Ксенополис( + глава 4)

На несколько секунд над столиком повисло молчание. Перемешав остатки кофе ложечкой, Базилевски наконец заметил:

— Как-то у тебя все мрачно, Йон. Лично я не чувствую на своем горле ошейника. Я абсолютно свободен.

Шерпа хитро прищурился:

— Скажи-ка мне, Тед, когда ты работал в Нью-Йорке, ты мог повлиять на жизнь города и политику его властей?

— При некоторых усилиях — да, мог, — без раздумий ответил инспектор.

— И ты бы смог получить доступ к любой информации или муниципальному архиву?

— Естественно, — кивнул Базилевски.

— А здесь? Ты можешь изменить что-нибудь в жизни этого города? Ты можешь затребовать у Комитета его архивы?

Базилевски снова погладил подбородок. С некоторым сомнением произнес:

— Ну, к архивам Комитета меня никто не пустит без допуска самого Комитета. А повлиять... даже не знаю. Не уверен. Я пытался инициировать закон о нелетальном оружии самообороны, но его завернули.

Шерпа победоносно вздернул подбородок.

— Вот видишь. Свобода — это не просто возможность ходить куда хочешь и покупать что угодно. Настоящая свобода — это возможность участвовать и влиять на жизнь общества. Получать доступ к любой информации и говорить что думаешь. А свобода людей кончилась в тот момент, когда комитетчики запретили доклад Фусса.

Склонив голову набок, Базилевски с искренним интересом взглянул на Шерпу:

— Складно излагаешь. Прямо по Фуссу. Даже привнес в его тезисы что-то свое.

— У меня были отличные учителя, — заявил Йон. — Самые лучшие.

Подавшись вперед, Базилевски навалился грудью на край стола, почти в упор встретившись с Шерпой глазами. С нарастающим раздражением, вопреки своему обычному дружелюбию, произнес:

— Да-да, только вся твоя риторика основана непонятно на чем. На фобиях, которые ты осуждаешь. А твоя так называемая настоящая свобода близка к обычной анархии. Знаешь, что думаю лично я? Я думаю, что сейчас на Земле все отлично, и джей ты преследуешь только потому, что боишься их. Ты обычный ксенофоб, только образованный, начитанный и способный думать. Я бы с радостью погнал тебя прямо сейчас пинками под зад до самой окраины города, но, к сожалению, это не в моей власти. Я представитель закона. А закон, насколько мне известно, не запрещает иметь свое собственное мнение. Вдобавок не в моих принципах преследовать людей за их убеждения. Мой профиль — уголовное право и преступления против личности. Пока ты не преступил закон и никого не убил, ты мне неинтересен. Так же, как все остальные. Но стоит кому-нибудь убить другого, я буду первым, кто откроет на него охоту. И мне неважно, кем будет преступник — фанатиком, как ты, чиновником из Комитета, мэром города, да хоть самим Папой Римским — я приду, одену на него наручники и брошу его за решетку! Ведь если человек не умеет вести себя по-людски, то место ему в клетке. И поверь, я не стану делать исключения даже для джей. Когда кто-нибудь из них совершит грех на вверенной мне территории, ему тоже придется иметь дело со мной. Гарантирую, это мало кому понравится. Однако за девять с половиной лет, что я провел в этом городе, я ни разу не видел и не слышал, чтобы джей кого-нибудь убили, ограбили или хотя бы ударили. Они самые тихие и безобидные жители Ксенополиса. — Выговорившись, инспектор откинулся на спинку дивана и широко улыбнулся: — Поэтому, Йон, заканчивай втирать мне свои параноидальные бредни про джей. Я никогда не поверю, что они враги. У меня нет ни одной объективной причины считать их опасными. Поэтому ты, хитрожопый засранец, не сможешь перетянуть меня на свою сторону.

