Паук

Паук.

1. Нора.

Как же надоели эти двулапые. В мыслях только отлинять от работы, поспать, да убить нас. Как они глупы.

Подопечные второй раз за луну готовились напасть на меня.

Лёгкий направленный ментальный удар, и они корчатся на полу. Хозяин опять будет ругаться, план не выполню. Хотелось ещё раз приложить этих слизняковотелых, но сдержался, понимал, что других долго не дождаться.

"Вперёд", — послал команду оставшимся на ногах.

Сзади раздался шорох лап младшего: "Опять напасть пытались?" — отправил он мне.

Я отвечать не стал, только удовлетворительно прошелестел клешнями хелицер1, так и хотелось прыснуть порцию яда из них в двуногих. Неужели не понимают, что камнем не пробить мой панцирь? И ладно бы было кому сопротивляться. Тела мягкие, без шерсти, ткни лапой — протыкаешь насквозь (я пробовал), ума нет, есть да спать, ну ещё странные мысли, если самку увидят. Как можно вообще жить с такими желаниями? Даже молодняк, когда приводят, и то больший интерес имеет, вечно то лапу куда засунут, то подопечных на прочность проверят, то хелицерами в друг друга ткнут. В общем, мерзкие это создания двуногие, вот бы в кокон одного-двух... Я отогнал от себя мысли о еде, команда охотников наверняка пару лосей "завернула" уже.

"Интересно, как они на двух лапах передвигаются, — отправил мысль младший. — Я пробовал, не получается. На четырёх куда ни шло, но на двух?"

Боковые глаза заметили хозяина. Он хоть и двулапый, но силой мысли обладал огромной, рассердится если, дня два отходить. Хозяин глянул на меня снизу вверх:

— Ну что, как разработки? — его мысль долетела быстрее нелепых звуков, которые за три холода я научился сопоставлять с мыслями.

"Попытка нападения, пятеро нуждаются в отдыхе, двадцать на разработке", — отрапортовал я ему.

— Подчинённые не мертвы?

"Нет, я слегка ударил по ним", — послал я мысль.

— Молодец Рыжий, оттащи их в клетки, и можешь сдать смену.

Я щёлкнул хелицерами. Хозяин был ко мне благосклонен, и позволял в знак одобрения поступать так, всё-таки я самый старый паук в разработке.

Шелест лап в туннеле известил, что я приближаюсь к жилым норам. Направил на оплодотворение двоих молодых, но явно крупных пауков. Склоки из-за единственной самки я прекратил давно. Они ещё не понимали своей участи.

Посредине норы висела паутина. Шутники. Я убрал паутину, перегораживающую вход в мой отвороток. Мелких двулапых пришлось луну гонять, прежде чем выдолбили его, они лучше всех идут в глубь, я ещё в прошлые холода заметил. По запаху нашёл "строителя паутины", направил вместо одного из крупных к самке. Замер в норе. Двулапые всё время говорят о сне, как не пытался, не смог понять. Просто замер в норе. Четыре пары глаз следили за входом. Бывало уже, что молодёжь пыталась напасть, у меня на счету было уже трое. К тому же подрастал Безлапый — довольно сильный противник, лун семь назад, я оторвал ему за попытку нападения одну лапу. Может вновь попытаться.

В пик солнца хозяин послал зов, наверняка опять молодняк на мёртвых двулапых натравливает. Это действо происходило раз в луну. Хозяин звал меня, я пеленал пять или шесть живых двулапых и укладывал их на камни, рядом с каждым камнем, клал наиболее крупные яйца, отобранные у паучихи. Хозяин предполагал, что это я их оттуда забираю. Но я уже давно понял опасность данного мероприятия и поэтому загонял туда охотников. Они всеми лапами упирались, но лёгкий ментальный удар, и бывало оторванная лапа, быстро приводили их в чувство.

Хозяин проводил какие-то непонятные действия с двулапыми, в конце которых втыкал в них клык, находящийся в одной из лап. Этот клык был самой большой загадкой, он появлялся у хозяина только в этой комнате. Двулапые прекращали дёргаться, зато начинали качаться яйца. Над ними хозяин тоже проводил какой-то ритуал. После этого, кожа яиц расползалась, и молодняк кидался на лежащих двулапых, поедая их даже без пускания яда. Основной моей задачей было перехватить подвижных паучков, если они попытаются напасть на хозяина. Почему-то он их очень боялся, хотя на следующий день свободно гонял по комнате с объедками двулапых.

По волоскам лап пробежал запах красной жидкости двулапых. Молодь ещё не понимала, что питаться растворённой пищей удобней, и просто рвала клешнями хелицер жертву, высасывая жидкость вместе с кусками мяса двулапых. Один паучок крутанулся на месте. Хозяин вздрогнул, тем самым, привлекая к себе внимание молоди. До чего же глупые двулапые. Ну, вот чего ему спокойно не стоялось? Он бы даже не заметил. Я прервал прыжок паучка, прижав его лапой к полу. Хозяин поспешно вышел из комнаты.

Наевшись, малыши поджали лапки, превратившись в круглые комочки лежащие прямо на телах двулапых. Я сплёл небольшой полукокон, куда переложил по одному комочки. Тельца были мягкими, по лапам пробежал привкус яйца. Какие они ещё глупенькие. Прыгнувший, на хозяина вцепился в моё щупальце клешнёй. Жаль. Думал на этот раз обойдётся. Каждое рождение одно и тоже, один два из выводка оказываются слишком агрессивными. Хозяин говорит, память полностью перешла. Что они могут помнить, они же только из яйца вылезли. Я проткнул мягкое тельце лапой, выполнив свою жестокую миссию. Провел волосками лапы по спящим комочкам, тельца ещё полупрозрачные, внутри них даже видно красное пятно пищи. Забрав погибшего паучка, я вышел из комнаты, притворив задними лапами за собой дверь.

— Твою демонов..., напугал твой монстр.

В комнате хозяина, находился Киён, хозяин соседней большой норы, они часто сидели по вечерам, высасывая мерзко пахнущую жидкость. У меня даже чувствительные волоски лап свернулись от стоящего в комнате запаха. Мне не нравился Киён, он всё время уговаривал хозяина убить меня. Но мне нравилось, как он боится меня, сильнее, чем двулапые на разработке. Страх прямо витал вокруг него.

— Когда ты избавишься от него, — затянул свою песню сосед. — Ведь третьи холода уже пережил, после следующей линьки у него панцирь магию держать будет.

— Привязался я к нему. Да и умный он. Ты вот ходишь сам следишь за ними. А он вместо меня. И охотничьих пошлёт, когда продукты кончатся. Видел бы ты, как он над молодью трясётся! Хороший, наверно, был отец. Мне прямо жалко, что когда-то пересадил того мужика. Надо было оставить, настойку бы вместе пили.

Двулапые враз издали клокочущие звуки. Сами звуки мне не нравились, но то, что хозяин в это время в хорошем расположении духа, я точно знал.

— Прав ты Киён, да и эликсир после линьки на него слабее будет действовать. Они, когда память возвращается, с ума сходят. Хуже диких арахнидов становятся. Вот дождусь линьки, панцирь больно у него хорош, оружейники с руками оторвут. Да и проще порешить его без панциря.

А вот это уже интересно. То есть, как порешить?! Двулапая мерзкая тварь! Я перебрался к нему поближе, но вовремя вспомнил, что ничего не смогу ему сделать.

— Ишь, как лапами заскрёб. Такое впечатление, что понимает разговор, — произнёс Киён, — Надеюсь, ментальный амулет ты не снимаешь.

— Да я сплю в нём. Ничего он не понимает, пока к нему не обратишься.

А вот тут хозяин ошибался. Может, сделать я ему ничего и не мог (пробовал лапой по спине хлопнуть), и услышать его, пока он не говорит, не могу. Но дней двадцать назад я научился улавливать мысли при разговоре не только со мной. Так что понимаю я, понимаю.

Хозяин, отправил в рот своей хелицерой кусок обожжённого мяса. Как они вообще его едят? В жидкости своей замочили бы что ли.

Дождавшись пока двулапые разойдутся, и, не поняв больше ничего интересного из их разговора, я отправился к себе в отвороток. По дороге разогнал разодравшихся молодых. Вспомнил, что ничего не ел на этой неделе. Сменил направление к охотникам.

Шустрые молодые пауки встретили меня молчанием. Помнят, что за яйцами к самке посылал. Панцири у всех кроме одного были чёрными, ещё не сбрасывали ни разу.

"Есть что?" — спросил я у двухциклового паука с серым панцирем, сам полцикла назад такой же сбросил.

"А, может, у самки возьмёшь? — дерзко ответил он мне. — У меня сегодня один молодой там остался".

Я привстал на две задних пары лап и двинулся на него.

"Вон там, в углу, как ты любишь", — поспешно сообщил он мне.

Я развернулся и, опутав слегка паутиной тушу кабана, пошёл к себе. Мне действительно нравились кабаны. Их легко укутывать и разжижаются быстро. Двулапые как-то различали еду во время всасывания по вкусу. Я пробовал различить: не знаю хоть кабан, хоть какая другая тварь — одинаково всасывались. Пробовал как молодняк есть — не растворяя — только запах их жидкости на лапах неприятно отдавался. Вот после линьки я подольше растворял пищу перед едой, чтоб не оставалось даже нелепого внутреннего панциря пищи. Я вообще не мог понять, как может быть настолько несовершенным организм. Зачем двулапым и четырёхлапым внутри этот рваный панцирь? Ни защиты, ни красоты, скинуть при линьке тоже нельзя. Хорошо, что я паук.

Замерев в отворотке, я стал обдумывать ситуацию. До линьки ещё полцикла, как раз холода закончатся. Убить хозяина не получится. Медальон не даст, он действительно с ним спит. По крайней мере, я ни разу не видел хозяина без него. Да и если убью, лучше не станет, хозяева из других нор придут, а с ними двулапые в панцирях. Их слишком много будет, да и двухцикловых с пяток направят, мне хватит. Значит надо бежать перед линькой, уж нору то я себе найду. Но эликсир... Без него мне никуда. Каждую луну надо делать глоток. Я однажды, будучи молодым, видел, как арахнид сошёл с ума. Дикое зрелище: одного паука убил, у четверых лапы оторвал, еле спутали его. В итоге двулапые утащили арахнида, и мы больше его не видели. Но самое ужасное, это его мысли: он был напуган и разъярён одновременно, считал, что он двулапый.

Итак, эликсир. Хозяин держит его в той же комнате, где молодёжь вылупляется. В комнату то я попаду. А как из ящика его вынуть? Хозяин туда странный коготь вставляет и только после этого он открывается. А коготь всегда на поясе висит. Надо понаблюдать за ним.

Наблюдать пришлось долго. В течение луны я старался не отходить от хозяина. Он даже стал на меня порыкивать. Но зато я узнал, где находится коготь, называемый ключом, когда хозяин снимает его с пояса. Проблема оказалась серьёзней, чем я предполагал. Ключ был мелким для моих клешней, и если удержать его с трудом я мог, то вставить в норку ящика не получалось. В конце концов, я спрятал коготь-ключ в отворотке молоди, понадеявшись на то, что хозяин сломает ящик. Но хозяин, поискав его день, принёс ещё один и открыл ящик им. Так даже лучше получилось. Коготь у меня. Хозяин не знает об этом.

Эликсир давали паукам всего раз в луну. Обычно помогал при этом я. В этот раз было по-другому. Хозяин выбрал в помощники Безлапого, видимо, готовит нового паука в любимцы.

Я подошёл к столу, на котором стоял таз с водой. Хозяин вылил в таз маленький черпак эликсира. Высосав до дна, я подошёл к Безлапому. Тот мазнул по моему панцирю краской, не забыв при этом выкинуть коготь. "Слизняк!" — явно останется царапина. Особо меня это не взволновало — скоро линька, но немного разозлило. Краска на панцире была нужна хозяину и другим двулапым, чтобы определить, кто выпил эликсир, а кто нет. Бывало молодёжь по незнанию и неопытности забывали прийти. Поскольку хозяин считал нас, потом приходилось бегать по норам в поисках не выпившего.

Под панцирем чесалось, я чувствовал приближающуюся апатию — ещё пол-луны и линька. А я всё ещё не придумал, как забрать эликсир. Выход из создавшейся ситуации подсказал двулапый, подносящий к столу воду. Ведь он раб! Всё просто, надо заставить раба! Радостный от найденного решения, я побежал к охотникам. Надо обязательно поесть, пока апатия полностью не взяла меня в свои клешни. Потом есть уже не смогу. А за луну линьки можно и обессилеть. Видел я, как молодые после первой линьки даже на лапы встать не могут.

По пути встретилась колонна новых рабов. "Опять хозяин будет массово яйца в свою комнату требовать принести" — подумалось, пока я пропускал их, зависнув на стене. Каждый раз, когда приходила новая партия двулапых, наиболее сильных хозяин посылал на разработки, а основная масса спустя луну шла на кормление молодняку в комнате мага. И пока не кончатся рабы, он будет требовать по десять яиц в день. Одна радость, молодняка после этого становилось значительно больше, правда, через часть цикла их всё равно уведут, но на какое-то время, в норах становилось тесно и шумно. Я любил такие дни.

По привычке скользнув ментально по рабам, вдруг чего задумали, я уловил неожиданную мысль: "Какой пушистенький". Оглядел толпу, и увидел виновницу мысли. Я всего второй раз встретил молодняк двулапых. Размером она была с полуцикловую особь, волосы напоминали по цвету мой панцирь. Я приспустился со стены и потянулся к ней щупальцем. Рядом стоящая самка отдернула её от меня.

"Дай потрогаю", — послал я ей.

Она ещё сильнее прижала молодь к себе. Ударить её ментально что ли?

"Дай потрогаю, не съем", — повторил я самке.

Молодь потянулась к моим усам. Я подошёл поближе и провёл щупальцем по ней. Она произнесла клокочущий звук двулапых:

— Щекотно.

"Рыжий, дай провести двулапых", — донеслась мысль из конца колонны.

Я вернулся на стену и пошел по ней к охотникам. То и дело какая-нибудь лапа соскальзывала.

— Приходи ко мне! — донёсся вслед голосок молоди.

Самка на неё шикнула и что-то потихоньку затараторила. Я не стал вчитываться в мысли. "Всё таки молодь двулапых чем то похожа на нашу, тоже любопытная" — думал я, передвигаясь к концу колонны. В одном месте я всё же соскользнул, скатившись на разбегающихся рабов. Вот когда был молодым, даже по потолку бегал, когти в каждую щель залазили. А теперь по стене и то с трудом иду.

Забрав приготовленного для меня кабанчика, я ушёл к себе в отвороток. Пока четырёхлапое растворялось, я обдумывал предстоящие действия.

Уже за полночь, я поел. В большой норе перестали шелестеть лапы арахнидов. В это время двулапые спят, поэтому суматоха жизни слегка затихала. Я вылез из отворотка: Пора.

В качестве нужного мне раба решил взять самку двулапых. Они послушнее, и у них не возникает диких мыслей убить меня. Клетки караулили два двуцикловых.

"Чего тебе, Рыжий?"

"Хозяину самка нужна".

Серый паук щёлкнул хелицерами, разрешая забрать рабыню. Наказать бы его за неуважение, да времени нет. Я подошёл к клетке. Несколько рабынь проснулись и с ужасом в мыслях смотрели на меня.

"Одна пойдёт со мной", — послал я им мысль.

Они сразу вжались в стены. От них веяло даже не страхом — паникой.

— Давай я пойду, — из сбитых в клубок противно пахнущих двулапых вылезла морщинистая самка. — Я уж отжила.

"Пошли", — мне было всё равно.

Самка попалась медлительная, и я уже пожалел, что взял её.

"Давай быстрее".

— Так куда торопиться, успею умереть.

"Можешь не издавать звуков, просто думай. Почему ты хочешь умереть?"

— Так...

"Думай!" — перебил я её.

"Так зачем ещё ведёшь?" — прочитал в её голове.

"Надо ящик открыть, у меня ключ выскальзывает. Откроешь, и уведу обратно"

Самка ускорилась, но всё равно шла медленно. При этом она ещё и всё время спотыкалась.

"Побыстрее можешь?"

"Так не видно же ничего".

Всё забываю, что двулапые плохо видят в темноте. На разработки они ходили с огнём.

По дороге забрал ключ, сунул его рабыне. Она очень осторожно, чтобы не прикоснуться своей хелицерой к моей, взяла его. Чувствовалась неприязнь ко мне. Перед входом в комнату кормёжки молоди предупредил ещё раз, чтобы не издавала звуков. Войдя в комнату, прикоснулся к шару на стене. Он начал излучать свет.

"Вон в углу ящик, открой его".

Рабыню, пока она ковыляла до ящика, стал охватывать ужас. Оглядевшись, я понял причину. В углу лежали части панцирей двулапых. И чего они всегда так реагируют?

"Не трону я тебя, открывай".

Рабыня трясущимися хелицерами (интересная у них особенность: когда боятся, начинают хелицеры трястись) открыла ящик.

"Достань горшок сверху и поставь на камни".

После того как она выполнила мой приказ, я обмотал горшок паутиной поплотнее — по опыту знал эта посуда хорошо бьётся — и привязал его под головогрудь.

"Всё, пошли".

"Ящик закрывать?"

Я ненадолго задумался.

"Закрывай".

Воздух вне норы нёс непривычные запахи на волоски лап. Над выходом сидели два охотника.

"Ты куда, Рыжий?" — спросил один из них.

Выходить паукам, кроме охотников, за пределы норы не разрешалось. Я ударил ментально. Охотники, раскинув лапы, со скрежетом срывающихся когтей, упали перед входом.

Теперь бежать.

2. Линька

Я долго бежал по ровной полосе, тянувшейся вниз. Круг луны довольно хорошо освещал ее. Было немного непривычно без стен норы. Слева от полосы всё время зияла огромная яма, справа — привычная каменная стена. Из разговоров хозяев нор, я знал, что внизу полосы много двулапых. Как я понял, они живут там не в норах, хотя сейчас мне это казалось дикостью. Мир вокруг был неуютным. Запахи однообразны и неярки, да и яма эта... Я ощущал себя молодью. Тогда тоже всё виделось большим. К двулапым идти не хотелось. Ладно, если они будут как рабы — слабые и дурковатые. А если как хозяин, да ещё и с амулетом? Моя жизнь может и закончиться. Поэтому, в какой-то момент, я остановился у более удобного подъёма на стену, и стал заползать вверх.

Ползти пришлось не очень долго, так как вскоре я очутился на горизонтальной площадке, от которой можно было передвигаться в другую сторону. Бежать здесь не получалось, слишком много камней, но довольно быстро я приспособился к подобному пути и набрал темп.

Рассвет застал меня карабкающимся на очередную преграду, которые то и дело попадались мне. Я на выходе не раз был да и видел солнце из окна комнаты хозяина, но как оно восходит — ни разу. Зрелище было довольно притягательным. Я даже замер на какое-то время, прекратив своё восхождение. Краски камней сочно наполнили зрение, после полумрака норы было непривычно видеть столько оттенков скал. Где-то очень далеко была видна вершина горы, сверкавшая своей белоснежной шапкой. Когда я наблюдал эту гору из окна, она не казалась столь величественной.

Полюбовавшись солнцем, я продолжил свой путь, мне надо было торопиться, апатия сковывала движения, под панцирем зуд перерастал в уколы боли. Сам панцирь потемнел, боковыми глазами я это прекрасно видел. Дней через семь линька.

Нору для линьки я нашёл на третий день. С самого утра зарядил дождь. Довольно мерзкое явление. Волоски на панцире и, что самое обидное на лапах намокли. В связи с этим я не чувствовал запахов вокруг и плохо слышал, а это в значительной мере нервировало. И когда я уже начал пощёлкивать клешнями со злобы (вот бы Безлапого сюда, я бы ему не то, что лапы, щупальца бы оторвал), за очередным поворотом оказалась не очень глубокая нора. Но в моём положении и эта была радостью. Пусть неуютно из-за яркого света, но сухо. Лазанье по скалам значительно утомило меня, и я замер в норе отдыхая. Пару дней я просто созерцал вид из норы, вспоминая удобство того мира, где я жил. Как приятно было всё устроено: пощёлкал клешнями, и кабан уже завёрнут, захотел развлечься, погонял молодь. Как неприятно и чуждо всё сейчас. Не смотря на хмурое настроение, вид из моей теперешней норы мне нравился. Внизу растекалась зелень. В солнечном свете тёмно-зелёная масса, выглядела притягательно. После линьки, когда окрепнет панцирь, обязательно схожу туда. По словам охотников, лес (а я так понимал, что это именно он зеленеет) — очень красивое, но не очень уютное место. Но всё равно хотелось посмотреть. Через два дня я, отцепив горшок, перевернулся на спину.

Большую часть времени я просто лежал, даже не думая. Первые сутки боль отходящего панциря просто не давала ни о чём размышлять. На вторые сутки основной процесс был закончен, и я мог, изучая серый потолок норы, связно мыслить. Плохо то, что я ничего не слышал и не ощущал запахи в этот момент. Но приходилось мириться.

Мысли крутились в основном вокруг приёма эликсира. Половину луны из норы я выходить не буду — новый панцирь будет неокрепшим и мягким. Ладно, если враги не нападут. Хотя, какие у меня сейчас враги? Двулапых рядом нет, Безлапого тоже, а остальных ментально подавлю.

Итак, эликсир. Его надо развести, а для этого нужен котёл или что-то подобное. Ну, найду какую-нибудь нишу с водой, а как наливать? Трогать неразведённый эликсир нельзя, двулапый раб раз капнул на себя, так хелицера покраснела. С новым панцирем не хотелось бы такого. Интересно, какого цвета я буду?

Вспомнил свою первую линьку. Я тогда торопыга был и не дождался пока хитин полностью отойдёт. Вылез, а в одном месте новый панцирь разорвал. Потом, не подождав пока окрепнет, ввязался в бой с таким же одноцикловым, но уже линявшим. Он мне тогда коготь оторвал. Цикл шлёпал без него, пока следующая линька не прошла. Вон, он и сейчас меньше чем остальные. После линьки нормальным должен стать. Интересно, а за сколько линек, Безлапый свою лапу отрастит? Не меньше двух наверно.

По истечении вторых суток, я легонько пошевелил лапами. На одной старая оболочка лопнула. Я, потихоньку прислушиваясь к ощущениям, стал вытаскивать по одной лапе. По мере освобождения начали появляться глухие звуки и запахи. Когда лапы были свободны, пошевелил головогрудью. Вроде отошёл. Старый хитин уже расползся в районе лап, и я потихоньку стал вылезать. Освободившись, замер. Сейчас надо поменьше двигаться. Лапы, вон, гнутся.

Сейчас есть не хотелось, но через пол-луны нужна будет пища. Эликсир — с ним тоже что-то надо решать. Лучше будет поймать двулапого, заставить налить эликсир, а потом съесть. Не знаю почему, но мысль о принятии в пищу двулапых мне всегда была немножко мерзка. Может, потому что они склизкие и мерзкие? Нет пока в одежде ещё ничего, но раздетые... Им самим не нравится своё тело, иначе, зачем они его прячут в нелепом тряпье.

Однако двулапые могут быть опасны. Попробовать ударить ментально издалека? Если упадёт — забрать, если нет — всегда можно уйти. Я даже переступил лапами от удовольствия найденного решения. Если конечно будет большое расстояние — могу и не достать — сила мысли ограничена. Вот вопрос же.

Через пол-луны я понял, что пора. Хитин конечно ещё не полностью окреп, но апатия кончилась, хотелось двигаться, да и голод наступал потихоньку. Я подвязал на паутину укутанный горшочек к головогруди.

Панцирь мне очень нравился. Чёрный цвет разбавлялся тёмно-красными волосками. В свете солнца он имел неотразимый вид, приобретая тёмно — бордовый окрас. Размером я стал ещё больше, подломленная лапка приобрела целостный вид. Я идеален!

3. Двулапые.

Я начал осторожно спускаться с горы. В прошлый раз пришлось прыгать через не очень большую яму, и я чуть не разбил горшок. Конечно, можно было оставить его в норе. Но и сама нора мне не нравилась, да и чуть что тащить двулапого туда, крайне неудобно. Переходы по скалам давались тяжелее. Я боялся за панцирь, к тому же я ещё не привык к большему размеру. Мутное марево зелени каждый раз, когда я поднимался на какую-нибудь возвышенность, становилось ближе. К вечеру, поцарапав всё-таки в паре мест хитин, я вышел на относительно ровную поверхность с торчащими из неё то тут, то там обломками скал. Не смотря на то, что ночью я видел не намного хуже, решил переждать до восхода и замер около одного из камней.

Восход уже не так впечатлял, тем более, что солнце было слегка прикрыто влажностью. По запаху на волосках лап, это явно была вода. Но она как бы висела в воздухе. Конечно, не дождь, но тоже неприятное явление, закрывающее обзор. Даже соседнего камня, который, я точно знал, стоял недалеко, видно не было. Мне всё больше не нравился этот мир. Никакого сравнения с норой он не выдерживал. Я медленно стал выбираться из влаги, нутром чувствуя, что она не может быть всегда.

Влага действительно вскоре разошлась, оголив вокруг меня огромные растения. Похоже, это и был лес. Я постучал по одному из растений лапой. Лёгкий запах горечи на волосках, само довольно твёрдое, но когтем поцарапать можно — дерево. Охотники рассказывали, что забирались на него и ждали, пока четвероногие пройдут внизу, после чего прыгали на них. Мне, пожалуй, прыгать не надо, достаточно нанести ментальный удар. Но, ни на одно из них я забраться не мог. Панцирь застревал между торчащими лапами деревьев.

Я побежал дальше. Когти пришлось выгнуть, иначе они топли в покрытии леса и затрудняли бег. Скалы были лучше, гораздо лучше. К зениту солнца, я выбежал к полосе свободной от мешающих бегу стволов растений. По бокам полосы было несколько подходящих для моего размера деревьев. Я, потратив определённые усилия, смог залезть на одно из них и замер.

Поток воздуха забавно колыхал волоски на лапах, принося интересные запахи. Некоторые из них я уже встречал, некоторые были неизвестны. Сидеть пришлось долго. Как назло, четвероногие не ходили под деревом. Раз, смешно прыгая, прошло под деревом одно, но уж очень мелкое. На следующее утро вне зоны действия мысли, прошёл лось. Его запах хоть и был слегка отличающимся от запахов, туш приносимых охотниками, но я был уверен — лось. Хотел броситься за ним, но зверь словно почуяв, ломанулся через кусты от меня.

На следующий день, я почувствовал дробный звук похожий на стук лап попавшегося мне лося, только чётче. На всякий случай приготовился. По свободной от деревьев полосе, приближаясь к дереву, на котором я сидел, выскочили десяток двулапых на лошадях. Этих четырёхлапых мне пробовать не приходилось, но, предполагаю, они ничем не отличаются от лося. Слизняковотелых, конечно, много, но ждать уже не хотелось. Голод начинал давить, да и эликсир пить надо. Двулапые особи были странные. Издалека можно было подумать, что они в панцире, только блестящем. Я видел подобный у двулапых уводящих молодь. Подпустив тварей поближе, я собрался уже ударить, как вдруг сзади них выскочила ещё одна группа, на этот раз чуть больше по количеству. Я замер. Слишком много, да ещё и рассеяны, одним ударом не накрыть.

Один из двулапых первой группы что-то отчаянно крикнул. Странно, но я не слышал их мыслей. Может, далеко? Первая группа развернула лошадей и направила их навстречу второй, одновременно они достали хелицерами длинные клыки. У хозяина был значительно короче. Зрелище могло бы и развлечь, если бы не голод и необходимость выпить эликсир. Но нападать на такое количество двулапых я тоже не спешил, дожидаясь благоприятного момента.

Двулапые, с двух сторон неслись на встречу друг другу. Судя по приподнятым клыкам, явно будет бой. Двулапые могут биться? Становилось всё интересней. В какой-то миг, они сверглись в одну кучу и начали отчаянно махать клыками. "Они только лапы будут отрывать, или убивать собираются?" — промелькнула мысль. — "А может вообще, есть врагов начнут?"

Сомнения развеялись быстро. Двулапые старались убить противников. Яростно, остервенело, жестоко, без расчёта. Так, как нельзя делать. Вторая группа явно побеждала, но и сама несла потери. Глупые потери. Подошли бы более обдуманно к бою, многих смертей могли избежать. Вот зачем те трое разделились? Надо было всем вместе одного убить, а потом нападать на второго. Мне просто везло с отсутствием разума у слизняковотелых. В конце, осталось всего семь особей. Первая группа была повержена.

Двулапые слезли с лошадей и стали ходить вокруг павших, то и дело тыкая в них хелицерами. Что правда есть будут? Мерзкие создания! Двое собирали разбежавшихся лошадей. Один из двулапых стоял по центру и раздавал указания голосом — видимо старший (а вот интересно как он доказал, что он самый сильный, ведь они все одного размера?). Мыслей я так и не слышал, хотя они ходили почти подо мной, поэтому ориентировался по соответствию звуков. Это слегка настораживало. Тут старший снял с головы часть панциря:

"Вот суки рыжие, сколько ребят положили..." — донеслась до меня мысль.

Ага! Панцирь не даёт мне их слышать. Уже лучше, а то я начал задумываться о наличии у них амулетов хозяина.

— Ревый! — крикнул старший. — Среди наших есть живые?

Ревый ответил, но я по звукам не успел разобрать что.

— А среди этих тварей?

Тот, кого спрашивали, ткнул ногой в лежащее тело.

Ладно, семеро — не двадцать. Я спрыгнул и ударил ментально вполсилы. На них это почти не произвело впечатления! Только старший упал, схватившись за голову, да лошади бросились врассыпную. Причём две из них унесли двулапых, и лишь ближайшая ко мне упала. Так, чего-то я не учёл. Наверно, раз я не слышу мысли, то и ментальный удар может не дойти. Я ударил со всей силы. Ага! Всё-таки действует! Они хоть и не попадали, но за панцири на головах схватились. Один даже снял его. Старший, после второго удара, уже не дёргался.

— Арахнид! — заорал снявший панцирь. — Дикий арахнид!

Двулапые бросились бежать в лес. Я нанёс ещё один удар. "Зря так сильно", — пронеслось в голове, когда снявший панцирь упал. Я попытался догнать одного, но он с такой скоростью бежал меж деревьев, тогда как мне с моими размерами приходилось огибать скопления этих растений, что вскоре я предпочёл вернуться обратно. Не двулапые, так наемся. На пространстве без деревьев, отыскал павшую лошадь. На всякий случай добил её ударом лапы. Заворачивать в кокон такую тушу не позволило терпение. Есть хотелось словно после линьки.

Разрывая хелицерами тушу, напряг брюшко и выплеснул порцию пищеварительной жидкости прямо на лошадь. Быстро стал разминать мясо хелицерами. Доведя до полуготовности, с удовольствием всосал пищу. Собрался было повторить процедуру, но тnbsp; Сейчас есть не хотелось, но через пол-луны нужна будет пища. Эликсир — с ним тоже что-то надо решать. Лучше будет поймать двулапого, заставить налить эликсир, а потом съесть. Не знаю почему, но мысль о принятии в пищу двулапых мне всегда была немножко мерзка. Может, потому что они склизкие и мерзкие? Нет пока в одежде ещё ничего, но раздетые... Им самим не нравится своё тело, иначе, зачем они его прячут в нелепом тряпье.

ело двулапого лежащего неподалёку, издало звуки. Я перебрался к нему. Как удачно. И перекусил и двулапого поймал. Я потихоньку ткнул лапой в грудь двулапого. Панцирь на нем состоял из блестящих чешуек и отдавал кислым запахом по волоскам. Я нажал ещё раз, панцирь прогибался — ненадёжная штука. Двулапый после моего нажатия издал ещё один звук. Я перевернул его. Панцирь с головы надо снять, а то кто его знает что ожидать. За время, проведённое с рабами, я уже привык контролировать их мысли. Общение с хозяином, мысли которого были мне не доступны, было слегка неприятным. Провозившись с панцирем, понял, что не даёт его сдёрнуть верёвка под головой. Когтем срезал. Получилось немного неаккуратно, по шее двулапого потекла красная жидкость, зато снял панцирь. Гнать его своим ходом не получится. Я встал над ним, и задними лапами стал тянуть паутину от брюшка, обматывая тело. Дальше встала проблема в перетаскивании двулапого от этого места. Оставаться здесь было безрассудно. Рано или поздно двулапые придут сюда. Прикрепить к головогруди, я как то не решался. Там и так болтался эликсир, да и опасно, я не имел обзор снизу. Попытался тащить его следом за собой. Неудобно, да и он ещё больше звуков стал издавать. По земле раздалась вибрация от стука лап лошадей. Некогда думать, — я подхватил двулапого на передние лапы и побежал в лес.

4. Двулапый.

Остановился я, прилично отбежав. Положил двулапого на землю. Солнце уже клонилось к закату. Голод я толком не утолил, но есть всё же не так хотелось. Я замер, отдыхая. Двулапый, вроде, мелкий — чуть больше молоди, но лапы устали. Я вообще раньше столько не двигался и последнее время лапы слегка поднывали, видимо привыкая к новой жизни. После частичного утоления голода, мысли потекли более масштабные. До наступления темноты я обдумал своё создавшееся положение, ожидая, пока двулапый очнётся.

Мне нравилась новая жизнь, не смотря на отсутствие уюта родной норы. К тому же исчезла какая-то тяжесть в голове, мысли стали яснее. Конечно, были трудности. С эликсиром — не держать же постоянно двулапого. С норой — в сезон холодов, возможно в анабиоз придётся впадать. Я ни разу не впадал, как это? Но всё перекрывала какая-то непонятная радость.

Двулапый очнулся ночью. Сначала он начал ворочаться, я уже знал по примеру рабов после ментального удара — скоро очнётся.

— "Деревья, — промелькнула мысль двулапого. — Где я? Мать паука, да нас же корцы догнали! Но я жив. Может, в плену? Конечно, в плену — связан. Ни чего не видно. Нога болит, жуть. На шее тоже рана..."

Вообще, двулапые мыслят зачастую бессвязно, сколько раз замечал. Особенно, если слегка надавить ментально. Я столько мыслей от них запомнил. Смысл некоторых пришлось потом узнавать у них. Двулапые странно относятся к потомству. Вернее, не к потомству, а к оплодотворению самки. У них одни и те же мысли, абсолютно не связанные с происходящим, но определённо связанные с оплодотворением, могут означать как радость, так и испуг. Я, если честно, не до конца понимал, как этот вид вообще может выжить. Они боятся показать самке щупальце (а оно у них отдельное), для оплодотворения. Единственное что говорило в пользу их размножения, самки были безопасны. Тоже загадка! Как с такой манерой размножения, они вообще не заселили всё вокруг? Откладывали бы яйца и откладывали.

Мысли двулапого были однообразны и неинтересны. Большей частью он пытался найти способ выбраться из паутины. Но когда приблизился рассвет, улучшая видимость, и двулапый заметил меня, мысли стали интересней.

"Арахнид! Они решили меня скормить арахниду! Паучьи яйца! Обязательно поиздеваться надо! Так, что там дядька говорил? Надо язык перекусить. Хрен паучий! Это ж больно. Может он меня быстро убьет? Лишь бы в паука не пересадили. Мама! Ну, за что мне это? Говорил же, мало воинов, и спасти не смогли, и сами погибли..."

Мысли у него вновь пошли по кругу, потеряв оригинальность и, соответственно привлекательность к прослушиванию. Я ушёл в свои, дожидаясь пока станет светло для глаз двулапого.

Когда стало достаточно ярко, я решил что пора. Двулапый уже должен нормально видеть, чтобы смешать эликсир. Но на всякий случай решил проверить:

"Ты хорошо видишь?"

Двулапый замер. В голове у него было пусто как в норе. Ни одной мысли. Потом промелькнуло: "Показалось что ли. С ума схожу?"

"Я тебя спросил. Ты хорошо видишь?" — я подошёл поближе.

"Арахнид! Он со мной разговаривает? Мысленно!?", — стало до него доходить. Чего же они такие ... Медленномыслые.

