Ксенополис( + глава 4)

Ксенополис

Пролог

Выдержка из вступления к докладу «Анализ и пути минимизации влияния джей на земные общества»

Автор: Альдо Фусс

Статус: запрещено к публикациям и распространению

Причина: освещение джей в сугубо негативном аспекте

2054 год стал поворотным моментом в истории человечества. Первый контакт — о нем грезили поколения романтиков, его с призрачной надеждой дожидались уважаемые астрономы, его воспевали и в подробностях описывали фантасты, о нем втайне, боясь прослыть среди своего окружения чудиками, мечтали обыватели.

Седьмого мая 2054-ого он состоялся. Не посредством сигналов, улавливаемых тарелками радиотелескопов SETI, не в глубинах космоса на борту еще не построенного людьми звездолета — первый контакт произошел гораздо ближе, на Земле, и стал полной неожиданностью. Они явились к нам сами. Обитатели лунной станции только-только отослали на Землю сообщение о замеченном им массивном объекте на орбите материнской планеты, директор НАСА едва коснулся трубки телефона прямой линии с Белым Домом, когда на поле стадиона в Нью-Йорке во время финала бейсбольного матча беззвучно спикировал, завис, почти мгновенно остановившись, и плавно опустился на газон белоснежный самолет, чьи хищные, угловатые формы напоминали истребитель.

Через несколько секунд в сети появились первые сообщения и видеоролики о странном объекте, совершившем маневр, разваливший бы любой земной летательный аппарат. Менее чем через минуту жизнь на всей планете остановилась. Побросав все дела, люди кинулись к экранам телевизоров, включили очки дополненной реальности, достали медиа-станции, расчехлили пылившиеся в чуланах радиоприемники. Обваливая коммуникационные сети, перегружая спутники связи, все стремились глянуть на вызвавший панику объект. С замиранием сердца, еще боясь признаться себе, что этот момент и есть первый контакт с внеземной цивилизацией.

Когда фонарь кокпита отъехал назад и на газон спрыгнуло длинное, под два с половиной метра, нескладное существо, облаченное не то в легкий скафандр, не то противоперегрузочный костюм, отпали последние сомнения — планету посетил представитель иной расы — джей.

Они добились своего и смогли заявить о себе — через три минуты после приземления объекта на стадион о первом контакте узнал весь мир. Работа, начатая учеными еще во второй половине двадцатого века, наконец дала плоды. На протяжении века люди отчаянно пытались докричаться до звезд, посылая к ним радиосигналы и пучки света, яркостью затмевающие Солнце, и они сумели докричаться до звезд. С них спустились их посланники.

Реакция людей была разной — кто-то впал в эйфорию и радовался, ожидая наступления золотого века, кто-то проявил разумный скептицизм и опасения. Еще бы, думали самые острожные, если ты в дремучем лесу и орешь на всю округу, пытаясь заявить о себе, вполне возможно, что твои вопли услышит стая волков.

В результате, правы оказались и те, и другие. Джей не проявили агрессии, они оказались куда умнее. Принеся достижения своей науки, они обменяли их на право остаться на планете и участвовать в ее жизни. Воспользовавшись алчностью человечества, они просто купили людей, как когда-то первые переселенцы купили за мелочевку падких на блестящие побрякушки индейцев Северной Америки. Химическая еда, генная инженерия, импланты, биотопливо, квантовые компьютеры, нейроинтерфейсы — гости щедро одарили землян технологиями, до которых наука смогла бы дойти и сама спустя несколько десятилетий. За дешевое мясо из пробирок, практически бесплатное топливо и возможность продлить себе жизнь люди продали свое будущее и отказались от части свобод.

Конечно, были и несогласные, однако пропаганда и медиа-вбросы сделали своей дело. «Смотрите, — вещала с экранов очередная молодая счастливая мамаша, — мой ребенок вчера умирал от лейкемии и денем, и ночью орал от боли, а теперь он абсолютно здоров и весел». «Мой отец был двадцать лет прикован к кровати, мог шевелить всего одним пальцем. Сегодня утром он пробежал трусцой целый километр. Ему шестьдесят лет, но он проживет еще полвека. И все благодаря им!» После всех заявлений и свидетельств о благородстве и альтруизме чужаков несогласные остались в меньшинстве, их позиция мало у кого находила поддержку, зачастую их откровенно презирали, они подвергались гонениям.

В итоге недовольным пришлось смириться с присутствием чужаков и уйти в тень. Тем более что джей не так уж сильно отличались от людей и старались держаться от них обособленно, для чего среди необъятных таежных лесов Сибири возвели для себя целый город — Ксенополис.

Со всех концов света в него начали стекаться люди, ведомые самыми различными мотивами — кого-то манила инопланетная экзотика и романтика города чужих, кто-то явился с целью научных исследований, кто-то жаждал легких денег, стремясь нагреться на строительном буме и туристах. Не обошлось, естественно, и без представителей разведывательных структур и асоциальных элементов. Год за годом Ксенополис ширился, и к 2064-ому численность его населения достигла десяти миллионов человек. В городе сложилась особая культура, сочетавшая в себе черты западной, восточной и инопланетной цивилизаций, в нем действовали свои, отличные от мировых законы, постепенно на его улицах родился свой уникальный язык.

Формально город находится под полным контролем джей, однако превалирование доли землян среди населения стало столь подавляющем, что джей пришлось делегировать часть своих властных полномочий людям. Впрочем, по некоторым альтернативным мнениям, джей просто избегают бытовых контактов с представителями человечества, тем самым проявляя тщательно скрываемый шовинизм по отношению к людям. Об этом может свидетельствовать разделение Ксенополиса на Нижний и Верхний город. Причем в Верхний город, заселенный исключительно джей, вход людям строго воспрещен и возможен только при наличии приглашения и в сопровождении джей.

В противовес мнению о пренебрежительном отношении джей к людям стоит отметить, что деление города на Верхний и Нижний и соответствующие наименования могут быть обоснованы особенностями архитектуры джей — Верхний город является верхним в прямом смысле этого слова: он располагается на платформе-основании, вознесенной на колоннах на пол-сотни метров над землей, и буквально парит над центральными районами Нижнего города.

Конечно, было бы неплохо получить комментарии джей по поводу их отношения к людям, однако это затруднительно — джей довольно скрытны и не декларируют свою цель присутствия на нашей планете. Информации о них крайне мало, приходится довольствоваться заявлениями официальных лиц Комитета по взаимодействию с джей, утверждающими, что джей пришли на Землю из чисто научного интереса и ради налаживания дипломатических отношений. На официальные заявления скептики справедливо замечают, что довольно затруднительно поддерживать дипломатические отношения в условиях, когда на перелет от своего дома — звезды Грумбридж Джей — до Земли чужим потребовалось больше пятидесяти лет. Также озадачивает факт, почему джей не попытались установить с людьми контакт посредством световых либо радиосигналов.

В общем, вопросов к джей больше, чем ответов. Не подлежащими сомнениям пока следует признать три факта — джей не проявляют явную агрессию, они прогрессивней людей в научно-техническом плане и их влияние на земную цивилизацию крайне велико. О том, какие гипотетические угрозы могут исходить от присутствия джей и как можно снизить их влияние на земное общество, посвящен этот доклад...

Часть 1. Конспиролог

Глава 1

Китайский квартал Ксенополиса всегда напоминал растревоженный муравейник. Народу на узких улочках, зажатых обшарпанными высотками грязно-серых оттенков, было столько, что и не сосчитать. И все куда-то спешат, толкаются, всюду шум, гул множества голосов, звуки музыки и мелодичной восточной речи. То и дело раздавались крики зазывал и уличных торговцев, кое-как умудрившихся пристроить тележки с сувенирами и едой на узких полосках тротуаров. Причем вид деликатесов, часть из которых еще была живой и отчаянно пыталась вырваться из своих аквариумов, террариумов и клеток, мог надолго отбить аппетит у любого непривычного к восточной экзотике европейца.

Впрочем, европейцы если и захаживали в это место, то только из местных. Туристы обычно быстро ретировались в кварталы поспокойней, зачастую уже без кошельков и без прикупленной по дешевке поддельной техники. Местные щипачи — настоящие виртуозы, они могли легко увести с руки «клиента» дорогие часики, пока тот глазел с разинутым ртом по сторонам и хлопал ресницами, или вытащить из его сумки недавно прикупленный медиа-центр. Здесь они были как рыба в воде, здесь их дом и их территория. Выглядишь растерянным чужаком, зазевался, расслабился — и мимо тебя, выскользнув из-за пешеходов позади тебя, тут же прошмыгнет, притершись плечом, смуглый парнишка, а ты чего-нибудь да недосчитаешься. Нередко случалось, что одного «туриста», как их окрестили карманники, вело сразу несколько конкурирующих группировок. Степенные, солидные европейцы искренне удивлялись, когда откуда-то вдруг набегала куча народу и рядом с ними из ничего вспыхивала массовая драка — всегда короткая, но от этого не менее жестокая. И пока две группы карманников выясняли, кто будет работать с «туристом», щипач из третьей спокойно избавлял отвлекшегося на потасовку клиента от лишних материальных ценностей.

В полиции же на обращение жертвы всегда разводили руками, качали головами и, если «турист» затевал скандал, ехидно советовали ему в следующий поход в китайский квартал прятать наличку в носки или зашивать карманы. Хотя, подумав, нередко добавляли представители закона, застраховать от кражи не сможет ни то, ни другое. Выследить карманников не помогали даже парящие над каждым перекрестом камеры.

На проезжей части было ненамного спокойней, чем на тротуарах. Двухполоски полностью забиты машинами — в основном компактными, на два места, электрокарами. Время от времени соприкасаясь бамперами, водители выражали свое возмущении небрежным маневром соседа по пробке гудками клаксона, самые крупные или крикливые высовывались из окна и начинали поносить друг друга матом. Интеллектуальная система контроля трафика хоть и работала, не позволяя движению застопориться намертво, однако на улицах Ксенополиса даже она давала сбои — десятки снующих между машинами скутеров, трехколесные грузовые велосипеды и тележки с товарами на людской тяге не были подключены к системе и воспринимались сенсорами машины как опасные объекты. Электронный мозг просто не мог предсказать следующий маневр пробивающегося по пробке мотоциклиста, перехватывал у водителя управление и тормозил машину.

Мэр города еще два года назад обещал расселить проблемный китайский квартал, но пока что все его обещания оставались обещаниями. Территорий, выделенных Восточной Россией под строительство Ксенополиса, оказалось недостаточно. Никто не ожидал, что джей откроют границы и что город разрастется настолько сильно. Плотность населения на квадратный километр буквально зашкаливала, дома росли все выше и выше, и крыши некоторых почти упирались в платформу Верхнего города, нависающую над кварталами людей и затеняющего их. А русские все никак не торопились выделять земли под расширение города — они торговались. Прочувствовав возможную выгоду, они дожидались, когда ситуация станет настолько катастрофической, что джей будут вынуждены пойти на уступки и предложат им цену повыгодней — что-нибудь из своих технологий либо официальное признание Ксенополиса частью Восточной России. Хотя зная джей, конфликт интересов вполне мог закончиться тем, что они подергают за ниточки своих марионеток в правительствах и лояльный им Северо-Алантический союз поставит на место чересчур предприимчивых русских. Силовыми, естественно, методами. И, судя по последним новостям, европейцы уже начали готовить почву для будущей войны. Все учения и дипломатические выпады в сторону Восточной России очень сильно напоминали проигрывание мускулами и разминку перед неминуемой схваткой.

Но пока политики из САС вели свой игры и обменивались с русскими коллегами экивоками, простым жителям Ксенополиса приходилось мириться с неудобствами.

Пробираясь по разделительной полосе через пробку, винтажный скутер Веспа, вильнув, едва не чиркнул подножкой ко крылу ядовито-желтой, с агрессивным тюнингом Тойоты АйКью третьего поколения, из салона которой сквозь опущенные боковые окна доносись рычащие звуки модного индастриал. Испугавшись опасного маневра скутериста, водитель компакт-кара вывернул руль, и его авто, дернувшись к обочине, уперлось краем бампера в литой диск припаркованного рядом с тротуаром седана. В сравнении с миниатюрным авто, серый четырехведерный Форд с наглухо тонированными стеклами выглядел настоящим монстром — раза в два длинней и шире. Чтобы не создавать затор, он заехал на тротуар, однако помогло это не сильно и оставшаяся на проезжей полосе половина седана все равно заняла немалую часть дороги. Невольно получилось, что Форд мешал абсолютно всем — и пешеходам, вынужденным огибать его, и автомобилистам.

Звуки индастриала стихли, из салона АйКью высунулся молодой японец с крашеными в белый цвет волосами. Потрясая кулаком, на дикой смеси английского, русского и китайского, являвшегося местным языком, он принялся громко поносить укатившего далеко вперед скутериста. Не дождавшись от того никакой реакции, японец перенаправил свой гнев на водителя Форда, выглядывающего сквозь щелочку чуть приопущенного окна.

— Какого ты прикатил сюда на своей телеге?! — прокричал японец прятавшемуся за затемненным стеклом водителю. Избрав тактику владельца скутера, тот просто решил проигнорировать скандалиста и поднял стекло. Вконец разъярившись, вопреки мнениям о восточной сдержанности, японец перебрался на пассажирское сиденье, наполовину вылез из окна и принялся колотить кулаком по стеклу Форда. — Слышь, ты, кретин, я с тобой говорю! Давай вылезай и...

Окно Форда полностью опустилось, и японец разглядел внутри затемненного салона двух мужчин. Один, водитель, молодой смуглый парень европейской внешности, черноволосый, коротко-стриженный, в черной футболке. Лицо второго, разместившегося на пассажирском сиденье, показалось японцу знакомым. Тоже европеец, под сорок лет, голубоглазый, с шапочкой еще густых волос пшеничного цвета. На его округлом, открытом лице сверкали мелкие капельки пота от стоявшей внутри Форда духоты, на шее был заметен только-только начавший расти двойной подбородок, телосложение плотное, но немного рыхлое, с заметным животиком. Эдакий простодушный добряк-весельчак из американской глубинки, типичный «реднек». Для завершения образа фермера не хватало только рабочего комбинезона. Вместо него — белоснежная сорочка с расстегнутым воротником и пятнами пота под мышками, серые брюки. Да и глаза смотрели строго и цепко, подмечая малейшие детали.

Стоило японцу увидеть эту парочку, как мгновенно стало ясно, кто они такие и зачем прикатили в китайский квартал на мощном гибридном седане.

Водитель Форда поднял руку с бумажником и, раскрыв его, продемонстрировал японцу, продолжающему по-инерции орать на него, полицейский жетон. После приложил к губам указательный палец и прошипел:

— Т-с-с-с! Заткнись и вали отсюда!

Кивнув, умолкший парень перебрался на водительское сиденье, и АйКью неспешно покатила дальше.

Подняв стекло, водитель кинул бумажник на приборную панель и указательным пальцем оттянул воротник футболки. В машине была настоящая парилка — кондиционер сломался, а за время, пока они добирались по пробкам до квартала, салон успел как следует прогреться от форсированного ДВС. Но стекла поднимать нельзя — два европейца будут слишком заметны посреди восточного квартала. Приходилось сидеть в духоте и темноте.

— Гребаная истеричка, — пробурчал водитель, глядя вслед удаляющемуся АйКью, — чуть нас не спалил.

— Расслабься, Андрей. — Мягким тенором произнес пассажир. Вытащив из кармана брюк носовой платок, Теодор Базилевки отер с лица пот и кивком указал на витрину магазинчика, заставленную банками с сушенными лягушками, кореньями, сборами и прочими диковинными товарами китайской народной медицины. Присмотревшись, водитель заметил позади массы пешеходов подроста лет пятнадцати. Прислонившись спиной к стене рядом с витриной, сделав вид, что полностью поглощен игрой на карманной приставке, парень то и дело бросал на Форд беглые взгляды. — Местные давно в курсе, кто мы такие.

— Разобраться с ним? — предложил Трофимов.

— Оставь. Просто сидим и делаем вид, что изучаем обстановку. Будет хуже, если они начнут суетиться.

Вновь глянув на подхвата карманников, Трофимов откинулся на спинку сиденья и, поморщившись, проворчал:

— Да где застряли спецы? Скоро здесь сварюсь.

Он покосился на шефа: Базилевски, обмахивая себя, подобно вееру, ладонью, с видимым безразличием пялился на прохожих. Но, знал Трофимов, кажущаяся расслабленность старшего инспектора всего лишь иллюзия, игра на публику. От его цепкого взгляда не могла ускользнуть ни одна мелочь. И несоответствие между внешностью шефа и его характером и способностями озадачивала не только младшего офицера.

Так уж получилось, что природа одарила Базилевски обликом полного тюфяка. В школе Теодора еще как-то задевало, что женский пол его игнорирует, а сверстники не относятся к нему всерьез. Он честно пытался измениться, стать более привлекательным и атлетичным, пока не осознал, что превратиться в подтянутого красавчика ему не поможет ни стилист, ни модная одежда, ни изнуряющие физические упражнения. Однако поняв, насколько жестоко поступила с ним природа, он не стал делать из этого трагедии — он выбросил из головы навязанные рекламой стереотипы, нашептывающие «будь стройным, модным, красивым», и обернул свой недостаток себе на пользу. Люди тянулись к человеку со столь располагающим обликом, они доверяли розовощекому пухлому блондинчику с открытым лицом, и Базилевски, не будучи дураком, научился извлекать из этого немалую выгоду — он умел стремительно обзаводиться полезными связями.

Поступив на юридический в престижный колледж, куда его пристроил отец, Базилевски вскоре понял, что сидение за партой и зубрежка законов не его призвание. Гораздо интереснее ставить на место тех, кто эти законы нарушает. Забросив учебу после второго курса, он записался в полицейскую академию, закончил ее в числе лучших и начал патрулировать улицы Нью-Йорка. Родители приняли его решение в штыки, отец, состоятельный бизнесмен, даже сказал: «Ты достаточно смышлен, чтобы быть юристом. Но для копа ты слишком мягкотел. Я не буду мешать тебе. Делай, что хочешь. Только запомни: если ты не сможешь сделать карьеру в полиции, я до конца жизни буду припоминать тебе эти слова и тыкать тебя ими». На том они и разошлись.

«Пухлое недоразумение» в форме поначалу вызывало насмешки как у защищаемых им граждан, так и у начальства, коллег и асоциальных элементов. Потребовалось несколько месяцев и серьезный инцидент, чтобы все наконец осознали истинную суть новичка. Пока вся полиция города стояла на ушах, безуспешно пытаясь разыскать двух грабителей, расстрелявших патрульный экипаж, Базилевски напряг свою уже обширную к тому моменту сеть информаторов, выследил залегших на дно преступников и, договорившись со знакомым сержантом спецназа, задержал разыскиваемых в обход откровенно ненавидящего его капитана. Начальник был в ярости, когда Базилевски и его нового должника, сержанта спецов, чествовали как героев и вешали им на грудь их первые медали. Через пару месяцев последовало еще одно громкое задержание, и коллеги наконец прозрели — новичок оказался не добродушной свинкой, а хитрым лисом, заручившимся покровительством очень важных людей в городе.

Дальше карьера юного офицера пошла в гору. За десять лет службы он поднялся с самых низов до должности заместителя капитана участка, лейтенанта, заслужил уважение как мэра, так и лидеров криминальных структур и был назван прессой негласным хозяином Нью-Йорка. Потом прилетели джей, и детские мечты Базилевски стали явью. Бросив карьеру, оставив жену и дочку, он перебрался в строящийся Ксенополис и начал все заново, с должности стажера-инспектора, что соответствовало званию детектива 3-ого класса или лейтенанта полиции на должности оперуполномоченного России.

С тех пор Базилевски дослужился до должности старшего инспектора Службы Безопасности Ксенополиса, по ранжированию джей являлся гражданином второго класса, и ему пророчили место начальника СБ. Однако сам Теодор пока не спешил уходить с улиц. Кабинетная работа опостылела ему еще в Нью-Йорке, а к власти над другими он был равнодушен. Ему больше нравилось работать в поле, его привлекала опасность и лихая романтика местных улиц. Пока позволяет здоровье и возраст, решил однажды Базилевски, лучше заниматься настоящим делом, чем протирать штаны за столом и перекладывать с места на место бесчисленные бумажки.

