Эй, Арнольд!

Эй, Арнольд!

1.

Он был из тех, о ком говорят "косая сажень в плечах", а еще называют "братками" и "амбалами". И имя у него было под стать внешности (не иначе родители извратились) — Арнольд. Можете себе представить парня по имени Арнольд Денисович Севрюков? Вот и Женька долго не мог себе такого представить, пока не поступил учиться в политехнический на специальность "Автомобили и автомобильное хозяйство". Арнольд, или как его за глаза называли Железный Арни (не удивительно, не так ли?), учился на два курса старше, но, несмотря на то, что Женька, впрочем, как большинство с их специальности, знал его в лицо, он очень сомневался, что этот шкафоподобный парень подозревает о его существовании. Но у него было к нему одно дело, и нужно было срочно что-то решать.

— Привет, — заставил он себя произнести, подойдя к небольшой компании старшекурсников, кучкующихся возле закрытых дверей аудитории.

Большинство посмотрели на него с недоумением. Он же смотрел лишь на объект своих поползновений. У того был ежик коротко стриженных светлых волос, волевое, как говорится, лицо со слегка квадратным подбородком и темно-синие, почти серые глаза. Надо ли говорить, что он был выше Женьки на целую голову, даже чуть больше? Смотрел он при этом неприветливо, но и без злобы или недовольства, поэтому Женька решился.

— Ты что-то хотел? — голос у Арнольда был басовитым и раскатистым, но он явно сдерживался, чтобы не прослыть громогласным, поэтому вопрос прозвучал почти мягко. Женечка нервно сглотнул, но все же ответил.

— Мне сказали, что ты ищешь квартиру.

— Ищу, и что?

— Могу предложить вариант, — начал он, но тут в их разговор вмешался один из парней, стоящих рядом.

— О! Ты только глянь на этого пацаненка, Арни, не иначе он тебя к себе подселить решил. Неужели это и есть суровая мужская любовь? — и со всего размаха ткнул Женьку в бок, от чего тот просто задохнулся, хватая воздух, как рыба, выброшенная на берег и пошатнулся, но его придержали.

— Ден, отвали, — холодно бросил Арнольд, и все еще лыбящийся парень неожиданно спал с лица.

— Да, ладно, я же пошутил, — замялся он.

— И перед парнем извинись, — еще строже произнес Арни. — Если "Нашей Раши" пересмотрел, нечего ярлыки на нормальных парней вешать, ясно?

— Да, понял, я понял, — с неохотой отозвался этот самый Ден и посмотрел на Женьку, который уже пришел в себя, и даже попытался высвободить локоть из железной хватки Арнольда, но тот как-то излишне демонстративно сделал вид, что не заметил его вялых попыток. — Ты, это, извини, пацан, ok?

— Да, без проблем, — отозвался Женька, покосившись на Арни, тот удовлетворенно хмыкнул и потащил его куда-то за собой. Похоже, сопротивляться уже не было смысла, поэтому он послушно плелся следом.

— Будешь? — предложил ему сигареты Арни, как только они оказались во дворе учебного корпуса в курилке.

— Не курю, — отозвался Женька честно.

— А я вот курю, — бросил парень, нащупывая в карманах зажигалку, — И что ты с этим собираешься делать?

— В смысле? — не понял Женька.

— Ну, ты же хочешь меня к себе подселить, так? Чтобы за квартиру платить было не так накладно. — Уточнил Арни, всматриваясь в его лицо непривычно цепким взглядом. У Женьки, всегда обладавшего аналитическим складом ума, закралось смутное подозрение, что не такой уж Арни и тупой качёк, как он представлялся ему до того.

— Ну, да, — замялся он, — Но меня не напряжет, если ты будешь курить в своей комнате.

— В своей комнате? — удивился тот, — А поподробнее?

— Я живу в двушке, доставшейся от бабушки, но на коммунальные платежи деньги присылают родители. И я тут подумал, что если возьму кого-нибудь к себе, кто будет оплачивать хотя бы их половину, то смогу изымать разницу из этих коммунальных денег в свою пользу, — отчего-то покраснев и не глядя на него, признался Женька.

— Постой-постой, — протестующее поднял руку Арни, — Но коммуналка сейчас стоит максимум тысячи четыре, это что же, если я соглашусь, то мне это обойдется в пару штук что ли или около того?

— Ага, — подтвердил Женечка, а потом выпалил все, как на духу, хотя, на самом деле, вовсе не собирался посвящать этого пока еще незнакомого парня в свои проблемы, — Мне родоки не разрешают работать, а деньги переводят на карточку, и все время контролируют, когда и сколько я снимаю, и требуют в конце каждого месяца отчет. А мне... ну, в общем, иногда же хочется и сходить куда-нибудь, девушку в конце-концов на свидание сводить, а они даже эту часть моей жизни пытаются контролировать, вот я и вынужден, искать способы...

— А откуда они узнают, если ты вдруг какую халтурку провернешь?

— Какую? — спросил Женька с горечью. — Посмотри на меня. В грузчики я не ходок, листовки раздавать паспорт нужен, а он у матери запрятан, если возьму, непременно спросит для чего. А что еще я мог бы делать?

— Ну, не знаю. Курсовые клепать однокурсникам, — пожал плечами Арни, внимательно разглядывая субтильного паренька с большими карими глазами и чуть вьющимися каштановыми волосами. Тот был прав, в грузчики его бы точно не взяли.

— Я и клепаю. Но, понимаешь, — тяжело вздохнул Женька, опять не глядя на него, — Если просят свои, одногрупники, я не могу с них настоящие деньги брать, они же вроде как свои. Сегодня я им, завтра они мне. Так что...

— А с других курсов?

— Да, им и без меня есть кому за звонкую монетку курсачи загонять.

— Ясно. Ну, ладно. Ты сегодня во сколько заканчиваешь?

— После четвертой.

— Отлично. Я после третьей, но потом у меня еще тренировка. Так что встречаемся в половину четвертого возле спортивного корпуса, договорились?

— Ага. — С энтузиазмом кивнул Женька и улыбнулся, протягивая руку первым, — Меня Женькой зовут.

— А меня, — принимая его руку, отозвался тот, — Арнольдом, но лучше, если ты меня все же Доном называть будешь.

— Почему? — искренне изумился Женька, отпуская его руку.

— Что почему?

— Разве от Арнольда сокращение не Арни?

— Угу, — буркнул Арнольд, у которого, похоже, от этого вопроса испортилось настроение, и Женька это быстро уловил.

— Извини, — повинился он, — Дон, значит, Дон.

— Вот и договорились, — расплылся в улыбке парень, — Значит, сходим сегодня, посмотрим, куда ты меня зазываешь, если понравится, завтра же переду.

— Это было бы просто здорово! — Воскликнул Женька на прощание и убежал на пары.

Арнольд остался докуривать, размышляя, уж больно ему было любопытно, почему этот парень выбрал в сожители именно его. Надо будет непременно расспросить мальчишку об этом, решил про себя Дон и отправился грызть гранит науки в компанию своих однокурсников.

2.

Они встретились, как и договорились, и вместе направились в сторону автобусной остановки. Женька молчал, а Дон то и дело косился на него, рассматривая и что-то для себя пытаясь определить. Мальчишку этого он помнил, чем-то, как-то он привлек его внимание, и он выделил его из общей толпы первокурсников, а теперь и второкурсников. Наверное, все дело было в его щенячьих глазах. Нет, мальчишка вовсе не выглядел жалким или плаксивым, наоборот, судя по тому, что осмелился сам подойти, заговорить, так еще и предложить поселиться вместе, было довольно смелым и отчаянным парнем, ведь его, Арнольда, всегда немного побаивались, даже если знали, что без веского повода он в драку никогда не полезет. А этот Женька все равно осмелился подойти к нему, но все же что-то было в его глазах, что-то почти детское и невинное, что ли. Арнольд и сам не мог подобрать слова, только подсознательно ощущал, что этого мальчишку хочется не просто защищать от напастей, несмотря на то, что он вовсе не девчонка, и. наверное, худо-бедно сам сумеет за себя ответить. Но и не позволять всякой грязи касаться его. Сам удивляясь своим мыслям, Арнольд коротко хмыкнул, и Женька тут же повернулся в его сторону.

— Что-то не так? — взволнованно спросил он.

— Нет, все нормально. Так, далеко, говоришь, ехать?

— Пять остановок.

— И все? — изумился Дон. — Так это же получается в самом центре.

— Ага, — бесхитростно подтвердил Женька и улыбнулся, — Это сталинская пятиэтажка, там потолки три с лишнем метра и балкон, хоть и узкий, но тянущийся на обе комнаты, соответственно с двумя входами.

— Ничего себе, — присвистнул Дон, — И ты собираешься сдавать мне такие вот апартаменты по дешевке?

— Ну, мне не нужно так уж много денег, — замялся Женька, — Лишь бы сосед попался хороший.

— И ты думаешь, я подпадаю под эту твою категорию хороших соседей? — хмыкнул Дон, забираясь в автобус вслед за смутившимся мальчишкой.

Они пробрались к окну и оба схватились за поручень, чтобы удержать равновесие. Автобус тронулся с места, а Женька вскинул на него взгляд и твердо произнес.

— Думаю, да.

— То есть, ты уже что-то нарыл про меня.

— Не нарыл, а просто порасспрашивал и отфильтровал лишнее.

— И как успехи, фильтр ты наш? — осведомился Дон насмешливо.

— В общем и целом, ты мне подходишь, — неожиданно скопировал его усмешку Женька. Дон замер на секунду, а потом расхохотался и вполне естественным жестом потрепал мальчишку по волосам, тот не возражал, улыбаясь во все зубы.

— Вот видишь, — лекторским тоном произнес Женька, — Мы, кажется, уже ладим, так что проблем возникнуть не должно.

— Ой, ли? — отозвался Арнольд, — А если я, к примеру, девчонку к себе привести захочу.

— Да не вопрос, если тебя напрягать не будет, что я тоже к себе буду, к примеру, парней водить, ага.

— Что за глупости? — догадавшись, что Женька дурачиться, отозвался Дон, не поведшийся на провокацию, — Я же не ханжа какой, хочется с парнями любиться, любись на здоровье, может, и я не откажусь как-нить к вам присоединись.

Женька резко посерьезнел.

— Ар... то есть, Дон, на самом деле...

— Тебе нравятся девушки, ага, — кивнул тот, — Я тут Дену уже сказал, — произнес парень уже серьезно, — И тебе повторю. Не надо вешать на людей ярлыки. Думаешь, раз я в качалку хожу и как браток выгляжу, то и тупой совсем?

— Не думаю. Я видел сводный балл успеваемости по вашей группе, — отозвался Женька, — И знаю, что ты на втором месте по оценкам, после какой-то там девчонки.

— И где же ты успел раздобыть такие сведения, а?

— Фирма не раскрывает своих источников, — пафосно заявил парень, а потом широко улыбнулся и похлопал его по плечу, — Да ладно тебе, это же здорово, что ты не такой, как принято о тебе думать. Меня вот тоже частенько с педиком сравнивают. Дескать, похож я на парня, который другим парням зад подставляет. И что с того? Живу же как-то.

— Вот и я живу, — печально улыбнулся ему в ответ Дон, разглядев, что карие глаза парнишки погрустнели. Видимо, и его тоже уже все достали этими глупейшими предрассудками.

Вот почему, если ты крупный от природы, в качалку ходишь, чтобы лишний вес не набрать, так как изначально склонен к полноте, то тебя непременно записывают в качки, которые все тупые, как пробка, так еще и моральные уроды в априори? И то же самое с Женькой, если ты от рождения имеешь тонкую кость и хрупкое телосложение, худой, но не тощий, но при этом слегка смазлив на мордашку, то все, непременно должен быть голубым. Наверное, нечто подобное переживают публичные люди, на которых тоже постоянно вешают все возможные ярлыки, но они на то и публичны, чтобы платить за свою популярность в том числе и такую цену. Но, если ты вовсе не телезвезда, а самый обычный парень, то жить с таким вот общественным мнением ой как не просто. Приходиться, конечно, мириться, и всю жизнь доказывать окружающим, что ты вовсе не такой, как они о тебе судят по внешности и общему впечатлению.

На следующий день Арнольд без раздумий собрал вещи и съехал от родителей на съемную халупу, как он сказал матери с отцом. На самом деле его новое жилище было никакой не халупой, а просто роскошными апартаментами, но уже вечером того же дня, он обнаружил еще одну причину, по которой Женька предпочел позвать в сожители именно его. Ему, действительно, нужна была защита.

Арнольд остался распаковывать вещи, а Женька убежал в магазин радостный и в приподнятом расположении духа, объявив, что новоселье надо отметить. Дон пожал плечами, но, встретившись с воодушевленным взглядом мальчишки, махнул рукой, и Женька умчался. Но потом Арнольд забеспокоился, когда обнаружил, что мальчишка слишком долго не возвращается. Подстегиваемый каким-то нехорошим предчувствием, он спустился во двор, благо, Женька уже выдал ему связку запасных ключей, на которой болтался и ключ от домофона на случай, если ему все примерещилось, чтобы он мог спокойно вернуться в квартиру, не трезвоня к соседям. И обнаружил во дворе компанию из четырех парней. Двое из которых держали яростно рвущегося из их рук Женьку, третий с гнусной усмешкой лез к нему целоваться, но мальчишка не давался, а четвертый, потрошил пакет со снедью из ближайшего супермаркета. Похоже, Женьку перехватили, когда он уже возвращался.

— Пустите, сволочи! — шипел мальчика, и не подпускал к себе ублюдка, что рвался к его губам, пиная того ногами. Его друзья, держащие мальчишку за руки, гоготали, тогда, стервенея их товарищ вытащил из кармана "бабочку".

— Будишь дергаться, детка, — начал он, наслаждаясь своей мнимой властью и крутостью, но в этот момент к нему сзади, незамеченным, подошел Арнольд.

— Проблемы? — совершенно ровным голосом произнес он, но все тут же замерли.

Парень с ножом медленно обернулся, но прежде чем успел хоть что-то сказать или сделать, на его запястье смокнулись сильные пальцы Дона, и нож полетел на землю.

— Эй! — вскричал парень, на что Арнольд лишь коротко, но угрожающе, ухмыльнулся, и тот вовремя заткнулся.

— Мальчика отпустили, — все так же ровно произнес Дон, посмотрев поверх головы парня, на его дружков, те сразу же разжали руки. Но парень, которого он все еще держал за руку, тут же заорал на них.

— Чего встали, придурки, врежьте ему!

Но Арнольд на это, лишь заломил ему руку, развернув к себе спиной.

— Пусти! — взвыл тот, а его товарищи замешкались.

— Значит, так, ребята, — начал Дон с непроницаемым выражением на лице, — Вы, конечно, можете сейчас попытаться со мной подраться. Но, даже если вам удастся меня завалить, я успею двум из вас так намять бока, что только в неотложке откачают, ферштейн?

— Чего?

— Понятно?

— Да, кого вы слушаете!

— Меня они слушают, детка, — неожиданно лишившись всего напускного спокойствия, прорычал на ухо парню, Арнольд, — и если будут такими идиотами, что послушают тебя, кости не соберут, обещаю.

— Да, ладно тебе, ладно, — поднял руки вверх один из парней, который, по всей видимости, оказался сообразительней. — Мы всего лишь с парнишкой подружиться хотели.

— С моим мальчишкой? — тихо уточнил он, и у парней буквально отвисли челюсти.

— Так ты что?

— Живу с ним. И, кстати, товарищ ваш, пакет с нашими продуктами потрошит...

— Эй, да ладно, ладно, мы все вернем!

— И побыстрей.

— И ты что же, так и собираешься здесь жить теперь?

— Собираюсь.

— Ну, ладно, с новосельецем тогда, а мы пойдем...

— Идите.

И они все вчетвером поплелись в сторону выхода из двора, то и дело оборачиваясь на них с Женькой. Мальчишка прижимал к груди пакет с продуктами, который ему в руки буквально впихнули, и молчал. Арнольд вздохнул, подошел к нему, развернул в сторону подъезда и слегка подтолкнул.

— Иди, давай. Дома поговорим.

— Прости, — первое, что произнес Женька, войдя в квартиру и даже не разувшись.

— За что?

— За нервы, наверное.

— Нервы у меня железные, не беспокойся, — фыркнул Дон, вынимая из его рук пакет и относя в сторону кухни. — Ты вообще, разуваться собираешься? — донеслось уже оттуда.

И Женьки ничего не оставалось, как снять с себя верхнюю одежду и поплестись за ним. Арнольд с деловитым выражением лица выгружал на стол продукты. Испортить их не успели, поэтому бежать за чем-то еще, все же не придется, отметил про себя Женька, и, как бедный родственник, приютился на табуретке. На самом деле в его квартире была просто огромная кухня, в которой кроме всякой кухонной утвари, стоял даже небольшой диванчик, вместо мягкого уголка, и при желании его можно было разложить и спать и здесь тоже. Но в его доме очень редко бывали гости, так как о шумных компаниях, непременно бы, стало известно родителем. Соседи в этом доме были очень бдительными, особенно одна древняя старушка с третьего этажа. Женька подозревал, что именно она доносила на него матери в случае чего. Поэтому давно уже предпочитал не рисковать. Да и о том, что теперь с ним будет теперь жить друг, пришлось признаться сразу. Правда, он несколько по-другому все это преподнес. Дескать, у друга сейчас временные трудности с жильем, но он хорошо учится, и вообще парень отличный. А у него, Женьки, проблемы с английским и несколькими спецпредметами, вот друг-старшекурсник вроде как будет его натаскивать за возможность иметь крышу над головой. Мать подумала и согласилась, отец её тоже поддержал. На самом деле они не одобряли его желание жить отдельно от них. Но, когда ему по наследству досталась квартира, и он наотрез отказался её сдавать, согласились, что лучше уж пусть он в ней живет, чем они будут просто так коммунальные оплачивать. Женька возликовал. Правда, радость его была не долгой. Он сам до сих пор не понимал, что крылось за какой-то удручающей твердолобостью отца относительно работы. Он как-то еще на первом курсе заявил ему, что пока он, Женька, не окончит университет, пусть о работе и не помышляет, дескать, он, его отец, достаточно зарабатывает, чтобы полностью обеспечить своего ребенка. Вот он и обеспечивал, но, только самым необходимым, контролируя все траты, так как, вместе с матерью, не одобрял это его решение жить отдельно от них. Но Женька был такой же упрямый, как отец, поэтому, несмотря на спартанские условия, продолжал жить так, как жил, даже не смотря на то, что вот уже почти полгода, ему приходилось отбиваться от той самой компании придурков, которую так вовремя разогнал Арнольд. Эх, Арнольд, Арнольд! И как ему теперь все объяснить?

— Я бы никогда не стал тебя вмешивать, если бы так все само собой не получилось, — начал он с тяжелым вздохом, наблюдая, как Арнольд раскладывает продукты в холодильнике.

— Я понял, — отозвался тот. — Но моя внешность и так называемая репутация сыграли не малую роль, так?

— Так.

— Почему сразу не сказал, что у тебя проблемы?

— Честно?

— А как еще?

