратный городок. Имеет самую обычную планировку и занимает не так чтобы и большую площадь. Всего-то три продольные и три поперечные улицы, образующие небольшие кварталы. В центре, по периметру большой площади, расположены церковь, присутственные места и основные магазины и лавки города.

В кварталах возле ворот постоялые дворы, автомобильные стоянки и склады. У северного въезда располагается колхозный рынок. Название ясное дело осталось с советских времен, из четырех сел находящихся под рукой князя, только в одном существует коллективное хозяйство. На рынке могут свободно торговать и пришлые крестьяне, это только приветствуется. Разве только местные платят по пять копеек за место, а все остальные по десять.

Участки под домовладения весьма скромные, ни о каких огородах не может быть и речи. Дома зачастую двухэтажные, выходят фасадами на улицу. На первом этаже либо мастерская, либо лавка, второй этаж жилой. За домом небольшой дворик, зачастую с клумбами или газонами и беседкой увитой вьюном. Расстояние между соседскими постройками чуть больше метра. В этом промежутке стены без окон, и во всю ширину прохода имеется калитка, чтобы можно было провести во дворик тачку с покупками или велосипед.

Кстати, последний является единственным средством передвижения по сплошь забранным в асфальт городским улицам. Места для двустороннего движения автомобилей в принципе хватает, но это на особый случай, мало ли что приключится. Ну или возникнет необходимость в связи с тем же строительством. Необходимость жить в стесненных условиях в пределах периметра защитного вала, диктует свои условия. Так что особо не развернуться. Но с другой стороны и городок получается совсем небольшой, а потому велосипеды вполне удовлетворяют потребности в транспорте.

Кстати, их производят и в Ростове и в Ставрополе. В Георгиевске тоже имеется мастерская, но это чистой воды кустари. Они либо занимаются ремонтом, либо собирают свои экземпляры из старого хлама. А еще, это практически единственный вид транспорта производимый в регионе. Вторым являются мопеды, не так далеко ушедшие от велосипедов и жутко дорогие что по стоимости, что в обслуге.

Вопрос с транспортом решается за счет еще довоенных запасов. Тут и автоколонны, с их парками и складами запчастей. И колхозы, потому как в добротных хозяйствах техника содержалась вовсе не под открытым небом. Серьезную лепту вносили склады длительного хранения. Вообще, техники, хотя и старой по возрасту, пока в избытке. Князья под нее, и запчасти, даже отдельные склады длительного хранения устраивают. Задел на будущее.

Так глазея по сторонам, и отмечая для себя местоположение магазинов, лавок и мастерских, Бекешев дошел до гостиницы, примостившейся на первой от вала улице. То есть совсем даже не центральной. Но с другой стороны и не постоялый двор на въезде. Там имело смысл останавливаться только если у тебя в наличии хотя бы конь, которому необходимо обеспечить уход, и ходу дальше в город попросту нет.

Как и ожидалось цены были не космическими, но и каморка ровно по деньгам. Нет, конечно можно было бы заказать и куда более солидные апартаменты, но с одной стороны ему это сейчас не по средствам, а с другой, только того и надо, что переночевать не на улице. С рассветом он покинет Георгиевск. Ну не любил Шейранов ситуации, когда у него в карманах ветер свищет.

Закинув вещи в номер, он наскоро ополоснулся в летнем душе, обнаружившемся на заднем дворе. Вода в емкости выкрашенной в черный цвет успела изрядно прогреться. Все же не зря он пылил по дороге, последняя неделя выдалась не просто сухой, но еще и жаркой. Кстати, в городе оказывается имеется центральная канализация и водопровод. Да и на улицах он видел широкие водостоки, с плавными обводами забранными в асфальт, способные справиться с любым ливнем. Вот такие пироги с котятами.

Жаль только переодеться в чистое не получится. Попросту не во что. Пришлось ограничиться одежной щеткой из конского волоса. Получилось вполне прилично. Все же за день пути он не успел так уж сильно запачкаться. Чего не скажешь об изрядно запылившихся сапогах.

Впрочем, проблема решилась без труда. Неподалеку от гостиницы на тротуаре пристроился чистильщик, который за две копейки быстро привел сапоги Бекешева в порядок. На Шейранова словно дохнуло из его молодости. Нет, чистильщиков он уже не застал. Но в Ессентуках была одна сапожная мастерская, рядом с которой стояла тумба для чистки обуви с кремами разного цвета, и щетками под них. Бросил в баночку пятак, и чисть спокойно.

И вообще, им сейчас владело какое-то чувство нереальности. Словно он попал в восьмидесятые. Вон идет кампания из трех девчушек и четверых мальчишек подростков. У одного из них на плече магнитофон... "Электроника 302"! Да, да тот самый, который жевал кассеты через одну. И из него льется хриплая музыка, все тех же восьмидесятых. Об-балдеть! "Модерн Токинг"! Это как же нужно было постараться, чтобы спустя сорок лет этот агрегат еще работал. Да и кассеты с магнитной лентой... Господи, а какой гордый вид у парня.