— А жаль. Ты бы мог оказаться ценным союзником, — хмыкнул Шерпа. — Хотя я знал, что ты меня пошлешь. Я читал твое досье и заметки в прессе. Ты очень упертый и независимый, Тед. Поэтому я решил познакомиться именно с тобой. — Состроив серьезную физиономию, сложив перед собой руки на столешнице, он сказал: — Ладно, давай начистоту. Чтобы не осталось никакого недопонимания. Во-первых, я не ненавижу джей, а просто не верю в их альтруизм. Во-вторых, я не имею никакого отношения к фанатикам из Братсва и никогда не сочувствовал террористам. Также меня реально бесят некоторые из моих читателей. Они действительно полные идиоты, но мне приходится терпеть их, потому что они мне платят и дают мне возможность заниматься моими расследованиями. В-третьих, я копаю под джей не из-за денег, а потому что хочу восстановить честное имя Альдо Фусса, которым я восхищаюсь. Я прекрасно понимаю, что могу ошибаться насчет джей, именно поэтому, чтобы не стать проблемой и позором своей семьи, я сменил имя. И я не собираюсь придумывать страшилки про джей. Да, иногда я публикую скандальные статьи, но только потому, что этого хотят мои читатели. Хотя меня часто бьют и у меня появились кое-какие проблемы с головой, я вполне адекватен. Моя единственная цель — это узнать правду о деятельности джей на Земле. Я до сих пор не свалил из этого города только потому, что за все семь лет моего расследования, я все еще не смог узнать правду о джей. Больше меня ничто не интересует. Только правда о их деятельности.

— Может быть, ты не смог узнать о джей ничего нового, потому что они ничего и не скрывают? — задал вполне резонный вопрос инспектор. — Может, у них нет никаких скрытых мотивов и они не ведут на Земле никакой деятельности?

На лице Шерпы появилась самодовольная улыбка. Вцепившись в края стола, он распрямился, навалился на него животом и драматическим шепотом объявил:

— С момента основания Ксенополиса со стороны кажется, что джей ничем не занимаются на Земле, просто здесь живут, и вот это, Тед, их единственный и самый большой обман. — Упреждая вопрос, Шерпа поспешно вскинул перед собой руку: — Я прекрасно понимаю, что в правлении города и в Комитете нет шпионов только из какой-нибудь Зимбабве. Остальные страны давно заслали в Ксенополис своих разведчиков. Они бы давно подняли тревогу, если бы заметили подозрительную активность джей. Каюсь, даже я еще недавно ловил себя на мысли, что могу напрасно подозревать джей. Потому что не мог накопать на них абсолютно ничего. Потом я подумал, что рою немного не в том направлении и решил проверить деятельность людей, связанных с джей и Ксенополисом. И вот тут-то начали всплывать крайне интересные факты.

Шерпа умолк, давая Базилевски возможность осмыслить услышанное. Нахмурившись, инспектор попросил:

— Поподробней, пожалуйста.

— Идея была такая: раз за джей следят, значит, они ничего не могут сделать без помощи людей. Они просто обязаны пользоваться нашей инфраструктурой, логистикой и ресурсом рабочей силы. Я поднял все публичные контракты на поставки в Ксенополис товаров, информацию эмиграционных агентств, финансовые отчеты, связанных с Комитетом банков. Я чуть не сломал себе мозг, пока разбирался во всех цифрах, даже пришлось привлечь людей со стороны...

— А можно не настолько подробно? — взмолился Базилевски.