— Думал, пронесет. К тому же, я не врал, насчет родительских денег.

— А насчет чего врал?

— Тебе вообще не врал. А им сказал, что ты мой друг, у которого временные трудности с жильем, и что ты мне с английским помогать будешь, пока мы вместе живем.

— У тебя проблемы с английским?

— Ну, — Женька замялся.

— Так да или нет? — Арнольд повернулся к нему, захлопнув дверцу холодильника и держа в руке бутылку белого полусухого вина, выбранного для празднования новоселья Женькой.

— Да. Но я как-нибудь сам с этим разберусь. — Выпалил парень на одном дыхание и почему-то покраснел. Дон уже привычно ухмыльнулся.

— Все с тобой ясно. Ладно, заяц, чем смогу, тем помогу.

— Почему это я заяц? — возмутился Женька, испытав облегчение оттого, что Дон, похоже, все же совсем на него не в обиде, встал и без понуканий полез за штопором.

— Потому что ты мне напоминаешь зайца из мультфильма про Деда Мороза.

— Это, какого же? — изумился Женька и даже про вино забыл.

— Хм, не знаю, помнишь ты или нет, но был такой мультик, в котором волк украл мешок с подарками, а пока тащил его, через дырку вывались плюшевый медведь и зайка с шоколадкой, привязанной к его ногам.

— А! — воскликнул Женька радостно, — Помню, помню. Сам этот мультик очень люблю. Но, убей бог, не помню названия. Там еще эти зайка с медведем были подарками для девочки и мальчика, а мальчик этот все боялся стишок перед всеми на утреннике рассказывать.

— Вот-вот, — подтвердил Дон с улыбкой, отбирая у него штопор. — Так что беги за бокалами, заяц. Будем праздновать.

— А ты, что же, получается, медведь? — полюбопытствовал Женька уже от двери.

— Может быть и медведь, — хмыкнул Арнольд и хитро прищурился, — А может быть, и страшный-страшный серый волк!

— О, — закатил глаза к потолку расшалившийся мальчишка, — Я уже весь дрожу и мечтаю...

— О чем? — заинтересовался Дон.

— Как о чем? Чтобы такой замечательный серый волк съел меня! — воскликнул тот и убежал в зал за бокалами.

— Ох, домечтаешься, заяц, ох, домечтаешься! — донеслось из кухни, но проказник Женька этого уже не услышал.

3.

Это началось не сразу, но первым порывом Женьки было указать Дону на дверь, потом, уйти самому, вернуться к родителям. Арнольду же удалось растормошить его лишь через два дня безрезультатных ненавязчивых попыток выяснить, что побудило Женьку задуматься об возращении в отчий дом. И почти через неделю, как сам Арнольд начал замечать, что с его Женькой творится что-то не то.

Они прекрасно жили вместе до зимы. Причем даже Женькина мама, как-то через пару недель после его переезда заглянувшая без предупреждения, чтобы проведать сына и узнать, что это за друг такой, была благополучно завоевана, правда для этого бедному Арнольду, несколько не так себе представлявшему милую беседу за чашечкой чая, пришлось задействовать все свое обаяние. Зато, когда Марина Викторовна наконец оставила их, Женька чуть ли не до потолка был готов прыгать от радости. Он до последнего сомневался, что ему разрешат оставить Арнольда у себя. На что Дон лишь коротко хмыкнул, потрепал его по волосам и ушел к себе, дочерчивать какой-то мудрый чертеж, до которого сам Женька еще не дорос и им такие сложности еще не задавали.

А еще через неделю Арнольд взялся за Женьку всерьез, когда методом проб и ошибок (подзатыльников и обещания на следующий день приготовить вкусный завтрак) он все же выяснил, почему его Женька перебивается с тройки на четверку, но по некоторым сложнейшим предметам имеет круглое, как бублик, "отлично". А все почему? Да потому что Женечка оказался существом творческим, и учить предметы, которые ему не нравились, или по которым преподаватели его чем-то там не устраивали, просто ни в какую не желал. Поэтому единственный из группы имел твердую пятерку и автомат за экзамен по термеху, но еле-еле тянула на вшивенькую тройку по сопромату. Ему видите ли баба, его преподававшая, претила до животных колик. Арнольд, который всегда по всем предметам учился одинаково хорошо, следуя своим личным принципам и амбициям на этот счет, такого терпеть просто не стал. И взялся за Женьку всерьез. По десять раз на дню заглядывая к нему в комнату, чтобы убедиться, что тот готовится защищать отчеты по лабам по сопромату, а не читает какую-нибудь левую ересь и лазает по сайтам в Интернете. И добился своего.

Под его мудрым руководствам, Женька легко поддающийся хорошему влиянию и быстро схватывающий буквально на лету, первый раз в жизни сдал сессию не просто без пересдач, но и без троек. В итоге, получив в феврале первую стипендию, потащил совершенно несопротивляющегося Арнольда праздновать это дело в одним небольшой клуб. Где они отпраздновали, так отпраздновали. Проснувшись в одной постели, так еще при барышнях каких-то смутно знакомых под боком. Долго потом смеясь вспоминали это утро, когда коронным вопросом стало Арнольдово — "Слышь, а ты не помнишь, как мою-то хоть зовут?". А сакраментальным ответом Димкино, — "Эх, если бы я знал. Я даже свою не помню". Так в их совместной жизни проскользнули две милые барышни под кодовыми именами "кисынька" (Арнольда) и "заинька" (Женьки). Выкрутились, короче говоря.

И только к марту Женькина явно нездоровая нервозность вылилась в разговор по душам, когда он объявил, что планирует какое-то время пожить у родителей. К тому времени Арнольд и сам уже прекрасно видел, что с парнем творится что-то неладное, и как раз сбирался расспросить его об этом. Но тот отмалчивался, краснея и бледнея, и по возможности быстро прятался в свою комнату, как заяц в норку, закрываясь от него на защелку. Вот последнее не нравилось Арнольду больше всего. Женька никогда раньше так не делал, и он просто недоумевал, с чего это вдруг начал запираться. Его что ли испугался? Но почему? Ведь все же было прекрасно. Они на самом деле сдружились, и даже отдыхать теперь предпочитали вместе. Вон, на новый год устроили форменный разгул, причем разрешение на гулянку в Женькиной квартире у его мамы Арнольд выпрашивал под свое честное, мужское слово. У них тогда не просто полкурса, полспециальности собралось, и они по-настоящему порвали, как стадо тузиков грелку, эту новогоднюю ночь. Что же могло случиться?

В общем, выжать из Женьки признание удалось лишь приперев его к стенке. В буквальном смысле слова. Арнольд поймал его уже в коридоре, когда тот метнулся в сторону двери в свою комнату. Не успел. Дон вжал его в стену, и резко шлепнул ладонями по обоям с обоих сторон от него лица. Женька сжался весь, скукожился, словно став меньше ростом, хотя куда уж меньше, особенно, на фоне по природе крупного Арнольда, и зачем-то зажмурил глаза.

Дон вздохнул и начал допрос с пристрастием.

— А теперь объясни мне, что происходит? — сердитым голосом вопросил он.

— О чем ты? — проблеял вжавшийся в стену парень.

— Может быть, ты хоть из вежливости глаза откроешь?

— Может, и открою, — буркнул Женька, тоже начиная злиться. Он же был не виноват, да и Арнольд, если подумать, тоже, в том, что случилось так неожиданно.

— Вот и открой, — настойчиво рыкнул Дон, заводясь по-настоящему.

— Не открою, — насупился Женька, в котором взыграла природная вредность.

— А если ударю?

— Ударь! — глаза распахнулись сами и смотрели при этом с вызовом и злостью, чего в Женьке Дон еще ни разу не встречал.

Он опешил, но лишь сильнее сдвинул брови.

— Просто скажи мне, что с тобой происходит?

— А если не скажу, то что, пытать будешь?

— Нет, — отозвался Дон тихо, — Попрошу сказать хотя бы в двух словах, потому что ты мой друг, а друзья могу сказать друг другу все что угодно, ясно?

— Друг? — Женька выплюнул это слово ему в лицо.

Арнольду показалось, что еще немного, и он посмеется над этим его заявлением, и останется лишь скрутить этого малолетнего идиота в бараний рог, чтобы знал на будущее, что он, Арнольд, абы кого другом никогда бы не назвал. Не так-то много в его жизни было друзей, и ему уже давно начало казаться, что Женька стал одним из них. Он ждал грубости, злости и ругани, а у мальчишки вдруг намокли ресницы. Он отвернулся, горько вздохнул и сполз на пол, вжимая в глаза кулаки. Но от слез это не спасало, и те все равно ползли по щекам, повисая каплями на подбородке.

— Женька? — позвал Арнольд, опускаясь рядом с ним, и тоже опираясь спиной на стену.

Безумно сильно хотелось курить, но он никогда раньше, даже в памятный новый год, не делал это в квартире, еще в первую неделю их совместной жизни приметив, что от дыма Женька через какое-то время начинает кашлять, хоть никогда и не запрещает курить при нем, никогда не отходит в сторонку. Поэтому вместо того, чтобы достать из заднего кармана джинсов пачку, Арнольд вздохнул, вслушиваясь в тихие всхлипы мальчишки, поднял руку и попытался обнять его за плечи. Что поделать, он даже девчонок утешать не умел, как большинство парней, что же говорить о мальчишке, расплакавшемся непонятно почему. Но даже больше слез, пожалуй, его поразило, как Женька отдернулся и отполз в сторону, избегая его прикосновения. Наплевав на все, Арнольд убрал руку, больше не пытаясь его коснуться, достал пачку сигарет и закурил.

Димка начал успокаиваться. Перестал всхлипывать, начал лишь вздыхать, с каждым разом все глубже, и уже не так рвано, как в начале. А потом безвольно положил руки на колени, запрокинул голову, наблюдая, как под потолком, вьется струйками и медленно рассеивается выпущенный Арнольдом дым, еще раз вздохнул и просто сказал, подтвердив мнение Дона о его какой-то природной, отчаянной смелости.

— У меня стоит на тебя... друг, вот и вся любовь. — И, не дождавшись никакой реакции, спросил с горькой усмешкой, пока Арнольд молча переваривал услышанное, то и дело с силой затягиваясь сигаретой, — Теперь-то хоть ударишь?

— А поможет?

— Ну, а вдруг?

— Знаешь, вряд ли, пойдем лучше в клуб, девчонок снимем, попробуем ими вылечить, — Арнольд криво улыбнулся, выдохнул в потолок очередную порцию дыма, и повернул голову в его сторону.

Женька тяжко вздохнул и ответил прямым взглядом, вот только глаза его после слез были все такими же щенячьими, какими представлялись Арнольду и раньше. Такие глаза хотелось оберегать от слез. Он переложил сигарету в другую руку и снова потрепал по волосам.

— А если девчонки не помогут, будем думать, заяц.

— И что, тебе даже в морду мне дать не хочется? — Женькин голос дрожал от волнения.

— Хочется, — честно признался Арнольд и улыбнулся чуть шире, — Зато, что нервы мне трепал, а не сказал все сразу.

Женька тяжело вздохнул и отвернулся.

— Ну, как тут скажешь?

— Прямо и честно. Мы ведь не чужие люди, правда?

— Ты все это специально, да?

— Что специально?

— Ведешь себя со мной так, словно это нормально, словно я не какой-нибудь пи... — Арнольд резко дернулся и закрыл ему рот свободной рукой.

— И с чего же ты взял, что ты — это он? — почти прошипел он ему в лицо.

Женькины глаза распахнулись шире, Арнольд убрал руку и уточнил.

— Или у тебя и на других парней тоже?

— Нет! — взвился Женька, вскакивая на ноги и смотря на него теперь сверху вниз, — С ума сошел?

Арнольд хмыкнул и поднялся.

— Вот поэтому, заяц, кончай париться, и пойдем оторвемся, а там видно будет.

— А если не поможет? — уточнил Женька с робкой надеждой в голосе, ему так хотелось, чтобы помогло.

— Я же уже сказал, будем думать. А теперь марш одеваться, а то всех приличных девок без нас расхватают.

— Приличные в первый раз не дают! — объявил повеселевший Женька и первым умчался в ванную марафет наводить.

Арнольд усмехнулся. Да, задал Женька ему задачку. Действительно, а если это у него не от недотраха, а само по себе, что тогда?

4.

В клуб Женька отправился пафосным до неприличия, во всем белом, даже ботинки откуда-то из закромов родины белый отрыл, так еще и в стильных очках, правда, уже черных, прикольно смотрящихся вместе с черной широкой фенечкой из переливающегося бисера на запястье и тонкими, едва заметными полосками на приталенной рубашке с коротким рукавом, одетой под удлиненный пиджак, у которого он подтянул к локтям рукава, обнажая запястья. А Арнольд долго не парился и отправился налегке. Черные, прямые брюки, такие же черные ботинки и плотно облегающая торс черная футболка. В таком наряде он был похож на какого-нибудь охранника и клубного вышибалу. Но его это мало волновало, потому что девчонки на такой вид велись, да и, кажется, Женька тоже. Потому что стоило ему выйти в нему из свой комнаты, по совместительству являющейся залом или гостиной, как называл её Женька, тот замер чуть ли не с приоткрытым ртом. Арнольд самодовольно усмехнулся, шагнул к нему и двумя пальцами вернул отвисшую челюсть друга на места. Тот моргнул, отшатнулся, отвел глаза и мучительно покраснел.

— Извини, — покаялся Женька, смущенно.

— Неужели я, правда, так сильно тебе нравлюсь? — полюбопытствовал Арнольд, с каким-то непонятным спортивным интересом.

— Не знаю, — пробормотал Женька сипло, — Может, пойдем уже?

— Да, уже идем, — согласился Арнольд, но не шелохнулся, чтобы освободить Женьке дорогу к вешалкам, на которых весели их куртки.

— Может быть, ты меня все же пропустишь? — ощутимо нервничая, и все еще не поднимая глаз, вопросил Женька.

— Может, и отпущу, — отозвался тот, и, обхватив его подбородок пальцами, заставил посмотреть себе в глаза.

Женька запаниковал. Внутренности скрутило жгутом, к горлу подкатила тошнота, а в ногах неведомо откуда появилась просто дикая слабость. Захотелось закинуть руки на широкие плечи парня, пристально вглядывающегося ему в лицо и просто обвиснуть на нем, как тряпка, как девчонка, как последний... Не важно. Женька нервно сглотнул и попытался отступить. Арнольд шагнул за ним. В голове у мальчишки пронеслась глупейшая до неприличия мысль — "Неужели, это и есть любовь? Нет, не хочу!" — взвыло подсознание, и он зажмурился.

— Пожалуйста, отойди, — попросил он, слыша в собственном голосе слезы.

Арнольд, растерявшись, сморгнул, прогоняя наваждение, и послушно отошел к входной двери. Женька выдохнул с облегчением, громко и искренне. Арнольд услышал, прислонился спиной к двери, сжимая в руке сдернутую с крючка куртку, и внимательно посмотрел на него.

— Как давно это у тебя? — тихо спроси он, и Женька, накидывающий на плечи свою собственную куртку, вздрогнул всем телом. Но молча застегнул молнию на груди и лишь потом ответил.

— Месяца полтора, — тихо ответствовал он, — С того раза, когда мы по приколу поцеловались. До сих пор помню вкус мартини на твоих губах, бред, правда?

— Что?! — Арнольд не воскликнул, взвыл, и столько неприкрытого изумления было в его голосе, что Женька непроизвольно отшатнулся.

— Ты чего? — растерянно моргнул он.

— Когда. Мы. С Тобой. Целовались? — чеканя слава и сжимая кулаки, вопросил Арнольд обвиняющее, все еще не веря в искренность его слов.

Женька моргнул.

— Ну, как же, эта твоя... как её? Кисонька, кажется, ну, блондинка та, крашенная, с подружкой рыженькой, все хихикали, что, дескать, такие мальчики и вместе живут, ой неспроста, а ты заржал тогда и сказал, что девочек явно на горячее потянула. А они тоже заржали и давай целоваться, дескать, вот смотрите как надо, а вам слабо? А потом на нас смотрели, ну ты меня и поцеловал, — последние слова Женька пробормотал едва слышно, глядя в пол, и смущенно переминаясь с ноги на ногу.

— Я... — Арнольд просто не знал, что сказать. Женька не стал бы врать, он был в этом убежден, значит, все так и было, но раз так, значит, это он во всем виноват. Только он. Не поцелуй он его тогда, может, у мальчишки и не сорвало бы крышу на чем-то непонятном. Так, стоп. А он сам тогда о чем думал, когда у каких-то левых баб на поводу шел? Ну, вот хоть убейте, он не помнил такого в своей биографии, ну никак не помнил. — Я не помню, — ероша волосы на макушке всей растопыренной пятерней, пробормотал он.

Женька на это лишь тяжко вздохнул.

— Да, я уже понял, что не помнишь.

— Давно?

— Что давно? — не понял мальчишка и поднял на него свои щенячьи глаза.

— Давно ты понял, что я не помню никаких поцелуев?

— Да, на следующий день, когда девчонок тех провожали. Тебя эта блондинка подколола, а ты так отреагировал, что стало понятно, что не помнишь уже. Ну, я и решил, что так даже лучше, — со вздохом признался Женька, выключил свет в прихожей и протопал мимо него к двери.

Арнольд, очнувшись, придержал его за локоть.

— Пообещай мне.

— А?

— Если ничего не поможет, ты мне скажешь об этом сразу и честно.

Женька замер и закусил губу. Арнольд продолжал его удерживать и стоять слишком близко.

— Жень?

— Хорошо. — Едва слышно откликнулся тот и высвободил локоть из его пальцев.

Арнольд отпустил и вышел в коридор подъезда вслед за ним. Обоим очень хотелось надеяться, что все обойдется. Не обошлось.

Женька понял, что ничего не получилось уже после первого страстного поцелуя с девчонкой, которая подсела к нему в баре. Её губы были мягкими, послушно приоткрывались навстречу, отвечала барышня пылко, и почти сразу полезла накладными ноготочками в вырез рубашки. Женька нервно сглотнул, обнаружив эти обманчиво прекрасные украшения, кроме страха за свое здоровье, ничего в нем не вызывающие, и притворился, что все просто прекрасно, все так и надо, что все хорошо. Арнольд тоже себе какую-то барышню подцепил, и отправились они домой уже все вместе. Ночь была полна стонов, криков, и саднящей боли от царапин, оставленных девицей, по-видимому, мнящей себя страстной натурой, но больше всего Женьки запомнился её финальный крик, от которого заложило уши и стало неожиданно так тошно и мерзко за себя, что после того, как все закончилось, он только и смог, что отвернуться лицом к стене и провалиться в беспокойный сон. Когда он проснулся на утро, не сразу вспомнив, что нынче суббота и идти в универ не надо, он обнаружил, что барышни в его постели уже нет. На плохо гнущихся ногах он потащил свою бренную тушку в ванную, заглянув предварительно на кухню, где хозяйничал свеженький, как огурчик, Арнольд, насвистывая себе под нос какую-то невнятную песенку, девушек в квартире, похоже, уже не было.

Почувствовав его взгляд, Дон обернулся.

