Добрый Мертвый Вечер

Коллеги господина Жилу уважали, но не любили.

Сам же Кристиан обходил седобородого хранителя стороной по другой причине: тот любил читать наставления. И молодой Фэй с горящими до работы глазами казался Жиле лучшей мишенью для этих целей. Стоило Кристиану появиться в приемной на административном этаже, как ценные указания и нравоучения начинали сыпаться на его темную макушку, как из рога изобилия.

И из всего веера подозреваемых и тех, на кого настучали, именно Кристиану выпала честь навестить Жилу. Спокойно задать пару вопросов, раскланяться и уйти — таков был план.

Да, пара вопросов и все. С этим он мог справиться.

Кристиан кивнул своему отражению, ухватил портфель и вышел.

* * *

Сцилла Закоченей никогда не торопилась. Торопливость была уделом молодости и беспечности. Сцилле же беспечность совсем не шла к лицу. Это слово вообще не было к ней применимо.

Именно поэтому она никак не могла взять в толк, каким же образом умудрилась забыть самую важную вещь, ритуал, который проделывала в ванной каждое утро на протяжении долгих лет. Она пропитывала себя вонючим кедровым маслом — специальной смесью, — из-за оборотня в Отделе нанося вдвое больше, чем требовалось для того, чтобы скрыть естественный запах ее тела. И хотела было вернуться, чтобы привести себя в порядок, но второпях выбрала не ту дорогу.

Натолкнувшись взглядом на дверь с медными цифрами "776", она едва не задохнулась и перешла с быстрого шага на бег — чего не делала никогда за свое существование.

"Клятый оборотень", — думала, кубарем скатываясь по лестнице. И кто просил Монтегю устраивать на работу выходца из Брюхвальда? Место волков было в лесах их родины, где они могли вдоволь поохотиться и побегать голышом, в шкурах, или как они там бегали. А теперь по его вине она даже не могла зайти в свою комнату, чтобы не оставить следа.

Мало ей было хлопот.

Сцилла проскочила холл, выскользнула из окованных тяжелых дверей в восковой рассвет Петрополиса. Козий переулок и примыкавшая к нему улица пустовали, где-то в отдалении цокали копыта и грохотал экипаж.

Закоченей расстегнула пиджак. Разбежалась, перепрыгнула на стену соседнего здания и поползла, цепляясь пальцами за швы в кладке.

Слава богам, лазить по стенам оборотни еще не научились.

* * *

Знакомый сладковатый запах Кристиан учуял сразу. Неторопливо закрыл дверь, замер, как пес втягивая воздух; вычленяя ту самую вонь, что уловил недавно в коридоре у кабинета Монтегю.

Преступники находились в здании Общества, снова! Шерсть на загривке Фэя поднялась дыбом, и он двинулся по следу, перебирая возможные варианты. Почти вытанцовывая вдоль увитых цветами стен, стараясь не ступать ботинками на видимые лишь ему отметины на полу.

Вернулись, чтобы напасть на кого-то из работников? Похитить информацию? Устроить диверсию?

Или они здесь работают?

Последнее Кристиан отмел сразу, как самое невероятное. Он бы давно учуял вонь мертвечины в коридорах, будь это правдой. Несомненно, обратил бы на нее внимание.

След втек в раскрытые двери, ведущие на лестницу. Вильнул медово-трупным хвостом и...

Кристиан словно натолкнулся на стену. Настоящую какофонию запахов: смесь пота, грязи, еды и — о боги! — масел. Сотня видов масел душной волной опускалась с верхних этажей, движимая галдящей группой дам в свободных, по новой моде, платьях — легких, словно нижние рубашки, с мужскими острыми воротниками, открывавшими ключицы. Обесцвеченные волосы дам были убраны плоскими волнами, стянуты в пучки, в которых чудилось влияние сдержанного, слегка эксцентричного стиля Диа дель Боско.

Во всем, кроме сбивающей с ног волны ароматов. Дамы были надушены так густо, что в носу Фэя засвербело. Слишком много запахов смешалось вдруг, и сладко-мертвый след потонул в облаке роз, пионов и лилий.

