Паук

Безмысленный усмехнулся.

— Меня зовут Далон. Тебя я так понимаю Крепкий.

"Да".

— Сам придумал?

"Да".

— Так себе имечко... Ничего, если мы будем звать тебя Креп?

"Хорошо, — мне в принципе было всё равно, что думают обо мне двулапые, и как они меня называют. Возможно, им было сложно запоминать или произносить моё имя, может, что-то ещё, не важно. — Ты не ответил на вопрос".

— Давай на ночь встанем и подумаем вместе. Мысль одного бьёт не так сильно, чем совместный ментальный удар.

Мне понравилось выражение, но не очень ответ. Настаивать я не стал, бить всё равно нельзя, а так они если не хотят, то правды не скажут. Но и разговор на этом не спешил заканчивать — рядом со мной источник знаний, нужно пить.

"Ты обещал рассказать, как сбежал".

— Я пробыл в рабах не очень долго, около луны. Однажды подвернулся случай, меня привели на слияние..., — он вдруг замолчал, посматривая на меня. — Понимаешь, как бы объяснить, пауки становятся разумными...

"Когда разум человека перемещают в паука".

— Ты знаешь это?!

"Да", — разъяснять, что кроме этой фразы собственно ничего и не знаю, я не стал

— А помнишь себя прежнего?

"Нет".

Безмысленный задумался.

"Ну, так что дальше?" — вывел я его из молчаливого состояния.

Видимо, они даже мысль в определённом направлении долго держать не могут.

— А? Ну да. Меня привели на слияние. Поскольку я уже к тому времени научился закрываться от ваших ударов, то меня приложило не сильно. Когда маг попытался меня убить, я перехватил нож и убил его. После чего забежал в комнату мага и закрылся.

"Там должен был быть арахнид".

— Похоже, ты бывал на этом ритуале, — грустно произнёс двулапый. — Да, паук в комнате, где происходило слияние, был. Он не мог меня тронуть, — Безмысленный, показал на амулет. — Хотя знаешь, вспоминая сейчас те мгновения, понимаю, ведь он даже не пошевелился, пока я стягивал амулет. Тогда у меня и закралась мысль, что вы не так уж преданны своим хозяевам. Ну, а дальше я вылез в окно и по верёвкам из разного тряпья спустился до карниза под окном. Не знаю, была ли погоня, но мне удалось уйти, никого не встретив. Вот и всё.

Я задумался. Чем-то мы с этим двулапым были похожи, ведь, по сути, я был таким же рабом, как и он, и также сбежал оттуда. Странно, но почему-то это не приходило мне в голову раньше. Положение пауков в пещере не лучше, чем у двулапых. Эта мысль поразила меня. И кто после этого из нас глупый?!

8. Конфликт.

На ночь мы остановились в лесу. Двулапые расставили довольно забавную конструкцию. Я сначала наблюдал, как они возились со своей тканью. А когда всё это поднялось на палке, я не удержался и заглянул внутрь. Двулапые сделали отвороток! Конечно смешной и не прочный, я потрогал его лапой, он тут же прогнулся. Цели он не нёс никакой абсолютно. По крайней мере, защитить ни от кого не мог, даже делал хуже — закрывал обзор. Мы, оказывается, имеем, что-то общее — двулапым, как и паукам было комфортней в норе.

"Зачем это?" — спросил я у Крупного, когда он проходил мимо.

— Ну, вдруг дождь пойдёт, да и комаров меньше, — разъяснил он мне.

Я отбежал немного подальше. Дождь! Они могут защитить себя этим от дождя! Внутри даже лёгкая зависть проскочила. Мнение о разуме двулапых слегка приподнялось. Нет, они по-прежнему были глупыми созданиями, но умнее, чем скажем четырёхлапые.

Двулапые развели огонь и стали готовить пищу. Пока это всё происходило, ко мне подошёл Мелкий.

— Расскажи о сестре.

"Я видел её недолго. В ночь, когда я убежал, её только привели".

— Жаль, — в мыслях Мелкого, витала какая-то тоска. — К ним там хорошо относятся?

"Да. Кормят каждый день. Живут правда, в общем отворотке. Но на это никто не жаловался".

