Некромант-самоучка, или смертьнесущая оказия

3.

Я отчаянно понадеялась, что рык раздался из моего браслета, но нет! Меня резко развернули и почти выкрикнули в лицо:

— Я же просил!

— Что? — прижимая к себе притихшего котенка, вскинула на метаморфа хмурый взгляд. Изможденный всклокоченный рыжий был в бешенстве, но и я сейчас пребывала не в лучшем настроении.

— Уже явился?

— Да! И что я вижу?!

— Ничего особенного. И чего ты взъярился? — вырвалась из его рук и сквозь зубы процитировала пункты из пакта о НЕ раздражении — Я со смертниками не заигрываю, к тебе не пристаю, с обрыва не прыгаю, никого не достаю...

— Это! — оборвал он меня, указав на пушистика.

— Это всего лишь котенок, маленький и безобидный.

— Котенок, — как-то нехорошо протянул он, сверкнув глазами. — А ну-ка дай сюда этого котенка!

— Даже не надейся, я не...

И ненормальный рыжий вырвал из моих рук дрожащего зверька, схватил за шкирку и основательно встряхнув, потребовал:

— Даррей, сними оборот, падла! — а, услышав тихое жалобное мяуканье, изрек: — Сам напросился.

И этот изверг стукнул малыша головой о дерево

— Гер, прекрати! — завопила испуганно и кинулась на него с кулаками, иных подручных средств не было, ведь проклятья ему не страшны, как и мои прикосновения, а впрочем мои кулачки многоликого так же не отвлекли. — Ты убьешь его...

— Мяу, — всхлипнул котик.

— Убери руки! — рявкнул метаморф, повторно стукнув малыша, и обратился к несчастному грозно: — Последнее предупреждение.

— Мя...

— Сними оборот... или удавлю к Тарраху!

И только я решилась уличить рыжего в бешенстве, жестокости и паранойе, окосевший от ударов пушистик неожиданно вытер лапой текущий нос и произнес:

— Ладно-ладно, уговорил.

— Ч-что?! — Меня повело в сторону, но теперь я ухватилась за руку Дао-дво не для того, чтобы котенка освободить, а чтобы на ногах устоять. — Т-т-ты говоришь?

— И не только, — похабно оглядев меня с ног до головы, сверкнул глазами котенок. — Прости, пташка, в другой раз продолжим...

Милостивый Боже!

Это был Даррей Дао-дво кузен рыжего, один из братьев близнецов старшей ветви рода. Я узнала его по голосу, с ужасом поняв почему же мне так не нравился бронзовый окрас питомца. И осознать не успела, как посмела поднять руку, но от моих пощечин голова зве... многоликого вначале дернулась влево, затем вправо, а после он вылетел из захвата рыжего повторно приложившись о дерево головой.

Там же и перевоплотился.

— Твою ж ма-а-ать! — распластавшийся на земле мерзавец ругался на чем свет стоит, а я наяву увидела, как этот паршивец все разыграл. И со щенком, коим несомненно был его брат, и с возницей признавшим господина, с привратниками на въезде в городок. А ведь они видели кузена Дао-дво, не могли не видеть! Теперь понятны их улыбки и смешки! Намеки о полезности столь талантливого фамильяра. И мало того, что эта сволочь высокородная меня не только в заблуждение завела и облапать успела, так еще чуть не убила. А чего ему стоило браслет мой отключить и подделать бумагу с адресом заселения? Ничего!

— Ах ты... — мой вопль сорвался до сдавленного шепота, в руках полыхнули проклятия забвения и иссушения, перед глазами возник кровавый туман. А сквозь поток 'хороших' пожеланий на голову негодяя неожиданно долетело геровское:

— Сумеречная, я убить его не дам, — и со смешком, — но подержать для тебя могу.

— Что?

Моргнула, туман развеялся, а вместе с ним и всепоглощающая злость.

— У него реакция получше, чем у Тэннона, — хмыкнул Гер, легко расплетая выпущенные мной проклятия. И напомнив о безобразной сцене с наследным принцем Треда, рыжий беззаботно поинтересовался: — Так мне его подержать?

— Лучше сам врежь, он к твоей невесте лез в постель... и не только!