Впрочем, в некоторые дни он начал подумывать, не пора ли ему перебраться на более спокойную и комфортную должность. Прямо как в этот момент...

Медленно выдохнув, Базилевски отер лицо промокшим насквозь платком.

— Тяжко, шеф? — участливо поинтересовался Трофимов. И тут же ухмыльнулся. — Прошли бы курс биокоррекции. Сертификат у вас есть, всем отделом скидывались, а вы... — Трофимов развел руками.

— Надоел, — поморщился Базилевски. — Каким родился, таким и останусь. Парочка лишних кило пока никому не повредила.

Трофимов иронично повел бровью.

— Пара кило? Уверены? Может, пара десятков?

— И в кого ты получился таким остроумным, — сокрушенно покачал головой инспектор. Открыв бардачок, он достал бутылку воды, стукнув по донышку, запустил процесс охлаждения и, отвинтив крышку, сделал пару жадных глотков. Приложив ледяную бутылку к шее, Базилевски с ностальгией взглянул на суету на улице: — Как же изменился город. Помню, когда сюда приехал, первый настоящий дом еще строился. Девять лет назад здесь вообще ничего не было. Люди жили в фургонах и бытовках, ночевали у костров в спальниках. Ну, ничего не было кроме этого. — Он кивком указал на платформу Верхнего города, простиравшуюся насколько хватало взгляда. — Они-то строились быстрее. Отгрохать себе такую громадину за два месяца — наши архитекторы и инженеры до сих пор в шоке.

— Ностальгируете, шеф? — ухмыльнулся Трофимов. — С чего бы? Неужели стареете?

— Какой же ты вредный, Андрей, — едва-заметно улыбнулся Базилевски. — Хоть бы раз проявил уважение.

— Ну-ну, шеф. Я больше не куплюсь на ваши трюки. Как будто это уважение вам так надо... ага, не смешите...

Задняя дверь машины открылась, и рука Трофимова молнией метнулась к кобуре на поясе, пальцы сжали рукоять табельного КрисКард.

— Свои, — забираясь на заднее сиденье, сообщил высокий, широкоплечий мужчина в военных черных брюках и голубой ветровке. Бросив рядом с собой спортивную сумку, он снял кепку и провел ладонью по короткому ежику волос.

Базилевски раздосадованно поморщился: мало того, что взводный спецов где-то потерял свой взвод, так он еще и сигнализировал местным, что законники затевают что-то масштабное. Только слепец мог не заметить топорщащуюся в районе подмышки ветровку, указывающую на автоматический пистолет в кобуре, и горбинку между лопаток — блок питания облегченного экзоскелета. А учитывая выправку мужчины, военные брюки с карманами на бедрах и спортивную обувь, любой дурак мог догадаться, что он не обычный оперативник.

— Ты зачем сюда приперся, Клименюк? — спросил Трофимов. — Кому ты тут нужен без своих людей?

— Почему не предупредил? — строго поинтересовался Базилевски.

Вновь проведя ладонью по голове, Клименюк нацепил кепку и признался:

— Наши частоты накрылись. Наверное, джей балуются... или придурки из Братства. Короче, мы теперь без связи. Я решил не рисковать и не вызывать вас по открытым каналам.

— Понятненько, — протянул Базилевски. — Ладно, а что с людьми?

— Все плохо. Фургон встал в пробке. Капитально так встал. Смогут добраться сюда через полчаса, не раньше. Есть еще вариант дойти на своих двоих.

Базилевски представил, как по китайскому кварталу шагают десять крепких парней с звякающим железом сумками и рюкзаками, и понял, что вся их конспирация мгновенно пойдет прахом. В любом другом квартале этот вариант мог бы и выгореть, но только не здесь. Спецы еще будут выгружаться из фургона, а местные группировки уже придут в движение и начнут разбегаться по своим норам.

— Исключено, — решил Базилевски. — Будем ждать фургон.

— Как знаете, — кивнул Клименюк. — Ладно, что с исходными данными?

— Дом справа. На седьмом этаже. Квартиру нужно уточнить.

Прислонившись к стеклу, Клименюк осмотрел здание — длинная, почти на весь квартал, дватцатиэтажка с затемненными стеклами — непроницаемыми снаружи, но абсолютно прозрачными изнутри квартир. Уплотнительная застройка привела к тому, что на небольшом пятачке земли теперь теснилось сразу несколько высоток, разделенных лабиринтом узких, больше напоминающих щель проулков. Причем из дома в дом наверняка можно пробраться по перекинутым между домами мосткам.

— Плохое место, — констатировал Клименюк. — Сложное. Спугнем — потеряется. Ладно, на этот случай у меня есть мой малыш. — Он похлопал по сумке, где хранился робот-шпион. — Что насчет самого клиента?

— Синеглазик, — произнес всего одно слово Трофимов, и спец помрачнел. Даже подготовленный боец не горел желанием иметь дело с «синеглазым». Если кто-то ставит в подпольной операционной имплант, почти наверняка этот имплант слишком серьезно расширяет возможности тела, иначе вживлять его не имеет смысла — проще обратиться в легальную клинику. Следовательно, они использовались для криминальных делишек, а если совсем не повезет, их носитель может оказаться подготовленным наемником. Вот только проблема с форсированными имплантами в том, что их связь с нервной системой двухстороння, и кривой софт, созданный неизвестно кем, нередко выжигает носителю мозги. Вспышки неконтролируемой агрессии у таких людей обычное дело. Причем хорошо, если дело ограничится одной агрессией. Некоторых переклинивает настолько, что они вообще выпадают из реальности.

— Он в розыске? — уточнил Клименюк.

— Еще как в розыске, — хмыкнул Трофимов. — Помнишь, на прошлой неделе нашли пять трупов? Догадайся, чья работа.

Лицо Клименюка вытянулось.

— Тех самых, которых покрошили руками? — Трофимов кивнул, и спец помрачнел еще больше. — Вот засада. Ну, спасибо, мужики... Подкинули нам полного отморозка. Надеюсь, у вас нет к нему вопросов?

— Наивысший приоритет — ваша безопасность, — намекнул на возможность ликвидации Базилевски.

— Тогда, может, ракету ему в окно и все дела?

Развернувшись всем телом назад, Базилевски вылупился на Клименюка.

— В какое окно, умник? Пока не установим его местоположение, никаких спецсредств. Недавно уже зарядили в какое-то окно. Адвокат его владельцев до сих пор имеет всю управу. И ведь никто, к счастью, не пострадал.

Клименюк пожал плечами.

— Ладно-ладно, я просто предложил. — Расстегнув молнию сумки, спец вытащил из нее кевларовый шлем с черным забралом-визором. Вдавил неприметную кнопку, и пластина изнутри стала прозрачной, покрылась значками пиктограмм. — Есть фотка цели?

— Не-а, — откликнулся Трофимов. — Только общие приметы.

Цыкнув, Клименюк попросил:

— Открывайте доступ к архивам. Нужен план здания и всего квартала. — Спец расстегнул молнию ветровки, обнажив панцирь легкой брони. — Ну и парилка у вас здесь.

— Ща пошлю запрос, — кивнул Трофимов. Схватил с торпеды очки дополненной реальности, надел их на нос, воткнул в ухо кнопочку наушника, пробормотал: — Активация. Контакт: отдел тактического пла...

Договорить он не успел.

Первой закричала проходившая мимо седана с законниками женщина. Замерев, прикрыв рот руками и крича на одной тонкой, вибрирующей ноте, она глядела куда-то вверх. Ее спутник, проследив направление взгляда, вздрогнул и попятился назад. Сразу после первого крика раздался второй, мужской.

На головы прохожих осыпался дождь стеклянных осколков. Спустя миг на крышу проезжающего мимо седана компакт-кара шмякнулось изувеченное, окровавленное тело. Стойки смялись как бумажные, крышу вдавило внутрь, боковые стекла лопнули, брызнув в стороны сотнями стекляшек. Открыв дверь, из салона вывалилась китаянка, по ее лицу текли ручейки крови. Раздирая ладони и колени об осколки стекла, она на четвереньках попытался отбежать от машины.

Машины затормозили, остановившиеся было прохожие при виде трупа отпрянули назад, послышались крики и вопли о помощи.

— Не дождемся мы спецов, — шепотом констатировал потрясенный Трофимов, глядя на болтающуюся рядом с ним руку, свисающую с вмятой в авто крыши. Сыщики поняли все сразу: упавший — не самоубийца. Без помощи синеглазика ни один человек не способен отлететь от окна настолько далеко, чтобы приземлиться аккурат посередине проезжей части.

— Работаем! — открывая дверь, крикнул Базилевски. С ловкостью, обычно не свойственной людям его комплекции, он выпрыгнул из салона и, вытаскивая из кобуры на поясе крискард, побежал к ближайшему проезду, крича прохожим: — Полиция! С дороги! Расступитесь!

Трофимов толкнул дверь, но та уперлась в увенчанный трупом компакт-кар. Выругавшись, он полез на пассажирское сиденье.

Спец вырвал из сумки сложенный робот-квадролет.

— Активация! — крикнул Клименюк.

Узнав голос хозяина, робот пискнул, кожухи с пропеллерами опустились по углам закругленной коробочки корпуса, ощетинившейся антеннами сенсоров. Диафрагмы двух камер за линзами объективов сузились и расширились, зажужжали раскрутившиеся лопасти пропеллеров. Пока робот просыпался, Клименюк достал из сумки дробовик супер-шорти, водрузил на голову шлем, выпрыгнул из машины и кинулся догонять сыщиков.

Пробившись через расступающуюся перед ним толпу, нечаянно задев и опрокинув парочку не успевших увернуться прохожих, Базилевски добежал до сквозного проезда, свернул в него и довольно резво понесся к распахнутой настежь двери парадной, перед которой тусовалось с десяток подростков. При виде бегущего на них пухлого мужчины парни и девушки прыснули от смеха, принялись обмениваться издевками и насмешками, однако, заметив в его руке пистолет, тут же бросились в рассыпную — несколько человек в парадную, остальные дальше по проезду.

Свернув в полу-мрак грязной, воняющей мочой и сыростью парадной, Базилевски грозно зыркнул на прижавшегося к стене подростка с ирокезом на лысой голове, шарящего в кармане узких ободранных джинс. За его спиной стену пересекала огромная надпись краской «смерь копам», и парень все никак не мог вытащить застрявший в кармане выкидной нож. Шаги его дружков доносились с верхних этажей.

Едва встретившись с инспектором глазами, подросток вскинул перед собой руки и взмолился:

— Я ничего не сделал! Не убивайте меня!

Убедившись, что парень не будет дурить, Базилевски повернулся к лифту: над кнопкой вызова светилась цифра двадцать. Скривившись, инспектор побежал к лестнице и, перепрыгивая через две-три ступеньки сразу, поскакал вверх по испещренной похабными надписями лестничной клетке.

Подросток попытался было выскочить на улицу, но, врезавшись в широченную грудь вбегающего в парадную Трофимова, полетел на задницу. Вскочив на ноги, повторил попытку выбраться из подъезда и столкнулся в дверях со спецом. На бегу двинув парня кулаком в живот, Клименюк с жужжанием сервомоторчиков экзоскелета тоже устремился к лестнице.

Кое-как разогнувшись, подросток поковылял к спасительному выходу, когда в парадную влетел робот. На груди парня возникли три красных точки лазерного прицела, под брюхом бота вывалилась панель с торчащими из нее головками миниатюрных ракет.

— Проводится полицейская операция, — грозным механическим голосом возвестил робот. — Сохраняйте спокойствие, по возможности покиньте помещение.

По обшарпанным стенам парадной пробежали линии лазеров, сориентировавшись, робот развернулся к лестнице и полетел вверх к своему хозяину.

Держась за живот, морщась от боли, парень осторожно — как бы не досталось от кого-нибудь еще — вышел на улицу.

— Свиньи, — прошипел он. — Гребаные копы...

Едва он переступил через порог, как его за руку схватил еще один человек — молодой мужчина с трехдневной щетиной на щеках, растрепанными темными волосами и лихорадочно блестящими карими глазами. Лицо узкое, тонкие черты, нос с горбинкой и чуть свернут в бок — последствия чьего-то удара. Одет он был в цветастую рубашку с коротким рукавом, белые кроссовки и военные брюки цвета хаки.

— Если бы за тобой гнались, как бы ты убегал из этого дома? — с ходу, с придыханием протараторил запыхавшийся мужчина.

Подросток попытался вырвать руку из хватки мужчины — бесполезно, несмотря на худощавое телосложение тот был довольно силен. Даже слишком.

— Как же вы достали, — простонал подросток.

Мужчина встряхнул его, потребовал:

— Отвечай! Быстро!

Вскинув свободную руку, парень указал дальше по проезду, на мусорный контейнер.

— За ним забор, внизу дырка. В нее и дальше по проходу между домами. Доберешься до пожарной лестницы.

— Премного благодарен, — широко улыбнулся мужчина, обнаружив недостаток парочки зубов, и понесся к контейнеру.

— Да пошел ты! — махнул ему вслед подросток и поплелся в противоположную сторону.

Синеглазик уйдет, понял поднимающийся по лестнице Базилевски, когда парой этажей выше раздался истошный женский визг. Позади него из-за поворота лестницы выскочили наконец нагнавшие Трофимов и Клименюк, над и чуть позади которого парил бот.

Повинуясь команде хозяина, робот устремился вверх, передавая картинку с камер на визор шлема.

— Чисто, — сообщил Клименюк.

Собравшись с силами, инспектор первым попрыгал вверх.

Двумя этажами выше перед выходом на этаж сидел один из унесшихся вверх подростков. Его нога была выгнута в колене назад, парень с хрипами глотал ртом воздух, но от болевого шока не ног выдавить из себя ни звука. Над ним стояла девчонка в черном готическом прикиде и, зажав рот руками, пялилась на юношу.

— Где он?! — крикнул Базилевски.

Вздрогнув, девушка глазами указала вверх.

Обежав инспектора, Трофимов с Клименюком бросились выше по лестнице.

Поднявшись на площадку к раненному, Базилевски согнулся и уперся ладонями в колени. Подъем дался тяжело, слишком тяжело. Хоть он и сдавал исправно нормативы и мог дать фору сыщикам моложе и спортивней его, рывок вверх получился слишком резким. Не рассчитав силы, он случайно загнал себя.

Немного отдышавшись, Базилевски убрал пистолет в кобуру, взял девушку за руки, заглянул в ее заплаканные глаза.

— Так, деточка, успокойся, — попросил инспектор. — Соберись, мне нужна твоя помощь. Поможешь мне поймать этого негодяя, правда?

Девушка кивнула. Базилевски улыбнулся:

— Отлично. Теперь подумай и ответь: если бы ты хотела убежать от кого-нибудь, как бы ты выбралась из этого дома?

— Через крышу, — выдавила из себя девушка.

— А дальше?

— На другой дом...

— Другие варианты?

— Вниз по пожарной лестнице. — Она указала на глухую стену лестничной площадки.

— Как на нее попасть?

— С крыши... или...

— Ну, — подбодрил ее инспектор.

— На этом этаже из семьсот первой квартиры. Через окно.

Кивнув в знак признательности, Базилевски выбежал в длиннющий коридор этажа, глянул на указатели с номерами квартир, побежал в нужную сторону. Достигнув хлипкой деревянной двери с номером 701, инспектор вдавил кнопку звонка, услышал мелодичную трель.

За дверью зашаркали тапочки. Дверной глазок потемнел, и недовольный мужской голос осведомился:

— Чего надо?

— Полиция! — крикнул Базилевски.

— И чо дальше?

— Откройте!

— Ага, щас. Я ничего не нарушал.

— В вашем доме произошло убийство!

— И что? Я здесь ни при чем.

— Мне нужен доступ на пожарную лестницу!

— Так поднимись выше или спустись ниже.

— Откройте или вынесу дверь! — пригрозил Базилевски. — Экстренная ситуация!

За дверью снова послышалось шарканье тапочек — хозяин квартиры удалялся.

Выругавшись, Базилевски вынул из кобуры пистолет, отошел назад и пальнул в замок. От попадания мощного разрывного патрона на месте замка образовалась дырка размером с кулак. Пнув дверь, Базилевски ввалился в квартиру, заваленную мешками с мусором. Их хозяин, толстый мужик в распахнутом настежь халате, обнажавшим огромный волосатый живот, сидел с пультом в кресле и пялился на нагло ворвавшегося в его жилище полицейского.

— Прошу прощения, — извинился Базилевски и побежал к заклеенному черной пленкой окну. Провернув ручку, потянул одну единственную створку на себя.

То, что чутье его не подвело, он понял сразу, как только услышал сквозь приоткрывшуюся щель топот тяжелых ботинок, сотрясающих металлическую лестницу.

— Какого?.. — поднимаясь, попытался было возмутиться толстяк.

Треск автоматной очереди слился со звоном бьющегося стекла. Пройдя над головой упавшего на колени инспектора, пули проделали в потолке над его головой несколько аккуратных отверстий. На голову Теодора посыпались пластиковые осколки панелей и бетонная крошка. Разбитое, приклеенное к пленке стекло целиком вывалилось наружу, в оконном проеме возникла глухая стена дома напротив, до которой, казалось, можно было дотянуться рукой.

Снова раздался звон металлической лестницы — синеглазик продолжил спускаться.

Встав, Базилевски высунулся из окна: сразу за ним маршевая пожарная лестница, сваренная из металлической сетки. Сквозь дырки двумя этажами ниже можно было разглядеть лысую голову бегущего вниз человека. Можно попробовать выстрелить, но попасть удастся вряд ли — пуля наверняка попадет в сетку.

Потянувшись к поясу, инспектор вынул заткнутые за ремень очки дополненной реальности. Одел их, запихнул болтающийся на проводке наушник в ухо, произнес:

— Активация. Контакты: Клим и Трофимов.

Пока прибор устанавливал соединение, Базилевски перебрался через подоконник на лестницу и побежал вниз.

— Клименюк, — прозвучало в ухе.

— Он на пожарной лестнице! — произнес инспектор — Почти спустился. Лысый мужик в военных ботинках и куртке-пилоте. На спине рюкзак. Вооружен штурмовой винтовкой.

— Принял, высылаю бота, — сообщил Клименюк. — Не рискуйте, Тед. Я разберусь с ним.

— Постараюсь!

Сбежав до четвертого этажа, инспектор услышал снизу глухой шлепок. Перегнулся через перилла, посмотрел вниз: синеглазик спрыгнул с лестницы и бежал по узкому проходу между стенами домов к ближайшему повороту перед глухой стеной. На его плече на ремне висел давно снятый с производства, но все еще популярный и грозный ФС2000 в тактической комплектации.

Вскинув пистолет, Базилевский прицелился в спину беглеца, громко крикнул:

— Стоять! Полиция!

Бросив взгляд через плечо, убийца продолжил двигаться вперед. Чуть развернувшись, он направил дуло автомата назад, и из стены рядом с Базилесвки брызнули фонтанчики крошки. Одна из пуль попала в периллу и со свистом пролетела рядом с ухом инспектора. Тот даже смог ощутить движение воздуха и тепло раскаленного снаряда.

Убийца, несомненно, обладатель механизированных светло-синих глаз, за которые синеглазики и получили свое прозвище, догадался инспектор. Иначе он не смог бы добиться подобной точности. А обычным преступникам такие глаза ни к чему. Значит, он профессиональный наемник. Возможно, с реальным боевым опытом.

Отпрянув назад, уйдя с линии огня под защиту площадки лестницы, Базилевски бросился вниз по ступенькам. А убийца на бегу, не позволяя преследователю высунуться, продолжал посылать в его сторону короткие очереди.

Сбежав до второго этажа, уловив ритмичность выстрелов, инспектор дождался очередной паузы и, бросившись к периллам, вскинул пистолет. Поймав в коллиматорном прицеле спину беглеца, плавно надавил на курок — разрывная пуля вырвала из потрескавшегося асфальта кусок гудрона рядом с пяткой беглеца. Пятьдесят метров — слишком далеко для точного выстрела.

Резко затормозив, развернувшись, синеглазик уставился на Базилевски. Запустил руку в сумочку на поясе — и, инспектор не поверил своим глазам, достал из нее модуль подствольного гранатомета! Нарочито медленно, зная, что в полной безопасности, закрепил его под стволом, вскинул оружие, прицелился.