"Вот же..." — мысленно ругнулся Кристиан и кивнул коллегам. Те отчего-то умолкли и прибавили шаг.

* * *

"Вот же сволочи", — подумал господин Жила, поутру заметив, что в ящике его стола рылись. Ни в какие ворота. "Уволюсь", — твердо решил он, холодея от панического страха быть раскрытым. И стоило-то всего один раз согласиться добыть информацию. Всего один незначительный раз, за все время работы.

Ну ладно, два незначительных раза. Но третий, с делом господина ам-Исфани, должен был оказаться совсем последним.

Теперь же папка ам-Исфани попросту пропала из его ящика.

"Ничего, — подумал Жила. — Они ничего не смогут доказать. Я — почетный работник Отдела. Сам Монтегю боится меня увольнять".

Он пригладил аккуратно стриженную бородку, прикидывая, все ли успел получить от заказчиков. Хотел он всегда многого — повышения, например. Похвалы от начальства, восхищения подчиненных. Желал обставить дом на манер уважаемых и богатых семей Петрополиса. Мечтал быть приглашенным на все светские мероприятия, где поили бы отменным шампанским и интересовались лишь его персоной. Господин Жила с юности был убежден, что заслуживал большего — всегда.

Однако получил он лишь похвалу, жидкую и забытую так быстро, что она больше походила на издевку. Ни повышения, ни роты подчиненных, ни положенной ему славы и восхваления — господина Жилу обошло всё. Крайне несправедливо, посчитал он и, конечно же, сразу согласился на предложение таинственного незнакомца с татуировками на лице. Не ради денег — хотя их он попросил достаточно, — а чтобы восстановить свое утраченное достоинство.

Его недооценивали? Что ж, он мог извлечь из этого выгоду.

По крайней мере, так он думал, храбрясь и надуваясь собственной значимостью, до той поры, пока у входа в просторный зал приемной не замаячила знакомая фигура в черном костюме-тройке.

Окинув взглядом стройные ряды столов, Кристиан Фэй отыскал господина Жилу и направился прямиком к его столу, уверенно чеканя шаг. Жила чертыхнулся, раздраженно, с хлопком задвинул ящик и распахнул первую попавшуюся папку. Мелкие, неряшливо начертанные чужой рукой буквы плясали по желтой бумаге, абсолютно лишенные смысла. Мысли же метались в судорожных поисках нужных ответов.

"Спокойствие", — решил он. Они ничего не докажут. Не смогут.

— Господин Жила. Мне нужно кое-что с вами обсудить.

Жила вздернул голову и с демонстративной поспешностью отмахнулся от назойливого брюхвальдца. Одним легким движением указал мальчику на посылках его место.

— Позже, юноша, позже! — нетерпеливо ответил он, пожалуй, чуть громче, чем следовало. — Не видите — я занят.

Однако Фэй продолжал стоять над душой.

— Простите, но это срочно.

— Господин Фэй! Мне кажется, я уже сказал вам, что занят.

Жила горделиво расправил плечи под любопытными взглядами, которые уже щекотали его и Фэя, будто стая скучающих мух. Поза воплощенного священного негодования всегда удавалась ему с блеском; своим видом он словно призывал коллег в свидетели. Мол, посмотрите, только гляньте на беспредел, что творится в Отделе!

С таким обращенным к их персонам вниманием Фэю оставалось лишь смиренно стоять за баррикадой из документов и выслушивать гневные речи. И, естественно, ни о каком приватном разговоре не могло идти и речи.

Вот и славненько. Тем утром допросы Жиле нужны были меньше всего.

— Хорошо, — совсем не хорошим тоном успел вставить Фэй. — Когда вы освободитесь?

На миг его глаза полыхнули огненным, и Жила моргнул. Нет, должно быть, показалось.

— Не знаю, — бросил он, окопавшись в документах. — Не сегодня, юноша. Прошу вас, найдите себе дело и не отвлекайте действительно занятых сотрудников от работы.

