Эй, Арнольд!

— Поставь меня, — скомандовал Женька, у которого перед глазами до сих пор все плыло, да, такого он еще никогда не испытывал.

— Угу, — отозвался Дон невнятно и исполнил его просьбу лишь для того, чтобы почти сразу поднять его на руки снова.

— Дон! — возмутился Женька, и даже попытался оттолкнуть его от себя.

Но Арнольд его вялые протесты даже слушать не стал, освободив лишь в своей комнате, опуская на разложенный диван.

— Ну, ты отжег, заяц, — объявил Дон весело, устраиваясь рядом с ним.

— Я?! — возмущенно воскликнул Женька, и попытался приподняться, но Дон придавил его грудь ладонью и оставил лежать рядом с собой.

— Да, ладно, — фыркнул он и протянул с улыбкой, — Хотя, ты, конечно, можешь попытаться мне соврать, что тебе не понравилось...

— Врать не буду, но переодеться хочу! — выпалил Женька и все же вскочил. — И вообще, — объявил он, уже стоя, — Я тебе хоть немного нравлюсь?

— Что? — Арнольд опешил, ему как-то казалось, что и так понятно, что нравится, причем очень.

Женька не ответил, вздохнул и отвернулся.

— Ладно, забыли, — бросил он и пошел к двери.

Арнольд так и не успел ничего ему сказать на это, поэтому, дождавшись, когда Женька, проторчавший в ванной почти час, выполз на свет божий, сразу же вернул разговор в то же русло.

— Прекрати маяться дурью, — безапелляционно заявил он, проходя вслед за Женькой в его комнату, в которой тот сразу же принялся наводить порядок.

— Ты о чем? — повернулся к нему Женька, заправляющий постель.

— Конечно, ты мне нравишься. — Отозвался Дон, подпирающий стену.

— Как нравился он? — Женька отвернулся.

— Кто?

— Ну, тот парень... — неопределенно откликнулся мальчишка и вернулся к прерванному занятию.

— Жень, — устало выдохнул Дон, закрывая лицо ладонью. — Мне было пятнадцать, как ты не понимаешь?

— Ну, и что?! — Женька сам понять не мог, что же его так во всем этом задевало.

— Знаешь, по-моему, это просто ревность, — припечатал Дон, буравя взглядом его спину.

— Ну, да, конечно, — фыркнул Женька небрежно, закончил возиться с покрывалом и отправился прятать, убранные в пакет, покупки из памятного магазина.

— Кстати, — обратив внимание на надписи на цветастом пакете в его руках, полюбопытствовал Дон, — Где ты все это раздобыл?

— В магазине, — огрызнулся Женька, захлопывая антресоли.

— Да? А размер как подбирал? — еще больше заинтересовался Арнольд.

— Как, как? Молча!

— Да? Неужели сам разобрался?

— Ну, хорошо, — сдался Женька, поворачиваясь к нему. — Мне помогли.

— И кто же?

— Продавец, у него еще очень необычное имя.

— М?

— Алексис. Кстати, он мне понравился, если еще чего-нибудь захочу попробовать, к нему схожу.

— Что попробовать? — Дон сам не заметил, как переменился в лице, а Женька в тот момент смотрел совсем в другую сторону, старательно делая вид, что весь этот разговор его вовсе не огорчает.

— Ну, не знаю. Вот он, к примеру, все уши мне прожужжал о том, как приятно минет делать в резинках с разным вкусом. Не уверен, что захочу попробовать, но в принципе... — договорить он не успел, оказавшись опрокинутым на кровать. Дон со страшным выражением лица нависал сверху.

— И с кем же, позволь узнать, ты это пробовать собрался?

Женька попытался высвободить руки, которые тот прижал к покрывалу, но у него ничего не получилось, и тогда он бесхитростно ответил самое очевидное, что пришло ему в голову.

— С тобой.

— А он? — с подозрением уточнил Дон, все еще не отпуская.

— Кто? — не понял Женька.

— Алексис твой?

— А он-то здесь причем?

— Вот и хорошо, что ни при чем, — зарывшись носом ему в шею, пробормотал Дон сдавленно. И чего, спрашивается, взбесился. Сазу же было ясно, что этот невинный во всех смыслах заяц просто не способен на столь коварный обман. — Это очень хорошо, — повторил он совсем тихо.