В момент выстрела, когда граната устремилась к лестнице, Базилевски перемахнул через перилла и полетел вниз. Одновременно с оглушительным хлопком взрыва коснувшись асфальта, он ушел в перекат и, вскочив, рыбкой прыгнул в сторону. Рядом с ним в асфальт со свистом впились осколки гранаты, большую часть которых, к счастью, приняла на себя лестница. Застонав, последние два нижних пролета накренились и, отделившись от крепежа в стене, с грохотом рухнули в сантиметрах от пяток Базилевски.

Лежа на животе, инспектор обернулся и увидел позади себя груду искореженного металла.

С жужжанием пропеллеров рядом завис бот.

— Я же просил не рисковать! — произнес механическим голосом бота Клименюк.

Развернувшись, бот полетел за свернувшим из прохода синеглазиком. Вскочив, Базилевски продолжил погоню, на ходу дивясь своему везению — попал под шквальный огонь, а ни одной царапины.

Достигнув поворота, бот заложил крутой вираж, почти упав на бок — и взорвался снопом искр, сопровождавшихся автоматной очередью. Врезавшись в стену, робот упал в лужу на асфальте, дернулся, пытаясь взлететь — безуспешно.

Базилевский осторожно выглянул из-за угла: дальше тянулся узкий проход между глухими стенами высоток, заканчивающийся сеткой высокого забора. Подстрелив робота, синеглазик уже пробежал половину дистанции до выхода. Между ним и забором валялись опрокинутые, мятые бачки и лежали мешки с мусором. Рядом с ними, упершись одной рукой в стену, стоял и шатался парень в цветастой рубашке с коротким рукавом. Свободной рукой он пытался расстегнуть ширинку и совершенно не обращался внимания на творящееся вокруг — он был вусмерть пьян.

— Вот скот, откуда у него такое оружие? — произнес в ухе Клименюк. — Не высовывайтесь, Тед. Мои люди на подходе. Я тоже рядом.

Проигнорировав указание спеца, Базилевски побежал за синеглазиком. Если тот доберется до проезда, до людной улицы останется всего ничего. И жертв среди гражданских будет не избежать.

Пробегая мимо пьяного парня, синеглазик толкнул его плечом, и тот с возмущенным мычанием полетел в кучу мусора.

Пока прохожий пытался выбраться из мусора и не мешал, Базилевски вскинул пистолет и на бегу начал палить в спину синеглазика. Все напрасно — пули попадали куда угодно, но только не в цель. На такой дистанции вся надежда на счастливый выстрел, и инспектор прекрасно это понимал.

Проскочив кучу мусора, Базилевски на ходу выщелкнул обойму, достал из чехла на поясе запасную. Вгоняя ее в гнездо, услышал позади размеренный топот, обернулся, ожидая увидеть кого-нибудь из своих, и, запнувшись о ногу, чуть не полетел на землю: за ним бодро бежал давешний пьянчуга, успевший мистическим образом протрезветь.

— Чего?.. — просипел инспектор.

Губы парня растянулись в самодовольной улыбке.

— Бывает, — кинул он Базилевски. Самодовольное выражение вдруг покинуло лицо парня, он вильнул в сторону, бросился лицом вниз в лужу на асфальте и прикрыл голову руками.

Выругавшись, Базилевски повернулся к беглецу: остановившись перед сетчатым забором, синеглазик вгонял в подствольник вторую гранату.

Затормозив, инспектор пальнул в убийцу — пуля проделал дыру в стеке рядом с лысой, покрытой шрамами башкой наемника. Во все стороны брызнули кусочки металла, по щеке синеглазика побежали ручейки крови.

Инспектор выстрелил снова, прицелившись потщательней. Результат прежний — пуля прошла далеко в стороне от цели и, пролетев через сетку забора, взорвалась в стене дома через проезд.

— Прижаться к стене! — звонко пролаял в наушнике Клименюк.

Не успел звон в ухе стихнуть, как в сантиметрах от берда инспектора с шипящим звуком промелькнула ракета с бота.

Наемник выставил перед собой ладонь в механизированной перчатке, на миг в ней сверкнула ослепительно-яркая вспышка холодного синего света. Сбившись с траектории, ракета угодила и сдетонировала в стене, осыпав синеглазика осколками бетонного блока. В месте ее попадания осталась дыра размером с арбуз.

— Это уже не смешно, — пробормотал в наушнике потрясенный Клименюк.

Базилевски был абсолютно солидарен с мнением спеца. Портативный комплекс радиоэлектронной борьбы — не то оружие, которое можно достать на черном рынке. Точнее, его вообще невозможно достать человеку, никак не связанному с военизированными спецподразделениями развитых стран. Комплекс РЭБ Хибина, способный вывести из строя электронику танка, нарушить работу экзоскелета, парализовав его носителя, и выжечь системы наведения умных мини-ракет полицейских ботов, не для простых смертных. Подобными игрушками не владели даже спецы Клименюка.

Защелкнув ствол модуля, Синеглазик вскинул винтовку, нацелил ее на распластавшегося по стене Базилевского. Поколебавшись, опустил оружие, развернулся к дыре в заборе и на корточках начал пробираться в проезд. Он прекрасно понимал, что Базилевски для него неопасен.

Мимо инспектора одна за другой пролетели три ракеты с бота.

Не оборачиваясь, проползая на корточках в дырку, синеглазик выставил над плечом руку с перчаткой. Снова сверкнула электромагнитная вспышка. Однако ракеты, еще не достигнув зоны действия хибины, свернули в сторону и одна за другой вонзились в глухую стену в районе второго этажа. Три последовательных взрыва, и переулок заполнился облаком серой кирпичной пыли.

Из проделанной ракетами дырки вылезло дуло супер-шорти. Хлопнул выстрел, рюкзак и куртка на спине выбирающегося из-под сетки забора синеглазика превратились в ошметки, его самого швырнуло на асфальт.

С визгом покрышек, виляя ушедшим в занос задом, рядом с убийцей затормозил кроссовый мотоцикл. Водитель — в сером комбинезоне, в глухом шлеме — что-то крикнул, махнул рукой.

Перекатившись на спину, синеглазик вскинул винтовку, поймал в прицеле дырку в стене и пустил в нее гранату. Граната взорвалась в сантиметрах от цели, и стена тумана из пыли стала еще гуще. На асфальт по всему проулку осыпался дождь из камешков и осколков.

Вскочив на ноги, едва-различимый сквозь пыль синеглазик запрыгнул на мотоцикл, обхватил водителя руками. С пробуксовкой сорвавшись с места, мотоцикл скрылся из вида.

Сверху донеслись хлопки выстрелов крискарда — занявший позицию на крыше Трофимов пытался подстрелить уносящихся к проспекту беглецов.

— Клименюк? — осторожно спросил Базилевский, не надеясь услышать отывет.

— В порядке, — сердитым тоном пробурчал спец. — Немного задело осколками. Скинул приметы цели своим, сейчас подтянутся их боты.

— Отставить, — велел Базилевски. — Пусть уходит.

— Но... — попытался было возразить спец.

— Я сказал оставить! Никакой стрельбы на улицах! Хочешь устроить бойню?!

— Так точно, приказ понял, — официальным тоном откликнулся явно недовольный спец.

— Просто проследите за ним. Ясно? Только незаметно.

— Понятно.

Звуки стрельбы с крыши стихли.

— Трофимов?

— Все, ушел, — отозвался младший инспектор. — Сейчас спущусь к вам.

Базилевски повернулся к отряхивающемуся парню, чья рубашка и брюки пропитались пятнами какой-то жижи. Причем после валяния в мусоре и купания в луже неизвестно чего несло от него так, что инспектор уловил запах тухлятины и за десять шагов от его источника.

Заметив уставившегося на него инспеткора, парень бросил приводить себя в порядок и ехидно заметил:

— А дядька-то явно не из простых. Все еще думаете, что он обычный шизик, а, Тед?

— Нет. Больше так не думаю, — буркнул Базилевски, убирая пистолет в кобуру. — Вы вообще кто такой и откуда знаете мое имя?

Подойдя вплотную, парень протянул инспектору раскрытую ладонь. Стараясь не дышать носом, Базилевски покосился на ладонь и демонстративно засунул руки в карманы.

— Я задал вопрос, — напомнил инспектор.

— Меня зовут Йон Шерпа. — Парень вытер руку о замызганную рубашку. — Я это... независимый журналист.

— Не внештатный, а именно... независимый? — выделив последнее слово, уточнил Базилевски. Имя парня, однако, показалось ему смутно знакомым.

— Ага, — кивнул Шерпа. — Мой портал называется Лига Угнетенных.

При упоминании скандально-известного сайта, запрещенного в большинстве стран мира и содержащегося всего одним человеком — тем самым Йоном Шерпой, лицо Базилевски невольно исказила гримаса отчаяния. Закатив глаза, он покачал головой. Вот после всей заварушки только не хватало городского сумасшедшего, собирающего и распространяющего про джей грязные байки и инсинуации.

— Значит, вы не имеете никакого отношения к настоящей прессе, — констатировал инспектор. Приняв официальный вид, Теодор велел: — Молодой человек, покиньте, пожалуйста, место преступления.

Шерпа аж опешил.

— А что так?

— Убирайтесь отсюда, господин Шерпа, — указал на забор инспектор. — Здесь будут работать криминалисты. Вы можете уничтожить важные улики. — Базилевки прищурился и спросил: — Что вы вообще здесь делали?

— Проверял кой-какие сведения, — затараторил Шерпа. — Только приехал, смотрю: из окна вылетает труп. Ну, я решил все заснять. Эксклюзив ведь. Заскочил сюда, бегу навстречу преступнику и тут началось: тра-та-та, бум-бац, взрывы, грохот. Прям как на войну попал. Короче, понял я, что влип, и решил прикинуться случайным прохожим. — Внезапно сменив тему, Шерпа предложил: — Кстати, инспектор, как насчет пообедать?

— С кем? — моргнул Базилевски.

— Со мной, естественно.

— Что-что?

— Ну, пообедаем, познакомимся поближе.

Базилевски скривился. В любой другой момент он был бы не прочь пообщаться со столь интересной личностью — вдруг парень окажется полезен. Но прямо сегодня он решил изменить своему обычаю заводить связи и знакомства. Уж слишком этот Шерпа нагл и самоуверен. Хотя сам псих-психом — говорит быстро и сбивчиво, глаза блестят, инстинкт самосохранения... понимает ли он вообще, что его только что могли убить? Наверное, понимает, но такие «мелочи», как собственное здоровье и жизнь, вряд ли заботят этого человека.

— Размечтался. У меня дел по горло. — Развернувшись, Базилевски потопал к забору. — На мне висит неопознанный труп, а по городу носится профессиональный наемник с новейшим оружием и в военной броне.

— Не-а, ошибаетесь, — последовав за сыщиком, сообщил Шерпа. — Ваш неопознанный труп зовут Чэндлер Джонс-младший, мелкий чиновник из Комитета. Он пропал три дня назад. Точнее, в полиции думают, что он пропал, на самом деле его похитили. А наемник — обычный боевик Братства. Один из трех, четырех. Точно пока не знаю.

Прошагав по инерции еще несколько метров, Базилевски наконец заставил себя остановиться. Когда он обернулся к Шерпе, его лицо выражало исключительное дружелюбие.

— Ваше предложение еще в силе, молодой человек? — медовым тоном поинтересовался инспектор.

— А то, — ухмыльнулся Шерпа. — Здесь рядом есть одна кафешка...

— Тпру, притормозите. У меня еще полно дел. — Он сморщил нос. — А вам бы следует переодеться. От вас несет, как от общественной уборной. Мягко говоря.

Задрав руку, Шерпа прижался носом к рукаву на плече, с шумом втянул воздух. Скривившись, признался:

— Да, попахивает немного. Тогда... сгоняю пока переоденусь. — Не прощаясь, он пошагал к забору. Сделав пару шагов, затормозил, вспомнив кое-что, обернулся и крикнул: — Буду ждать вас в десять вечера на углу седьмой и центральной. Постарайтесь не опаздывать.

Махнув рукой, Шерпа потрусил дальше.

Почесав затылок, глядя в спину удаляющегося парня, Базилевски пробормотал:

— Ну и экземпляр...

Глава 2

Гостиница, где последние два месяца проживал Шерпа, располагалась в спальном районе на окраине города неподалеку от трущоб. Грязные панельные дома, выросшие за считанные месяцы, сгрудились на небольших пятачках земли между прямыми узких улочек и, казалось, держались на честном слове. Почему ни одно здание еще не обрушилось, не смог бы внятно объяснить даже его архитектор. За десять лет со времен строительства фундамент просел, некоторые дома накренились, по их стенам пошли трещины. Многие дома обветшали настолько, что выглядели заброшенными, однако это впечатление было обманчивым. Внутри каждого жили люди, и нередко целыми семьями с малолетними детьми.

Район давно признали аварийным, кварталы сносились один за другим, всюду шла стройка, но до полного обновления было еще далеко. Владельцы же недвижимости, чьи инвестиции в строительство давно окупились, не спешили расставаться со своим имуществом. Они всячески препятствовали сносу домов, подмасливая чиновников, и продолжали наживаться на постояльцах.

Люди в этом районе жили на свой страх и риск, прекрасно понимая, что за дешевую квартиру им, возможно, однажды придется расплатиться жизнью. Но выбор у них был невелик — либо переезжать поближе к центру и тратить на жилье приличные суммы, либо убираться к самым окраинам Ксенополиса в трущобы, построенные из контейнеров, перевозных домиков и иногда просто остатков строительного мусора.

Оставив скутер на крытой стоянке, Шерпа отправился до своего дома пешком. В восемь вечера улицы были полны народу — с работ, из учебных заведений возвращались честные работяги и учащиеся, из своих жилищ, спеша заступить на ночные смены, начали выбираться труженики многочисленных злачных и игорных заведений. На углах появились стайки полу-голых, помятых уличных шлюх, рядом с грудами мусора в поисках еды зашевелились бездомные, в переулках и редких пустырях на свои точки встали мелкие барыги. За своим кайфом к ним тут же кинулись изнемогающие от нетерпения клиенты.

Ознаменовав наступления вечера, свет прожекторов, закрепленных под платформой Верхнего города, потускнел, и вечный сумрак улиц на несколько минут сменился полу-мраком. Вскоре над магазинчиками разноцветными огнями засияли ксеноновые вывески, зажглась иллюминация витрин, на столбах загорелись фонари, и темнота отпрянула, затаившись в глубине проездов и переулков. Этот город никогда не спал — как ни как туристическая столица мира, — с наступлением вечера он только-только просыпался.

Шерпа любил этот город. Ему нравился его помятый, грязный вид, опасность на улицах и вечная суета. Не было ни одного дня, чтобы в Ксенополисе ничего не происходило. Это место так сильно отличалось от сонного, цивилизованного пригорода Берлина, где он провел свое детство и юность. Жизнь здесь бурлила, с головой затягивала в свой водоворот приезжих, смывая с них тонкий налет цивилизации, обнажая людские пороки и достоинства.

Затянул город и Шерпу. Шесть лет назад он приехал сюда пугливым, доверчивым, непривычным к городской суете юношей. Прошли годы, и он превратился в истинного жителя Ксенополиса — улицы города стали ему родными, он перестал чураться пороков, изменилась даже его речь — из неторопливой стала быстрой и сбивчивой. Он научился жить в безумном ритме города и всегда держался настороже.

Улыбаясь шарахающимся от него прохожим, Шерпа дошагал до квадратной кирпичной высотки ржавого цвета. Остановившись перед бронированной дверью единственного подъезда, достал из кармана на бедре связку ключей, отыскал ключ-кнопку, вошел в грязный холл. Оторвавшись от созерцания закрепленной на стене телевизионной панели, консьерж, лысый, морщинистый дед, криком одернул шагающего мимо его стойки постояльца.

— Э, Шерпа! Тута тебе передачка! — Нырнув под стойку, консьерж достал из-под нее перемотанную скотчем коробку из-под обуви и водрузил ее на стойку. Надпись черным маркером на одном боку гласила: «Йону Шерпе, важно!»

Забрав посылку, Шерпа поднялся по лестнице на третий этаж, вышел в короткий, темный коридор, направился к своей двери. В свете единственной мерцающей лампочки дверь и стены рядом с ней были испещрены надписями.

«Шерпа — отброс человечества! Лжец, гнида. Гореть тебе в аду, недоносок! Оставь джей в покое, больной ублюдок. Я вырежу и скормлю твое сердце собакам», — гласили самые невинные из посланий.

Отметив, что грамотность Апостолов Церкви джей все еще оставляет желать лучшего, Шерпа провел пальцами под верхним косяком стальной двери: закладка из обломка спички на месте — значит, незваных гостей с битами и кастетами сегодня не будет. Однако, устало вздохнул Йон, отпирая поочередно три замка, вскоре придется снова менять жилье — еще утром надписей на стене не было. Раз воинствующие религиозные фанатки, считающие джей посланцами небес, пронюхали, где он живет, рано или поздно последует нападение.

Потянув дверную ручку, Шерпа вошел во тьму своего жилища, провел ладонью над сенсором на стене, и под потолком вспыхнула единственная лампочка в голом патроне.

Комната была совсем маленькой и бедной. На потолке потрескавшаяся, пожелтевшая штукатурка, обои ободраны, сквозь дыры сереет шпаклевка. В центре стоял стол, при нем разваливающийся стул, железная скрипучая койка застелена, затемненное окно забито фанерой, перед ним — комод с выдвижными ящиками Рядом с древним тарахтящим холодильником в раковину из крана сочилась вода, под ней из мкусорного ведра торчали упаковки из-под фаст-фуда и контейнеры из-под лапши быстрого приготовления. Одна стена полностью увешана желтыми блокнотными листами, исписанными мелкими буквами.

Поставив коробку на стол, Шерпа проследовал в ванную, скинул грязную одежду, запихал ее в стиральную машину и забрался в кабинку душа. Едва-теплая вода охладила разгоряченное после всей беготни тело — костлявое, но с узлами крепких мышц, со множеством почти невидимых линий шрамов — следами восстановительной хирургии.

Когда он закончил мыться и вытирался полотенцем, по комнате разлилась трель дверного звонка.

Вытащив из стиралки подсохшую одежду, надев трусы и штаны, застегивая рубашку, Шерпа направился к двери. Встав за стеной, запустил руку в карман, нащупывая телескопическую дубинку, крикнул:

— Кто?

— Откройте, полиция, — донесся знакомый голос.

Отперев все замки, Шерпа толкнул дверь: на пороге, одергивая серый твидовый пиджак, стоял Базилевски.

— Можно войти? — учтиво поинтересовался инспектор.

— Пожалуйста. — Йон отошел с порога и жестом радушного хозяина пригласил инспектора войти в комнату. — А не рановато? Мы же договаривались на десять.

— Вообще-то я с вами ни о чем не договаривался. — Базилевски принялся вертеть головой, разглядывая жилище. — Это вы назначили встречу и сразу убежали. Хоть бы поинтересовались, удобно ли мне будет встретиться с вами в десять. Так вот отвечаю: неудобно.

— А как вы меня нашил? — закрывая замки, спросил Шерпа. — Следили?

— Пф, больно надо. — Подойдя к столу, Базилевски отодвинул стул, надавил на спинку, проверяя его на прочность, и счел за благо не присаживаться. Заметив, как Шерпа бросил на коробку тревожный взгляд, Теодор схватил ее и принялся вертеть в руках. — Я навел о вас справки, узнал, где вы останавливались в последнее время. Дальше отыскать этот адрес было делом пяти минут. — Поднеся коробку к уху, он встряхнул ее.

— Ясно, — протянул Йон. Криво ухмыльнулся. — Кстати, инспектор, я бы на вашем месте поставил коробку. Скорее всего, там бомба.

Мгновенно спав с лица, Базилевки очень медленно опустил посылку на стол. Задрал полу пиджака, снял с пояса кибер-очки.

— Пока рано звонить саперам, я могу и ошибаться, — хмыкнул Шерпа. Подойдя к комоду, выдвинул один из ящиков, достал из груды инструментов радиомонтажника, самодельных схем и печатных плат канцелярский ножик, кусачки и стоматологическое зеркальце.

— Эй-эй, что вы задумали? — встревожился Базилевски.