— Ба! — воскликнул он, нарочито легкомысленным тоном, — Кого я вижу? Ну, что, спящая красавица, как спалось?

— Отвратительно, — честно признался Женька, которому вдруг стало безумно жалко себя самого, и вместо объяснений, в ответ на вопросительный взгляд друга, стянул через голову футболку, которую успел на себя натянуть, выходя из спальни, и продемонстрировал разукрашенную ногтями спину. Хорошо, что он сам пока этого не видел, лишь чувствовал. Внешне оно выглядело еще ужаснее.

— Сука! — неожиданно зло рыкнул Арнольд.

Женька испугался не на шутку и резко развернулся к нему лицом, прижимая к груди стащенную через голову футболку. В светлых глазах Дона горело бешенство.

— Дон, ты чего? — проблеял Женька, на что его друг грязно выругался и строго потребовал.

— Марш в душ, а я тебя потом смажу, это же надо, стерва какая, а?

Женька с облегчением выдохнул, вот, оказывается, что его так разозлило, а то он уже начал боятся, что это он про него в начале.

— Да, ладно тебя, — поспешил он разрядить обстановку, — Шрамы, к слову, украшают мужчину.

— Видал я такие украшения в гробу и белых тапочках, — все так же зло откликнулся Арнольд. — Ну, в чем дело? Я, кажется, сказал тебе в душ идти?

— Да иду я, иду, — пробурчал Женька и поплелся в ванну.

И сдались Дому его царапины. Не смертельно же это, чего он завелся-то?

Выбравшись из ванной и тщательно вытершись, он все же рискнул взглянуть на свою многострадальную спину. И чуть банально не грохнулся в обморок, когда увидел, какие именно украшения оставила ему случайная знакомая.

— Вот, черт! — ругнулся он, натянул домашние штаны, и вышел из ванной без футболки. Зачем она ему, если все равно нужно хотя бы йодом смазать все то месиво, в которое девица превратила его спину.

Дон ждал его у себя, сидя на разобранном двухместном диване, он вертел в руках несколько ватных палочек и пузырек с йодом. Женька вздохнул и подошел к нему. Арнольд отвлекся и посмотрел на него.

— Извини, — неожиданно произнес он.

Женька растерялся, — За что?

— Ну, если бы я не потащил тебя вчера в клуб, этого не произошло бы. — Повинился Дон, на самом деле чувствуя себя виноватым.

— Да, ладно тебе, — натянуто улыбнулся Женька, стоя под теплыми струями, он уже все для тебя решил, и бодро добавил, — Все хорошо, что хорошо кончается.

— Хочешь сказать, что помогло? И теперь ты на меня уже так не реагируешь, как до этого? — спросил Арнольд обманчиво мягко.

— Ага, — поспешил подтвердить Женька. Ну, и пусть, что соврал, иногда маленькая ложь во благо все же лучше, чем неприкрытая правда, горчащая на языке отчаянием.

— Хорошо, — Дон легко улыбнулся и похлопал по дивану позади себя, посторонившись. — Ложись, болезный, буду тебя лечить.

— Угу, — фыркнул Женька, у которого на душе неожиданно полегчало, он даже улыбнулся и забрался на диван, растянувшись на животе, и обняв подушку.

Арнольд за его спиной, зная, что мальчишка уже не видит, посерьезнел и, молча, отвернув крышку пузырька, обмакнул беленькую ватную головку в коричнево-желтый раствор.

Женька шипел и извивался под его невесомыми прикосновениями, а потом занервничал, когда Арнольд, смазав все царапины, неожиданно склонился над ним и начал дуть, тем самым облегчая неприятные ощущения. Женька осознавал, что друг просто пытается ему помочь, просто успокоить разгоряченную кожу, но от его близости становилось еще хуже. Он уже ни о чем и думать не мог, как о губах, которые сейчас были так близко к нему, так пугающе близко.

— Ну, ладно, — попытался повернуться он, — Спасибо, ты настоящий пятачок.

— Лежи, — голос Арнольда прозвучал в приказном тоне, и он с силой прижал его плечи обратно к подушке.

— Да, ладно тебе, Дон, мне уже не больно, — попытался отшутиться Женька, все еще не понимая, — Честно. Давай я встану, а?

— Лежи, — повторил тот, и его ладони словно нарочно скользнули с плеч к бокам на талию, Женька замер.

— Арнольд?

Но тот не ответил, склонился к его затылку, и жарко выдохнув, прижался губами там, где волосы на шее переходили в почти невидимый пушок.

— Не надо! — всхлипнул мальчишка, и впился пальцами в подушку.

— Тсс, — прошептал Арнольд, почти не слышно, все еще задевая губами его кожу. — Я осторожно, обещаю.

— Нет!

— Да.

— Не делай этого! — вскричал Женька отчаянно, и снова попытался вывернуться. Хотелось лишь одного, сбежать в свою комнату и запереться там, но Дон снова вжал его плечи в подушку, и просто не зная, как еще его вразумить, Женька жалобно выдохнул, — За что?

— За то, что соврал, — отозвался Дон, — целуя его за ухом, — За то, что думал, что я идиот и не замечу, — продолжил он, скользя губами по плечу, — За то, что обманывать друга самое последнее дело.

— Пожалуйста, — в Женькином голосе послышалась обреченность, он обмяк на кровати и больше не пытался вырваться, ему снова стало тошно и противно за себя, и больше уже ничего не хотелось. Пусть делает, что хочет. Только пусть все это поскорей закончится, пусть он перестанет чувствовать это. Ну, пожалуйста, пусть.

Арнольд вздохнул, отстранился и перевернул его на спину. Женька плакал, молча и страшно, глядя прямо на него широко распахнутыми глазами, а слезы предательски скользили по вискам. Дон с силой зажмурился, подхватил его под плечи и притянул к себе, обнимая. Зарылся лицом в волосы и удовлетворенно отметил, что мальчишка сначала робко, а потом сильно и крепко обнял его в ответ. Всхлипнул и, кажется, немного начал успокаиваться.

— Ты глупый, Женька, ну разве я смогу бросить такого друга как ты в беде?

— Я больше не хочу никаких девчонок. Таких, не хочу, — в отчаяние зашептал Женька ему в шею, — Пожалуйста. Не надо.

— Но меня-то ты все еще хочешь?

Женька замер, подумал, сдался и кивнул. Арнольд потрепал его по волосам и прошептал на ухо.

— Вот и хорошо.

— Что хорошего-то? — поднял голову тот, заглядывая ему в глаза.

— Теперь хотя бы ясно, в каком направлении нам с тобой двигаться, — подбадривающее улыбнулся ему Арнольд, — Не дрейф, заяц, прорвемся!

Женька вздохнул и все еще сомневаясь, склонил голову ему на плечо.

— Знаешь, я, кажется, знаю, почему у меня только с тобой так. — Пробормотал он грустным голосом.

— М? — невнятно откликнулся Арнольд, у которого в душе тоже как-то странно екало от таких вот обжимашек с другом. Похоже, этот его щенячий взгляд и отчаянная заячья смелость сделали свое дело.

— Ты такой хороший, Дон.

— Ошибаешься, заяц. Я злой и страшный серый волк, втершийся в доверие к наивному зайке.

— Хорошо, что хоть к зайке, а не к поросеночку.

— Ну, извини, но поросеночек из тебя никакой. Костлявый, поджарый, и вообще подержаться не за что. — И расхохотался, увидев, как Женька надулся, как мышь на крупу. — Заяц, я тут, похоже, с тобой и сам скоро с ума сойду, — объявил Дон, на что Женька лишь коротко фыркнул.

— Ага, как же, сойдет он. И вообще, ты меня отпускать сегодня собираешься?

— Возможно, — неопределенно отозвался тот.

— До-он?

— Ладно, заяц, так и быть, ввиду остывающего завтрака, — объявил Дон и потянул его на кухню завтракать.

А Женька все не мог прийти в себя от утренних откровений. И что же теперь с ними будет, а?

5.

Позавтракать спокойно им не позволил неожиданный звонок в дверь. Парни переглянулись, и Женька стремглав понесся открывать. На пороге стояла мама. С кучей пакетов и счастливой улыбкой, однозначно вселяющей подозрение.

— Мальчики, а я к вам! — объявила она преувеличенно бодро, и Женьке пришлось посторониться, чтобы пропустить родительницу в квартиру.

А потом началось. Сначала, она проинспектировала кухню. Осталась неудовлетворенной осмотром, но промолчала, хотя, по мнению Женьки, у них с Арнольдом где, где, а на кухне уж точно было чисто, не считая той посуды, которую они только что за завтраком использовали. Затем отправилась смотреть на их с Доном комнаты, причем, даже в зал, в котором обитал Арнольд, заглянула с таким хозяйским видом, что Женьке стало стыдно перед другом, и он пообещал себе, что, как только мамаша свинтит отсюда, непременно извиниться перед ним за нее. Дон же воспринял визит вежливости стоически. Сдержанно улыбался и послушно кивал на все замечания и косые взгляды. Но все же, по праву старшего, полюбопытствовал.

— А в чем, собственно, дело?

— О, нет, нет, я просто в гости, — попытался отмахнуться та.

— Да? А мне думается, вам что-то про нас с вашим сыном рассказали, вот вы и спохватились, я прав?

— Арнольд, нельзя в вашем возрасте быть столь мнительным, — пропела женщина, но взгляд у нее заметался.

— Понятно, — кивнул парень от двери, — По-видимому, все дело в тех девушках, что недавно были у нас.

Женьку, стоявшего у окна, перекосило. Он сделал страшные глаза, посмотрев на друга, но тот демонстративно этого не заметил.

— Так вы признаете, что приводили в квартиру каких-то... — глаза женщины сузились, но фразу она намеренно оставила незавершенной.

— А почему бы нет?

— Я думала, вы серьезный юноша, Арнольд... — начала мать Женьки пафосным голосом, но его друг перебил её.

— Я такой и есть. Можете не сомневаться. И вообще, не понимаю, в чем проблема. Вашему сыну уже есть восемнадцать. Что вас не устраивает?

— Как это что? По-вашему, это нормально, когда парень в его возрасте...

— Спит с девушками? А что, по-вашему, он с парнями спать что ли должен? Не понимаю, и не пойму, что в этом ненормального. А если вы боитесь, что девушка залетит, но могу вам гарантировать, что такого не случиться.

— Откуда такие гарантии?

— Оттуда, что таким девчонкам оно и не нужно.

— Как же не нужно, как увидят, что мальчик из хорошей семьи, так еще и с квартирой, сразу набегут!

— Не волнуйтесь, я прослежу, чтобы не набежали, это раз. Ваш сын достаточно разумен, чтобы не связываться с малолетками, а, значит, женить его по статье просто не смогут, это два. Ну и последнее, может, объясните, кому вы недовернете больше, мне, что впрочем разумно, или все же собственному сыну?

— Да, при чем здесь ты?!

— А раз не при чем, то не кажется вам, что это унизительно, так думать о Женьке?

— Но я...

— К тому же, это, конечно, ваше семейное дело, не мне вас судить. Но я думаю, что еще более унизительны все эти ваши отчеты по деньгам. Не знаю уж, чего вы добиваете, но, думаю, планомерно идете к тому, что Женька просто плюнет на все и начнет зарабатывать сам. Вы хотите, чтобы он бросил институт?

А вот такого Женька просто не выдержал.

— Хватит! — воскликнул он, и в одну секунду оказался возле Арнольда, — Я все могу решить и сам!

— Ну, сам, так сам, — философски пожал плевами Дон, развернулся и вышел в прихожую.

Женька растерянно моргнул и кинулся за ним, но Арнольд уже успел надеть куртку и обуться.

— Дон?

— Вам нужно поговорить, — бросил тот, не обернувшись, и вышел за дверь.

Женька остался один на один с матерью, которая только сейчас закончила переваривать все услышанное.

— Ты собираешься бросить институт?!

— Конечно, нет, мама, — устало выдохнул Женька, прикрывая глаза рукой.

Все же Арнольд ему очень большую свинью подложил. Вот прибить его за это мало! Но для начала, все же следует объясниться с родительницей, и Женька походкой висельника взошел на эшафот, точнее, вернулся в комнату к раздраконенной матери.

Арнольд вернулся лишь под утро, застав Женьку мечущимся в неспокойном сне. Подошел к кровати, всмотрелся в напряженное лицо спящего мальчишки, разглядел дорожки слез на щеках, вздохнул, разделся и забрался к нему под одеяло. Женька не проснулся, вот только метаться перестал. А Арнольд так и встретил рассвет, перебирая в пальцах его мягкие волосы и размышляя о бренности бытия, а конкретнее, о том, как же им обоим теперь жить с Женькиными чувствами, одними на двоих. А потом мальчишка вздохнул во сне чуть глубже, прижался чуть теснее, и его невыносимо захотелось поцеловать. Арнольд не стал себя ни в чем отказывать, в тайне надеясь, что Женька проснется, и они смогут поговорить вот уже прямо сейчас, но тот лишь послушно приоткрыл губы, но из мягких объятий сна так и не вынырнул. Нацеловавшись, но так и не разбудив, парень разочарованно выдохнул куда-то в область ключиц мальчишки, и привлек его к себе ближе. Еще раз вздохнул и честно попытался поспать хоть немного. Не получилось.

Женька проспал до половины девятого, то обнимая его за шею и вжимаясь всем телом, то, наоборот, пытаясь отползти, но Арнольд не отпускал. А потом он все же проснулся. Открыл глаза и обнаружил себя лежащим на плече у Дона, смотрящего подозрительно бодрым взглядом.

— Дон?

— Из-за меня плакал?

— Что?

Арнольд вздохнул и провел пальцами по его щеке. Женька зажмурился и попытался встать. Не пустили.

— Или все же из-за матери? Что она, кстати, сказала?

— Что поговорит с отцом... — пробормотал Женька и уткнулся ему в плечо лицом.

— О чем?

— О том, что я достаточно сознательный, чтобы не унижать меня всеми этими строгостями, — пробормотал Женька и снова поднял голову, глаза у него при этом были серьезными и грустными, — Ты во всем виноват.

— И чем же ты теперь недоволен? — вопросил Арнольд и нахмурился.

— Всем, — отрезал Женька и, высвободившись из его рук, поднялся с кровати.

— И что это значит? — Арнольд приподнялся на локте, безрезультатно пытаясь поймать его взгляд.

— Ничего, — бросил мальчишка и выскочил из комнаты.

Арнольд встал следом, вышел, но Женька уже успел запереться в ванной, поэтому Дону ничего не оставалось, как заняться приготовлением завтрака для них обоих. Думать не хотелось ни об чем. Он и не думал, просто механически выполнял знакомый набор действий, только и всего.

Из ванной Женька вышел в одном полотенце на бедрах. Кухня встретила его запахом свежих тостов, зажаренных в тостере, подаренном ему когда-то еще бабушкой. Он принюхался и повел носом, как всамомделишный заяц, а потом оглушительно чихнул.

— Может, ты все же оденешься? — осведомился Дон от стола, — Или от слов решил перейти к действиям?

— В смысле? — растерянно моргнул мальчишка.

— Ну, девушки обычно в таком виде приходят, чтобы ненавязчиво дать понять...

— Я не девушка! — воскликнул Женька возмущенно, и стушевался, отведя глаза в сторону. Арнольд продолжал смотреть на него внимательно и все с тем же вопросом в глазах. — Я просто подумал... — начал Женька, нервничая и переступая с ноги на ногу, Арнольд опустил глаза и обнаружил, что тот еще и тапочки после ванной одеть не соизволил, вот теперь так и стоял на линолеуме босыми пятками.

— И? — снова посмотрел на него Дон.

— Ладно, — вздохнул Женька, усаживаясь за стол, и легкомысленно махнул рукой, — Забей! — и схватил с тарелки горячий бутерброд, обжегся, выронил, зашипел, мотая рукой и отчаянно дуя на пальцы. А потом поднял глаза на молчавшего Дона и замер. Тот смотрел задумчиво и излишне пристально, на друзей как-то не принято так вот смотреть.

— Дон? голос у Женьки сел, и он попытался откашляться, не получилось, зато Дон от этих звуков очнулся от задумчивости и более осмысленно посмотрел ему в глаза.

— Хотел убедиться, что я теперь тоже в тебе не только друга вижу? — тихо спросил он.

Женька нервно сглотнул и просто кивнул, не сумев вытолкать из горла хотя бы слово.

— Убедился, — коротко хмыкнул Дон, — Теперь что?

— В спальню?

— А ты не слишком торопишь события, заяц?

— Я просто думаю, что, если мне не понравится, то и мучиться потом не придется. На нет и суда нет.

— Логично, — кивнул Дон, разглядывая его каким-то совсем непривычным взглядом. Не оценивающим, нет, жадным, что ли? Да, нет, разве на парней так смотрят?

— И? — голос давно дрожал, но Женьке уже было глубоко плевать на все подводные камни и подоплеки. Он устал играть и жить в разладе с самим собой. Хотелось определенности и четкости, как в мыслях, так и в отношениях с лучшим другом.

— Иди сюда, — приказал Арнольд, и Женька, подчинившись, поднялся и подошел к нему.

Дон обвил руками его бедра и притянул ближе, расставляя ноги и даже не думая подниматься с табуретки, на которой сидел. На Женьку он сейчас смотрел снизу вверх, хотя стоя был выше больше чем на голову. Мальчишка несмело положил руки на широкие плечи и стал ждать дальнейших указаний. Но их не последовало. Дон, все так же неотрывно глядя ему в глаза, слегка потянул за полотенце, что еще прикрывало его бедра, и оно соскользнуло на пол. Женькин взгляд дрогнул, он зажмурился и рвано выдохнул, чувствуя, как возбуждается от одной мысли о том, что сейчас может произойти.

Он уже давно понял, что Дон действует на него просто магнетически, достаточно порой одного взгляда, и Женька уже готов на стенку лезть от желания. Такого с ним никогда не случалось по отношению к девчонкам, с которыми всегда все было просто и без изысков, приятно, не более того, но чтобы голову терять, это нет, никогда. Он даже и не думал, что когда-нибудь окажется подвержен такому вот безумству.

— Дон, я... — тихо начал он, не открывая глаз, так и не дождавшись еще каких-либо действий со стороны Арнольда.

— Тихо, — приказал тот требовательно и провел подушечками пальцев по внутренней стороне обнаженного бедра. Женька дернулся и вздрогнул всем телом, не видя, как Дон улыбается, глядя на его реакцию.

— Имей в виду, — счел за необходимость предупредить Женька, решивший, что с закрытыми глазами и не страшно совсем, ага, — Если ты продолжишь, я стоять не смогу.

— Вообще-то, — отозвался тот, голос его при этом звучал насмешливо, — Я еще не начинал, заяц.

— Да неужели? — вопросил Женька и все же решился посмотреть на него.

— Да, да, — важно покивал Дон и не позволил ему опротестовать это заявление, обхватывая пальцами у основания и медленно, дразнящее, скользя вверх по налитому кровью стволу.

— Дон! — выдохнул Женька, впившись пальцами ему в плечи сквозь ткань домашней, растянутой футболки, и запрокинул голову, обнажая шею.

