Несущий разумное

Но стоило мне проламывая кусты выбежать к стоянке отряда, как ужас испарился и у меня получилось взять под контроль орчьи инстинкты. Пока меня никто не заметил, спрятался за кустами. Хорошо, что этот берег покрыт лесом, в степи бы у меня не получилось подобраться к соплеменникам настолько близко и остаться незамеченным. Дыхание пришло в норму, судорожно сжимающие корзинку руки расслабились и у меня получилось подумать.

Не радостное складывается положение. Без отряда я превращусь в жалкую, скулящую от одиночества зверюшку, напрочь утратившую разум. А если вернусь, то вскоре стану трупом. И как мне теперь быть? Что делать то в этой ситуации?!

Пока размышлял, сидя в кустах и никем не замеченный, очнулись Угор и Тум Тум. И в отряде вспыхнула борьба за власть. Судя по всему, когда я убежал, за главного у воинов М`хаби стал Варг. Распробовав вкус власти над соплеменниками тот не захотел её отдавать тем кого побил такой недомерок как я. И если поставить Тум Тума на место у Варга получилось, то с Угором он просчитался. Будь ситуация обычной, то Варг смог бы сохранить за собой лидерство, все же публично побитый средним по силе орком вождь, чувствует свою неполноценность и дерется не в полную силу. Но у Угора была цель и он не стал утруждать себя, и, ставить на место претендента, на лидерство. Угор просто убил Варга, раскроил ему череп и на глазах у всех сожрал его мозг.

То человеческое во мне, что еще оставалось, в ужасе замерло от этого зрелища. Но как орк, я понимал, что только такая сверхжестокость и была единственным для Угора выходом. Подтвердив своё право повелевать, он поднял отряд на ноги и заставил идти на закат. Тяжело вздохнув, и кляня орчьи страхи по чем зря, я пристроился в след отряду. Мне нельзя было показываться им на глаза, но стоило мне отстать и потерять орков из поля зрения, как паника накатывала с необоримой силой.

До рассвета оставалось около двух часов и все это время орки, растянувшись в цепочку, шли за своим, столь страшно доказавшим своё право на власть, вожаком. Орки не любят лес. Нет, не боятся, а просто не любят, они привыкли к степным просторам и им не нравится находиться в лесной чаще. Слава богам, тут моя человеческая часть оказалась сильнее. В прошлой жизни, я любил лес, да и разве могло быть иначе, ведь каждое лето в детстве я жил у бабушке в деревне, и каждый день бродил по лесным тропам. И эта человеческая любовь к лесу оказалась сильнее орчьей неприязни. И если в степи мне было некомфортно, то сейчас пробираясь сквозь кустарник, папоротники и вслушиваясь в шум листвы, чувствовал умиротворение и спокойствие. Даже мой новый статус — изгоя, перестал пугать, пришла уверенность, что пройдет время, и я смогу что-нибудь придумать, и изменить ситуацию в свою пользу.

А пока я просто шел и наслаждался шумом леса. Острый слух орка, позволил мне буквально наслаждаться песней что поет ветер проскальзывая меж стволов деревьев. Это натолкнуло меня на мысль, что и орки способны ценить прекрасное, хотя в этом удовольствии от музыки природы, может и не было ничего от детей Тьмы, а всему "виной" моя душа, душа человека...

Под утро, набредя на приличных размеров поляну, отряд расположился на дневку, а я же пристроился под пышной елкой, что своими нижними, бархатистыми ветвями, буквально подметала землю. Прислонился к стволу и уснул. И опять, снова, мне снилась эта перчатка, она манила, звала к себе, и я честно пытался её найти, но вновь безуспешно.