— Да все нормально. — Постучав по бокам коробки, Шерпа выдвинул лезвие ножа и вырезал в коробке дырку. Засунул внутрь зеркальце, внимательно осмотрел в отражении переплетение проводков. — Ну точно, бомба.

— Так, отойдите от стола! — надевая очки, потребовал Базилевски. — Я вызываю саперов... эй-эй, стоять!

Поддев зеркальцем один из проводков, Шерпа вытащил его из дырки и перекусил кусачками.

— Вот и все. И не надо никаких саперов.

— Господин Шерпа! — звонко крикнул Базилевски.

— Да все путем, инспектор. У апостолов просто не хватит мозгов собрать нормальную бомбу. — Парой взмахов лезвием Шерпа разрезал коробку, разорвал ее стенки, и взгляду инспектора предстал пакет с порохом с воткнутым в него запалом, к которому от простенькой схемы тянулось несколько проводков. Устройство явно было кустарным и маломощным, однако собрано довольно умело. — Когда они смогут прислать что-нибудь сложней обычной хлопушки, я им первым куплю выпить. А это штука... — он выдрал запал, чем заставил Базилевски съежиться, — ну, обожжет лицо, покалечит, и все. Не страшно.

Инспектор ослабил узел галстука.

— Господин Шерпа, вы вообще адекватны?!

— Можно просто Йон, — улыбнулся Шерпа.

— Господин Шерпа!

— Да что вы заладили «господин-господин»? — поморщился Йон.

— Придурок! — наконец не выдержал Базилевски. — Что у тебя за проблемы?! Хочешь взорваться — пожалуйста. Только без меня!

— Расслабьтесь, инспектор. Я не собирался рисковать. Я ж не идиот, чтобы копаться в схеме, которую не могу прочитать. А таких хлопушек мне присылают в год штуки три-четыре. — Он указал на кровать позади инспектора: — Загляните под кровать, у меня их там целая коллекция. Сдавать в Службу Безопасности лень, а просто выкинуть нельзя. Вдруг кто-нибудь подорвется. Вот и приходится возить с собой. — Заметив испарину на лбу вконец обалдевшего гостя, Шерпа предложил: — Может, хотите воды?

Кое-как заставив себя успокоиться, Базилевски проворчал:

— Обойдусь. — Он засунул руки в карманы, поразмыслил. — Пожалуй, не буду тебя задерживать. Ты меня заинтриговал, Йон. — Теодор потопал к двери. — Собирай все свои подарки и поедем сдавать их саперам. Потом немного пообщаемся...

Заскочив полицейский участок, парочка отправилась к любимому кафе Базилевски. По пути они почти не общались — инспектор, передав управление машиной компьютеру, что-то изучал в кибер-очках, время от времени похрюкивая от рвущегося наружу смеха, Шерпа просто пялился на огни города, размышляя, как убедить Базилевски принять участие в его авантюре. Без его помощи не обойтись, только заручиться поддержкой инспектора будет ой как сложно...

Пробившись через пробки, седан выехал на магистраль и покатил к деловому району. Чем ближе машина приближалась к нему, тем реже становился трафик и тем меньше встречалось пешеходов — обжитый финансистами и офисными клерками район из стекла из стали ночью предпочитал спать. Это было едва ли не единственное место в городе, где можно было отдохнуть от вечной суеты жилых и торговых районов и побыть в одиночестве, присев на скамейку под деревом в каком-нибудь узком сквере.

Сняв кибер-очки, Базилевски положил руки на руль, перехватил у компьютера управление.

— Надо полагать, у тебя много доброжелателей, Йон, — начал издалека Базилевски. — Почему до сих пор не обратился в полицию за защитой?

— Читал мое досье?

— И его тоже. Ты, судя по записям, уже попадал в реанимацию три года назад. А еще эти надписи на стенах и бомбы. Почему ты еще не прекратил свою деятельность? Так сильно ненавидишь джей?

— Я пробовал получить защиту. Меня послали. Посоветовали просто свалить из города. Похоже, на твоих коллег надавил Комитет.

— Может быть, — не стал отрицать влияние Комитета на полицию Базилевски. — Так почему ты еще не уехал? Неужели не боишься?

Йон ухмыльнулся.

— Я перестал бояться, когда умер.

Резко повернув голову, нахмурившись, Базилевски уставился на Шерпу.

— В файле этого нету. Просто.... в реанимации я пережил клиническую смерть. Меня уже бросили откачиваться, когда я вдруг взял и очнулся, — сказал Йон. — Гопники немного перестарались и проломили мне череп. С тех пор мне уже нечего бояться. — Упреждая вопрос, он пояснил: — Хотели бы убить — убили бы. Сейчас меня просто пытаются заставить заткнуться. Все эти хлопушки, угрозы, апостолы с битами... я привык. К тому же я научился защищаться.

— Понятненько, — протянул Базилевски. Вывернув руль, инспектор свернул на пустырь, в центре которого располагалось одинокое одноэтажное кафе. Заехав на стоянку, он припарковал машину рядом с парой компакт-каров, отстегнул ремень безопасности. — Кстати, имя Йон значит дракон?

— Не-а, — покачал головой Шерпа. — Это немецкое имя. Правда, не самое распространенное.

— И твоя фамилия не Шерпа?

— Ага. Я менял ее перед тем, как заняться э-э-э... разоблачением джей. Не хотел, чтобы у моей семьи были из-за меня неприятности... Но все легально. Я сменил фамилию по закону и зарегистрировался где нужно.

— Я в курсе, — кивнул инспектор. — Как тебя зовут на самом деле?

Шерпа хмыкнул.

— Меня подобрал младенцем врач из Красного Креста во время гражданской войны в России. Они вывезли меня в Германию, где меня и усыновили. Так что как меня зовут на самом деле, не знают даже мои приемные родители. Этого не знает вообще никто.

— Понятненько, — снова протянул Базилевски. — И как твоя семья относиться к тому, чем ты здесь занимаешься?

— Никак, — вдруг став очень грубым, кинул Шерпа. — Разговор на тему моей семьи закрыт. Навсегда...

В кафе почти никого не было — в дальнем от входа углу, составив столики, сидела шумная компания из юношей и девушек, за стойкой скучала молоденькая официантка, стоившая глазки кому-то из работников кухни.

Заказав себе по бифштексу с гарниром, Бащилевски с Шерпой заняли столик перед витриной, разместившись на ярко-красных ресторанных диванах. Подошла официантка, разлила клиентам кофе, приняла заказ и вновь удалилась за стойку.

Отужинав в молчании, они отодвинули тарелки. Вытерев губы салфеткой, Базилевки скомкал ее, бросил на тарелку и сцепил пальцы в замок. Выпрямившись, официальным тоном резюмировал:

— Итак, Йон Шерпа, 27 лет, настоящее имя требуется уточнить в консульстве. Гражданин Германии, в Ксенополисе легально. Род деятельности — независимый репортер, источника дохода нет. Неофициальный источник дохода — анонимные добровольные пожертвования. Гражданин восьмого ранга Ксенополиса. В большинстве стран мира признан вредителем и провокатором, заочно приговорен к тюремному заключению везде, кроме стран Северо-Атлантического союза. Подлежит контролю со стороны силовых и аналитических ведомств Комитета.

— Ага, мой портал довольно популярен, — гордо выпятил грудь Шерпа. — У меня много сочувствующих.

— Сколько же в мире психов, — сокрушенно покачал головой Базилевски.

— Почему сразу психов? — обиделся Шерпа. — Мои читатели — нормальные люди. Я публикую только проверенные данные.

— Серьезно? — иронично повел бровью Базилевски. — Наподобие, джей едят человеческих младенцев?

Шерпа густо покраснел. Опустив взгляд, пробормотал:

— Это была подстава. Комитетчики смонтировали ролик и слили его мне, чтобы дискредитировать мой портал. Они добились своего — поток пожертвований стал меньше. Я сам виноват, что купился.

— Ходят мнения, что автор ролика — это ты, — возразил инспектор.

— Я бы не опустился до такого. Мне нужна только правда.

— Ладно, продолжим Йон Шерпа. За шесть лет, что ты находишься на территории Ксенополиса, у тебя накопилось немало правонарушений и приводов. Пятнадцать административных арестов за нарушении общественного порядка, три за сопротивлению сотрудникам Службы Безопасности, пять штрафов за незаконное проникновение на территорию государственных ведомств, восемь судебных постановлений о запрете приближаться к личности на расстояние менее ста метров, восемьдесят часов исправительных работ за угрозы применения насилия к должностному лицу Комитета, пять штрафов за порчу общественного имущества, пол-года тюремного заключения за хулиганство. — Базилевски приподнял брови. — Да ты прямо заноза в жопе. Я легко могу поднять вопрос о твоей депортации, Йон. Учитывая, что ты хранил под кроватью девять взрывных устройств, уверен, решение будет положительным. Без тебя в этом городе точно станет немного спокойнее.

— Хочешь выгнать? — напрягся Шерпа.

— Не хочу, но должен. Впрочем, если ты сможешь убедить меня, что ты не сумасшедший, не представляешь опасности и можешь быть полезен...

— Вот почему все считают меня психом?! — всплеснул руками Йон.

— А почему бы и нет? Сам подумай, в этом городе треть населения — фанатичные почитатели джей, которых не заперли в дурдоме только по ошибке врачей. Другая треть — торгаши, аферисты и жулики. Ну, и остается совсем немного нормальных людей, вроде рабочих и исследователей. К ним, судя по твоему досье, ты точно не имеешь никакого отношения. — Базилевски глотнул кофе, причмокнул губами. — Сможешь объяснить мне, чем тебя обидели джей, что ты так упорно демонизируешь их? Они ведь не сделали людям ничего плохого. Наоборот, их приход принес человечеству пользу.

Шерпа откинулся на спинку дивана, положил ногу на ногу. Поразмыслив, спросил:

— Альдо Фусс — знакомое имя? Слышал про Клуб Мыслителей?

— Конечно. Фусс был великим физиком и философом. Его сравнивали с Эйнштейном и Хокингом. Каюсь, я даже читал его доклад, хоть он и запрещен. Как там он назывался... анализ и пути минимизации влияния джей на земные общества. — Инспектор почесал гладко-выбритый подбородок. — Тезисы из доклада аргументированы, но... они просто предположения. Он не смог доказать, что присутствие джей представляет опасность. Потому его доклад и самого господина Фусса приняли в штыки.

— Выражайся точнее, инспектор, — мрачно попросил Шерпа. Скривившись от презрения, он процедил: — Люди просто затравили Фусса и довели его до самоубийства. Тупые почитатели джей... Пятнадцать миллиардов имбецилов раздавили и уничтожили величайший ум человечества. Они так и не смогли понять, что на самом деле было написано в его докладе. Никто не смог понять.

Базилевски заметил:

— Если быть справедливым, мало кто способен осилить почти четыреста страниц научного текста.

— В оригинале доклад намного объемней. Фусс сократил его, чтобы он стал доступнее для обывателей. И все равно никто не услышал доводов Фусса. — Навалившись грудью на стол, стуча по нему пальцем, Шерпа с лихорадочным блеском в глазах, чеканя каждое слово, зло произнес: — Потому что никто не пытается думать самостоятельно! Поверить какому-нибудь обаятельному дяде из телевизора или сети проще, чем попытаться включить мозг и разобраться в вопросе лично. Как минимум, на это уходят часы, дни и даже года. Удобней, когда за тебя думают и решают другие. Люди любят подчиняться. Этот инстинкт заложен в нас природой. Пойти против мнения большинства, авторитетной харизматичной личности, просто более крупного самца... да ни за что! Доктор Стэнли Милгрэм доказал желание людей подчиняться авторитетам и большинству еще сто лет назад! И все равно ничто не изменилось! Ведь чтобы возразить тому, кто неправ, нужно обладать волей и не быть трусом. Людям проще смириться с несправедливостью, утереться и закрыть на нее глаза! А самые жалкие заходят дальше и начинают придумывать для несправедливости оправдания. Дескать, так оно и надо, вождь не может ошибаться, ведь он, — Йон развел руки в стороны, словно пытаясь охватить необъятное, — целый Вождь! А человек, который говорит умные, сложные и непонятные стаду вещи, идет против воли правителей и большинства... его проще облить помоями, смести и растоптать, чем пытаться понять. Никто не любит признавать, что он может быть неправ. Люди готовы защищать свои заблуждения, даже если они понимают, что заблуждаются, и даже ценой собственной жизни. Такова наша мерзкая гнилая природа.

Разгоряченный собственной речью Шерпа умолк, пытаясь отдышаться и успокоиться.

Хлебнув кофе, Базилевки иронично заметил:

— Такое впечатление, что ты пытаешься оправдаться за то, что тебя... как бы это помягче выразиться, не слишком охотно поддерживает общество.

— Ничего подобного! — встрепенулся Шерпа. Грохнул кулаком по столу. — Мне не нужны оправдания! Если я неправ, я всегда готов это признать и извиниться. И я защищаю не себя, а идеи Фусса! Да, я не люблю джей, но я их не ненавижу. Я просто считаю их врагами. Их присутствие и их степень влияния на нашу цивилизацию представляют огромную опасность.

— Серьезно? — повел бровью Базилевски. — Что же джей сделали такого, что люди должны их бояться? С их прилетом жить стало намного комфортней. Даже сама продолжительность жизни стала выше. Взять хотя бы тебя. Раз ты постоянно подвергаешься нападениям, ты перенес немало травм, верно? — Шерпа кивнул, и Базилевски продолжил: — Ты до сих пор не превратился в овощ и можешь передвигаться без инвалидной коляски только благодаря вкладу джей в нашу медицину. Они поставили на ноги миллионы людей. Человечество забыло про инвалидов. Их просто не осталось. Джей подарили огромному числу людей возможность вести полноценную жизнь. И их вклад не ограничился одной медициной.

Шерпа поморщился:

— Ой, да брось, Тед. Все так называемые подарки джей — просто объедки с их стола. Они не дали нам ничего революционного с точки зрения науки. Потому что не доверяют людям. Они же не дураки. Существа, которые смогли преодолеть расстояние в одиннадцать световых лет, априори не могут быть идиотами. Они намного умнее нас, потому и не делятся всеми своими секретами. Какой вменяемый человек вручит обезьяне гранату? Верно, никакой. Как у нас не было холодного термоядерного синтеза, так до сих пор и нет. А их подарки... до всех этих якобы прогрессивных технологий человечество должно было дойти своим умом. Нужно было просто подождать еще пятьдесят лет, и у нас бы появились действительно работающие нейроинтерфейсы, нормальные импланты, нанороботы, еда из пробирок, синтетическое топливо, способы биокоррекции. Человечество шло к этим технологиям. Джей просто немного ускорили наш прогресс. Только мы сами виноваты, что не изобрели ничего из предложенного джей раньше. Хотя могли. Поверь мне, очень даже могли. Наша технологическая отсталость и невежество — вина политиканов и фобий толпы. Все и всегда упиралось в вопрос финансирования. Сравни военный и научный бюджет любой развитой страны. На оружие тратится в разы больше денег, чем на науку и образование! Только зачем оно нам в таком огромном количестве? На Земле больше века не было ни одной действительно крупной войны! Если бы страны вместо покупки ракет и танчиков вложили бы все деньги в науку, это мы бы полетели к джей, а не они к нам. Но нет, люди все еще бояться друг друга. Прям какое-то средневековье.

Базилевки поставил локти на стол, сложил ладони домиком.

— Интересное наблюдение. При этом сам же ответил, почему джей не спешат делиться с людьми своими технологиями. Они просто не доверяют нам.

— Тогда о каком честном сотрудничестве может идти речь, когда партнеры неравны? — парировал Шерпа — А ведь комитетчики заливают нам, что джей наши друзья, что мы с ними равны. Только какой человек будет договариваться со своим псом? Никакой. Пока пес ведет себя прилично, отношения хозяин-собака выглядят идеальными, дружескими. Но если пес напакостит, он сразу получит поводком по ляжке. Посмеет оскалится, его огреют ботинком по морде. Стоит человечеству показать зубы, проявить недовольство, джей тут же схватят нас за шкирку и укажут нам наше место. Потому что по сравнению с ними мы совсем слабы.

— Стоп-стоп, помедленней, — взмолился Базилевски. Приведя мысли в порядок, он спросил: — Есть одно «но». Раз, по твоему мнению, джей нам враги, почему бы им просто не использовать силу, чтобы подчинить нас?

— А зачем? — искренне удивился Шерпа. — У них не так много ресурсов для войны с целой планетой. Они прибыли к нам на всего одном корабле. По всем подсчетам их посудина просто физически не может вместить больше ста тысяч особей джей. Не штабелями же они лежали во время перелета? Джей не потянут полноценную войну с человечеством. Вероятно, они могут полностью уничтожить нашу планету, но она им зачем-то нужна. Не просто же так они перлись сюда целых пол-века? Джей мыслят масштабней, они планируют все на много веков вперед. Им выгодней сотрудничать с нами, так они смогут постепенно подмять нас под себя. Джей уже установили свои порядки, в каждом правительстве любой страны есть их марионетки. А несогласных затыкают, преследуют, бросают в тюрьмы. Сейчас джей действуют также, как любые земные колонисты средних веков. Пока колонистов было мало, они договаривались и дружили с местными племенами, задабривали их подарками, помогали лекарствами. Когда колонистов становилось больше, они сразу развязывали войну и порабощали или уничтожали местные племена. Джей действуют точно так же — они последовательно и методично отнимают у нас нашу свободу и право решать за себя. А такая последовательная и методичная стратегия намного эффективней банальных силовых действий. Ибо она в сотни раз эффективней. Человечество уже позволило одеть на себя ошейник. То, что джей пока ни разу не дернули за поводок, еще не значит, что ошейника нет.

На несколько секунд над столиком повисло молчание. Перемешав остатки кофе ложечкой, Базилевски наконец заметил:

— Как-то у тебя все мрачно, Йон. Лично я не чувствую на своем горле ошейника. Я абсолютно свободен.

Шерпа хитро прищурился:

— Скажи-ка мне, Тед, когда ты работал в Нью-Йорке, ты мог повлиять на жизнь города и политику его властей?

— При некоторых усилиях — да, мог, — без раздумий ответил инспектор.

— И ты бы смог получить доступ к любой информации или муниципальному архиву?

— Естественно, — кивнул Базилевски.

— А здесь? Ты можешь изменить что-нибудь в жизни этого города? Ты можешь затребовать у Комитета его архивы?

Базилевски снова погладил подбородок. С некоторым сомнением произнес:

— Ну, к архивам Комитета меня никто не пустит без допуска самого Комитета. А повлиять... даже не знаю. Не уверен. Я пытался инициировать закон о нелетальном оружии самообороны, но его завернули.

Шерпа победоносно вздернул подбородок.

— Вот видишь. Свобода — это не просто возможность ходить куда хочешь и покупать что угодно. Настоящая свобода — это возможность участвовать и влиять на жизнь общества. Получать доступ к любой информации и говорить что думаешь. А свобода людей кончилась в тот момент, когда комитетчики запретили доклад Фусса.

Склонив голову набок, Базилевски с искренним интересом взглянул на Шерпу:

— Складно излагаешь. Прямо по Фуссу. Даже привнес в его тезисы что-то свое.

— У меня были отличные учителя, — заявил Йон. — Самые лучшие.

Подавшись вперед, Базилевски навалился грудью на край стола, почти в упор встретившись с Шерпой глазами. С нарастающим раздражением, вопреки своему обычному дружелюбию, произнес:

— Да-да, только вся твоя риторика основана непонятно на чем. На фобиях, которые ты осуждаешь. А твоя так называемая настоящая свобода близка к обычной анархии. Знаешь, что думаю лично я? Я думаю, что сейчас на Земле все отлично, и джей ты преследуешь только потому, что боишься их. Ты обычный ксенофоб, только образованный, начитанный и способный думать. Я бы с радостью погнал тебя прямо сейчас пинками под зад до самой окраины города, но, к сожалению, это не в моей власти. Я представитель закона. А закон, насколько мне известно, не запрещает иметь свое собственное мнение. Вдобавок не в моих принципах преследовать людей за их убеждения. Мой профиль — уголовное право и преступления против личности. Пока ты не преступил закон и никого не убил, ты мне неинтересен. Так же, как все остальные. Но стоит кому-нибудь убить другого, я буду первым, кто откроет на него охоту. И мне неважно, кем будет преступник — фанатиком, как ты, чиновником из Комитета, мэром города, да хоть самим Папой Римским — я приду, одену на него наручники и брошу его за решетку! Ведь если человек не умеет вести себя по-людски, то место ему в клетке. И поверь, я не стану делать исключения даже для джей. Когда кто-нибудь из них совершит грех на вверенной мне территории, ему тоже придется иметь дело со мной. Гарантирую, это мало кому понравится. Однако за девять с половиной лет, что я провел в этом городе, я ни разу не видел и не слышал, чтобы джей кого-нибудь убили, ограбили или хотя бы ударили. Они самые тихие и безобидные жители Ксенополиса. — Выговорившись, инспектор откинулся на спинку дивана и широко улыбнулся: — Поэтому, Йон, заканчивай втирать мне свои параноидальные бредни про джей. Я никогда не поверю, что они враги. У меня нет ни одной объективной причины считать их опасными. Поэтому ты, хитрожопый засранец, не сможешь перетянуть меня на свою сторону.