Арнольд рвано выдохнул, задохнувшись от какого-то дикого, не имеющего ничего общего с эстетическим удовольствием, восторга, и впился в шею мальчишки поцелуем, до боли прикусывая кожу, и оставляя на ней пламенеющий засос. Женька вскирикнул, опомнился и попытался оттолкнуть. Но оказался слабее. Еще бы! Арнольд притянул его к себе сильней, обоими руками сжимая бедра, и переключился с шеи на сосок, от чего совсем дезориентированный Женька охнул, привстал на носочки, болезненно дергая Дона за волосы на затылке и кончил, запачкав спермой футболку на его животе. Но Арнольд даже осознать этого не успел, потому что в следующее мгновение, был вынужден усадить его к себе на колени боком, иначе Женька так и рухнул бы перед ним на пол. Да, такого быстрого конца никто из них не ожидал.

— Ну, ты даешь, — выдохнул Дон ему в волосы. Прозвучало почему-то обидно, хотя, может быть, так только показалось. Но Женька все равно обиделся.

— Ну, извини, — бросил он и попытался сползти с его колен. Дон не пустил. Женька хотел возмутиться, но не успел, потому что Арнольд резко опрокинул его на спину, умудрившись почти уложить навзничь, и впился в губы поцелуем.

Они целовались так долго, что у Женьки затекла спина и занемели губы, он возмущенно замычал и попытался сменить положение, и лишь тогда Арнольд все же соизволил отпустить его, позволяя сесть ровнее.

— Знаешь, я все же думаю, что есть смысл подождать с этим делом немного, — пробормотал Дон, уткнувшись носом ему в плечо.

Женька изумленно распахнул глаза и попытался заглянуть ему в лицо. Получилось. Взгляд у Дона был серьезным.

— Почему? — почти обиженно вопросил мальчишка.

— Потому что я уже как-то спал с парнем и знаю, что в первый раз может быть очень больно...

— Что?!

6.

Женька долго не мог поверить в услышанное, даже после того, как Арнольд, пересадив его на табуретку и отойдя к окну, принялся рассказывать как же там все было на самом деле в далеком девятом классе, в давно уже оставшиеся позади пятнадцать лет. Как ему признался в любви парнишка, которого он считал лучшим другом, как попытался покончить с собой после этого, как он, Арнольд, его стаскивал со школьной крыши, и тащил домой на подгибающихся ногах. Как сам был вынужден целовать его, чтобы успокоить, и как пообещал, что не бросит, все равно не бросит, пусть не полюбит, но останется другом. И как полтора года жил словно в бреду, разрываясь между чувством долга, нежностью и осознанием, что Валерка-то его любит, а он его, как не крути, нет. А тому уже было мало обжимашек и редких поцелуев, украденных тайком, ему хотелось большего, и он все чаще смотрел на него такими глазами, что к шестнадцати, Арнольд сдался и согласился попробовать, хоть и знал, прекрасно знал, что пышногрудые девушки вызывают у него куда больше чувств, чем субтильный друг, пусть и со смазливой мордашкой.

В результате в первый раз было больно обоим, но если Валерке только физически, при этом он все равно умудрился как-то возбудиться под конец, то Арнольд маялся морально, изводя себя сомнениями и непониманием, почему он все это делает, ради чего заставляет друга так мучаться. Кончив, он решил, что это был их первый и последний раз, но не тут-то было. Валерка пришел к нему уже через неделю, и безапелляционно заявил, что хочет попробовать снова, дескать, во второй раз будет и не больно и вообще куда приятнее. Арнольд честно сопротивлялся, пытался его отговорить, убедить не быть таким упертым, не помогло. Валерка остался непреклонен и смотрел при этом так, что в душе у Дона все просто с ног на голову переворачивалось. Попробовали, и Валерка оказался прав, на этот раз понравилось обоим, но Арнольд после всего честно признался, что кроме дружбы к нему ничего не питает. На что Валерка долго молчал, а потом вздохнул и ответил, что готов ждать столько, сколько понадобиться, ведь любовь порой рождается не вдруг, а постепенно.

И они ждали и продолжали спать друг с другом. Инициатором всегда был Валерка, Арнольд лишь позволял ему себя любить. А потом, уже в одиннадцатом, Валеркины родители неожиданно решили уехать в Италию на постоянное место жительство, и, разумеется, сына с собой забирали. Арнольд до сих пор помнил, как в аэропорту по щекам уезжающего навсегда друга катились слезы, он смотрел прямо на него, не имея права при всех даже обнять. А он, Арнольд, видя это, в глубине души был рад, что все закончилось что больше не придется мучиться в бесполезных попытках отыскать в собственной душе любовь, которой в ней никогда не суждено было родиться.

Все это он вывалил на Женьку прямо перед завтраком, который, после этого, прошел в полном молчании. Женька переваривал услышанное, Арнольд старался снова загнать выплывшие наружу воспоминания поглубже. А потом они разошлись по комнатам делать домашние задания, затем Арнольду позвонил кто-то из друзей, и он ушел, а Женька остался один и весь вечер провел в бесцельном блуждании по квартире. В душе ворочалась ревность, постыдная, глупая, но все ж таки ревность. Собственническое чувство, которое не так то просто было перебороть. На самом деле он даже и не пытался, просто вслушивался в себя и пытался понять, а он сам-то, любит, или у него это, как когда-то у самого Арнольда, лишь сиюминутная блажь, физиология? Так и не ответив на этот вопрос, Женька, измученный мыслями и эмоциями, что они породили, уснул уже в девять, так и не дождавшись возвращения Арнольда, а утром снова проснулся на его плече.

Потянулись унылые будни. Арнольд все так же оставался ночевать у него, но приходил уже тогда, когда вымотанный очередной промежуточной сессией Женька сладко посапывал в подушку. А еще Дон честно старался не прикасаться к нему. Правда, у него это, неожиданно, перестало получаться. Женька, похоже, даже внимания не обращал, а вот Арнольд, куда лучше знающий себя самого к четвергу устал притворяться, что ничего не происходит. Он на самом деле постоянно пытался к нему прикоснуться, почувствовать тепло тела под пальцами. И это его ни сколько раздражало, сколько заставляло задуматься о таких вещах, о которых даже помышлять категорически не хотелось.

Женька же маялся другим, к примеру, тем, что ему действительно очень хотелось попробовать, причем ни на кого кроме Дона он бы уж точно не согласился, но в тоже время обещанная тем боль пугала. И все к тому же четвергу, смелый и как всегда отчаянный Женька решился на довольно спорный поступок, справедливо рассудив, что раз так пугает боль в первый раз, то есть смысл просто попробовать.

В специализированном магазине его встретил улыбчивый парень, и Женька как-то сразу решил для себя, что тот гей. Уж непонятно почему, просто что-то было во взгляде, который кинул на него этот незнакомый парень с неприметной, самой обычной внешностью, хоть Женька так и не смог понять, что именно.

— Здравствуйте, я могу вам чем-нибудь помочь? — осведомился продавец игрушек для взрослых.

— Да, наверное, — не очень уверенно отозвался Женька, скользя взглядом по пестрым упаковкам, которыми, казалось, был увешен весь магазин сверху донизу.

— А конкретнее?— парень, почувствовав его неуверенность, даже из-за стойки вышел, чтобы оказаться к заинтересовавшему его покупателю поближе.

— Ну, для начала, мне нужно что-нибудь из этого, — Женька, набравшись мужества, указал на витрину с множеством разноцветных резиновых фаллосов, — И что-нибудь, чтобы облегчило... — он замялся, пытаясь подобрать правильную формулировку, но опытный в таких делах продавец сориентировался куда быстрее, шагнул к нему и проникновенно полюбопытствовал.

— В первый раз, да?

— Угу.

— А может, я и в этом мог бы помочь?

— Нет, — Женька энергично помотал головой, — У меня... есть парень.

— Так зачем тогда...

— Он сказал, что первый раз больно. Поэтому, я хочу попробовать сначала без него, а уж потом...

— А он что, еще и ждать тебя будет? — искренне удивился продавец.

Женька поднял на него недоуменный взгляд.

— Да, — подтвердил он.

Парень завистливо присвистнул.

— Ничего себе! Неужели такие бывают?

— Бывают, — вздохнул Женька и снова перевел взгляд на витрину, — Так как, поможешь мне выбрать?

— Ну, — парень-продавец взъерошил себе волосы, — Для начала тебе стоит определиться с размером. Подбери тот, который больше походит на его, а смазку я тебе потом покажу ту, какую сам обычно использую. Ну, и если не понравится, посмотрим, что еще можно будет подобрать. Так что там с размером? — бесхитростно поинтересовался он.

Женька тяжко вздохнул и кинул на него растерянный взгляд.

— Вы что... — опешил продавец, у которого даже голос сел, — Еще и этого не пробовали?

— Я до него вообще только девушками интересовался, — не стал лукавить Женька.

— Обалдеть! И ты так легко мне, постороннему, об этом рассказываешь?

— А кому мне об этом рассказывать? Психологу что ли? Здравствуйте, дяденька, а я вот тут мечтаю, чтоб друг лучший меня оттрахал по первое число. Как быть, посоветуйте?

Парень, что стоял рядом с ним, сначала изумленно замер, а потом и вовсе согнулся пополам, хохоча, как сумасшедший, и утирая быстро выступившие на глазах слезы.

— Ну, ты даешь, — отдышавшись выдохнул он, — Теперь понимаю, почему такого как ты тот неизвестный парень ждать согласен. Ладно, тогда попробуй просто выбрать нечто среднее.

— Среднее, наверное, не подойдет. — Откликнулся Женька, у которого с лица тут же сползла улыбка.

— Почему?

— Ну, мой друг...

— Ты хотел сказать парень?

— Угу. Так вот, понимаешь, он крупнее меня.

— Намного?

— Раза в два.

— Да, тяжело вам придется.

— Почему?

— Ну, — многозначительно протянул парень, — Он ведь тебя так и раздавить может, если не сдержится.

— Не раздавит, — убежденно отозвался Женька, — Кстати, меня Женькой зовут, — спохватился он и протянул ему руку с улыбкой.

Парень растерялся, но быстро нашелся, пожимая ее.

— Алекс.

— А это от Саши или Леши?

— От Алексиса.

— О!

— Ладно, давай вернемся к твоей проблеме... — предложил продавец, и они вместе углубились в поиски того, чтобы подошло бы Женьке хотя бы относительно.

В итоге Женька стал счастливым, если можно так выразиться, обладателем матово-телесного члена чуть больше средних размеров, причем он пока весьма плохо себе представлял, как будет эту громадину в себя запихивать, а так же нескольких тюбиков специализированной смазки, на любой цвет и вкус, ну и, конечно, пачки презервативов. С последним тоже возникли свои проблемы, особенно, когда Алекс неожиданно решил вдаться в подробности применения резинок с различными вкусовыми добавками. Так что из магазина Женька вышел в легкой прострации, хоть с Алексом они и расстались по-приятельски. Больше всего воображения мальчишки пасовало при мысли о том, что с презервативами с различными вкусовыми добавками, как утверждал подкованный Алекс, просто офигенно можно делать минет. При попытке представить себе это действо, применительно к ним с Доном, Женька краснел всю дорогу до дома.

Арнольд сегодня должен был появиться поздно, у него, как обычно, была назначена тренировка. Но все равно, пообедав и приняв душ, Женька, войдя в свою комнату в одном полотенце, не только плотно прикрыл за собой дверь, но и закрыл её на защелку.

В первый момент, конечно, было трудно. Особенно, совладать со смущением. И даже уговаривания на тему, что он сейчас совсем один и просто некого тут смущаться, помогали плохо. Но потом, стало как-то легче, и он даже нашел в себе смелость откинуть в сторону одеяло, под которым для начала попробовал ласкать себя пальцами. Было неудобно тянуться, лежа на спине и согнув ноги в коленях, и, конечно же, было неприятно, особенно, когда, введя палец до середины, он начинал медленно вытаскивать его, ощущая, как там, внутри, от пустоты, что только секунду назад была заполнена, рождается жжение и легкое покалывание. Да, было неприятно. И он все пытался представить, что же будет, когда он начнет впихивать в себя тот самый член, что выбрал почти наугад. Но он решил идти до конца, поэтому, устав тянуться пальцами, взял в руки тюбик со смазкой, нанес их на искусственный член, потом максимально, как мог, смазал себя и попытался его в себя пропихнуть хотя бы немного.

Было тяжко. Женька закусывал губы, жмурился, чувствовал, как руки становятся влажными от волнения, как сердце замирает от страха, что он сам, ненароком, может так повредить себе, что еще долго не сумеет даже помыслить о повторении чего-нибудь подобного. Но он был упрям и почти бесстрашен, он прогибался в пояснице, мыча сквозь плотно сжатые губы нечто нечленораздельное, и продолжал. Сначала немного вперед, потом назад. И снова, и снова, с каждым разом продвигаясь чуть глубже. А потом мышцы совершенно неожиданно для самого Женька стали уступать и поддаваться, стало легче, и немного освоившись, он попытался представить себе нечто эротичное. Например, как Дон обнимает его, как целует за ухом, как его руки скользят по бокам, как впиваются в бедра, как сам Женька кусает его за плечо, оставляя алые следы от зубов, как выгибается ему навстречу, как... Рука дернулась сама, чуть иначе, не так, как до того. И Женька выгнулся, громко застонав и окончательно забыв о всяком смущении. Это было так... так необычно, так пронзительно. Ободренный таким эффектом, он продолжил двигать рукой между широко расставленных ног, а перед глазами сама собой встала картина, точнее, предощущение, как Дон подхватывает его под плечи, как заставляет рывком насадиться на себя еще сильней, и как шепчет прямо в ухо, — "Я люблю тебя, заяц... люблю...". И на этой мысли, разум затопила вышедшая из берегов белоснежная бездна, поглотившая его полностью и безвозвратно.

Женька очнулся на смятой, развороченной постели и какое-то время еще бессмысленным взглядом изучал потолок. Потом отшвырнул в сторону обтянутый силиконом член, и повернулся на бок. Тело все еще пребывало в прострации, но остывающая сперма, выплеснувшаяся на живот и бедра, напоминала о том, что не мешало бы до прихода Дона добраться до душа. Да-да, именно до его прихода. Женька медленно, двигаясь словно во сне, сполз с кровати и как был обнаженным поплелся в ванну. Заперся там и долго еще стоял под струями горячего душа. Голова отчаянно не желала проясняться. Тогда он отключил горячую воду и попытался оставить лишь холодную, разгоряченную кожу обожгло холодом, но легче все равно как-то не стало. Тело словно бы сделалось прозрачным, хрустальным, звенящим.

Смирившись, с таким своим состоянием, Женька все же выбрался из ванной и начал старательно вытираться полотенцем, а тем временем, вернулся Дон. Прошел в квартиру, увидел, что Женькины обувь и куртка на месте, значит, тот дома. Сначала занес свою спортивную сумку с формой к себе, потом отправился мыть руки на кухню, уразумев, что раз ванна закрыта, то Женька, скорей всего в душе, потом, бесцельно шатаясь по квартире, и слыша, что шум воды за дверью прекратился, заглянул в комнату к мальчишке и так и замер на пороге. Постель была перевернута, одеяло скомканной кучкой валялось на полу, но куда больше его внимание привлек странный продолговатый предмет на подушке. Присмотревшись Дон задержал дыхание и даже на всякий случай зажмурился. Потом открыл глаза вновь, убедился, что ему не привиделось, и понял, что сходит с ума. Потому что увиденное, не вызвало улыбки, как теоретически должно было бы быть, зато в паху ощутимо стало тесней. Прикрыв за собой дверь Женькиной комнаты, он снова вышел в коридор и в этот момент сам Женька выбрался из ванной в одной растянутой, домашней футболке и трусах.

Их глаза встретились, и уже в следующее мгновение мальчишка оказался прижат к стене коридора слева от двери ванной комнаты.

— Дон? — едва слышно пролепетал он.

— И как прошел следственный эксперимент?

7.

— Ну, и как прошел следственный эксперимент? — поинтересовался Дон с такими интонациями в голосе, что Женька закусил губу и дернулся, неосознанно попытавшись вывернуться из его рук, но Арнольд его от себя никуда не отпустил, вжимая в стену и шепча на самое ухо. — Очень провокационно, знаешь ли? — Дон коротко хмыкнул и каким-то полубессознательным жестом потерся носом о его скулу.

Женька сдавленно выдохнул, прикрыл глаза и поднял руки, устраивая ладони на широких плечах парня.

— А что с размером? — покраснев до корней волос, выдохнул он ему в плечо.

— М? — вопросительно пробурчал Дон, целуя его за ухом.

— Я... правильно выбрал?

— А! — воскликнул Арнольд, осознав, в чем суть вопроса, немного отстранился и с улыбкой заглянул в глаза смущенного мальчишки, — Немного ошибся.

— Насколько? — тут же требовательно вопроси Женька, даже о смущении забыв.

— А ты сам посмотри, — предложил Арнольд и улыбнулся шире.

Глаза мальчишки распахнулись. Дон честно думал, что и без того смущенный Женька просто не решиться на столь отчаянный шаг, но, как оказалась, он недооценил природную смелость этого зайца. Неотрывно глядя ему в глаза, мальчишка опустил руки между ними и замер в области ширинки. Дон прекратил улыбаться и выгнул бровь, и было непонятно, то ли он тем самым поощрял его на дальнейшие действия, то ли наоборот не одобрял. Женька застыл в нерешительности, а потом вдруг зажмурился и впился в его губы поцелуем. Арнольд даже растерялся от такого напора, ответил, осознав, что ему самому до безумия хочется целоваться, причем именно с ним, с Женькой и даже обхватил его лицо ладонями, пропустив момент, когда бесстрашный заяц раздернул молнию на брюках и, боясь передумать, сразу же запустил руку под белье. От поцелуя Арнольда отвлек лишь изумленный полувздох, полувскрик. Он отстранился и увидел просто огромные, блестящие глаза.

— Женька? — протянул он, и тот резко убрал руку из его штанов и отвел глаза, вжимаясь плечами в стену. Арнольд нахмурился и потянулся к нему, — Что случилось, заяц?

Тот тяжело вздохнул, снова поднял руки и, обхватив его за плечи, обнял.

— Просто... — прошептал Женька едва слышно, — Не представляю...

— Может быть, тогда и не надо? — спросил Арнольд участливо и неожиданно ощутил приступ какой-то иррациональной, легкой паники. Он не хотел, чтобы Женька соглашался с ним, сейчас не хотел. Напротив, он желал продолжения этих отношений, несмотря на весь свой не такой уж удачный первый опыт.

— Нет, — Женька отрицательно замотал головой, — Я хочу, но... давай не сейчас?

— Конечно, заяц, — со скрытым облегчением выдохнул Арнольд и порывисто сжал мальчишку в объятиях.

— А сейчас... можно мне...

— М?

— Вот так... — Женька робко улыбнулся, от чего у Арнольда чуть сердце не остановилось, таким трогательным был он сейчас, с этими его щенячьими глазами, а потом рука мальчишки снова пробралась под белье, и Дон сдавленно выдохнул, упираясь рукой в стену, рядом с Женькиным лицом.