Под низкими душными сводами метнулся смешок, и Фэй впился в ту сторону взглядом — так, словно мог испепелить смешливого коллегу одним прищуром.

— Хорошо, — повторил он. Каблуки его ботинок прощелкали по истертому паркету, затерялись эхом в кишке коридора за створками дверей. Представление было окончено.

— Ну и молодежь пошла, — пожал плечами Жила и вновь уткнулся в бумаги.

Капля пота стекла по его носу и шлепнулась в центр листа. Сожрала несколько слов, размыв чернила. Вот же...

Господин Жила цыкнул и захлопнул папку. Поставил красную отметку о неудовлетворительно проделанной работе и отшвырнул дело на другой конец стола.

* * *

Вдоль желоба водостока шмыгнула крыса, семеня по швам брусчатки. А, казалось бы, благополучный район — дорогие вылизанные дома, светлая, незапятнанная временем и краской хулиганов штукатурка на стенах. Господин Жила проживал в тихой части Петрополиса с благовоспитанными жителями, которые выращивали цветы в ухоженных садиках под окнами и отправлялись спать сразу после того, как загорались фонари. Такие районы цепенели в вечерней мгле. Ни прохожих, ни стражей порядка, лишь синеватая дымка сумерек разливалась по мостовой.

В таком районе Кристиан походил на настоящего варвара.

Фэй ухватил дверной молоток и что было силы хрястнул по лакированной обшивке двери. Сразу несколько раз, так, что удары выстрелами разнеслись в безлюдном каменном мешке улочки. Он зыркнул на лицо в окне дома напротив, и побледневший сосед мгновенно исчез из виду.

Еще удар. Головка молотка отлетела с сухим треском и попрыгала вниз по ступеням крыльца. Кристиан отбросил ставшую бесполезной рукоять, оставив ее раскачиваться на цепочке, и стукнул уже кулаком.

Наконец изнутри послышалось торопливое шарканье. Лязгнул замок, и дверь открылась. За ней, в приглушенном золотистом свете нахохлился седовласый хранитель. Казалось, вся растительность на его лобастой голове встала дыбом: венец белых волос вокруг неровного пятна лысины, бороденка и даже кустистые брови, волоски которых так и топорщились в узкие блеклые глаза.

— Добрый вечер, господин Жила! — осклабился Фэй. — Я подумал, раз вы так заняты на работе, то, возможно, выслушаете меня после, вечером.

Взгляд Жилы метнулся вбок, за плечо Кристиана; в воздухе разнесся кислый запах страха. Почуяв его, Фэй едва унял заколотившееся от азарта сердце.

"Он! Это он!"

— С чего вы взяли, что можете беспокоить меня в личное время? — наконец откашлялся господин Жила. Он поправил пояс, повязанный над выпирающим животом, приспустил пенсне к кончику острого носа.

— Простите, но дело не терпит отлагательств. Поручение господина Монтегю, вы же понимаете.

Выражение настороженного лица Жилы просто кричало о понимании. И нежелании вести какие-либо разговоры.

Однако Кристиану было плевать.

— Я зайду. Вы же не против?

Он сдвинул седовласого господина в сторону и переступил порог. Свой лимит вежливости и благовоспитанности он исчерпал еще утром, когда, словно идиот, терпеливо ждал ответа у стола Жилы. Будто подчиненный на ковре у начальника.

Вот только Жила не являлся его начальником и мог засунуть свои печати для штамповки дел и ценные указания в свой дряблый зад.

Фэй осмотрел помпезно изукрашенный холл — узкий, но совершенно неуместный в похожем на скворечник доме. Все вокруг блестело и топорщилось складками драпировок. Каждый метр обитых темным шелком стен пестрел картинами, панно и литографиями в узких рамках, фарфоровыми блюдцами с намалеванными, одинаково тоскливыми холмами и деревцами. Из-под штор выглядывали бюро и львиные лапы стульев. В углу за лестницей теснилась высокая ваза, расписанная журавлями и явно привезенная с дальнего юго-запада.