— А жаль. Ты бы мог оказаться ценным союзником, — хмыкнул Шерпа. — Хотя я знал, что ты меня пошлешь. Я читал твое досье и заметки в прессе. Ты очень упертый и независимый, Тед. Поэтому я решил познакомиться именно с тобой. — Состроив серьезную физиономию, сложив перед собой руки на столешнице, он сказал: — Ладно, давай начистоту. Чтобы не осталось никакого недопонимания. Во-первых, я не ненавижу джей, а просто не верю в их альтруизм. Во-вторых, я не имею никакого отношения к фанатикам из Братсва и никогда не сочувствовал террористам. Также меня реально бесят некоторые из моих читателей. Они действительно полные идиоты, но мне приходится терпеть их, потому что они мне платят и дают мне возможность заниматься моими расследованиями. В-третьих, я копаю под джей не из-за денег, а потому что хочу восстановить честное имя Альдо Фусса, которым я восхищаюсь. Я прекрасно понимаю, что могу ошибаться насчет джей, именно поэтому, чтобы не стать проблемой и позором своей семьи, я сменил имя. И я не собираюсь придумывать страшилки про джей. Да, иногда я публикую скандальные статьи, но только потому, что этого хотят мои читатели. Хотя меня часто бьют и у меня появились кое-какие проблемы с головой, я вполне адекватен. Моя единственная цель — это узнать правду о деятельности джей на Земле. Я до сих пор не свалил из этого города только потому, что за все семь лет моего расследования, я все еще не смог узнать правду о джей. Больше меня ничто не интересует. Только правда о их деятельности.

— Может быть, ты не смог узнать о джей ничего нового, потому что они ничего и не скрывают? — задал вполне резонный вопрос инспектор. — Может, у них нет никаких скрытых мотивов и они не ведут на Земле никакой деятельности?

На лице Шерпы появилась самодовольная улыбка. Вцепившись в края стола, он распрямился, навалился на него животом и драматическим шепотом объявил:

— С момента основания Ксенополиса со стороны кажется, что джей ничем не занимаются на Земле, просто здесь живут, и вот это, Тед, их единственный и самый большой обман. — Упреждая вопрос, Шерпа поспешно вскинул перед собой руку: — Я прекрасно понимаю, что в правлении города и в Комитете нет шпионов только из какой-нибудь Зимбабве. Остальные страны давно заслали в Ксенополис своих разведчиков. Они бы давно подняли тревогу, если бы заметили подозрительную активность джей. Каюсь, даже я еще недавно ловил себя на мысли, что могу напрасно подозревать джей. Потому что не мог накопать на них абсолютно ничего. Потом я подумал, что рою немного не в том направлении и решил проверить деятельность людей, связанных с джей и Ксенополисом. И вот тут-то начали всплывать крайне интересные факты.

Шерпа умолк, давая Базилевски возможность осмыслить услышанное. Нахмурившись, инспектор попросил:

— Поподробней, пожалуйста.

— Идея была такая: раз за джей следят, значит, они ничего не могут сделать без помощи людей. Они просто обязаны пользоваться нашей инфраструктурой, логистикой и ресурсом рабочей силы. Я поднял все публичные контракты на поставки в Ксенополис товаров, информацию эмиграционных агентств, финансовые отчеты, связанных с Комитетом банков. Я чуть не сломал себе мозг, пока разбирался во всех цифрах, даже пришлось привлечь людей со стороны...

— А можно не настолько подробно? — взмолился Базилевски.

— Короче, кой-какие цифры не сошлись, — резюмировал Шерпа. Оглянувшись — не следит ли кто, понизив голос, он принялся загибать пальцы: — Во-первых, этот город потребляет энергии больше, чем ему требуется. Данные метеорологов указывают, что Ксенополис выделяет очень много тепла. Столько, сколько выделяет город с двадцати миллионным населением. И это при том, что в Ксенополисе практически нет производств, которым требуется такое огромное количество энергии и которыми можно объяснить повышении температуры. Можно списать этот феномен на джей и Верхний город, но... Во-вторых, за последние два года в город поступило металлов больше, чем за остальные восемь. Основной массой поставок занимается компания «Сибириан металлик», с которой, по слухам, связан Комитет. При этом куда девается весь металл непонятно. По заявления представителей компании они хранят его на своих складах и после того, как его облагородят по технологиям джей, они его перепродадут. Только я поставил рядом с их складами камеру и за неделю ни разу не увидел, чтобы на территорию заезжала или выезжала хоть одна фура. Да и сами склады не настолько большие, чтобы в них могло поместиться две тысячи железнодорожных составов. В-третьих, люди и рабочая сила. И здесь творится что-то совсем странное. По данным таможни за последние три года в Ксенополис официально въехало порядка пятидесяти миллионов человек. Большая часть — туристы. Однако выехало на двадцать тысяч меньше. Эти двадцать тысяч получили здесь рабочие визы и до сих пор остаются в городе. Они являются гражданами города, все их имена есть в адресных справочниках, они исправно платят налоги. Причем у всех этих двадцати тысяч человек есть общие черты — у них нет семей, они прибыли из неблагополучных стран, где их вряд ли кто-нибудь хватится, и они все числятся рабочими, — Шерпа поднял перед собой указательный палец, — всего тридцати предприятий! Которые зарегистрированы в нашем городе, но территориально расположены в других странах! Я попытался дозвониться хоть до кого-нибудь из своего списка — не получилось. Я начал обходить их по адресам и расспрашивать соседей. Мне отвечали примерно одно и то же: да, здесь такой жил, иногда приезжал на недельку-другую, потом куда-то уезжал; а за последние шесть месяцев мы его пока не видели.

— Весьма любопытно, — пробормотал Базилевски. — Весьма. Настолько, что я даже не буду спрашивать, как ты получил доступ к базам налоговой и таможни. Правда, все эти факты можно объяснить. Налоговыми махинациями, например.

— Вырвав событие из контекста, его можно подать и объяснить как угодно. А все вместе факты складываются в тревожную картину. Из сказанного мною может быть только один вывод: в городе идет крупная стройка и куда-то пропадают люди. Скоро может случится что-то крупное и, возможно, страшное.

Базилевски издал тяжелый вздох:

— Все-таки заговор джей, да?

— Пока что не уверен, — честно признался Шерпа. — Чтобы все проверить, мне... — чуть смутившись, он почесал щеку, — собственно, поэтому я и хотел познакомиться с тобой. У старшего инспектора намного больше возможностей, чем у гражданина восьмого ранга.

Базилевски резко распрямился.

— Стоп-стоп, ты во что хочешь меня втянуть?

— Ничего криминального, клянусь. — Покопавшись в кармане, он достал сложенный листок бумаги и передвинул его по столу к Базилевски. — Просто я хочу, чтобы ты воспользовался своей властью и проверил этих людей. На них зарегистрированы все подставные конторы, где трудятся пропавшие.

Базилевски вынул из кармана бумажник, провел им над сенсором в столе и во вспыхнувшем голографическом меню ввел сумму за свою порцию ужина. Только затем, привстав, явно собираясь уходить, с сомнением покосился на листок.

— И зачем оно мне надо?

Откинувшись на спинку, Шерпа сцепил на затылке пальцы и с нагловатой ухмылкой сообщил:

— Затем, что выпавший сегодня из окна Чэндлер Джонс-младший тоже находится в этом списке. Так же, как еще один недавно почивший сотрудник Комитета.

Базилевски бухнулся обратно на сиденье.

Продолжая лыбиться, Шерпа добавил:

— Тот самый, которого нашли неделю назад в мусорке со свернутой шеей и без рук. — Йон пожал плечами. — Видимо, я и Братство идем по одному следу.

Развернув бумажку, Базилевски вчитался в столбцы десятка имен. Заметив парочку знакомых, фигурировавших с сводках, сложил и убрал листок во внутренний карман. После, схватив со стола бумажник, провел им над сенсором и полностью погасил счет.

— Считай, Йон, ты полностью отработал свой ужин и мое внимание, — сообщил инспектор. — Это может оказаться очень ценной информацией. Теперь я могу предсказать, по кому Братсво нанесет следующий удар.

— А проверять-то их будете? — нахмурился Йон. — Ну, на связь с подставными фирмами и Сибириан металлик?

Базилевски обреченно закатил глаза.

— Ладно, в благодарность за наводку гляну записи реестров. Глубоко копать не буду, даже не надейся. Если обнаружу что-нибудь подозрительное, обязательно тебе сообщу.

— Ну, спасибо хоть на этом, — пробурчал Шерпа, тщательно скрывая удовлетворение результатами беседы.

Упросив инспектора подвезти его до дома и обменявшись с ним контактами, Шерпа дождался, пока полицейский седан не отъедет подальше, и двинулся к себе в квартиру.

Выглянув из-за развернутой газеты, старик-консьерж смерил припозднившегося посетителя суровым подслеповатым взглядом и, узнав беспокойного постояльца, вернулся к чтению.

Поднявшись к себе, заперев дверь, Шерпа навалился на нее спиной, засунул руки в карманы и довольно улыбнулся. Часть дела сделана — хоть Базилевски и оказался намного более прагматичным человеком, нежели его описывала пресса, он все-таки согласился сотрудничать и невольно включился в расследование. О большем трудно и мечтать. С самой первой встречи с ним по кислой физиономии законника стало понятно, что он никогда не поверит в заговор и коварство чужих, но этого и не требовалось. В деле по разоблачению джей Шерпа отвел инспектору определенную роль и не надеялся, что тот выйдет за ее рамки, — Базилевски должен стать брошенным в воду камнем, от которого пойдут волны, и страховкой. Теперь, если сыщик начнет проверять людей из списка, комитетчики обязательно зашевелятся. У них просто не будет иного выбора, кроме как попытаться помешать или надавить на инспектора, что, несомненно, пробудит в нем еще больший интерес к Сибириан металлик и пропавшим людям. Ну, а если вручившего ему список человека в скором времени найдут в переулке с проломленным черепом, у инспектора появятся подозрения, что его убийство — не просто результат банального ограбления или месть бесноватых апостолов за нежелание покидать город. Базилески точно продолжит дело покойного репортера, пойдет по его следу и придет... вот только, куда может завести инспектора его расследование, Шерпа точно не знал и сам. Вполне возможно, ушлые чинуши из Комитета действительно проворачивают в Ксенополисе какие-нибудь финансовые махинации с нелегальными рабочими, «мертвыми душами» и редкими металлами. А может, за всеми их действиями кроется что-то большее. Что-то действительно страшное. Та скрытая от всех правда, от желания узнать которую у Шерпы буквально сводило живот, которая превратила его в одержимого, почти безумца, наплевавшего на свое будущее, семью, здоровье и социальное положение. Изгоя, позор и посмешище всего людского рода.

И в этот день, в эту ночь он чувствовал, что как никогда прежде близок к разгадке истинной цели присутствия джей на Земле. Об этом вопил его инстинкт, его репортерское чутье, выработанное годами бесплодных поисков правды. И, знал Шерпа, если оставить нарытые факты без должного внимания, если сидеть и ждать, пока инспектор наконец почешется и возьмется за проверку списка, момент может быть упущен. Комитетчики кто угодно, но точно не идиоты. Они быстро прознают про внимание посторонних к своим темным делишкам и спрячут концы в воду. Если ничего не предпринять сейчас, завтра уже может быть слишком поздно. Упустить инициативу, отдать ее противнику — значит, проиграть.

Отлипнув от двери, Шерпа подошел к комоду, опустился на корточки, выдвинул нижний ящик. Вытащил из него рюкзак, кепку, перчатки, темные кроссовки и черный балахон с капюшоном. К проникновению на складские территории Сибириан металлик все было готово уже давно, а после вручения списка Базилевски больше не осталось неоконченных дел. Страховка на случай преждевременной и внезапной гибели обеспечена, теперь можно действовать...

Глава 3

Переодевшись, оставив на столе записку с адресом Сибириан металлик, Шерпа отколупал закрывающую окно фанеру, провернув ручку на единственной раме, забрался на подоконник. Выглянул наружу: в темном переулке внизу рядом с мусорным бачком дрых, накрывшись картоном, бездомный, по ярко-освещенной улице прохаживались припозднившиеся гуляки, роботизированных камер и подозрительных машин не заметно. До глухой стены здания напротив — метра четыре, из нее прямо напротив окна торчат вбитые в панельные блоки скобы лестницы. Путь, конечно, не самый безопасный, но этой ночью, чтобы полностью исключить слежку, выбираться лучше именно так. Если только этот бездомный...

Поморщившись, Шерпа постучал себя костяшками пальцев по лбу. Легкая паранойя никогда не мешала жить, даже помогла не раз избежать крупных неприятностей, но в последнее время мысли о преследователях и слежке стали уж слишком навязчивыми. Стоило наткнуться на подозрительную деятельность Комитета, как обострилось не только репортерское чутье, но и мания преследования. Но ничего не поделать — врачи прекрасно научились латать тела, однако мозг для них все равно оставался по большей части загадкой.

Выбравшись на корточках на козырек подоконника, Шерпа без колебаний сиганул к скобам-ступенькам. Перелетев переулок, вцепился в скобы и быстро спустился вниз. Спрыгнув на замызганный асфальт неподалеку от бомжа, поправил лямку рюкзака, натянул на глаза козырек кепки и, набросив капюшон, направился вглубь квартала.

Маршрут мимо всех камер слежения был проложен заранее, и, пробравшись по грязным переулкам, населенным в основном кошками и крысами, Шерпа вышел на пустынную улицу уже вдалеке от своего дома. Стараясь не поднимать головы, он дотопал до автобусной остановки — единственного островка света среди мрачных, предназначенных под снос кварталов.

Усевшись на скамью, Шерпа вытянул ноги, ссутулился и засунул руки в карманы.

Ждать пришлось недолго — автобус пришел точно по расписанию. Древний обшарпанный Рено оранжевого цвета остановился аккурат напротив одинокого человека на остановке, передняя дверь с шипением открылась, пожилой негр в синей форме и фуражке вопросительно уставился на потенциального пассажира, который, возможно, просто решил прикорнуть. Маршрут к пустынным складским территориям не пользовался популярностью даже днем, а уж чтобы кто-нибудь решил воспользоваться им ночью... это была большая редкость.

Вскочив, Шерпа забрался в салон, запустил руку в карман.

— Плачу наличкой, — сказал он. — До конечной.

Водитель кивнул.

Бросив в подставленную ладонь пару монет евро, Шерпа прошел в абсолютно пустой салон и уселся на возвышающиеся над всеми остальными задние сиденья.

Дорога до складских территорий заняла минут двадцать. Попетляв по району, подобрав и высадив нескольких пассажиров, автобус выехал на эстакаду и, набрав скорость, понесся к конечной остановке. А Шерпа, прислонившись к стеклу щекой, принялся наблюдать за огромной складской территорией, мимо и над которой тянулась эстакада. Внизу почти в полной тьме едва угадывались очертания множества составленных друг на друга контейнеров, жестяных коробок ангаров, стрел кранов. Кое-где вовсю шла работа — горел свет, по проездам туда сюда сновали погрузчики, стояли кучки людей. Однако над большей частью территории царил мрак.

Съехав с эстакады, автобус остановился на конечной остановке, выпустив Шерпу, и отправился на стоянку в парк муниципального транспорта.

Шерпа огляделся: дорога абсолютно пуста, вдалеке сияют огни парка, к которым удаляются две красные точки габаритных огней автобуса. За дорогой — пустырь с железнодорожными составами, между вагонами которого виднелись огни приземистых хибар трущоб. Фактически самая граница города-государства, между горизонтом и краем платформы Верхнего города даже можно разглядеть полоску иссиня-черного неба, усыпанного блестками звезд. Если зайти в трущобы и дошагать до холма на самой границе, то оттуда откроется прекрасный вид на шпили пары башен зданий джей, стоящих рядом с краем платформы, и канат космического лифта, спускающийся с небес на платформу. А если вооружиться телескопом, то удастся рассмотреть во всех деталях сферу космического корабля джей, болтающегося над городом на геостационарной орбите.

Осмотревшись, Шерпа развернулся к бетонной пешеходной дорожке, тянущейся через заваленный мусором и камнями пустырь к складам. Через каждые пятнадцать метров рядом с ней стояло по фонарному столбу, пяточки льющегося сверху света почти не соприкасались, между ними оставались темные участки. Удобнее воспользоваться дорожкой, однако по пути будет пара скрытых охранных сенсоров. Стоит в это время пройти мимо них без карточки-ключа, и в комнате охраны прозвенит сигнал тревоги. Задерживать без веского повода, конечно, не будут, но точно начнут следить. Проработав пару дней в конторе, располагающейся на складской территории, Шерпа прекрасно познакомился с местными охранными системами. А также, узнал, как проскочить мимо их всех.

Прошагав немного по дорожке, Шерпа свернул на неприметную, проложенную рабочими тропинку. Шагая в полной тьме по выбоинам, рискуя переломать ноги, он добрался до дырки в заборе из сетки-рабицы и, пробравшись в нее, оказался на складской территории посреди разгрузочного терминала. Неподалеку с свете наземных прожекторов кипела работа — пара высоченных портальных кранов, напоминающих ворота на гусеницах, снимала с железнодорожного состава контейнеры, часть из которых под руководством бригадиров складировалась в башни, а часть ставилась на тягачи, которые развозили их заказчикам.

Нырнув в проход между ближайшими башнями из контейнеров, Шерпа направился к Сибириан металлик. Идти пришлось долго — с последнего визита из-за постоянного перемещения контейнеров карта проходов менялась не единожды.

Поплутав и наконец выбравшись с территории разгрузочного терминала, Шерпа попал на сами склады — ряды жестяных коробок всех форм и размеров. Попадались как и маленькие боксы частников и небольших фирм, так и огромные, с несколько футбольных полей, строения крупных торговых компаний. Стараясь держаться подальше от тщательно охраняемых громадин, Шерпа двинулся по дороге между боксами. Ночью эта часть складов вымирала, и вокруг царила тьма. Ее рассеивали лишь редкие фонари на перекрестах.

Сверяясь с указателями и номерами на воротах, Шерпа добрался до нужного поворота и нырнул в темный проход между боксами. Пешеходная дорожка вывела его прямиком к здоровенному складу Сибириан металлик. В отличии от подобных ему это здание было полностью обнесено сетчатым трехметровым забором с колючкой поверху, под козырьком плоской крыши висели почти неразличимые в темноте камеры видеонаблюдения и фонари прожекторов — выключенными, из-за чего громадина склада растворялась в темноте.

Вытянув над головой руку, Шерпа провел ладонью по стене бокса рядом с собой. Нащупав в жести рваные края засечки, встал на цыпочки и сорвал миниатюрную камеру на липучке. Отойдя немного назад, чтобы его не смогли заметить с проезжей части или с камер, скинул со спины рюкзак, уселся по-турецки и расстегнул молнию. Внутри рюкзак был полностью набит атрибутами профессионального взломщика — кусачки, фомка, небольшая дрель, паяльная лампа и баллончик с горючим газом для зажигалок. Среди них в переплетении проводов лежало несколько самодельных электронных примочек — кодграббер, сканер радиочастот, электрошок для выжигания цепей и монтажная плата с припаянным к ней экранчиком терминала. Что из этого пригодится, Шерпа не знал, но один из постоянных читателей, который работал инженером в охранной фирме и прислал схемы всех устройств, уверял, что с таким набором можно проникнуть куда угодно. Шерпа ему поверил — сигнализации пары авто, на которых он проверил приборы, сдались менее чем за минуту. Да и добровольный помощник сыпал такими подробностями о принципах работы охранных устройств, знать которые мог лишь настоящий специалист.