— А на что жалуются?

"Да вы двулапые, на всё жалуетесь. Холодно. Сыро. Света мало. Работа тяжёлая. Вам двулапым, если даже хорошо, то всё равно плохо".

— Почему ты так решил?

"Ну, вот смотри. Ты сейчас сыт?"

— Да.

"Тебя заставляют работать?"

— Нет.

"Может, тебе грозит опасность? Или сыро? Или неуютно?"

— Нет.

"А ты всё равно недоволен. Я уверен, будь твоя сестра здесь. Тебе ещё что-нибудь не нравилось бы. Например, что завтра надо будет идти в горы".

— Может ты и прав. Но существуют ведь какие-то действительно важные вещи, за которые стоит переживать.

"Тебе что-то угрожает сейчас?"

— Нет.

"Ну, так радуйся жизни! Завтра возможно не сможешь".

— А ты интересный собеседник.

"Так я же паук!"

— Каково это быть пауком?

Я задумался,

"Быть пауком хорошо. Я сильный. Я красивый".

— Отец говорил, что нельзя хвастаться силой, всегда найдётся тот, кто сильнее. Не знаю как у арахнидов, но у людей сила в клане. Если клан действует сообща, то он непобедим.

"Значит ваш клан слабый?"

— Почему это?

"Если бы вы действовали сообща, то либо все пошли в нору, либо все не пошли"

Мелкий замолчал. Что самое интересное. Его мысли не расходились с мыслями, которые он выдавал. Чувствовалась неприязнь ко мне. Но он эту тему и не затрагивал. Даже не думал об этом. Тут подошёл Крупный, при этом он был без панциря. Совсем. Ни на голове, ни на груди.

— Харик, может, к костру пойдём?

— Я пока посижу здесь.

— Тогда я с тобой.

"А почему ты всё время рядом с Хариком?" — спросил я Крупного.

— Ну, я ... — замялся Крупный. — Я охраняю его.

"От кого?"

Мысли Крупного, начали искать ответ на вопрос. Вернее придумывать его. Наконец он решился,

— От тебя.

"Думаешь, поможешь если что?"

— Ну, по крайней мере, попытаюсь.

Он не врал. Весь рост разума двулапых в моём понимании, рухнул вниз. То есть осознаёт, что ничем помочь не сможет, но будет пытаться. Глупо.

"А кто вон тот с шерстью на лице?"

— Паром? Да так, воин.

А вот тут он соврал. Шерстяной то с сюрпризом — охотник на пауков. Звучало как минимум смешно — он охотник на меня.

— Ужин, — раздался голос Безмысленного.

Я бы так не понял, ну не изучал я особо соответствие мыслей двулапых с их звуками, но в головах обоих собеседников отразилось это слово. Я постарался запомнить.

— А ты чего не ешь совсем? — спросил перед уходом Мелкий.

"Ем. Только реже чем вы".

Ночь прошла в мучениях. Головогрудь снова болела. Мыслить толком не мог, в голову лезла абсолютная ерунда. Эликсир, нужен эликсир.

Утром двулапые кучу времени собирались, ели, поливались водой из протекающего ручья. Под конец их сборов я готов был ударами погнать их вперёд. Нет, ну где логика. Их самок, за которыми они идут, возможно, скармливают молоди, а они умудряются позаниматься всякими глупостями, я уж не говорю про анабиоз ночью. Высказал свои мысли Безмысленному. Спорить он не стал, только увеличил скорость сборов.

К солнцестоянию вышли в предгорье. Четырёхлапые под двулапыми, стали двигаться медленнее, что было мне более удобно.

"А лошадей вы тоже в горы возьмёте?" — спросил я Крупного.

— Нет, у них амулет в узде есть, он привязан к другому амулету, тот кладёшь, где-нибудь под камень и они не убегут дальше двух вёрст т него.

"А если их съест кто-нибудь?"

— Может быть, конечно, но придется рискнуть. Далон говорит, здесь где-то ущелье должно быть, там вряд ли зверьё тронет, да и из Белёсых никто не заметит.