"Спрашиваю ещё раз: ты хорошо видишь? Не ответишь, лапу оторву", — я взял его хелицерой за лапу.

— Да! Да, конечно! Я хорошо вижу! — затараторил он, пытаясь отдернуть лапу.

Вот так они точно понимают. За лапы боятся до ужаса. Я подошёл и стал снимать с него паутину. "Сейчас жрать будет", — его, словно парализовало, и он зажмурил глаза.

"Вставай, — приказал я ему, когда развязал. — Побежишь — ударю. Пойдём воду искать".

"Он что, не будет меня жрать? — промелькнуло у него, пока вставал. — Или им вода нужна для еды? Да чего ему от меня надо?!"

"Иди вон туда", — указал я ему лапой сторону.

Я где-то в лесу, видел поток воды, вытекающий из-под земли. Он молча поковылял, припадая на одну лапу, в указанную сторону, видимо, в бою повредили. Пока шли, у двулапого проскальзывали мысли о побеге, но настолько несмелые, что я даже не волновался.

Через какое то время по лапам пробежала лёгкая волна влаги: "Где-то рядом". Направляя двулапого, я вывел нас к воде.

— Можно попить? — спросил двулапый.

Из таких выходят превосходные рабы. Рабы, которые никогда не нападают и слушаются. Я считал их более умными, но те, которые пытались изредка броситься на меня, мне нравились почему-то больше. Может, по тому, что не давали скучать.

"Да. Пей".

Раб, то есть двулапый, согнул лапы и стал хелицерами зачерпывать воду и подносить ко рту. Всё-таки какое-то удобство, в их клешнях есть. Я тоже попил, глядя боковыми глазами, как двулапый изредка вертит головой в мою сторону. Того, что он сбежит, я не боялся. Он действительно не притворялся, боль в его лапе не давала скрыться мыслям. Кстати, удивительное свойство, не знаю с чем связано, но, когда двулапые спокойны, их мысли гораздо тяжелее прочитать, они еле уловимы. Бывали случаи, что я, стоя практически вплотную к рабу, не мог прочитать его. Но обычно двулапые при виде меня боялись и неимоверно нервничали, некоторые до такой степени, что их мысли сами врывались в мой мозг. Ну а уж когда собирались напасть на меня... Так нельзя делать когда готовишься биться. Ну ладно, что с эликсиром? Что делать с двулапым, потом решу. Нужен большой чан или бадья. Пусть выдолбит нишу в покрытии.

"Долби".

— Что долбить?

Я ковырнул когтем рядом с ручьём,

"Вот здесь долби".

— Зачем? — в мыслях двулапого, летал страх.

Вот что за привычка у двулапых, усложнять простые задания.

"Мне надо развести эликсир".

— А зачем долбить?

Паутину мне на хелицеры, чего он глупит?

"Мне надо развести эликсир в воде. Выдолбишь нишу, нальёшь воды, разведёшь эликсир".

— Для этого можно просто выкопать, — ковырнул он клешнёй покрытие. — Но ведь вода будет впитываться в землю.

"Это как?"

Двулапый, копнул землю и хелицерами плеснул туда воды. Вода ушла! Вот только была! И ушла. Видимо не только мои когти топнут в земле. Я потрогал лапой место, где была вода. Она уходила как в отвалы на разработке. Идти на скалы? Как носить воду? Налить прямо в горшок? Мало места. Я задумался.

— Тебе надолго нужен эликсир? — спросил двулапый.

"Развести и выпить"

— Можно выложить дно ямы лопухами и пустить через канал воду, какое-то время не убежит. Ты убьешь меня?

"Если поможешь, нет" — я усиленно стал вчитываться в его мысли.

"Помочь? Так ведь всё равно убьёт. Это же арахнид, не человек — животное. Люди то слово не держат. А не помочь, точно убьёт. А может он мои мысли умеет читать? Ведь посылает же мне...", — он настолько испугался своих мыслей, что замер.

Я сделал заметку, не показывать, что я слышу его, заодно и обман будет ясен если что. Хотя за высказывание про животное, очень хотелось наказать.

"Ну, так ты будешь копать", — я щёлкнул хелицерой.

— Да конечно, — двулапый стал неуверенно хелицерами копать ямку рядом с ручьём.

После того как выкопал, нарвал растений с большими листьями, видимо те самые лопухи и наложил их в яму, получилась своеобразная бадья. "Какие жители — такая местность — подумалось мне. — Мерзопакостная во всех отношениях: то вода с неба падает, то вода в землю уходит".

Двулапый, прокопав открытую нору между водой и ямкой, наполнил её водой.

— Так хватит?

"Да", — я снял с головогруди горшок и стал срезать когтем с него кокон.

Двулапый, молча смотрел на это. В его мыслях промелькнуло любопытство. Освободив горшок от паутины, я сковырнул когтем крышку. По лапам пробежал ужасающий запах. Двулапый, отшатнулся от горшка: "Он будет это пить?" — промелькнуло у него. Я метался в догадках. Что за запах? Откуда?

— Это так и должно пахнуть? Я ничего не имею против вкуса, но мне кажется это испорчено. Больно запах характерный.

"Ты умеешь делать эликсиры?"

— Нет, — испуганно пролепетал он, при этом задумался что будет делать, если я его заставлю. — Травница у нас умеет, но я не уверен, что состав этого эликсира знает.

"А кто знает?"

— Думаю, у нас никто, мы не умеем пауков, извини, арахнидов разводить.

"Они нас разводят? Да как он..." — я заглушил гнев, ситуация не в мою пользу. — "А кто может?"

— Не знаю. В паучьей горе может кто..., — в его мыслях стала промелькивать паника, как у рабов, видевших пауков в первый раз.

Так понимаю под паучьей горой, он имеет ввиду мою, хотя, теперь уже не мою нору.

— У них, однозначно, должны быть записаны всякие премудрости касательно арахнидов.

"Что значит записаны?"

Двулапый на время замер, обдумывая ответ.

— Ну, в книгах... Записаны... Как бы объяснить. Буквами.

"Что значит в книгах — буквами".

— Ну, с листами из ткани специальной, — он показал жестом. — А записаны — это значит буквами по ткани.

Странно, но по жесту я его понял. У хозяина была такая, и он её так же, как показал двуногий, перебирал хелицерами. Но книга была далеко и в довольно опасном месте. А эликсир с неприятным запахом рядом.

"Лей", — я решил выпить это. Эффект я знал: будет прохлада в головогруди — хорошо. Не будет — буду думать.

— Весь?

"Нет. Лей немного, я остановлю".

Примерно предположив, сколько надо (обычно это делали черпаком), я остановил двулапого. Потом приказал плеснуть ещё для уверенности. Быстро выпил... Подождав, не ощутил знакомой прохлады, даже наоборот, где то внутри зажгло. В мыслях пробежал страх — безумие!

— Я могу идти, — испуганно произнёс двулапый, явно не уверенный в моих мыслях, а тем более в ответе.

"Нет", — не стал я разочаровывать его ожиданий.

— Ты же обещал? — мысли его стали ярче в сторону страха.

"Я обещал не убивать тебя и держу свою мысль. Ты мне — возможно, будешь нужен"

5. Лайонор

— Э-э-э, — двулапый явно привлекал моё внимание.

Я уже довольно долго искал выход из создавшейся ситуации. Идти обратно в нору? Глупо. Там наверняка уже готовы к этому, может, в тесноте норы в своём нынешнем панцире я и смогу продержаться сколько-то, но уйти вглубь, в отворотки хозяина?

— А как тебя называть? — задал неожиданный вопрос двулапый.

Я задумался: "Рыжий? Так я уже не рыжий. Красный — мне не очень нравилось, бардовый — тоже не то".

"Зачем тебе?"

— Ну, я не знаю, надо же как-то обращаться.

"Зови — Крепкий"

— Ладно, — двулапый, на некоторое время замолчал.

— Зачем я тебе, Крепкий?

"Пока не знаю, возможно, в нору со мной пойдёшь".

— Куда?

"В Паучью гору".

По мыслям двулапого пробежал холодок.

— Зачем?

"За книгой".

— А я для чего?

"Пауков отвлечь. Пока тебя едят, я уйду вглубь".

Чувствуя нарастающий ужас слизняковотелого, решил успокоить, вдруг убежать попытается. Я как-то пошутил с рабом, что повёл его, чтобы съесть, так он бросился на меня. Потом три дня болел с проткнутой грудью, пока не вынесли.

"Не паникуй, просто нужен", — признаваться, что не смогу открыть ящик, где лежит книга, не хотелось.

"Ну вот, хотел же попасть в гору, теперь окажусь, правда в роли паука", — на грани слышимости, прошла мысль двулапого.

А вот это уже интересно, двулапый — добровольно в нору!

"А что ты здесь делал двулапый?"

Мысли двулапого заметались: "Сказать ему, что хотели напасть?! Сожрёт, даже не задумается, вон какая мерзкая пасть. Что ответить? Оттянуть время..."

— Меня зовут Лайонор.

"Ну и? Ты не ответил на мой вопрос?" — было любопытно смотреть за метаниями разума двулапого.

— К Перленам ехали, свататься, а тут ваши напали.

Забавно. Врать пытается.

"Наши — это кто?"

— Ну, Белёсые, — как-то неуверенно произнёс двулапый.

Спрашивал я его долго, прежде чем понял суть, и то, если бы не читал его мысли, пришлось бы ещё дольше понимать. Мысли иногда становились неслышимыми — двулапый успокаивался. Я щёлкал хелицерой и страх двулапого, прояснял мысли, благо это приходилось делать не столь часто. Двулапый, увлекшись рассказом, начал выдавать более правдивые знания. Но когда становилось непонятно... Щелчок. Немного чтения, в котором выяснялись новые знания, и снова можно было слушать.

Оказывается, двулапые, делятся на семьи или кланы, коих сотни. Я до конца так и не осознал их взаимоотношения внутри, то ли можно биться и выявлять сильнейшего, то ли нельзя. Не в этом суть. Эти кланы в свою очередь, объединяются в наркланье. Двулапый, был один из сыновей кланра — самого сильного в его наркланье. И вот, один из наибольших кланов, соседнего наркланья, называемый кланом Перленов, согласился перейти к ним. Но для этого необходимо было что-то большее, чем желание, поэтому они ехали в этот клан, чтобы двулапый, совокупился с самкой, тем самым укрепив их союз. В общем такая непонятная и нелогичная история. Но я в неё не углублялся. Это было то, что пытался преподнести мне двулапый, реальность же была другой и совсем даже не такой скучной.

Все эти их кланы и наркланья, считались не самыми сильными группами и были не особо интересны соседней особо крупной группе, называемой Белёсые земли, которая объединяла огромное количество двулапых и была явно сильнее всех наркланий вместе взятых. Так вот белёсые двулапые регулярно забирали из клановых земель рабов, из которых делали пауков! Вот тут я слегка задумался, так как это вычитал в мыслях. Путём пощелкивания клешнями и дополнительных вопросов двулапому особо выяснить ничего не удалось. Он очень мало знал в таком важном для меня вопросе, но кое-что...

Существовали дикие арахниды и прирученные, к которым, видимо, относился и я. Как приручить, знали только белёсые. Но для этого необходимо было совместить арахнида и двулапого! Только после этого в пауке появлялся разум.

Заострять внимание двулапого, на интересующем меня теме, я пока не стал, чуть что оторву лапу, всё расскажет, сейчас было интересно другое. Как оказалось мой раб, со своими наркланниками, решил освободить захваченных белёсыми двулапых. И собственно для этого они и шли к норе! Но белёсые напали на них и изрядно потрепали. Тем не менее, часть их войск, я так понял это группа двулапых-охотников, осталась в живых и двулапый строил планы, как бы вывести меня на своих наркланников, чтобы освободиться.

Я постарался запомнить его рассказ, но, поскольку он был наполнен множеством непонятных мыслей, оставил размышления на потом. Основная суть была ясна. Двулапые хотели попасть в нору и при этом согласны были биться. Мне нужно было туда же. Я погрузился в раздумья.

Двулапый пару раз отпрашивался попить и раз выложить остатки съеденного. Я отнёсся к этому благосклонно, тем не менее, не выпуская его из зоны ментального удара. Оказывается он мне более нужен, чем я предполагаю. Только надо вывести на необходимое мне направление мысли.

"Лайонор, а почему ты решил, что я — белёсый?"

Двулапый, впал в отсутствие мыслей — странное состояние, характеризующее задумчивость.

— Ну, ты же арахнид?

"И что?"

У двулапого возник рой невнятных мыслей, не подающихся слуху.

— Все арахниды — белёсые.

"А я — дикий паук".

Похоже мои дикие сородичи вызывали уважение, поскольку при слове дикий он даже отшатнулся от меня. Я решил не испытывать его мозг.

"Ладно, не дикий. Я не захотел быть у них"

— Ты сбежал?!

"Да"

Двулапый замолчал, переваривая посланную мысль. Я же в это время обдумывал, как бы направить его мысли в нужную мне сторону.

— А почему ты сбежал?

"Кормят плохо", — послал я ему одно из извечных недовольств рабов.

Объяснять ему всю свою историю, я не собирался.

"Вставай. Пойдём за книгой", — наконец сформировал я план действий.

Если уловка не сработает, придётся сказать, что читаю его мысли. Особо это мне не повредит.

— Что прямо сейчас?

"Да".

— Но мы вдвоём погибнем там!

Кажется, начал думать. Мне нужно было нападение двулапых на нору. В это время хозяину и паукам будет не до вернувшегося арахнида.

"Я не собираюсь погибать", — подстегнул я панику, не упомянув о нём.

— Слушай Крепкий, — наконец созрел он, — тебе нужна книга, нам — наши люди. Давай возьмём наших воинов.

"Вы же спариваться шли?"

— Свататься. Я тебя обманул, боялся, что ты меня убьёшь, если узнаешь, что мы идём... — двулапый слегка задумался, — в Паучью гору.

Он явно нервничал.

"Ты предлагаешь напасть вместе?"

— Да, — мысли двулапого забегали, сменившись из паникёрских в радостные: "Сейчас приведу его к нашим, а там под предлогом переговоров уйду. Может, действительно с его помощью нападём, а если нет, то хоть живым выберусь". Мысли были достойны уважения — он пытался выжить любой ценой.

— Но я не могу решить самостоятельно за всех этот вопрос. Мне нужно посоветоваться, — наконец созрел он.

"Пойдём", — я был уже готов к его ответу.

Двулапый не сразу понял, что его план по заманиванию меня к двулапым, сработал.

Двулапый вел нас по лесу, сторонясь дороги — так он назвал полосу без деревьев. Пару раз пришлось поворчать на него, поскольку он выбирал не самый удобный путь. Горечь растений растекалась по лапам, ужасный запах, когда прикасаешься. А вот запах в воздухе — мне нравился. От нечего делать я пытался проникнуть в мысли двулапого. Сделать это было сложно, так как он успокоился и перестал бояться, но это только подстёгивало моё любопытство. "Как ему сказать? А может... А вдруг не поверит", — при этой мысли он покосился на меня глазами. Вот тоже — какое неудобство у двулапых, всего два глаза и те можно определить, куда смотрят.

— А ты бы хотел стать человеком? — задал совершенно неожиданный вопрос двулапый.

Я даже не сразу понял его суть. Они так шутят? Или ещё глупее, чем я думал?

"Нет, конечно".

— Почему? — задал он ещё более глупый вопрос.

"А что в вас хорошего?"

Двулапый задумался. Меня позабавили метания его мыслей. Ответить на мой вопрос он не мог.

— А что в вас? — воспользовался он моим приёмом.

"Я красивый — а ты нет. У меня есть крепкий панцирь — а у тебя нет. У тебя всего две лапы..."

— Почему две? А руки? — помахал он хелицерами.

"Не руки, а хелицеры и у меня они тоже есть", — парировал я ему.

— Это не хелицеры, — пробубнил он.

"Можешь называть их хоть брюшком, хелицеры — это хелицеры. Продолжу. У меня восемь лап, у тебя — две, и если оторвать одну из них — она не отрастёт, а у меня отрастёт. Я больше. Я сильнее. Я не впадаю каждый день в анабиоз. Мне не нужна пища каждый день. У меня восемь глаз и я вижу в три стороны, а не в одну. У меня есть когти. Хватит? Или продолжить?", — я не стал упоминать чтение мыслей и недоразвитость мозга двулапых, как собственно и их трусость. Если бы рабы хотели, то всей кучей могли бы справиться со мной в норе, но они боялись. Бесстрашными были единицы. Двулапый замолчал. Я радостно щёлкнул хелицерами, заставив вздрогнуть двулапого. Люблю побеждать! Пусть глупое создание и на словах, но всё равно приятно.

"А ты бы хотел стать арахнидом?" — решил добить я двулапого.

— Нет.

"Почему?"

Двулапый, опять погрузился в раздумья.

"Вот видишь, вы двулапые, даже мысли свои сформировать не можете"

— Ты раньше был человеком! — злобно ответил он мне.

Странно, но он действительно верил в свои слова.

"И как же я, по-твоему, стал пауком?"

Двулапый, казался мне всё более глупым. Настолько, что я стал подумывать о его безумстве.

— Вы рождаетесь дикими. Для того, чтобы сделать вас разумными, белёсые пересаживают вам разум человека.

"И почему же я тогда не помню этого?"

— Не знаю. Возможно, при этом память теряется.

Я задумался. А ведь если всё сложить, то он может быть прав. Смерть рабов перед яйцами. Вылупление последних. Дикая самка без мыслей. Тут было над чем подумать.

Пока я был погружён в раздумья, а двулапый плёлся впереди, стало смеркаться.

"Где твои двулапые?"

— Ещё полдня пути, — хмуро ответил он. — Мы можем отдохнуть?

"Зачем? У тебя лапы не идут? Перетерпишь", — может и резко, но я знал реальные возможности двулапых, правда в их достоинство не входило зрение в тёмное время суток, пришлось остановиться, когда двулапый стал спотыкаться.

Ночь я провёл в сомнениях. С одной стороны то, что сказал двулапый — чушь, с другой — память, возвращающаяся в молодь, и ритуал хозяина... Да и эликсир входил в эту теорию как нельзя лучше. Возможно, двулапый прав. А эликсир, помогает разуму держаться и поэтому он нужен. А нужен ли в таком случае? Абсурдно конечно, но не лишено оснований. Надо думать. И доставать книгу. Когда хозяин скармливал двулапых молоди, то перед этим смотрел её. Книга! Нужна книга!

6. Клан.

Когда только появился свет огненного диска в лесу, я толкнул лапой в панцирь двулапого, который всю ночь что-то тихо произносил, но я даже мыслей его не мог разобрать.

"Вставай. Пойдём".

Двулапый молча поднялся и, протерев голову хелицерами, пошёл вперёд. В его мыслях витали сравнения меня с такими тварями, что я не удержался и чуть-чуть ударил его ментальным ударом. Он не совсем понял, хотя его знатно пошатнуло, но мне в принципе было это не важно. Я, общаясь с рабами привык к негативному отношению ко мне. Меня даже радовало это. Молодь и пауки помладше тоже источали ненависть, рождённую завистью, и это означало одно — я лучший!

К полудню, мысли двулапого изменились на более радостные, мы приближались к его наркланникам.

Встреча с двулапыми оказалась слегка не такой, как я представлял. Хотя, почему это вдруг я решил, что при моём появлении они падут ниц?

Я почувствовал его ещё издали. Запах, как и от моего двулапого, прямо волоски сворачивал. Лайонору (пришлось вспомнить его имя, надо было как-то разделять их в мыслях), я ничего не сказал, думал, он знает.

Из кустов со свистом вылетел какой-то предмет, ударивший в головогрудь. Одновременно раздался крик:

— Пауки!

Я расценил этот жест как нападение и ударил по кустам ментально. Крик прекратился. К сожалению, моего двулапого я ненароком тоже зацепил, и он упал без памяти.

Среди растений, стали мелькать фигуры двулапых. Я как-то даже растерялся, не ожидая такого поворота. Подхватил Лайонора и стал пятиться. У двулапых в руках были палки с поблёскивавшим металлом на конце. Я так понимаю, суть клык на лапе. Подражают нам. Но сейчас от осознания этого не становилось легче. Надо было что-то предпринимать.

"Стоять", — послал я им мысль.

Пара фигур, вроде, замерла, но остальные продолжали двигаться. От кого-то из них вылетели предметы, один из которых больно впился возле бокового глаза. Я ударил ментально широкой полосой, не то чтобы сильно, но прилично. Ситуация становилась забавной. Бить со всей силы — кого-нибудь прибью, ждать — могут и глаз выбить, бежать — брюшко не покрыто настолько хитином, могут поранить.

"Стоять двулапые. Я не убивать пришёл!", — послал я ещё раз.

Они перекрикиваясь, медленно окружали.

"Последний раз предупреждаю".

— А то, что тварь?

Я ударил вполсилы в сторону кричавшего, на всякий случай ударил ещё раз. После этого стал рассылать удары вполсилы во все стороны. В ответ тоже прилетел ментальный удар. Я привстал на задние лапы и приготовился ударить со всей силы.

"Стоять. Я — не враг"

— Не нападать, — крикнул кто-то из них. — Чего пришёл?

Я приподнял своего двулапого вверх.

"Я с ним".

— Кто это?

"Лайонор. Уберите двулапых с боков, или я буду бить в полную силу."

— Ты же не нападать пришёл? — с усмешкой произнёс тот же голос.

"Вы не оставляете выбора. Гибнуть я тоже не собираюсь".

— Лайонор мёртв?

"Нет. Пострадал, когда вы напали".

— Положи его и отойди.

"Что, так смелости не хватает?"

— Я похож на самоубийцу?

Двулапые вообще нелогичны.

"Откуда я знаю? Ты прячешься, — я, положил двулапого и слегка спятился назад. — Ещё пару шагов двулапых по бокам и я вынужден буду начать убивать. Я тоже не самоубийца".

— Всем стоять! Сизый проверь!

— Сам проверь! Я к этой твари не подойду.

Из кустов выскочил мелкий двулапый в панцире на голове, но без панциря на теле, и смело пошёл в мою сторону.

— Харик! Стой! — раздался всё тот же голос.

Вскоре я увидел и его владельца. Довольно крупная особь, одетая в панцирь похожий на панцирь Лайонора. Больше ничего разглядеть было нельзя, ввиду всё того же панциря. Мелкий двулапый бросился ко мне бегом, но за прыжок остановился и, глядя на меня, стал подходить медленно. Обладатель голоса, встал ровно перед границей моего прыжка.

— Харик, вернись.

"Не трону его", — я спятился ещё чуть-чуть.

Мелкий двулапый опустился на колени перед Лайонором, прижал хелицеру к перешейку головы:

— Жив!

"Конечно жив, пройдёт время и отойдёт".

— Через сколько?

"Что значит через сколько?"

— По времени через сколько? Череду? Две? День?

Я слегка задумался. Хозяин тоже делил время на череды, но сколько это — я не знал.

"До заката точно должен отойти".

— Мы можем его забрать?

"Да, если кто-то останется рядом со мной и двулапые с боков уйдут", — мне не совсем удобно было контролировать все стороны.

— Ладно, я останусь. Рагоз, забери Лайонора!

— И оставить тебя с этим? Ага...

— Рагоз! Унеси его, потом вернёшься. И убери воинов с флангов.

Крупный двулапый молча подошёл и забрал Лайонора. Мелкий остался.

— А где отец?

"Не знаю".

В двулапом не было страха, он полностью владел собой. Мысли не читались.

— Где ты... — двулапый как-то странно сбился с мыслей, — нашёл его.

"На дороге. Их другие двулапые убивали".

— Кто-то ещё выжил?

"Из тех двулапых — да".

Мелкий замолчал. Сначала бегом, а по мере приближения ко мне снижая темп, вернулся Крупный. Двулапые по бокам стали отходить.

— Почему ты принёс Лайонора? — спросил Крупный.

"У нас договорённость. Мне надо в нору Паучьей горы. Вам тоже. Хотели вместе пойти".

— Чтобы нас взять скопом?

"Если бы хотел, сейчас бы всех перебил".

— Перебить одно...

— Рагоз! — перебил его Мелкий, после чего обратился ко мне — Почему ты сам просто не пойдёшь в Паучью?

"Меня там убьют".

— Почему?

"Тебе не зачем это знать. Но, если это так важно, я сбежал. Больше не хочу об этом говорить. Вам надо в Паучью нору или нет?"

— Надо. Не хочу тебя оскорблять, но ты сомнительный союзник.

Мелкий всё больше нравился мне, он не врал и не боялся.

— "Вам решать. Мне нужна одна вещь из норы, вам — ваши двулапые. Если вместе не можем, я уйду. Но по отдельности вам и мне будет сложнее".

— Мы не можем решить так быстро.

"Я, знаю".

Двулапые, стояли передо мной. В мыслях Крупного были желания уйти подальше от меня. Мелкий — мыслил действительно о сотрудничестве:

— Мы в заложниках?

"Что значит заложниках"?"

— Ну, в плену.

"Нет, если совсем отойдут все двулапые, кроме вас, я уйду. Когда солнце поднимется ещё раз, встретимся здесь. Мне не нравится количество двулапых, лучше, если вас будет не больше трёх".

— Пятеро можно? — спросил Крупный.

"Можно, но в хелицерах ничего не должно быть", — я уже в полной мере оценил возможности двулапых, и ещё один предмет в глаз не хотелось.

— В чём?

"В руках, по-вашему".

— Хорошо. Но ты только что убил двоих наших, — видимо осмелел Крупный.

"Я напал первый? Сами виноваты".

— Мы придём на рассвете, — прервал собиравшегося ответить мне Крупного, Мелкий.

Я, сидя на дереве, что крайне, кстати, неудобно, размышлял о событиях дня. Волнения о вселении разума я оставил до получения книги. А вот двулапые мне были нужны. Причём желательно так, чтобы они напали, а я пробежал, не особо привлекая внимание вглубь норы. Как то не поnbsp; — Чтобы нас взять скопом?

лучалось придумать стоящий план. Двулапые, конечно не очень умны и постараются пустить меня вперёд. Но я уйду вглубь, и они останутся один на один с врагом. Я смогу дойти до комнат хозяина. А вот тут выявлялась сложность. Во-первых — хозяин, во-вторых — клык-ключ. Нужен двулапый. Прихватить раба, но совсем не значит, что они будут в клетках, да и проблему хозяина решать надо. Всех своих возможностей после линьки я конечно не знал... Но проверять их в настолько рисковой ситуации не хотелось. Подожду ответа двулапых. Безумно болел глаз, палочку, торчащую в нём, я достал, но боль не прошла. Посередине ночи под деревом попытался пробежать четырёхлапый, я, приглушив его ментально, нормально поел, укутав в кокон жертву. Ночью прогулялся вокруг двулапых. Огонь в месте их анабиоза горел, видимо всю ночь. Точное их количество было сложно предположить, но довольно много — десятка три. Походив вокруг, я вернулся в лес.

Утром обошёл предполагаемое место встречи. Двулапых, кроме охотников охраняющих их место расположения, не было. Я бы подстраховался. Где-то в головогруди появилась ноющая боль, я знал, что это значит — нужен эликсир!

С рассветом, на место встречи, от двулапых пришли: Лайонор, Мелкий, Крупный, ещё один похожий на Крупного и какой-то безмысленный двулапый, немного тревожащий меня.

— Привет Крепкий, — поздоровался Лайонор.

В его мыслях витало глупое бахвальство.

По какой-то причине он внутри себя, считал меня чуть ли не собственностью. Причём реально размышлял, как бы оседлать меня! Он единственный был без панциря на голове, хотя панцирь у него был, но он держал его в хелицере. Это хорошо. Надо поддержать двулапого.

"Привет Лайонор, рад тебя видеть здоровым, — послал я мысль пошире, чтоб смогли услышать его спутники. — Извини, я не хотел причинить тебе вред. Когда твои двулапые напали — выбора не было".

— Ничего, я понял.

В мыслях Мелкого, метались какие-то сомнения. Крупный, держался около Мелкого. Безмысленный — напрягал. Не знаю почему, но от него не шли даже эмоции.

"Вы приняли решение?"

— Лайонор всё нам рассказал, — заговорил на удивление Безмысленный. — Предложение интересное, но основная масса проголосовала против. У нас мало сил, мы не сможем напасть на Паучью гору.

Голос его был тихим и спокойным. Я впервые обратил внимание на разницу в звуках произносимых двулапыми, раньше просто вчитывался в мысли. Пожалуй, его звуки можно было отнести к приятным. Было обидно, потратить столько времени на двулапого и ничего не получить.

— Есть ещё не полное доверие к тебе.

"Что значит доверие?"

— Ну... Это когда один человек уверен в словах другого полностью.

Меня явно забавляли эти создания. Они говорят об уверенности в моих мыслях, при этом, мечтая получить меня в роли лошади.

"Такое бывает?"

— Я знаю, что ты чувствуешь ложь, — ответил после некоторого раздумья Безмысленный. — Также знаю, что ты не чувствуешь мои мысли. Но отвечу честно — практически нет.

"Странные вы", — я попятился назад.

— Подожди! — крикнул Мелкий, — Ты обещаешь, что если я пойду с тобой, то смогу освободить мать и сестру.

"Нет. Я вообще не уверен в том, что кто-то из двулапых жив. Тем более что не знаю, когда они попали в нору. Да и кто такая сестра — не знаю".

— Это... Это... Ребёнок. Такая рыжая, маленькая. Чуть меньше луны назад...

"Видел такую. Любопытная особь. Думаю, мать уже скормили, а молодь, возможно, жива. Таких маленьких двулапых обычно не приводят, а если приводят, то они долго не живут. Но точно не знаю", — я говорил правду. Двулапые, привязаны к друг другу и я понимал, что ему нужны эти самки. Но сказать, что они живы — неразумно, пусть думает, а вот внести в его разум сомнения...

— Он не врёт, — вдруг произнёс Безмысленный.

"Интересно, он может читать мысли?" — я накинул мысленный панцирь, так как делал с хозяином, на всякий случай.

По лапам начала бить мелкая дрожь от земли.

"Сюда едут четырёхлапые. Много".

— Откуда... Свайк! Тревога! Снимаемся и уходим! Белёсые! — Крупный мерзко, громкими звуками стал выдавать команды. — Сколько?

Вопрос был ко мне.

"Не знаю. Но по стуку много".

Интересно, кто всё-таки у них самый сильный. Я вновь попятился.

— Я с тобой, — вдруг произнёс Мелкий. — Обещай что поможешь.

"Обещаю".

Глупые двулапые.

— Обещание арахнида ничего не значит Харик, — произнёс Безмысленный.

Он, был довольно разумен. Какая вера тварям, которые мыслят тебя убить или сделать лошадью. Вот какая вера — такие и обещания. Да и вообще что такое обещание?

— А я верю ему! Мы за лошадьми!

"Я не буду вас ждать", — я продолжил пятиться, не теряя из вида двулапых.

— В двух чередах начинаются скалы, мы приедем туда, — Мелкий махнул рукой.

Отойдя на безопасное расстояние, я побежал в указанную сторону.

7. Безмысленный.

Я притаился в скалах. Влезать в свору двулапых, ну никак не входило в мои планы. Собственно, вообще надежды на их помощь были разбиты. Единственное, чего я ждал, это Мелкого. Искать нового двулапого не было желания. Конечно можно, но несколько тяжело. В крайнем случае, я ментальными ударами заставлю.... Опять же — добровольно лучше.

Двулапые! Да, именно двулапые, а не двулапый, приехали через какое-то время. Надо узнать про эти череды, интересно. Я вышел из-за камня навстречу. Их было пятеро. Мелкий, Крупный, Безмысленный, тот, что похож на Крупного и ещё один — с шерстью на лице. Шерстяной, смотрел на меня спокойно, без эмоций. Ещё один трудночитаемый, хотя это вернее всего из-за панцирей на их головах. Читаемый, читать — раньше я вкладывал другой смысл в эти слова.

— Надо отъехать, — произнёс Крупный. — Белёсые рядом.

Я молча поднял лапу, указывая направление в обход небольших скал. Мелкий, уже послал вперёд своё животное, но тут выступил Шерстяной:

— Я поеду сзади.

Его глаза прямо буравили меня.

"Я не подпущу вас сзади себя".

— Не доверяешь? — произнёс Крупный.

"А то вы полны доверия. Насколько же глупым надо быть, чтобы доверять тому, кого не знаешь. Даже не так, как вообще можно доверять?".

— Можете спорить дальше, — Мелкий тронул лошадь.

Я смотрел на реакцию Шерстяного. Тот не двинулся. Становилось интересно. Я решил подстегнуть ситуацию:

"Чувствую стук копыт лошадей".

— Паром! Прекращай, поехали! Ты с нами напросился, а не мы с тобой, — не вытерпел Крепкий.

Шерстяной, хмуро направил лошадь за Мелким. Глупые и смешные. Дальше провоцировать не стал, хотя жуть как хотелось, побежал сбоку от двулапых. Бежали не очень долго. Вначале я стал отставать, тогда двулапые сбросили скорость, причём явно не из жалости ко мне — боялись подпустить со спины. Может, мысли и не слышал, но страх у них был.

— Зачем тебе эликсир? — спросил, поравнявшись со мной, Мелкий.

"Нужен", — видимо Лайонор, рассказал обо мне всё. — "Зачем вам самки?"

— Так не пойдёт. Ты не отвечаешь на вопрос, — ответил Мелкий. — Давай вопрос я — вопрос ты, не можем ответить, отказываемся, задаёшь другой вопрос.

"Интересно. Давай".

— Итак, эликсир?

Я задумался, рассказывать о сумасшествии — вызвать чувство опасности, или как там — недоверие, о моём желании узнать, о передаче разума — точно не стоит.

"Я всегда его пил. Не знаю, что произойдёт, если не выпью, возможно — умру, — и не соврал, и не сказал правду я. — Теперь ты".

— Они моя мать и сестра.

"Это не ответ. Не понимаю".

— Мама родила меня, Лайонора и сестру. У тебя что, нет матери и братьев?

"Есть самка, которая отложила яйцо. Но сейчас она мне не нужна. А кто такие, сестра и брат?"

— Ну... — Мелкий замешкался. — Те, кого родила моя мать или те, кого зачал отец.

"И зачем вам самки? Спариваться?"

— Нет. С сестрой и матерью не... спариваются.

"Тогда зачем?"

— Они — моя семья. Мы должны держаться вместе, помогать друг другу.

"Не понимаю в чём долг".

— Как бы объяснить, они близкие, родные.

— Это паук Харик, — вклинился в наш разговор Безмысленный, — Объясняй с точки зрения выгоды. Если мы не будем заботиться о родителях, то и о нас никто не будет заботиться в старости. Если мы не будем держаться вместе, то нас покорят другие двулапые. Таковы устои нашего клана, да и других тоже.

Я некоторое время обдумывал слова Безмысленного. Про "держаться вместе" понятно, очень разумно. Я даже прокрутил эту мысль, примеряя пауков, а вот про старость...

"Что такое старость?"

— Это когда твой возраст достигает..., — начал Мелкий и тут же задумался, формулируя ответ.

Безмысленный молчал, внимательно наблюдая за ним.

— Когда человек начинает слабеть физически и уже не может постоять за себя.

"Глупо".

— Что глупо?

"Глупо заботиться о тех, кто в старости. Зачем? Если они ослабли, значит, настало их время проиграть свой последний бой"

Тут уже Безмысленный посмотрел на меня удивлённо.

"А почему, Лайонор тогда не поехал, они же тоже ему мать и сестра?"

— Лайонор — является временным кланром, после гибели отца. Его совет не отпустил.

От мыслей остальных двулапых одновременно повеяло непонятным ощущением, которое заглушило даже страх ко мне, больше всего волна была похожа на усмешку. Как бы заставить их снять панцири с голов? Похоже, я затронул что-то интересное. Словно услышав мою мысль, Мелкий снял свой панцирь.

— Харик! Одень обратно! — потребовал Крупный.

— Нет. В нём жарко. Опасности сейчас нет.

Крупный, покосился на меня глазами.