— Дон, ты что, — у Женьки закралось подозрение, — Ревнуешь?

— Возможно. А что нельзя? — Арнольд поднял лицо и заглянул ему в глаза с улыбкой.

— Можно, — растерянно отозвался Женька, все еще глядя на него с легким недоверием. — Но... почему?

— А почему парни ревнуют?

— Друг к другу, потому что влюблены в одну девушку, а друг друга не знаю, — весело отозвался Женька, испытывая небывалый прилив сил. В душе поселился восторг. Дон его ревнует, как же здорово!

— Ну, не знаю, как там насчет влюблены, но, ведь когда просто кто-то очень сильно нравится, тоже ревнуют.

— Так, значит, я тебе все же нравлюсь? — взволнованно уточнил мальчишка, высвобождая руки и обнимая его за шею.

— Можешь в этом не сомневаться, заяц, — очень серьезно отозвался Дон и обнял его в ответ.

— Тогда... — Женька с трудом подавил дрожь в голосе, но в последний момент все равно дал петуха, — В следующий раз, ты все же...

— Не позволю тебе довольствоваться только игрушками. Ты этого хочешь?

— Хочу!

8.

Следующего раза Женке пришлось ждать почти две недели. Арнольда срочно вызвали к себе родители на какой-то там юбилей и тот, тяжко повздыхав, на все выходные умчался к родственникам в область. Вернулся в воскресенье злой и раздраженный, наскоро принял душ, пока Женька разогревал ему ужин, поел и до безобразия собственническим жестом обхватил плечи мальчишки и отвел в кровать, в которую забрался вместе с ним. И почти мгновенно уснул, уткнувшись носом ему в затылок.

Женька же долго лежал без сна, все думал, как оно все будет в их первых раз. Возбудился, подрочил, искренне надеясь, что Дон, обнимающий его сзади, не проснется. А потом, все же успокоившись, провалился в глубокий, сладкий сон. А утром вставал с больной головой, отчаянно зевая. Благо, Арнольд к тому времени, как Женька соизволил поднять свою бренную тушку с кровати, уже озаботился завтраком.

Они разбежались каждый по своим аудиториям и вся неделя прошла в какой-то беготне и суете. Женька даже не заметил, как она кончилась. Словно бы вот только вчера был понедельник, а потом — бац! — и уже суббота.

Субботним утром, разнежившись в постели под боком у спящего Дона, которому тоже не надо было никуда в тот день идти, Женька вынашивал коварные планы по соблазнению серого волка, который в последнее время хоть и притискивал к стене прихожей с завидной регулярностью и о поцелуях ему, как правило, вовсе не приходилось напоминать, но, как казалось Женьке, Арнольд все еще не думал о чем-нибудь большем, чем приевшиеся и ставшие чем-то обыденном поцелуи. А он рвался на ратные подвиги, причем полем боя ему представлялась их уже общая постель, в которой они засыпали теперь только вместе.

Но не тут-то было. Позвонила мама. Сказала, что очень хотела бы, чтобы он эти выходные провел с ними с отцом. Дескать, она приготовила все самое вкусное и очень хочет видеть своего ненаглядного мальчика дома. Женька скривился, добросовестно выслушивая её воркование. Рядом заворочался Дон, разбуженный её звонком. Обнял поперек живота, уткнулся лицом куда-то в подмышку. Женька зажмурился, теряя нить разговора с матерью, по спине побежали мурашки.

— Короче, жду тебя дома к часу и чтобы без опозданий! — завершила она и замолчала, ожидая только утвердительный ответ. Но Женька тоже молчал, ему безумно не хотелось оставлять Дона одного на эти выходные. Ведь у него были такие наполеоновские планы! Но мать, не дождавшись ответа, позвала противно, как показалось мальчишке, растягивая гласные, — Же-е-нь?

— Хорошо, — с тяжким вздохом откликнулся он, — Я приду.

— И нечего так вздыхать, — строго возвестила женщина и тут же наигранно повеселела, — И вообще, у нас с папой будет для тебя сюрприз, так что готовься. — И положила трубку.