— Может быть, все же в постель? — поинтересовался Дон, сбиваясь с дыхания от того, как пальцы Женьки осторожно и в тоже время настойчиво сжимали его, скользя по всей длине.

— Если хочешь, — отозвался тот и поцеловал его в плечо через светлый свитер.

— Нет, — после паузы отозвался Дон, бессознательно поглаживая его по бедру, то и дело натыкаясь на мешающую и ощутимо лишнюю ткань трусов. — Лучше здесь, — сказал он вполне осмысленно, но на самом деле в тот момент разума в нем почти не осталось.

Женька даже вскрикнуть не спел, как его подхватили под бедра и приподняли над полом, притискивая к стене. Ноги оказались на талии Дона, который зарычал ему в область ключиц нечто почти жуткое и начал двигаться, скользя вдоль тела, задевая и сминая ткань рубашки, чуть ли не срывая с бедер плавки. Женьки только и оставалось, что посильнее вцепиться ему в плечи и уже неосознанно скрестить ноги за спиной. И все равно, ему казалось, что еще немного и он просто упадет, так непривычно было висеть словно между небом и землей. А Арнольд еще стонал над самым ухом так, что у Женьки по спине бежали мурашки и хотелось лишь одного, наконец избавиться от одежды и больше ни о чем не думать. Но он понимал, что в этот раз уже не получится. Поэтому лишь послушной куклой висел на его руках, шептал в шею что-то успокаивающее, перебирал в пальцах жесткие волосы на его короткостриженном затылке и тихо постанывал от удовольствия, оказавшегося поразительно полным, несмотря на все его предыдущие игры с самим собой. Но в какой-то момент боль резко обожгла плечо, обнажившееся из-под расстегнутой и сползшей рубашки, он вскрикнул и почувствовал, как ткань на животе пропитывается чем-то горячим. Арнольд наконец замер, перестал дергаться, вынуждая его скользить спиной по стене и рвано выдохнул, зализывая маленькую ранку, оставленную его зубами на Женькиной коже.

— Поставь меня, — скомандовал Женька, у которого перед глазами до сих пор все плыло, да, такого он еще никогда не испытывал.

— Угу, — отозвался Дон невнятно и исполнил его просьбу лишь для того, чтобы почти сразу поднять его на руки снова.

— Дон! — возмутился Женька, и даже попытался оттолкнуть его от себя.

Но Арнольд его вялые протесты даже слушать не стал, освободив лишь в своей комнате, опуская на разложенный диван.

— Ну, ты отжег, заяц, — объявил Дон весело, устраиваясь рядом с ним.

— Я?! — возмущенно воскликнул Женька, и попытался приподняться, но Дон придавил его грудь ладонью и оставил лежать рядом с собой.

— Да, ладно, — фыркнул он и протянул с улыбкой, — Хотя, ты, конечно, можешь попытаться мне соврать, что тебе не понравилось...

— Врать не буду, но переодеться хочу! — выпалил Женька и все же вскочил. — И вообще, — объявил он, уже стоя, — Я тебе хоть немного нравлюсь?

— Что? — Арнольд опешил, ему как-то казалось, что и так понятно, что нравится, причем очень.

Женька не ответил, вздохнул и отвернулся.

— Ладно, забыли, — бросил он и пошел к двери.

Арнольд так и не успел ничего ему сказать на это, поэтому, дождавшись, когда Женька, проторчавший в ванной почти час, выполз на свет божий, сразу же вернул разговор в то же русло.

— Прекрати маяться дурью, — безапелляционно заявил он, проходя вслед за Женькой в его комнату, в которой тот сразу же принялся наводить порядок.

— Ты о чем? — повернулся к нему Женька, заправляющий постель.

— Конечно, ты мне нравишься. — Отозвался Дон, подпирающий стену.

— Как нравился он? — Женька отвернулся.

— Кто?

— Ну, тот парень... — неопределенно откликнулся мальчишка и вернулся к прерванному занятию.

— Жень, — устало выдохнул Дон, закрывая лицо ладонью. — Мне было пятнадцать, как ты не понимаешь?

— Ну, и что?! — Женька сам понять не мог, что же его так во всем этом задевало.

— Знаешь, по-моему, это просто ревность, — припечатал Дон, буравя взглядом его спину.

— Ну, да, конечно, — фыркнул Женька небрежно, закончил возиться с покрывалом и отправился прятать, убранные в пакет, покупки из памятного магазина.

— Кстати, — обратив внимание на надписи на цветастом пакете в его руках, полюбопытствовал Дон, — Где ты все это раздобыл?

— В магазине, — огрызнулся Женька, захлопывая антресоли.

— Да? А размер как подбирал? — еще больше заинтересовался Арнольд.

— Как, как? Молча!

— Да? Неужели сам разобрался?

— Ну, хорошо, — сдался Женька, поворачиваясь к нему. — Мне помогли.

— И кто же?

— Продавец, у него еще очень необычное имя.

— М?

— Алексис. Кстати, он мне понравился, если еще чего-нибудь захочу попробовать, к нему схожу.

— Что попробовать? — Дон сам не заметил, как переменился в лице, а Женька в тот момент смотрел совсем в другую сторону, старательно делая вид, что весь этот разговор его вовсе не огорчает.

— Ну, не знаю. Вот он, к примеру, все уши мне прожужжал о том, как приятно минет делать в резинках с разным вкусом. Не уверен, что захочу попробовать, но в принципе... — договорить он не успел, оказавшись опрокинутым на кровать. Дон со страшным выражением лица нависал сверху.

— И с кем же, позволь узнать, ты это пробовать собрался?

Женька попытался высвободить руки, которые тот прижал к покрывалу, но у него ничего не получилось, и тогда он бесхитростно ответил самое очевидное, что пришло ему в голову.

— С тобой.

— А он? — с подозрением уточнил Дон, все еще не отпуская.

— Кто? — не понял Женька.

— Алексис твой?

— А он-то здесь причем?

— Вот и хорошо, что ни при чем, — зарывшись носом ему в шею, пробормотал Дон сдавленно. И чего, спрашивается, взбесился. Сазу же было ясно, что этот невинный во всех смыслах заяц просто не способен на столь коварный обман. — Это очень хорошо, — повторил он совсем тихо.

— Дон, ты что, — у Женьки закралось подозрение, — Ревнуешь?

— Возможно. А что нельзя? — Арнольд поднял лицо и заглянул ему в глаза с улыбкой.

— Можно, — растерянно отозвался Женька, все еще глядя на него с легким недоверием. — Но... почему?

— А почему парни ревнуют?

— Друг к другу, потому что влюблены в одну девушку, а друг друга не знаю, — весело отозвался Женька, испытывая небывалый прилив сил. В душе поселился восторг. Дон его ревнует, как же здорово!

— Ну, не знаю, как там насчет влюблены, но, ведь когда просто кто-то очень сильно нравится, тоже ревнуют.

— Так, значит, я тебе все же нравлюсь? — взволнованно уточнил мальчишка, высвобождая руки и обнимая его за шею.

— Можешь в этом не сомневаться, заяц, — очень серьезно отозвался Дон и обнял его в ответ.

— Тогда... — Женька с трудом подавил дрожь в голосе, но в последний момент все равно дал петуха, — В следующий раз, ты все же...

— Не позволю тебе довольствоваться только игрушками. Ты этого хочешь?

— Хочу!

8.

Следующего раза Женке пришлось ждать почти две недели. Арнольда срочно вызвали к себе родители на какой-то там юбилей и тот, тяжко повздыхав, на все выходные умчался к родственникам в область. Вернулся в воскресенье злой и раздраженный, наскоро принял душ, пока Женька разогревал ему ужин, поел и до безобразия собственническим жестом обхватил плечи мальчишки и отвел в кровать, в которую забрался вместе с ним. И почти мгновенно уснул, уткнувшись носом ему в затылок.

Женька же долго лежал без сна, все думал, как оно все будет в их первых раз. Возбудился, подрочил, искренне надеясь, что Дон, обнимающий его сзади, не проснется. А потом, все же успокоившись, провалился в глубокий, сладкий сон. А утром вставал с больной головой, отчаянно зевая. Благо, Арнольд к тому времени, как Женька соизволил поднять свою бренную тушку с кровати, уже озаботился завтраком.

Они разбежались каждый по своим аудиториям и вся неделя прошла в какой-то беготне и суете. Женька даже не заметил, как она кончилась. Словно бы вот только вчера был понедельник, а потом — бац! — и уже суббота.

Субботним утром, разнежившись в постели под боком у спящего Дона, которому тоже не надо было никуда в тот день идти, Женька вынашивал коварные планы по соблазнению серого волка, который в последнее время хоть и притискивал к стене прихожей с завидной регулярностью и о поцелуях ему, как правило, вовсе не приходилось напоминать, но, как казалось Женьке, Арнольд все еще не думал о чем-нибудь большем, чем приевшиеся и ставшие чем-то обыденном поцелуи. А он рвался на ратные подвиги, причем полем боя ему представлялась их уже общая постель, в которой они засыпали теперь только вместе.

Но не тут-то было. Позвонила мама. Сказала, что очень хотела бы, чтобы он эти выходные провел с ними с отцом. Дескать, она приготовила все самое вкусное и очень хочет видеть своего ненаглядного мальчика дома. Женька скривился, добросовестно выслушивая её воркование. Рядом заворочался Дон, разбуженный её звонком. Обнял поперек живота, уткнулся лицом куда-то в подмышку. Женька зажмурился, теряя нить разговора с матерью, по спине побежали мурашки.

— Короче, жду тебя дома к часу и чтобы без опозданий! — завершила она и замолчала, ожидая только утвердительный ответ. Но Женька тоже молчал, ему безумно не хотелось оставлять Дона одного на эти выходные. Ведь у него были такие наполеоновские планы! Но мать, не дождавшись ответа, позвала противно, как показалось мальчишке, растягивая гласные, — Же-е-нь?

— Хорошо, — с тяжким вздохом откликнулся он, — Я приду.

— И нечего так вздыхать, — строго возвестила женщина и тут же наигранно повеселела, — И вообще, у нас с папой будет для тебя сюрприз, так что готовься. — И положила трубку.

Женька отшвырнул телефон в сторону, повернулся к Арнольду и полез обниматься. Тот улыбался все еще немного сонно, но был совершенно не против.

— Зовут?

— Ага.

— А что за сюрприз?

— Почем я знаю, — с досадой откликнулся Женька и с неохотой скатился с кровати, услышав, как с губ Дона сорвался подозрительно разочарованный вздох.

Не удержался, повернулся обратно, наклонился к нему, чмокнул в губы и прошептал, шалея от собственного бесстыдства.

— Но завтра будет все, ты обещал!

— Ну, про завтра речи не было. — Поддразнил его Дон и тут же улыбнулся, вытягиваясь на кровати в полный рост, — Но про все, я помню. — Подмигнул ему, и зардевшийся Женька убег в ванну, собираться в гости.

Вернулся он от родителей злым, как натасканный на кошку бульдог. И вовсе не вечером в субботу, а уже в воскресенье. Арнольд встретил его на пороге и сразу понял, что дело табак.

— Ну что там? — спросил он, забирая у Женьки куртку.

— Прибил бы! — с жаром выплюнул мальчишка, разулся и протопал в кухню. Как раз время ужина подошло и на развлечения, о которых он так мечтал всю предыдущую неделю, уж точно просто не оставалось времени, ведь обоим завтра надо было рано вставать.

— Ладно, — усевшись за кухонный стол напротив него, бросил Арнольд и скомандовал, — рассказывай, заяц! — наблюдая, как Женька, яростно орудуя вилкой, уплетает за обе щеки жареную картошку и сосиски.

— Они мне девушку нашли. — С неприкрытой досадой откликнулся тот.

— Красивая? — тут же полюбопытствовал Арнольд и был удостоен такого взгляда, что не сдержался и расплылся в улыбке.

— Вот тебе смешно! — обиженно протянул Женька, — А я все свои законные, между прочим, выходные только тем и занимался, что эту клушу развлекал. Кукла Маша, чтоб её!

— О, Мария, значит? Красивое имя. Такое, знаешь, исконно русское.

— Слушай, — гневно стукнув вилкой по столу, возмутился мальчишка, — Ты нарочно издеваешься, да?

— Ну, есть немного.

— Гад!

— Ага.

— Серый!

— Я не против, заяц, — важно покивал Арнольд, поднялся, забрал из его рук тарелку, отнес в раковину, уперся в нее руками, какое-то время постоял так, чувствуя на себе Женькин все еще возмущенный взгляд. А потом медленно обернулся. Посмотрел на него. Подошел.

Женька запрокинул голову, улыбнулся, не смотря на то, что Арнольд в этот момент был пугающе серьезен и вообще смотрел как-то странно, и даже губы приоткрыл, ожидая поцелуй. Но Дон не был настроен целоваться, и Женька это понял в тот момент, как парень опустился перед ним на пол и неожиданно безапелляционно развел в стороны колени.

— Дон? — прозвучало хрипло и беспомощно, но тот уже прижался щекой к его бедру и, хитро прищурившись, смотрел снизу вверх.

— Поиграем, заяц?

— Во что? — в груди мальчишки все затрепетало. Он нервно сглотнул и неуверенным, почти робким движением провел по волосам парня, а потом, немного осмелев, зарылся в них пальцами. Нервно улыбнулся.

— Ширинку расстегни, — обронил Арнольд, все еще не двигаясь с места.

— А ты сам не можешь? — с вызовом вопросил Женька, но руки, словно сами по себе потянулись к поясу и до того, как Дон произнес еще что-то, вжикнула молния. В горле мальчишки резко пересохло, он облизал губы и, сам запустив руку в собственные штаны, приспустил трусы и вытащил член, уже начавший твердеть наливаться кровью.

— Молодец, заяц! — похвалил его Арнольд. И было не понятно, то ли он просто прикалывается, то ли на самом деле хвалит. — Смельчак!

Женька на это ничего не сказал, зажмурился и очень вовремя. Потому что в этот момент Дон отвлекся от созерцания, придвинулся и поцеловал головку, самый кончик. Женька с силой втянул в себя воздух, сквозь сжатые зубы, но глаз не открыл. Но Арнольду, пока и не нужно было, чтобы он смотрел. Он знал, как это делается. С Валеркой научился. Правда, до недавнего времени думал, что тот, почти детский опыт, уже никогда не пригодиться. Но оставить бедолажку Женьку без "сладенького", когда малыш так намучался в гостях у родителей (кстати, не мешало бы расспросить, почему он вернулся только сегодня вечером, а не раньше), так еще и был вынужден терпеть общество какой-то там Машеньки.

Облизав член по всей длине, Арнольд, со смутившей его самого жадностью, заглотал его почти до основания и поднял глаза вверх. Женька смотрел на него отчаянно кусая губы. Дон умудрился ухмыльнуться даже с полным ртом. Отстранился немного, обхватил рукой гладкий, влажный от его слюны ствол и тихо рассмеялся. Женька просто безумно смутился, покраснел до корней волос и попытался снова зажмуриться, но Дон приказал.

— Нет. Смотри.

Глаза мальчишки медленно открылись вновь. Он встретился с ним взглядом, снова сглотнул и Дон, осторожно то сжимая, то разжимая пальцы, что, судя по тому, каким напряженным стало лицо мальчишки, Женьке очень даже нравилось, попросил.

— Покричишь для меня?

— Покричать? — слабо выдавил из себя Женька.

— Да, мой хороший, просто покричать. — Промурлыкал снизу Дон.

— Прямо здесь?

— А где еще? Или тебе не нравится? — и, снова придвинувшись, лизнул головку.

— Очень... очень нравится, — пролепетал Женька, сжимая пальцы в его волосах, — Но я не могу!

— Почему?

— Я... это так... словно я... не знаю...

И от его сбивчивой речи Арнольда потянуло на какие-то совсем уж слащавые, немужские нежности. Ну, не мог он в последнее время воспринимать Женьку как-то иначе, с этими его щенячьими глазами, вечно виноватой улыбкой, которая, не смотря на всю отчаянную смелость, нет, нет да мелькала на его лице. Маленький, хороший мальчик, вот каким он теперь вделся Дону, поэтому даже то, что он ни с одной из своих девчонок так не ворковал, как с ним, его не смущало.

— Тогда закрой глазки, заяц, и представь, что в целом мире только мы одним, — пробормотал он и продолжил начатое.

Женька сначала все так же молчал, кусал губы. Потом неожиданно заскулил, вызвав у Дона благодарное мурчание, от чего и вовсе вскрикнул, запустив пальцы уже обеих рук в его коротко стриженные волосы, которые за зиму несколько отросли, и застонал. Но Дон все так же то неторопливо, то увеличивая темп, продолжал мучить его. И вот тогда Женька закричал, отчаянно зажмурившись и откинув голову на стену, возле которой сидел.

— Да! Дон, я не мог больше! Дон! Да!

— Кричи, мой хороший, кричи, — сходя с ума от звуков его голоса, воскликнул Арнольд на секунду прервавшись, и тогда Женька и вовсе весь изогнулся и закинул одну ногу ему на плечо, Арнольд привстал на коленях, еще несколько раз с силой сжал губы на его члене, позволяя ему погрузиться в свой рот так глубоко, как он только мог заглотать, и снова заурчал, когда услышал в безумном, разрывающем душу стоне над головой, отчаянную мольбу.

— Пожалуйста, Дон! Еще немного... ну... пожалуйста.

Член запульсировал, извергая сперму, и Дон проглотил, почувствовав странное, ни с чем несравнимое удовлетворение от того, что его мальчик, сползший с табуретки на пол в его объятия, кончив, чуть не лишился чувств от удовольствия, что он подарил ему.

В спальню Женьку он нес на руках и тот, все еще вялый и расслабленный после оргазма, даже не думал возражать, что было очень приятно. Правда, сам Дон так и остался неудовлетворен, но после контрастного душа, болезненное возбуждение ушло и под одеяло к сладко посапывающему во сне Женьке он забрался уже счастливым дальше некуда, стискивая в медвежьих объятиях тело мальчишки, кажущееся ему теперь просто неприлично хрупким. Про Машеньку и родителей он решил расспросить как-нибудь в следующий раз. А утром началась очередная рабочая неделя. И до полноценного секса, которого хотелось уже и тому, и другому, снова так и не дошло.

9.

— Давай навестим твоего друга, — неожиданно в пятницу за завтраком предложил Арнольд.

— Какого друга? — Женька, допивающий любимый красный чай с малиной, непонимающе на него уставился со своей стороны стола.

— Алексиса.

— Друга, скажешь тоже! — насмешливо фыркнул на это мальчишка и поднялся на ноги, сладко потянувшись, от чего футболка у него на животе приподнялась, обнажая резинку трусов, выползшую из-под джинсов и дорожку волосков, спускающуюся от пупка к паху.

Дон, так и не донеся до рта ложку, замер.

— Дон? — закончив потягушки, растерянно позвал Женька, поймав его взгляд. А потом осознав, куда он только что смотрел, смутился. Опустил глаза в пол и тихо вздохнул.

— Мне тоже хочется... сегодня? — с робкой надеждой спросил он. И Арнольд расплылся в широкой улыбке.