Доверие говорите? — мне вообще вся затея с двулапыми, казалась безумием. "Может я и вправду сошёл... Не-е-т", — отогнал я от себя эту мысль. Если планы двулапых сорвутся, просто загоню кого-нибудь из них в нору.

"Как вы предполагаете попасть в нору?"

— А ты? — спросил Безмысленный.

"Я думал вас будет много, и мы вместе попадём".

— То есть въехать на наших плечах! — высказался Шерстяной.

"Нет. Но таким составом, тоже сложно будет".

— Мы не думали, — включился в разговор Мелкий. — Может, ты что предложишь?

"В нору, конечно, мы войдём. Но долго продержаться там будет мне сложно. Основная проблема — хозяин. Я не могу ему ничего сделать, а он меня ментально убьёт".

— Хозяина мы возьмём на себя. Его амулет только на пауков действует. Ну а насчёт ударов, так мы в шлемах, если уж твой удар выдержали, то его тем более. Основная проблема пауки и гарнизон внизу горы.

"Какой гарнизон?" — спросил я, хотя в основном волновало, как они справятся с хозяином.

— Острог по дороге в гору. Там около пятидесяти воинов.

"Я не видел".

— А как ушёл?

"По горе".

Двулапые переглянулись. Лишь Безмысленный не отреагировал никак.

— А мы сможем? — спросил Крупный.

Я оглядел их.

"Вряд ли. Вы не можете подниматься на скалы".

— А если ты поможешь? — спросил Мелкий.

"Можно. И что дальше?"

— Ты, в какой пещере видел мать и сестру Хариказа? — спросил Безмысленный.

"Что значит в какой? В моей норе".

— В верхней, нижней, третьей?

"В верхней".

— Там у мага окно в комнате есть?

"Да".

— Можем через окно попробовать. Мага убьём, а ты в это время на вход нападёшь, отвлечешь пауков. Мы дойдём до клеток с рабами. Они всё так же, в левом ходу — женщины, в правом — мужчины?

"Откуда знаешь?"

— Я был рабом у вас.

Я задумался.

"Окно с решёткой".

— А-а-а, додумались, — впервые за всё время я почувствовал какие-то эмоции от Безмысленного. — Я сбежал через него. Решётка крепкая?

"Не знаю. А как вы хозяина собираетесь убить?"

— Его амулет, только на вас действует. Не знаю почему. Я уже одного убивал. Там обычно слабые маги, это скорее место заточения для них, чем работа, выстрелим из арбалета и всё.

"Что такое арбалет?"

— На стоянке покажу, — усмехнулся Безмысленный

"Я могу попробовать выломать решётку, но не уверен. К тому же, даже если попадёте, как вы сможете забрать самок, арахниды, охраняющие их, не отойдут с поста, да и молоди в норе много".

— Это уже наши проблемы, — вступил в разговор Шерстяной.

"Меня не устраивает незнание. Не забывайте, что мне нужна книга".

— Ладно, ещё подумаем, — прервал разговор Безмысленный.

Когда солнце вышло на самую высокую точку. Двулапые остановились. По рабам знаю, долго эти существа двигаться не могут, им нужна передышка, хотя в этом случае я их не понимал, они ведь просто сидят на лошадях! Я отбежал в тень от дерева. Жар светила слишком сушил волоски. Двулапые ели что-то с противным запахом. После еды, ко мне направился Безмысленный. Подойдя, он снял панцирь с головы. Его голову покрывала белая шерсть. А видел и раньше светлую шерсть, но у этого была именно белая.

— Хочу с тобой поговорить,— начал он. — Я никогда не видел паука такого цвета как ты, вас обычно убивают, не знаю почему, но догадываюсь.

"Почему?"

— Вы выходите из-под контроля.

Безмысленный, порылся в складках одежды и достал... Амулет хозяина! Я, накрыв себя ментально, приготовился бить.

— Узнаёшь?

"Да".

— Это амулет мага, которого я убил. Я очень долго жил среди вас и знаю, как вы мыслите. Для тебя наша жизнь ничего не значит, — он надел амулет на шею

"А для вас — моя?"

— Ты прав, для нас твоя тоже. Поэтому хотелось бы сразу выяснить отношения. Мы не так беззащитны, как ты думаешь. Я маг. Не очень сильный, но маг. Мы, много холодов воюем с пауками белёсых, и кое чему научились. Поэтому не надо расценивать нас как животных, которых ты ведёшь для достижения своей цели. Либо мы вместе, либо нет.

"Это ты бил мыслью?"

— Да.

Я немного расслабился. Удары при встрече с двулапыми были слабые. Но ментальный панцирь на всякий случай снимать не стал.

"Мне нужна книга".

— А нам наши люди, желательно все.

"Не получится, это невозможно. Для этого надо убить очень много пауков".

— Я знаю, что всех не освободим, так же я знаю, что их почти не осталось в живых, но кого сможем — попытаемся. Мне нужна уверенность в твоей помощи, ты вселил надежду в Харика, а не я.

"А мне нужна уверенность в вас. Вы хотите использовать меня как отвлечение для пауков. При этом я не буду рядом с вами, какая уверенность может быть у меня?"

Двулапый замолчал. Я выждал какое-то время и уже собрался торжествующе закончить речь, но двулапый опередил:

— Даже если мы выберемся из пещеры, без тебя нам будет не вернуться по скалам, имея за плечами погоню, и ты это знаешь.

"Ты же когда-то выбрался?"

— Это была удача.

"Расскажи".

— Давай по дороге.

"Хорошо. Ты обещал показать арбалет".

— Пойдём.

Арбалет оказался интересной штукой, множество палок и паутина, могли отправлять с дикой скоростью на далёкое расстояние такую же палку, что попала мне рядом с глазом. Крупный поднял эту несуразную конструкцию и пошевелил хелицерой. Из арбалета почти незаметно глазу выпорхнула заложенная палка, именуемая двулапыми болтом. У дерева стоящего в отдалении раздался глухой стук. Мы с Безмысленым, подошли к дереву, болт торчал в стволе, Безмысленный попытался выдернуть его, но не получилось. Я тоже попробовал, клешня хелицеры соскользнула. Крупный подошёл с интересным плоским клыком, на короткой палке и в два удара выел кусок из дерева. Шерстяной утверждал, что может пробить даже мой панцирь. Думаю, врёт. Но арбалет внушал уважение. После просмотра возможностей двулапых, отправились дальше. Мне было о чём подумать.

Итак, двулапые подготовились. Но слова Безмысленного о выходе меня из-под контроля и Киёна, хозяина соседней норы, о сложности моего убийства после линьки, перекликались. Если раньше я не мог это проверить, то теперь рядом был двулапый с амулетом хозяина, можно попробовать. Играть роль приманки мне не очень хотелось, тем более, что я не знал, всех их планов. Я поравнялся с Безмысленным и какое-то время бежал рядом:

"Двулапый, — решился я, наконец, продолжить разговор, — что вы собираетесь делать? Это не любопытство, мне надо оценить логичность ваших действий".

Безмысленный усмехнулся.

— Меня зовут Далон. Тебя я так понимаю Крепкий.

"Да".

— Сам придумал?

"Да".

— Так себе имечко... Ничего, если мы будем звать тебя Креп?

"Хорошо, — мне в принципе было всё равно, что думают обо мне двулапые, и как они меня называют. Возможно, им было сложно запоминать или произносить моё имя, может, что-то ещё, не важно. — Ты не ответил на вопрос".

— Давай на ночь встанем и подумаем вместе. Мысль одного бьёт не так сильно, чем совместный ментальный удар.

Мне понравилось выражение, но не очень ответ. Настаивать я не стал, бить всё равно нельзя, а так они если не хотят, то правды не скажут. Но и разговор на этом не спешил заканчивать — рядом со мной источник знаний, нужно пить.

"Ты обещал рассказать, как сбежал".

— Я пробыл в рабах не очень долго, около луны. Однажды подвернулся случай, меня привели на слияние..., — он вдруг замолчал, посматривая на меня. — Понимаешь, как бы объяснить, пауки становятся разумными...

"Когда разум человека перемещают в паука".

— Ты знаешь это?!

"Да", — разъяснять, что кроме этой фразы собственно ничего и не знаю, я не стал

— А помнишь себя прежнего?

"Нет".

Безмысленный задумался.

"Ну, так что дальше?" — вывел я его из молчаливого состояния.

Видимо, они даже мысль в определённом направлении долго держать не могут.

— А? Ну да. Меня привели на слияние. Поскольку я уже к тому времени научился закрываться от ваших ударов, то меня приложило не сильно. Когда маг попытался меня убить, я перехватил нож и убил его. После чего забежал в комнату мага и закрылся.

"Там должен был быть арахнид".

— Похоже, ты бывал на этом ритуале, — грустно произнёс двулапый. — Да, паук в комнате, где происходило слияние, был. Он не мог меня тронуть, — Безмысленный, показал на амулет. — Хотя знаешь, вспоминая сейчас те мгновения, понимаю, ведь он даже не пошевелился, пока я стягивал амулет. Тогда у меня и закралась мысль, что вы не так уж преданны своим хозяевам. Ну, а дальше я вылез в окно и по верёвкам из разного тряпья спустился до карниза под окном. Не знаю, была ли погоня, но мне удалось уйти, никого не встретив. Вот и всё.

Я задумался. Чем-то мы с этим двулапым были похожи, ведь, по сути, я был таким же рабом, как и он, и также сбежал оттуда. Странно, но почему-то это не приходило мне в голову раньше. Положение пауков в пещере не лучше, чем у двулапых. Эта мысль поразила меня. И кто после этого из нас глупый?!

8. Конфликт.

На ночь мы остановились в лесу. Двулапые расставили довольно забавную конструкцию. Я сначала наблюдал, как они возились со своей тканью. А когда всё это поднялось на палке, я не удержался и заглянул внутрь. Двулапые сделали отвороток! Конечно смешной и не прочный, я потрогал его лапой, он тут же прогнулся. Цели он не нёс никакой абсолютно. По крайней мере, защитить ни от кого не мог, даже делал хуже — закрывал обзор. Мы, оказывается, имеем, что-то общее — двулапым, как и паукам было комфортней в норе.

"Зачем это?" — спросил я у Крупного, когда он проходил мимо.

— Ну, вдруг дождь пойдёт, да и комаров меньше, — разъяснил он мне.

Я отбежал немного подальше. Дождь! Они могут защитить себя этим от дождя! Внутри даже лёгкая зависть проскочила. Мнение о разуме двулапых слегка приподнялось. Нет, они по-прежнему были глупыми созданиями, но умнее, чем скажем четырёхлапые.

Двулапые развели огонь и стали готовить пищу. Пока это всё происходило, ко мне подошёл Мелкий.

— Расскажи о сестре.

"Я видел её недолго. В ночь, когда я убежал, её только привели".

— Жаль, — в мыслях Мелкого, витала какая-то тоска. — К ним там хорошо относятся?

"Да. Кормят каждый день. Живут правда, в общем отворотке. Но на это никто не жаловался".

— А на что жалуются?

"Да вы двулапые, на всё жалуетесь. Холодно. Сыро. Света мало. Работа тяжёлая. Вам двулапым, если даже хорошо, то всё равно плохо".

— Почему ты так решил?

"Ну, вот смотри. Ты сейчас сыт?"

— Да.

"Тебя заставляют работать?"

— Нет.

"Может, тебе грозит опасность? Или сыро? Или неуютно?"

— Нет.

"А ты всё равно недоволен. Я уверен, будь твоя сестра здесь. Тебе ещё что-нибудь не нравилось бы. Например, что завтра надо будет идти в горы".

— Может ты и прав. Но существуют ведь какие-то действительно важные вещи, за которые стоит переживать.

"Тебе что-то угрожает сейчас?"

— Нет.

"Ну, так радуйся жизни! Завтра возможно не сможешь".

— А ты интересный собеседник.

"Так я же паук!"

— Каково это быть пауком?

Я задумался,

"Быть пауком хорошо. Я сильный. Я красивый".

— Отец говорил, что нельзя хвастаться силой, всегда найдётся тот, кто сильнее. Не знаю как у арахнидов, но у людей сила в клане. Если клан действует сообща, то он непобедим.

"Значит ваш клан слабый?"

— Почему это?

"Если бы вы действовали сообща, то либо все пошли в нору, либо все не пошли"

Мелкий замолчал. Что самое интересное. Его мысли не расходились с мыслями, которые он выдавал. Чувствовалась неприязнь ко мне. Но он эту тему и не затрагивал. Даже не думал об этом. Тут подошёл Крупный, при этом он был без панциря. Совсем. Ни на голове, ни на груди.

— Харик, может, к костру пойдём?

— Я пока посижу здесь.

— Тогда я с тобой.

"А почему ты всё время рядом с Хариком?" — спросил я Крупного.

— Ну, я ... — замялся Крупный. — Я охраняю его.

"От кого?"

Мысли Крупного, начали искать ответ на вопрос. Вернее придумывать его. Наконец он решился,

— От тебя.

"Думаешь, поможешь если что?"

— Ну, по крайней мере, попытаюсь.

Он не врал. Весь рост разума двулапых в моём понимании, рухнул вниз. То есть осознаёт, что ничем помочь не сможет, но будет пытаться. Глупо.

"А кто вон тот с шерстью на лице?"

— Паром? Да так, воин.

А вот тут он соврал. Шерстяной то с сюрпризом — охотник на пауков. Звучало как минимум смешно — он охотник на меня.

— Ужин, — раздался голос Безмысленного.

Я бы так не понял, ну не изучал я особо соответствие мыслей двулапых с их звуками, но в головах обоих собеседников отразилось это слово. Я постарался запомнить.

— А ты чего не ешь совсем? — спросил перед уходом Мелкий.

"Ем. Только реже чем вы".

Ночь прошла в мучениях. Головогрудь снова болела. Мыслить толком не мог, в голову лезла абсолютная ерунда. Эликсир, нужен эликсир.

Утром двулапые кучу времени собирались, ели, поливались водой из протекающего ручья. Под конец их сборов я готов был ударами погнать их вперёд. Нет, ну где логика. Их самок, за которыми они идут, возможно, скармливают молоди, а они умудряются позаниматься всякими глупостями, я уж не говорю про анабиоз ночью. Высказал свои мысли Безмысленному. Спорить он не стал, только увеличил скорость сборов.

К солнцестоянию вышли в предгорье. Четырёхлапые под двулапыми, стали двигаться медленнее, что было мне более удобно.

"А лошадей вы тоже в горы возьмёте?" — спросил я Крупного.

— Нет, у них амулет в узде есть, он привязан к другому амулету, тот кладёшь, где-нибудь под камень и они не убегут дальше двух вёрст т него.

"А если их съест кто-нибудь?"

— Может быть, конечно, но придется рискнуть. Далон говорит, здесь где-то ущелье должно быть, там вряд ли зверьё тронет, да и из Белёсых никто не заметит.

До заката солнца было ещё далеко, когда мы завернули между двух скал. Перед взором раскинулось прекрасное зрелище. С двух сторон землю с редкими проблесками растений, окаймляли две каменных стены. Вот ещё бы сверху скалу, и получилась бы огромная нора. Она бы конечно вышла неуютной, но красивой и большой. Солнце закрылось скалами и перестало раскалять хитин. Стало гораздо комфортней. От скал веяло лёгкой прохладой и влагой. Ещё какое-то время мы ехали вперёд. Расстояние между скалами увеличивалось. И вскоре мы выехали на огромную площадку, усеянную обломками камней, как на разработке. Кое-где виднелись кустики. С одной стороны запах влаги был более отчётливым. Я побежал на него. За огромным камнем из скалы вытекала вода, почти сразу скрываясь под другим камнем. Я поскольку первый нашёл её, начал пить. Вода была довольно холодной.

— Да паука мать мне в постель! — раздался голос сзади.

Я развернулся.

— Ты что мерзкий, не мог подождать? — Шерстяной стоял с каким-то предметом в руке. — Я после него пить...

Договорить он не успел. Я не собирался, но в тот момент, мне так захотелось его ударить, и я не сдержался. Совсем немножко, чтоб образумить двулапого.

— А-а-а. Он меня ментально. Напал! Паук напал! — Шерстяной вопя, сначала на четвереньках, а потом, перейдя на две лапы, побежал к лошадям. Двулапые всполошились. Ну, как вот я так. Всегда отличался благоразумием и выдержкой. Нет, ну, конечно, гонял молодь. Но сейчас-то неразумно было. Двулапые всполошились. Крупный и ему подобный, оттолкнув Мелкого, вынули клыки. Шерстяной что-то доставал из сумок на лошадях. И только Безмысленный оставался спокойным. Просто стоял.

Шерстяной, достал из сумки какой-то горшок, наподобие того, в котором я носил эликсир.

— Паром, не надо! — вдруг закричал Безмысленный.

Шерстяной, зажёг огонь и поднёс его к горшку. Его лицо, неприкрытое панцирем, стало каким то морщинистым.

— Да пусть нюхнёт травки тварь! — крикнул он и бросил горшок в меня.

Горшок, долетев до моих лап, разбился, рассыпавшись в кучку мелкого порошка вперемешку с черепками. То, что было внутри, зажглось огнём и тут же потухло. Но зато кучка стала источать белый густой дым. Всё было ничего, пока дым не достиг лап. Запаха я даже не успел почувствовать. Волоски лап просто зажгло. Не больно, но настолько неприятно. Я быстро оценил опасность, как и то, что эту гадость нельзя допускать к дыхательным отверстиям брюшка. Сначала я стал пятиться, пока не прижался брюшком к стене. Глаза стали болеть.

Ах, ты слизняк невылупившийся. Яйцо проткнутое! Я развернулся и, приподнявшись на задних лапах, передними стал искать уступы. Подъём давался тяжело. Глаза стали плохо видеть, видимо дым касался и их. Но я карабкался. Когти иногда срывались, благо у меня не две лапы. В какой-то момент я понял, что дым не достаёт меня. Я, выпустив паутину, закрепил её в нескольких местах и развернулся вниз головогрудью. Мутная картинка показывала двулапых и растекающийся дым, как пятна. Двулапые почётче, дым просто пятном. Начну перебираться в сторону, Шерстяной, успеет бросить ещё один горшок. Но убегать я не буду. Я — паук! Прижав брюшко к скале, отцепил паутину и резко оттолкнулся лапами, прыгнув подальше от пятна дыма. Такого трюка я не делал со времён молоди. Ощущение полёта меня тогда сильно захватывало, и я постоянно прыгал, висел на паутине, или просто падал с потолка норы.

Приземлился я не так как во время молоди. Две лапы сильно подогнулись. Благо, что сочленений у меня по четыре на каждой лапе, и они мягко приняли мой вес, не надломив хитин. Брюшко только слегка задело земли. Я, приземлившись, ударил во всю мощь. Глаза плохо видели вблизи, я не был уверен, что попал. Я привстал на две задние пары лап, одной из средних водил впереди на всякий случай, передней — готов был нанести удар. Пятна двулапых, оказались сбоку — явно не попал. Я развернулся на них и, чтобы не промахнуться, нанёс два расширенных удара в их сторону. Конечно, мощь не сравнишь с первым. Во-первых, удары слишком широкие, во-вторых, надо было немного отдохнуть между ударами, но времени не было.

— Стой! Стой! Остановись, пожалуйста! — донеслась мысль Мелкого.

Странно, но потока звука я почти не слышал.

— Он не хотел, он просто испугался!

Я опустился на лапы и побежал от двулапых, в таком состоянии, биться не разумно. Никуда вы яйца от меня не денетесь. Вход из скал один. Я вас там и встречу слизняки мерзкие. Я вас буду долго в коконе мариновать.

Я добежал до самого узкого места. Я помнил, здесь был большой камень. Солнце уже садилось, и видеть становилось всё хуже. Наконец серая громада валуна выросла передо мной. Я забился между ним и скалой. Ощущение было как в молоди. Всё вокруг большое и страшное. А в мелкой щели, мне тогда недоступны были отворотки ввиду слабости, комфортно и приятно. Единственное, что приятного, в моём положении было мало.

Вскоре опустилась темнота. К боли на лапах и глазах, запоздало настигнувшей меня после белого дыма, добавилась уже привычная боль в головогруди. Я вспоминал себя молодого. Я был очень любопытным. Однажды прокрался в отвороток к Пушистому, он тогда у нас был старшим пауком. Не знаю, по какой причине я решил, что он не видит меня, может потому, что я был мелким, но я стал медленно опутывать его хелицеры паутиной. Потратил кучу времени. И когда дело почти было закончено, Пушистый с лёгкостью порвал все мои старания и поймал молодого паучка. Держа хелицерой за лапу, он вышел из отворотка и выкинул меня. Он даже не ударил меня ментально, не то, что лапу оторвать. Просто выкинул. Я бы наверно...

— Креп! — мысль ворвалась в головогрудь. — Креп! Прошу отзовись.

Мысли обо мне молодом были так реальны, как будто я только что побывал молодью. Это было так удивительно. Никогда не испытывал таких ярких мыслей из прошлого. В головогруди щемило от забытых воспоминаний.

— Креп! Прошу тебя отзовись!

— Харик. Пожалуйста, не надо его искать. Это зверь, пойми. Найдём — убьёт. Он же зол.

— Рагоз, на кой мы вообще взяли этого Парота? Он ведь даже не из нашего клана. Что Мохнатым славу захотелось разделить? Достали эти игры!

— Он лучший охотник.

— Да плевал я на таких союзников! Единственный шанс спасти мать и сестру, а он всё валит.

— Я бы конечно заподозрил, что он специально это сделал. Но, паук его действительно ударил. Да и нас приглушил.

— Креп! Креп! Мы просто поговорить! А зачем ему специально?

— Я не селён в межклановых рознях. Тут лучше у Далона спросить. Но мне кажется клан Лорка, не против занять главенствующее положение. И если ты вдруг погибнешь, то останется один Лайонор. А если и с ним чего случится, то Лорк из Мохнатых, как самый старший совета, займёт временно пост кланра. А с него проще продвинуться в постоянные кланры.

— Душу паукам! Ему выгодно чтобы мы не дошли?

— Не знаю. Возможно.

— Креп! Креп! Отзовись! Мы извиниться хотим!

По мыслям, я знал их расположение. Можно было ударить и прибить слизняковотелых. Но демонстрация возможностей двулапых только укрепила меня в мысли о необходимости таких союзников. Сейчас план по проникновению в нору не выглядел таким безумным. Но также я понял, что двулапых, нужно держать в паутине, причём желательно подвешенными под потолок. Выходить к ним сейчас, значит предстать в слабом и беспомощном положении. А если я уже никогда не буду видеть и ощущать! Нет. Глаза уже не так болят.

"Двулапые! — послал я мысль. — Стойте на месте, если не хотите умереть".

— Креп!

"Я сказал на месте!"

— Как скажешь. Креп, ты прости Парота. Он просто испугался. Ты ведь первый ударил.

В чём-то Мелкий был прав. Я сам не ожидал такой агрессии от себя. Может, уже с ума схожу? Нужна книга.

"Я вас не оскорблял. Хотя мог бы. Вы довольно слабые создания, пытающиеся подражать паукам. Если вы хотите идти дальше вместе, у меня будут условия. И одно из них, это отсутствие панциря на ваших головах".

— Ладно.

— Нет, — возразил Крупный, — Так тоже не пойдёт. А если ты в следующий раз, решишь, что тебя ещё кто-то оскорбил? Ты нас всех перебьёшь?

"Если бы я хотел его убить, то убил бы. А так он даже сознания не потерял. Я знаю, что вы двулапые гораздо страннее относитесь к оскорблениям. Что бы ты сделал, если бы он тебя назвал мерзкой тварью?"

Я специально приукрасил слова Шерстяного.

— Вызвал бы его на бой, после того, как мы вернулись бы в деревню.

"То есть попытался бы наказать?"

— Да.

"Я сделал то же самое. Слегка ударил его. Он попытался меня убить. Так?"

— Не совсем. Паучий дым насколько я знаю, не убивает вас.

"А что делает?"

— "На время делает слепыми".

Слова "на время", приподняли настроение.

"Дым может и не убивает, но его клык после этого, точно бы вошёл в меня. Мне нужна гарантия того, что он больше не использует его против меня".

— Какая?

"Ждите. Я приду завтра, или через день. Там я выскажу остальные условия".

— Но я не могу принять отсутствие шлемов на головах. Это защита не только от тебя, но и от стрел белёсых.

"Я слышал твоё желание. Подумаю. Но на тех же условиях я с вами не пойду. Можете уходить".

Ночью боль только усилилась. Но, когда в глазах стало светлеть, она потихоньку отступила. Вновь стали появляться запахи и звуки. Глаза, хоть и не так как прежде, но видели. К двулапым я пошёл, лишь, когда солнце встало в зенит, и камни перестали дарить прохладу.

Я остановился в отдалении. Двулапые в панцирях приблизились ко мне втроём. Шерстяной и Молчаливый, так я решил назвать пятого двулапого, похожего на Крупного, остались в отдалении. При этом меня терзали сомнения, насчёт предмета в клешнях Шерстяного.

— Хорошего дня, — поздоровался Безмысленный.

Я уже раньше пытался осмыслить эту мысль двулапых. Пришёл к выводу, что это ни что иное, как очередная их глупость. Двулапые чего-то ждали. Видимо моих условий.

"Моё первое условие. Это, чтобы Шерстяной положил горшок на землю и отошёл от него".

— Он же далеко? — возразил Мелкий.

"А это будет касаться второго условия".

Крупный, пошёл объяснять моё желание Шерстяному.

— Ты всё ещё зол на нас? — спросил Мелкий, пока не было Крупного.

"Нет. Почему ты так решил?"

— Ты не поздоровался и назвал Парома шерстяным.

"По-моему ему так больше подходит. И зачем здороваться?"

— Таковы традиции у нас, — ответил вместо Мелкого Безмысленный. — А Парот, может обидеться на "Шерстяного", у него есть имя, данное родителями. Мы же ведь не называем тебя восьмилапым, красным или ещё как. Ты назвался Крепким, сокращённо Креп. Поэтому и с твоей стороны ждём того же.

"Хорошо".

У Крупного с Шерстяным, то есть у Рагоза с Паротом, видимо шёл ожесточённый спор. Но Крупный оказался более убедительным и забрал у Парота горшок, хотя подозреваю, что решающую роль сыграло присутствие рядом с ними Молчаливого. Крупный пошёл к нам. По дороге, оставив горшок на траве.

— Так пойдёт? — спросил у меня Крупный, когда дошёл обратно.

"Да".

— Какое твоё второе условие, — спросил Безмысленный. — А лучше озвучь их все, а то может и разговаривать не о чём.

Безмысленный явно был на взводе, очень неожиданно.

"Второе условие, все сумки Шерс... Парота понесу я. Третье — вы идёте без панцирей на голове и четвёртое — ты должен позволить себя толкнуть".

— Ну, последнее, как-нибудь переживу, — удивлённо произнёс Далон, — а вот о втором и третьем не может быть и речи.

"Почему?"

— Если мы отдадим горшки, то будем уязвимы перед тобой, как собственно и если снимем шлемы.

"А так я остаюсь в опасности".

— Ты бы согласился идти с нами, если бы мы забрали у тебя способность бить ментально и сняли бы твой панцирь.

"Нет"

— Почему ты решил, что мы согласимся?

Я задумался. Безмысленный умел убеждать. И его жёсткий тон! Я только сейчас понял его предназначение. Он заранее пытался поставить меня виноватым! Глупые двулапые, меряют свой разум на меня. Какая глупость вся эта ситуация. Я! Договариваюсь с двулапыми о чём-то. Да перебить их всех! Я обуздал злобу.

"Хорошо, — решил подыграть слизняковотелым. — Тогда вы забираете все вещи Парота, и он один снимает со своей головы панцирь. В вас я уверен, в нём — нет".

Надо было вселить некоторый раздор в их ряды, это не позволит им действовать слаженно против меня, ну и снять панцирь хотя бы с одного. Мне нужны знания.

— Он не согласится.

"Может, у него спросим?"

— Ладно. Но перед этим, мы хотели бы озвучить свои условия.

"Хорошо. Слушаю".

— Ты идёшь от нас в отдалении. Ты больше не при каких обстоятельствах, кроме непосредственной угрозы не бьешь никого ментально или каким либо ещё способом. И ты извиняешься перед Паротом.

"Что значит извиняешься?"

— Говоришь ему, что ты сожалеешь о случившемся, и обещаешь, что второй раз такого не будет.

Интересно, они действительно поверят моим мыслям? Безмысленный, точно не поверит. Скорее это способ почувствовать себя на равных. Я — условия, и они — условия. Хотя, с их разумом могут и поверить.

"Хорошо".

— Парот! — крикнул Крупный. — Иди сюда!

— Лучше будет, если ты извинишься сейчас, — произнёс Безмысленный.

"Хорошо".

От Шерстяного, не смотря на то, что он был в панцире, прямо веяло ненавистью ко мне. Какое сладкое забытое чувство. Сразу представились рабы. Так и хотелось послать мысль: "Вперёд!" Шерстяной держался одной рукой за клык. На всякий случай, я приготовился ударить его.

— Креп. Ты хотел что-то сказать, — начал Безмысленный.

"Я сожалею о случившемся и обещаю, что больше не буду наносить удары".

— Пауки держат своё слово? — со злобой произнёс Шерстяной.

Я проигнорировал его высказывание, тем более, что сейчас его разорвёт от злобы.

"Мне самому послать мысль об условиях?"

— Нет, — Безмысленный сменил тон. — Я сам.

— Вы шутите, — выслушав условия, захохотал Парот, шерсть на его лице забавно изменилась. — Мы и без этой тва...

Я слегка пошевелил передними лапами. Шерстяной уловил движение.

— Без него справимся. Я ничего не отдам и шлем снимать не буду.

— Я же говорил, не согласится, — довольно быстро сдался Безмысленный.

Видимо ему самому мои условия не нравятся.

"Хорошо. Тогда я пошёл. Мне возможно и одному получится достать книгу. Сразу меня убивать никто не будет. Сначала приведут к хозяину. А там посмотрю. Может, я уже окреп настолько, что смогу с ним справиться".

От Шерстяного и Мелкого прошла волна испуга. Мелкий, я знал, переживает за самок, а вот чувства Шерстяного не были понятны.

"Могу согласиться на ещё один вариант".

— Какой? — спросил Мелкий.

"Требующий решительности взрослой особи. Заберите все вещи у Шерстяно... Парота и оставьте его здесь. С горшками мы и без него справимся".

Волна страха и ненависти ко мне от охотника прямо купала меня.

— Люди не бросают своих, — твёрдо ответил Крупный.

"Ну, я и говорю. Решительности. Да и какой он вам свой? Я так понимаю, он из другого клана и непонятно зачем пошёл. Можно конечно ещё решительней, сказать, что его съели пауки, — мне так нравилась ситуация, прямо хотелось клешнями пощёлкать. — Я могу помочь, чтобы вам не пришлось обманывать".

На поляне повисла тишина.

"Вы думайте, я пока подожду подальше, в теньке, а то здесь солнце слишком яркое. Да и ваш спутник, боюсь, за клык скоро возьмётся и мне придётся нарушить обещание. Я буду ждать до темноты, потом уйду. Если нужен буду, подойдёте. Но, без горшков и не больше трёх, раз уж мы сейчас не объединены одной целью, мне рисковать не хочется".

Я спрятался в начавшей появляться тени. Зрение уже восстановилось почти полностью, запахи и звуки пока ещё улавливались не в полной мере. Видимо, дым сильно действует на волоски лап.

Двулапые, появились довольно быстро. Вернее всего, согласятся на второй вариант. Шерстяной, должен был сам отказаться. Ну, зачем ему рисковать, ползать по горам, если можно обойтись горшками. Да и лошади будут под присмотром.

— Ладно, — произнёс Безмысленный. — Парот согласен снять шлем и отдать нам свой груз.

"Ты его ментально ударил?" — двулапые, если честно, удивили.

— Не знал, что у пауков есть чувство юмора.

"Я думаю, ты многого о нас не знаешь".

— Это и пугает.

"Идём сейчас?"

— Да. Тянуть дальше некуда. Из-за ваших детских размолвок — кто кого обозвал, почти день потеряли.

9. Подъём.

Когда подходили к лагерю, двулапые уже свернули свою тряпичную нору. Шерстяной смотрел на меня злобным взглядом, но он даже слова в мою сторону не послал. На его голове, как и договаривались, не было панциря. Сколько ненависти исходило от него, прямо волоски лап крючило. Я демонстративно прошёл к воде и напился, может у него яд в хелицерах появится.

— Нам туда, — Безмысленный махнул рукой.

"Подожди. Последнее условие".

— Какое? Ах, да, — Безмысленный подошёл ко мне. — Толкай.

Я слегка толкнул его лапой. Ничего. Толкнул в панцирь на груди сильнее. Он упал. Ничего! Безмысленный со злобой поднялся,

— Ну и зачем тебе это?

Я осторожно коснулся амулета на его груди. Взгляд мага изменился. От него повеяло страхом.

— "Теперь можем идти".

Далон странно посмотрел на меня, потом скомандовал двулапым:

— Пошли, — и наша странная процессия двинулась в указанную сторону.

Со стороны выглядело, как будто арахнид ведёт очередную партию рабов на разработки. Рабы только были слишком уж отъевшиеся. Мне бы таких, сколько бы камней принесли. Головогрудь снова заполнили мысли о странном послушании пауков хозяину.

Вскоре мы вышли к пологому подъёму, где двулапые оставили лошадей. Дальше четырёхлапым было тяжело идти. Путь, по которому нас вёл маг, был дольно путан, но без особых трудностей. Для меня. А вот двулапые, сгибались под тяжестью кулей, которые они тащили. Вернее тащили Крупный, его подобие, наверно они из одной кладки, и Шерстяной. То, что доверили Шерстяному, я тщательно отследил. Пока двулапые держали своё слово. Дорога была бы скучна и однообразна, если бы не мысли Шерстяного. К сожалению, он шёл от меня далеко и полностью я его не слышал, но обрывки наиболее эмоциональных мыслей создавали забавную картину. Чем дольше я его слушал, тем больше хотелось ладом торкнуть его ночью. На ненависть ко мне, проклятья и мысли убить меня, я не обращал внимания, разве что заинтересовал кинжал, которым он оказывается, может это сделать. Видимо, что-то наподобие горшков. Самым интересным, была его цель в норе. Ему не нужно было спасение двулапых, Крупный был прав, Шерстяной даже желал, чтоб самки уже были мертвы. Но это их внутренние дрязги, пусть сами разбираются, тем более, что мне то тоже чем их меньше, тем лучше. Любопытным было другое. Он шёл за книгой! И у меня смутные подозрения, что за моей книгой! Зачем она ему я пока не разобрался, но думаю что не для того, чтобы сделать мне эликсир.

Подъём становился всё круче. В какой то момент скорость двулапых упала настолько, что сравнялась бы наверно со скоростью мокриц. Забавно. Слизняковотелые идут шагом мокриц.

Я обгонял сбоку двулапых и останавливался чуть выше их пути, когда они приближались, я отбегал подальше, при этом один из камней из-под лапы нечаянно вылетал и катился в сторону Шерстяного. Раз на четвёртый, я почти попал, но меня осёк Безмысленный, который шёл впереди и тоже вынужден был участвовать в нашей с Шерстяным невинной забаве, путём уклонения от скатывающихся камней,

— Креп, ты не мог бы поаккуратней.

Пришлось отказаться от игры, хотя думаю, в следующий раз я бы попал. К темноте мы упёрлись в каменную стену горы.

— Всё здесь привал, — скомандовал маг.

Я отбежал в сторону и замер, наблюдая за копошением двулапых. В этот раз они не стали ставить свою нору, а расположились под небольшим козырьком. Двулапые достали кучу всяких предметов, развели огонь. Как? Как эти создания вообще могут существовать? Ладно еда, которую им обязательно нужно держать над огнём, ладно накладные панцири и мягкие хелицеры, даже отсутствие нормального количества лап упустим, я уже не говорю про еженощный анабиоз и необходимость есть и пить каждый день, но они на ночь укутываются в коконы из тряпок! Или это просто эти двулапые? Рабы так не делали.