Проснулся от страха. Меня буквально выкинул из сна ужас. Боязнь того, что отряд ушел и я остался один. Но это был только кошмар, все орки еще спали. Вновь моросил мелкий дождик, видимо в свои права вступала осень. Оставил корзинку под елкой и пошел искать пропитание. Далеко ходить не пришлось, на ближайшей опушке сразу нашел множество грибов, очень напоминающих земные лисички. Так и съел их сырыми, на орковский вкус они оказались безумно вкусными! А стоило мне подумать о грибном супе... Ой, зря мне это пришло в голову, чуть слюнями не подавился. У меня не было орковской лени и развести огонь, да приготовить похлебку, в этом не было трудностей психологического плана. Но, где взять котелок или иную ёмкость для готовки? Да и спичек, зажигалок, даже кресала у меня не было. Пришлось, тяжко вздыхая, собирать грибы и есть их сырыми. Через час блуждания под кронами, у меня уже приятно округлился живот. А еще через непродолжительное время, почти половина походной корзины была забита грибами. Все же в лесу намного лучше, чем в степи. Тут за едой не надо бегать, вон её сколько растет кругом! Правда это только в конце лета и осенью, во все остальное время лес более беден с точки зрения того, что можно найти и съесть. Довольный я вернулся под елку и стал ждать пробуждения остальных...

Стоило светилу скрыться за кронами деревьев, как вожак вновь буквально потащил, жутко недовольных пребыванием в лесу, орков, дальше на запад. И ночи потянулись за ночами. Семь суток шел отряд постепенно отклоняясь к югу, еще двоих убил Угор, что бы предотвратить бунты. Орки не понимали куда идут и требовали добычи и жертв, для удовлетворения своих садистских наклонностей. Смотря на все со стороны, отчетливо понимал, что только безумие дает Угору силы, он почти ничего не ел, исхудал, его взгляд почти утратил разум и тем не менее сейчас вожак был намного физически сильнее, чем был в степи, поэтому отряд продолжал свой путь.

В этот день, я спал очень плохо. Какая-то неясная тревога не давала расслабиться и нормально уснуть, так и клевал носом, то засыпая, то вскидываясь в неясной тревоге. И как видел, я был в этом не одинок, все остальные орки тоже чувствовали неуверенность и какой-то затаенный страх. Все кроме Угора...

После бессонного дня, трое орков сговорились, что вообще невиданное дело и все втроем, накинулись на вожака. Но не рассчитали свои силы, одержимость сделала Угора не только безумным, но и невероятно сильным для орка. Три трупа легло на лесную тропу и все остальные проглотили свое недовольство, покорно следуя за безумцем. А мне, мне неуда было деваться...

В этот раз Угор приказал остановиться намного раньше, чем обычно, до восхода было еще очень долго. Но за этот последний, продолжавшийся всего половину ночи переход, орки, в том числе и я, устали так сильно, будто прошли сотни километров одним маршем. Никто не хотел идти туда куда всех вел вожак. Неясная тревога стала почти материальной, орки дрожали от неведомого страха. Мне стало понятно, что никакие убийства, никакая жестокость, не заставят ни одного из них идти дальше. Наверно это понял и Угор. Когда усталые орки повалились на траву и почти сразу заснули беспокойным сном, вождь поднялся и огромными прыжками побежал куда-то на юго-запад. Орк побежал один! Без остальных! Обрекая себя на ужас одиночества! И делал это добровольно! Я сам недавно пережил это и понимал, происходит, что-то из ряда вон выходящее...

Я же бежать никуда не хотел. Одна мысль, что я, пусть ненадолго, но останусь один, заставляла все тело, буквально сжаться от ужаса. Но и сон не шел, как не был он сейчас желанен. Стоило закрыть глаза и тут же наваливалось это непонятное чувство тревоги. Текли минуты , медленно и тягуче, а мне становилось все страшнее. Где-то совсем рядом было что-то, и это что-то отпугивало своей близостью, хотелось бежать из этих мест, так далеко, как только возможно. Но видимо столь острое чувство паники было только у меня одного, все остальные, оставшиеся на лесной поляне орки, спали. Пусть беспокойным сном, полным кошмаров, но спали. Я же был лишен даже этой малости!

Стоп, стоп, стоп, надо взять себя в руки, не хочу сходить с ума, не хочу! Я же занимался, пусть и не долго, дыхательной гимнастикой и йогой, а вдруг эти практики помогут и сейчас!? Уселся в позу лотоса, что было несколько неудобно из-за различия в длине рук и ног, относительно размеров тела, у орка и человека. Успокоиться, продышаться, не паниковать!