— Короче, кой-какие цифры не сошлись, — резюмировал Шерпа. Оглянувшись — не следит ли кто, понизив голос, он принялся загибать пальцы: — Во-первых, этот город потребляет энергии больше, чем ему требуется. Данные метеорологов указывают, что Ксенополис выделяет очень много тепла. Столько, сколько выделяет город с двадцати миллионным населением. И это при том, что в Ксенополисе практически нет производств, которым требуется такое огромное количество энергии и которыми можно объяснить повышении температуры. Можно списать этот феномен на джей и Верхний город, но... Во-вторых, за последние два года в город поступило металлов больше, чем за остальные восемь. Основной массой поставок занимается компания «Сибириан металлик», с которой, по слухам, связан Комитет. При этом куда девается весь металл непонятно. По заявления представителей компании они хранят его на своих складах и после того, как его облагородят по технологиям джей, они его перепродадут. Только я поставил рядом с их складами камеру и за неделю ни разу не увидел, чтобы на территорию заезжала или выезжала хоть одна фура. Да и сами склады не настолько большие, чтобы в них могло поместиться две тысячи железнодорожных составов. В-третьих, люди и рабочая сила. И здесь творится что-то совсем странное. По данным таможни за последние три года в Ксенополис официально въехало порядка пятидесяти миллионов человек. Большая часть — туристы. Однако выехало на двадцать тысяч меньше. Эти двадцать тысяч получили здесь рабочие визы и до сих пор остаются в городе. Они являются гражданами города, все их имена есть в адресных справочниках, они исправно платят налоги. Причем у всех этих двадцати тысяч человек есть общие черты — у них нет семей, они прибыли из неблагополучных стран, где их вряд ли кто-нибудь хватится, и они все числятся рабочими, — Шерпа поднял перед собой указательный палец, — всего тридцати предприятий! Которые зарегистрированы в нашем городе, но территориально расположены в других странах! Я попытался дозвониться хоть до кого-нибудь из своего списка — не получилось. Я начал обходить их по адресам и расспрашивать соседей. Мне отвечали примерно одно и то же: да, здесь такой жил, иногда приезжал на недельку-другую, потом куда-то уезжал; а за последние шесть месяцев мы его пока не видели.

— Весьма любопытно, — пробормотал Базилевски. — Весьма. Настолько, что я даже не буду спрашивать, как ты получил доступ к базам налоговой и таможни. Правда, все эти факты можно объяснить. Налоговыми махинациями, например.

— Вырвав событие из контекста, его можно подать и объяснить как угодно. А все вместе факты складываются в тревожную картину. Из сказанного мною может быть только один вывод: в городе идет крупная стройка и куда-то пропадают люди. Скоро может случится что-то крупное и, возможно, страшное.

Базилевски издал тяжелый вздох:

— Все-таки заговор джей, да?

— Пока что не уверен, — честно признался Шерпа. — Чтобы все проверить, мне... — чуть смутившись, он почесал щеку, — собственно, поэтому я и хотел познакомиться с тобой. У старшего инспектора намного больше возможностей, чем у гражданина восьмого ранга.

Базилевски резко распрямился.

— Стоп-стоп, ты во что хочешь меня втянуть?

— Ничего криминального, клянусь. — Покопавшись в кармане, он достал сложенный листок бумаги и передвинул его по столу к Базилевски. — Просто я хочу, чтобы ты воспользовался своей властью и проверил этих людей. На них зарегистрированы все подставные конторы, где трудятся пропавшие.

Базилевски вынул из кармана бумажник, провел им над сенсором в столе и во вспыхнувшем голографическом меню ввел сумму за свою порцию ужина. Только затем, привстав, явно собираясь уходить, с сомнением покосился на листок.

— И зачем оно мне надо?

Откинувшись на спинку, Шерпа сцепил на затылке пальцы и с нагловатой ухмылкой сообщил:

— Затем, что выпавший сегодня из окна Чэндлер Джонс-младший тоже находится в этом списке. Так же, как еще один недавно почивший сотрудник Комитета.

Базилевски бухнулся обратно на сиденье.

Продолжая лыбиться, Шерпа добавил:

— Тот самый, которого нашли неделю назад в мусорке со свернутой шеей и без рук. — Йон пожал плечами. — Видимо, я и Братство идем по одному следу.

Развернув бумажку, Базилевски вчитался в столбцы десятка имен. Заметив парочку знакомых, фигурировавших с сводках, сложил и убрал листок во внутренний карман. После, схватив со стола бумажник, провел им над сенсором и полностью погасил счет.