Когда двулапые улеглись, ко мне подошёл Безмысленный и сел рядом,

— Завтра надо будет подниматься вверх, чуть правее, есть неплохой подъём, но мы с вещами будем долго на него подниматься, ты нам поможешь?

Я хотел поправить Безмысленного, на предмет того, что они и без вещей будут долго подниматься, но как-то не казался он мне понимающим шутки.

"Хорошо".

— Креп, прекращай донимать Парота. Ну, ошибся человек, сейчас-то ведь он слова плохого тебе не сказал.

"Так я его и не трогаю".

— М-да. Сложно иногда с тобой. Объясню так, лишний конфликт между вами приостановит опять наше передвижение, если вообще не сорвёт его, поэтому постарайся, ты ведь умнее его.

А Безмысленный не такой глупый, как кажется. Вон как паутину хорошо вокруг меня плетёт. Понимаю, что он так не думает, но всё равно приятно.

"Хорошо. Не буду больше".

— Ну и ладненько, — с облегчением произнёс маг.

Мы помолчали некоторое время.

— А почему ты вернулся? — вдруг спросил Далон. — Да и нас мог убить. У тебя ведь действительно есть возможность попасть в пещеру без нас. Зачем?

"Не знаю. Может потому что Харик попросил. Да и с вашим дымом, думаю, проще будет".

— Ты мог забрать горшки. Не поверю, что не обдумывал. Огня, знаю, вы не боитесь.

Вот паутину мне. Чего это я вправду? Забрать горшки! Огня в норе хватает.

— Извини, но в просьбу Харика мне не очень верится.

Какой шанс уподобиться двулапым в их мыслях, я не мог упустить,

"Почему? Вы двулапые, считаете, что правы только вы? Почему? Почему ты решил, что я не могу откликнуться на просьбу Харика? Он мне не лжет. Он единственный, кто не чувствует неприязни ко мне. Так почему?"

— Извини, наверно я не прав, — с некоторой заминкой произнёс Безмысленный. — Почему-то думал, что тебе люди, что экскременты под ногами, ну или лапами. Привык, что вы не рассматриваете нас как разумных.

Два извини за разговор. Ай да я. Как я его.

"Что такое экскременты?"

— Ну, так называется то, что выходит из всех живых, после пищи.

Я на некоторое время задумался. Наконец понял.

"А зачем это как-то называть?"

Далон, задумался ещё больше чем я,

— У людей принято всё как-то называть. Позволь дать совет. Называй нас люди. Пойми, тебе так проще самому будет. Мне не обидно. Я понимаю тебя. Ты не хочешь оскорбить нас. Если мы назовём тебя восьмилапым, знаю, ты не обидишься. Но не все люди столь свободно думают. Многие могут обидеться на двулапого. Если ты будешь выражать свои слова, ну или мысли, ближе к языку тех с кем общаешься, тебе будет проще.

"Странные вы двулапые".

— Согласен.

Мы посидели ещё какое-то время вместе. Потом Далон встал,

— Ладно, пойду сдавать смену. Ночью будет дежурить Парот. Не трогай его.

"Хорошо".

Вместо Далона заступил однокладковый Крупного — Вил. Вообще, он какой-то безликий, поэтому проще его называть так, как называют его остальные. Поскольку делать было нечего, я решил переговорить с ним.

"Хорошей ночи Вил", — подошёл я к нему на расстояние, чтобы не испугать.

— Мне нельзя громко говорить, — произнёс он, при этом, если бы я не умел читать мысли, то не услышал бы его, — Подходи поближе.

Я хотел послать ему мысль, о том, что они вроде от меня охраняются, но любопытство оказалось сильнее. Я подошёл к нему.

— "А ты чего, не боишься меня?"

— Нет. Если бы ты хотел, давно убил бы. А так, интересно. Кому скажу в деревне, что с пауком разговаривал, не поверят. Да и остальные так же думают, — при этом Вил снял панцирь с головы. — Может, я конечно не мудрён, но и не туп. Рыжие с тремя десятками воинов свободно справляются, а тут красный. Я даже не видел таких как ты.

Не знаю почему, но вот в этот момент, он мне понравился больше всех остальных двулапых вместе. Может потому, что не пытается обмануть меня и его мысли выражаемые, не расходятся с внутренними. Может, потому, что не почувствовал омерзения ко мне.

— У нас в деревне, старики рассказывают, тоже такой рядом селился. Поначалу боялись, а потом он как-то пастухов от волков спас, и ему стали барашков даже приносить, а он помогал, чем может. Так говорят, даже дети с ним играли, только помер он скоро.

Первоначальное мнение о Виле быстро скатилось вниз. Оказалось, он с виду молчалив, а так... Я узнал о его деревне всё, от количества жителей, до местных названий холмов, рек и лесочков. Спас меня от этого обилия знаний Крупный,

— Ещё слово и страж понесёт все вещи завтра, — тихо произнёс он из своего кокона.

Я поспешил ретироваться, тем более, что головогудь, то ли от рассказов Вила, то ли по причине вышедшей луны, заныла дикой болью. Побегав по округе некоторое время и поняв, что боль не уйдёт, я решил заняться делом. Это в какой то мере отвлекает от боли.

В свете выглянувшей луны, скальный массив, находящийся рядом, выглядел довольно забавно. Я даже оценил несколько мест, позволявших мне спрятаться полностью на почти вертикальной стене.

Подъём был долог, под его конец лапы слегка дрожали. Длительность в основном составляла необходимость выпускать паутину, которая бы не прилипала к скале, то есть приходилось ждать, пока она окрепнет и затвердеет. Рассвет я встретил на живописной скале, отдающей в свете солнца слегка красноватым цветом, который после линьки приобрёл для меня какое-то приятное значение.

Я бы не услышал мыслей двулапых, но их крики снизу, прямо ворошили волоски. Мою мысль они не слышали. Пришлось скинуть камень, после чего я был замечен. Спускаться я не стал, пошевелив свободно висевшую паутину, дал понять, чтобы привязывали свой груз. На удивление, все двулапые сняли панцири и, связав их вместе, прицепили к паутине. Следом пошли остальные их вещи. Пытаться распутать их замысловатые узлы я не стал, просто отсекал их вверху и слегка наращивал паутину. На третий раз, мне не удалось скинуть её вниз. Вернее бросил хорошо, но она зацепилась за один из камней. Парот довольно ловко достиг места зацепа и снял паутину. Подъём продолжился. Вещи не все перекочевали наверх сразу, в какой то момент к паутине зацепился Далон, пришлось поднимать его, потом последовал Крупный и Харик. Парот последовал последним, как и куль с горшками. Поднимал его не я, я бы сбросил, уж больно заманчивая ситуация. Тянули его крупный и Разговорчивый, такое имя приобрёл после пережитой ночи Вил. В следующий раз, лучше к самке пойду, чем остаться с Вилом, там хоть знаешь чего ожидать.

После подъёма наверх, Далон сказал:

— Я вообще думал правее начать, там проще, но если мы такими темпами будем восходить, то за два дня достигнем пещеры.

Корявая похвала если честно. Вот если бы конкретно сказал, мол, Крепкий молодец. А так, тщедушно и недостойно.

До зенита мы шли по узкой тропе вдоль скал. Дальше вновь следовал небольшой подъём, на котором мне пришлось снова выпускать паутину. В этот раз двулапые поднимались сами, потому как тянуть паутину получалось плохо, она постоянно цеплялась за выступы скал. Неприятный инцидент случился с поднимающемся последним Шерстяным, он сорвался на середине подъёма и повис на одном из выступов. Взгляды двулапых пересеклись на мне. Я посмотрел вниз.

"Жаль. Если сорвётся, то насмерть. Мучаться опять же не будет".

— Ты ему не поможешь? — спросил Харик.

"Зачем? Он даже не просит о помощи".

— Креп! Помоги ему!

"Упасть? Я вам обещал, что не буду бить ментально".

Вокруг повисла тишина, в том числе и мысленная.

"Как с вами тяжело, ни подняться толком, ни поговорить", — я начал спуск вниз.

Дойдя до Парота, я перебрал несколько вариантов. Лучшим из них, казался лёгкий ментальный удар по нему. Я вроде, как и не виноват останусь. Парот смотрел на меня вытаращенными глазами, наверняка понимал ситуацию. Я по возрастающей панике понимал, что он понимал.

"Он точно нам нужен?", — пытаясь образумить двулапых, отправил я наверх, но так, чтобы и Шерстяной слышал.

— Он кроме горшков имеет секреты битвы с пауками, — откликнулся Безмысленный.

"Вот этого я и боюсь", — отправил я в ответ, обвязывая задними лапами одеревеневшего охотника.

"Ты хоть понимаешь, — спросил я его, — какого соблазна ты меня лишаешь? Как было бы сейчас просто избавиться от тебя?"

Парот молчал.

"Отпускайся".

Никаких действий.

"А можно, — отправил я мысль наверх, — я ради спасения его ударю?"

Тут хелицеры двулапого соскользнули, и он повис на паутине. Сорвавшееся тело ударом вырвало из расщелины одну лапу. Сладкая мысль ужаса от Шерстяного окатила меня. Я постоял немного, наслаждаясь. Шерстяной скрёб по гладкой скале хелицерами, увеличивая моё удовольствие.

"Не дёргайся, сорвёшься. Ну, или дёргайся".

Шерстяной замер. Я начал подъём. Шутки, конечно, хорошо, но в паре мест, я действительно подумывал о том, не сбросить ли мне его. Трещин для лап, было слишком мало, и хитин лап иногда прогибался. Одно дело поднимать себя, а другое — непривычный вес, тем более что из-за двулапого приходилось отстраняться от поверхности скалы. Достигнув одного из выступающих козырьков, я послал охотнику мысль,

"Отпускайся".

Он видимо схватился за опутывающую его паутину обеими хелицерами, поскольку груз зашатался. Я не удержался от соблазна попугать, и срезал лапой одну из нитей. Он упал слегка ниже, повиснув на остальных. Жаль, мне не видно было его шерстяного лица, наверняка волосы дыбом.

"Готовься, я сейчас срежу все нити"

Я ещё чуть-чуть потянул со следующей мыслью:

"Снизу тебя уступ. Потом я сплету тебе паутину и двулапые вытащат тебя. Вдвоём можем сорваться".

Двулапый не двинулся, я срезал ещё одну нить. До него, кажется, стала доходить моя мысль, и он постарался прижаться к скале.

"Аккуратней, ты не упадёшь. Я чуть что удержу. Или нет...", — я резанул последнюю нить и Парот упал лапами на уступ. Я задней лапой прижал его к скале.

"Теперь постой немного", — я начал выпускать паутину.

Двулапые подняли белого Парота. Его шерсть, стала похожа на шерсть Безмысленного. Я с интересом наблюдал.

"Вы можете линять?" — я указал лапой на голову Шерстяного, при этом он слегка дёрнулся.

— Это от испуга, — сказал Крупный.

"А чего он так испугался?"

— Упасть наверно.

Двулапые устроили привал. Далон напоил чем-то Шерстяного, и он стал более осмысленно смотреть на окружающий мир.

— Он специально подрезал паутину, — были первые слова охотника.

— Нет, — возразил Разговорчивый, — она об уступ перетёрлась, я, когда поднимался, видел. Тебе говорить не стал, ты уже всё равно следом шёл.

— С этого момента поднимаемся по одному, — подытожил Далон.

Когда Шерстяной пришёл в себя, ко мне подошёл маг.

— Спасибо Креп. Я боялся, ты его скинешь.

"Я тоже".

Далон пристально посмотрел на меня, но ничего не сказал. "Просто время ещё не пришло", — подумал я про себя.

Надо отдать должное Шерстяному, он довольно быстро пришёл в себя, и мы продолжили путь. Для интереса я послушал мысли охотника. Но кроме неимоверной радости, что он жив, ничего хорошего не получил. Без панцирей на голове шли уже все двулапые. Поэтому я прислушался ко всем. Обычные мысли рабов. Как тяжело. Как устали. Поесть бы. В этот момент меня стала разочаровывать наша компания. К сумеркам остановились около ещё одного подъёма.

— Приблизительно шесть черёд осталось, — сказал Далон. — Завтра после обеда будем на месте.

"Что такое череда?" — после спасения Шерстяного, мне негласно разрешено ходить рядом с двулапыми, чем я и пользовался, нервируя спасённого.

— Мы время делим на череды. День состоит из десяти черёд и ночь из десяти.

— Говорят, — включился в разговор Крупный, — дневные череды это пальцы на руках Великого, а ночные — на ногах.

"А кто такой Великий? И что такое пальцы?"

— Ну-у-у...

— Не забивай голову чело... пауку, — прервал Крупного Далон, — ты ему ещё историю Великого расскажи. Завтра когда пойдём, я тебе буду говорить, сколько это — череда. Более-менее сориентируешься. Ну, а более подробно надо день около палочки, от которой тень падает просидеть, тогда поймёшь. Ладно?

"Хорошо".

— А пальцы, вот, — он пошевелил хелицерой передо мной.

"Клешни?"

— Ну, по твоему — да.

"Понятно".

Когда стало темнеть, ко мне подошёл Харик,

— Спасибо.

"За что?"

— За Парота.

"А почему ты говоришь спасибо?"

— Парот, он... Он гордый.

"А ты значит, нет? Да и я не о Пароте спрашиваю. Почему ты говоришь спасибо?"

— Кто-то же должен.

"Зачем?"

— Ну, чтобы тебе приятно было. Должна же быть благодарность.

"Ты думаешь, мне стало приятно оттого, что я спас Парота?"

Пока Харик обдумывал мой вопрос, я добил свою мысль,

"Очень сомнительное удовольствие".

— А зачем ты тогда его спас?

"Ты же сам говорил — доверие. Ну, и ты попросил, — не рассказывать же ему, что Шерстяной это лучшая гарантия того, что они не забудут взять книгу из норы. У него это основная цель, как и у меня. А уж потом забрать у двулапых, это как молодь по отвороткам разогнать. — Лучше скажи, почему вы так за него переживаете? Ну и упал бы он, что бы изменилось?"

— Во-первых, он всё-таки человек, — произнёс Крупный, следующий по пятам за Хариком и слышавший наш разговор, — а во-вторых, у нас слегка напряжённые отношения с кланом Мохнатых. И если мы придём обратно без него, отношения ещё больше могут накалиться, что в свете смерти кланра не очень удобно.

"А если он в норе погибнет?"

— Если погибнет, значит, так Великий решил, но лучше бы он выжил.

В последнем, я сильно сомневался, но озвучивать сомнения не стал.

"Кто такой Великий? Ты уже второй раз вспоминаешь его".

— Это воин, который после смерти стал богом и теперь помогает людям, верящим в него.

Я некоторое время переваривал знания полученные от Крупного.

"Как после смерти?"

— Когда мы умираем, то наш дух переходит в иное бытие, не связанное с телом. Кто в своей жизни был честным и храбрым воином, попадает в наркланье Великого, а кто нет — исчезает совсем. Иногда Великий призывает к себе достойных и нужных ему воинов, иногда сам вселяется в них, чтобы подарить им победу.

"Как после смерти он может кем-то управлять?", — мне стало любопытно.

— Ну, он же Великий.

— Рагоз, — к нам приближался маг, — я же просил тебя не забивать богами голову Крепа. Тем более что ты не самый лучший рассказчик, только запутаешь. Харик иди спать.

"А почему Харик слушается тебя, а Рагоз Харика?", — спросил я Безмысленного, когда Крупный и Харик ушли.

— Харик сын кланра, он по рождению выше нас. Ну а меня он слушается потому, что молод.

"А сколько ему?"

— Шестнадцать холодов.

"И ты его считаешь молодью? Мне, всего четыре цикла, по-вашему, я тоже молодь?"

— Пауки взрослеют раньше. Люди ходить тоnbsp; "Зачем? Он даже не просит о помощи".

начинают только после первых холодов.

Говорить Безмысленному о ещё одном пункте в несовершенстве людей я не стал, думаю, он это и так понял.

Ночью, у меня были видения. Мне казалось, что я двулапый, и рядом со мной бегала самка-молодь, такая же, как и та, что осталась в норе. Отошёл я от видения из-за дикой боли в головогруди. Иллюзия была так реальна. Вот и вновь признаки сумасшествия. Боль не давала думать. Боль была настолько сильной, что казалось, панцирь расколется. Я попытался лапами скинуть боль, понимая, что это невозможно, я всё равно скрежетал ими по панцирю. Боль стала уходить только с первыми лучами светила.

Подъём в этот раз выполнили без происшествий. Шерстяной безумно боялся, но желание обладать книгой пересилило. Кстати, я узнал, зачем она ему. Он хотел ездить на арахниде! И даже представлял меня в роли коня. Вот чувствую, споткнётся он, после того как достанем книгу. Сильно споткнётся, причём на подъёме.

Сразу после подъёма нам пришлось спуститься, а потом вновь подняться, так как перед нами оказалась широкая расщелина. Я предложил сначала перебросить паутину прямо через неё, но двулапые почему-то отказались. Причём все сразу вспомнили подъём Шерстяного.

Когда мы добрались до Паучьей горы, солнце уже почти коснулось горизонта, окрашивая в красноватый оттенок скалы.

10. Нападение.

— Креп, иди сюда, — позвал Крупный.

Я подошёл и выглянул туда, куда показывал Рагоз. Внизу был виден вход в мою нору, над которым сидели два чёрных охотника. Я тут же отпрянул и лапой слегка оттолкнул Крупного от края скалы.

— Ты чего?

"Что так громко мыслишь? Они, конечно, не далеко слышат. Но слышат. И одень панцирь. Когда он у вас на головах, вас только впереди слышно. А так по округе".

— Кто они?

"Ты что, арахнидов не видел?"

— Нет.

"Иди панцирь одевай".

Я подошёл к краю и внимательно осмотрелся. От норы, вниз, убегала дорога. Пауки даже не шелохнулись, это хорошо. Они, кстати, действительно были не заметны на скалах, просто я знал излюбленные места их караула. По ленте дороги поднимались какие-то точки. Издалека было плохо видно, тем более что тень от соседней горы частично накрывала этот склон. Кто-то прикоснулся к задней лапе. Я слегка спятившись развернулся. Разговорчивый молча махнул мне хелицерой, приглашая следовать за ним.

— Что там? — спросил Безмысленный.

"Два охотника на входе, ещё с пяток тащат добычу".

— Рабов? — спросил Харик.

"Да. Уже в коконах. Видимо перевариваются".

Чувствуя нарастающее отвращение вперемешку с ужасом от Мелкого, пришлось поправиться:

"Нет, конечно. Мы не едим двулапых без крайней необходимости".

— А ты ел?

"Ну, раз в луну разве что. Когда очень хотелось чего-нибудь мерзкого".

Я вспомнил того рыжего двулапого, которого я съел, когда только вылупился. Он чем-то напоминал Крупного.

— Я серьёзно.

— Сейчас не об этом, Харик, — успел ответить вместо меня Далон.

Думаю, двулапым мой ответ бы не очень понравился. Интересно, как бы они отреагировали?

— Пойдём, покажу склон, где окно, — обратился Безмысленный ко мне. — Осмотришь. У тебя, похоже, опыта побольше.

Идти пришлось прилично. Когда мы добрались, Далон показал на край:

— Окно где-то там.

Я долго вглядывался в почти отвесную скалу, но так и не мог рассмотреть хоть какие-то признаки окна, хотя понимал, судя по горе, которую было видно из окна хозяина, маг прав.

"Не вижу", — сообщил я двулапому, отойдя от края.

Теперь Безмысленный, лёжа на краю, стал изучать склон.

— Я тоже не вижу, — наконец отполз он.

"Ты же вылезал через него?"

— Я вниз спускался. Да и не старался запоминать, где оно. А отсюда вообще сориентироваться не могу.

"Будем ждать темноты".

— Свет, — догадался маг.

Я одобрительно щёлкнул хелицерой, потом, вспомнив, что он не понимает наших жестов, послал мысль:

"А у вас, оказывается, есть чем думать".

— Не смешно.

"Кому как".

— Будем наших звать?

"Если ты так быстро будешь продвигаться в развитии, через цикл может даже ещё лапы отрастут. Жди здесь. Я быстрее. И смотри вниз. Он, бывает, ненадолго светильник зажигает. Не просмотреть бы", — я побежал обратно за двулапыми.

В темноте двулапые были очень медлительны, я это знал ещё по рабам, поэтому со снисхождением постукивал лапой по камням впереди них. Хоть слышать в темноте могут, и то хорошо. Вот если бы они ещё и не слышали... Хотя жизнь над ними и так пошутила, если ещё больше — выглядело бы жалко.

Когда добрались до склона с окном, на небе уже сияла луна, освещая небольшую наклонную площадку на которой мы расположились.

— Харик, теперь ты смотри, у меня глаза устали, — подошёл к нам Безмысленный. — Должен быть свет или отблеск света.

— Что будем дальше делать? — спросил Крупный.

— Предлагаю так, — начал Далон, — Сначала надо окно найти, а потом Креп спустит к нему паутину. Если маг не погасит светильник, ты, — маг ткнул клешнёй в Крупного, — спустишься и попытаешься убить его из арбалета. Потом поднимешься. Креп выломает решётку и мы войдём внутрь. А он поднимет панику у входа в пещеру, часть пауков пойдёт к нему, ну а дальше горшки и поиски. Да вселится в нас Великий.

"Я мыслил, что возможно смогу выломать. Я не пробовал".

Повисла тишина.

— Я могу выломать, — произнёс Шерстяной, — но долго будет.

— Как? — спросил Крепкий.

— У меня состав есть, панцирь пауков почти мгновенно прожигает, — при этом он покосился на меня, — но на железо долго действует.

"Может, просто зайдём?"

— Интересно, и пауки нас не тронут? Или ты всех перебьёшь?

"Тоже не плохо. Но трудно. Устать могу. У тебя же есть амулет хозяина. Скажем на входе, что меня поймал. Хотя даже говорить не будем. Я охотников приглушу. А дальше пойдём к хозяину. Ну, или вызовем его".

— Свет!

Волоски лап чуть не вырвало от крика Харика. Я готов был ударить по нему. И вправду молодь.

— Тихо ты, — зашипел Крупный.

Мы подошли к краю скалы. Из-за одного из выпирающих уступов, почти под нами, струился свет. В головогруди появился ноющий предвестник боли. Как не вовремя. Надо спешить. Я закрепил паутину и начал спуск.

— Ты куда? — зашипел Безмысленный.

"Долго объяснять. Надо торопиться. Пусть будет твой план. Схожу, посмотрю. Крупный... То есть..."

— Да называй, как хочешь. Что? — спросил Рагоз.

"Дёрну паутину три раза — спускайся со своей клыкокидальницей".

— А не сорвусь?

"Крупный! Не зли".

— Ладно. Давай.

Спуск был не самым простым, при всём задние лапы помогали выпускать паутину, которая временами не успевала подсохнуть и прилипала к скале. И пусть, надёжней будет. Спустившись на выступ, под которым находилось окно, я увязал несколько паутин по его краю и медленно опустился на уровень окна. Он! Это был он! Лапы ему вырвать!

Я быстро поднялся обратно и постучал по паутине. Подождав не получил обратной вибрации. Да чтоб мне лапу оторвали! Паутина же прилипшая! Пришлось добраться до того места и постучать ещё. В этот раз паутина слегка потянулась и завибрировала. Ползёт. Я дождался Крупного. Когда он вступил на выступ, я прижал к его голове головогрудь и послал еле ощутимую мысль.

"Даже не думай. Не думай вообще ни о чём. Он чувствует мысль. Я сейчас возьму тебя в лапы, и мы спустимся напротив окна. Твоё дело попасть".

Он явно боялся. Боялся упасть. Боялся моих лап. Надо было внушить ему смелость.

"Я обещаю, ты не упадёшь. Твои руки будут свободны. Ты мне веришь?"

Он кивнул, хотя ни на паутину не верил мне.

"Успокойся. Не попадёшь — скину".

Зря я это сказал. Надо учесть на будущее страхи двулапых. Я потихоньку начал обхватывать его четырьмя передними лапами. Он повернулся ко мне спиной, и я подвесил его под брюхо, обмотав туловище для уверенности паутиной. Потом начал спускаться. Страх двулапого исчез! Исчез совсем! От него веяло уверенностью. Мы медленно спустились на уровень окна. Двулапый поднял свой арбалет и стал прицеливаться. В какой-то момент, я понял, что ему бьёт светильник в глаза. Я потихоньку передними лапами, которыми придерживался за нависающий над нами выступ, чтобы не раскачивало, сдвинул нас в сторону от прямого света. Хозяин что-то видимо всё-таки почувствовал, поскольку резко повернулся в сторону окна. Вот Рагоз, прямо паук! Молодец! Клык из арбалета пропел и вонзился между глаз хозяину.

Я быстро поднял нас обратно на выступ.

"Сиди здесь. Молодец. Я попробую вырвать решётку".

Железная конструкция не поддавалась. В начале слегка пошла, а потом упёрлась и ни в какую. Пришлось идти за Шерстяным. Когда я вылез и рассказал новости. Шерстяной вдруг отказался. Явно боялся меня. "Правильно. Молодец. Ты должен меня бояться, но не сейчас", — подумал я про себя.

"Парот, я шутил. Извини. Ты сейчас нужен. Бери что надо и пошли".

Шерстяной как-то неуверенно помотал головой.

"Парот. Мы сюда долго шли. Если сейчас ничего не получится, то потом тем более".

Боль в головогруди пульсировала всё сильнее.

"Парот. Я тебя не трону. Но твои клановцы, или как там у вас, тебя сами сбросят со скал. Надо Парот. Мне нужна книга. В ней очень много интересного. Ты даже не представляешь, насколько много знаний в ней о пауках".

Уф. Надо было сразу про книгу ему напомнить. Он неуверенно подошёл ко мне и повернулся спиной, как я сказал. Я пока он не передумал, стоя на четырёх задних лапах, притянул его паутиной к головогруди и встал на все восемь. Двулапый оказался под брюхом. Он очень боялся.

— "Парот, всё хорошо. Мы быстро", — я успокаивал его как молодь, когда она только вылупится.

Я не обманул. Имея в поддержку уже протянутую к козырьку паутину, я даже не всеми лапами касался скал. Добравшись до выступа, отцепил от себя одеревеневшего охотника и спустился вновь под выступ. Тут я быстро сплёл полукокон около окна и поднялся за Шерстяным. Тот вжался в скалу и не хотел подходить ко мне. Думать было некогда, да уже и нечем, боль когтем впивалась в панцирь, скрежеща по нему. Спина головогруди корёжилась. Я просто смёл одной лапой охотника с выступа, а двумя другими поймал его над пропастью. Перехватив, почти закинул в полукокон у окна.

— "Выламывай Парот. Не выломаешь, останешься здесь навсегда. Ты знаешь, что делают пауки с людьми? Как закончишь, потихоньку позовёшь Крупного, он спустится".

Поднявшись на выступ, столкнулся со сверкавшими в свете луны глазами Крупного,

— Зачем ты так с ним?

"Рагоз, некогда объяснять, как и укачивать его в коконе, уговаривая. Потом выслушаю тебя и его. Сейчас мне надо идти наверх. Вот паутина. Как он скажет, так спускайся. Чуть не забыл".

Пришлось спуститься обратно к Шерстяному.

"Парот".

Мне показалось, он вздрогнул.

"Книга в следующей комнате. Железный ящик. Ключ должен быть у хозяина".

Поднявшись обратно, попросил Крупного:

"Рагоз, Парот откроет ящик, захвати, если там окажется горшок и клык, в смысле кинжал. Очень надо".

— Ты уверен, что Парот поможет тебе?

Я уже в это время поднимался. Лапы начало слегка потряхивать от боли. Лишь бы никаких видений. Дорога вверх, заняла в этот раз больше времени. Поднявшись, объяснил ситуацию внизу двулапым и попросил их спуститься самих.

— А ты?

"Пойду привлекать внимание пауков. Может кто со мной? С самкой познакомлю".

— Нет, спасибо, — ухмыльнулся Безмысленный.

Спуститься вниз я предпочёл слегка подальше от входа в нору. Пока спускался, протянул паутину, чтобы легче было потом подниматься. Боль не росла, но и не убывала. Сколько я сейчас лап оторву! Мне прямо хотелось воткнуть в кого-нибудь хелицеры и впрыснуть немного яда. А лучше много.

Подбегая к норе, получил лёгонький ментальный удар. Сигнал остановиться. Повиновался. Один из охотников скользнул со стены и с лёгким шелестом подбежал ко мне. Как же я соскучился по этому звуку.

"Ты не наш", — послал мысль охотник.

"Конечно я не твой. Я хозяина".

"Тебе нельзя дальше".

"Почему?"

"Ты не наш".

"Ну, позови хозяина", — дальний охотника был слишком далеко для удара.

"Хозяин не выйдет ночью".

"А куда рабов девать?"

"Каких?"

"Которые по дороге идут".

— "Не знаю. Могу спросить у двулапых".

"Спрашивай".

Охотник развернулся и побежал к норе. Я за ним. На полпути он стал разворачиваться, похоже хотел остановить меня. Поздно. Дальний охотник уже падал со скалы, ближний так и не успел полностью развернуться. На всякий случай, чтобы исключить нападение со стороны брюшка, я добил обоих, пробив головогруди когтем.

Вбежав в нору, почти сразу столкнулся с двумя двулапыми.

— Это что тут за чудище? — произнёс один из них.

Второй включил магический светильник, который на короткое время ослепил меня.

— Ты куда? Сказали же по ночам не ходить, — смотрел на меня снизу ближний.

На обоих двулапых висели жёлтые кругляши амулетов напоминающих хозяйский, они пристально смотрели на меня ожидая ответа.

— Ханк, он красный, — произнёс второй, доставая клык.

Сильно бить я не стал, хотя очень хотелось. Силы надо беречь. Добил, проткнув лапой головы. Сладковато кислый запах жидкости двулапых повис на ворсинках лап. А вот наличие самих двулапых в норе, это плохо. Они появляются, когда приходят за молодыми пауками. То есть пауков в норе раза в четыре больше, чем обычно. Я заглянул в большой отвороток. Желание отвлекать пауков отпало напрочь. Как на стенах, так и по всему полу слышалось шуршание лап. Я потихоньку выполз из отворотка. Эти по отдельности на один удар. Но все вместе — лапы увязнут бить. Хорошо двулапые, как-нибудь без отвлечения, сами.

Боль слегка улеглась после входа в нору. Запахи тут были затхлыми и не самыми приятными. И как я раньше этого не замечал. Лапу оторвать всё равно кому-нибудь хотелось. Мне ещё уговаривать двулапых приготовить эликсир, да и книгу надо как-то читать. Не помогу, могут и не понять. Покрутившись по норе, я решил пойти к самкам двулапых. Всё равно меня никто не воспринимает за чужого. Пара чёрных пауков просто оббежали меня. Из отворотков тоже никто не высовывался, лишь провожая меня любопытными мыслями.

У клетки рабов-самок, стояли два серых паука. Разговаривать я не стал, просто приглушил.

"Где мелкая самка?" — послал я мысль через клетку рабыням.

Те, что не спали в анабиозе, похоже, не совсем меня поняли. А боль в головогруди не предрасполагала к долгим разговорам. Хорошо, буду как обычно. Я открыл клетку и вошёл. Поймал ближайшую ко мне самку хелицерой за лапу,

"Где мелкая рыжая молодь. Не скажешь — лапу оторву".

Из глубины норы потянуло запахом дыма Парота. Уж этот запах я навсегда запомню.

— Она там, спит, — тонко заверещала рабыня.

Я прошёл вглубь клетки. Самки почти все проснулись и с ужасом смотрели на меня. Мелкая тоже пыталась вжаться в скалу.

"Где твоя мать?"

— Её съели, — Мелкая явно была в состоянии Шерстяного, когда я его закинул в полукокон. Она не просто боялась, она была в ужасе.

"Как тебя зовут?" — послал я ей как можно спокойней мысль.

— Алика.

"Алика, твой брат — Харик?"

— Да, — Мелкая начала всхлипывать.

"Алика, я сейчас отведу тебя к брату. Пойдём".

Мелкая ещё больше забилась в уголок клетки. Ну, прямо молодь, когда из кокона после слияния нечаянно выпадает. Так и хотелось сложить этот клубок обратно в кокон.

"Пойдём".

Она замотала головой со слипшейся шерстью. И что теперь делать? Возьму силой — начнёт истерить, половины пауков внимание притянем. Одному бы ладно, а с ней? Ведь ментально будут бить. А ей и в четверть силы хватит.

"Есть ещё кто из её клана?"

От одной из самок повеяло страхом чуть сильнее. Я повернулся, это была как раз та, которой я пригрозил оторвать лапу.

"Ты из её клана?" — в конце концов, двулапым надо было две самки, две и получат.

— Да, — выдавила она.

"Бери Мелкую на хели... Руки и пошли со мной".

— Я не хочу.

"Как зовут?"

— Майрива.

"Майрива, мне сейчас не до шуток. Предложение с лапой ещё в силе. Если сейчас появятся ещё пауки, кроме вон тех, — я ткнул лапой в сторону оглушённых, — я уйду. А вы с Мелкой навсегда останетесь здесь. Но лапу я тебе успею оторвать. Так что бери нежно Мелкую и пошли".

Рабыня, чуть ли не всхлипывая сама, пошла к Алике, и, что-то шепча ей, взяла на хелицеры.

"Постарайся, чтобы вы как можно меньше звуков производили. Идёте на шелест моих лап".

— Ты действительно выведешь их? — спросила одна из самок.

"Да".

— Возьми меня тоже.

"Сможешь сделать так, чтобы они шли за мной и молчали?"

— Постараюсь.

"Пошли".

Клетку я закрыл обратно на запор. Волоски лап уже начали терять чувствительность от дыма из горшков. По норе мы шли довольно быстро. Напросившаяся чуть не силой тянула обеих самок за мной. Минув пяток поворотов, мы почти вышли из норы, но удача кончилась около мёртвых двулапых. В середине прохода в свете светильника стоял рыжий паук чуть меньше меня размером. На стенах висели ещё два чёрных.

"Прижмитесь к стене", — скомандовал я самкам.

Определив, куда они переместились, перешёл к противоположенной стене, чтобы в случае удара по мне их как можно меньше зацепило. Запах рыжего паука был знакомый, но это точно не Безлапый. Серый! Точно. Серый охотник!

"Привет, Серый".

Арахнид поводил щупальцами, улавливая запах,

"Рыжий?"

"Давно не виделись".

"Ты говоришь как двулапый — склизко".

"Серый, мне надо уйти".

"Ты вроде раз уже уходил".

"Серый, поднимешь тревогу, вынужден буду убить тебя".

"А не подниму, ты меня всё равно убьёшь, чтобы потом не поднял".

М-да, это не двулапые, чтобы накормить обещаниями. Этот не поверит. Мы чувствовали друг друга, поэтому ударили одновременно. Он явно узко направил удар, а мне пришлось пошире, чтобы сбить чёрных, которые тут же мешками соскользнули со стен. Бывший Серый достойно выдержал удар. Сразу после обмена ментальными он успел послать короткую мысль тревоги. Меня слегка приглушило, но это было даже к лучшему, боль сразу отступила, оставив лишь ясность мысли. Мы оба понимали, что следующие ментальные удары будут слабее первого, поэтому, встав на две задние пары лап, начали танец боя.

Резкие удары лап, и я, и он успешно отбивали. Я был больше и мои лапы длиннее, но рыжий Серый и не старался убить меня, он тянул время. Я успел повредить ему два глаза, когда со стороны самок в него прилетел довольно увесистый камень. Вреда он не принёс, но заставил его резко дёрнуться в сторону новой опасности. Я не растерялся. Я — паук! Хелицеры с щёлканьем вцепились в него. Оторванная лапа, хелицера отлетела следом, резкие удары по глазам. В ответ такой же удар. И вот, наконец, пробитая когтем лапы рыжая головогрудь. Он был жив, но биться дальше не мог. Сильный и достойный противник. Я не стал его добивать.