Женька отшвырнул телефон в сторону, повернулся к Арнольду и полез обниматься. Тот улыбался все еще немного сонно, но был совершенно не против.

— Зовут?

— Ага.

— А что за сюрприз?

— Почем я знаю, — с досадой откликнулся Женька и с неохотой скатился с кровати, услышав, как с губ Дона сорвался подозрительно разочарованный вздох.

Не удержался, повернулся обратно, наклонился к нему, чмокнул в губы и прошептал, шалея от собственного бесстыдства.

— Но завтра будет все, ты обещал!

— Ну, про завтра речи не было. — Поддразнил его Дон и тут же улыбнулся, вытягиваясь на кровати в полный рост, — Но про все, я помню. — Подмигнул ему, и зардевшийся Женька убег в ванну, собираться в гости.

Вернулся он от родителей злым, как натасканный на кошку бульдог. И вовсе не вечером в субботу, а уже в воскресенье. Арнольд встретил его на пороге и сразу понял, что дело табак.

— Ну что там? — спросил он, забирая у Женьки куртку.

— Прибил бы! — с жаром выплюнул мальчишка, разулся и протопал в кухню. Как раз время ужина подошло и на развлечения, о которых он так мечтал всю предыдущую неделю, уж точно просто не оставалось времени, ведь обоим завтра надо было рано вставать.

— Ладно, — усевшись за кухонный стол напротив него, бросил Арнольд и скомандовал, — рассказывай, заяц! — наблюдая, как Женька, яростно орудуя вилкой, уплетает за обе щеки жареную картошку и сосиски.

— Они мне девушку нашли. — С неприкрытой досадой откликнулся тот.

— Красивая? — тут же полюбопытствовал Арнольд и был удостоен такого взгляда, что не сдержался и расплылся в улыбке.

— Вот тебе смешно! — обиженно протянул Женька, — А я все свои законные, между прочим, выходные только тем и занимался, что эту клушу развлекал. Кукла Маша, чтоб её!

— О, Мария, значит? Красивое имя. Такое, знаешь, исконно русское.

— Слушай, — гневно стукнув вилкой по столу, возмутился мальчишка, — Ты нарочно издеваешься, да?

— Ну, есть немного.

— Гад!

— Ага.

— Серый!

— Я не против, заяц, — важно покивал Арнольд, поднялся, забрал из его рук тарелку, отнес в раковину, уперся в нее руками, какое-то время постоял так, чувствуя на себе Женькин все еще возмущенный взгляд. А потом медленно обернулся. Посмотрел на него. Подошел.

Женька запрокинул голову, улыбнулся, не смотря на то, что Арнольд в этот момент был пугающе серьезен и вообще смотрел как-то странно, и даже губы приоткрыл, ожидая поцелуй. Но Дон не был настроен целоваться, и Женька это понял в тот момент, как парень опустился перед ним на пол и неожиданно безапелляционно развел в стороны колени.

— Дон? — прозвучало хрипло и беспомощно, но тот уже прижался щекой к его бедру и, хитро прищурившись, смотрел снизу вверх.

— Поиграем, заяц?

— Во что? — в груди мальчишки все затрепетало. Он нервно сглотнул и неуверенным, почти робким движением провел по волосам парня, а потом, немного осмелев, зарылся в них пальцами. Нервно улыбнулся.

— Ширинку расстегни, — обронил Арнольд, все еще не двигаясь с места.

— А ты сам не можешь? — с вызовом вопросил Женька, но руки, словно сами по себе потянулись к поясу и до того, как Дон произнес еще что-то, вжикнула молния. В горле мальчишки резко пересохло, он облизал губы и, сам запустив руку в собственные штаны, приспустил трусы и вытащил член, уже начавший твердеть наливаться кровью.

— Молодец, заяц! — похвалил его Арнольд. И было не понятно, то ли он просто прикалывается, то ли на самом деле хвалит. — Смельчак!