Взгляд зацепился за растущее на вершине холма могучее дерево.

"Я дерево". Вздох. "Меня ничто не беспокоит". Выдох. "Я могучий дуб". Вдох. "Я спокоен как лесной великан". Выдох. "Мою крону приятно обдувает ветер". Вдох. "Я спокоен". Выдох. "Мне нечего бояться". Вдох. "Я само спокойствие"...

Орки наверно намного более внушаемы, чем люди, ничем иным, я не могу объяснить, что впал в самый настоящий транс. Я и правда почувствовал себя деревом, тем самым, на которое смотрел. И не только почувствовал, а был им! Мне казалось, что смотрю поверх крон остальных деревьев, с высоты своего нового роста и вижу весь лес. Вон в трех часах неспешного бега, простирается огромное поле. Я-орк внезапно понимаю, что именно оно, это поле и источает тот ужас, что плавит мозги. Мне-дереву все равно, есть это поле, нет его, дереву не важно, оно его не беспокоит. Дерево помнит, что во времена его юности с этого поля, прилетали огненные стрелы и прочая опасная магия. И раньше, он то же боялся этого поля, но шли годы, складывались века и так как ничего подобного больше не повторялось, то дерево забыло, что когда-то было испугано. Не простое это поле, ой не простое. Я-орк, вспомнил балладу Угора, вспомнил свои сны, в которых искал перчатку. И меня тут же выкинуло из транса!

Я весь дрожал! Но уже не от страха, а от непонятного предвкушения. То поле! Я и правда узнал его! Именно на нем, как подсказал мне лесной великан, четыре века назад, сошлись в битве Темные рати, против Светлого воинства! Именно на этом поле и был развоплощен Темный Владыка! И именно то, что это поле есть место гибели Великого Отца и пугает всех орков! Но именно там, на этом поле, до сих пор лежит латная перчатка, маленький кусочек воплощенной Матери-Тьмы. Много веков лежит, засыпанная трупами и землей... И от понимания этого, мне становиться больно, физически больно! Откуда-то приходит знание, что так быть не должно, что её непременно надо выкопать, достать из под завала.

И я сам не замечаю, как вот уже бегу куда-то, проламываясь сквозь лесную чащу. Мое тело царапают острые ветки, ноги путаются о корни деревьев, но мне все равно. Неведомая сила несет меня, и только смерть способна прервать этот бег. Наверно тоже было и с Угором, наверно... но я сейчас ничего не понимал. Бег был важнее.

Утром я выбежал на поле, где когда-то давно состоялась великая битва. Лишенный прикрытия ветвей и крон деревьев от света я внезапно ослеп, когда вырвался из лесного полумрака на открытое пространство. Перед глазами поплыли круги. Но был и положительный момент в этом ослеплении, наваждение отступило перед дневным светом. И ко мне вновь вернулся разум.

Ох. Как болят глаза, видимо я посмотрел на диск Уораса! Как можно было поступить так глупо! Теперь больше часа перед глазами будут плавать разноцветные круги. И как назло, на небе не единой тучки.

Спрятался за какой-то валун, очертания которого смог разглядеть сквозь напавшую слепоту. Этот огромный, непонятно как оказавшийся на этом поле кусок скалы, закрыл меня от прямых лучей. Наваждение ушло, но на его место тут же пришел он — страх одиночества! Где-то вдалеке завыли волки. Как же страшно! Где-то на этом поле должен быть Угор, но как его найти, если я не вижу дальше своего носа, из-за плывущих под глазами кругов. Страх заставлял, вжиматься в камень. Сохранить разум, не поддаваться этой первобытной панике! Нельзя!

Вдох. "Я камень". Выдох. "Я скала". Вдох. "Я гранит". Выдох. "Я тверд и спокоен". Вдох. "Камень не может бояться". Выдох. "Камню не страшно одиночество". Вдох...