"Снимите с двулапых амулеты. Должны защитить от пауков", — повернулся я к самкам. Напросившаяся выпустила из хелицер камень, который хотела направить следом за первым, и, пошатываясь, подошла к телам. Судя по её состоянию, ментально их всё-таки зацепило. Мелкая!

"Она жива?" — спросил у Визгливой.

— Да, только без сознания.

Напросившаяся протянула Визгливой амулет.

"Надевайте и пошли".

Свежий воздух на выходе из норы приятно пробежал по ворсинкам. Небо уже слегка посветлело. Самки еле двигались. Я забрал Мелкую у Визгливой.

— "Будете так двигаться — съедят", — я, не обращая на них внимания, побежал от входа.

Судя по топоту лап сзади, они явно ускорились. Могут же. Мы уже дошли до паутины протянутой вверх, когда от входа в нору, раздался знакомый шелест множества лап.

"Наверх, быстро", — скомандовал я, привязывая Мелкую к головогруди.

Визгливая оказалась проворней и начала подъём. Напросившаяся явно не собиралась следовать за ней.

"Что не понятно?"

— Я с амулетом, меня не тронут. Поднимайся ты. Заодно Майриве поможешь, а потом меня поднимешь.

Идея была разумная, я не стал особо артачиться и полез вверх. Конечно, можно было бы предупредить её о том, что амулеты возможно и не защищают от пауков. Я лишь предположил, что они как у хозяина. Но не хотелось решимость у самки отнимать. Поднявшись до еле заметного выступа, на котором стоя мог поместиться двулапый, я развернулся боком,

"Самка, берись за паутину, сюда подниму".

— Ну, давай самец, — раздалось в ответ.

Вытянув её на выступ, приспустился и нанёс ментальный удар по карабкающимся следом чёрным паукам. Пяток осыпались вниз, у одного даже панцирь раскололся, судя по белому пятну крови под телом, остальные замерли. Ударил ещё раз. Ещё двое. Те, что ещё не залезли, не спешили разделить судьбу первопроходцев. Я стал карабкаться наверх. Напросившаяся стояла на выступе, вжавшись в скалу и вцепившись хелицерами в паутину.

"Чего ждёшь? Ползи наверх".

— Высоты боюсь.

Странная самка. Пауки, значит, для неё не страшные, а скал боится. Я со всей возможной скоростью поднимался, стараясь не ударить привязанную Мелкую. Уже в самом конце подъёма, подтолкнул головогрудью Визгливую. Её почти выбросило наверх. Развернувшись, стал вытягивать паутину. Когда Напросившаяся была почти вытянута, заметил, что она зажмурила глаза.

"Всё открывай, а то не оценишь мою красоту".

Она открыла глаза и схватившись за край вползла наверх и упала тяжело дыша.

— А что тебя оценивать. Или замуж зовёшь?

"Что значит замуж?"

— Это когда детей делать готовятся.

"Интересно бы было".

— Детей делать?

"Нет, на твои яйца посмотреть".

Двулапая засмеялась.

"Смотрите вниз, желательно с открытыми глазами, — послал я мысль, отрезая паутину с Мелкой. — Я проверю, что с той стороны. Чуть что, камни сбрасывайте".

— Может мы лучше с тобой?

"А они следом за нами, — махнул я лапой в сторону обрыва. — Я быстро".

— У тебя из глаз течёт.

"Знаю, выбили два", — ответил я уже на ходу.

Двулапые уже находились на площадке, с которой высматривали ночью окно. Кто-то из них сидел, несколько лежало. С ними было двое бывших рабов, соскочивших на ноги увидев меня.

— Спокойно, это Креп. Он не нападёт, — произнес Безмысленный.

"Опять отдыхаете?"

— Мы не смогли дойти, — удручённо произнёс Мелкий. — И мы только что, кучу людей угробили.

Я заглянул вниз. Они тут и вправду весело порезвились. На выступах почти отвесного склона виднелись тела двулапых, я насчитал как минимум три. Видимо паутина не выдержала.

"Книга где?"

— У Парота.

Я посмотрел на сжимающего мою книгу охотника. Тот зло окатил меня взглядом. Потом заберу. Толкнул лапой лежащего Крупного. Он не пошевелился.

— Без сознания, — оповестил меня Харик.

"Он принёс, то, что я просил?"

— Не знаю, у него сумка была через плечо. Вон лежит.

Даже не открывая сумки, я уже по запаху знал, что это он — эликсир. Судя по мокрому виду сумки, явно пролился. Заглянув внутрь, убедился, что эликсир вылит не весь. Клык был тоже там. Ай да Рагоз. Жаль, что ты не паук. Другом бы был. Я бы даже не все лапы тебе выдернул.

— "Кто его так?"

— Рабы.

"Может я их ударю разок", — повернулся я на двулапых, которые всё ещё смотрели на меня вытаращенными глазами.

У правого глаза были вылуплены даже больше, чем мои оставшиеся боковые.

— Не эти, там внизу.

"Харик. Мать твоя мертва, а сестра на той стороне. Я там ещё двух самок привёл, выберешь, какая нравится, вторую я съем. Мне лучше смешливую оставь, — конец мысли я уже посылал вслед скачущему по камням Харику. — Может, потом отдохнёте, там десятка три пауков по следу идут".

Двулапые зашевелились.

— Вил и ты, — ткнул клешнёй в одного из рабов Далон, — За Хариком, бегом. Шерст.. Тьфу. Парот и ты, — ткнул он во второго, — Рагоза понесём. Парот, отдай Крепу книгу.

Шерстяной явно напрягся.

"Да пусть пока подержит. Я сам Крупного унесу, — остановил я энтузиазм мага. — Ты мне лучше горшок паутиной обмотать помоги. Подержи его".

— Зачем тебе?

"Нравится с собой горшки носить".

— Давай во флягу перельём, всё равно она у меня пустая.

Я пронаблюдал, как Далон перелил драгоценную жидкость.

— Сам понесёшь?

Я забрал флягу, полошил её в сумку вместе с кинжалом и, обмотав паутиной, прикрепил к головогруди. Тут же пришлось срезать, так как в связку необходимо было добавить ещё и Крупного.

"Идём".

До площадки, где я оставил самок мы дойти не успели. Двулапые беспорядочной толпой прыгали к нам навстречу.

— Они обходят по скалам, — сообщил один из рабов.

Мы повернули к месту, по которому поднялись.

— На, сука, — раздалось сзади.

Смешливая долбила камнем одного из рабов. Вил попытался разнять, но получил от неё лапой промеж своих. Исправил ситуацию Безмысленный. Он слегка ударил самку ментально, после этого подхватил её под мышку и оттащил от раба.

— Отпусти. Он моего мужа убил.

"Оставь их обоих, — посоветовал я, — погоню задержат. Пока их пауки тут разорвут, мы спуститься успеем".

После этого Смешливая, вроде пришла в себя,

— Всё, больше не буду. Отпусти.

— Иди вперёд, — скомандовал маг. — И ты вставай. Бегом

11. Обман.

Перед расщелиной стало понятно, что мы не успеем спуститься. Я явно слышал шелест лап сзади.

— Парот, дым остался? — крикнул Безмысленный.

Шерстяной стал возиться в своей сумке. Вот склизкие! Просил же не давать ему. Я, не дожидаясь пока зажгут горшки начал спуск вниз, но тут вспомнил про книгу и завис в начале спуска, развернувшись и наблюдая за Шерстяным.

— Паук, а я? — раздалась сверху мысль Смешливой.

"Спускайся по паутине", — указал я щупальцем на оставшуюся после прошлого раза нить, по которой, довольно ловко перебирая хелицерами, уже спускался раб.

— Я боюсь.

"Я тоже. Спускайся".

— А ты не поможешь?

"Могу скинуть".

— Давай быстрее, — подтолкнул её маг. — Или по предложению Крепа хочешь остаться?

— Кого?

— Бегом! — заорал Безмысленный.

Харик стоял у паутины держа на руках Мелкую.

— Креп привяжи, — попросил Разговорчивый, забирая самку у Харика и закидывая на спину себе.

Та всё ещё была без сознания. Пришлось вылезти со спуска и обмотать двулапых паутиной. Шерстяной в это время уже бросил третий горшок, и дым начал потягиваться в нашу сторону закрывая обзор.

— Ты бы спускался, — посоветовал маг. — А то будет как в прошлый раз.

"Ещё чуть подожду, — я наблюдал за Шерстяным, книга была в его сумке.

Двулапые успели спуститься почти все. Остались лишь Шерстяной и Безмысленный, когда из дыма выпрыгнули три паука. Арахниды ослеплённые гадостью охотника крутились на месте. Я ударил ментально, чтобы приглушить их — двое упали. Третий, видимо заметив движение дёрнувшегося к спуску Шерстяного, прыгнул на охотника. Пришлось ударить ещё раз, сбивая паука в полёте. При этом промелькнуло лёгкое сожаление, что не забрал книгу раньше, сейчас бы с удовольствием посмотрел на впивающиеся в эту двулапую особь хелицеры. Паук, врезавшись в Парота прижал его своим безжизненным телом к скалам. Шерстяной махал лапами пытаясь вылезти из под арахнида. Книга вынудила подбежать к дыму ближе. Глаза зажгло. Постарался не использовать дыхательные отверстия. Сумку на двулапом я уже не различал. Схватив за лапу Шерстяного я попятился от обжигающего зелья. Думать было некогда. Дым всё больше слепил. Я, держа в хелицере двулапого, начал спуск. Парот при этом болтался в моей клешне вниз головой. Лапы всё больше теряли чувствительность, но даже после воздействия дыма, по волоскам был слышен крик ужаса Шерстяного. Вес обоих двулапых заставлял когти изредка срываться. Зрение ухудшалось с каждым шагом. Крупного пару раз я ударял о скалу. Ну, вот почему природа их обделила панцирем. Удержаться мне помогала только паутина, закрепленная в начале спуска в качестве страховки.

В самом низу я уже ничего толком не слышал, а бегающих двулапых, различал как мутные пятна. Волоски лап безумно жгло.

— Отпускай, — донеслась мысль Далона.

Я не сразу понял, чего он хочет, так как головогрудь была занята размещением лап, жжением волосков и стараниями не ударить ещё раз Крупного о скалу. Наконец поняв его, разжал клешню. Двулапые оттащили Шерстяного и я вступил на дно ущелья.

— Я думал ты бросишь его, — пришла мысль Далона.

"Раньше не мог сказать".

— Смешно. Сам дальше поднимешься?

"Нет. На вас понадеюсь".

Крупный под головогрудью застонал.

— Может, мы его сами поднимем?

Я срезал паутину, слегка опустив головогрудь к земле.

"Сумку надо обратно привязать".

— Да я сам подниму наверх, не велика тяжесть.

"Надо подвязать!"

— Надо, значит надо. Держи.

Поняв, что лапы сейчас не чувствуют и сам я не подвяжу, а двулапых к брюшку я не допущу, я потянулся клешнёй. Далон повесил на неё сумку.

— Ты что, совсем не видишь?

Похоже, я протянул хелицеру мимо сумки. Отвечаnbsp; — Ты действительно выведешь их? — спросила одна из самок.

ть я не стал. Я — паук! Отбежав подальше от двулапых, начал подъём. Ну, как начал. Попытался. Хорошо же молоди, у них когти ещё распушены и держатся хоть на потолке. Моим когтям нужны щели, а их я сейчас как раз не видел и не чувствовал.

Так. В таком положении, я ещё не был. Не вижу. Не слышу. Не могу подняться по скале. Рядом куча мерзких созданий, большая часть из которых с удовольствием меня убьёт. Паукам тоже не надо долго думать, чтобы обойти дым. Влип ты Креп в паутину самки. Надо дальше по ущелью отходить, пока не стемнело. Книга! Нужна книга! Я побежал к двулапым. Остановился немного не добегая до мутных пятен людей.

"Далон".

— Да, — донеслась мысль мага.

"Мне нужна книга".

— Сейчас?

"Да".

— Парот с ней уже поднялся. Давай наверху.

"Когда поднимешься, скинь".

Паутина веры в это была тонка, Шерстяной не отдаст книгу так просто, но вдруг?

— А ты чего, уйти собрался?

"Нет. Я тут пока подожду. Книгу почитаю. Вдруг за вами опять пауки. А мне как-то каждый раз Шерстяного спасать не нравится, проще яда в него прыснуть".

— Совсем плохо?

"Скинешь?"

— А что с ним? — вклинилась мысль Смешливой.

— Не видит из-за дыма.

— Стой! Не поднимай! Опусти обратно.

— Что задумала?

— Ну, так привяжет меня как вон того вашего, а я подсказывать буду, куда лапы ставить.

— Смотри девка, тебе решать. А идея неплохая. Ты как Креп?

Всё было лучше, чем оставаться.

"Попробовать стоит. Не сможем, так хоть голодом не останусь — съем ее".

— Ладно. Сейчас я поднимусь, а ты обвяжи его паутиной. Мы сверху страховать будем.

— "Вы лучше её поднимайте, а я буду следом забираться".

Конечно, хорошо было бы иметь привязанную ко мне самку двулапых в качестве заложника, как говорил Мелкий. Но с ней подниматься тяжелее. Так больше шансов.

— Правую переднюю выше. Ещё.

Коготь, идя по ровной поверхности, резко провалился в щель. На середине подъёма я уже понял, что вот так, на ощупь, и сам бы поднялся.

— Теперь левую третью поднимай, тут выступ, где передняя была, сейчас в него уткнёшься. Ещё. Ещё. Вот. Давай, нижние по очереди подтягивай. И на кой тебе их столько?

Можно было конечно ответить ей, но я чувствовал, что она боится. Очень боится. Она заставляла силой смотреть себя на меня, а не вниз. Между советами, куда поставить лапу, я ощущал от неё только одну паническую мысль: "Не смотри вниз. Не смотри вниз. Не смотри вниз".

Когда мы достигли конца подъёма, я осторожно вылез наверх. Вокруг виднелись смутные пятна двулапых. Расположение некоторых из них, я смог определить только после того, как они шевелились, так как их одежда сливалась со скалами. Пересчитав, и убедившись, что все десять здесь, включая Мелкую, я, осторожно пройдя по краю расщелины, отбежал от них безопасное расстояние и развернулся.

Как-то не было у меня в них уверенности. Конечно, и на этом расстоянии не было, но книга! От Смешливой, прошла непонятная волна чувств. Шерстяной злился, но мысли его я не слышал. Опять панцирь надел. Склизкая тварь!

— Что с тобой? — спросил Безмысленный.

Вопрос явно был послан не мне. Потому как в ответ я услышал мысль Смешливой,

— Страшно.

— Он только с виду страшный.

— Да не его. Его чего бояться — прирученный. Чего он мне сделает вы же рядом, да и амулет на мне. Я высоты боюсь.

С ней явно что-то происходило, но по мыслям, не видя и не слыша трудно было понять.

— Ничего, ничего. Вот выпей воды, успокойся. Зачем тогда полезла?

— Паук жениться обещал, — мысль прозвучала с ехидным сарказмом.

Потом на некоторое время мысли затихли, предполагаю, Смешливая пила.

— Должна же как-то я отблагодарить вас. Вот и помогла чем могу.

— Ну, вы пара с пауком. Прямо меч и ножны. Особенно языком. А отблагодарила ты правильно. Дело в том, что он не наш. Он свой.

— Это как?

— Он сам собой. Так что тебя вытащил по своему усмотрению. У нас с ним договор. Нам нужна была Алика и её мать, а ему — книга. Да и амулетов он не боится.

"Это ты хорошо вспомнил. Мне бы книгу", — воспользовался я моментом.

От Шерстяного ещё больше хлынуло злобой.

— Парот, отдай книгу.

— Да конечно. Сейчас только выну. Книга мой трофей! Достал её я! Поэтому и останется она у меня!

— Парот, у нас договор.

— С кем? С ним? Я не договаривался. Верни меч в ножны Рагоз. Не тебе решать и не здесь.

— А ведь прав Креп был, — отозвался Крупный. — И не поздно всё исправить.

— Давай. Водичка кстати понравилась? Вкусная была правда? Жаль эту мразь, не успел напоить. А-а-а, вы же не знаете. Неужели вы думали, что я вот так в одиночку, без страховки попрусь с вами. Водичка была с эликсиром. Дней через пятнадцать силы магии уйдут и всё, вы умрёте. Вашу дочь бывшего кланра, я тоже уже напоил. Не дёргайся Харик. Противоядие есть, но если вернётесь без меня, вам никто его не даст. И как теперь? Тянет за меч браться?

— Ты лжёшь.

— Да ну. Держи флягу, попей ещё. Далон, ты же маг и умеешь определять ложь. Наверняка проверяешь. Я вру?

— Нет.

Мне были слышны мысли Крупного, Харика и Разговорчивого. В них была злоба и бессилье.

— Ну а теперь условия, эту мерзость...

Я не стал дальше слушать мысли, рядом с двулапыми, не смотря на то, что волоски лап ничего не чувствовали, запахло опасностью. Нанёс обширный удар, жаль, что далеко встал и не убью никого, развернулся и побежал от них. Надо было найти безопасное место и отойти от воздействия дыма. А вернусь я завтра слизняки. И лучше если лапы вам выдернут чёрные — не так больно будет. Уйти вы далеко не сможете.

Я, отбежав приличное расстояние, забился между двумя камнями и затих, прислушиваясь к мыслям вокруг. Другого способа определить опасность у меня не осталось. Злоба переполняла. Нет, не на двулапых. Чего-то такого я ждал. Уж точно знал, что Шерстяной добром не отдаст книгу. Я хотел, чтоб он не отдавал и даже обыгрывал момент, когда отрываю ему хелицеры вместе с ней. Злоба была на себя. Не мог сразу забрать у них её? Поиграть захотел? И пусть бы их пауки убили. Мне то, что до этого.

Мысль стала кружить вокруг меня практически сразу. Кроме того, что кто-то ищет именно меня, я больше ничего определить не мог. Поэтому замер и приготовился бить.

— Креп.

Самка. Вот неймётся же двулапым. Глупые создания. Опять договариваться? Ну, давай, поближе подойди.

— Креп.

По мысли я чувствовал направление. Пространство между камнями хоть и плохо, но просматривалось. На одного двулапого будет меньше.

— Креп. Я с тобой хочу.

В головогруди стала возникать боль. Эликсир! Надо развести эликсир. Ну, убить наверно всегда успею. Как ты вовремя. Собственно и чувство голода стало просыпаться. Не самое конечно лучшая еда...

"Чего тебе?"

— Креп, — пятно двулапой шло мимо. — Ты где?

"Повернись и не подходи ближе".

— Креп, можно я с тобой пойду.

"Мне кажется, у тебя не получится".

— Что не получится?

"Яйца отложить"

— Ну, вообще, у меня, их никогда не было и надеюсь, не будет.

"Ты самец? Или ещё молодь?"

— Да нет, у людей не бывает яиц, — тут её мысль слегка споткнулась. — Да не-е, точно не бывает. В общем, не заморачивайся. Это наше человеческое. Мы детей сразу рожаем, без яиц.

Я представил самку паука, из которой вылезает молодь. Даже на миг почувствовал, как волоски на лапах поднялись. Отвратительная мысль. Они же сразу самку съедят.

"Мысли у тебя не связанные. Чего пришла?"

— Жить хочу.

"Будешь просить, чтобы не убивал вас?"

— А я то тут причём. Я не договаривалась. Я тебе помогла. А они сами по себе. Я бы даже попросила убить одного, нет двоих, включая Парота.

"А остальных?"

— Да как-то всё равно. Не смогли сдержать слово, отвечайте. Алику жалко. Она ещё ребёнок. Если вдруг не убьёшь, я позабочусь.

"То есть всё-таки просить пришла?"

— Ну да. Хочу с тобой.

"А со мной зачем?"

— Так они же самоубийцы. Поссориться с арахнидом в горах, когда сзади идёт свора пауков. Я же понимаю, что ты их завтра догонишь. Или те пауки. Им не выжить. А я хочу жить. Ещё, ты честнее. А ещё они не дали мне отомстить за мужа.

Двулапая явно врала.

"Не убедила".

Мысли самки на некоторое время затихли.

— Парот амулет забрал. Я не хотела отдавать, он меня ударил. Я ему голову камнем разбила. Он сказал, что я не из их наркланья, поэтому если хочу оставаться свободной, то должна... Слушаться.

"И слушалась бы, зачем тебе амулет?"

— Если бы я осталась и стала слушаться... Как бы тебе объяснить? Вот вы что делаете, для того чтобы самка яйца откладывала?

"Спариваемся".

— Ну, вот и Парот хотел со мной спариваться.

"Все самки хотят класть яйца или что там у вас".

— Но не от каждого самца. Я от него не хочу.

"Лучше уж паук пусть убьёт, чем подстилкой всю жизнь", — озлобленная мысль прямо вылетела из неё.

В этот раз она явно не лгала.

"У тебя есть вода?"

— Нет. Я убежала, когда они пошли дальше. Разрешишь с тобой идти?

"Хорошо".

Она стала подходить. Пятиться мне было некуда. Мысль, чтобы не подходила, от такой её наглости и бесстрашия, я не успел послать.

— Давай попробую глаза протереть. Может лучше будет?

"Не надо. Пройдёт".

— Ну, как хочешь, — она уселась около передней лапы. — Парот хотел сбежать с твоей книгой, но его не отпустили. Сказали, что ты ещё вернёшься, и если книги у них не будет, то ты точно всех убьёшь.

"Глупые. Будет, не будет..."

Самка замолчала, но видимо она была из одной кладки с Разговорчивым.

— А почему ты меня спас в пещере?

"Ты попросилась".

— Если бы остальные попросились, ты бы их тоже взял?

"Нет. От вас много шума и глупых поступков. Все бы всё равно не вышли".

— А зачем клетку закрыл обратно? Оставил бы так, вдруг бы сбежали.

"Тогда их пауки убили бы. Выйти из норы они всё равно не смогут. Да и какое мне до них дело".

— А я открыла, — в мысли двулапой просочились отчаянье. — И что всех убьют?

"Кто выйдет из клетки — да. Я же говорю от вас только глупые поступки".

— Прости.

"А я то тут причём? А ты, почему не боишься пауков?"

— Боюсь. Почему не боюсь.

"Ко мне же пришла?"

— Из двух страхов, выбирают меньший. К ним в клан мне точно нельзя. Да и с тобой действительно больше шансов уцелеть.

"Ну, хоть чуть разума есть"

— Тоже мне умный. Скинул бы этого Парота, а не спасал.

"Да я не его спасал, а книгу".

— Чем она тебе дорога?

"В ней рецепт эликсира".

— Что за эликсир?

Не знаю почему, но я рассказал ей.

— А они знали об этом? О том, что ты можешь без эликсира умереть.

"Да".

Самка замолчала.

— Они знают, что ты за ними пойдёшь, будут готовиться.

"Надеюсь. Так интереснее. Пусть боятся. Ждут".

— А ты злодей, — в её голосе прозвучало ехидство.

"Тебя как зовут?"

— Ессалиа, но все называют Лиа.

"Пауков боишься, а со мной напросилась в норе. Может, я их убивать уводил?"

— Если бы тебе нужна Алика для чего-нибудь плохого, ты бы просто её взял. А ты уговаривал, значит, и правда пытался спасти. Другого такого шанса сбежать никогда бы не было.

"Ты умеешь готовить эликсиры?"

— Нет. Если только простой, по рецепту, не магический.

"А читать?"

— Конечно.

"Будем надеяться, что он простой".

Головогрудь начало ломить со страшной силой

"Отойди".

— Зачем?

"Отойди!"

Очнулся я когда уже было светло. Лапы были поджаты под брюшко, а рядом сидела Смешливая, поглаживая мой панцирь около глаз. Ворсинки чувствовали её запах. Тёплый запах. Я пошевелился.

— Плохо?

"Нет. Уже хорошо".

Что-то было не так. Я лежал на брюшке! Эликсир! Я встал и провёл задней лапой по низу головогруди.

— Флягу ищешь?

"Да".

— Тебя вчера так трясти начало, что ты всё лапами с себя содрал. Панцирь поцарапал. Часть волосков срезал. Вон он лежит. И кинжал у меня. Часто с тобой так?

Я не ответил.

— Я с утра окрестности немного прошла, там вон ручей есть. Пойдём, разведём твою зелёную штуковину.

"Откуда знаешь, что зелёная?"

— Посмотрела. Не думаю, что это простой эликсир, больно цветом на магический похож. Пойдём?

Я забрал у неё кинжал и флягу.

По мере приближения к ручью, по лапам стала пробегать прохлада влаги. Ощущения, как и в прошлый раз, хотя и были притупленными, но уже были. Двулапая довольно ловко скакала по камням, продвигаясь впереди меня.

— Вон там!

"Сильных звуков не издавай. Пауки должны искать нас".

— Вот он, — уже значительно тише произнесла самка.

Из скалы действительно пробивался маленький поток воды. Мне даже напиться не получится.

"Нужна ямка".

Пройдясь по потоку ручья, мы нашли подходящее углубление рядом с ним. Двулапая стала клешнями набирать в неё воду. Я же рассматривал её. Я и раньше обращал внимание на различия двулапых. Приходилось узнавать их для того, чтобы правильно поставить на разработке. Среди своих рабов я знал, кого лучше поставить долбить скалу, а кого таскать камни. Кто будет работать и без пригляда, а за кем нужно следить, так как только отвернёшься, он сядет отдыхать. Но я запоминал только отличительные признаки.

Самка была довольно мелка. Шерсть на голове чёрного цвета обрезанная выше перешейка соединяющего голову с грудью. Перешеек был тонюсеньким — можно клешнёй за щелчок перекусить. Обычно у самок двулапых грудь и начало лап потолще. Эта была худенькой. Общего отторжения она не производила. Одежда в паре мест зияла дырами, в которые свободно щупальце пройдёт.

— Столько хватит? — она смотрела на меня серыми точками глаз.

Я поглядел на количество воды в ямке. Срезал с себя флягу.

"Да. Наливай".

— Сколько лить?

"Не знаю. Давай половину, потом попробую".

Она откупорила крышку и начала наливать.

— Точно магический, вон синие всполохи пошли.

Я тоже видел паутину синих нитей.

Прохлада прокатилась внутри, почти сразу охватив всё тело, от головогруди до брюшка.

— Ну как, ещё?

"Нет. Больше не надо. Хорошо".

Я видимо уже привык к постоянной боли в головогруди. Так, как я ощущал себя сейчас, было позабытым чувством. Хотелось бежать, лезть, что-то делать. Хотелось двигаться. Слегка мутноватая картинка скал заиграла новыми оттенками серого. Мир был прекрасен.

"Давай флягу".

Примотав к головогруди сосуд, я был готов. Готов забрать принадлежащее мне. Я — паук!

Собравшись, было, бежать за двулапыми, я вдруг ощутил чью-то мысль. И это были не слизняковотелые, слишком ровная и спокойная мысль. Это пауки.

"Спрячься за камень".

— Зачем?

Я щёлкнул клешнёй хелицеры. Двулапая быстро поняла жест. М-да. К общим недостаткам этих существ, прибавилось ещё и полное неумение маскироваться. Ну, хоть голова за камнем, ментально не убьют.

Трое чёрных и один серый. Я поднялся на две задние пары лап, показывая свой истинный размер. Как бы на себя со стороны посмотреть. Я наверно очень красив и страшен. Серый остановился. Мелкие пауки разбежались слегка в стороны, образуя полукруг. Молодцы. Хорошие охотники.

"Вы проиграете бой, и ты это знаешь".

Серый не ответил, он просто стал отходить назад, не выпуская меня из вида. Чёрные последовали его примеру. Посчитав, что расстояние безопасно, серый развернулся и побежал, уводя свою команду.

— Ух ты, они тебя испугались!

Я развернулся к двулапой. За пауков было слегка обидно.

"Нет. Пауки не боятся. Надо вступать в бой, значит надо".

— Почему тогда убежали?

"Он правильно расценил силы. Не имеет смысла гибнуть безрезультатно".

— А в пещере тот паук стал.

"У него не было выхода. Пошли".

— Куда?

"Отведу тебя обратно в нору. Мы договорились, что если верну тебя, то они не пойдут за подмогой".

— Все вы самцы одинаковые, чуть что, так иди обратно, — ответила, поняв, что я шучу, самка.

После эликсира, бежать было легко и приятно. Но приходилось идти немного боком, поскольку левые глаза были выбиты и обзор с этой стороны, стал меньше. Двулапая плелась где-то сзади. Особенно медленно она перебиралась через камни рядом с ущельями.

"Быстрее можешь?"

— Нет, обувь совсем порвалась. Босиком больно.

"Надо быстрее"

— А можно на тебе?

Я чуть не ударил её за такую наглость. Наездница тут появилась.

"Могу сзади на паутине тащить".

— Я ноги паутиной обмотать можешь?

"Давай попробуем".

После этого, двулапая передвигаться веселее, но выглядеть стала нелепее. Хотя, казалось бы куда уж. А может оставить её? Зачем она мне? Книгу читать? Тех двулапых заставлю. Нет, так других поймаю. Чего я с ней как с молодью. Но бросить её я так и не решился. Нравилась она мне чем-то.

Когда солнце ушло в зенит, двулапая попросила отдых.

— А те пауки пошли за помощью?

"Вернее всего одного отправили в нору, а остальные побежали за двулапыми, помогать второй группе".

— Второй группе? Откуда ты знаешь?

"Мы идём почти по их следу. Запах чувствую. С десяток где-то".

— Они их съедят?

"Нет, просто убьют. Лишь бы книгу не повредили".

— А если они её заберут?

"Зачем?"

— Ну, она же важная. Маги могут послать за ней.

"Вставай. Побежали".

Отбежав немного, я понял, что со скоростью двулапой мы их не нагоним. Убить она меня и ночью могла. Клык у неё был. Возможность тоже.

"Залазь", — остановился я, решив всё-таки пустить её на спину.

Скорость возросла ощутимо. К закату мы достигли спуска. Запах пауков значительно усилился. Самку я спустил на паутине, а потом быстро слез сам.

— А где мы на ночь встанем?

"Мы будем и ночью идти".

Самка возражать не стала. Всю дорогу её мысли витали вокруг воды и еды, а теперь добавилось ещё и желание поспать. Но она не просила ни о чём. Спускаясь с очередного нагромождения камней, я почувствовал запах влаги.

"Пить хочешь?"

— Хочу.

Я быстро отыскал источник запаха, и мы напились. Она прямо так, а я — из выемки, в которую она набросала клешнями воду. Нет, вообще временами удобно иметь свою рабыню. Только когда она утолила жажду, в ней проснулась неимоверное желание поговорить, что она и делала, почти не переставая. Решив направить её мыслепоток в нужное русло, я спросил об устройстве двулапых, когда они вместе.

— Не поняла.

"Ну, у пауков хозяин, потом старший паук..."

— А-а-а, о главенстве в клане.

"И в наркланье. Почему двулапые не стали забирать книгу у Шерстяного?"

— Кланы очень малочисленны. Некоторые живут в одной деревне. В общем-то, любой может организовать свой клан. Кланом правят старейшины. В зависимости от численности клана их от одного, до трёх. Внутри клана у всех разные порядки. Скажем, в одних кланах чуть ли не продают женщин, в других наоборот дают отходные...

Дальше я получил кучу знаний по ритуалам двулапых перед спариванием. Я был удивлён, как они вообще размножаются при куче разных правил и условностей. Если честно, то проще пойти к самке и быть съеденным, чем выполнить некоторые из них. По крайней мере, тут всё понятно. Ты хочешь потомство, самка — есть, когда откладывает яйца.

"А наркланье?" — выровнял я мысли самки в нужное русло, а то так до подробностей кладки, или что там у них, дойдёт.

— Наркланье, там вообще паучье гнездо. Извини, я не хотела.

Честно. Мне захотелось скинуть её и потаскать за лапу. Сама фраза была не обидной, но она считала что обидела. И как они могли додуматься до того, что после мысли, которая может не понравиться, достаточно просто послать мысль "извини". Предыдущая мысль после этого исчезнет? Или может это магия у них? Сказал "извини", и тот о ком отвратительно подумал, всё забывает? Обязательно попробую. Хотя чего ждать. Чем она отличается? А-а-а, вспомнил.

"Ты тонкая, твой перешеек к груди тонкий и грудь меньше чем у других самок. Извини".

— Я не хотела тебя обидеть. Прости меня.

О-о-о. Магия не работает. Я забыл, что есть ещё одна мысль "прости".

— У меня действительно маленькая грудь?

Дальше мне пришлось узнать о том, как плохо самке без большой груди и как самцам нужна только она. Причём оказалось, что мы вкладываем в это разные понятия! Она, почему-то называла грудью выпуклости на собственно груди. Но самка всё-таки вспомнила про мой вопрос,

— Теперь о наркланье. Там змеёвник. Наркланье, это объединение кланов для защиты от общих врагов...

Я себя ощущал молодью, которой объясняют, что нельзя есть других пауков.

— ... Наркланьем управляет кланр, а в его отсутствие совет, который и принимает...

"Как определяется кланр, он самый сильный?"

— Нет. Решает совет старейшин.

"Почему мне не отдали книгу?"

— Ну, видимо скоро совет по смене кланра и Парот может высказаться против главенствующего клана.

"И что?"

— Главе наркланья придётся выйти на бой с представителем клана, от которого поступило сомнение в честности.

"И что?"

— Если кланр победит, старейшины клана, высказавшие сомнение отвергаются от принятия решений на трое холодов. А если не сможет, выбирают нового, причём из проигравшего клана трое холодов никто не может претендовать на эту должность.

Замолчала она только к заходу солнца, но мыслить при этом не перестала.

Основная мысль была еда. Оказывается двулапые, едят вообще почти всё! От четырёхлапых, до растений, корешков растений, неведомых мне рыб и ещё кучу всякой гадости. Поскольку рабы питались крупой привозимой откуда-то снизу, а хозяин — мясом, для меня это было интересно. Сначала. Радовало, что двулапая не хотела съесть меня. По мере увеличения её мечтаний я бы не удивился и этому.

Пробегая мимо одного из камней, я заметил мелкое четырёхлапое и сбил его ментально.

"Будешь?"

— Что будешь?

"Есть".

— Это же ящерица. Мы не едим их. Хотя я бы попробовала, но её жарить надо.

"Огонь это долго", — я побежал дальше.

Хотела бы есть — съела бы. Значит, не очень хочет. Ночью двулапая перестала думать и стала скатываться со спины вбок. Её сваливания мешали бежать. Она постоянно вздрагивала и ёрзала, когда касалась лапы.

"Ты чего падаешь?"

— Засыпаю.

Пришлось остановиться и привязать её паутиной. Отряд пауков к тому времени я почти нагнал. Они шли ровно по следу двулапых. Поскольку скалы вокруг были мне уже знакомы, я решил пройти по паре скал, чтобы срезать путь и опередить пауков. Очень хотелось посмотреть, как они будут убивать. Заодно проверить, не заберут ли они книгу.

На паре спусков, самка почти соскользнула, но зато я понял, что когда она захочет, может цепляться за панцирь не хуже молоди. Поскольку спину мне было хорошо видно, то её зажмуренные глаза веселили. На небе даже луны не было, она и так ничего не видит, но глаза всё равно закрывала. Тоже очень неудобно у двулапых. Тебе может опасность грозит, а ты глаза закрыл.

"Можешь открыть глаза, уже спустились".

— Как скажешь, мой красненький.

Я привязал её вновь. По дороге я прокручивал её фразу в головогруди. Обидеть точно не хотела. Но определённое ехидство было, но, не смотря на это, сама мысль была тёплой. Чего-то я явно не понимал. Мне вроде должно быть безразличны её мысли, хочет, пусть считает что я — её. В конце концов, я забросил мысль о вывертах двулапых и сосредоточился на поисках. Так как время ещё оставалось, мне надо было найти двулапых. Хотелось посмотреть на то, как их потреплют пауки, да и мысль самки о том, что они могут забрать книгу, была логична. Двулапая вновь впала в анабиоз.