Женька на это ничего не сказал, зажмурился и очень вовремя. Потому что в этот момент Дон отвлекся от созерцания, придвинулся и поцеловал головку, самый кончик. Женька с силой втянул в себя воздух, сквозь сжатые зубы, но глаз не открыл. Но Арнольду, пока и не нужно было, чтобы он смотрел. Он знал, как это делается. С Валеркой научился. Правда, до недавнего времени думал, что тот, почти детский опыт, уже никогда не пригодиться. Но оставить бедолажку Женьку без "сладенького", когда малыш так намучался в гостях у родителей (кстати, не мешало бы расспросить, почему он вернулся только сегодня вечером, а не раньше), так еще и был вынужден терпеть общество какой-то там Машеньки.

Облизав член по всей длине, Арнольд, со смутившей его самого жадностью, заглотал его почти до основания и поднял глаза вверх. Женька смотрел на него отчаянно кусая губы. Дон умудрился ухмыльнуться даже с полным ртом. Отстранился немного, обхватил рукой гладкий, влажный от его слюны ствол и тихо рассмеялся. Женька просто безумно смутился, покраснел до корней волос и попытался снова зажмуриться, но Дон приказал.

— Нет. Смотри.

Глаза мальчишки медленно открылись вновь. Он встретился с ним взглядом, снова сглотнул и Дон, осторожно то сжимая, то разжимая пальцы, что, судя по тому, каким напряженным стало лицо мальчишки, Женьке очень даже нравилось, попросил.

— Покричишь для меня?

— Покричать? — слабо выдавил из себя Женька.

— Да, мой хороший, просто покричать. — Промурлыкал снизу Дон.

— Прямо здесь?

— А где еще? Или тебе не нравится? — и, снова придвинувшись, лизнул головку.

— Очень... очень нравится, — пролепетал Женька, сжимая пальцы в его волосах, — Но я не могу!

— Почему?

— Я... это так... словно я... не знаю...

И от его сбивчивой речи Арнольда потянуло на какие-то совсем уж слащавые, немужские нежности. Ну, не мог он в последнее время воспринимать Женьку как-то иначе, с этими его щенячьими глазами, вечно виноватой улыбкой, которая, не смотря на всю отчаянную смелость, нет, нет да мелькала на его лице. Маленький, хороший мальчик, вот каким он теперь вделся Дону, поэтому даже то, что он ни с одной из своих девчонок так не ворковал, как с ним, его не смущало.

— Тогда закрой глазки, заяц, и представь, что в целом мире только мы одним, — пробормотал он и продолжил начатое.

Женька сначала все так же молчал, кусал губы. Потом неожиданно заскулил, вызвав у Дона благодарное мурчание, от чего и вовсе вскрикнул, запустив пальцы уже обеих рук в его коротко стриженные волосы, которые за зиму несколько отросли, и застонал. Но Дон все так же то неторопливо, то увеличивая темп, продолжал мучить его. И вот тогда Женька закричал, отчаянно зажмурившись и откинув голову на стену, возле которой сидел.

— Да! Дон, я не мог больше! Дон! Да!

— Кричи, мой хороший, кричи, — сходя с ума от звуков его голоса, воскликнул Арнольд на секунду прервавшись, и тогда Женька и вовсе весь изогнулся и закинул одну ногу ему на плечо, Арнольд привстал на коленях, еще несколько раз с силой сжал губы на его члене, позволяя ему погрузиться в свой рот так глубоко, как он только мог заглотать, и снова заурчал, когда услышал в безумном, разрывающем душу стоне над головой, отчаянную мольбу.

— Пожалуйста, Дон! Еще немного... ну... пожалуйста.

Член запульсировал, извергая сперму, и Дон проглотил, почувствовав странное, ни с чем несравнимое удовлетворение от того, что его мальчик, сползший с табуретки на пол в его объятия, кончив, чуть не лишился чувств от удовольствия, что он подарил ему.

В спальню Женьку он нес на руках и тот, все еще вялый и расслабленный после оргазма, даже не думал возражать, что было очень приятно. Правда, сам Дон так и остался неудовлетворен, но после контрастного душа, болезненное возбуждение ушло и под одеяло к сладко посапывающему во сне Женьке он забрался уже счастливым дальше некуда, стискивая в медвежьих объятиях тело мальчишки, кажущееся ему теперь просто неприлично хрупким. Про Машеньку и родителей он решил расспросить как-нибудь в следующий раз. А утром началась очередная рабочая неделя. И до полноценного секса, которого хотелось уже и тому, и другому, снова так и не дошло.