Вытащив из рюкзака кибер-очки, Шерпа хмыкнул. Начиная публиковать отчеты о своих расследованиях, он и не предполагал, что его портал станет популярен и что среди его читателей — по большей части дремучих ксенофобов — окажется столь интересная личность. Причем не одна. Специалисты всех областей и профилей — от юристов и экономистов, до профессиональных военных и хакеров — всегда были готовы оказать ему посильную помощь и проконсультировать по абсолютно любому вопросу — как взломать пароль, как раствориться в толпе и избавиться от слежки, как манипулировать людьми и выстраивать собственную психологическую защиту, и даже как убить человека, сымитировав смерть от естественных причин. Целая армия анонимных наставников и консультантов, от них Шерпа нахватался кучу всего и более-менее сносно освоил несколько полезных профессий. И без поддержки этих людей вряд ли удалось бы продержаться в городе так долго. Без приобретенных от читателей знаний и навыков ему бы не удалось так долго сопротивляться психологическому давлению со стороны общества и отбиваться от толп ненавистников и иногда наемников Комитета из местного криминала, посланных попрессовать неугодного репортера.

Одев кибер-очки, Шерпа коснулся их камерой, и в уголке светофильтра вспыхнула пиктограмма запроса на подключение. Поднеся ладонь к рабочему пространству сенсоров очков, он совместил указательный палец с пиктограммой и, проведя им вниз, дал команду на соединение. Светофильтры потемнели, в них возникла картинка с камеры — въезд на территорию Сибириан металлик и единственные грузовые ворота склада. Жестами управляя устройством, перематывая куски записи, Шерпа принялся просматривать все, что запечатлела камера со времени его последнего визита три дня назад. Туда сюда мелькали люди, проходящие мимо въезда, проносились тягачи, погрузчики и фуры, изображение темнело и с наступлением дня снова становилось светлым. Когда ворота в заборе приходили в движение, Шерпа тормозил изображение, отматывал его назад и внимательно просматривал заинтересовавший его кусок. Таких пауз пришлось делать всего ничего — за три дня на склад Сибириан вошла всего пара человек и въехала с десяток фур — судя по аккуратным маневрам водителей и продавленным шинам, груженных под завязку. Назад они выехали уже пустыми.

Закончив просматривать запись, немного подумав, Шерпа кинул камеру в рюкзак — в слежке больше нет необходимости, скоро тайна бездонного склада разрешится.

Накинув рюкзак, Шерпа осторожно выглянул из тени своего укрытия. Слева-справа от здания Сибириан кипела работа, но на проезжей части ни приближающегося человека, ни транспорта. Расправив плечи, стараясь казаться беззаботным, он уверенно вышел из-за боксов, пересек дорогу и, насвистывая, двинулся вдоль забора. Свернув за угол на пешеходную дорожку, он оказался практически зажат между сеткой и рифленой жестяной стеной соседнего складского корпуса.

Пробираясь по проходу, Шерпа, стараясь не поворачивать головы, поглядывал на камеры. С тепловизором и ночным видением, они перекрывали абсолютно все пространство внутри огороженной территории, проскочить мимо них нет ни единой возможности. Стоит сенсору камеры засечь на сером фоне холодной земли тепловое пятно, как она тут же врубит сигнализацию. Система что надо, как у крупного финансового учреждения. Вот только следит за всеми этими камерами всего один человек. А самое слабое место любой охранной системы — это люди. И чем их меньше, тем подконтрольная им территория уязвимей для потенциального нарушителя.

Шерпа на ходу сбросил лямку, перетянул рюкзак на бок, расстегнул молнию, нашарил внутри баллончик с газом и приклеенной к нему зажигалкой.

Сняв колпачок, Йон отломал кнопку сифона и отколупал клапан. С тихим шипением сжатый газ начал сочиться в воздух. Шерпа отлепил зажигалку, поднес ее к струе газа, чиркнул колесиком, и, вспыхнув, баллон превратился в подобие газовой горелки. Взмах рукой — и, вращаясь в воздухе, самодельный снаряд, описав над забором дугу, приземлился на территории Сибириан металлик. Отскочив от асфальта, разбрасывая вокруг себя языки пламени, баллон покатился к складу.

Едва пальцы разжались и наживка отправилась в полет, Йон кинулся вперед по проходу. Двадцать шагов вперед, и сбоку возникла гудящая трансформаторная будка. Подпрыгнув, забрался на ее верх, вцепился в пару убегающих к крыше корпуса силовых кабелей и, переставляя руки, вскарабкался на несколько метров по стене. Обернулся: идущая по верху забора колючка в паре метров внизу и в стороне — должно получится.

Шерпа подтянул колени к груди, уперся подошвами в стену и, резко распрямив ноги, мощно оттолкнувшись ими и отпустив кабели, отправился к короткий полет-падение с кувырком назад. Разминувшись с колючкой в каких-то миллиметрах, Шерпа приземлился на асфальт. Кувырок вышел не самым идеальным — едва подошвы коснулись земли, его швырнуло назад, и парень со всего маха шлепнулся на задницу. Вскочил и, потирая отбитый копчик, ругаясь на себя за то, что не ушел в еще один кувырок, прихрамывая помчался к мусорному контейнеру у стены и стальной двери рядом с ним.

Нырнув за контейнер, Шерпа присел на корточки, бегло осмотрел сенсорный замок и достал из рюкзака плату. Размотав провод, оканчивающийся пластиковой карточкой, он поднес ее к сенсору, второй рукой скрутил пару проводков, замкнув цепь и подав на плату питание. На дисплее терминала замелькали цифры, пока устройство перебирало комбинации кода, и через несколько секунд сенсорный замок запищал.

Провернув ручку, толкнув дверь, Шерпа проскользнул внутрь склада и очутился в кромешной тьме. С тихим стуком дверь позади него захлопнулась, щелкнул язычок замка.

Задержав дыхание, Шерпа прислушался: где-то вдалеке, в комнате охраны, звенел звонок сигнализации, среагировавшей на пылающий баллончик. Спустя секунд звон затих, донесся гулкий грохот шагов, сотрясающих металлическую лестницу — охранник отправился проверять, что за штуковина прилетела на его территорию. И судя по размеренному темпу его шагов, он не особо торопился.

Резко выдохнув, Шерпа хмыкнул. Трудно было в это поверить, но удалось проникнуть на территорию с первого раза. Наживка врубила сигнализацию, не позволив системе среагировать на настоящего нарушителя, отвлекла внимание охранника и дала время незамеченным подобраться к двери. Грубо, зато просто и эффективно. Впрочем, даже если бы замысел провалился, для разочарований не было бы никаких причин. Просто пришлось бы повторить попытку немного позже и с уже более четким представлением, как устроена охранная система Сибириан.

Поднеся к лицу руку, Шерпа жестом вызвал меню кибер-очков, изменил светочувствительность фильтров, и тьма немного расселась. По бокам выросли дверцы шкафчиков, стоящих вдоль стен в тесной каморке, проступили контуры пары скамеек.

Шерпа открыл ближайший шкафчик: внутри, кроме полок и крючков под одежду, пустота. Распахнул дверцу следующего — снова ничего. Наобум проверил еще пару шкафчиков — результат прежний. Раздевалкой точно никто и никогда не пользовался.

Подойдя к выходу, Шерпа приоткрыл дверь, выглянул сквозь щель: сразу за дверью влево убегал коридор. Старясь не шуметь, он выскользнул из раздевалки.

Резкий выдох притаившегося за дверью человека и шорох его одежды он услышал в последний момент. Все это время, пока он радовался своей удаче и шарил по шкафчикам, кто-то стоял и терпеливо ждал, когда нарушитель наконец выйдет из раздевалки! И этот кто-то точно не мог быть охранником, спустившимся из своей будки. Тот просто не смог бы подобраться к раздевалке. Значит, охранников как минимум двое, и они давно заметили нарушителя. Вот только откуда взялся второй? За все время слежки за складом на суточный пост заступало всего по одному человеку, а отдежуривший свою смену всегда отправлялся домой...

Все эти мысли вихрем закружились в голове озадаченного Шерпа, а спустя миг мир перед глазами рассыпался снопом искр. Покачнувшись, пол с зубодробительным ударом врезался в лицо парня, полу-оглушенного ударом дубинки по затылку. Сквозь мерзкий писк, откуда-то очень издалека, раздался мужской крик:

— Готов!

До слуха донесся топот, перед лицом Шерпы, вынырнув из застилающего взор тумана, появились закругленные носки тяжелых военных ботинок с высокой шнуровкой. Шесть ног, затянутых в черные форменные брюки. Одна из них качнулась назад, и носок ботинка врезался в лицо Шерпы.

Йона грубо перевернули на живот, заломали руки за спину. С вжиканьем затянулись надетые на кисти наручники-стяжка.

Охранник, долбанувший его по затылку, упер колено между лопаток нарушителя, придавил его к полу, сорвал капюшон, сбил кепку и очки и, сграбастав волосы на затылке, задрал Шерпе голову. Йон не мог видеть, кто у него за спиной, но судя по давлению колена и тяжелому пыхтению, весил мужик никак не меньше полутора центнеров. Другой охранник в лицо Йона фонарик, ослепил ярким лучом света, заставив прищуриться.

Присев на корточки, третий схватил затянутыми в перчатку пальцами подбородок Шерпы, повернул его лицо к себе. Басом спросил:

— Он?

— Этот-этот, — откликнулся четвертый, дежуривший в тени за спиной мужика с фонариком. Коренастый, почти квадратный, он стоял широко-раздвинув ноги и постукивая по ладони резиновой дубинкой. — Сучонок терся здесь две недели.

«Перчатки» отпустил подбородок Шерпы, и его товарищ, задрав голову пленника повыше, со всей силы впечатал ее лицом в бетонный пол. После снова поднял ее.

Сплюнув сгусток крови вместе с обломком зуба, Шерпа заголосил:

— Эй-эй, мужики, полегче! Все-все, хватит! Я не сопротивляюсь!

— Что тут делал? — требовательно спросил «перчатки».

— Меня наняли проверить склад, — легко соврал Шерпа. — Какой-то мутный мужик. Честно, я не знаю, кто он. Я просто отрабатывал бабло. Он сказал, что здесь есть сейф с...

«Перчатки» кивнул, и его товарищ снова впечатал голову Шерпы в пол.

— Обыскать.

Продолжая удерживать голову парня, толстяк расстегнул рюкзак и принялся выгребать все его содержимое. Тем временем «перчатки» достал из кармана стальную пластину военного коммуникатора, включил его, поднес объективом камеры к лицу пленника. Сверкнула вспышка, раздался звук-имитация спуска фотоаппаратного затвора.

Выпотрошив рюкзак, толстяк похлопал по карманам Шерпы и вынул телескопическую дубинку. Нагнувшись к самому уху, продемонстрировав дубинку, злобно прошипел:

— Ты кого собирался лупить этой палкой, а, засранец? Нас?!

— Никого! — крикнул Шерпа. — Народ, кто вы вообще такие? Откуда вас столько? Здесь должен быть всего один человек!

— Другое оружие? — деловито осведомился «перчатки».

Палка полетела к куче барахла из рюкзака. Посильнее сжав волосы пленника, толстяк ответил:

— Все, больше ничего нет.

— Документы?

— Только мелочь.

«Перчатки» снова присел на корточки, с наигранной доброжелательностью произнес:

— Слабовато для Братсва. Или ты не из Братства?

— Какое Братство?! — возмутился Шерпа. — Я ж говорю, я просто вор. Самый обычный вор. Меня наняли, чтобы я вынес отсюда сейф. Или... — с притворным изумлением, забившись, Йон истерично закричал: — Меня подставили! Я вообще не при делах! Я не знаю и больше ничего не хочу знать про этот склад и гребаный сейф! Отпустите меня, и я забуду про это место! Клянусь, больше никогда меня не уви!..

Приближающуюся сбоку руку Шерпа заметил краем глаза и в последний момент. От мощной оплеухи в глазах потемнело, из уха по щеке засочилось что-то теплое.

Поморщившись, Йон попытался обернуться, чтобы рассмотреть лицо сидящего на нем толстяка. И снова получил оплеуху.

— Полегче с ним пока, — как будто сквозь вату донесся голос «перчаток».

— Да, полегче! — поддержал его Шерпа. — Какого хрена вы меня бьете? Эй ты, сзади. Слышь, садюга, еще раз стукнешь меня, я накатаю на тебя заяву в полицию и будешь...

Резко задрав голову Шерпы, едва не вырвав клок волос вместе со скальпом, толстяк заставил его заткнуться.

— Да не рассыпется, — сообщил он «перчаткам». — Он только прикидывается лошком. Видал, как он перепрыгнул через забор? Прям акробат...

Коммуникатор «перчаток» тренькнул зуммером оповещения, он взглянул на экранчик.

— О-па! — воскликнул он. — Вы не поверите, как зовут нашего вора!

Повернув коммуникатор экраном от себя, он продемонстрировал напарникам фотографию Шерпы, сделанную в участке Службы Безопасности.

Глянув на фотку, охранник с фонариком хохотнул:

— Да к нам, оказывается, пожаловала настоящая знаменитость.

— Вот не думал, что сам Йон Шерпа подрабатывает вором, — хохотнул коренастый тип с дубинкой.

Снова опустившись на корточки, «перчатки» хлопнул Йона по щеке и с жалостью в голосе спросил:

— Слышь, убогий, ты какого забыл в этом месте? Как на него вышел?

— Да смысл с ним тереть? — прорычал толстяк. — Толку от этого малахольного. Ясно же, что он не из Братства. Прибьем его и все дела.

— Эй-эй, что значит прибьем? —задергался Шерпа. — Мужики, вы разве не из полиции?

— Не-а, — откликнулся охранник с фонариком.

— Тогда откуда у вас доступ к моему досье? — задал резонный вопрос Шерпа. Никто не ответил, и он осторожно спросил: — Мужики, кто вы вообще такие?

Охранники переглянулись, но снова вопрос остался без ответа.

Запищал зуммер коммуникатора, и «перчатки» поднес устройство к уху, кивая, принялся выслушивать указания.

Зыркнув влево-вправо, Шерпа попытался оценить свое положение. Которое было совсем скверным. Несомненно, эти четверо — не обычные охранники, наверняка работают на Комитет. Армейский коммуникатор с шифрованными протоколами связи, доступ к полицейским архивам и программе распознавания лиц, жесткость при задержании нарушителя, за которую мгновенно лишится работы или даже загремит за решетку любой представитель закона... все это складывалось в крайне тревожную картину. Более того, эти четверо ждали его, ждали, когда приглядывающийся к их складу человек наконец совершит свой ход. Они нарочно заманили его сюда, нарочно заставили поверить, что склад практически неохраняем. А если охотник готовит для кого-то ловушку, он вряд ли отпустит попавшуюся в нее добычу.

Значит, скорее всего, убьют, четко осознал Йон. Вот только поверить до конца, что обычное проникновение со взломом повлечет за собой столь суровое наказание, было ой как трудно. Для нормального человека эта мысль слишком дика и неестественна.

Убрав коммуникатор в карман, «перчатки» поднялся, сверху вниз взглянул на Шерпу, смиренно дожидающегося вердикта.

— Кончаем его, — сказал «перчатки».

Сердце Шерпы, пропустив удар, забилось с удвоенной скоростью. С искренним возмущением он заголосил:

— Чего?! Вы совсем охренели?! Какое кончаем?!

Толстяк вдавил лицо Шерпы в пол, заставив его заткнуться.

— Как именно? — спокойно осведомился охранник с фонариком.

Вывернув голову, Шерпа сплюнул забившийся в рот песок, крикнул:

— Да вы чего, народ?! Вы что творите?!

— Должно быть похоже на ограбление, — хладнокровно ответил «перчатки».

— Понятно, — буркнул коренастый с дубинкой.

— Кто займется?

— Эй, вызовете полицию! Кто-нибудь! На помощь!!! Помогите!!!

— Я сделаю, — сказал толстяк, проигнорировав крики пленника. Нагнувшись поближе к уху Шерпе, он прошипел: — С огромным удовольствием. Закончу, что не получилось три года назад.

Резко умолкнув, Шерпа с искренним удивлением спросил:

— Три года назад? Ты тоже был? Как же тебя разнесло.

Охранник с фонариком гулко захохотал. Хмыкнул и «перчатки»:

— Вот же придурок. Даже не понимает, как попал...

Прошипев что-то злобное, толстяк замахнулся пудовым кулаком, готовясь пробить по впечатанной в пол голове репортера.

— Что, серьезно?.. — только и успел пискнуть Шерпа, прежде чем тяжелый удар едва не расколол его череп. Из глаз брызнули искры, звуки исчезли, сменившись глухим буханьем сердца, и лишь тогда Йон наконец осознал, что его действительно будут убивать. Руками, ногами и дубинками. Просто забьют до смерти, а потом выкинут искалеченное тело где-нибудь в переулке подальше от склада.

И наконец приняв мысль о своей скорой смерти, Шерпа начал действовать. Резко вскинув ногу, он наугад провел «удар скорпиона», хлестнув пяткой по спине толстяка. Удар получился слабым, но этого оказалось достаточным, чтобы убийца покачнулся и его кулак, разминувшись с головой Йона в миллиметрах, со всей силы врезался в бетонный пол.

Взвыв, толстяк отдернул поврежденную руку, давление его колена слегка ослабло. Нашарив руками за спиной ляжку толстяка, Шерпа сомкнул пальцы левой руки на бедре, как тисками, сдавливая слой подкожного жира и кожи. Взвыв пуще прежнего, толстяк поднялся, увлекая за собой вцепившегося в него Йона, помогая ему подняться на колени.

Видя, что ситуация выходит из-под контроля, «перчатки» носком ботинка пробил Шерпе в живот. Жгучая боль обожгла внутренности, но вовремя напряженный пресс позволил вытерпеть удар.

Пока не последовало второго пинка и к схватке не подключились остальные, Шерпа отпустил бедро охранника и, подпрыгнув, встал на ноги. Мощно оттолкнувшись, он прыгнул назад, навалился на толстяка и, толкнув его, просунул ногу между его ног. Отступая назад, запнувшись, толстяк полетел и растянулся на полу, с глухим деревянным стуком приложившись о него затылком.

Подпрыгнув, поджав под себя ноги, Шерпа одним движением перевел руки из-за спины к животу. Как раз вовремя, чтобы успеть прикрыться плечом и принять на него удар дубинки пробившегося к месту схватки коренастого. Зашипев от боли, Йон выкинул скованные руки и вцепился в опускающуюся руку охранника, разворачиваясь к нему спиной и приседая. Бросок через плечо вышел идеальным. Ботинками описав в воздухе четкую дугу, коренастый плашмя рухнул на поднимающегося толстяка, придавив его к полу.

Вырвав из крепления на поясе дубинку, охранник бросил фонарик и с оттяжкой пробил по затылку выходящего из приема Йону. Краем глаза заметив приближающееся оружие, Шерпа пригнул голову, увеличив площадь контакта дубинки с затылком. От удара ноги подогнулись, его бросило на колени, однако большую часть силы удалось рассеять и остаться в сознании.

Шерпа с колен выбросил руки, вцепился в ногу вновь замахивающегося охранника и, поднимаясь, вздернул ее вверх, опрокинув мужчину на спину. Едва охранник загремел на пол, Шерпа прикрылся руками, блокируя пинок «перчаток» и ловя его ногу. Дернув ее на себя, заставив охранника потерять равновесие, Шерпа вскочил, схватился за грудки убийцы и, притягивая его к себе, со всей силы впечатав лоб ему в лицо, расквасив и ломая хрящи носа. Не отпуская «перчаток», Йон снова прогнулся назад и повторил удар в измазанное кровью лицо. Попытался ударить в третий, но охранник прикрылся рукой, выставив перед собой локоть. Пришлось сменить тактику — Шерпа со всей силы двинул «перчатки» коленом в пах, отчего мужчину аж немного подкинуло вверх. Задохнувшись от едкой боли, охранник свалился на пол в позе эмбриона.