Когда небо стало светлеть, я, наконец, увидел двулапых, вернее отблески костра их стоянки. Я встал, спрятавшись в камнях. Головогрудь почти не болела. Но именно, что почти. Это настораживало. Пока стоял, обнаружилась ещё одна неприятность — видения не исчезли. Я снова видел себя двулапым, вернее предполагал, что я такой, а рядом крутилась рыжая самка. Я знал, что это та же молодь, из прежнего видения, но она была ростом с мою Смешливую. И характер был похожим. Видение прошло оттого, что кто-то тёр между глазами.

— Ты чего? Спишь? Думала, пауки не спят. Опусти меня вниз, пожалуйста, мне очень надо.

Двулапая была всё ещё привязана. Я срезал паутину когтем задней лапы. А сам стал обдумывать странности происходящие со мной. Вдруг Смешливая выбежала из-за камня,

— Там они, — тихо произнесла самка.

"Кто?"

— Ну, Далон, Парот, Харик, та сволочь, что убила моего мужа.

"Знаю".

— Я думала, ты их убить хочешь?

"Зачем? Сейчас придут пауки и убьют, а я посмотрю".

— А сам не хочешь?

"Нет. Глупо. Вдруг у них горшки остались или ещё что есть".

— А если они пауков?

"Тогда я их. Пусть они все горшки выкинут".

— Обещай, что убьёшь того раба со светлыми волосами.

"Обещаю".

Самка вроде успокоилась и стала наблюдать вместе со мной. Через какое-то время встрепенулась:

— Они собираются.

"Мы пойдём впереди них. Если пауки не успеют, придержим".

— Если бы со мной так, я бы сама хотела.

"Можешь попробовать. Ты же хочешь убить светлого?"

Самка затихла.

"Пойдём подальше. Они скоро выйдут".

Пока шли, я спросил:

"Чего тебе сделал светлый?"

— Они напали на нашу деревню. Убили очень многих. А кого не убили, увели на продажу. Этот светлый убил моего мужа. Когда привели нас к Белёсым, те решили не рассчитываться с ними, а тоже в рабство взять.

"Что значит на продажу?"

Самка на некоторое время замолчала. Я слышал, как она обдумывает ответ.

— Значит, поменять нас на деньги. "Такие кругляши серебряные".

"Значит кругляши важнее?"

— Значит да. А ты умеешь читать мысли. Я кругляши серебряные не говорила, а подумала.

Хитрая двулапая.

— Ну, скажи, умеешь же? — она пыталась заглянуть мне внутрь через глаза.

"Я говорить не умею, как скажу? А ты потише будь".

"Как скажете господин", — с явной ухмылкой подумала она.

Быстро схватывает и знает, кого уважать.

У самки появились мысли как бы спасти двулапых. Я стал более пристально прислушиваться к ней. В полном отсутствии логики у этих созданий я давно убедился, поэтому ждать от них можно было любых бессмысленных поступков. Единственный из двулапых, кого я пока понимал, это Шерстяной.

"И ведь убьёт. Всех. Не важно, виноваты они или нет. Алику жалко. Да и неплохие они люди. Далон по-моему даже в старейшинах клана. Паука мне в постель! А ведь он слышит мои мысли. Ты меня слышишь? Креп!"

Я демонстративно не откликался. Пусть думает что хочет.

— Креп, — созрела она наконец.

"Что?"

— А зачем всех убивать?

"Сейчас подойдут пауки, у них спросишь. Я позову старшего".

— А если они их не убьют, ты ведь не будешь всех убивать. Зачем тебе это?

"Мне нравится убивать".

— Не правда. Ты даже паука в пещере не убил.

"Слушай, Смешливая. Я — арахнид! Паук я. Понимаешь. Почему ты говоришь мне — даже не убил. Рыжий в пещере был такой же паук, как и я, а двулапые — нет. Я почти убил его, чтобы спасти тебя. А они не могут книгу забрать у Шерстяного, чтобы спасти меня. Даже не меня, чтобы спасти себя. Ведь они знают, что я приду. Они знают, что книга важна для меня. Они знают, что за ними идут другие пауки. Но решение приняли глупое. Значит моя книга для них важнее, чем их жизнь. Они хотят умереть. Так пусть умрут. Они для этого всё сделали. Мне они не важны, как кстати, и жизнь того паука".

— Не сердись Креп. А можно хотя бы Алику не убивать. И Майриву. Они не виноваты.

"Три самки это слишком. От одной бы избавиться".

— Спасибо, — она обхватила лапу и прижалась к ней.

Странно, но мне нравилось, что она не чувствует ко мне омерзения или страха. Чем-то она напоминала молодь, только те ещё постоянно норовили оторвать от меня кусочек, смешно скребя неокрепшими клешнями. Но когда останавливались отдыхать, тоже прижимались к лапам, обхватывая их.

"Я тебе ничего не пообещал".

— Но ты же постараешься?

На этот вопрос я просто не стал отвечать. Похоже, у двулапых, по крайней мере, у самок точно, есть какой-то орган, мешающий правильно воспринимать мысли.

Вскоре двулапые собрались и выступили к спуску. Я, посадив вновь Смешливую на спину побежал, прикрываясь от взгляда слизняковотелых камнями. Передвигаться старался на некотором отдалении впереди тварей. Благо, шума от них было много и расстояние труда не составляло определять. К тому времени, когда тени почти исчезли, двулапых настигли пауки. Я забрался на одну из скал для лучшего обзора. Скрываться дальше не было смысла.

Двулапые сбились в одну кучу, достав свои клыки. Самок загнали в середину. На встречу паукам вышли Шерстяной, Безмысленный и Крупный, на их шеях, сверкая на солнце, висели кругляши амулетов.

12. Книга.

Арахнидов было одиннадцать, из них трое серых, остальные чёрные. Разошлись они грамотно. Один серый в середине и двое по краям полукруга, в который взяли двулапых. Все сразу из-за камней не выходили, передвигались по очереди. Нападать стали одновременно. Судя по отсутствию дыма, он у двулапых кончился. Но оказалось, люди не так просты. Шерстяной бросил что-то и на одном из чёрных пауков блеснул огонь. Паук закрутился на месте. До меня даже на таком расстоянии донеслась боль арахнида. К Безмысленному вообще пауки подойти не могли, их, словно что-то отталкивало. Крупный, пользуясь прикрытием амулета, пытался достать пауков клыком. Впрочем, после первой отрубленной лапы пауки определили безопасное расстояние и не подходили ближе. Двулапые сосредоточились на бое полностью. Как только боковые серые поняли это, они бросились к кучке двулапых, в обход опасной троицы. Пока до слизняковотелых дошло, были мертвы Разговорчивый и один из спасённых рабов. Но на этом удача арахнидов кончилась. Шерстяной, кидая свои огоньки, вывел из строя троих чёрных и хорошо зацепил серого. Маг тоже смог невероятным образом заставить одного чёрного замереть и проткнул ему головогрудь со стороны глаз. Возможно и не смертельно, но сейчас этот паук не мог сражаться.

Самка на спине, чуть не глушила своими мыслями переживая за двулапых, при этом проскакивали паутинки мысли о смерти Светлого и Шерстяного. Особенно Светлого.

Против двулапых с амулетами пауки были бессильны. Поняв это, старший отвёл оставшихся на безопасное расстояние, но не стал уходить совсем. Правильно. Теперь их надо выматывать безопасными набегами. Не давать спать, не давать отдыхать. Гнать их. Ну что ж, теперь моя очередь.

"Будь здесь", — попытался я стряхнуть самку со спины.

— Ага, сейчас. Тут высоко, я боюсь. Спусти меня внизу. Я буду рядом.

"Как хочешь", — я понимал, что в случае реальной схватки она погибнет. Но это её решение. Тем более что я уже убедился в абсолютной нелогичности данных созданий.

Люди медленно отступали от перебегающих по очереди пауков. Самки шли несколько впереди. Свою двулапую я скинул ещё на подходе.

Они не ожидали. Я просто вышел из-за камня и легонько приглушил самок. Встав над упавшими двулапыми, послал мысль вопроса:

"Ну, а с взрослым арахнидом сможете?"

Смешливая, подползла под меня, я чувствовал её по прикосновениям к волоскам лап. Видимо проверяет, живы ли самки. Я слегка спятился, чтобы видеть её и самок.

Харик попытался подойти,

— Креп...

Но тут же упал на землю от ментального удара. Жаль что не насмерть. Бил я слабо, экономя силы, а он был в панцире. Шевелится, пытаясь встать. Крупный было дёрнулся, я встал на две задние пары лап. Пауки сзади, чувствуя такую поддержку, активно пододвигались ближе.

Маг, скрестив руки, выкинул в мою сторону волну лёгкой боли. Я сделал шаг вперёд и наступил Харику на спину когтем, боль сразу отступила. Далон с удивлением смотрел на меня. Я подхватил Мелкого лапами и взялся хелицерой за шею.

— Креп, мы не хотели... — начал было Безмысленный.

"Что не хотели. Договор. Слова. Доверие. Теперь всё честно. Книгу добыли вы, а самок — я. Они мои".

Я послал мысль самке, чтобы она забирала Мелкую.

— Ты же всё понимаешь.

"Что? Что ты — экскримент паука? Да понимаю. Книгу!".

— Парот.

— Нет. Не для этого я шёл сюда. Даже если мы отдадим ему книгу, он нас убьёт, — ответил Шерстяной.

"Тебя да. Остальных подумаю. Скинь свою глупость Далон. Я могу перебить вас сейчас. Но мне интересней, чтобы вы сами убили его. Вы думаете, что он даст вам противоядие? Зачем? Вы знаете, что он сделал. Он угрожал вашей жизни. Я так понимаю, в наркланье вашем, ему не только лапы оторвать могут. Так может ему удобней, чтобы вы умерли раньше? Он двулапый, а значит глупый, но ты ещё глупее. Ты же определяешь правду, так спроси".

Смешливая уже утащила Мелкую.

— Парот, это правда?

— Ты веришь пауку? Этой мерзости?

Я стал пятиться назад. Хотя и не чувствовал мыслей Шерстяного из-за панциря на его голове, но понимал — он готовится кинуть в меня эту огненную гадость.

"Он не ответил на вопрос. Ты знаешь, что это значит. Вырвите ему лапы сами, а лучше отдайте мне. Он к закату расскажет мне все секреты яда".

Шерстяной кинул свой огонь. Я ждал, и даже успел. Увернувшись от того, что он кинул, я забыл про отсутствие глаз слева. Второй огонь ударил в одну из средних лап. Боль обожгла волоски. Огонь просто выжег членик лапы. Я, ударив широким ударом по двулапым, быстро спятился за камень, из-за которого напал.

"На меня", — приказал я Смешливой.

Она, закинув Мелкую на спину, вступила на мою лапу, в мгновение оказавшись сверху. Петляя между огромными камнями, я отбежал в сторону пауков. Слегка приглушил ринувшегося на меня чёрного. Затем, спрятавшись от их глаз за одной из скал, стал наблюдать. Игры играми, а если пауки их задавят, надо будет книгу перехватить. Лапу, вернее, её остаток, безумно жгло. Я стал обматывать её паутиной, бросив Харика на скалы. Пусть сами разбираются с Шерстяным. Книга будет моя.

Арахниды, воспользовавшись моим ударом, ринулись вперёд. Двулапые сбившись в кучу, не подпускали их близко. Когда пауки вновь отступили, Шерстяной с Далоном стали о чём-то спорить. Крупный, видимо умнее Далона. Он просто ударил клешнёй Шерстяного и ещё добавил лапами, после того как тот упал.

Крупный, звал меня уже довольно долго. Они смогли расположиться внизу скалы, где мы со Смешливой отдыхали. Пауки взяли их в полукруг. Я скрутил паутиной очнувшегося Харика.

— Креп, может уже пора отозваться? — спросила самка.

"Пусть покричит, мне нравится, как он переживает".

— Вдруг ещё пауки подойдут?

Такой вариант был вполне реален.

"Хорошо", — я начал спускать паутину.

Вскоре показалась голова Крупного.

"Даже не думай подниматься выше, — остановил я его. — Спускайся и привяжи книгу"

— Ты отпустишь детей?

"Харика за книгу, Мелкую за Шерстяного. Хотя нет. Харика отдам, а за Мелкой пусть Далон поднимется".

— Держи, — Крупный закинул наверх сумку.

Я поднял её и разорвал. Из неё выпала она — книга!

"Как всё просто. Правда?"

— Харик! — двулапый явно был зол.

"Спускайся. Я его следом отправлю".

Когда исчез Крупный, я срезал паутину с Мелкого.

"Иди".

— Я без сестры не уйду.

"Я тебя скину, ну или снова замотаю и спущу. Иди".

— Ты же не сможешь так. Она ребёнок.

"А ты?"

— Я взрослый.

"Не верю. Ты обещал. Договор был с тобой. Ты не смог".

— Сейчас книга у тебя. Договор выполнен.

"Ты умнеешь. Но я не двулапый, чтобы ты так глупо мог обмануть. Я забрал у вас книгу, а не вы мне её отдали. И знаешь, чуть что, виноват будешь ты. Ты сын кланра. Я предлагал вам убить Шерстяного, а ты не смог настоять. Потом вас Шерстяной поставил в условия, и ты опять ничего не смог сделать. Значит, во всём виноват ты. Иди. Это последнее предложение, я в отличие от вас свою мысль не выпускаю без обдумывания, спустишься в коконе, если не пойдёшь. И еду поднимите. Много. Лиа хочет есть, да и Мелкая когда очнётся тоже будет голодна", — мысль Смешливой о еде уже изрядно надоела.

Вскоре поднялся Далон. Я одновременно с ожиданием Безмысленного, прослушивал мысли Смешливой, она читала книгу. Передвинувшись задней лапой к всё ещё находящейся в беспамятстве Мелкой, я был готов к встрече с магом.

— Привет Креп.

Я промолчал.

Далон забравшись, стоял и смотрел на меня, наконец, он не вытерпел,

— Мы не хотели. Отдай Алику.

"Не отдам".

Самка оторвалась от книги, слушая нас. Вообще мне Мелкая была не нужна, но пока Лиа определится, сможет ли сделать эликсир, я решил оставить молодь у себя.

— У тебя книга, что тебе ещё надо?

"Ничего. С вами она погибнет. Вы себя то не способны защитить. Ты принёс еду?"

— Да, — маг протянул сумку.

Я одел её на лапу и передал Смешливой.

"К паукам идёт ещё команда. Они сейчас дождутся подкрепления и нападут на вас. Среди них пара Рыжих, а ты уже знаешь, что не всех пауков останавливает амулет. Поэтому пока не отдам. Если сможете спуститься, внизу, где ваши лошади, встретимся. Там и получите. Но я должен быть уверен в своей безопасности".

— Отдай ребёнка.

— Нет.

— Ладно, — помолчав некоторое время, ответил маг. — В твоих словах есть разум. Обещаний не требую — знаю бесполезно, но твои новости меняют планы. Ты нам не поможешь?

"А у тебя есть чувство юмора. Могу. Хотите, чтобы Шерстяной всё рассказал, отдайте мне. Остальное сами".

— Я не верю тебе, но и не вижу смысла с твоей стороны так поступать с нами. Ты прав — Алике с тобой безопасней, хотя мне было бы спокойней если бы она была с нами. Какая уверенность, что ты отдашь её?

"У тебя есть варианты? Попробуйте, заберите".

— Может, всё-таки отдашь?

"Отдам, позже. Она мне не нужна, ей даже наесться не получится".

Далон стал спускаться, но приостановился,

— Зачем тебе это? Книга ведь у тебя.

"Отдать молодь на съедение паукам? Да вы даже хуже, чем я думал изначально. Вы даже не слизняки, те хоть не желают смерти своим".

— Как ты его, — восторженно произнесла Смешливая, когда маг уполз. — Ты обещал мне убийцу.

"Ну, вот как молодь вцепилась. Интересно, для чего тебе его смерть. Ну, убил он мужа, что самцов мало? Для чего тебе это?"

— Ты обещал.

"Я не об обещании. Для чего тебе его смерть?"

— Раз он убил, значит должен умереть.

Мысли двулапой веяли злобой. Ещё не хватало такую, на спине носить — укусит и яда плеснёт. Или Мелкую вдруг убьёт. Я на всякий случай обрезал паутину вниз.

"Странные вы. Делаете то, что вам не нужно".

Я обдумывал желание самки. Вообще злоба была понятна. Непонятно зачем убивать. Белёсые его и так наказали, забрав в рабы. Больше он вряд ли решится на захват двулапых.

— Убьёшь?

"Не сейчас. Лучше книгу читай и говори что читаешь".

— Зачем? Ты же слышишь мысли.

"Тогда просто читай", — сдался я.

— Ладно, — мысли двулапой вновь кружили вокруг еды.

"Ты чего не ешь?"

— Парот наверно и сюда налил яда. Алика всё равно уже отравилась, её накормлю.

Может, не все двулапые так безнадёжно глупы.

Пока самка доставала из сумки книгу, я наблюдал за двулапыми внизу. У Шерстяного были связаны хелицеры за спиной, но лапы почему-то свободны. Люди стали отходить от скалы в сторону спуска, стараясь держать круговую оборону. Судя по медленному передвижению, доберутся они туда не скоро.

— А сколько линек у тебя было? — вдруг спросила самка. — Три?

Она сидела, держа на лапах книгу.

— Нет, четыре.

От Смешливой пошла волна жалости. Жалости ко мне!

"Почему спрашиваешь?"

Забавно, двулапая жалеет меня — арахнида.

Мысли самки быстро путались, понятно было лишь обрывки: "Как ему сказать... Может промолчать? Не знаю. Расстроится сильно..."

"Говори".

— Тут понимаешь, в начале книги идёт описание. Может, конечно, что-то неправильно написано, я не знаю, как тебе сказать...

"Читай".

Самка вздохнула.

— Арахниды пятого цикла. Самцы не рекомендуются к использованию. Внешне отличаются чёрным панцирем с красными волосками. Панцирь практически не пропускает магическое воздействие. Выдерживает выстрел арбалета или лука с пяти шагов.

Большинство самцов после линьки могут проникать в мысли человека. Защитой может служить ментальное прикрытие, шлем на голове, ментальный амулет. Сила мысленных ударов незначительно возрастает. Арахниды данного цикла являются наиболее развитыми, поэтому существует вероятность выхода разума арахнида из-под контроля эликсира памяти, что зачастую приводит к агрессии и смешиванию разумов приручателя и паука. Смешение разумов обычно приводит к сумасшествию. В результате около половины арахнидов не доживают до линьки. Следующую линьку особи-самцы не могут пережить в виду нехватки в организме материала для постройки панциря. Пережившие не являются жизнеспособными и погибают в течение луны...

Голос самки замедлился:

— Там ещё есть про вас, но не очень важное.

Я задумался. Никогда не предполагал, что могу умереть. В глубине разума я знал, конечно, что это время придёт, но чтобы так быстро... Смерть. Вот так просто. Я есть, и меня нет. Меня, паука! Глупость какая. Может двулапая врёт? Да нет, я же мысли читал. Врёт книга? Зачем? Зашевелилась Мелкая, приходя в себя.

— Тш-ш-ш, — Лиа присела около неё. — Всё хорошо Аля. Голова не болит?

— Болит. Он нас съест? — Мелкая испуганно разглядывала меня.

— Нет, он хороший. Он нас катать будет, защищать от других пауков.

— Все пауки едят людей.

— Этот не ест, он травку любит. Он нас из пещеры спас. Помнишь? К брату привёл.

— Где Харик? Хочу к Харику.

— Харик сейчас плохих пауков гоняет.

— Хочу к Харику.

Мелкая стала издавать всхлипывающие звуки. Самки в норе часто их издавали. Я стал залезать выше по скале, на уступе которой мы расположились.

— Ты куда? — в мыслях двулапой был страх, но она боялась не меня.

Я послушал её мысли. Она боялась, что я уйду. Даже не того что уйду, а что мне будет плохо, когда уйду. Она боялась за меня!

— Посмотрю, как там двулапые. Крикнешь, когда успокоится.

Двулапых видно не было, но я на это и не надеялся — ушёл, чтобы Мелкая успокоилась. Вот чего она меня так боится? Пауки её в норе не трогали. Знаю. На разработки тоже не гоняли. "Умереть, как это?" — мысли вновь скатились к знаниям из книги. Мой разум не воспринимал отсутствие в этом мире меня. Я только начал понимать ощущение своего бытия. Только встретил первого достойного противника — этот мир. "Я впервые чего-то испугался!" — пронзила головогрудь мысль. И страх был не из-за смерти, а из-за вот такой глупой смерти. Уйти в линьку и умереть. Надо прочитать всю книгу. Может, есть и другой эликсир, помогающий жить! Я развернулся и стал спускаться.

Смешливая кормила Мелкую. При виде меня, молодь быстро перебралась с камня, на котором сидела к самке на лапы. Та провела клешнёй ей по голове.

— Не бойся. Он хороший.

Мелкая не ответила, только сильнее прижалась к самке.

— Давай его потрогаем, — предложила Смешливая.

Лиа встав, поднесла молодь на хелицерах ко мне.

— Смотри, какие у него волоски красивые.

Молодь, прижавшись головой к Смешливой, быстро посмотрела на меня и снова отвернулась.

"Мне надо прочитать всю книгу".

— Может, сначала спустимся?

"Зачем?"

— Тоже верно, — после некоторого раздумья, перемешанного с мыслями о еде, произнесла самка. — Давай. Все главы читать?

"Что значит главы?"

— Книга разделена на части. Каждая часть рассказывает о чём-то. Ту, что читали, называется "Описание арахнидов разных циклов".

"Еще какие есть?"

Двулапая стала листать книгу.

— Дикий арахнид. Самка арахнида. Слияние разумов приручателя и арахнида. Эликсир памяти. Амулеты воздействия на арахнидов. Управление арахнидом. Яд для арахнида.

Первые две главы меня не интересовали. Последние две, вообще нельзя давать прочесть двулапой — опасные названия. Закралась мысль убить самку после прочтения. Слишком много знаний для неё.

"Эликсир памяти", — произнёс я.

Глава содержала подробное описание изготовления эликсира. Не самое простое, кстати, занятие, действительно нужен маг. Заинтересовало лишь начало главы, где описывалось действие жидкости. Эликсир понуждал разум подчиняться и глушил его чрезмерное развитие. Также он не давал возвращаться мыслям приручателя — того, чей разум совместили с моим. Дальше следовали нудные перечисления ингредиентов и воздействий. Пока самка читала, я безуспешно налаживал контакт с Мелкой. Молодь продолжала бояться меня и на протягивание к ней щупалец реагировала взрывом страха.

"Давай "Слияние разумов".

Двулапая перелистнула страницы.

— Подсадка приручателя может производиться только в тело самца арахнида. Идеальное время совмещения разумов приручателя и дикого арахнида это период инкубации паука. В яйце разум арахнида ещё не сформировался и наиболее благополучен для слияния. Девять из десяти слияний в этот период заканчиваются успехом. Возможна подсадка разума и в первую луну, но количество благополучных исходов снижается вдвое.

В более поздних периодах, подсадка приручателя, рекомендуется лишь из разума более старшего арахнида, так как разум человека практически не может пересилить или слиться с разумом взрослой особи и как следствие полностью исчезает под воздействием разума паука.

Данные подсаживания рекомендуются только при значительных повреждениях прирученной взрослой особи-самца в тело дикого арахнида, для уменьшения периода воспитания новой особи. При этом вследствие конфликтов разумов двух особей, арахнида необходимо обучить заново, поскольку память приручателя-арахнида после слияния, будет глушиться эликсиром так же, как память приручателя-человека.

Далее следовало описание самого процесса пересадки приручателя. Всё это мне было известно до мелочей, так как я не раз присутствовал на слиянии.

Когда Смешливая дочитала главу до конца, я попросил её перечитать ещё раз, что-то было в этой главе неумолимо ускальзывающее от моего понимания.

— Креп, — самка уже в третий раз пыталась поговорить со мной, но я был занят — думал.

Решение пришло во время повторного прочтения главы. Страшное решение. Глупое и опасное. Но это давало шанс на жизнь! Я никак не мог решиться на такое.

— Креп. Жарко стало, а у нас вода кончилась. Я есть хочу, пить хочу.

Последняя мысль Смешливой была пронзительна.

"Идём. Давай книгу".

Опутав сумку, я подвязал её к головогруди.

"Залазьте".

— Креп, Алика боится.

Я посмотрел на Мелкую: "Давай приглушу".

— Ты можешь перестать шутить, я серьёзно.

"Почему ты решила, что я шучу?"

— Креп, я понимаю, тебе сейчас тяжело, но ты ведь ещё не умер. Придумаем что-нибудь. Пересадим тебя в тело другого паука.

"Двулапая, ты можешь держать мысль в одном направлении? Только что говорила, что меня боится Мелкая и тут же начинаешь предлагать мне безумные решения. Давай справимся с одним препятствием, а потом займёмся другим. Мелкую будем глушить?"

— Нет, конечно!

"Тогда завязывай ей глаза, и подвяжем к головогруди".

Не смотря на простоту мысли, совершить с молодью это, удалось далеко не с первого раза. Сначала она просто хныкала, а когда начали привязывать, стала сопротивляться. Частично уговорами, частично через силу применённую Смешливой, но нам удалось закрепить Мелкую. Лиа, чтобы не нагружать меня попросила выпустить паутину. Мой спуск не занял много времени, а вот самку пришлось подождать, похоже она по своему обыкновению спускалась с закрытыми глазами. Где-то на середине её спуска Мелкой надоело висеть под головогрудью и она усилила свой вой. Громкая молодь. Очень громкая. Не завидую я двулапым, их потомство больше одной особи содержать нельзя, поскольку две могут лишить хитин своим пронзительным криком волосков. Но, крик Мелкой подействовал и на Смешливую, поскольку вторую половину спуска она произвела значительно быстрее. Дальше начались уговоры сесть на меня. Мелкая никак не соглашалась. Моя угроза подвязать её повторно, только усугубила положение.

"Громкие вы, докричались".

— В смысле?

"Прячьтесь за камень, пауки".

Хотя крики Мелкой и заглушали все звуки вокруг, но запах я успел уловить. Хорошо, слабенький ветерок дул со стороны приближающихся арахнидов. Они видимо не чувствовали меня, так как вывернув из-за поворота встали. Явно не ожидая встретить грозного противника. Их было всего двое, оба чёрные. Я не знаю, на что они надеялись, но один из них прыгнул даже без ментальной атаки. Я не ожидал такой глупости и вместо удара мыслью отбил его передними лапами. Последующий за этим мой ментальный удар вышел смазанным, но прыгнувшему хватило, чтобы потерять сознание. Второй просто развернулся и убежал. Я добил арахнида. Вдруг его глупость передастся яйцам, если он оплодотворит когда-нибудь самку.

— Ну, вот видишь, — раздалось сзади, — он нас защищает.

Похоже, они наблюдали за боем.

"А если бы они ментально ударили?"

— Ну, так мы же немного, одним глазком.

Кому я объясняю? Двулапым. Им бы самим приручателя для ума подсадить, а они арахнидам пытаются.

"Залазьте. Могут ещё прийти".

Робко, с ужасом в мыслях, вцепившись хелицерами в Смешливую, Мелкая согласилась сесть на меня. Расскажи мне цикл назад кто-нибудь, что буду уговаривать залезть на меня двулапых — лапы бы оборвал. По дороге я обдумывал свою идею. Не без недостатков, но вполне вероятная. Опасно, очень опасно, но так хотелось жить!

Двулапых мы настигли уже около последнего спуска. Полукруг пауков прижал их к обрыву. Для того чтобы людям спуститься, необходимо кем-то пожертвовать. Если даже пауки не смогут напасть на владельца амулета, то камень вслед сбросить додумаются. Пауков было всего шестеро, среди них один серый. Судя по количеству, к ним прибыл ещё отряд, а по отсутствию двух серых — внизу двулапых тоже ждут.

— Харик! Там Харик! — закричала Мелкая.

Захотелось укутать её в паутину и подвесить где-нибудь дней на пять, чтобы научилась молчать. Понятно, её услышал не только я. Серый развернулся. Сложная у него задача — две группы противников. А у меня ещё сложнее, бить себя ментально не могу позволить — самки на мне, бить ментально сам — зацеплю двулапых без панцирей на голове, а они теперь становились нужны. Спрятать самок? А если ещё в округе пауки есть? Я, не подходя на расстояние удара, стал ходить вокруг. Если не могу бить, то может, отвлеку на себя одного — двух, а там сброшу самок в зоне видимости и в бой. Серый понял, что я не намерен пока нападать, и принял единственно верное решение — послал мысль тревоги. Сколько их может быть? Придётся рискнуть пока не поздно.

"Слазьте".

Двулапая без лишних вопросов соскользнула с меня, и спряталась вместе с Мелкой за огромным камнем. Я медленно стал подходить к арахнидам, вымеряя расстояние, на котором могу нанести хороший удар, не зацепив слизняков. Ещё немного, ещё. Серый оценив угрозу, дал команду окружать меня. Всё, теперь бой! Я, ринувшись вперёд ударил ментально серого, и тут же ближайшего чёрного. Серый выдержал, хотя и пошатнулся, а вот чёрный, вернее всего нет. Удар серого, только слегка прошёлся по разуму, в ответ он получил гораздо более ощутимую повторную ментальную волну. Двое из чёрных прыгнули сбоку, целясь на брюшко. А лапой сквозь панцирь не думали? Одного я отбил, а второго пробил двумя лапами и тут же пришлось развернуться на серого. Чуть-чуть не успел, его когти скользнули по хитину. Серия резких ударов от трёх целых лап передних пар откинула паука, перевернув на спину. Был бы он у стены норы, я смог бы пробить панцирь, а так у него лишь выбитый передний глаз. Не дожидаясь пока он перевернётся, я побежал на него.

Один из чёрных обходящих меня сбоку неестественно дёрнулся — Харик стрелял из арбалета. Крупный и Безмысленный бежали в нашу сторону. Глупцы, куда им.

Серый смог уйти из под удара лапы — коготь лишь слегка скользнул по панцирю. Перехватив прыгнувшего на меня чёрного лапами, кинул его в серого, одновременно пробив чёрному брюшко. Так крутиться мне давно, да что давно, вообще не приходилось. Лапами нанёс ряд ударов ещё одному чёрному, он меня достать не мог, как и отбить сильнейшие удары. Пока бил пришлось проигнорировать ещё одного паука, вцепившегося хелицерой в мою лапу. Серый готовился к прыжку, когда одна из его задних лап была подрублена клыком Крупного. Далон, выставив хелицеры вперёд, шёл на недобитого мной чёрного. От арахнида жутко вырывалась мысль боли. Я, скинув вцепившегося в лапу чёрного, вновь ринулся на серого, он собрался было убежать, но я не знал, сколько ещё пауков будет, поэтому ещё один противник мне был не нужен. Приглушив ментально, на таком расстоянии его лапы практически сразу подогнулись, я всем весом нанёс удар лапой, пробивая мозг, находящийся под панцирем вверху головогруди. Оставшаяся пара чёрных побежала в разные стороны. Всё, бой выигран! Паук, на которого направлял хелицеры маг — лежал скрючившись. Можно было не проверять — мёртв.

— Там внизу ещё четверо! — крикнул Крупный.

"Ты чего кричишь?"

— Так после боя чего-то.

"Смешливая, иди сюда".

— Не могу слезть, примите Алику.

Надо будет внимательно осмотреть хелицеры двулапых, возможно, они как лапы у молоди могут пушиться, иначе я не понимал, как они смогли забраться на эту скалу. Спускать самок пришлось мне. Я, опершись о скалу лапами, послужил живой лестницей им.

— Благодарю, — произнёс Далон.

"Рано, ещё спуститься надо".

Мы подошли к остальным двулапым. Глаза Шерстяного гневно смотрели на меня. В мыслях он обвинял меня во всём случившемся. Ещё большая злоба исходила от Смешливой в сторону бывшего раба и Шерстяного.

— Ты отдаёшь нам Алику? — с надеждой спросил Харик.

Отдать, да что там отдать, я готов был просто оставить её где-то, но этим самым я рвал тонкую паутину зависимости от меня двулапых в будущем. Опять же если решусь, то мне нужно чтобы они не боялись меня...

— Харик! — Мелкая соскользнула с хелицер Смешливой и побежала к брату, тем самым, решив все мой сомнения, так как забирать её второй раз было неразумно.

"Конечно, отдаю".

— Поможешь спуститься вниз? — задал вопрос Далон.

Я, подойдя к краю спуска, заглянул вниз. Пауков видно не было, может, услышав сигнал серого поднимаются где-то в стороне, а может, притаились среди невысоких скал внизу. Паутина, по которой мы поднимались раньше, была где-то правее. Я начал выпускать новую паутину, одновременно инструктируя двулапых:

"Спустятся Далон и Крупный, их Пауки не тронут, потом остальные. Я пока буду здесь охранять".

— А может лучше ты вниз? — с опаской спросил Крупный.

"Могу и я. Только серый посылал мысль тревоги и вернее всего пауки будут вскоре здесь. Как потом спускаться будете?"

Вскоре паутина была готова.

"Давай", — предложил я Крупному.

Он с вздохом начал спускаться.

— Креп, надеюсь, ты чего плохого не задумал? — маг пристально смотрел на меня, как будто пытаясь прочесть мысли.

"У нас разное восприятие этого слова — плохое".

— Тем не менее?

"Боишься? Это хорошо. Оставайся здесь. Спустишься последним".

— Ты уходишь от ответа.

"Мне нужен эликсир, а его хватит ещё только на раз. У вас есть зельница способная его приготовить. Вы мне нужны".

— Ты знаешь, что я чувствую ложь. Сейчас ты соврал, но не во всей фразе. Мы явно тебе нужны, но зачем?

"Просто я не уверен, что мне действительно нужен эликсир. Ничего плохого, даже Шерстяному, я не сделаю. Обещаю".

Маг задумался. Видимо не найдя в моих словах подвоха, начал спускаться. После мага Харик и раб спустили обвязанную Визгливую, затем связанного Шерстяного. Харик предложил спуститься Смешливой, но та отказалась:

— Я с Крепом спущусь.

"Я тебя не потащу, сама полезешь".

— Ладно, — удивила меня Смешливая.

— Как хотите, тогда сейчас мы с Аликой, потом ты Шергор, — распределил Харик.

Пока спускались молодь, Смешливая дёрнула меня за щупальце. Вот наглая! Прочёл её мысли, прояснившие её рвение остаться со мной: "Ты обещал!" Бывший раб, словно прочитал её мысли вместе со мной, опасливо посмотрел на меня. Харик ещё не успел спуститься, а он уже повис на паутине.

— Ты чего? — гневно прошептала самка.

"Обещал никого не трогать. Ещё раз дёрнешь за щупальце, скину", — я подошёл к краю и заглянул вниз. Харик и Мелкая отошли от паутины, раб далеко спуститься не успел. Я послал лёгкий ментальный удар, и тут же прижав головогрудь к поверхности скалы, отошёл от обрыва. Крик раба известил об удаче.

"Он сам".

— Спасибо, красненький, — двулапая неожиданно прильнула к головогруди и прикоснулась ротовым отверстием между глаз.

"Что это?"

— Поцелуй.

"Зачем?"

— Ну, когда очень кто-то нравится, то целуют.

"Расскажу тебе знания: рот, для того чтобы есть".

— Вот только про еду не надо.

Точно, она же есть хотела, а внизу мёртвый двулапый.

"Вы едите друг друга?"

— Нет, конечно. Ну и мерзкие же у тебя мысли.

"Согласен. Я вас тоже не ем, мерзкие вы".

— Ты то, душечка. Что спустишь меня?

"Нет. Сказала сама — значит сама".

— Кре-е-еп.

"Нет. Могу снизу спускаться, чуть что поймаю".

— А точно сможешь поймать?

"Не знаю".

Спуск занял много времени. Самка боялась, но ползла, даже глаза не закрывала. Один я бы раза два успел туда и обратно. Внизу нас встретили молча. Харик, Визгливая и Мелкая сидели в стороне, там же находился связанный Шерстяной, а Далон и Крупный стояли около тела раба.