Услужливая память Бекеша подсказала, что вот такой агрегат в рабочем состоянии стоит не дешевле калаша. Хм. Ну вообще-то ничего удивительного. В восемьдесят пятом, в слое Шейранова, такие магнитофоны, несмотря на сомнительное качество, были большим дефицитом и стоили около ста пятидесяти рублей. К примеру его зарплата врача была всего лишь сто двадцать. Так что, здесь и сейчас это вообще невообразимая редкость, и парню таки есть чем гордиться. Как впрочем и его родителям, сумевшим приобрести своему чаду такую дорогую игрушку.

Первое место куда отправился Шейранов, по подсказке все того же Бекешева, была оружейная лавка. Дело близилось к вечеру, и вскоре торговцы начнут сворачивать свою деятельность. Последними закрываются продовольственные магазины, поэтому вопрос с продуктами можно было отложить на потом. А вот оружейный стоит посетить прямо сейчас.

Н-да. Все витрины буквально забиты оружием. Охотничьи ружья представлены двуствольными и одноствольными ТОЗами и ИЖами. Никаких других моделей нет. Имеются и мелкашки, однозарядный ТОЗ-8 и магазинный ТОЗ-17. Серьезные стволы представлены линейкой Мосина, Маузером и Манлихером. А вон и автоматические, линейка Калашниковых, в обоих калибрах, СКС и СВТ. Последняя имеется и с ортопедическим прикладом как на СВД. А вот самой драгуновки нет. В наличии даже пулеметы, как станковый Максим, так и ручные немецкий МГ42 и русский Дегтярев. Пистолеты пулеметы только отечественные ППШ и ППД. А вон под стеклом витринного стола и сами пистолеты. Ну, в общем-то ожидаемо. Практически вся советская линейка. Из немцев Вальтер, тот что П38, Парабеллум и Маузер.

А вообще очень даже богатый магазин. Впрочем, стоит только припомнить, что в Георгиевске сходятся сразу несколько торговых трактов, как вопросы сразу отпадают. Город по большому счету живет с дороги. В одном из сел имеется даже небольшой нефтеперегонный комплекс, где получают вполне приличное топливо. Технику из своего слоя Сергей Федорович все же поостерегся бы заправлять на здешней заправке. Но советские раритеты вполне переваривали это топливо.

— Чем могу быть полезен?— Едва только освободившись, лавочник обратил свое внимание на Бекешева.

— Мне нужны патроны, двенадцатого калибра. Двадцать штук картечи и десять пули.

— Папковая гильза или латунная?

— Папковая.

— Что-то еще?

Хм. Много чего еще. Бекешев как раз обратил внимание на дальний угол, где обнаружилась одежда. Ничего особенного, обычная форма советских времен, "стекляшка", в смысле пошитая из синтетики, и ХБ. А еще афганка или как ее еще называли песчанка. Пожалуй, военная форма это единственная одежда в этом мире, которую можно приобрести в готовом виде, и по стандартным размерам. Вся остальная только индивидуальный пошив. Качество исполнения разумеется отличается, как и цена вопроса.

Та же самая история с обувью. Как это ни парадоксально звучит, но армейские запасы обуви на оставшихся досягаемыми складах уже закончились. Так что, хочешь сапоги, обращайся к сапожнику, и если тот не сильно загружен, то может быть в течении нескольких дней ты получишь требуемое. Но зато, если не поскупишься на хорошего мастера, получишь обувь которая сядет по ноге как влитая, и ни о каких мозолях вспоминать не придется.

То что правильно намотанная портянка панацея от всех болячек, вообще-то сказки про белого бычка. Если у тебя нестандартная нога, никакая портянка не спасет. Будешь мучиться, в том числе и до кровавых мозолей, пока обувь не разносится.

Ну с обувью у него сейчас полный порядок. А вот с одеждой... С учетом предстоящего путешествия, он бы с удовольствием сменил свое одеяние хоть на ту же армейскую форму. Все же, на нем была слишком приличная одежда подходящая больше для города. Да и эта ковбойская шляпа, жутко неудобная, или просто непривычная. Не суть важно. Ее бы он тоже сменил. Кстати, цены вполне приемлемые. "Стекляшка" два рубля, ХБ три, афганка пять, кепка пятьдесят копеек.

Хм. Вот только по его финансам он не может себе позволить даже ее. Об остальном говорить не приходится. Поэтому нечего и глазеть по сторонам. Шейранов вообще не любил праздного шатания по магазинам, с целью посмотреть, прицениться. В торговые заведения он приходил только с конкретной целью, и сделав покупку тут же уходил. Хм. Исключение являли собой только оружейные магазины, где он должен был просмотреть все. Ну любил он оружие, не скупать же из-за этого целый арсенал. А в тех же музеях никто тебе не даст подержать и пощупать тот же ППШ.

— Пожалуй я возьму только патроны,— вздохнув, ответил Бекешев продавцу.

— Уверены?— Хозяин магазина явно уловил, как покупатель посматривает на отдел одежды.

— Нет конечно. Но денег все одно ни на что другое нет.

— Ясно. Тогда с вас два рубля сорок копеек.