Правый бок обожгло болью, Шерпа почувствовал, как под одеждой по коже течет что-то теплое. В воротник вцепилась рука коренастого. Притягивая Шерпу к себе, он отвел локоть руки с ножом назад, готовясь повторить удар.

Под треск рвущейся ткани Йон крутанулся вокруг своей оси, и лезвие лишь чиркнуло по его ребрам. Не дожидаясь третьего удара, Шерпа, закручивая корпус, локтем двинул по маячащей перед ним искаженной ненавистью роже, и охранник как подкошенный рухнул на пол.

Перепрыгнув через растянувшееся у ног тело, Шерпа приземлился на руку тянущегося к дубинке охранника, нагнулся подобрал ее и сошел с конечности верещащего парня. Притянув к себе руку с раздробленной ладонью, охранник начал кататься по полу.

— На живот! — плюясь, заорал Шерпа и с оттяжкой огрел охранника дубинкой по спине, после чего тот подчинился. — Лежать, я сказал! — Кинувшись к «перчаткам», шарящему в кармане, Йон двинул его носком в бок. — На живот, тварь! Руки на затылок! — Чтобы мужчина охотнее выполнил приказ, Йон несколько раз хлестнул его по сине и бедрам дубинкой, после чего для профилактики добавил и парню с покалеченной рукой. Убедившись, что эти двое не будут дурить, Шерпа подскочил к стоящему на коленях толстяку, который тут же распластался на животе и сцепил на затылке пальцы. — Кто двинется — убью! — пролаял Йон и принялся лупить толстяка, выбивая из него всякое желание сопротивляться.

Когда охранник начал повизгивать, Йон понял, что ему хватит, и покосился на четвертого, которого огрел локтем — тот валялся в глубоком обмороке.

— Не рыпаться, уроды! — крикнул Шерпа, пнул толстяка и забрал одежду на боку: рана в районе печени. Йон осторожно надавил на нее, и из пореза вытекла густая кровь, абсолютно черная в свете валяющегося фонаря — значит, лезвие задело именно печень. Если срочно не добраться до врача, будут проблемы.

Огрев толстяка дубинкой, Йон отыскал нож коренастого, наступил на него, надпилил и разорвал наручники. После, заживая рану ладонью, подошел и присел рядом с «перчатками» на корточки.

— Кто приказал убрать меня? — обшаривая карманы охранника, спросил Йон.

— Да пошел ты! — прошипел мужчина.

— Ладно, сам узнаю. — Вытащив из кармана брюк коммуникатор, Шерпа бросил его в рюкзак. Запустил руку в форменную куртку и достал карточку-ключ и пистолет — скрытого ношения, размером с ладонь. Вынув обойму, проверил пули — обычные боевые. — Спасибо за игрушку. Пригодится.

— Лучше застрелись, — посоветовал охранник. — Все равно не выйдешь отсюда.

Отшвырнув дубинку подальше, Йон быстро побросал в рюкзак всю свою электронику и, держа охранников под прицелом, пятясь, двинулся к выходу на склад.

Незаметно сдвинув большой палец в сцепленных на затылке ладоней, «перчатки» надавил на мочку уха, включив клипсу-коммуникатор. Прошептал:

— Активация.

Отойдя от охранников, Шерпа развернулся и, прихрамывая, побежал к выходу. Выскочив из дверного проема, он оказался в почти полной тьме. Свет лился лишь из распахнутой двери сторожевой будки, расположенной у противоположной стены высоко над полом. Однако даже его хватило, чтобы заметить, что склад кажется необычайно пустым.

Нашарив на стене выключатель, Шерпа щелкнул клавишей, и под потолком загорелось несколько тусклых лампочек.

От увиденного голова Йона закружилась, а и так заходящееся в бешеном ритме сердце забилось еще быстрей. Нашел! Шесть лет бесплотных поисков и расследований, презрение окружающих, гонений властей и нападок безумных фанатиков джей наконец увенчались успехом. Вот оно — доказательство, что он не безумен и не напрасно прожил последние шесть лет! Вот доказательство, что джей что-то затевают!

Осталось только понять, что это доказательство может значить. Ведь абсолютно пустой склад, который должен быть доверху забит грудами металла, немного не то, что Шерпа рассчитывал увидеть. Абсолютно не то...

Впрочем, тут же поправился Шерпа, склад не совсем пуст, ибо в его центре лежало два металлических ящика, чуть крупнее гробов.

Тряхнув головой, Шерпа отогнал от себя мысль проверить ящики — времени в обрез, а на них замки — и, прижимая к ране ладонь, прихрамывая, побежал к выходу рядом с грузовыми воротами, оставляя на полу за собой капли крови.

Стук распахнутых крышек ящиков он услышал уже за спиной. Обернулся: вырвав вместе с частью корпуса крепления замков, два человека выбирались из ящиков — пожилой седоволосый мужчина и миниатюрная светловолосая девушка. В обычной рабочей одежде — синие куртки и брюки, их лица были мертвенно-бледными, совсем как у мертвецов — ни одной эмоции.

Один из них повернулся, уставился на замершего Шерпу стеклянным взглядом и начал выбираться из ящика. Его движения были дерганными, скованными. Так двигаются машины, но не живые люди.

Выругавшись, Шерпа побежал к двери. Уж как бы не хотелось выяснить, кто эти двое и что они делали в ящиках, сейчас гораздо важнее свалить и добраться до врача.

До двери оставалось каких-то шагов двадцать, когда Шерпа услышал стремительную дробь тихих шагов. Трудно было в это поверить, но парочка за несколько секунд умудрилась сократить довольно приличный разрыв и догнать. А раз так, догадался Шерпа, эти двое синеглазики.

Вынув из кармана телескопическую дубинку, взмахнув кистью, Йон разложил ее и, замахиваясь, резко затормозил. Разворачиваясь боком, проехался подошвами по усыпанному песком полу. Едва в поле зрения попала преследующая его парочка, Шерпа понял, что дело плохо — девушка уже приблизилась вплотную, взвилась в высоком прыжке, а ее нога летела ему в голову, в висок.

Раздумывать было некогда — продолжая разворот, Йон просто махнул дубинкой навстречу ноге. Сталь и кость голени скрестились рядом с головой парня, и сталь уступила. Легко сметя дубинку, нога девушки врезалась в голову Шерпы. Его развернуло, швырнуло лицом пол.

Шерпа перекатился, увидел приближающиеся колени старика, решившего прыгнуть и приземлиться ему на грудь, и снова перекатился. Даже не попытавшись выбрать для контакта с бетоном более подходящую часть тела, старик с каменным лицом впечатался коленями в пол.

Наплевав на рану и боль, Шерпа перекатился через голову назад и, оттолкнувшись руками, вскочил на ноги. Как раз вовремя, чтобы дернуться назад и пропустить в сантиметрах от лица второй удар девушки. Которая скакала так, словно и не получила секунду назад трещину в голени... Да и старик уже поднялся как ни в чем не бывало.

Поджав губы, Шерпа сдвинул предохранитель пистолета и пальнул в бедро девушки. Перевел оружие на ногу старика, всадил ему в колено пулю — и едва успел подставить локоть и прикрыть печень от летящей в нее ноги девицы.

Удар хрупкой на вид девушки оказался такой силы и массы, словно его лягнул конь. Рука с дубинкой мгновенно отсохла, оружие выпало из разжавшихся пальцев. Застонав, Йон вскинул пистолет и пальнул в живот девушки. И снова никакого эффекта, даже не поморщилась.

Спустя миг на пораженного происходящим Йона всем телом налетел старик. Сомкнув вокруг его тела кольцо рук, он сжал их так, что затрещали ребра, и легко оторвал парня от пола.

Тут уж стало не до церемоний. Кем бы ни были эти двое, нужно решаться на крайний шаг.

Поколебавшись всего с секунду, Йон приставил дуло пистолета к голове старика и нажал на курок — хватка стала только сильней. Выстрелил снова — от продолжающих сжиматься рук старика потемнело в глазах, а затворная планка пистолета встала и зафиксировалась в положении «открыто».

Отшвырнув разряженный пистолет, Йон схватился левой рукой за шею старика ниже затылка. Шипя, принялся сжимать пальцы, погружая их в плоть. Под кожу нырнули первые фаланг, спустя секунду пальца погрузились наполовину, и лишь тогда Йон наконец почувствовал ребристые края позвонков. Холодный и слишком твердых, чтобы принадлежать живому человеку.

Взвившись в высоченном прыжке, девушка со спины пробила ногой Шерпе по затылку. Голову мотнуло, хрустнули шейные позвонки, и погруженные в плоть пальцы разжались, рука безвольно обвисла вдоль тела. Затрещали, ломаясь, ребра, грудь пронзило иглой боли. Спустя миг она отступила, сменившись наркотическим эффектом выделившегося в кровь серотонина.

— Хватит! — донесся сквозь тьму голос «перчаток». Ставший гнусавым из-за сломанного носа. — Первый, отпусти его.

Руки старика разжались, и безжизненное тело Шерпы мешком рухнуло к его ногам.

— Слушай, он еще жив, — прозвучал голос коренастого. — Дал бы им закончить.

— Хочешь, чтобы в полиции решили, что его переехал бульдозер? — спросил «перчатки». — Просто придуши его.

— Я сделаю, — сказал толстяк. — Этот урод завалил Бранда.

— Тогда заканчивай.

— Ага. — В голосе толстяка прозвучала нескрываемая радость.

По ткани брюк вжикнул ремень, Шерпа почувствовал, как его горло охватывает кожаная петля. Рядом с ухом раздался шепот толстяка:

— Теперь я прослежу, чтобы ты точно сдох...

Толстяк шептал что-то еще, но Йон больше его не слышал. А спустя несколько секунд его сознание растворилось в блаженном забытье...

Павлин, как его звали обитатели трущоб за привычку рядиться в яркие шмотки, неспешно тормошил палкой гору свежего мусора. Огромная гора мусора, располагающаяся рядом с перерабатывающим заводом, была и его домом, и источником скромного стабильного дохода. Найти здесь можно было все — от новенькой одежки, до рабочей электроники, — и Павлин неплохо обжился на смердящей территории. Однажды ему даже посчастливилось отыскать золотую цепочку, которую он спихнул за бесценок в городской ломбард, после чего больше месяца он жил как король — в его понимании это значило: пил не просыхая и угощал многочисленных знакомых. А большего от жизни ему и не требовалось — в свои сорок с небольшим он давно осознал бессмысленную суетность жизни и ни к чему не стремился. Единственное, что ему действительно нравилось, — копаться в мусоре в поисках своего клада. Это место было его островом сокровищ и хоть зачастую он возвращался ни с чем, каждый новый день ровно в пять часов утра он отправлялся на свалку в надежде накутаться на очередное «сокровище». Он не знал, что откопает, что принесет ему новый день, но был уверен, что что-нибудь да найдет. Лишь эта неопределенность и уверенность вносили разнообразие в его скучную жизнь, красили ее и давали ему силы жить дальше. Он любил свалку и любил искать.

Разбросав палкой мешки с мусором, Павлин нахмурился. За последние три дня не попалось ничего действительно ценного и невдалеке маячила перспектива отправиться в город ради миски бесплатной похлебки. Только в городе снова будут презрительные взгляды прохожих и придирки наглой молодежи, считающей смердящего бездомного полным ничтожеством. Знали бы эти мелкие наглецы и высокомерные работяги, какая сумма лежит у него на банковском счету, их челюсти отвисли бы до земли. Ну не объяснять же каждому встречному, что он сам выбрал такую жизнь после смерти любимой жены и что раньше он был владельцем довольно успешной фирмы.

Тяжело вздохнув, Павлин погрузил палку между мусорными мешками и осмотрелся: к подножию горы подъезжал очередной мусоровоз, а по дороге далеко за ним к свалке тянулись его, Павлина, конкуренты. И при этом хорошие друзья. Похоже, придется напроситься к одному из них в гости...

Погруженная в мусор палка уперлась во что-то твердое. Павлин пошевелил ей, попытался прикинуть контуры предмета. Так и есть — что-то большое, округлое и не слишком твердое. Возможно, чехол от контрабаса. Если повезет, внутри будет и сам инструмент. Конечно, при условии, что интуиция его не подвела.

Бросив палку, Павлин нагнулся и принялся сноровисто раскидывать мешки. В сторону полетел один, второй, третий — и в куче мусора сверкнуло белое овальное пятно. Что это, мужчина понял сразу, но потребовалось еще несколько секунд, чтобы его сознание смогло принять тот факт, что он смотрит на труп. Молодой, абсолютно голый парень — весь в огромных синяках, с исцарапанным лицом, раной в боку и сизыми следами удавки на горле.

— Матерь божья, — промычал Павлин и, дернувшись назад, рухнул на задницу и покатился по пологому склону горы в низ. Вскочил и, проваливаясь по колено в мешки, махая руками, побежал к подъехавшему мусоровозу. — Эй, сюда! Сюда! Вызови полицию! Срочно! Здесь труп!

Пока он бежал, губы Павлина на миг невольно растянулись в улыбке. Как бы ни трагична была смерть столь юного человека, но эта находка, пожалуй, самая необычная за всю его карьеру копателя. И точно сделает его центром внимания местных на месяц. А может, и на все два...

Глава 4

Доктор Никхил Бхарадваджа, патологоанатом морга криминального отделения Службы Безопасности, был из древнего рода индийских сикхов. И хоть традиции предков предписывали ему носить фамилию Сикх, длинные волосы и ритуальный кинжал, он относился к ним несколько вольно — под тонкой шапочкой-тюрбаном он был почти лыс, вместо окладистой бороды аккуратные, закрученные вверх усики, а кинжал ему заменял скальпель. Впрочем, все его коллеги и полицейские все равно звали улыбчивого смуглого доктора Сикх — как ни посмотри, но это слово выговорить легче, чем его настоящую фамилию.

Стоя в холодильной камере между двумя рядами шкафов-хранилищ, Бхарадваджа держал в руке пластиковый планшет с бумажным бланком и небрежно чиркал по листу ручкой, заполняя многочисленные графы. Давно наступил цифровой век, но бюрократам об этом, видимо, никто не сказал, и они по прежнему требовали все отчеты в бумажном виде с подписью от руки и отпечатком пальца. Однако их можно было понять — так они заботились о безопасности государственных структур и сохранение законности, ибо электронный документ может подделать даже школьник. Вот и приходилось любому должностному лицу заполнять ворохи заявлений, протоколов и отчетов.

Чиркнув внизу документа свою подпись, Бхарадваджа облизал подушечку большого пальца и прижал ее к бланку. Когда он убрал палец, на белоснежном листе проступили красные контуры его отпечатка.

Закрыв планшет, доктор кинул ручку в карман медицинского халата и глянул на номера на выдвижных отсеках холодильных шкафов. Неопознанный труп под номером двадцать три, доставлен пару часов назад с явными признаками насильственной смерти — от вскрытия никак не отвертеться. Хорошенькое начало дежурства — все утро копаться в чужих внутренностях и заполнять кучу документов.

Отыскав нужную камеру, доктор схватился за ручку отсека, когда дверь позади него хлопнула. Бхарадваджа обернулся: в помещение вошли его завсегдатаи — старший инспектор Базилевски и его напарник Андрей Трофимов. Обо помятые, заспанные, младший инспектор со стаканом кофе.

— Здоров, док, — подавляя зевок, кинул Трофимов.

— Доброе утречко, — пробурчал Базилевски.

— Что-то вы рановато, — обменявшись с посетителями рукопожатием, заметил Бхарадваджа.

— Преступность не спит и нам не дает, — бодрясь, сказал Трофимов. — Прям завал с трупаками. — Он хлебнул кофе. — Чем порадуешь, док? Надеюсь, бытовуха? Распишемся и свободны?

— Должен вас огорчить. Судя по записям фельдшеров, умышленное убийство. С отягчающими. — Видя, как помрачнели лица полицейских, Бхарадваджа добавил: — Совершенное группой лиц в неустановленном месте.

— Вот засада, — проворчал Трофимов. — Значит, на районную управу это дело не спихнуть... — Он дернул уголком рта. — Ладно, док, докладывай.

— Нечего еще докладывать. Я пришел сюда пять минут назад. Только собираюсь устанавливать личность жертвы.

Трофимов поморщился:

— Черт, тогда какого мы приперлись сюда так рано? — Он ткнул Базилевски локтем. — Заскочим вечером, а пока займемся синеглазиком?

Вместо ответа инспектор схватился за крышку ящика и выдвинул полку с накрытым простыней трупом.

Трофимов скривился:

— Черт, шеф, ну почему вы всегда берете на себя лишнюю работу? Мы ведь даже не знаем его имени.

Базилевски откинул простыню с лица трупа и, вздрогнув, отшатнулся назад. Трофимов, никогда не видевший подобной реакции всегда невозмутимого начальника, тут же воспылал к трупу интересом. Перегнувшись через плечо шефа, он осмотрел лицо жертвы, но не нашел ничего необычного. Выглядит жутковато, но не более того. Видали зрелища и пострашней. Причем намного страшней.

Зайдя с другой стороны полки, Бхарадваджа полностью стянул с трупа простыню.

Бегло оглядев синяки трупа, заметив сизые следы от дубинок, Трофимов хмыкнул:

— Выглядит так, будто его отделал команда профессиональных бейсболистов. Что думаете, шеф? — Базилевски не ответил, и Андрей обернулся на него: инспектор выглядел задумчивым и грустным: — Шеф, что с вами?

— Мы берем это дело, — заявил Базилевски.

— Э! А чего так сразу? — возмутился Трофимов.

Натягивая перчатки, Бхарадваджа попросил:

— Так, товарищи, раз вы здесь, помогите-ка установить его личность. Свяжитесь с отделом тактического планирования, может, он уже попадал в полицию. Как вы там делаете, сфоткайте его и...

— Это необязательно, — сказал Базилевски, внимательно глядя в безмятежное лицо трупа. — Я его знаю.

— О-па! — опешил Трофимов. И стараясь казаться сочувствующим, сказал: — Тогда да, мы берем это дело. Конечно, берем. Кстати, кто он? Если ваш приятель, будут трудности. Сами понимаете, фактор личной заинтересованности...

Вздохнув, Базилевски наконец оторвал взгляд от тела.

— Его зовут Йон Шерпа. Вчера я видел его в первый и последний раз. Он дал мне наводку.

Почесав покрытый щетиной подбородок, Трофимов пробормотал:

— Шерпа-Шерпа... знакомое имечко...

— Большой любитель джей.

— А! — осенило Трофимова. — Тот самый Шерпа!

— Он самый, — подтвердил Базилевски. С жалостью глянул на труп. — Только вчера ужинал с ним, а сегодня... Он хоть и странный, но точно не заслуживал такой смерти.

Тем временем Бхарадваджа занялся своими прямыми обязанностями. Бегло ощупав корпус и конечности трупа, он повернул его голову, надавил на затылок. После, нахмурившись, уставился на собеседников:

— Странно, очень странно. — Раздвинув волосы, доктор взглянул на рваные края раны на затылке, отыскал похожую и над виском. Надавив на череп, Бхарадваджа нахмурился еще сильней. — Весьма необычно. Судя по силе удара, у него должен был треснуть череп. — Повернув голову, держа пальцы на шее, Бхарадваджа констатировал: — У него сломана шея. Но по отекам смерть наступила от именно удушения.

— Что еще? — заинтересовался Базилевски.

Сгибая и разгибая руки и ноги Шерпы, щупая суставы, доктор проверил механику движений скелета, и его лицо вытянулось. Оставив труп в покое, он констатировал:

— Весьма странно. Я нащупал пару искусственных объектов. Кроме того, у него необычный скелет и слишком плотные суставы. Левая ладонь, похоже, механизирована, но выглядит совсем как настоящая. Должно быть, медик-техник — настоящий виртуоз, раз сделал ее настолько аутентичной настоящей руке. И упругость кожи... она явно искусственная. Да и трупные пятна почему-то указывают, что он умер всего час назад.

Разволновавшись, Бхарадваджа достал пластинку медиа-центра, включив ее, бросил на стол рядом с ногой трупа — и в воздухе вспыхнула голограмма меню.

— Доктор Никхил Бхарадваджа, доступ к центральным медицинским архивам Ксенополиса, — произнес патологоанатом. — Пациент Йон Шерпа. Медицинская карта.

Меню сменилось стремительно заполняющейся строкой загрузки. Через секунду вспыхнула надпись: файл не найден.