— Сорвался, — пояснил Рагоз.

"Мог бы и не говорить, так понятно"

Далон задумчиво глянул на меня и Смешливую.

"Что стоите? Арахнидов ждёте?"

— Похоронить надо.

"Что сделать?"

— Закопать.

Я оглядел скалы вокруг:

"Долбить будете?"

— Нет, — произнёс маг, — надо идти дальше.

— Может, хотя бы камнями обложим? — предложил Крупный.

— Рагоз, ты не забыл, что в нас яд?

Ну, хоть кто-то из двулапых обладает разумом.

"А вы ещё не спрашивали Шерстяного?"

— Каждый вечер спрашиваем. Какой яд не говорит. Противоядия у него нет, он его перед этим выпил. Ты был прав, он и не думал нам его давать. Дойти вряд ли успеем. Уже мутнеет в глазах.

"Его напоили?"

— Думаешь, самый умный? Первым делом.

"Мне его дадите? Может я смогу узнать?"

— Ты пришёл мстить?

"Нет. Вам помочь хочу. Мстить я буду, когда вы все умрёте".

— Отдам, когда до лошадей дойдём.

"Вряд ли они живы. А почему не сейчас?"

Крепкий застонал:

— Откуда про лошадей знаешь?

"Не знаю. Просто арахниды здесь. Я бы первым делом убил лошадей, чтобы вы не убежали".

— Они же о них не знают.

"Тогда может они и живые".

Шли очень медленно, двулапые устали. По рабам знаю, им бы сейчас в анабиоз. К тому же оказалось, что этим существам тяжело не только подниматься по пологому склону, но и спускаться тоже. Я предложил понести Мелкую, но Харик отказался, зато Смешливая удобно расположилась на головогруди. Она уже так приноровилась кататься сверху, что даже спала непривязанная и не скатывалась с меня.

"Далон, дай поговорю с Шерстяным. Всё равно вы медленно идёте. А я потом вас догоню".

— А вдруг пауки?

"Близко не чувствую, да и на вас амулеты, продержитесь чуть что. Я быстро".

— Убьёшь?

"Нет".

— Слабо верится. Парот, последний раз спрашиваю, как называется яд?

— Не знаю.

— Не врёт. У тебя есть противоядие?

— Иди ты к паучьей самке.

— Бери его Креп. Если сможешь, оставь живым.

— Да вы что? Отдать чудовищу человека?! — закричал охотник.

— Чудовище это ты, — ответил Рагоз. — Отравить своих нарклановцев может только полнейшая тварь.

Я поймал хелицерой Шерстяного и прижал его к большому камню. Процессия двулапых молча пошла дальше. Когда они скрылись за очередной громадой камня, я сжал посильнее клешню.

"Хочешь остаться без хелицеры?"

Шерстяной помотал головой, источая волны ужаса.

— Да руки ерунда, я знаю, что он боится потерять больше, — раздалось со спины.

Похоже, не только самка привыкла ездить на мне, но и я привык к ней. Совсем про неё забыл. Самка спрыгнула с меня и сдёрнула тряпьё снизу двулапого:

— Кажется, ты говорил, что я буду удовлетворять тебя, когда доберёмся до клана? Ты обманул, если ты и доберёшься, то уже не сможешь. Вон за ту штуку Креп, он боится больше всего.

Ловить ту штуку я не стал, просто сжал его клешнёй между ног. Самка не соврала. Страх двулапого усилился.

"Где противоядие?" — я одновременно читал его мысли.

"Если скажу, всё равно ведь убьёт. А может, нет. Тогда те суки доведут до клана, а там, если не их, то наши постараются убить".

— В клане, — трепещущим от страха голосом ответил он мне.

Главное я выяснил — противоядие есть.

"Лиа, а если оторву там, он не умрёт?"

— Нет. Но говорить некоторое время не сможет. Больно будет.

Я взял второй клешнёй его руку и нажал посильнее. Раздался хруст. Парот заорал. Я щёлкнул хелицерой перед его глазами.

"Где противоядие?"

"Они могут ведь сами найти, — понеслись его мысли. — А этот точно в живых не оставит. Надо обмануть".

Я нажал ещё раз.

— А-а-а. Я закопал его по дороге.

"Чувствую, что не врёшь. Где?" — пока он в ужасе надо было выжимать знания.

Я сжал клешню ещё раз, в другом месте, снова раздался хруст.

— Ха-а-а. Под камнем, где водопой.

"Ну, вот и хорошо. Теперь пошли".

— Ты что? Оставишь его жить? — удивлённо произнесла самка.

"Далон просил. От его смерти мне лучше не будет. Ну и вдруг, ещё какие знания от него нужны? Может противоядие разводить надо?

— Не, тогда подожди, — самка подошла к Шерстяному и явно со всей силы ударила его лапой промеж лап.

Парот упал скрючившись.

— Я надеюсь, что ты не всё рассказал, и мы ещё встретимся в такой беседе, — бурчала самка, натягивая на него тряпьё.

Двулапых мы нагнали уже около лошадей, четверо из которых действительно были живы. Правда одна не вставала. Судя по останкам остальных двух, убили их не пауки.

Лошади были напуганы. Вернее всего охотились на них недавно. Пока двулапые ловили лошадей, я сообщил Далону о противоядии.

— Я думал ты просто хочешь его убить.

"Ты попросил оставить, я оставил".

— Спасибо, Креп.

От Далона веяло каким-то особым типом мысли, я такой ещё не встречал, не страх и не радость, не желание есть или спать. Просто приятная мысль.

— Крупный, Рагоз то есть, давай быстрее лови! Есть противоядие! Оно на водопое.

Надо было видеть как Крупный и Харик ловили испуганную четырёхлапую. Двулапые не только глупы, но ещё и неуклюжи! Лошадь, которая не могла выйти из круга созданного амулетом, замирала на одном месте, потом ждала пока Харик и Крупный подойдут поближе и резво проскакивала между ними.

"Отнесите удерживающий их амулет к скале, им меньше места останется".

Тут Крупному удалось перехватить лошадь за верёвку на её морде. Лошадь протащила двулапого некоторое расстояние и встала, склонив голову.

— Рагоз, ты меня слышал? — крикнул Безмысленный.

— Да слышал я, дай отдышаться.

Довольно быстро Рагоз закинул конструкцию называемую седлом на спину четырёхлапой и подъехал уже на ней.

— Где искать?

Я щёлкнул хелицерой перед лицом Шерстяного.

— Под камнем у ручья.

Крупный развернул лошадь и, погнав её скачками, направился в сторону водопоя.

— Пойдём остальных ловить, — произнёс Далон в сторону Харика, — ты пока не подходи.

Маг, вытянув хелицеру пошёл к ближайшей от нас лошади. Белая четырёхлапая особь, сначала дёрнулась бежать, но что-то её остановило. Поперебирав лапами, она вдруг сама пошла в сторону Далона.

Когда поймали всех лошадей, Харик вынул клык и подошёл к той, что не могла встать:

— Алика отвернись!

Визгливая прижала голову Мелкой к своей груди. Харик провёл клыком по шее четырёхлапой, та, дёрнув несколько раз лапами, уронила голову на землю. Смешливая спрыгнув с моей спины, пошла к Харику. Не знаю, о чём они говорили, поскольку двулапые были спокойны, мысли плохо улавливались, но Харик, удивлённо посмотрев на самку, подошёл к лошади и вырезал из её лапы кусок мяса, протянув Смешливой. Лиа вернулась ко мне счастливой. Она спряталась за мной и вцепилась в мясо зубами.

— У нас ещё каша есть, — подошёл Далон.

"С порцией яда?" — спросил я.

— Возможно. Харик, разводи костёр. Майрива, вон там под камнями наши вещи лежат, найди какой одежды вам переодеться и Пароту надо руку перемотать, он, похоже, руку себе сломал.

"В нескольких местах, — подсказал я, — и там снизу ещё может".

— Там заживёт, — раздался голос Смешливой. — Никогда бы не подумала, что свежее мясо может быть таким вкусным.

Пока двулапые занимались своими делами, я отбежал чуть подальше, размышляя о событиях прошедшего дня. Вскоре ко мне подошёл Далон:

— Спасибо тебе Креп, не надеялся, что ты нас простишь. Как думаешь, если остановимся здесь на ночь, на нас не нападут? А то люди устали.

"Пока не чувствую запахов. Их осталось, судя по словам Крупного, не больше шести, справимся. Вот если ещё отряд успеет подойти, тогда плохо. Но, если вы сейчас не отдохнёте, они нас по дороге догонят. В анабиоз около скалы ложитесь, а я присмотрю. Я могу съесть то, что осталось от лошади?"

— Конечно, извини, что не предложили.

По лапам стал пробегать дробная вибрация от земли.

"Крупный едет".

Все сгрудились вокруг Рагоза. Противоядие оказалось в маленькой, не больше клешни двулапого, бутылочке. Мне тоже было интересно и я, приподнявшись на лапах, рассматривал поверх голов этот сосуд.

— И что, здесь на всех хватит? — повернулся к Шерстяному Харик.

— Не знаю.

Я подошёл к сидящему у камня Шерстяному, и взял за его лапу клешнёй хелицеры.

— Ну не знаю я, — глаза охотника подёрнулись влагой.

Я на всякий случай осмотрел поляну на наличие дыма.

— Правда, не знаю, не спрашивал. Далон, ну ты же знаешь, что я не вру. Скажи ему.

— В прошлый раз ты нам тоже говорил, что у тебя нет противоядия.

— У меня, его и не было.

"А может, где ещё спрятал?" — я слегка сжал лапу.

— Нет, нет, больше не прятал. Великим клянусь, кланом клянусь.

К задней лапе кто-то прикоснулся. Слегка повернувшись, увидел Мелкую.

— Не обижай, он не знает.

— Хорошо, — я, повернувшись, провёл по её лицу щупальцем.

Ей было страшно, но она не отошла. Решив больше не нервировать молодь, я отбежал в сторону.

— И как делить будем? — Харик заглядывал в бутылочку. — Может, кому одному дадим выпить?

Взгляды двулапых скрестились на Мелкой. Мне такой вариант совсем не подходил.

"Разведите водой и выпейте. А вдруг на всех хватит? Моего эликсира если развести, то на много пауков хватало. Если не подействует, наверняка ослабит действие яда. Вам может хватить до наркланья, а там Шерстяного поменяете на противоядие".

— Дело говорит, — поддержал меня Крупный.

— Ладно, давайте котелок, — Безмысленный недоверчиво взял у Харика противоядие.

Головогрудь на время их решения, словно в тесном панцире побывала. Мне одной Мелкой мало, нужны все, ну или почти все. Раньше я более просто относился ко всему, мне не нравились новые черты в моём восприятии. Понимаю, что это воздействие просыпающегося разума двулапого, но проще от понимания не становилось.

"Шерстяной, — узко направил я мысль только ему, — если они не выживут, ты тоже умрёшь. Плохо умрёшь".

Двулапый не отреагировал на мои мысли, хотя я знал, он их слышал.

13. Выход.

Круг солнца уже скрылся за скалами, но всё ещё освещал плывшие по небу облака. Причём эти тяжёлые внешне клубки паутины окрасились в почти бардовый цвет. "Как мой панцирь", — промелькнула мысль. Да и моя жизнь очень похожа на уходящее солнце. Я также умираю, чтобы завтра снова родиться.

Пока двулапые впали в анабиоз (они настолько выдохлись, что даже никого на охрану не выставили). Я, укутав остатки лошади в кокон, думал. Раньше, в норе, я любил размышлять, наблюдать. Смотреть за движениями рабов в разработке и разгадывать их мысли без чтения. Получалось не всегда. Лениво катящий тележку раб обычно мыслил, как бы растянуть время, но встречались такие, которые просто вымеряли силы до вечера.

В этом смысле — наличие времени подумать, я скучал по норе. Последние дни у меня почти не было времени заняться любимым занятием. И вот спокойная ночь.

С краткостью жизни я не так и не смог смириться, но не мог и хоть как-то повлиять, поэтому, приняв как нерушимое знание, старался не думать об этом, а искать способ выживания. Я снова и снова вспоминал то, что читала Смешливая, но вновь возвращался к единственному пока найденному выходу. Только выход этот был мерзок и ужасен по самой своей сути. Но проблема, вернее проблемы не в этом — нужна снова помощь двулапых — один я не смогу вернуться к алтарю.

Ещё и эти видения с рыжей самкой, хотя именно самкой мысль не позволяла её назвать. Я вновь видел её. Пожалуй, с возрастом я ошибся, она была младше Смешливой. Ввели заблуждение более крупные, чем у Лии начала ног и грудь. Она была мне дорога чем-то. "Молодь!" — вдруг до меня дошло. Я относился к ней как к комочкам паучков, укладываемых в кокон.

— Креп, — вывел меня из состояния звук Смешливой.

Надо учиться называть их по именам и вообще получать знания о них. Придётся подстроиться под них. Какая отвратительная мысль — подстроиться к мыслям двулапых. В этот момент я готов был их прямо сейчас перебить.

— Креп, я побуду с тобой?

"Что, опять кто-то хочет спариваться? Съешь его, как делают нормальные самки".

— Нет. Чего ты? Я думала тебе плохо.

"Мне хорошо".

Смешливая! Она слишком много знает!

"Лиа, надеюсь, ты не рассказала о книге никому?"

— Нет, конечно. И не расскажу, — двулапая уловила в моих мыслях что-то, судя по повеявшему испугу.

Правильным бы было её убить, но тогда двулапые будут остерегаться меня. Хотя раба то убил — и ничего. Интересно, как они вообще на это смотрят?

"Мне очень хочется, чтобы о том, что написано в книге никто не знал".

— Хорошо. Ты хочешь вселиться в другого арахнида?

"Нет. Умереть и оставить панцирь на радость двулапым".

— Извини. Мне с тобой спокойней, я посплю здесь?

"Спи".

Самка долго ворочалась. Когда она наконец уснула, я высосал еду из кокона. Брюшко приятно потяжелело.

Утром меня вывел из состояния видений свет неба. Солнца ещё не было видно, но в округе уже стало светло. Двулапые были в анабиозе. Интересно бы было, если бы пока я смотрел видения, их перебили пауки. И ещё ушли. Нет, надо приучать их, чтобы сами себя охраняли. Я пробежал на всякий случай вокруг их стоянки. В одном месте почувствовал незнакомый запах. Пройдя немного по нему, ничего выяснить не смог и вернулся обратно. Крупный уже не спал.

— Ты где был?

"Сначала сбегал, доел того двулапого, которого вы оставили, потом..."

— Ладно, понял, не моё дело. Просто я видел, как ты убегал.

"Запах странный почувствовал. Крупный, спасибо за эликсир и клык".

— Да ладно. Говорят, ты потом меня на себе таскал.

"Ты тяжёлый".

— Спасибо.

— Не спится же вам, — раздался голос Харика, — Алику разбудите.

— Всё равно скоро вставать, — произнёс из-под горки тряпок Безмысленный.

Горка зашевелилась, и маг вылез:

— Рагоз, разводи костёр, пожарим ещё мяса и в путь.

"Я растворил лошадь. Но там, в коконе, ещё осталось".

— Спасибо, конечно...

"Убить ещё одну?"

— Ну, ты и поесть. Убивать не надо, каши сварим.

"Яд добавить?"

— Ну да, забыл. Рагоз не надо костёр, поднимай всех. Не знаю как вам, а мне вроде лучше, но надо идти в клан. И на всякий случай выбрось продукты.

Подъём и размещение на лошадях вещей и двулапых закончились, когда из-за скал показался край круга солнца. На лошадей попали Мелкая, увязанная вокруг сумками так, что стала похожа на выглядывающую из отворотка молодь, Визгливая, и на удивление Шерстяной, причём, с развязанными хелицерами.

"Пусть бы лапами шёл, — удивился я. — И клешни на всякий случай надо оборвать".

— Всё шутишь. Так будет быстрее, да и руками после вашего разговора он не особо может двигать.

"Да не шучу я. Давайте хотя бы кончик лапы оборвём? И рука (я решил пытаться называть всё как двулапые) у него одна целая. Давай подломим?"

— Придёт время — подломим. А лошадь его привяжем к другой. Так что не переживай.

Логики не было. Совсем. Лучше бы не лошадь, а его привязали. Меня интересовал лишь один вопрос, и я его послал Далону:

"Зачем?"

— Он еле идёт. Так быстрее будет.

У меня просто не было достойных мыслей на такой глупый ответ.

Шли мы почти по тому же пути, что и в нору. Я бежал в этот раз рядом. Поскольку двулапые, то есть люди, шли на своих лапах, то зачастую отбегал вперёд и дожидался их. Смашливую сгонять со спины не стал, пусть видят, что паук послушный. Хотя иногда хотелось её скинуть.

— Креп, а ты хочешь вселиться в другого паука? Креп, ну не молчи, я же знаю, что ты слышишь. Креп. Креп!

"Покричи. Может, арахниды услышат. Я тебя с удовольствием отдам — тише будет".

"Креп, ну интересно же", — самка перешла на мысленное нервирование моего мозга.

"Да. Хочу".

"Ты же тогда забудешь всё. И меня тоже".

"Предлагаешь умереть?"

"А зачем мы тогда обратно в клан идём?"

"Ты сможешь ещё раз пройти в нору?"

Тут мне пришла в голову прекрасная мысль использовать разговорчивость самки:

"Лиа, я мыслю как арахнид, ты можешь подсказывать мне, когда я посылаю мысль, которая не такая как вы говорите?"

"Не совсем поняла?"

"Я говорю хелицера, а ты рука".

"Поняла. Конечно".

Мерзость. Я, паук, хочу выражать свои мысли как более глупые существа! Так скоро хитин сползёт.

"Креп, а как ты собираешься вернуться?"

"Сгоню ваше наркланье к норе..."

"Пещере, и не наше, а их".

"К пещере. И пока вас едят, я дойду до алтаря".

"Хороший план".

"Знаю".

"Ну, правда, как?"

"Пока не знаю, но есть мысли. Слезь с меня, мне надо с Далоном мыслями обменяться".

"Поговорить".

"Слезь".

"Я тоже хочу послушать".

"Лапу оторву".

"Говорят: ногу вырву".

"Тебе от этого не так больно будет?"

Смешливая нехотя спустилась:

— Я думала мы друзья.

"Что значит друзья?"

— Те, кто доверяет друг другу.

Нет, у них это доверие наверно яйцам подсаживается, как приручатели.

"Никому не говори, что я читаю мысли, а то некоторые мои друзья лап лишатся"

— Ой, ой.

Я подбежал к магу.

"Далон, поговорим?"

— Давай.

"Нет. Давай отдельно. Садись на меня".

Мерзко. Мерзко. Мерзко. Я превращаюсь в восьмилапую лошадь. Маг удивлённо посмотрел на меня, но от предложения не отказался.

"Расскажи мне о вашем наркланье", — попроси я Безмысленного, когда немного отстал от основной группы.

— Что именно? Ты скажи, чего хочешь, а я расскажу об этом.

Двулапый видимо решил, что он умнее арахнида.

"Мне нужна ваша помощь".

— Переговорю я с зельницей, уверен — поможет.

"Я не об этом".

Некоторое время пришлось подумать как вести разговор, с учётом особенности мага определять правду.

"Мне осталось жить не долго".

— Знаю.

Его мысль удивила, но я не стал выяснять, откуда его знания.

"Я хочу переселиться в другое тело".

Теперь уже задумался Безмысленный.

— Чем мы можем помочь?

"Это возможно только в норе".

— Ты хочешь, чтобы мы снова пошли с тобой в пещеру?

"Да. Но не вы, а ваше наркланье".

— Не буду тебя обнадёживать, совет не согласится, — уверенно ответил Далон.

"Почему?"

— Первый поход провалился, — маг поёрзал на головогруди. — Тот-то отряд еле собрали. В основном это были родственники уведённых в рабство. А сейчас уже время ушло и наших там, в пещере, почти не осталось. Цели нет.

"Но Белёсые ведь так и будут уводить двулапых?"

— Поэтому совет, после выбора нового кланра будет организовывать оборону. И вряд ли кланром будет человек из нашего клана.

"Вы слабы. Возможно, ваш клан скоро не будет главным. Я это понимаю. Но, могу помочь. Пока не знаю как точно, но могу. У остальных кланов нет арахнида, а у вас будет".

— Этого будет мало для похода на Белёсых, — ухмыльнулся маг.

"Но вы же пытались?"

— Тогда был жив кланр, сильный человек.

"Я сильнее".

— Я не об этом. Он мог объединить кланы, имел уважение.

"Лайонор не сможет?" — догадался я.

— Нет.

Некоторое время мы, вернее я, бежал молча. Далон тоже молчал.

"Я не могу обещать, но вдруг Лайонор станет умным и сильным, то он станет кланром?".

— Возможно, — маг явно усмехнулся.

"У тебя есть ум, у меня сила", — решил я пойти на хитрость.

— Может не получиться.

"Я приложу все силы. Я хочу жить".

Маг задумался.

— Даш время обдумать.

"Конечно, но немного, если ты не согласен, я пойду обратно".

Далон думал два дня. Я не торопил — больше прирученных двулапых у меня не было. Это время, при помощи Лии учил повадки, и способ мысли, вернее разговора, людей. Получалось слабо, но получалось. Примерно понял, что такое череда. Плохо получалось потому как, всё время ждал ответа мага, и мысли уходили не в том направлении.

Запаха пауков не чувствовалось, и это не могло не радовать. Вернее всего приняли самое разумное решение и ушли назад.

Ночью приходили видения. Сильные. Каждый раз в них была Рыжая. Она приносила с собой тепло в мысли. На это время я убегал в лес и старался залезть на дерево. Во-первых, чтобы двулапые-люди не надеялись на мою охрану, а во-вторых, чтобы у них не возникли мысли Шерстяного поживиться моим панцирем. Это было самое неприятное в нашем союзе — двулапые могли убить! Предстояло сделать так, чтобы я был для них дороже, чем мой хитин. Значение слова дорого я уже знал — двулапым нужно было железо, желательно жёлтое — золото. Смешливая посветила этой полдня, всё время повторяя, что это очень важно. Сам смысл денег я понял быстро, довольно удобно мерить важность вещей каким-то способом, но необходимость иметь много и всего — не смог, просто принял как очередную глупость двулапых. Ну не мог я понять, зачем одному слизняковотелому сто лошадей или пять одежд. Вот было бы у меня три панциря, и что? Зачем мне столько?

Смешливая вообще не самая плохая самка, и как я понимал, она нравилась самцам, поскольку сзади её платья, так называется тряпка на ней, была большая дыра, и я всё время замечал, что самцы думают об этой дыре, подразумевая спаривание. На второй день я сказал ей об этом. Оказалось, двулапые могут менять цвет. Не знаю как, но через череду этой дыры не было.

Вечером второго дня Далон подошёл ко мне. Если бы он этого не сделал, я подошёл бы сам — надоело ждать. Лиа, нехотя ушла в сторону.

— Твоё предложение очень интересно, но и столько же трудно. Я не уверен, что всё получится. Не могу обещать.

"Далон, мы умные особи, ты, именно ты, согласен?"

— Ответь мне на один вопрос: ты убил Шергора?

"Это того раба что упал?"

— Да.

"Но он же упал!"

— Просто ответь: ты или нет.

Я некоторое время не посылал ответную мысль, обдумывая её.

"Да", — особо страшного в этом признании ничего не было, а вот если маг уловит ложь — весь план может и сорваться.

Маг задумчиво посмотрел на меня, потом на присевшую около Харика Смешливую:

— Возможно, я ещё пожалею, но это один из немногих шансов нашего клана остаться во главе наркланья. И дело даже не в том, будет ли наш клан во главе или нет. Если честно, мне было бы спокойней жить в обычном клане. Но, я согласен с тобой, если не дать отпор Белёсым, они так и будут уводить наших людей в рабство. А быть рабом, это страшно, я знаю, в отличие от остальных членов совета. Но я не могу пообещать тебе, что совет согласится на поход в пещеру.

"У вас нет стремления. Вы люди, — я старался выдавать мысли по двулаповски, — только хотите чего-то, но не делаете всего, что для этого нужно".

— Где-то ты прав, но не полностью. Некоторые из нас как раз могут стремиться и делать, но все вместе мы сложно приходим к какому-то однозначному решению — каждый тянет в свою сторону.

"Значит надо, чтобы управлял кто-то один".

Безмысленный ухмыльнулся:

— Ты бы нашёл общий язык с отцом Харика, он тоже так говорил. Вообще мечтал разогнать совет.

"Наверно он был умным двула... человеком".

— Только вопрос в том, что совет был организован ещё нашими дедами, для того чтобы объединить кланы. Без совета каждый клан будет отдельным и наркланье рассыпется.

Когда ушёл маг, ко мне вернулась Лиа:

— Все вы мужики одинаковы, одни секреты и тайны.

"Какие тайны?"

— А чего вы шепчетесь? Считаете, никто не видит, что вы что-то задумали?

Мысли самки были резки — злилась.

"Ну и что?"

— Мне вот интересно. Остальным тоже.

Остальные. Надо как-то налаживать отношения. Не смотря на то, что я помог им, таких отношений как по дороге в нору уже не было.

"Мне надо стать другом для них".

— Ну и становись.

"Лапу вырву".

— Щупальце укушу.

За последних два дня проведённых по сути только с Лией, она обнаглела до невозможности. Но мне нравилась её обычно ложная злоба.

— Расскажи, о чём говорили?

"Хочу уговорить их наркланье пойти в пещеру".

— Разумно.

"Надо же, глупая особь говорит умному и красивому пауку о разумности".

— Ты бы не хвастался красотой. Два выбитых глаза, оторванная лапа...

"Она не оторвана".

— Что это меняет?

"Отрывают лапу более слабому, а я сильный".

— Всё равно, тобой только детей пугать в таком виде.

Я не ответил.

— Извини.

"Опять".

— Я буду следить за тем, что говорю.

"И".

— И думаю, — вздохнула Смешливая. — Пойдём дружиться?

"Сейчас?"

— А когда? Начнём с Харика. Он злой на тебя из-за Алики. Надо чтобы ты понравился Мелкой, а там и брата очаруешь.

"Нет. Мелкая меня ещё пока боится".

— Тогда как?

"Пойду с Рагозом помыслю".

— Не помыслю, а поговорю.

"Это вы говорите, а я мыслю. Вот если бы вы могли мыслить..."

— Так я же мыслю.

"Нет, ты говоришь", — кажется, двулапая так и не поняла, что я издеваюсь, а жаль... Я старался.

14 Деревня.

Последние десять дней мы шли в основном по лесу, лишь изредка выходя на пространство без деревьев, которое по каким то признакам двулапые разделяли на поляны или луга. Лес кстати тоже был разнообразным. Но тут было всё ясно, так как на ветках были то ярко зелёные плоские листья, то жестковатая шерсть, чем то похожая на волоски моего панциря, только потолще и покороче. Передвижение с двулапыми было нудным. Во-первых, разговаривать с ними было не о чём, так как собственно и получить с них было пока нечего. Особых успехов в плетении паутины дружбы я тоже не достиг, хотя и мыслей ненависти или страха от людей стало меньше. Мелкая даже иногда ехала на мне. Исключение составляли отношения со Смешливой. Но последнему, я был не особо рад — слишком разговорчивая, то есть мыслительная — я приучил её, когда мы вдвоём, общаться мысленно — меньше шансов, что сболтнёт что-нибудь лишнее.

"Креп, — прозвучала ожидаемая мысль — она уже полчереды (я всё-таки понял, что это такое) молчала, а это уже долго, — а почему ты так редко ешь?"

"Моё брюшко должно быть пустым".

"Зачем?"

"А вдруг придётся тебя съесть, а у меня места нет".

"Я ядовитая".

"Не сомневаюсь".

"А зачем вам яд?"

"Показать?"

"Я серьёзно. Сколько ты не дрался, ты же ни разу его не выпускал".

"Яд на пауков слабо действует".

"Всё равно не понимаю зачем, вы же ментально можете бить?"

"Иногда хочется, чтобы противник помучался", — я щёлкнул хелицерой.

Должного эффекта это не произвело. Двулапая привыкла и не вздрагивала.

"Не страшно?"

"Если тебе важно, я могу притворяться, что боюсь".

— Креп, — меня догнал Далон.

Смешливая вздохнув, на ходу соскользнула с панциря и направилась к остальным своим сородичам. Она уже привыкла, что когда мы разговариваем, надо отходить. Вскоре оттуда стал доноситься её голосок.

— Не знаю, как ты умудряешься заставить её молчать?

"Пообещал голову в кокон так же как ноги замотать"

— А-а-а. Учитывая твоё чувство юмора, я бы на её месте тоже молчал.

Дня три назад, я сломал таки Шерстяному лапу. Дело в том, что он постоянно мыслил о побеге. Первое время я отправлял Смешливую к Далону, когда Парот начинал радоваться ослаблению верёвок, которые двулапые всё-таки повязали на хелицеры, в смысле руки, боясь за Мелкую. Лиа обращала внимание двулапых на данный факт. Потом мне надоело, да и сами люди стали удивляться внимательности самки. Я стал предлагать подломить Шерстяному лапу. Далон не соглашался, но раз на третий, Рагоз сказал: "Да пусть подломит, жалко что ли". Ну а Далон не успел ему ответить. Больше всех конечно кричал Парот, но и Далон повысил на меня голос. Когда все успокоились, маг объяснил мне, что Рагоз пошутил. Я конечно всё понял, и даже ощутил "вину" — это, как объяснила Смешливая, когда сожалеешь о сделанном. А я сожалел. Очень сожалел, что не успел ухватить вторую лапу.

"Я же пообещал, что больше не трону его".

— Да я не об этом. Не убегай далеко вперёд. Мы уже идём по нашим землям, и не хотелось бы нарваться на кого-нибудь из воинов. Вдруг найдётся отчаянный, и бросится на тебя, или из арбалета выстрелит.

"Жаль..., конечно, будет".

Далон хмуро глянул на меня:

— Если вдруг, ты не нападай на него. И лучше если на тебе всё-таки будет кто-то сидеть, если конечно Лию сможет согнать.

"А если это будут Белёсые?"

— Давай-ка лучше мы вокруг тебя поедем, — немного растянуто произнёс маг. — А я тебе посоветую, если что.

"Хорошо".

На следующее утро, Безмысленный отправил Рагоза на лошади в деревню, для того чтобы он пригнал ещё четырёхлапых. Кроме этого, маг надавал ему кучу распоряжений, от организации их охраны, до поисков противоядия зельницей и сбора внутрикланового совета. Поскольку мне "доверие" не подсаживали, когда был в яйце, то я старательно выслушал всё что говорил Далон Рагозу.

"Зачем охрану?" — спросил я, когда стук копыт лошади перестал отдаваться по лапам.

— Мне кажется клан Мохнатых, — Далон кивнул на Шерстяного, — не очень будет рад видеть нас живыми. Да и книга твоя... не добавляет безопасности.

"Объяснишь?"

— Раз уж нас пытались отравить из-за неё, то почему бы не убить на обратном пути.

Размышления мага были логичны. А я задумался о своей безопасности. Днём, мне ничего не угрожало, а вот ночью.... Ночью, я превращался в двулапого, в смысле впадал в анабиоз. И это было очень плохо. Сами видения с рыжей самкой были приятны и с каждой ночью становились всё ярче, а вот то, что я не наблюдал в это время за округой — было мерзко. Я понимал, что это связано с прошедшей линькой, но внутри выплеталась мысль о заразе, как у молоди, когда они подхватывают облысение и хозяин загнав их в отдельный отвороток, лечит. Может тут также? И эти двулапые заразны?

Уже к вечеру нас встретил Рагоз с десятком двулапых на лошадях. Я на всякий случай отошёл подальше, но так, чтобы звук мага достигал волосков. Но опасения были напрасны. Безмысленный быстро раздал им указания, и мы двинулись дальше, только теперь гораздо быстрее, так как двулапые привели с собой свободных животных. Бежать с ними рядом мне в этот раз не составляло труда. Как оказалось, я невольно позаботился об этом заранее — только лошади начинали нелепо скакать (как только двулапые не падают с них), как Шерстяной начинал вопить о сломанной ноге.

На ночь останавливаться не стали. Далон попросил лишь меня и Смешливую забрать Алику, так как лошади ночью могли споткнуться. Вообще, он зря боялся. Когда совсем стемнело, лунный диск неплохо осветил округу, причём неплохо даже до двулапых, поскольку я постоянно ощущал мысль беспокойства о Мелкой от Харика, который обернувшись, успокаивался. То есть он видел меня, не смотря на малое количество глаз.

Деревни достигли довольно быстро, я почувствовал её по отвратительным запахам издалека. Заходить в огороженное деревьями без веток пространство деревни не стал. Нелогично и небезопасно впадать в ночной анабиоз среди кучи незнакомых двулапых. Безмысленный ответил: как хочешь. Смешливая прижалась головой ко мне:

— Можно я тоже с ними пойду? Так хочется нормально уснуть.

"Иди", — я не до конца понял её нелепый вопрос, но списал на общую недостаточность этих созданий.

Она вздохнула:

— Мог бы сделать вид, что тебе не хочется расставаться.

"Я тоже хочу нормально уснуть".

— Фу, какой.

"Будут пытаться оплодотворить, кричи".

Она улыбнулась:

— Спасибо за совет, самец.

Когда они зашли, проход закрылся. Я осмотрел конструкцию. Такие же как у хозяина двери, только большие и глупо сделанные — зачем они нужны, если можно без усилий перелезть сверху?

Отбежав подальше, я вдруг понял, что с двулапыми было интересно. Не найдя подходящего дерева, я забежал в невысокие растения и прижал тело к земле.

В видениях вновь была рыжая самка, хотя я давно уже называл её в них — дочь, хлопотала около печи, доставая горшок с похлёбкой из неё, а я (так понимаю — рыжий двулапый), сидел за столом. Она чмокнула меня в щёку, и мне это очень понравилось. Когда очнулся от видения, то долго не мог понять именно вот это "понравилось". Я конечно понимал, что она тоже молодь, хоть и не такая пушистая и забавная, но тут было как-то по-другому...

Солнце ещё только начало окрашивать небо в светлеющие тона, и я решил пробежаться по окрестностям человеческой деревни. Внутрь мне заглянуть не удавалось — деревня была огорожена вкруговую — я проверил. Единственный вход — это тот, через который ушли мои двулапые.

На второй круг я почувствовал животное. Точно не лошадь, но по запаху, похожему на витающий у дверей деревни, оно принадлежало двулапым. Подойдя поближе, я осмотрел находку. Животное не походило на лося или лошадь — ниже и цвет пятнистый. На голове пара клыков, но у лося они плоские, а у этого нет. Я поднял лапу, сравнив. Очень напоминает коготь. Снизу, где должны располагаться железы для паутины, висел мешок с четырьмя тычками. Я обошёл вокруг — животное нервно разворачивалось на меня головой. На всякий случай прикрылся ментальным панцирем и послал животному мысль:

"Ты кто?"

Я не настолько глуп, чтобы не понять, что не получу ответа, но вдруг.... Вдруг не случилось. Вообще последнее время брюшко слегка полегчало.... Но опять же с двулапыми ругаться.... Тут животное неуклюже, но довольно быстро побежало от меня сквозь растения. Шуму конечно оно наделало.... Догонять не стал — сейчас двулапые точно проснутся. Но, за ограждением деревни, похоже, никто ничего не слышал. Я медленно направился ко входу в глупое, как и сами двулапые, сооружение.

Солнце ещё не выглянуло, но прилично осветило округу, когда раздался крик:

— Пауки! Нападение!

Количество двулапых впечатляло. Их конечно было меньше, чем молоди когда хозяин подсаживал рабов, но тоже много. Я в какой-то момент засомневался, что смогу легко их одолеть.

— Не надо, — кричал Рагоз, — это прирученный.

Вот был бы кто другой, я бы завернул в ментальный кокон его мнение. Но Рагоз был нормальным двулапым. В какой-то момент паутина мысли повисла на том, что я бы хотел иметь такого паука в своей команде, хотя я не был "охотником", поэтому команды у меня не могло быть, но если бы была....