Всего я бы сейчас сказать не смогла, да и не потребовалось, метаморф старшей ветви рода Дао-дво вступил в дискуссию:

— Не удержался! — злющий Даррей вскочил на ноги. — Знаешь ли, стало интересно с чего вдруг Горран и Сули через суд требовали отмены ее заявки на игры. Безродная человечка, — он обратился с речью к рыжему, а смотрел на меня, с надменным превосходством, но, казалось, облизывал, — средняя дочурка деревенского старосты. Ни денег, ни рода, ни примеси крови...

Надо же я никогда не думала, что в подобной ситуации смогу стоять спокойно, слушать гадости и отрешенно взирать на обидчика, а вот и смогла. И более того, ответила достойно с отрешенной ехидцей:

— Гер, какой у тебя кузен недалекий даже не догадывается, что в его вопросе заключается ответ. — И по слогам, как для маленького: — Меня защищали именно потому, что я несчастная и безродная человечка с одной жизнью за пазухой.

Близнец не смутился, осклабился:

— Неужели Аквиус Авур и его имперцы считают так же?

Внутренне сжалась, но быстро взяла себя в руки.

— А этим просто завидно, — брякнула я и гордо добавила неоднократно использованное мною объяснение: — потому что кука защищает не их, а меня.

— Ку... кто? — переспросил Даррей, отвечать не стала, задумчиво обратилась к рыжему.

— И остается лишь гадать, знал ли твой кузен о том, что меня на тебе замкнули. — Их взгляды схлестнулись, я же продолжали: — Говоришь ты только что с учений? Усложненных надо полагать...

— Надо, — глухо отозвался многоликий и сам сделал шаг навстречу кузену, — очень надо.

— Ты не посмеешь! — Кажется, лишь мне одной понравился предвкушающий и многообещающий взгляд рыжего, метаморфа старшей ветви рода Дао-дво от него перекосило.

— Что ж убить не убью, — продолжил рассуждения Герберт, — но покалечить имею право.

— Ты не нападешь на заместителя министра... — Этот самый заместитель выглядел сейчас до смешного глупо. Помятый, избитый. Столько пафоса в каждом слове и столько испуга в глазах. Даже жаль его стало, чуть-чуть. И чуть сильнее, когда Гер произнес эпическое:

— Да, так высоко взлетевших подонков я еще не бил. Сейчас наверстаю.

— Я все еще твой сородич. Слышишь? Твой родственник... — высокородный трус, начал озираться в поисках путей отступления.

— А мне плевать, я смертник.

— Это ничего не меняет, — иронично напомнил Даррей, при этом активно отступая. То бишь в родственные связи он верил, а вот в адекватность рассерженного многоликого нет. И правильно делал. — Я все еще опекаемый тобой! Я выбранный родом!

Рыжий окаменел.

Не будь я сейчас в состоянии прострации, наверное, прижала бы ладошки ко рту и груди, прошептала сдавленно: 'Милостивый Боже' и посочувствовала Дао-дво из младшей ветви рода. Я узнав о болях, через которые он проходит по воле Тиши, постаралась их минимализировать, а этот... Ужас! Теперь ясно, почему рыжий терпел все всплески ничего не объясняя мне. Он опасался вот таких же издевок.

— Навязанный, ты хотел сказать, — Гер нарастил мощь рук, увеличил плечи, и одежда на нем пошла по швам.

— Все одно, — ответил Даррей, безрезультатно пытаясь придать своему голосу невозмутимости. — Любой вред нанесенный мне ты почувствуешь собственной шкурой!

— Не страшно, — косой взгляд на меня через плечо и мрачное: — Я уже через многое прошел...

— Ты не посмеешь! — почти взвизгнул кузен и обернулся рысью, намеренный сбежать.

— Поспорим? — Герберт даже не входя в оборот единым прыжком преодолел разделяющее их расстояние, схватил паскудника за шкирку и повернул к себе, чтобы цинично усмехнуться в изумленную усатую морду: — Что поставишь?