— В полицейском досье есть запись, что Шерпа подвергся нападению и был доставлен в реанимацию, — заметил Базилевски.

— Так-так, это уже интересно, — постучал пальцем по столу Бхарадваджа. Повернулся к голограмме. — Ладно, доступ к медицинским архивам Северо-Атлантического Союза, ООН и Красного креста. Найти медицинскую карту, пациент — Йон Шерпа.

Снова появилась строка загрузки. На этот раз она заполнялась значительно дольше, но результат оказался прежним — появилась надпись о ненайденном файле.

Базилевски и Бхарадваджа переглянулись. Переминаясь с ноги на ногу, Трофимов спросил:

— Ну, и что это значит?

— Похоже, наш Шерпа никогда не лечился в легальных медицинских учреждениях, — констатировал Никхил. — А раз в него вживлены объекты и у него нет медицинской карты, он, несомненно, синеглазик-нелегал. Он провел усиление тела не по медицинским показаниям и без должного контроля.

— Хм... — Трофимов хлебнул кофе. — Все интересней и интересней.

Черные глаза Бхарадваджы блеснули воодушевлением.

— Нужно вскрывать. Кто знает, что я найду у него внутри. — Достав фонарик-ручку, доктор задрал веко Шерпы и, нагнувшись, посветил ему в глаз. После чего промычал: — Хм...

— Ну, что там? — уже изнемогая от нетерпения, Трофимов тоже нагнулся над трупом.

Явно не веря самому себе, Бхарадваджа пробормотал:

— Зрачок реагирует на свет.

— Значит, он еще жив? — уточнил Трофимов.

— Конечно, нет. Он мертв. Гарантирую.

Трофимов задрал голову и практически в упор встретился взглядом я недоумевающим патологоанатомом.

— Так что здесь?.. — начал было Трофимов, но закончить не успел — его прервали, причем самым неожиданным и жутким образом: левая рука Шерпы вдруг взметнулась вверх, и ее пальцы сомкнулись вокруг горла Трофимова, не ожидавшего от мертвеца подобной подлости.

Заорав, потомок великих индийских воинов отскочил назад, запнулся о свою ногу и грохнулся на задницу. Вцепившись в душащую его руку, Трофимов, выпучив глаза и вывалив язык, попытался было оторвать ее от себя — все напрасно, хватка была железной.

Засунув руки в карманы, немного побледневший Базилевски невозмутимо произнес:

— Что-то он слишком активный для покойника.

— Тед! — прохрипел Трофимов. — Помогите... Сейчас сломает...

Старший инспектор, однако, не сдвинулся с места, а помощь пришла от взявшего себя в руки врача. Вскочив, Бхарадваджа вырвал из кармана скальпель, со всей силы вогнал его в сгиб локтя — и пальцы Шерпы разжались. Потирая шею, на которой остался отпечаток пятерни покойника, Трофимов прохрипел:

— Ну, спасибо за помощь, Тед...

— Не за что, — откликнулся Базилевски. — Никхил, что это только что было?

Вытерев испарину в побелевшего лица, индус пробормотал:

— Да откуда мне-то знать...

За дверью раздались чьи-то отрывистые команды, послышался звук дребезжащих колес нескольких тележек и топот ног. Спустя несколько секунд дверь в помещение распахнулась и внутрь вошла целая процессия: первыми два мужчины в тяжелой военной броне и с боевыми автоматами, за ними молодой лысый зулус — черный, как уголь, в сером деловом костюме и с дипломатом. За зулусом вошли несколько человек в медицинских комбинезонах, одна за другой они вкатили пять тележек с кейсами, ящиками, саквояжами. Среди них лежали медицинские и слесарные инструменты. За тележками въехал операционный стол, обвешанный медицинским оборудованием, за которым вошли несколько врачей и сестер, приготовившихся для срочной операции — уже в перчатках, шапочках, масках, очках. Несколько человек на ходу изучали бумаги, обменивались мнениями.

Сглотнув, Бхарадваджа спросил:

— Вы еще кто такие?

— Врачи, — кинул один из людей в маске.

Базилевски покосился на замерших у двери военных. Уточнил:

— Врачи? С автоматами?

— Наша охрана. — Медик похлопал в ладони. — Так, попрошу всех удалиться.

Базилевски вынул из кармана пиджака бумажник, продемонстрировал полицейский значок.

— Старший инспектор. Объяснитесь, пожалуйста.

Зулус указал на тело Шерпы, сказал:

— Мы работаем на этого человека. По контракту, его тело принадлежит нам.

— Да щас! — буркнул Трофимов, потянувшись к кобуре.

— Так, господа, спокойно, — поспешил сказать зулус. — Позвольте представиться. Я юрист компании Эксклюзив Лайф. — Он положил дипломат на сгиб локтя, открыл крышку, вынул несколько бумажек. Закрыв крышку, положил бумаги на дипломат, достал ручку и протянул ее не то инспектору, не то Бхарадвадже: — Пожалуйста, ознакомьтесь с бумагами и подпишите. Это уведомление Северо-Атлантического Союза и министра здравоохранения Ксенополиса о передаче тела господина Шерпы в нашу собственность и подписка о неразглашении. После попрошу вас удалиться, либо мы будем вынуждены прибегнуть к силе.

Военные синхронно передернули затворы.

— Да вы охренели! — возмутился Трофимов. — Какое передать тело?! Этот труп наш, он нам нужен для расследования!

Зулус сверкнул широченной белозубой улыбкой.

— Во-первых, господин Шерпа официально не труп. Во-вторых, когда мы закончим, он сам расскажет, кто напал на него. Думаю, это значительно упростит ваше расследование.

— Да!.. — попытался было раскрыть рот Трофимов, но Бхарадваджа прервал его: — Все нормально, Андрей. Я знаю, кто эти люди. Нам лучше не мешать. — Взяв ручку, доктор поставил подпись и, облизав палец, оставил отпечатки на каждом бланке. Дернув Трофимова за рукав, он потянул его к выходу. — Пойдем-пойдем, я все объясню.

Кивнув в знак признательности, зулус произнес:

— Премного благодарен за сотрудничество.

Сидя на скамейке в пустынном коридоре морга, выдворенная из холодильной камеры троица попивала кофе. Трофимов, нацепив кибер-очки, общался с начальством. Неподалеку, навалившись на стену и держа за спиной руки, скучал юрист-зулус.

— Ясно, понял, — наконец буркнул Андрей, сорвал очки и убрал их в чехол на поясе. — Все нормально, капитан велел нам не дергаться. Эти черти действительно врачи.

— Я же тебе говорил, — откликнулся Бхарадваджа. С неодобрением покосился на двери холодильной камеры, где уже установили асептический тент и развернули операционную. Оттуда доносились надрывные звуки дрели и отрывистые команды, которые скорее свойственны военным нежели обычным медикам. — Эта Эксклюзив Лайф не самая простая контора. Теперь понятно, почему у Шерпы нет медицинской карты.

Слизнув с ложечки пенку, Базилевски спросил:

— Так что за Эксклюзив Лайф? Первый раз слышу о них.

— Они предпочитают не афишировать свою деятельность среди простых смертных. — Бхарадваджа принялся вертеть ус, загибая его вверх. — Этой фирме не нужна реклама. Их клиенты — самые состоятельные люди планеты, а на нее работают самые лучшие специалисты. Как хирурги-транспантологи, так и имплантологи с технарями. Они предоставляют услугу безлимитной медицинской страховки с гарантией повышенной выживаемости клиента.

— У всех страховых компаний есть такая услуга, — заметил Трофимов. — Мы с Тедом как служащие полиции тоже застрахованы по высшему разряду.

— Ваша страховка другая. Ключевая фраза в услуге от Эксклюзив Лайф «гарантия повышенной выживаемости». — Доктор бросил теребить свой ус и покосился на горло Трофимова с отпечатком пятерни. — Ты уже прочувствовал, что это значит.

Андрей кашлянул:

— М-да, теперь понятно. Неслабо они поработали над телом Шерпы. Только странно, что их контора не слишком известна.

— Ну вот подумай, Андрей, сколько могут стоить их услуги?

— Дорого, наверное, — пожал плечами Трофимов.

— Еще как дорого. Ежегодный взнос порядка пятидесяти миллионов евро.

Поперхнувшись кофе, Базилевски закашлялся. Просипел:

— Сколько? Я был у Шерпы дома, он почти что бомж! Откуда у него такие огромные деньги?!

— Мне-то откуда знать? — удивился Бхарадваджа. — Факт в том, что не каждый человек может позволить себе услуги Эксклюзив. Не каждый готов тратить такие огромные суммы ради услуг, которые, скорее всего, никогда не пригодятся и которые зачастую покрываются обычной безлимитной страховкой. Кроме того, не все согласны на изменения, которые Эксклюзив вносит в тела клиентов. Насколько мне известно, они не пихают в людей импланты, а, в основном, занимаются восстановительной медициной, но их клиенты меняются намного сильней синеглазиков. Их тела становятся наполовину искусственными.

Пошевелившись, прислушивающийся к разговору зулус подал голос:

— Необязательно. Мы предоставляем услугу как естественного восстановления, так и с модернизацией. Все зависит от пожеланий клиента.

— А Шерпа? — спросил Базилевски.

— Я не могу разглашать информацию о клиенте.

— А кто вам сообщил, что ваш клиент... э, пострадал?

— Аварийный модуль в его теле. Как только устройство заметило сбой нормальных биологических ритмов, оно послало на центральный пункт сигнал. В банальных случаях, вроде простуды или теплового удара, мы связываемся с местными врачами и сообщаем им о проблеме клиента и его местонахождении. Если местные медики достаточно квалифицированы и нивелируют проблему, мы даже не высылаем своего представителя. В тяжелых случаях, наподобие того, что случилось с господином Шерпой, мы сами занимаемся здоровьем нашего клиента. В Западном и Восточном полушарии на взлетной полосе круглосуточно дежурит по самолету с бригадой медиков, они всегда готовы отправиться в любую точку мира. Аварийный модуль может снабжать мозг кислородом порядка восьми часов, за это время мы всегда доберемся до клиента, где бы он ни находился, и вытащим его с того света. Естественно, мы не всесильны и не можем помочь во всех случаях. Скажем так, если бы господин Шерпа свалился с крыши небоскреба, мы бы, вероятно, пригодились. Если бы его переехал каток, он бы попал в сильный пожар или получил пулю в лоб, здесь мы были бы бессильны. — Зулус поднял перед собой указательный палец. — Правда, есть небольшая оговорка. Степень выживаемости клиента зависит от того, на какие изменения тела он готов пойти.

— Ничего себе сервис, — завистливо протянул Трофимов. — Самолеты, бригады врачей, разрешения правительств...

— Мы честно отрабатываем свои деньги, — горделиво вздернул подбородок зулус.

Бхарадваджу же больше интересовало иное. Стараясь казаться не слишком заинтересованным, он как бы невзначай спросил:

— Уважаемый, допустим, я захочу стать клиентом вашей компании и усилить тело. Что вы можете мне предложить, кроме вашего аварийного модуля?

Мгновенно раскусив доктора, зулус снисходительно улыбнулся:

— Все. Абсолютно все. Можете быть уверены, что получите лучшее тело в мире. Совершенное. Мы не занимаемся банальной имплантологией и не плодим синеглазиков. Мы работаем на более тонком уровне, затрагивающим сами основы физиологии. Да, мы используем импланты, но при этом наши клиенты остаются людьми и не испытывают дискомфорта, связанного с вживлением искусственных объектов. Им ничто не выжигает мозги. И наши импланты абсолютно невозможно хакнуть.

— А поподробней, — загорелся Бхарадваджа.

— Про детали не спрашивайте. Подтвердите свою платежеспособность, станьте нашим клиентом, подпишите расписку о неразглашении, и тогда наша компания с огромным удовольствием просветит вас о всех наших услугах и технологиях. Большинство из которых являются нашими собственными разработками и не имеют аналогов во всем мире.

Бхарадваджа раздосадованно поджал губы. И тут же продолжил допытываться:

— Протез левой руки Шерпы — это ваша работа?

— Доктор, во-первых, это не протез, а его собственная рука. Во-вторых, должен вам напомнить, что все, что касается нашего клиента, является коммерческой тайной и не подлежит разглашению. Об ответственности вы предупреждены и согласились с ней своими подписями.

— Ага, помним. — Базилевски вытянул ноги, потянулся. — Кстати, это вы спасли жизнь Йону три года назад, когда он угодил в реанимацию?

— Господин Шерпа один из наших первых клиентов, — туманно ответил юрист. — И точно самый беспокойный.

— Черт, сколько же у него бабок, — скривился Трофимов. — Сынок каких-нибудь богатеев. Что б у меня был папаша миллиардер. А то каждый день рискую жизнью почти за спасибо.

Дверь в холодильную камеру резко распахнулась, на порог, держа перед собой руки в окровавленных перчатках, вышла медсестра.

— Мистер Мбуязи, — обратилась она к юристу, — мы реанимировали клиента. Он требует усиления и согласен на использование экспериментальных технологий. Подготовьте, пожалуйста, документы.

— Одну минуту. — Зулус присел на корточки рядом со своим дипломатом, приоткрыв его, достал бланки и прежде, чем удалиться за сестрой, сообщил троице: — Господа, операция, похоже, затянется.

Когда дверь за ним закрылась, Бхарадваджа поднял руки и глаза к потолку и простонал:

— О великие гуру, и как мне сегодня работать?

Операция длилась до самого вечера. За это время Трофимов с Базилевски успели съездить по делам, провести предварительное расследование деятельности Шерпы, вернуться и снова уехать.

Ближе к ночи, когда их смена закончилась, с ними связался Бхарадваджа, сообщивший, что захватившие его рабочее место врачи скоро закончат.

Выйдя из лифта на подземном этаже, шагая по длинному пустому коридору к дожидающимся их зулусу и доктору, Трофимов спросил у бордо семенящего рядом Базилевски:

— Интересно, как квалифицировать случай Шерпы. Вроде бы у нас убийство, есть документы фельдшера, подтверждающие убийство, а труп живой... непонятно.

— Как-нибудь разберемся, — пообещал инспектор.

— Ладно, посмотрим, что скажет этот Шерпа. — Трофимов стукнул кулаком в открытую ладонь. — Вот если окажется, что его отлупили обычные гопники, и мы зря суетились — получит в морду.

— Думаешь, гопники справятся с синеглазиком? — лукаво уточнил инспектор.

— Шпана бывает разной. Если ты по жизни слюнтяй, тебя не спасут ни импланты, ни какое-то там усиление.

Подойдя к двери холодильной камеры, парочка застала примечательную картину: на скамейке, положив дипломат под голову, дрых зулус Мбуязи, а Бхарадважда сидел рядом на корточках с кибер-очками на носу и, судя по движениям рук, печатал что-то на виртуальной клавиатуре.

Заметив полицейских, он толкнул скамейку, и молодой юрист тут же вскочил, заправил в пиджак галстук, одернул костюм и напустил на себя деловой вид.

Глянув на закрытые двери в «холодильник», Трофимов проворчал:

— И чего мы приперлись?

Стоило ему сказать это, как двери в «холодильник» распахнулись и наружу вышли охранники, за ними, толкая тележки, потянулся остальной персонал. Все уставшие, с осунувшимися лицами, но бодрые и веселые — похоже, операция прошла успешно.

— Думаю, все в порядке, господа, — беря дипломат под мышку, сообщил юрист. Обменявшись с троицей рукопожатием, он учтиво склонил голову: — Позвольте откланяться, было приятно иметь с вами дело.

— Эй-эй, а когда мы сможем поговорить с Шерпой? — спросил Трофимов.

— Сейчас, — обнажил в улыбке крупные белые зубы зулус и присоединился к процессии.

Когда из «холодильника» выкатили операционный стол, двери помещения раскрылись в последний раз и вместе с пожилым мужчиной-азиатом вышел Йон Шерпа. На его лице не было ни царапины, он был одет в выданные ему брюки и белую сорочку навыпуск — все по размеру, явно приготовленные специально для него — и двигался плавно, не выказывая никакого дискомфорта.

Вид недавнего покойника, беседующего о чем-то с врачом, был столь неестественен, что полицейские и патологоанатом опешили. Они просто стояли, пялились на воскресший труп и не знали, что и думать.

Азиат протянул Шерпе пластину внешнего накопителя, сказал:

— Здесь все инструкции и информация про модификации. Кое-какие функции незадокументированы, просто мы еще не пробовали их на добровольцах. Поэтому не удивляйтесь, Йон, если покажется, что с вашим телом что-то не так. Мы все контролируем, если что, мы всегда придем на помощь.

Шерпа хлопнул азиата по плечу, словно тот был его давним знакомым.

— Спасибо, Тацухиро. Постараюсь быть поаккуратнее с этим телом.

— Не стоит, Йон. С вами всегда приятно иметь дело. На ком еще мы можем обкатать новые технологии, как не на вас?

Хохотнув, азиат пошел догонять своих коллег.

Когда гул голосов медиков стих, Трофимов наконец сумел закрыть челюсть и потрясенно пробормотал:

— Действительно, живой. — Подскочив к Йону, он потыкал в него пальцем, проверяя, не привидение ли тот. — Слышь, ты кто вообще такой? Разведчик, какой-нибудь юный гений-миллиардер, сынок председателя САС? Откуда у тебя такая крутая страховка?

Заправив рубашку в брюки, Шерпа хмыкнул:

— Подарок от любящей бабушки.

— Что, серьезно? — прохрипел Трофимов.

— Нет, конечно, — ответил Шерпа и вопросительно глянул на Базилевски: — Привет, Тед. Ты не поверишь, что со мной случилось. Я всадил ему в голову две пули, а ему все равно. Это точно был не синеглазик, нет, не синеглазик, точно не синеглазик. — Шерпа тряхнул головой, постучал себя по виску и снова затараторил: — Да, не синеглазик. Я не знаю, что это было, но он просто раздавил меня. А у меня кости тверже титана.

Вскинув руку, Базилевски приказал:

— Так, стоп! Что ты только что сказал? Ты кого-то убил?

— Не убил, — замотал головой Шерпа. — Если бы убил, они бы меня не придушили.

Базилевски упер руки в бока и искренне пожалел, что парень ожил. За день он уже забыл, насколько трудно общаться с этим индивидом, который теперь обязательно вывалит на него кучу проблем.

— Андрей! — кинул инспектор напарнику.

— Понял. — Трофимов схватил Шерпу за плечо. — Господин Йон Шерпа, пройдемте с нами в участок. Мы должны вас опросить. Это официальное уведомление сотрудника криминальной полиции. Не советую отказываться. Прошу вас сотрудничать.

Шерпа покосился на руку Трофимова и закатил глаза.

— Ладно-ладно, я не сопротивляюсь. Только... — он похлопал себя по животу, — мне бы чего-нибудь пожрать.

— В участке накормим, — пообещал Трофимов.

Прощаясь с Бхарадваджа он протянул было ему руку, как вдруг на поясах всей троицы госслужащих запищали зуммеры экстренных вызовов. Три коротких сигнала, два длинных — сигнал максимальной готовности.

Базилевски спал с лица — за все время службы в полиции Ксенополиса подобный сигнал он слышал всего дважды.

— Что это? — вытаскивая из пищащего чехла кибер-очки, растерянно спросил Бхарадваджа. — И что мне делать?

— Готовься принимать трупы, — буркнул Базилевски, одевая очки, — много трупов. — Он воткнул наушник в ухо, выслушал указания и побледнел еще больше. Сняв и пряча очки, безжизненным голосом сообщил: — Братство совершило нападение на кортеж мэра, когда он ехал в свою резиденцию с делегацией джей. В нападении засветился наш лысый приятель с хибиной. По предварительным данным, убито двадцать человек, включая мэра и высокопоставленных чиновников комитета, и, — он сглотнул, — трое джей. Мы должны немедленно прибыть на место преступления.

Развернувшись, Базилевски резво потопал к лифту.

— Шеф, а этот? — Трофимов тряхнул задумчивого, бормочущего что-то невнятное Шерпу.

— Едет с нами, — приказал инспектор, и губы репортера на миг изогнулись в мрачной улыбке: — Началось...

Таща за собой Шерпу, Трофимов спросил:

— Что началось?

— Еще не знаю, но что-то точно началось. Что-то страшное...