— Считай, Йон, ты полностью отработал свой ужин и мое внимание, — сообщил инспектор. — Это может оказаться очень ценной информацией. Теперь я могу предсказать, по кому Братсво нанесет следующий удар.

— А проверять-то их будете? — нахмурился Йон. — Ну, на связь с подставными фирмами и Сибириан металлик?

Базилевски обреченно закатил глаза.

— Ладно, в благодарность за наводку гляну записи реестров. Глубоко копать не буду, даже не надейся. Если обнаружу что-нибудь подозрительное, обязательно тебе сообщу.

— Ну, спасибо хоть на этом, — пробурчал Шерпа, тщательно скрывая удовлетворение результатами беседы.

Упросив инспектора подвезти его до дома и обменявшись с ним контактами, Шерпа дождался, пока полицейский седан не отъедет подальше, и двинулся к себе в квартиру.

Выглянув из-за развернутой газеты, старик-консьерж смерил припозднившегося посетителя суровым подслеповатым взглядом и, узнав беспокойного постояльца, вернулся к чтению.

Поднявшись к себе, заперев дверь, Шерпа навалился на нее спиной, засунул руки в карманы и довольно улыбнулся. Часть дела сделана — хоть Базилевски и оказался намного более прагматичным человеком, нежели его описывала пресса, он все-таки согласился сотрудничать и невольно включился в расследование. О большем трудно и мечтать. С самой первой встречи с ним по кислой физиономии законника стало понятно, что он никогда не поверит в заговор и коварство чужих, но этого и не требовалось. В деле по разоблачению джей Шерпа отвел инспектору определенную роль и не надеялся, что тот выйдет за ее рамки, — Базилевски должен стать брошенным в воду камнем, от которого пойдут волны, и страховкой. Теперь, если сыщик начнет проверять людей из списка, комитетчики обязательно зашевелятся. У них просто не будет иного выбора, кроме как попытаться помешать или надавить на инспектора, что, несомненно, пробудит в нем еще больший интерес к Сибириан металлик и пропавшим людям. Ну, а если вручившего ему список человека в скором времени найдут в переулке с проломленным черепом, у инспектора появятся подозрения, что его убийство — не просто результат банального ограбления или месть бесноватых апостолов за нежелание покидать город. Базилески точно продолжит дело покойного репортера, пойдет по его следу и придет... вот только, куда может завести инспектора его расследование, Шерпа точно не знал и сам. Вполне возможно, ушлые чинуши из Комитета действительно проворачивают в Ксенополисе какие-нибудь финансовые махинации с нелегальными рабочими, «мертвыми душами» и редкими металлами. А может, за всеми их действиями кроется что-то большее. Что-то действительно страшное. Та скрытая от всех правда, от желания узнать которую у Шерпы буквально сводило живот, которая превратила его в одержимого, почти безумца, наплевавшего на свое будущее, семью, здоровье и социальное положение. Изгоя, позор и посмешище всего людского рода.

И в этот день, в эту ночь он чувствовал, что как никогда прежде близок к разгадке истинной цели присутствия джей на Земле. Об этом вопил его инстинкт, его репортерское чутье, выработанное годами бесплодных поисков правды. И, знал Шерпа, если оставить нарытые факты без должного внимания, если сидеть и ждать, пока инспектор наконец почешется и возьмется за проверку списка, момент может быть упущен. Комитетчики кто угодно, но точно не идиоты. Они быстро прознают про внимание посторонних к своим темным делишкам и спрячут концы в воду. Если ничего не предпринять сейчас, завтра уже может быть слишком поздно. Упустить инициативу, отдать ее противнику — значит, проиграть.

Отлипнув от двери, Шерпа подошел к комоду, опустился на корточки, выдвинул нижний ящик. Вытащил из него рюкзак, кепку, перчатки, темные кроссовки и черный балахон с капюшоном. К проникновению на складские территории Сибириан металлик все было готово уже давно, а после вручения списка Базилевски больше не осталось неоконченных дел. Страховка на случай преждевременной и внезапной гибели обеспечена, теперь можно действовать...