Я решила им не мешать, развернулась и побрела в другую сторону. Слез не было, как и всхлипов, стенаний о прошлом вечере и нелепых нежностях с котенком. Обида горьким комом улеглась, где-то в глубине, а вместе с ней и сожаления о своей наивности, правда злость вернулась скоро. Вместе с Гером, нагнавшим меня у моста через разделенное надвое круглое озеро.

— А я выходит, чувствовал не только твой разврат, но и смертельную опасность грозящую кузену! — усмехнулся он, став позади меня, и иронично произнес: — Теперь даже не знаю, кого из вас сильнее наказать.

— Чего? Разврат?! — я резко развернулась, оказавшись чуть ли не в объятиях многоликого гада.

— А ты думаешь, я поверю в твое неведении на его счет? — изумился он.

— Да!

— Нет, — холодно ответил рыжий и презрительно сощурил карие глаза. — В случае со мной ты еще могла напутать, артефакт Ахо, моя истощенность и прочее тому виной, но сейчас... когда у тебя есть книги по играм Смерти. Нет.

— Во-первых, я их еще не прочла, а во-вторых, не вижу никакой разницы. Я всего лишь подобрала котенка! — Брови метаморфа младшей ветви рода Дао-дво медленно поднялись вверх, затем скептически изогнулись. И я спохватилась уточнить: — Вернее, он сам ко мне устремился.

— Да неужели? — со смешком протянул многоликий, он сложил руки на груди, качнулся с пятки на носок, перекривляя мой голос. — И что, увидев ту пакость, ты подумала: 'Какой замечательный день! Ко мне впервые самостоятельно подошло живое существо!'?

— Я не... — на мгновение стало обидно до боли, сжала кулаки. — Что значит впервые? Не наводи напраслину.

— То и значит! — рыкнул он сдавленно и наклонился чуть ли не носом касаясь меня. — Ты смертьнесущая — бездна поглощающая силы! Животные чувствуют и ненавидят, нежить принимает за свою родню, а мы многоликие и двуликие, как и люди, ничего не ощущаем, — и как приговор озвучил, — оттого и мрем.

Я смутно помнила, что отец запрещал держать в доме живность. Впрочем, необходимости в запрете не было, даже тайно принесенное сестрами зверье сбегало, едва появлялась возможность. Один лишь баран Гошка прижился, стал отцовской гордостью, любимцем семьи и обладателем паскудного характера. Все время норовил меня боднуть пониже спины или ноги оттоптать. Но если он остался, значит рыжий...

— Ты не прав!

— Хочешь сказать, что к тебе ластился не только треклятый лемур?

— Его зовут Гирби!

— Звали, и он оказался скифом, — жестко отрезал многоликий, нависая надо мной. — И что ты скажешь в свое оправдание теперь?

— Ничего, — произнесла по слогам, — а ты лжешь.

— Не веришь, — как-то нехорошо улыбнулся многоликий, внимательно разглядывая мое лицо.

— Нет.

— А хочешь докажу обратное?

— Нет, — я отступила назад.

— А придется, — он последовал за мной и прижал к перилам, руками отсекая пути отступления. — Здесь и сейчас. Знаешь ли ты нынче в команде, поэтому должна научиться думать, а не на каждом шагу подставлять.

Упрек был незаслуженным и обидным, о чем я и заявила, мотивировав это тройкой мастеровитых должников.

— Для этого не нужно было записываться! — рявкнул рыжий. — Следовало приказать. Они дали клятву. Дали клятву на крови — родовую... им никуда не деться, слышишь ты?!

— Слышу и не понимаю, за что ты так взъелся на меня. Все равно получается, что я по дурости подставила только тебя.

— Команду! — взревел метаморф. — Команду! Раньше у них Граф был слабое звено, теперь ты.

— И что?

— Таррах! — моей непонятливости он был удивлен, вернее даже шокирован ею. Отступил на шаг, ругнулся и, сжав кулаки, прошипел. — А то, что Граф при всей своей дурости не сдохнет, у него лишние жизни есть! А ты...

Карий взгляд прожигал, энергия, исходящая от Гера, опаляла, наводя животный ужас. И отступить страшно — загрызет, и стоять невыносимо, потому что не только энергетика, но и каждое его обвинительное слово отдавало болью. И не понять, то ли это его переживания, то ли мои. А может все вместе?