Прихожей не хватало лишь фонтана с писающим мальчиком и позолотой.

— Где у вас гостиная? — осведомился Кристиан, боясь сделать лишний шаг в окружившей его мишуре. — Мне нужен стол.

* * *

"Каков наглец. Какая невоспитанность".

Господин Жила следил за неторопливыми, плавными шагами гостя. Поморщился, когда тот скинул пиджак на спинку стула — дорогого, выторгованного на аукционе Золотой Долины. Небрежно бросил портфель на слюдяную лакированную поверхность столика.

"Наверняка остались царапины", — сжалось и без того слабое сердце Жилы.

Еще больше оно заболело при виде того, куда Фэй ступал своими грязными — с улицы — ботинками. Как снова и снова давил на бляшку серебристого замка портфеля в попытке его открыть.

— Ах ты... — Не сдержавшись, он саданул по замку кулаком, и тот с печальным хрустом раскололся надвое. Жила еле удержался от презрительного хмыка. "И такой бездарности они доверили расследование!" — подумал он, разглядывая юное упрямое лицо гостя. Во времена молодости самого господина Жилы в хранители брали исключительно ответственных, разумных господ и дам. "А не всяких выскочек из Брюхвальда", — особенно злобно добавил он и вздрогнул, когда Кристиан вскинул голову.

— Это мы обнаружили в вашем столе, — Фэй протянул до боли знакомый желтый квадрат папки.

"Вот она, возможность!"

— Вы обыскивали мой стол? Мои личные вещи?

— Да, но сейчас речь не об этом. Почему вы...

— Нет, как раз об этом! — Господин Жила раздул грудь, наливаясь праведным гневом. — Как вы смеете копаться в личных вещах своих коллег? В вещах почетного работника Общества? Это просто возмутительно! Куда смотрит господин Монтегю?! Я буду жаловаться, и в первую очередь на вас, молодой человек! Вы узнаете...

Ладони Фэя с неожиданной силой грохнули о крышку стола. Стоявшая на нем фигурная вазочка подпрыгнула и повалилась, выталкивая воду на кружевную салфетку.

— А вам есть что скрывать?! — Его черные глаза сощурились, и Жила невольно отступил. — Что это вы так взволновались? Быть может, нам лучше обыскать ваш дом? Я позову напарника, господина Монтегю и еще парочку ребят, и мы перевернем этот скворечник вверх дном.

— Да как вы смеете? — пробормотал почетный работник Общества.

Кристиан выпрямился. Ухватил вазочку и поставил ее обратно в вертикальное положение.

— Легко и непринужденно, господин Жила. Легко, — тронув лужу разлившейся воды, он брызнул ею в лицо Жилы, — и непринужденно. Вы знаете, что Отдел Управления делает с работниками, которые разглашают личную информацию подопечных?

Жила подозревал, что ничего хорошего.

— Зачем вы держали папку в столе?

— Это — моя обязанность, юноша, — процедил он. — Проверять папки с делами. Сличать проделанную работу с намеченным графиком.

— А, может, помимо этого у вас имеются еще кое-какие обязанности? Для тех мерзавцев, что недавно убили пару подопечных, например. Я давно слежу за вами. Больно уж подозрительно всё это выглядит.

Кристиан толкнул папку, и та проехалась по столу. Почти коснулась желтым, намокшим углом пальцев господина Жилы, и он отдернул руку. Лишь мгновением позже он осознал, как подозрительно это выглядело.

— Могли бы положить ее обратно в мой стол, — проговорил он, прочистив горло. — Ключи, похоже, все равно у вас есть.

— Сами положите.

Фэй ухватил пиджак и направился к выходу.

— Портфель! — рявкнул Жила ему вслед. — Портфель свой заберите!

— Оставьте его себе, — бросил Кристиан через плечо и вышел в вечерний сумрак.

Господин Жила заглянул в обитые пурпурным шелком недра — бочком, осторожно, словно оттуда могло что-то выскочить и ухватить его за нос. Но внутри было пусто. Обычный портфель с разбитым замком.