И вновь, как и в случае с древним деревом, я ощутил родство со скалой, к которой прижимался. Когда-то, камень не помнил когда, потому, что ему было не доступно осознание ощущения течения времени, он был един с проматерью горой. Но пришли дварфы и откололи его от проматери. И потом они, своими кирками и инструментами били по нему, откусывая по кусочку, делая его меньше. Затем, его перенесли сюда, за многие и многие километры от той горы, частью которой он был когда-то. И поставили здесь на этом поле. Сколько он тут находился, понять не получилось, но видимо очень долго. Настолько долго, что подземные воды изменили свое течение, земля под ним провалилась и камень упал...

Камень и правда ощущал течение времени не так как живые существа. Мне показалось, что транс длился от силы пару минут, но когда открыл глаза, то уже стояла глубокая ночь. А главное, я по-прежнему ощущал в себе, как бы частичку этой скалы, её спокойствие и нерушимость. Эти чувства заместили собой ужас одиночества, отодвинув его куда-то вглубь сознания.

Прислушался, огромное поле и окружающий его лес, жили своей, привычной жизнью. Вот перекликается воем волчья стая, вот тявкают, где-то вдалеке пара шакалов. Неподалеку роет себе очередную нору, кто-то из грызунов. Вяло, как бы нехотя, под редкими порывами холодного ветра, шелестит желтеющая трава.

Схватился за топорик, который теперь вместо сучковатой палки, висел на поясе. Хищники и их кругом много. А я один и я орк. Стае волков, такой как я, на один зуб. Предательски задрожали руки и зубы начали отбивать чечетку. Страшно. Проклятое наваждение! Зачем ты затащило меня сюда!? Одного!

Перчатка. Почему орка во мне, так тянет к ней? Как к чему-то столь желанному, как руки матери для младенца! Но, как назло, чувствовать её зов, у меня больше не получалось. А искать на этом поле, которое по самым приблизительным подсчетам, тянется километров на пятнадцать в длину и на восемь в ширину, гиблое и безнадежное занятие. Иголку в стоге сена, найти в разы проще, чем укрытый толщей земли и костяками трупов, артефакт из давно минувших веков. Мне нечего было тут делать, пора было возвращаться к отряду. Или попытаться найти Угора. Возможно он, ведомый своим безумием, давно откопал забытую часть доспеха Владыки и уже вернулся к остальным.

Надо оглядеться. А та скала, к которой я прижимался, подходила как нельзя лучше, в качестве смотровой площадки. Она возвышалась над землей почти на пять метров. Забраться на неё оказалось не столь легкой задачей, как подумалось вначале. Это был не просто кусок горы, этот камень явно кто-то обрабатывал, придав поверхности просто изумительную гладкость. Но время не щадит и камень, брошенный тут без чьего либо присмотра, он покрылся сетью трещин. Или в появлении этих трещин, виновато то падение, о котором до сих пор помнил гранитный монолит.

Орки не умеют плавать, но это компенсируется тем, что по скалам они взбираются просто с невероятной для человека сноровкой. Поднявшись на скалу, сразу почувствовал себя увереннее, здесь до меня не доберется ни один волк или иной лесной хищник. Теперь надо было вспомнить, с какой стороны я выбежал из леса, найти свои следы, по которым мог вернуться к месту стоянки.

Мне казалось, что лучи Уораса ослепили сразу, как только я выбежал из леса на открытое пространство. Но видимо, в тот момент моё восприятие было сильно искажено, потому как с высоты, на которой я сейчас находился, было отчетливо видно, что до ближайших деревьев не меньше тысячи шагов.

Вот попал, так попал. И в какую сторону мне теперь идти? Память подсказывала, что двигаться надо на северо-восток, но сейчас я опасался на неё полагаться, кто знает, каким искажениям подвергло её наваждение. Придется поработать следопытом. Жаль, что в прошлой жизни у меня не было подобного опыта. Может есть какой-нибудь орковский инстинкт, что поможет найти мой собственный след? Но сколько я не вглядывался в траву под скалой, никаких следов разглядеть не вышло. Надо было спуститься вниз и приглядеться по внимательнее, но страх быть съеденным, лучше любого клея держал меня на верхушке камня. Орки не плачут, слезы им заменяет тихое поскуливание. И сейчас с моих губ срывался тихий, едва слышный звук, звук преисполненный жалости за постигшую меня участь.