— Посмотрим. — Бросил он и напомнил свой первоначальный вопрос, — Так сходим этот твой сексшоп.

— Зачем? — глаза Женьки смотрели настороженно.

— Хочу ознакомиться с ассортиментом.

— А конкретно?

— Сам пока не знаю. Но готов для открытий.

— Ладно, сходим тогда.

— Заметано, заяц! Так, сколько у тебя пар?

— Три.

— И у меня. Тогда в пол второго на остановке, договорились?

— Угу.

Все утро, просиживая на парах и даже что-то конспектируя за нудными преподавателями, Женька только и думал о предстоящей вылазке. Он как-то не предполагал, что Арнольда могут заинтересовать какие-нибудь игрушки. И, как не странно, был рад тому, что заинтересовали. Ему всегда хотелось в сексе какого-нибудь разнообразия, но предлагать некоторые вещи из его фантазий девушкам, он стеснялся. Но Арнольд — это Арнольд, лучший друг, которому, не смотря на не такое уж и длительное знакомство, Женька полностью доверял. И знал, что для него сможет озвучить некоторые свои мечты эротического толка. Другой вопрос, что тот может отказаться их воплощать. Но попробовать ведь можно, правда? А вдруг у Дона тоже есть какие-нибудь тайные фантазии?

А мир, как всегда, оказался до безобразия тесен. Алексис, конечно же, узнал мальчишку, что совсем недавно так повеселил его своими откровениями, но, судя по тому, как он поменялся в лице, увидеть рядом с ним Дона он не ожидал.

— Вы что, знакомы? — ошалело переводя взгляд с одного на другого, спросил Женька.

Арнольд ухмыльнулся и протянул руку растерявшемуся продавцу.

— Ну, здравствуй, Алекс, давненько не виделись.

— Привет, — сказал тот немного смущенно, но руку пожал, правда высвободить её из хватки Дона с первого раза не смог, Арнольд держал крепко.

— Я, надеюсь, что мы с тобой в этот раз недопустим повторений? — обманчиво мягким голосом протянул Арнольд, не отрывая взгляд он глаз продавца.

А тот глянул на недоумевающего Женьку, и расплылся в улыбке.

— Не беспокойся, этот твой мальчик точно меня к себе не подпустит.

— Уже пробовал? — уточнил Дон, все еще не спеша выпускать его руку.

— Так! — воскликнул Женька, — Хоть кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит?

— Легко, — объявил повеселевший Алексис, — Мы с твоим парнем учились в одном классе. Он встречался с одним из наших одноклассников, которому как-то пришло в голову заставить его ревновать, чтобы чувства проверить, и он попросил меня с ним переспать, ну, точнее сделать вид, что переспали, но мы... кхе! Немного увлеклись...

— Э? — растерянно протянул Женька, глядя на Дона. И тут до него дошло. — Ты что, поэтому так на его имя отреагировал?

— Согласись, в нашем городе не так-то просто найти еще одного не Алексея, а Алексиса, — протянул Дон и все же разжал руку.

Продавец все так же улыбался, с любопытством разглядывая их парочку. Женька молча кусал губы, а потом все же вскинул глаза на удручающе беззаботного Арнольда.

— Так, значит, вот как ты обо мне думаешь! — взвился он и попытался метнуться на выход. Но Арнольд быстро сориентировался и перехватил его, дернул на себя, прижал, обнял.

— Прости, — выдохнул он ему в шею.

И у бедняжки Женьки чуть ноги не подкосились, по спине побежали мурашки. Он и не думал, что можно так остро реагировать на столь невинное прикосновение. Надо ли говорить, что, когда Арнольд его все же выпустил, он был красным, как рак. Алексис, наблюдавший всю эту сцену, весело подмигнул ему. От чего бедолаге Женьке сделалось совсем хренова. Он и не думал, что может оказаться в столь смущающей ситуации, но стоически переборол себя, и вместо того, чтобы замкнуться, в ответ на заинтересованный взгляд продавца, вскинул голову и объявил.

— В общем мы за покупками!

— О! — многообещающе протянул Алексис и широким жестом обвел все помещение магазина, — Тогда милости просим! И что же вас интересует в первую очередь, дорогие покупатели?

Женька собрал волю в кулак, глянул на Арнольда, который явно предоставлял ему право выбора, и шагнув к Алексису ближе (действительно, не на весь же магазин об это орать), произнес.

— Я хочу наручники и ленты...

— Кожаные, с мехом, можно просто мягкие, тряпичные. А ленты вы лучше потом в каком-нибудь тканевом магазине купите, дешевле выйдет, а качество даже получше. — Отрапортовал Алексис все с тем же хитрым прищуром. — Так какие тебе, то есть вам? — и глянул на Арнольда, стоящего за спиной этого смущенного, но отчаянно смелого зайчонка.

Женька тоже бросил на Дона взгляд через плечо. Тот хмыкнул, шагнул к нему и обнял за плечи одной рукой.

— Нам такие, какие удобнее. — Веско обронил он, похоже, его все происходящее совершенно не смущало, не то что Женьку.

— По-твоему, я что, их все пробовал что ли? — протянул Алексис игриво.

— Ну, — протянул Арнольд с улыбкой, — Может, и не все, но явно стремишься к большему, я не прав?

— А что делать, хорошие парни в наше время редкость. Их даже на девчонок не хватает, дефицит. Не то что для парней...

— Я сейчас расплачусь, — с серьезной миной протянул Арнольд, — Ну, просто бедолажка ты наш.

— Вот именно, что бедолажка, — плаксивым голосом протянул парень, глянул на серьезную сочувствующую мину появившуюся на лице Женьки и прыснул в голос, — Ой, не могу! Ты что, серьезно поверил?

Но Женька не спешил отнекиваться. Посмотрел все так же серьезно и без улыбки и тихо сказал.

— А ты серьезно солгал?

Алексис осекся. Прокашлялся, отвернулся.

— Ладно. Вы, вроде как, покупать пришли, а не в товарищи мне набиваться, — и повел их знакомить с ассортиментом.

В разговоре как-то невзначай выяснилось, что Арнольд называет Женьку зайцем, и тут у Алексиса загорелись глаза.

— О! Тогда я знаю, что можно вам предложить. Но предупреждаю, товар специфический и не для каждого кошелька к тому же.

Дон переглянулся с Женькой, тот ответил ему настороженным, взволнованным взглядом, но к экспериментам и новшествам явно был морально готов, поэтому Арнольд махнул рукой и объявил.

— Показывай! Что там у тебя?

Деньги у него были. Подзаработал на сессии, учиться он всегда умел.

Алексис многообещающе подмигнул и скрылся за прилавком в подсобке.

— А ты уверен, что хочешь попробовать это? — спросил Арнольд, пока их никто не видел, и указал на полностью закрывающую глаза маску из мягкой кожи и те самые наручники, которые после долгих совещаний с Алексисом Женька все же выбрал из довольно большого модельного ряда.

Женька смутился, отвел глаза и пробормотал в сторону.

— Хочу. Я... — запнулся, подумал, стоит ли говорить, потом все же решился. Доверять, так доверять, не так ли? — Я никогда не мог предложить такое девчонкам. Ну, сам представь, как бы на меня посмотрели нормальные, а ненормальные...

— Искалечили похлещи той цыпочки с тигриными когтями, — припечатал Дон.

— Вот-вот. Да и как бы я девчонке сказал, что хочу...

— Чтобы тебя привязали и как следует оттарахали? — да, в этот раз прямолинейность Дона была просто на высоте.

Женька тяжко вздохнул, глянул на него исподлобья, отвернулся.

— Ну, вот хочу, и что теперь, — бросил он удрученно.

— Например то, — Дон подобрался к нему со спины и жарко дунул в ухо, — Что у меня уже стоит.

Женька вскинул на него изумленный взгляд, но ни спросить, ни ответить не успел. Вернулся Алексис. В руках он нес...

— Э? — протянул Женька.

— Не торопись с выводами, — томно промурлыкал продавец и выложил на прилавок то, что было у него в другой руке, спрятанной за спиной.

— Ну, нихрена себе, — протянул Арнольд, ероша короткие волосы на затылке. — Во, люди дают!

— То есть брать не будете? — хитро прищурился Алексис.

— То есть возьмем со всеми потрохами, — осклабился Дон. — Женька, ты как?

— А оно что, еще и двигаться будет?

— Ну, если включить... — протянул продавец. Парни переглянулись и одновременно кивнули.

Довольный своей смекалкой Алексис упаковал все их покупки, подсчитывая в уме свой процент, но тут Арнольд вспомнил про смазку, решив все же запостись ей в прок и ушел знакомится с ассортиментом. Женька остался на кассе.

— Знаешь что, — задумчиво обронил Алексис, отстраненно наблюдая, как Арнольд бродит возле небольшой специальной витрины.

— М? — Женька, смотревший в ту же сторону, повернулся к нему.

— Тот парень, Валерка, он ведь его любил по-настоящему. А вот Арнольд нет. Уж я-то в этом уверен.

— Почему?

— Да, не ревновал он его. Даже когда нас вместе застукал. Мне даже показалось, что у него в глазах облегчение мелькнуло. А Валерка, дурак, влюблен был, как кошка, пусть так только про баб говорят, но все же. Любому готов был за него глаза выцарапать. А как в Америку укатил с предками, все письма ему писал.

— А Арнольд?

— Ни на одно не ответил. И до сих пор молчит.

— А ты, что же, с Валеркой общаешься?

— Общаюсь, — Алексис хмыкнул и посмотрел на него, — Мы по скайпу связь держим. Он уже второй год живет с одним парнем, в церковь с ним вместе по воскресеньям ходят. Можно сказать идеальная американская семья.

— И... — Женька задумался, стоит ли спрашивать, но все же спросил, — Он Арнольда часто вспоминает?

— Регулярно, — Алексис снова отвел глаза. — И хоть и знает, что тот никогда не был тем самым человеком, все равно, пусть не осознанно, но мечтает только о нем. Вот что с людьми любовь делает.

— Грустно. — Женька тяжело вздохнул. История неизвестного ему Валерки отозвался в душе какой-то странно, непонятной болью.

— Только я это к чему все, — произнес Алексис, видя, что Дон, кажется, выбрал то, что хотел. — Валерку он никогда не любил. А вот тебя, кажется, любит.

— А? — Женька вскинул на него изумленный взгляд, а Алексис расплылся в улыбке и весело подмигнул ему, перегнулся через прилавок и доверительно прошептал.

— Уж можешь мне поверить.

— И о чем это вы тут шепчетесь? — вроде бы в шутку спросил Арнольд, но оглядел их обоих цепким взглядом.

— Да вот договариваемся о парном свидании, — неожиданно ляпнул Женька.

— Парном? — изумленно протянул продавец, — И, где, по-вашему, я себе пару найду?

И тут, как по заказу, тренькнул над дверью колокольчик, и в помещение вошел какой-то мужчина, явно старше их всех. На вид ему было лет тридцать, может быть чуть больше, и вид он имел весьма презентабельный. Темно-синее пальто, явно не с какого-нибудь рынка, а из приличного магазина, дорогущие, стильные ботинки, нежно-кремовый шарф. Приятное лицо уверенного в себе человека, от глаз разбегались едва видные морщинки, улыбка была немного грустной и задумчивой, и тот взгляд, которым он обвел магазин и всю их компанию у кассы, наводил на мысль, что он вообще ошибся дверью. Но, судя по тому, как улыбнулся ему Алексис, все же нет.

— Здравствуйте, — поприветствовал мужчину продавец как постоянного клиента.

— Здравствуй, — ответил тот, подошел.

— Вам как обычно?

— Да, пожалуйста. — Отозвался тот, и Алексис скрылся в подсобке, так и не пробив принесенные Арнольдом тюбики. Поэтому они с Женькой сразу уйти не смогли. Пришлось ждать.

Дон отнесся к этому философски. А Женька прикипел взглядом к мужчине в пальто. Арнольд заметил это не сразу, но все же обратил внимание, что мальчишка как-то подозрительно притих.

— Ты чего? — склонившись к нему, спросил Дон, ревниво оглядывая незнакомца.

— Да вот все думаю, — начал было Женька, шепча через плечо, но в этот момент мужчина повернулся к ним и все так же рассеянно оглядел.

Женьку словно толкнул кто-то.

— Извините, а вы не хотели бы сходить на парное свидание?

Мужчина растерялся. Это было видно по глазам. Арнольд тоже несколько опешил. Хотел было ткнуть Женьку под ребра, но не стал. Просто шагнул ближе и положил руку мальчишке на плечо, твердо встречаясь взглядом с незнакомцем. Тот, кажется, все понял правильно. Опустил взгляд на Женьку и уточнил.

— Я так понимаю, чисто в мужской компании?

— Правильно понимаете, — сдержанно обронил Женька.

— А с чего ты взял, что мне вообще можно такое предложить? Я ведь мог бы и... — он сделал многозначительную паузу и нейтрально закончил, — Возмутиться.

— Честно? — Женька расплылся в такой мальчишеской, хитрющей улыбке, что мужчина не удержался и улыбнулся в ответ. Кивнул.

— Честно.

— Я решил, что если пошлете, переживу, а если с кулаками наброситесь, Арнольд защитит.

— Арнольд, я так понимаю, это вы? — спросил незнакомец у Дона.

Тот кивнул.

— Да. Только я думаю, что некоторые без зазрения совести пользуются моей добротой.

— Раз позволяют, почему бы не воспользоваться, — нахально объявил Женька и захлопал невинными глазищами. Мужчина и парень переглянулись и оба одновременно хмыкнули.

— И кого же ты решил осчастливить свиданием со мной? — полюбопытствовал незнакомец, но тут вернулся Алексис, неся в руках небольшой пакет.

— Вот, все как обычно, — начал он и запнулся. Женька выразительно глянул на него, потом снова посмотрел на покупателя. Во взгляд мужчины вернулась растерянность. — Так, — протянул Алексис, обращаясь в первую очередь к Женьке, — И что я пропустил?

— Как меня только что пригласили на свидание, — неожиданно вместо Женьки, ответил мужчина в пальто.

— Кто? — довольно резко спросил Алексис, но спохватился и поправился, спросив куда как мягче, — То есть, я хочу сказать с кем? — но снова понял, что сморозил глупость, и поспешил замять, — То есть, это, конечно, не мое дело...

— Отчего же, — мужчина вежливо улыбнулся, — очень даже ваше.

— Э? — растерялся парень, потом глянул на хитро улыбающегося Женьку и повторил вопрос, — Так все же с кем?

— Если я правильно понял, то с вами.

— Со мной? — пролепетал Алексис, глядя на него во все глаза.

— Именно! — вмешался Женька и в отчет на ошеломленный взгляд продавца объявил, — Ты же сам сказал, что не против пойти с нами на двойное свидание, но не знаешь с кем...

— И ты решил найти такого человека за меня? — в голосе продавца прозвучали возмущенные нотки.

— То есть вы не хотите идти со мной на свидание? — забирая из его рук свой пакет, уточнил мужчина нарочито бесстрастным тоном.

Алексис замер, глядя на него широко раскрытыми глазами. А потом неожиданно опустил взгляд, отвернулся и выдавил из себя явно с трудом.

— Хочу.

Мужчина от такого ответа, кажется, тоже немного растерялся. Зато всех спас Дон.

— Отлично, тогда в воскресенье в шесть, после закрытия магазина заедем все вместе за Алексом, тут и встретимся. Вы как?

— Хорошо, — кивнул мужчина, положил на стойку деньги и, не дожидаясь сдачи, ушел.

Над дверью тренькнул колокольчик. Алексис очнулся.

— Он не придет, — сказал он потерянным, тихим голосом.

— Придет-придет, — уверенно объявил Женька, — Ты, главное, не переживай так. Даже если не придет, всегда сможешь найти себе...

— Да, что ты понимаешь! — в сердцах бросил Алекс, помотал головой, прогоняя наваждение и требовательно протянул руку к Арнольду, — Давай сюда свою смазку и проваливайте!

— А свидание? — возмущенно протянул Женька.

— Он не придет! — Алексис был явно убежден в этом.

— Спорим, — Женька протянул ему руку.

Тот прищурился. И схватился за его ладонь.

— Спорим!

— Арнольд, разбей!

Дон подчинился, по параллельно отвесил Женьке легкий подзатыльник.

— За что?! — возмутился тот.

— Я же говорил, что не люблю, когда меня так называют. И вообще, заяц, что-то я тебя сегодня не узнаю, совсем страх потерял.

— А кого мне теперь бояться?

— Что же, совсем-совсем некого, — заинтересовался Алекс, у которого, похоже, все же отлегло от сердца.

— Конечно. Мне теперь никто не страшен.

— Почему это? Поделись секретом, — Алекс стрельнул глазами в сторону Арнольда и не ошибся, услышав ответ.

— Потому что у меня есть Арнольд, с ним не страшен ни один серый волк.

— Ага. Сам кого хочешь покусаю. — Припечатал тот.

Они забрали свои покупки и ушли, а Алекс остался весь в мечтах о воскресенье. На самом деле этот мужчина ему давно и очень сильно нравился. Но он уже давно убедил себя, что тот натурал и ему с ним точно ничего не светит. Поэтому и был так уверен, что все это была лишь затянувшаяся шутка, и мечтам суждено остаться всего лишь мечтами. Счастье заразным не бывает, как бы этот смешной мальчик Женька не пытался убедить его в обратном. Не бывает, и все тут. Уж Алексис-то это точно знал.

10.

— Ну, и с чего начнем? — деловито осведомился Арнольд прямо с порога.

— С секса! — с готовностью воскликнул Женька за что и оказался впечатан спиной в стену коридора. Арнольд целовал его. Храбрый заяц был совсем не против. Вот только страх потерять окончательно и бесповоротно так и не получилось.

— Подожди, — пробормотал он непослушными губами, когда старший парень уже стянул с него куртку и настойчиво скользил ладонями под рубашкой, — Дон, подожди.

— Не хочу, — пробурчал тот невнятно, целуя его в шею, над воротником.

— Нельзя же так...

— Это еще почему?

— Ну, — Женька, противореча себе, отчаянно цеплялся за широкие плечи, не отталкивая, притягивая ближе. — А в душ?

— Сейчас пойдем, — снова уткнувшись ему в шею, отозвался Дон.

— Вместе? — слабо пролепетал Женька.

— А как еще? — Дон поднял голову и посмотрел ему в глаза. Женька слабо улыбнулся.

— Не знаю.

— Зато я знаю, — самоуверенно хмыкнул Арнольд и повел его в указанно направлении.

Женька чуть не застонал в голос. От одного только предвкушения у него перед глазами звезды вспыхивали.

— Кстати, — промурлыкал Арнольд ему на ухо, — А игрушки опробовать будем?

Женька покраснел так густо, что дальше просто некуда. Но ответил.

— Будем!

— Тогда в душ ты первый.

— А ты?

— А я потом.

— Но ты же сказал...

— Я передумал.

— Почему? — требовательно вопросил Женька.

— Потому что, дорогой мой заяц, если мы окажемся там вместе, то до игрушек руки у нас точно не дойдут. Объяснить почему или сам поймешь? — Арнольд отстранился от него и даже на шаг назад отступил. Окинул пристальным взглядом и добавил, — Или все же забьем и не будем заморачиваться?