Расплатившись, Бекешев вышел на улицу, с четким осознанием того, что у него в кармане осталось только один рубль и пятьдесят пять копеек. Что он там подумал обнаружив в кармане пять рублей? Что это не такие уж и маленькие деньги по нынешним временам? Может и так. Но это ведь зависит от твоих трат. Вот он, считай и не купил ничего, а в карманах уже почти пусто.

Завернул в продовольственный магазин. Все же путешествовать ему двое суток. Он конечно за день может пройти и побольше, чем среднестатистический мужчина. Но все одно не лошадь, и шестьдесят километров за один переход ему не осилить. Так что, продовольствие как ни крути ему нужно. Хотя бы немного. На большее элементарно нет денег. Четыре банки тушенки по десять копеек, да булка хлеба за копейку, вот и весь запас продовольствия.

После продуктового, он направился в аптеку. В этом мире аптек как таковых в чистом виде не было, они находились при больницах. Лекарства в любое время суток можно было купить у дежурного фельдшера. Правда с выбором тут было не ахти, ну да лучше уж так, чем вообще никак. Хм. А еще цены. Н-да-а. Оставшихся денег Бекешеву хватило на пару индивидуальных перевязочных пакетов в прорезиненной упаковке.

Дорогая тут медицина. Реально дорогая. Не участвуй Шейранов в реалити-шоу, то развернулся бы тут так, что мама не горюй. Поставил бы в Георгиевске свою частную клинику, и к нему бы стекался народ со всех концов. Откуда такая уверенность? Так ведь не мог он обойти вниманием местную больницу, как говорится родная стезя.

Больничка была невелика, всего-то четыре палаты. Две из них, мужская и женская, по пять коек, и две одиночные, так сказать, для ВИП персон. Родильное отделение из двух палат, и опять из расчета пять и одно койка-мест. Операционная общая, здесь спасали от недугов и ран, здесь же давали жизнь новорожденным. И врач тут был один, на все руки мастер, при нем трое фельдшеров, три сестрички, да завхоз, который так же сам управлялся со всем хозяйством.

Местной больнице только десять лет. Раньше тут заведовал старенький доктор, еще советских времен, стоматолог по специальности. За время своей деятельности успел кое-как подготовить фельдшеров, да сына своего стоматологии обучить. У него сейчас свой кабинет на центральной улице. Бекешев проходил мимо, когда бродил по городу.

Пять лет назад старик преставился, и князь зазвал в город другого врача, этого самого Вербицкого, на которого в княжестве разве только не молятся. Ему кстати сорок лет. То есть, как такового медицинского образования у него не было и в помине. Он родился когда вся эта беда рухнула на землю. Ну и где бы он нашел не то что достойное, а хотя бы завалящее медицинское учебное заведение?

Но отзываются о нем исключительно хорошо. Фельдшерица говорит, что Василий Петрович был сыном врача, и тот научил его всему тому, что умел сам, плюс обширная практика. Ну и наверняка сыграла свою роль одаренность и любовь к своему делу. Ничем иным успехи доктора Шейранов объяснить не мог. Как впрочем не мог оценить и его профессионализм. Разве только с уверенностью заявить, что тот никак не дотянет до уровня самого Шейранова.

— Ну что Юля?— Оборвав разговор с Бекешевым, фельдшерица бросила тревожный взгляд на вбежавшую в подъезд больницы девушку, в белом халате.

— Анна Васильевна, он пьян в стельку. На ногах еле стоит, и двух слов связать не может,— едва не с отчаянием ответила девушка.

— Господи. Как не вовремя-то.

— Что же будет, Анна Васильевна?

— Что, что. Либо дождется Виталик пока Василий Петрович протрезвеет, либо богу душу отдаст,— в сердцах скрежетнув зубами, ответила фельдшерица.

— Да как же так-то?— Вдруг подал голос мужчина, лет за тридцать.

Все это время он сидел в сторонке, на откидном стуле, с деревянными спинкой, сиденьем и подлокотниками. В восьмидесятые такие частенько можно было встретить в присутственных местах, театрах или клубах. Вообще-то это наследие еще более ранних времен. Но в Союзе вообще все менялось очень медленно, как и вот такие жесткие сидения на полумягкие образцы.

— Толик, ты уж извини, но пареньку твоему придется потерпеть,— виновато потупившись, вздохнула женщина.

— Значит мой сын там помирает, а Вербицкий ханку жрет!

— Толик, Василий Петрович тоже человек. Ну откуда ему было знать, что беда приключится? Пригласили его на день рождения крестницы, ну и выпил он лишка. Нешто ты никогда не пил?

— Я-то пил! Я-то пил! Да кто скажет, что от моей пьянки человек помер!? Кто скажет, что по моей вине у кого колесо отвалилось, и он сломал себе что-то!? Ах вы...

Что там "вы", Бекеш выяснять не стал. Просто, вдруг некогда стало. Хрясь! И мужик собиравшийся приласкать своим неслабым кулаком фельдшерицу, отлетел в сторону как тряпичная кукла. А потом безвольной, аморфной массой стек по стене. Н-да. А в теле бандита силы-то как в ломовой лошади.