— Чтобы спасти твою шкуру они будут подставляться под ядовитые иглы, удары и укусы, направленные на тебя, а все потому, что ты маленькая человечка не бессмертна!

— Я не...

— Не думала? Не хотела? Не знала? — Кажется, я заторможено кивнула, и он хищно оскалился, произнес с предвкушением: — А теперь еще и не веришь мне...

— Я не настолько беспомощна!

— Не веришь, — изрек он с ощутимым наслаждением, перекатывая эти два слова на языке. — Что ж идем, покажешь, что умеешь. Заодно и выясним, насколько ты беспомощна. — Он схватил меня за руку и потащил за собой вглубь парка, туда, где ухоженные дорожки превращаются в нехоженые тропинки, не пробивается солнечный луч, темень сгущается с каждым шагом, а птичьи голоса затихают в кронах черных деревьев. Многоликий уверенно тянул меня на полигон под красным кодом — опасно, но не смертельно. Правда это самое 'но' распространяется на других, а не на меня.

— Гер, пусти! Гер, не надо показательных выступлений... Ты можешь все нормальным языком объяснить.

— Уже не могу, боюсь в запале тебе шею скрутить, — бросил он через плечо, выводя меня к речной заводи со странным шевелением в редких волнах. Остановился, посмотрел внимательно на берег, на темный лес, затихший сзади, затем на реку и улыбнулся, переводя взгляд с воды на меня: — Пираньи, познакомьтесь, это Сумеречная. Сумеречная, это пираньи. Думаю, ради нашего эксперимента ты не откажешься немного поплавать в реке.

Сердце зашлось в испуге.

— С ума сошел?! Я не полезу в воду!

— Еще нет, но скоро, — ответил он неизвестно на какое из моих утверждений и, скинув порванные рубашку и жилет, повел плечами и посерьезнел. — Итак, приступим к твоему обучению, развитию доверия и вправлению мозгов. Сейчас я буду нападать, а ты отбиваться. Сможешь дать отпор, с пираньями плаваю я, не сможешь...

— Дао-дво! Ты головой стукнулся? Я не буду драться с тобой!

Решительно развернулась, чтобы уйти, но он заступил дорогу и искренне удивился.

— Почему? Я еще не худший вариант, среди смертников других групп есть и посильнее и понаглее, — он хотел добавить явно еще что-то малоприятное, но обошелся коротким: — Словом, отъявленные мерзавцы.

— Потому что игроки расправляются лишь с нежитью! К тому же у тебя иммунитет на мои прикосновения! — воскликнула я в ответ и с опозданием спохватилась. Милостивый Боже, а вдруг меня услышали со стороны. Ужас! Меня же убьют без суда и следствия. Рот прикрыла руками, и оглянулась затравлено.

А рыжий паразит издевательски расхохотался.

— А ты думаешь, остальные позволят тебе прикоснуться? Подпустят поближе или в руки дадутся. Очнись, Сумеречная, ты участвуешь в королевских играх Смерти! Здесь не дерутся только лишь со зверьем, но и с соперниками расправляются на раз два. Всем смертникам, знаешь ли, хочется жить, к тому же победителю присуждается награда. Поэтому бить по тебе будут издали, а приближаться лишь в конце, чтобы наступить на горло. — Он схватил меня за руку. — И хватит испуганно озираться, я артефактом прикрываю наш разговор. Со стороны мы выглядим, как обычная сорящаяся пара, — и с ехидным смешком, глядя в глаза, — а ты как потаскушка, гулящая с моим кузеном.

— Что?!

— То, что слышала. Для окружающих ты не более, чем маленькая блудливая дря..!

Он не договорил, потому что я рванулась и ударила наотмашь, смертельным проклятьем и со всей дури, чтобы выбить из этого урода дух. И я была уверена, Гер расстанется здесь и сейчас со второй своей жизнью. Почти наяву увидела, как Черное наветрие разорвет кожу ненавистного метаморфа и вывернет его кости, но... Вот клякса заклинания срывается с моих рук, скользит по воздуху, раскрывая сеть перед жертвой и не долетев полуметра до цели, неожиданно схлопывается, так и не задев Дао-дво.