До заката солнца было ещё далеко, когда мы завернули между двух скал. Перед взором раскинулось прекрасное зрелище. С двух сторон землю с редкими проблесками растений, окаймляли две каменных стены. Вот ещё бы сверху скалу, и получилась бы огромная нора. Она бы конечно вышла неуютной, но красивой и большой. Солнце закрылось скалами и перестало раскалять хитин. Стало гораздо комфортней. От скал веяло лёгкой прохладой и влагой. Ещё какое-то время мы ехали вперёд. Расстояние между скалами увеличивалось. И вскоре мы выехали на огромную площадку, усеянную обломками камней, как на разработке. Кое-где виднелись кустики. С одной стороны запах влаги был более отчётливым. Я побежал на него. За огромным камнем из скалы вытекала вода, почти сразу скрываясь под другим камнем. Я поскольку первый нашёл её, начал пить. Вода была довольно холодной.

— Да паука мать мне в постель! — раздался голос сзади.

Я развернулся.

— Ты что мерзкий, не мог подождать? — Шерстяной стоял с каким-то предметом в руке. — Я после него пить...

Договорить он не успел. Я не собирался, но в тот момент, мне так захотелось его ударить, и я не сдержался. Совсем немножко, чтоб образумить двулапого.

— А-а-а. Он меня ментально. Напал! Паук напал! — Шерстяной вопя, сначала на четвереньках, а потом, перейдя на две лапы, побежал к лошадям. Двулапые всполошились. Ну, как вот я так. Всегда отличался благоразумием и выдержкой. Нет, ну, конечно, гонял молодь. Но сейчас-то неразумно было. Двулапые всполошились. Крупный и ему подобный, оттолкнув Мелкого, вынули клыки. Шерстяной что-то доставал из сумок на лошадях. И только Безмысленный оставался спокойным. Просто стоял.

Шерстяной, достал из сумки какой-то горшок, наподобие того, в котором я носил эликсир.

— Паром, не надо! — вдруг закричал Безмысленный.

Шерстяной, зажёг огонь и поднёс его к горшку. Его лицо, неприкрытое панцирем, стало каким то морщинистым.

— Да пусть нюхнёт травки тварь! — крикнул он и бросил горшок в меня.

Горшок, долетев до моих лап, разбился, рассыпавшись в кучку мелкого порошка вперемешку с черепками. То, что было внутри, зажглось огнём и тут же потухло. Но зато кучка стала источать белый густой дым. Всё было ничего, пока дым не достиг лап. Запаха я даже не успел почувствовать. Волоски лап просто зажгло. Не больно, но настолько неприятно. Я быстро оценил опасность, как и то, что эту гадость нельзя допускать к дыхательным отверстиям брюшка. Сначала я стал пятиться, пока не прижался брюшком к стене. Глаза стали болеть.

Ах, ты слизняк невылупившийся. Яйцо проткнутое! Я развернулся и, приподнявшись на задних лапах, передними стал искать уступы. Подъём давался тяжело. Глаза стали плохо видеть, видимо дым касался и их. Но я карабкался. Когти иногда срывались, благо у меня не две лапы. В какой-то момент я понял, что дым не достаёт меня. Я, выпустив паутину, закрепил её в нескольких местах и развернулся вниз головогрудью. Мутная картинка показывала двулапых и растекающийся дым, как пятна. Двулапые почётче, дым просто пятном. Начну перебираться в сторону, Шерстяной, успеет бросить ещё один горшок. Но убегать я не буду. Я — паук! Прижав брюшко к скале, отцепил паутину и резко оттолкнулся лапами, прыгнув подальше от пятна дыма. Такого трюка я не делал со времён молоди. Ощущение полёта меня тогда сильно захватывало, и я постоянно прыгал, висел на паутине, или просто падал с потолка норы.

Приземлился я не так как во время молоди. Две лапы сильно подогнулись. Благо, что сочленений у меня по четыре на каждой лапе, и они мягко приняли мой вес, не надломив хитин. Брюшко только слегка задело земли. Я, приземлившись, ударил во всю мощь. Глаза плохо видели вблизи, я не был уверен, что попал. Я привстал на две задние пары лап, одной из средних водил впереди на всякий случай, передней — готов был нанести удар. Пятна двулапых, оказались сбоку — явно не попал. Я развернулся на них и, чтобы не промахнуться, нанёс два расширенных удара в их сторону. Конечно, мощь не сравнишь с первым. Во-первых, удары слишком широкие, во-вторых, надо было немного отдохнуть между ударами, но времени не было.