— Нет уж, — пробурчал смущенный Женька, — Я хочу заморочиться!

— Заметано, заяц! — подмигнул ему Арнольд и втолкнул в ванну.

Женька вздохнул и остался один. Стремно было, прямо скажем, не по-детски. Так что вечер пятницы для них плавно перетек в субботу, а там и до воскресенья рукой было подать. И на так называемое двойное свидание Арнольд был вынужден пойти один, чтобы сказать Алексу — все отменяется. Они с Женькой так увлеклись, что тот к вечеру все еще покряхтывал, хватаясь за поясницу, когда полз совсем небольшое расстояние от дивана в зале в сторону ванной. Поэтому идти куда-то дальше собственной квартиры был банально не способен. А жаль. Но он взял с Дона, довольного всем и вся, честное пречестное слово, что он не станет звонить, а лично сходит к Алексу и попытается все объяснить.

Так что Арнольд в назначенный час был выпихнут из квартиры и, с тоской глядя на захлопнувшуюся за спиной дверь, побрел в неуютный весенний вечер. Наверное, Женька все же прав, это они Алекса подбили на эту авантюру, а теперь оказалось, что зря только обнадежили парня. К тому же, Дон как и Алексис был уверен, что тот мужик из магазина так и не придет, что это была не более чем затянувшаяся шутка. Посему готовил себя к незавидной роли утешителя. И пусть в прошлом у них с Алексом были свои терки, сейчас ему было его почти жалко. Потому что в довершении ко всему он был уверен, что тот был давно влюблен в этого покупателя в дорогом, стильном пальто. Так что Женькина самодеятельность подвела парня, можно сказать, под монастырь. Поэтому следовало попытаться хоть что-нибудь исправить. Так решил для себя Арнольд, входя в магазин игрушек для взрослых незадолго до его закрытия.

— Привет. Скучаешь? — поздоровался он, подходя к прилавку.

— А Женька где? — так и не ответив на приветствие, вопросил Алекс, сразу уловивший подвох.

Арнольд деланно развел руками.

— Он не придет. Уж извини.

На лице продавца промелькнуло жгучее разочарование, но его почти мгновенно сменила хитрая усмешка.

— Что опробовали ту штуку с хвостом?

Арнольд хмыкнул и подтвердил, кивнув.

— Опробовали.

Разум захватили воспоминания. Как они с Женькой столкнулись в коридоре, когда тот только вышел из душа. Каким жадным взглядом тот окинул его обнаженный торс (Арнольд к тому времени уже стянул с себя футболку и топал в ванну в одних джинсах). И как он сам вывалился из ванной в клубах пара и одном узком полотенце на бедрах, протопал в спальню и обомлел. Женька подготовился на славу. Мало того, что Арнольд, рывком стащив с него одеяло, обнаружил мальчишку полностью обнаженным, но еще и с кроличьими ушками на голове. Потом взгляд непроизвольно скользнул ниже. И все, Дон пропал.

Женька лежал на боку, подложив под щеку руку, и хитро смотрел на него, правда, покрасневшие скулы и щеки выдавали его смущение. А вот в области пояснице, там, где начиналась ложбинка между ягодиц, обнаружилась та самая игрушка, которую им вынес Алекс, узнав о Женькином прозвище. Небольшой заячий хвостик. Вот только это был не милый атрибут карнавального костюма, крепящийся к телу с помощью ленты и еще чего-нибудь в том же роде. Эта была такая особая штука. Называлась она довольно примитивно — анальная пробка с заячьим хвостом. И пока Дон принимал водные процедуры, Женька — смелый зайка, уже ухитрился её в себя запихать, благо по сравнению с тем искусственным членом, с которым мальчишка был уже знаком, пробка была куда тоньше и утолщалась лишь к основанию. Так что, по всей видимости, особого дискомфорта она у него не вызывала.

— Ну... — прохрипел Арнольд, отмирая, — Ты, заяц, даешь. — И судорожно сглотнул.

— Угу, — невнятно пробурчал тот, зарываясь смущенной мордашкой в подушку.

Арнольд, кажется, рыкнул и резко перевернул мальчишку на живот. Тот оказался стоящим на четвереньках, от неудачного поворота головы ободок с кроличьими ушками слетел на подушку. Но никто на это даже внимания не обратил. А попка с торчащим из нее пушистым, заиячьим хвостом оказалась вызывающе вздернута вверх. У Дона напрочь снесло крышу. Он гладил, целовал плечи, мял бедра, впиваясь в них до синяков, и терся пахом о тот самый заячий хвостик, щекочущий и возбуждающий одним своим существованием так, что очень быстро оказался выдернут и отброшен в сторону, на пол. Женька простонал в подушку что-то то ли одобрительное, то ли нет. Арнольд разбираться не стал. Схватил его, прижал к себе плотнее, и плавно толкнулся вперед.

Все остальное помнилось смутно. Важно то, что потом, через несколько часов сна, они повторили. А наутро Женька первым вызвался сделать ему минет. В полдень, в очередной раз проснувшись в одной постели, они ласкали друг друга уже неторопливо, растягивая удовольствие. И, несмотря на то, что Дон попытался намекнуть, что Женьке стоит отдохнуть и, вообще, наверное у того все там болит и все такое. Мальчишка лишь презрительно фыркнул, подмял его под себя, навалился сверху, оседлал бедра и потянулся за смазкой. Дон не смог ему отказать. Не захотел.

Наездник из Женьки получился хоть куда. Вот только наскакался он так, что к вечеру, когда Дон снова попытался к нему пристать с очередной порцией нежностей, честно признался, что, кажется, выдохся. Поэтому ночь с субботы на воскресенье они просто спали как убитые. А наутро оказалось, что бесследно их безумства не прошли. По крайней мере для Женьки, который с трудом держался на ногах, но как последний упрямец, продолжал вышагивать по квартире пока не сдался.

— Я не могу, — жалобно пробормотал он, глядя на Дона своими щенячьими глазами.

— Не можешь и не надо, — совершенно спокойно поддержал его тот.

— А как же Алекс?

— Знаешь, по-моему, он и не особо надеялся, что что-нибудь из этого путное выйдет.

— Но надеялся все-таки! — запротестовал Женька.

— И что с того? — пожал плечами Дон, устраиваясь рядом с ним на диване. По телеку как раз шла трансляция биатлона, а он это дело очень любил.

— Ничего, — пробурчал Женька позволяя себя обнять, вздохнул, пристроил голову у него на плече и попросил. — Сходишь к нему, извинишься?

— Нет.

— Пожалуйста. — Попросил храбрый заяц самым ласковым тоном и полез целоваться.

В общем, не трудно догадаться, что Женька все-таки его убедил.

— Тогда я могу понять, почему твоему мальчику на ножках не стоиться. — Криво ухмыльнулся Алекс, но взгляд его погрустнел. — Ладно, — попытался взбодриться он, — В принципе, я не особо и надеялся.

— Ага. То-то, смотрю, принарядился, — окинув его придирчивым взглядом, произнес Дон, не затем, чтобы поддразнить, просто заметил.

— Да, было дело, — не глядя на него, пробормотал Алексис в сторону, бросил взгляд на часы и вышел из-за стойки.

— Время закрывать магазин, — произнес он равнодушно.

— Мне уйти или все же позволишь проводить тебя до остановки? — удивившись самому себе, предложил Дон, неожиданно осознавший, как же этот странный парень, продавец столь специфических товаров, на самом деле одинок.

— Я ведь не девочка-школьница, чтобы меня провожать, да и не мальчик-эмо, чтобы бояться, что от расстройства вены себе вскрою. — Не смешно пошутил Алекс. И пошел закрывать.

Взялся за ручку двери, с силой потянул на себя, но та неожиданно выскользнула у него из пальцев. Дверь распахнулась, и в магазин шагнул тот самый мужчина в пальто, застывший на пороге, когда столкнулся с Алексом чуть ли не нос к носу. Продавец замер, словно загипнотизированный удавом кролик. А потом медленно-медленно попятился. Мужчина вошел в магазин полностью, прикрыл за собой дверь и остановился.

— Кажется я вовремя, — тепло улыбнулся он, но посерьезнел, увидев, как вздрогнул продавец под его взглядом. — Вы... передумали?

— Я...

— Женька приболел, поэтому мы не сможем составить вам компанию, — вмешался подошедший Дон, — Поэтому я пришел к Алексу пораньше, чтобы предупредить и извиниться.

— Вот как, — в глазах мужчины Арнольду почудилось разочарование. Он подумал, чтобы сказал Женька, если бы был на его месте, и как-то неожиданно быстро сумел подобрать слова.

— Но я не думаю, что это повод портить такой офигенный вечер, как считаете?

— Вы так думаете? — осторожно уточнил мужчина в пальто.

— Конечно. Ведь вы с Алексом можете пойти на свидание и без нас. Почему нет?

— Потому что я не совсем уверен, что согласится... — он сделал паузу, а потом произнес почти неуловимо изменившимся тоном, — Алекс.

— Я... — тот приоткрыл рот, застыл, глядя на него во все глаза, и резко опустил голову, — Соглашусь, если вы...

— Я буду только рад, — шагнув к нему еще ближе, почти прошептал мужчина.

Арнольд быстро сообразил, что теперь он тут точно лишний. Вышел через так и не закрытую Алексом дверь и поспешил домой под теплый бок полусонного Женьки.

Они остались одни — Алекс и мужчина в пальто, которого, как оказалось, звали Михаилом. И свидание, пусть и не парное, отменять не пришлось.

11.

Михаил вез его в ресторан. Так он сказал, когда Алекс спросил его об этом, забравшись на переднее сиденье машины. В принципе, не плохой расклад, тщетно пытался себя убедить парень. Не получалось. Он то и дело скашивал глаза на мужчину, сидящего рядом с ним, и не знал, как ему сказать. О чем? Да, обо всем. О чувствах и о том, что если эта первая и последняя их ночь, то он согласен на все и без ресторана. Просто согласен и все.

Он устал верить в чудо еще курсе на втором. Поэтому все оставшееся время до сегодняшнего дня приучал себя жить только тем, что имел здесь и сейчас. Иногда становилось тошно. Иногда он приходил после работы в бар, напивался, как свинья и просыпался в чужой постели с каким-нибудь абсолютно незнакомым парнем, не более трезвым чем он сам.

Михаил был его мечтой. Он столько думал о нем, что трудно себе представить. И в тоже время, он всегда знал, что этот мужчина так и останется плодом его личных фантазий, не более того. Поэтому спонтанность событий, спровоцированных этим странным парнем Женькой, выбила его из колеи.

Он не знал ни как вести себя с ним, ни что говорить. Зато точно знал, что бы ему хотелось сделать. Переспать. По-настоящему. По-мужски. Грубо, без соплей и долгих плясок вокруг да около. Да, этого ему хотелось. Но он понятие не имел, как донести эту простую мысль до Михаила, для которого все происходящее было не более чем интригующим экспериментом. По-другому и быть не могло. Чудес ведь не бывает, разве не так?

— Вы уже выбрали куда пойдем? — решившись, заговорил он.

— У нас с тобой не такая большая разница в возрасте... — начал Михаил, но Алекс нетерпеливо перебил его.

— Так ты решил?

— Решил, — Михаил мельком глянул на него и попытался улыбнуться. Вышло натянуто. Алекс проглотил такую его улыбку.

— И куда же?

— В небольшой уютный ресторанчик. Думаю, тебе понравится.

Алекс помялся. Но, видя, что мужчина, плавно управляя автомобилем, все еще ждет от него какой-то реакции, выдохнул, проклиная себя за эти слова. Но в этот момент им двигал один лишь страх, что если еще чуть-чуть, если Михаил задержится в его жизни немного дольше, будет больней. В сто, тысячу крат больнее.

— А если я не хочу?

Он не ожидал, что Михаил так резко ударит по тормозам. И чуть и стукнулся лбом о приборную панель, но благодаря ремню безопасности все же как-то удержался. Резко распрямился и вскинул на мужчину пораженный взгляд. Тот был хмур и зол.

— В ресторан или на свидание со мной? — холодно уточнил Михаил.

Алексис поймал себя на мысли, что и не подозревал, что этот сдержанный и серьезный мужик может так бурно на что-либо реагировать.

— Тебя-то я как раз хочу, — зажмурившись на секунду, откровенно признался Алекс, — Просто не вижу смысла в...

И был грубо заткнут поцелуем. Чуть языком не подавился от неожиданности. Но Михаил уже прекратил его целовать, зато стиснул в кулак волосы на затылке с такой силой, что в Алексиса даже кожа на висках натянулась, и глаза стали несколько уже, чем были.

— Я тоже тебя хочу, — произнес Михаил, прожигая парня взглядом, — Но это еще не повод портить нам вечер.

— Я и не собирался его портить, просто предлагаю... — упрямо отозвался Алекс, сам не понимаю, зачем так упираться.

Михаил отпустил его от себя и вернулся за руль. Откуда-то сзади раздался возмущенный гудок, похоже, своей незапланированной остановкой они мешали кому-то проехать.

Мужчина завел мотор и тронул автомобиль с места. Проговорил, не глядя в сторону притихшего парня.

— Если бы я хотел просто перепихнуться на скорую руку, вызвал бы мальчика из эскорт-услуг. Но, насколько я знаю, ты подобным никогда не занимался и не планируешь...

— Насколько ты знаешь? — тихо уточнил Алекс, понимая, что тон Михаила не только настораживает, но и пугает.

Пальцы мужчины побарабанили по рулю. Нервный и весьма неоднозначный жест, вынудивший Алексиса еще больше насторожиться. Он даже не осознал, когда успел обхватить себя руками, в неподдающейся контролю попытке отгородиться от мира в целом и от Михаила в частности.

Мужчина, не отвлекаясь от дороги, заговорил.

— Я наводил справки.

— Обо мне?

— И о твоих друзьях тоже.

— Зачем?

— О тебе, потому что до сих пор не понимаю, почему... а, ладно! — бросил он и продолжил уже о другом, — А о них, чтобы узнать в каких ты отношениях с этими ребятами.

— В посредственных. Если бы вы...

— Мы ведь уже перешли на "ты"! — запротестовал Михаил.

— Рано перешли, — отчеканил Алексис.

Тон Михаила и признание в слежке вывели его из себя. Ему сделалось противно. Он ведь увлекся этим мужиком вовсе не потому что он даже внешне выглядит как мега крутой пипл. Нет. Он просто ему понравился. И Алекс почти пол года мирно жил тайными фантазиями о нем. И все бы так и было, если бы Михаилу не приспичило откликнуться на Женькино приглашение и утащить его на это идиотское во всех смыслах свидание.

— Послушай, Алекс, — голос Михаила прозвучал мягче.

Он явно усилием воли пытался подавить в себе ту нервозность, которая толкнула его на откровенность и на другие глупости, коих он за время разговора совершил не мало.

— Кто ты? — требовательно вопросил тот.

— Послушай... — еще раз попытался мужчина.

— Нет, ответь, — воскликнул на это парень. — Раз уж ты додумался вытрясти про меня всю подноготную, я хочу знать о тебе хоть что-то. И, в отличие от тебя, заметь, не стесняюсь открыто об этом спросить.

— Я твой хозяин, — сбавляя скорость, негромко откликнулся Михаил.

— Что? — опешил Алекс.

Мужчина больше ничего не сказал. Лишь вздохнул тяжело и грустно, и полностью ушел в себя, сосредоточившись на дороге.

— Остановите, — через какое-то время попросил Алексис.

— Нет.

— Я не собираюсь сбегать. Просто остановите. — Настойчиво произнес парень.

Мужчина бросил на него встревоженный взгляд. Но послушно съехал на обочину. Заглушил мотор. Отстегнул ремень безопасности. Повернулся к Алексу и был захвачен врасплох поцелуем. Сначала растерялся, потом ответил. Притянул парня к себе. Тот сам льнул к нему, настойчиво и бездумно оглаживая плечи.

Михаил увлекся. Он подозревал, что с Алексом, на которого ему не посчастливилось так конкретно запасть, все может оказаться вовсе не так, как он привык. Но одно дело предполагать, другое испытать на собственной шкуре. Он вспомнил, что значит давно подзабытое выражение — "сносит крышу". Когда-то, в бурной юности, он еще знал, каково это. Но с возрастом забыл. Теперь вспомнил.

Он мял бедра и спину парня, тискал, не стесняясь. Не мог никак остановиться. А тот уже полез рукой ему в брюки. И, даже если у Михаила и были возражения, они все исчезли, стоило Алексису, разорвав поцелуй, тут же опустить голову вниз и обхватить его горячими и влажными после поцелуев губами. Михаил застонал, зарылся пальцами в волосы парню, пригнул его ниже. Можно сказать, насадил. А потом и вовсе думать забыл о чем либо.

Алекс был опытным в таких делах. Умел вытворять такое, что Михаилу и не снилось. Одно дело, когда платишь умелой шлюхе за качественный минет. И совсем другое, когда понимаешь, что кто-то по собственной воле делает его тебе бесплатно, бескорыстно, только лишь для твоего и собственного удовольствия. Хотя, бескорыстно ли — это еще вопрос. Он ведь сказал ему кто он. И Алекс явно все правильно понял. Поэтому и набросился, как сумасшедший. Поэтому и... черт!

Он отвлекся на мысли о корысти и не заметил, как перешагнул черту. Алекс дернулся, но все равно не успел отстраниться. Перепачкал лицо. Михаил спохватился. Выхватил платок из нагрудного кармана своего пиджака и протянул ему. Алекс принял. Молча отер губы и щеку. Вернул. Мужчина убрал в карман. Притянул голову парня к себе и поцеловал мягкие губы. Сглотнул.

— Ты все еще не хочешь в ресторан?

— Отвези меня домой, пожалуйста, — тихо откликнулся тот и, преодолев недолгое сопротивление его рук, вернулся на свое место.

Михаил оправил одежду. Помолчал. Вздохнул.

— К тебе или ко мне?

— К тебе я пока не готов, — глядя в сторону, произнес парень.

Михаил пожал плечами. В принципе, он сам был не уверен, что готов привезти его в свой собственный дом. Конечно, для подобных встреч у него была в городе отдельная квартира. Но показывать её Алексу он и вовсе не планировал. Поэтому послушно отвез его туда, куда он просил.

Поднялся вместе с молчаливым и задумчивым парнем до двери квартиры, все еще не понимая, что его так сильно настораживает во всем происходящем. Крепко поцеловал прямо в подъезде, не взирая на то, что раньше был абсолютно не склонен к подобным безумствам. Думал, что Алекс предложит ему зайти, но тот, неожиданно, не предложил. Улыбнулся как-то странно, оставшись по ту сторону порога, и сказал одно единственное слово, — "До завтра...". И закрыл перед его носом дверь.

Михаил убедил себя, что все нормально. Что так и должно быть. Он ведь изначально был настроен на нечто более серьезное, чем ни к чему не обязывающий флирт, ведь так? Поэтому ничего страшного в том нет, что понравившийся ему парень решил повременить с сексом. Правда, то, что было у них в машине шло несколько в разрез с этой его теорией. Но он сказал себе, что парнишка просто без ума от него, вот и не удержался. И, всем довольный, уехал домой.