Порядок среди двулапых восстановился, когда пришёл Безмысленный с Лайонором и белым мелким помятым двулапым.

— Это мой паук, — гордо заявил Лайонор.

Ему оставалась буквально паутинка молоди до удара, когда Далон передал мысль:

"Так надо. Иначе сложно будет объяснить твоё появление".

"А потом можно ему лапы вырвать?" — ответил я.

"Он сейчас Глава наркланья".

"Тогда одну".

"Сейчас не до шуток. Надо показать народу, что ты не можешь причинить вреда".

"Народу?"

"Остальным людям.... Двулапым....

Лайонор важно прошествовал ко мне и остановился напротив. Его мысли радовали, он боялся: "Залезть на него? Да он же тварь. Вдруг яд выпустит или как того охотника из Мохнатых".

Осознав замысел мага, я прикоснулся к двулапому щупальцами.

"Пусть он на тебе проедет", — передал очередную мысль Далон.

Вот именно это очень нервировало в Безмысленном. Остальных я слышал, а он именно что передавал.

"Без лапы".

"И твой панцирь украсит дом главы наркланья".

"Уверен?"

"Да. Если даже сейчас сможешь уйти, то сдохнешь вскоре. В смысле умрёшь, — поправился он. — Мы либо имели договор, либо нет".

Безмысленный боялся. Лапу могу любому вырвать — точно боялся.

"Пусть залезает".

"Передай ему сам. И не говори никому, что я могу посылать мысль".

Да я ни один тут такой скрытный! Какие ещё тайны... Стало интересно. Я сообразил накинуть ментальный щит. Безмысленный не так прост...

"Чего стоишь? Залазь", — послал я Лайонору.

Вот кстати остальные двулапые кого я встречал, имели отличительные особенности, а этот — никаких. Назову его Никакой. Я удовлетворённо прищёлкнул клешнёй, чем собственно заставил спрыгнуть обратно, пытавшегося залезть на меня Лайонора, то есть Никакого. Вокруг раздались клокочущие звуки двулапых.

"Что делаешь?!" — пришла мысль мага.

"Да я не хотел...".

Вторую мысль я направил Никакому, еле успев перенаправиться на него:

"Быстро залазь!"

"Пусть ударит тебя, — прилетело от Безмысленного. — Потом объясню. Знаю что тебе оскорбительно, но надо. Пусть ударит!"

"Пусть попробует...."

Это же слизняковотелые. Что я вообще забыл здесь. Дать им обширным, а потом добить тех что в панцирях на головах! Магу хелицерами голову оторву.

"Ты сам предложил его сделать настоящим Главой наркланья", — мысль Далона почему-то образумила, заставив вспомнить о моём плане, но я запомнил о необходимости проверить ещё раз действие амулета хозяина Безмысленного.

"Ударь меня", — отправил я Никакому.

Он поколебавшись, стал присматриваться куда бы хлопнуть своей хелицерой, то есть рукой.

Когда, наконец, будущий Глава осмелился залезть на меня после хлопка ладонью, нанёсшего бы вред, разве что мокрице, я вошёл на территорию деревни. Сделать было это не так-то просто — мысли всех двулапых я не успевал воспринять, шаря по толпе ментально, тем более, что часть людей была в панцирях на голове. Ну а поскольку почти все самцы двулапых были вооружены, то это было не самое разумное с точки зрения безопасности дело.

Лайонор ехал на мне до самой большой конструкции из всё тех же деревьев без веток. Вообще всё, что было в деревне, было сделано из деревьев уложенных друг на друга. Толпа двулапых не уменьшалась, даже наоборот. Из-за углов стали выглядывать самки и молодь. Никакой слез с меня, и благодушно похлопал по панцирю хелицерой. Была мысль тоже его похлопать, но она быстро растворилась в других, вещающих о предельном внимании ко всему происходящему. Те двулапые, что были в панцирях, сняли их с голов, но клыки ни один не убрал. Я по очереди прослушивал мысли окружающих меня со всех сторон людей. Начал естественно сзади.

"Какой здоровый! А если сейчас кинется?"

" Серьёзный зверь".

"Сколько же он людей уже съел?"

"Повезло недотёпе, один панцирь сколько стоит".

"Тварь. На кой ляд он притащил его. Надо срочно менять Главу, а то он нас так всех скормит паукам".

Последнего я запомнил. Мысли остальных были большей частью мерзкими по отношению ко мне, н ни один нападать не собирался. Я выделил ещё двоих, настроенных против Никакого, ну и тех, кто хотел бы обладать моим панцирем заодно. Лишь один двулапый готов был броситься на меня. На удивление, это была молодь-самец, а не взрослая особь.

— Знатный паук, — произнёс морщинистый двулапый стоящий рядом с Безмысленным. — Разумен?

— По своему, — ответил Далон.

"Сейчас ничего не говори. Всё объясню потом", — пришла мысль.

— Не знаю. Белёсые не придут за ним? — морщинистый постучал по моей лапе палкой, используемой в качестве третьей ноги при ходьбе.

Я стерпел наглость.

— За ним нет. А вот в отместку могут. Мы всё-таки мага убили.

— Ладно. Пошли к совету готовиться.

— Рагоз, выставь охрану пауку и отведи под навесы. Он не игрушка, нечего на него глазеть.

Двулапые вели себя так, как будто я раб! Не могу объяснить, почему я так решил, но впечатление создавалось такое. Панцирей почти не на ком не было. Одежда очень отличалась от той что носили рабы. Некоторые особи выглядели очень интересно.

"Креп, не наделай глупостей, я через череду приду", — прозвучала очередная мысль мага в голове.

Навес был сооружён из палок покрытых сверху сухой травой. Рагоз вёл меня сюда молча, что не мешало читать его мысли, занятые в основном предстоящими разборками с кланом Шерстяного и надеждой на то, что они дадут противоядие.

"А где Лиа и остальные?" — спросил я его.

— У зельницы в доме. Она им эликсиры разные даёт.

"А вам не надо?"

— Я сейчас пойду, а Далону принесут. В обед совет будет, им надо принять решение, что делать с кланом Мохнатых.

"А что с ними делать?"

— Ну-у, так и решают, — непонимающе повторил Крупный.

"А что можно сделать?"

— Выгнать из наркланья, простить, или...., — он покосился на сопровождавших нас воинов, — походом на них.

— Дядь Рагоз, — к Крупному подбежал босой двулапый чуть меньше Харика, — там мохнатого что вы поломанным привезли — убили.

— Кто?

— Не знаю. Макина ему поесть понесла, а он там мёртвый.

— А охрана?

— Так спит. Крепко спит. До сих пор побудить не можем.

Рагоз побежал куда-то, потом остановился:

— Не подпускайте к нему никого, — махнул он хелицерой в мою сторону.

Воины кивнули.

— Дядь Рагоз, а можно мне посмотреть?

— Нечего. Далону и Ротаку сказал?

— Не-а.

— Дуй к ним.

Двулапые странные. Я вот только порадовался, что Шерстяного кто-то убил.

Пока никого не было, я осматривался, так как мысли моей охраны были неинтересны, и касались лишь того, сколько стоит мой панцирь и как меня можно использовать. Один даже в мыслях прицепил какую-то конструкцию, с огромным когтем, и ходил за мной, втыкая её в землю. Впрочем, осматривать было тоже особо нечего, за исключением десятка противно пахнущих, и также противно звучащих животных наподобие того, что я встретил в лесу. Их прогнала мимо меня молодь, мысли которой крутились о том, что её будущий самец будет тоже ездить на таком пауке.

Безмысленный пришёл с Помятым чуть больше чем через череду. Точно знаю. Я пока их ждал, начертил круг и, поделив его на части, воткнул, как учила Смешливая, палочку посередине. Воинов тут же отправили подальше от нас. Начал Безмысленный:

— Ты не держи зла за тот балаган на входе. Надо было показать людям, что ты не представляешь опасность. Сейчас из-за поведения Лайонора и так бродят домыслы, что ты опасен. Я очень надеюсь, что ты не подтвердишь их и не совершишь никаких поступков, как с Паротом например.

"Я постараюсь", — пообещал я, хотя вот нескольким двулапым, я бы прямо сейчас лапы на всякий случай вырвал, очень уж они на меня злобно мыслили.

Помятый пристально рассматривал меня:

— Давай знакомиться. Меня зовут Ротак из клана Болотных.

"Креп из клана паучьих", — мне почему-то тоже захотелось называться длинным именем.

Помятый усмехнулся:

— Когда говоришь, то есть мысли посылаешь, все вокруг слышат?

"Если захочу, а так только к кому направляю".

— Это хорошо, — он несколько раз несильно кивнул головой.

"А почему ты такой помятый?"

— Это морщины. У людей к старости бывает такое.

Я так понимал, Помятый как раз относится к тем старикам, о которых рассказывал Харик.

— У нас не очень много времени, поэтому будем считать, что мы знакомы. Ты значит хочешь помочь нашему клану остаться во главе наркланья.

"Не совсем. Я хочу, чтобы ваше наркланье пошло со мной в нору... пещеру, — поправился я. — А для этого вы должны быть достаточно сильны, ну и могли посылать воинов куда нужно".

Я мягко стал прислушиваться к мыслям Помятого, что оказалось не особо нужным, так как он тут же их произносил:

— Далон мне всё рассказал, как и то, что не обещал тебе помощь. Но если наркланье сможет укрепиться, а не развалиться, то возможно совет и согласится на это. Тут я согласен с Далоном — Белёсые уже давно безнаказанно уводят наших людей и им нужно дать отпор, а лучше чем лишить их пещер, не придумаешь. Без пауков они будут слабы. Но не буду обманывать, очень сомнительно, что мы сможем усилиться настолько. Кланы последнее время предпочитают жить самостоятельно. Тут ещё и подлость Мохнатых неизвестно к чему приведёт.

"Я понимаю, поэтому постараюсь помочь вам стать сильными".

— Раз так...

Мысли Помятого стали подбирать слова, чтобы попросить помощи с кланом Мохнатых.

— У нас тут возникла непонимание с одним из кланов. Ты уже знаешь.... Так вот.... Возможно после сегодняшнего совета нам придётся вступить с ними в бой.

"Вам нужна помощь?" — уловил я скрытую просьбу.

— Возможно да. Ну и если уж так получится, то заодно и к тебе отношение людей изменим. А то сейчас не все разделяют содружество с тобой.

"Почему?"

— Боятся.

Пока я обдумывал слова Помятого, в разговор решил вступить Безмысленный:

— Через три череды совет по этому вопросу. Традиционно проводится на площади. Мы думаем, что тебе тоже стоит там находиться.

"Они будут нападать?"

— Нет. На совете не станут. По законам предков нельзя. Хотим показать тебя старейшинам остальных кланов.

"Показать силу? Разумно", — одобрил я мысли двулапых.

— Тогда мы пойдём, есть ещё несколько дел. А за тобой пришлём Рагоза.

"Хорошо".

Только двулапые ушли, я почувствовал пылающие злобой мысли. Сразу определить откуда идут, не смог, разобрать тоже. Попытался определить по запаху, но тут всё пахло двулапыми и их животными. Пришлось даже покрутиться вокруг. Точно не охранники, вернувшиеся ко мне после ухода Помятого и Далона. Мысль шла откуда-то из глубины навеса, заставленного бочками. Я повернувшись правым боком, чтобы не спугнуть нападавшего, стал ждать. Собирался он долго. Чувствовался страх и ненависть. Наконец он решился:

— А-а-а, — из-за одной из бочек выбежал тот самый молодь-самец встречавший у ворот.

Я развернувшись на него, поднялся на задние пары лап, передними слегка повредив травяной настил сверху. Двулапый не ожидая такого, встал передо мной, не зная, куда ткнуть коготь который он сжимал в руке. Наконец он решился и запустил коготь, целясь в глаз. Я с лёгкостью отбил его. Молодь бросился под меня и стал колотить руками по низу головогруди. Воины оторопело встали, боясь подойти ко мне. Я собственно тоже не знал, что делать с молодью. Убить? Так вроде не опасен, да ещё и молодь. Чем то ситуация напоминала игры паучков, когда они вот также нелепо пытались совладать с более сильной особью. Но там это был период взросления. Может и у двулапых также? Наконец он видимо понял бессмысленность или устало сел на землю прямо передо мной:

— Ну что стоишь?! Давай! Убивай!

— Линк, ты бы ушёл от него, — попытался образумить молодь один из воинов.

"Не подходи", — остановил я его.

— Господин паук, — обратился ко мне второй, — он ещё неразумен. Родителей у него в паучьи пещеры увели.

Обращение двулапого мне понравилось. И что радовало, в мыслях он тоже ко мне относился с уважением.

"Ты пытался меня убить. Зачем?"

Глаза молоди бегали, разглядывая меня.

— Вы убийцы.

"Я тебя не об этом спросил. Зачем?"

Мысли молоди путано пытались осмыслить мой вопрос.

"Убивают когда хотят есть, когда защищают свою жизнь. Ты хотел есть?"

— Вы убили моих родителей.

Ну, вот как можно вообще иметь такой разум? То же самое, что со Смешливой. Они прямо пылают мыслями об убийстве. Далее общение, я так понимаю, теряло вообще всякий смысл.

"Убегай".

Молодь глупо уставился на меня. Похоже, чувство самосохранения у этой особи отсутствует. Я щёлкнул хелицерой. Двулапый быстро закрыл и открыл глаза. Зачем у них закрываются глаза? Я стал опускать головогрудь на него. Он развернувшись, стал перебирать всеми конечностями. Страх победил глупость. Полагаю, с таким разумом он долго не проживёт.

— Спасибо, — произнёс Уважающий.

"Зачем спасибо?"

Воин замялся:

— Так... что не убил.

"На нём мало мяса".

Шуток местные двулапые, как и мои, не понимают. Кроме Смешливой наверно.

"А где..., — я обдумал как назвать сооружения в которых они живут, — нора из дерева где живёт зельница?" — вдруг захотелось увидеть Лию.

— Дом называется, — понял меня воин. — Там на окраине.

"Покажешь?"

— Нам сказали тебя к навесу проводить.

"Проводил?"

Воин кивнул.

"Показывай".

Снаружи поселение двулапых мне не казалось таким большим. Мы шли довольно долго несколько раз поворачивали в разные стороны. Дома двулапых стояли ровными рядами, почти у каждого росли деревья. Мои провожатые шли впереди. Навстречу нам изредка попадались другие двулапые, в основном самки. Зачем столько самок? Они ведь слабее у двулапых? Самки почти сразу жались в сторону, освобождая дорогу. Пройдя между очередными домами, мы остановились.

— Вот, — Уважающий указал хели... рукой на одно из строений.

Окна у сооружения были маленькие, мне не пролезть. Дверь была тоже не велика. Я толкнул её лапой. Оценив проём, понял, что не прохожу. За дверью был небольшой отнорок и ещё одна дверь! Пройдя к окну, попытался рассмотреть, что-либо в него. Но оно было затянуто чем-то мутным. Ткнув когтем, разорвал пелену. По волоскам лап ударила струя разнообразных неприятных запахов.

— Ты чего мне окна ломаешь? — раздалось от двери. — И кусты все потоптал!

Я развернувшись рассматривал самку с морщинами на голове как у Помятого. Одежда почти полностью закрывала её, свисая до самой земли так, что лапы вообще не было видно. На голове тоже была какая-то тряпка. Из-за её спины выглядывала вторая. Возрастом примерно Смешливой, но одета как Морщинистая. Если у старой самки мысли были гневными, то у молодой веяли любопытством. Ни у той, ни у другой чётко они не оформлялись. То есть не боятся.

— Иника, он к тебе попросился..., — уведомил Морщинистую воин, не получивший от меня имени.

— Что надо?

"Рагоз сказал Лиа здесь. Хотел посмотреть".

— Зачем?

И вправду. А зачем она мне? Схожу с ума? Глупые поступки совершаю... Я развернулся и пошёл обратно.

— Стой, — морщинистая разглядывала меня. — я тебя, кажется, спросила?

"И что?" — не совсем понял я вопрос.

— А он что прямо вот так мыслями говорит? — Очень тихо спросила более молодая самка Морщинистую.

Та, глянув на молодую, снова уставилась на меня:

— Жди здесь, — она резко развернулась и ушла в дом.

Самка помоложе, продолжала разглядывать меня. Вскоре появилась Смешливая. Она подбежала и обхватив рукой лапу уткнулась в меня головой. По волоскам побежал солёный запах.

— Креп, там Алика умирает.

Я как-то растерялся. Ну, умирает... Жалко, конечно, молодь всё-таки. Морщинистая внимательно наблюдала за нами. Что сказать Смешливой я не знал. Полагаю, мои мысли ей не очень понравятся.

— Креп, давай если Мохнатые не дадут противоядие — убьём их?

Мне начинает казаться, что у двулапых кроме доверия подсажена жажда убийства всего вокруг. А у Смешливой привычка использовать меня.

"Этим мы спасём Мелкую?"

— Дядь Локан, — подбежал мелкий двулапый что рассказал о смерти Шерстяного, — там Мохнатые приехали и старейшины Грозных и Лерурков. Рагоз паука потерял. Послал меня найти.

— Господин....

"Зови Креп", — прервал я Уважающего.

— Креп, — неестественно выдавил из себя воин, — нам бы на площадь....

"Показывай".

— Креп, не отдадут противоядие, пожалуйста убей их, — глаза Смешливой покраснели, как собственно и сама голова.

— Дядь паук, то есть дядя Креп, — мелкий бежал рядом, — а можно мне как кланру на вас проехать?

— Ить! — махнул на шуструю молодь рукой Уважающий. — Лошадь тут нашёл. Беги к мамке.

— Дядь Локан, — просяще произнёс мелкий увернувшись от взмаха.

"Залазь Шустрый", — я остановился и приопустил головогрудь.

Малец, проскользнув между воинами, проворно заскочил на меня. Боковой глаз рассматривал довольное лицо молоди. Мысли двулапого просто выплёскивали на меня восторг. Перед площадью нас встретил Крупный.

— Я смотрю Балт тебе неймётся?

— А мне дядя Креп разрешил, — гордо выпалил Шустрый, но при этом готовясь слезть.

— Ладно, сиди. Так даже лучше. Креп, ты далеко не отходи и не реагируй пожалуйста, если вдруг тебя оскорбят. Очень прошу.

"Почему?"

— Ты не человек.... Слушай, тебе лучше Далон объяснит. Сейчас если вдруг ты кого-то ... покалечишь.... Народ будет против тебя.

"Хорошо. Постараюсь".

Площадь представляла собой ровное пространство между домами. Растения на ней были очень маленькими, а частично даже отсутствовали как на дороге. Площадь была наполнена людьми. Наше появление явно вызвало интерес. Неприятный шум от множества говорящих разумных несколько затих, но, тем не менее, будоражил волоски лап равномерным звуком. Центр ровного пространства был пуст. Народ толпился по краю площадки. Когда я вышел, двулапые стоявшие с нашей стороны, расступились в стороны

— Вон те, — вещал на моей спине Шустрый, — в кожаной броне, это Мохнатые.

Группа воинов из десятка двулапых, на которую показал Шустрый, стояла правее нас. От них веяло спокойствием и некоторым любопытством в мою сторону. Помятых среди них не было, все особи были крепкими. Не такими большими как Крупный, но явно сильными, разумеется, для двулапых. О чём они думали я с такого расстояния определить не мог, но особо гадать не приходилось — под головогрудью висела сумка с книгой.

— А вон там....

— Слазь-ка Балт давай, — прервал его Рагоз. — Вон твоя мать сюда идёт.

Молодь даже не дожидаясь пока я опущу головогрудь соскользнула с меня и растворилась в толпе.

— Мы думали Мохнатые не приедут, — тихо сказал Крупный. — А они глядикась, полным составом. Будут вызов кланру делать.

"Откуда знаешь?"

— Да тут гадать особо не надо. Они понимают, что мы всё знаем и исключение их из наркланья просто вопрос времени. Единственный их шанс остаться, это стать во главу. А сейчас самый удобный случай. Мы чтобы не уронить достоинства должны с них востребовать объяснений. Вот они и воспользуются. Двое из трёх старейшин Мохнатых заменены. А эти наверняка не знают ничего об отравлении, так что скажут даже при проверке магами, что не виновны, и потребуют в ответ боя за оскорбление. Для того и Парота убили, знают что маги смогут правду определить. Ещё бы найти эту мразь что убила....

"Ты сказал маги. Кроме Далона ещё есть?

— Да. Раток. В клане Мохнатых вон тот юнец в серой рубахе. И у Лерурков старейшина маг.

Мы некоторое время помолчали.

— Ну а поскольку говорить будет кланр, — продолжил Рагоз, — то есть Лайонор, то и обвинение получит он.

"То есть биться будет он?"

— Да. А с их стороны вон тот светлый. Он Лайонора в два удара. Опытный воин.

"Зачем тогда Лайонору выходить? Пусть переждёт".

— Тогда он сразу теряет место кланра и унизит гордость нашего клана.

"Что значит гордость?"

— Ну..., уважение самого себя.

Странно, но в этот раз я понял мысль Крупного. Но вот ситуация с боем мне не очень нравилась. Если бы это был Безмысленный или Мелкий..., но Лайонор. Меня даже не устраивало, если ему всего лишь лапу оторвут, да и кланром он меня вполне устраивал.

"И что вы будете делать?"

— Посмотрим, как совет пойдёт. Вообще старейшины готовы объявить войну, только это надо будет сделать до вызова, иначе позор.

"Где Лайонор?"

— Сейчас придут с Далоном и Ротаком.

"Мне надо с ним обменяться мыслями".

Крупный глянул на Уважающего. Тот, отдав клык второму воину, исчез в толпе.

— Сейчас придёт.

"Расскажи пока кто остальные".

— Вон те трое справа от Мохнатых — Лерурки. Очень слабый клан, всегда стараются делать так, как скажет более сильный. Им не с руки конфликтовать. В их клане меньше сотни народу, а воинов вообще мало. Остальные кланы в совет всегда выдвигают одного сильного воина — на случай вызова. Эти даже не пытаются. У них действительно только старейшины. Дальше группа стоит, это старейшины клана Грозных, около сотни воинов могут выставить. О них ничего плохого сказать не могу. Делают всегда всё по справедливости, но могут и схитрить, если при этом интересы наркланья не пострадают, а они будут в выгоде. Не появились старейшины клана Проха, но до них только день ехать надо, а на нас отрава действует, поэтому гонца после совета отправим с принятыми решениями.

"По тебе не видно, что умираешь".

— Иника сказала, что яд хитрый, действует долго, противоядия она не знает. Она нас травами напоила, которые организм укрепляют. У Алики и Харика организм слабый и сейчас бороться начал. Алика из бреда не выходит. Харик пока держится. Ну а те, кто постарше потом начнут....

— Чего звали? — сзади подошёл Лайонор.

"Пойдём, поговорить надо".

— Ты чего хочешь, чтобы я вот так на виду у всех пошёл куда-то с пауком?

А Никакой осмелел после нашего совместного путешествия.

"Я тебя ударю!"

— Ну, если очень важно..., — разум двулапого заметался, глаза скосились в сторону Рагоза ища поддержки.

Тот в мыслях уловил взгляд, но не отреагировал.

"Рагоз, посмотри, чтобы к нам никто не приближался".

Мы зашли за ближайший дом.

— ... так может мне самому вызов сделать?

"Можешь и так если поймёшь что без этого никак".

— Тогда идём. Совет должен начаться.

"Если расскажешь кому...."

— То мне позор в наркланье будет обеспечен.

Я промолчал. Зачатки разума у него всё-таки есть.

"Крупный, — вернулся я обратно, — воинов отведи назад".

Рагоз взмахом отвёл назад двулапых.

— Я, Лайонор из клана Болотных, кланр наркланья приветствую вас!

Несколько слабых выкриков поддержали его.

— Люди. Клан Болотных собрал внеочередной общий совет наркланья. Благодарю старейшин за то, что откликнулись. Вопрос серьёзный и не терпел времени, — начал Лайонор. — Во-первых спешу сообщить плохие вести для нас — наши родные, уведённые белёсыми тварями в паучьи горы мертвы.

По толпе двулапых прокатился лёгкий гул. Лайонор подождал пока люди успокоятся.

— Во-вторых, спешу уведомить, что наш клан стал сильнее, заведя боевого паука превосходящего по мощи пауков белёсых, что поможет нам предотвратить дальнейшие нападения этих тварей.

Шуму было гораздо больше, причём не все отреагировали радостно. Я смог разобрать и несколько выкриков: убить его. К сожалению, ораторов определить не смог

— В третьих клан Болотных обвиняет клан Мохнатых в отравлении своих наркланников и требует признания вины, ответа виновных и противоядия для отравленных....

— Клан Болотных понимает, что сейчас говорит его глава! — Один из Мохнатых выскочив перебил Никакого. Вы уподобляясь белёсым привели к себе в дом паука — мерзкую тварь противоречащую заветам Великого! Тварь, которая ела людей и в своём теле тоже держит неушедший к Великому дух нашего близкого. Возможно это твоя мать или твой брат!

Громкоголосый Мохнатый тыкал в стороны своей хелицерой. Толпа начала волноваться. Мысли ненависти окружили меня плотной пеленой. Волоски вздыбились.

— Не реагируй, — тихо произнёс Рагоз.

— Уже началось? — сзади подошёл Харик.

Выглядел он несколько непривычно. Вокруг глаз были синие круги, на голове были видны капли воды, запах, когда он пошатнувшись схватился за мою лапу был неприятный.

— Ты зачем здесь?

— Хочу послушать этих свиней.

— И это ещё не всё! — громко кричал Громкоголосый. — Болотные взяли в плен нашего человека. Мы требуем отдать Парота немедленно. Он и расскажет нам о том, что произошло в этом походе. Может, за то, что эта мерзость будет помогать Болотным, они рассчитались жизнями наших родных? Обвинения же нашего клана в отравлении необоснованны...

Мохнатый говорил убедительно. Его слова были разумны. Даже я ему почти поверил, а с учётом смерти Шерстяного, моим двулапым может никто и не поверить.

"Харик иди".

— Куда?

"Туда. Будешь слушать меня и говорить".

— Зачем?

"Иди! Расскажи пока кто ты, а я пошлю мысль, что говорить дальше!" — этого бойкого Мохнатого надо было прерывать, а то некоторые двулапые уже вполне готовы были напасть на меня.

Харик медленно пошёл вперёд. Народ начал утихать, глядя на него. Когда он дошёл до Лайонора, вокруг стояла тишина.

— Я Хариказ из клана Болотных, — тихим голосом начал Мелкий.

"Скажи, что ты ходил в нору, чтобы освободить людей", — послал я ему мысль.

— Я ходил в паучьи пещеры, чтобы спасти наших родных.

"Скажи, что знаешь о предательстве Шерстяного и просишь, чтобы маги определили правду ли ты говоришь".

— Мы не смогли спасти всех. Простите нас. Но мы бы не смогли и спастись сами, не говоря о том, чтобы вытащить из паучьего плена ещё кого-то, если бы не он, — Харик ткнул в меня рукой. — И мы все умрём, если Мохнатые не дадут нам противоядие.

В создавшейся тишине мысли у всех затихли, и вспышка разума от одного из Мохнатых не прошла мимо меня.

"Рагоз".

— Что?

"Видишь вон того Мохнатого с панцирем в руках?"

— Какого?

"В серой одежде с синей паутиной там где лапы начинаются".

— Пояс называется. Вижу и что?

"Он что-то знает о противоядии".

— Почему так решил?

Я не стал отвечать. Рагоз некоторое время покрутился вокруг меня:

— Дел не натворишь, если одного оставлю?

"Иди".

— И я утверждаю, что Парот из клана Мохнатых, — продолжил Харик, — пытался убить мою сестру и отравил всех нас.

Толпа начала оживать.

— Для подтверждения моих слов и слов моего брата, — продолжал Харик, — я прошу задать мне вопросы в присутствии магов.

— Приведите Парота! — закричал Мохнатый.

— Парота убили.

Ну, вот зачем он это сказал. Толпа загудела

— Я кланр наркланья, требую справедливости меча от клана Мохнатых! — заорал Лайонор.

Я ошибся насчёт зачатков разума у него. Он глуп как молодь. Зачем?

Гул стоял дикий. Пауки гораздо тише и послушней. Да и Далон хорош! Дал бы им легонько ментально всем, ну или мне мысль послал с просьбой....

Старейшины кланов сошлись вместе. Из-за общего фона, мне было не слышно, что мыслят они, но судя по взмахам, там тоже шёл яростный спор.

— Далон сказал, — появился рядом Рагоз, — что сейчас не получится спрашивать его о противоядии. Говорит, что сначала эту кашу надо расхлебать.

"Крупный, ты разумный?"

— Ну, да...

"Я не знаю, какую кашу вы собрались есть, но так понимаю, что ты умираешь? А любой разумный пытается выжить".

— Что делать то?

"Я вроде вам показал, что надо делать, когда Парот молчал".

— А если он не знает?

Я ничего отвечать не стал. Рагоз нервно походил рядом, потом исчез. На середину площади вышел старейшина из Грозных:

— Совет решил удовлетворить просьбу Харика и Лайонора из клана Болотных. Так как вызов уже сделан, то сначала будет произведён бой, после чего старейшины опросят Харика из клана Болотных.

Пока шли приготовления к бою, рядом со мной появился Безмысленный:

— Это что за придумки насчёт противоядия?

"Почему придумки?"

— Откуда ты знаешь?

"Он дёрнулся, когда Мелкий сказал про противоядие".

— В твоих мыслях есть ложь, но сейчас не до этого. Не баламуть пока воду. Сейчас с Лайонором разберёмся и решим что делать. Сегодня все как с ума сошли. Этот безмозглый вызов сделал, видел! А где Рагоз?

"Не знаю".

— Куда его пауки дели. Ладно. Спасибо что сдержался, — Далон быстрым шагом направился в сторону Лайонора.

Воины вышли с разных сторон площади. Светлый Мохнатый был в очень похожей на хитин одежде и с панцирем на голове. Последнее, не очень меня обрадовало. Лайонор выйдя на поле, снял свой панцирь и откинул обратно. Кто то из двулапых поймал его.

— А что, Мохнатые так трусливы, что без шлема не могут?

Толпа стала издавать противные звуки. Некоторые из них можно было сравнить с голосом животных, у которых клыки на голове. Мохнатый тоже снял панцирь. Молодец Никакой. Двулапые стали сходиться. Некоторое время они кружили напротив друг друга. Наконец светлый сделал первый выпад. Лайонор отпрыгнув, отбил удар меча. Светлый ещё несколько раз пробовал напасть. Мой двулапый всё время уходил, хотя один раз попытался ударить противника. С каждым выпадом Мохнатого они приближались ко мне всё ближе.

— Ну, ну, — рядом появился Харик. — Давай Лай, давай. Ну, чего ты?

Мелкий в запале вышел вперёд меня.

"Ты что здесь делаешь?"

— Мой брат сделал вызов, а я не увижу? Да сейчас!

"Верни его назад", — направил я Уважающему.

— Так..., — его мысли искали способ отказать мне, так как он по какой то причине не хотел препятствовать Харику, вернее боялся это сделать.

Пока я отвлёкся на воина, Светлый перешёл в яростную атаку. Сильный воин. Был бы пауком, можно было бы уважать. Я сделав шаг вперёд, поставил перед Мелким лапу и стал двигать в сторону и назад.

— Ты чего?

"Отойди, зацепят".

Думать уже было некогда. Ещё немного и Лайонор не будет успевать. Я легонько направленно ударил мыслью — Светлый пошатнулся, и на миг приостановил атаку. Лайонор использовал это время, чтобы выровняться, так как чуть не упал. Пока он тупил, Светлый успел отойти. Пришлось послать ещё один удар. Лайонор наконец сообразил и начал пытаться достать Светлого клыком.

— Да, да, давай Лай, бей его! — орал Харик порываясь выйти вперёд и закрывая мне простор для удара.

Я поймал Мелкого передними лапами, и задвинул почти под себя, едва не уронив. Тут же ударил ещё раз Светлого. Поскольку сконцентрироваться не успел, Лайонора тоже слегка зацепило. Но мой двулапый отошёл быстро и нанёс, наконец, серьёзный удар по голове противнику. Вскользь, но довольно сильно. У светлого подогнулись лапы, и он упал на сочленения. По голове потекла красная жидкость. Его глаза уставились на меня. Он всё понял! Никакой почему-то перестал бить. Сначала я хотел послать мысль Лайонору..., но в это время Светлый стал поднимать в мою сторону хелицеру, намериваясь крикнуть о своих догадках. Этого я допустить не мог. Я ударил его вполсилы раза три — должно хватить. Светлый упал. Тут же к нему побежали от Мохнатых. Я, отпустив Харика, спятился назад. Нашёл в толпе мага Лерурков. Его разум я не слышал, но расширенные глаза выдавали его возможное знание. Маг Мохнатых что-то уже объяснял своим, думаю не то, как паутину плести.

Креп, — шипящий голос Безмысленного раздался сзади. — Ты что творишь?

"Смотрю, как выиграл бой кланр".

— Это ты его?

"Нет. Чего кричишь, вокруг нас двулапые. Мысли", — кроме Харика и возможно Уважающего никто Далона не слышал.

Уважающий благоразумно сделал вид, что занят происходящим на площади — рассказывать он никому не собирался, а вот Мелкий уткнулся в меня взглядом:

— Ты что? Это же...

— Хариказ! — Прервал его маг. — Иди к Инике! Локан, Слок уведите его.

— Но....

— Хариказ. Всё потом. Прошу. Где Рагоз?

— Да здесь я, — раздался довольный голос.

— Воинов готовь.

— Понял, — Крупный из расслабленного превратился в собранного бойца.

"Крупный. Забрал?" — послал я только ему слышную мысль.

Он, повернувшись, кивнул. Его рот странно растянулся, оголив зубы.

— Нарклановцы! — заорал Громкоголосый. — Только что клан Болотных совершил...

Тут к нему от кучки Мохнатых подбежал тот самый воин с синим поясом, только выглядел он потрёпанно. Хелицера у него при этом странно висела. Синий пояс что-то стал говорить в ухо Громкоголосому.

— Креп, — раздался рядом голос Уважающего.

Я слегка повернулся, чтобы видеть его боковым глазом. Вот что у них за привычка подходить со стороны брюшка?

— Рагоз попросил вот его к тебе привести, чтобы он перед тобой стоял.

Впереди Локана, кажется, так зовут Увожающего остальные, стоял сжавшийся двулапый. Хелицеры человека были связаны.

"Зачем?"

— Не знаю. Сказал надо. И ещё.... Рагоз сказал...

Двулапый не хотел передавать слова Крупного, но его мысли читать, не было времени, я старался не упускать из вида то, что происходило на площади.

"Говори".

— Что если он попытается сбежать, то ты можешь ему ногу оторвать.

"Тогда конечно давай его сюда".

Связанный вздрогнул.

На площади в это время Мохнатые спешно грузили тело Светлого на лошадь. Половина из них уже сидела на животных. Громкоголосый ловко запрыгнув на лошадь, кинул какую-то палку на землю, отчего гомон двулапых вокруг, усилился. Воины Мохнатых, развернув четырёхлапых, довольно резво направились к большим дверям в посёлок.

"Так, когда ему лапу вырывать?"

Состояние двулапого очень напомнило мне Шерстяного.

— Рагоз сказал, если убегать будет....

"Беги", — послал я мысль связанному. Тот замотал головой.

"Жаль. А почему Мохнатые уехали?"

— Не знаю, — Уважающий странно смотрел на меня. — Старейшины объяснят. Но клан Мохнатых, только что вышел из наркланья — жезл выкинули — значит, вражда...

1) Хелицеры — ротовые придатки пауков. Обычно состоят из двух или трех члеников и имеют вид клешней (дословный перевод "клешне-усы") или подклешен

Белобородов В.М.

Автор работает безвозмездно, но на всякий случай:

Яндекс деньги 410014133494529

Вебмани. R431929648966, Z730298486553,

e-mail для отзывов: beloborodovvm@bk.ru