— Стой! Стой! Остановись, пожалуйста! — донеслась мысль Мелкого.

Странно, но потока звука я почти не слышал.

— Он не хотел, он просто испугался!

Я опустился на лапы и побежал от двулапых, в таком состоянии, биться не разумно. Никуда вы яйца от меня не денетесь. Вход из скал один. Я вас там и встречу слизняки мерзкие. Я вас буду долго в коконе мариновать.

Я добежал до самого узкого места. Я помнил, здесь был большой камень. Солнце уже садилось, и видеть становилось всё хуже. Наконец серая громада валуна выросла передо мной. Я забился между ним и скалой. Ощущение было как в молоди. Всё вокруг большое и страшное. А в мелкой щели, мне тогда недоступны были отворотки ввиду слабости, комфортно и приятно. Единственное, что приятного, в моём положении было мало.

Вскоре опустилась темнота. К боли на лапах и глазах, запоздало настигнувшей меня после белого дыма, добавилась уже привычная боль в головогруди. Я вспоминал себя молодого. Я был очень любопытным. Однажды прокрался в отвороток к Пушистому, он тогда у нас был старшим пауком. Не знаю, по какой причине я решил, что он не видит меня, может потому, что я был мелким, но я стал медленно опутывать его хелицеры паутиной. Потратил кучу времени. И когда дело почти было закончено, Пушистый с лёгкостью порвал все мои старания и поймал молодого паучка. Держа хелицерой за лапу, он вышел из отворотка и выкинул меня. Он даже не ударил меня ментально, не то, что лапу оторвать. Просто выкинул. Я бы наверно...

— Креп! — мысль ворвалась в головогрудь. — Креп! Прошу отзовись.

Мысли обо мне молодом были так реальны, как будто я только что побывал молодью. Это было так удивительно. Никогда не испытывал таких ярких мыслей из прошлого. В головогруди щемило от забытых воспоминаний.

— Креп! Прошу тебя отзовись!

— Харик. Пожалуйста, не надо его искать. Это зверь, пойми. Найдём — убьёт. Он же зол.

— Рагоз, на кой мы вообще взяли этого Парота? Он ведь даже не из нашего клана. Что Мохнатым славу захотелось разделить? Достали эти игры!

— Он лучший охотник.

— Да плевал я на таких союзников! Единственный шанс спасти мать и сестру, а он всё валит.

— Я бы конечно заподозрил, что он специально это сделал. Но, паук его действительно ударил. Да и нас приглушил.

— Креп! Креп! Мы просто поговорить! А зачем ему специально?

— Я не селён в межклановых рознях. Тут лучше у Далона спросить. Но мне кажется клан Лорка, не против занять главенствующее положение. И если ты вдруг погибнешь, то останется один Лайонор. А если и с ним чего случится, то Лорк из Мохнатых, как самый старший совета, займёт временно пост кланра. А с него проще продвинуться в постоянные кланры.

— Душу паукам! Ему выгодно чтобы мы не дошли?

— Не знаю. Возможно.

— Креп! Креп! Отзовись! Мы извиниться хотим!

По мыслям, я знал их расположение. Можно было ударить и прибить слизняковотелых. Но демонстрация возможностей двулапых только укрепила меня в мысли о необходимости таких союзников. Сейчас план по проникновению в нору не выглядел таким безумным. Но также я понял, что двулапых, нужно держать в паутине, причём желательно подвешенными под потолок. Выходить к ним сейчас, значит предстать в слабом и беспомощном положении. А если я уже никогда не буду видеть и ощущать! Нет. Глаза уже не так болят.

"Двулапые! — послал я мысль. — Стойте на месте, если не хотите умереть".

— Креп!

"Я сказал на месте!"

— Как скажешь. Креп, ты прости Парота. Он просто испугался. Ты ведь первый ударил.