О том, что Алекс уволился, управляющий его сети магазинов товаров для взрослых сказал ему во второй половине дня. Михаил, не помня себя от ярости, бросился к Алексу домой и через несколько часов бешеных воплей и матов в телефонную трубку, выяснил, что парень рассчитался с квартиросъемщиком и отправился в неизвестном направлении. Он приказал во чтобы то ни стало отыскать его. Но никто толком не мог ничего о парне сказать. Он никого не предупредил о своем отъезде.

Решив, что это его последний шанс, на следующее утро, издергавшийся и не выспавшийся Михаил лично отправился к Арнольду и Женьке. Он знал, что Алекс их даже за приятелей не держал. Парни вообще в его жизни появились случайно. Было весьма сомнительно, что Алекс мог укрыться у них, но больше искать было негде. Разве что на историческую родину парня ехать. Но Михаилу сказали, что тот предпочитал не поддерживать контакта с родственниками. В принципе, помня о его ориентации, трудно в этом плане его в чем-то осуждать. Правда, Михаилу от этого было совсем не легче.

12.

До Женьки и Арнольда Михаил не доехал. Ему позвонили. Он спешно выхватил из кармана телефон, остановившись на перекрестке. Загорелся красный. Номер телефона был не определен.

Выяснилось, что звонил Алекс. В какой-то момент Михаилу подумалось, что в этот момент он мог бы умереть. Но, как преуспевающий российский бизнесмен, он мгновенно отмел и еще быстрее забыл об этой своей странной, неподобающей человеку его возраста и положения, мысли. Вслушался в слова парня.

— Я буду ждать тебя в парке Горького.

— Где?

— Найди. — Ответил на это Алекс и отключился.

Михаил судорожно принялся вбивать его новый телефонный номер в записную книжку, не обращая внимания на гневные сигналы других участников дорожного движения.

До парка он добрался быстро. Припарковался. Выбрался из авто. Растерялся, не зная в каком направлении теперь двигаться. Но быстро придумал, как быть. Позвонил.

— Я на месте. У входа. Жду, — лаконично отчеканил он и в свою очередь повесил трубку.

Понял, что выглядит это все крайне глупо. Но если Алексу возжелалось поиграть... то он не против. Слишком долго он танцевал возле этого паренька вокруг да около.

Алекс появился минут через десять. Михаил стоял, опершись на капот, и курил, поджидая его. Когда парень подошел, он молча протянул ему пачку. Тот, не сказав ни слова, взял оттуда сигарету. Михаил дал ему прикурить.

— Я запаниковал, — выпустив дым, произнес Алекс негромко.

— Я понял, — откликнулся Михаил, не понимая, откуда в нем это странное, волнующее чувство абсолютного, беспричинного счастья.

Он уже и не помнил, когда в последний раз такое испытывал. Хотелось улыбаться. Но он постарался остаться беспристрастным. Не хотел спугнуть парня снова.

— Теперь мне легче.

— И отчего же такая перемена? — напряженно уточнил Михаил, смутно понимая, что говорит что-то не то.

Алексис хмыкнул. Отвернулся, снова затянулся сигаретой. Подержал немного дым в себе, потом выпустил. И снова заговорил.

— Теперь ты снова обо мне ничего не знаешь. Ни где живу, ни с кем общаюсь. К тому же, благодаря Толику я больше от тебя не завишу.

— Что у тебя с ним было? — тут же уточнил Михаил.

Он сразу просек, что его управляющий не просто так отпустил парня без положенных по законы двух недель перед увольнением. Так еще и сам согласился выйти за него на работу, пока не найдется новый продавец.

— Не с ним, — сказал на это Алекс и криво усмехнулся, — С его парнем.

Поднял глаза, чтобы проследить за реакцией. Михаил больше не был счастлив. То чувство улетучилось так же быстро, как и появилось. Он ревновал. Глупо и смешно ревновал к кому-то, кого даже в глаза не видел и, что важнее, скорей всего и не увидит никогда. Типично мужская реакция.

Они помолчали.

— Почему для тебя так важно, чтобы я не знал?

— Потому что меня бесит, когда кто-то из моих любовников пытается вторгаться в мое личное пространство.

— Я пока не твой любовник.

— По-моему, в мыслях ты им уже стал.

— Ты не знаешь моих мыслей.

— Зато я знаю свои.

Алекс поднял голову. Михаил всмотрелся в его глаза. Разговор у них получался нелепым, решил он. Словно смотришь какую-то идиотскую мелодраму, попахивающею бразильским шиком, или и того хуже, слушает некую разыгранную по ролям драму по радио.

Михаил выбросил окурок на асфальт, раздавил носком ботинка и молча открыл перед Алексом дверь машины со стороны переднего сиденья.

Алексис докуривать не стал. Бросил так. И забрался внутрь.

Михаил обошел машину, сел за руль, вставил ключ в замок зажигания, но заводить не стал. Положил ладони на 'баранку'. Повернул голову в сторону своего пассажира.

Тот смотрел прямо перед собой, обнимая себя руками. Замкнутая поза. Закрытая. Из книг, хотя, скорее, из фильмов, Михаил об этом знал.

Он завел мотор. Побарабанил пальцами по рулю.

— Если мы станем любовниками, я все равно в него вторгнусь, — заметил он и тронулся с места.

Алекс помолчал, потом сказал на это.

— Ну и что? Физическое личное пространство меня давно не волнует. Именно для того, чтобы его нарушать и заводят любовников.

— Тогда с чего вообще ты так завелся? Я ничего плохого тебе не сделал и не собирался делать. Мог бы и дальше работать. Теперь-то ты куда подашься?

— Тебя это касаться не должно, — отрезал на это Алексис и отвернулся в сторону бокового окна.

Михаил нахмурился. Решительно, этот парень задался целью вывести его из себя. Если будет так же выделываться, как сейчас, несдобровать ему.

— Послушай, Алекс...

— Ты казался мне совсем другим, — вдруг сказал тот, и у Михаила все слова, которые он хотел бы ему сказать, застряли в горле.

— Каким?

— Интеллигентным. А оказался типичным новым русским.

— То что я преуспел в определенной сфере бизнеса, вовсе не значит... — начал оправдываться Михаил. Но, когда понял, что делает, осекся. Нахмурился еще больше. Резче крутанул руль.

Алекс снова заговорил. Словно он так и не услышал его слов.

— Когда отсасывал тебе, думал прощальный подарок делаю. Так меня взбесило это твое — 'я все про тебя знаю, так что сиди и не вякай...'

— Я такого не говорил! — запротестовал Михаил.

— Я знаю, — Алекс поежился. — Но все и так было понятно.

— Я просто пытался обезопасить себя, — Михаила прорвало, но он сам еще не понял это, — Знаешь, сколько у меня было подстилок, которые стелились под меня только из-за денег? Я дураком был, поначалу все любовь искал. Потом...

— Может быть, и находил, — в очередной раз перебив, тихо пробормотал Алекс.

Глянул в сторону бизнесмена, тот тоже скосил на него глаза. Пришлось пояснять.

— Может, в начале ты им и сам по себе нравился, но деньги развращают. Особенно, когда их на тебя не жалеют. Потом приходит страх, что можешь весь приобретенный шик в одночасье потерять и начинаешь по-настоящему стелиться...

— Откуда ты это знаешь?

— В первое время, пока все пытался тут обжиться, было у меня несколько папиков. Не сложилось. Сам себе опротивел, когда понял, что как шлюха введусь на их подачки. А они и рады стараться, уже привыкли, что если не за деньги, то за что-нибудь другое, что так же можно на них купить, легко удается получить все что угодно и когда угодно. По первому зову. Я когда себя со стороны увидел, чуть не проблевался. — Откровенно признался он.

— Несколько папиков, — словно эхом, пробормотал Михаил, с силой стискивая руль.

— Не ревнуй, — бросил на это Алекс. — Это давно было.

— Тебе двадцать три.

— И что? Я с парнями трахаюсь с двенадцати.

— Что? — повышая голос, взревел Михаил. Для него такой нижний возрастной предел казался просто диким.

Алекс пожал плечами.

— Можно подумать, что тебе не доложили, что у меня в плане секса все просто.

— Не доложили, — зашипел на это Михаил.

— Хорошо, — легко откликнулся на это Алекс, опуская руки. — Тогда притормози, я выйду. Сделаем вид, что этого разговора не было, и меня в твоей жизни не случалось...

— Ну уж нет!

— Еще лучше. Тогда давай трахнемся, чтобы потом не было мучительно больно оттого, что не сделали этого. А потом я уйду. Так что, если у тебя есть на примете какая-нибудь подходящая квартира...

— Мы едим ко мне. — Взяв себя в руки, бросил на все это Михаил.

Он неожиданно смог успокоится и трезво взглянуть на происходящее. Алекс осознанно обострял. Хотел ссоры. Он все еще был обижен. Поэтому Михаил, решив взять примирение на себя, пояснил.

— Квартира у меня тоже есть. Но ты не мальчик на часок, которого мне бы хотелось использовать по прямому назначению и выставить за дверь.

— Вряд ли ты вытерпишь меня больше часа. — С вызовом бросил на это Алекс.

— Я пол года тебя терпел.

— Фигня!

— Нет. Меня убивало то, как ты смотришь. Но я не знал, как к тебе подкатить так, чтобы не пришлось раскрываться кто я. И вообще. Я долго не понимал, что ты на самом деле не знаешь. Думал, что должен был знать.

После этого до загородного дома Михаила они ехали молча. А как вошли, въехав на машине в сад и оставив её на подъездной дорожке, начали целоваться. Алекс первым на него набросился. Михаил не устоял. Он, не мешая парню стягивать с них обоих одежду, все пытался оттеснить его к лестнице на второй этаж. В голове все еще бродили нестройные мысли о том, что не мешало бы добраться до спальни. Но в конечном итоге он разложил его прямо на полу большой гостиной, не заботясь, что может войти тетя Глаша, его пожилая экономка. Еще вчера та отбыла на побывку к родственникам в Подольск.

Алекс был так хорош, что Михаил, кончая ему на живот, думал, что хочет повторить. Вот прямо сейчас, только передохнет немного и... снова. Он, целовал его плечи и грудь, чувствуя, как тело парня под его ладонями все еще трясет от отголосков сумасшедшего оргазма. И думал о том, что это все-таки мистика.

Сколько бы тебе не было лет, если кроме похоти, в душе тлеет огонек несколько иного, более возвышенного, если можно так выразиться, влечения, даже секс ощущается совсем по-другому. По сути своей, что есть секс? Набор одинаковых во все времена действий и движений. Но почему-то с кем-то он настолько хорош, что после хочется петь в голос и продолжать, пока оба не рухнете замертво и не впадете в беспробудный сон. А с кем-то, хочется только одного, запереться в ванной и смыть с себя чужие слюни и прочие жидкости. Все-таки есть в этом всем нечто сродни химическим реакциям. С кем-то оно протекает бурно, с кем-то едва дымит.

С Алексом не просто протекало, взрывалось. Покалывало на внутренней стороне ладоней, под кожей. Словно взрывались тысячи маленьких, микроскопических фейерверков или бегали по нервным окончаниям, как показывают порой в фильмах, электрические импульсы, и щекотали прямо изнутри.

Алекс рядом с ним, глядя пустыми глазами в потолок, пытался отдышаться. Грудь его судорожно вздымалась, на животе и бедрах остывала сперма. Михаил, устроился сбоку от него, подложив под щеку локоть и собственнически положив руку поперек его груди. Он ждал хоть каких-нибудь слов.

— Холодно, — повернув в его сторону голову, сиплым, почти сорванным голосом, выдохнул Алекс.

— Пойдем в постель, — постановил Михаил и поднялся.

Потянул парня за собой. Большая часть их одежды так и осталась валяться у подножия лестницы.

Михаил, целуя Алекса уже на простынях, задался целью все-таки отыскать его новую норку, в которую парень вздумал от него схорониться, и вообще выяснить, чем он планирует в дальнейшем заниматься. В ближайшее время выпускать его из своей жизни он не собирался.

Очень зря. Он пока понятие не имел, что именно думал об этом сам Алекс. Но, как человек, привыкший самолично принимать решения за всех и вся, он пока не мог осознать, какую ошибку совершает. Алекс же предпочитал молчать и льнуть к нему всем телом, отвлекая от посторонних мыслей. Он слишком привык жить только одним мгновением. Тем, что здесь и сейчас. Будущее в такие моменты его не интересовало. Хотя, некий план, с затаенными мечтами и сомнениями он всегда трепетно хранил в глубинах сердца. Но после вчерашних и сегодняшних откровений перестал верить, что Михаилу найдется в нем место. И, как и Михаил, мало интересовался мнением любовника на этот счет.[/MORE] [MORE=13.]

13.

Утром Алекс вышел из душа же одетым и застегнутым на все пуговицы. В переносном смысле. Но это и удручало больше всего. Михаил был растерян. Это чувство было ему непривычно. Поэтому он не знал, как с ним быть и что делать. Попытался заговорить, но оборвал себя, осознав, что еще немного и начнет нести откровенный сентиментальный бред.

Завтрак на двоих готовил Алекс. Михаил сидел в сторонке за высокой стойкой, отделяющей гостиную от кухни, и не знал с чего начать. Алекс, как назло, молчал. Ужасно неловкая ситуация, как не крути. После первого секса всегда так. Это нормально. Пытался он себя убедить. Но спина Алекса говорила ему об обратном. Ничего нормального во всем происходящем не было, сколько не ищи.

— У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня, — наконец родил Михаил.

— Да. У меня собеседование, — не оборачиваясь, откликнулся Алекс.

— Подбросить?

— Угу. Было бы кстати.

— Отлично! — Михаил возликовал, еще не зная, что рано радуется.

Алекса он высадил на одной из улочек в центре, как тот и просил. Сам поехал по своим делам, решив, что через пару часов позвонит молодому любовнику и спросит, не нужно ли его забрать. Позвонил. Телефонная трубка отозвалась лаконичной фразой, объявляющей, что абонент временно не абонент и перезвоните позже. Это был первый тревожный звоночек. Михаил напрягся. Позвонил тем ребятам, которые в прошлый раз нарыли для него информацию про Алекса и потребовал найти поганца, объявив, что за ценой не постоит. Заказ у него приняли. Михаил прямо из офиса отправился домой и принялся ждать результатов.

Их не было. То есть, совсем никаких. Парень полностью оборвал все прежние контакты. Даже с Женькой и Арнольдом (последнему Михаил позвонил на следующее утро сам), он не общался. Номер, который он оставил, все еще не отвечал. Михаил злился, бесился, топал ногами. А потом заперся у себя в особняке и напился. Тетя Глаша все еще не вернулась от родственников, и никто не мешал ему своими укоризненными взглядами любимой бабушки жалеть себя и крушить все вокруг.

Алекс сам заявился к нему только на четвертый день, когда Михаил уже решил, что все кончилось так и не начавшись, и вообще, пора бы завязывать с душевными терзаниями и браться за ум. Он вернулся домой с важного совещания и обнаружил Алекса преспокойно сидящим на траве у ворот к его дому. Разумеется, внутрь сада его никто не пустил. Территория была охраняемой. Но и от ворот не погнали, так как кто-то из охранников видел, как этот парень приезжал сюда в обществе хозяина. Выйдя из машины и подойдя к беззаботно сидящему на земле парню, Михаил думал только о том, как сильно ему хочется его придушить голыми руками. Но вместо этого он молча протянул ему руку. Алекс ухватился за его ладонь и легко поднялся на ноги.

— Ты так и собираешься ко мне наезжать только тогда, когда тебе самому захочется? — осведомился он холодно, подъезжая на машине к дому.

Алекс, сидевший на соседнем сиденье, независимо пожал плечами.

— А почему все должно быть только тогда, когда хочешь ты? Мне бы тоже не мешало больше контролировать свою жизнь, а не полагаться на некоторых...

— А то что некоторые из-за одного мелкого говнюка себе места все эти дни не находили?

— Так нечего было на этого нехорошего подонка западать.

— Хочешь сказать, что ты сам избежал сей бесславной участи? — осведомился Михаил пропуская его в дом первым.

Алекс чуть посторонился, давая и ему возможность войти, и резко обернулся к нему. Глядя в глаза, сказал.

— Если бы избежал, не приперся бы сюда снова.

Шагнул к нему и попытался поцеловать. Михаил увернулся, но не отпустил его от себя, ухватив за предплечья.

— Пришел — молодец. Но на секс у меня сегодня нет настроения.

— Так давай я его тебе подниму, — пошловато улыбнувшись, протянул на это Алексис.

— Не сомневаюсь в твоих способностях по подниманию, — отозвался на это Михаил все так же холодно, — Но раз уж пришел, можешь остаться. Только трахать тебя я не собираюсь.

— Так давай я тебя трахну, — тут же предложил Алекс. У него и в мыслях не было ничего подобного осуществлять, но ведь надо было что-нибудь брякнуть, чтобы высказать свое веское 'фэ'.

Михаил так на него посмотрел, что Алекс одернул себя и нахмурился.

— Тогда я ухожу, — объявил он после паузы, смотря на то, как Михаил разувается.

— Где дверь — знаешь, — не оборачиваясь, отозвался Михаил, разулся и ушел в глубь дома.

Алекс остался стоять у двери. Он не знал, что и делать. Михаил, похоже, обыграл его. Не нужно было столько выжидать. Появись он на день раньше, наверное, все же сумел навязать свои условия. Но теперь... А, все наперекосяк!

— Ладно, — он вошел в гостиную, де Михаил, сидя на диване, уже потягивал из пузатого стакана коньяк, — Мне все равно тебя не переиграть, так?

— Не собираюсь я с тобой больше играть, — бросил на это Михаил и поднял на него глаза.

Только сейчас Алекс обратил внимание, какие они у него измученные.

— Мне просто хорошо с тобой. Ты мне давно нравишься. Тебе тоже со мной не плохо. Почему мы просто не можем жить как нормальные люди?

— Не знаю, — с болью в голосе откликнулся на это Алекс, подошел к нему, сел полу боком и забрался на диван с ногами.

Всмотрелся в профиль мужчины, протянул руку и нашел его ладонь рядом с бедром. Михаил закрыл глаза, отставил недопитый бокал на подлокотник и сжал его пальцы в ладони.

— Если не хочешь, можешь жить там, где живешь. Можешь просто приезжать ко мне, когда тебе захочется. Просто не отключай телефон, просто приходи хоть иногда просто так, а не только за тем, чтобы наспех трахнуться в прихожей не раздеваясь и толком не... Не важно. — Он повернул в его сторону голову и открыл глаза. — Просто давай попробуем с самого начала.

Алекс придвинулся к нему, крепче схватился за руку и поцеловал. Осторожно, не спеша. В чем-то даже нежно. Михаил ответил. Отстранился, всмотрелся в глаза. Он ждал ответа.

— Давай, — тихо сказал Алекс и прижался щекой к его плечу. И, помедлив, признался, — Мне было одиноко без тебя.

Михаил промолчал, но с готовностью ответил на новый поцелуй. Таким было их начало.