Эльва

— Что такое? Почему смертью?

— Минуту назад, пробив внешний борт, в четвертый отсек третьего отдела влетела десантная капсула. Вы не помните, сэр?

— В ней один десантник?

— Четыре, сэр. Судя по развернутой активности, никто из них не ранен. Шанс выжить для вас составляет шесть целых, плюс-минус девять десятых процента.

В который раз убеждаюсь, что жизнь — это цепь случайностей, звенья которой разделяются на полосы везенья и соответственно невезенья. Они не всегда чередуются друг с другом, вполне могут идти подряд, но, в конце концов, везенье сменяется неудачей, и хорошо, если это звено не перерастет в сплошную полосу.

Вот и сейчас я задумался над устройством жизни — быть может, в моем мировоззрении прокол? Может быть, я заблуждаюсь, и судьба для человека не делится на черное и белое? Иначе к чему можно причислить события последних минут: к везению или к неудаче?

Если мыслить логически, мне повезло, что корсары меня недооценили, — полезли под ракеты, даже предварительно не проверив наличие вооружения на "Эльве". Мне так же повезло, что ракеты вообще не были сбиты истребителями, а еще больше повезло, что те три, которые уничтожили ракетницу, совершили акт самоубийства, вместо того чтобы проверить наличие на корабле еще одной зенитки. Ну да, из элементарной логики следовало, что если бы зенитка была установлена, то стреляла бы она по истребителям, однако... мне все же повезло.

Но госпожа Удача, показав свою ослепительную улыбку, повернулась ко мне спиной в тот момент, когда я, на пару с Эльвой, принялся отстреливать десантные капсулы. Да, мне повезло, что сбил такое невообразимое количество спасательных капсул, но ужасно не повезло, что сквозь лазерную преграду прошли аж четыре штуки.

Эта неудача была неразделима с прошлыми успехами, но, тем не менее, аннулировала их: ведь даже без везенья результат оставался ровно таким же — я мертв. Десантники убьют меня с вероятностью сто к пяти. Глупо надеется на эти пять процентов...

Я еще раз упросил Эльву "перемотать" развернувшиеся в космосе события. Вот почти безостановочно строчит единственный лазер исполинского корабля, вот один за другим в космосе на секунду зажигаются маленькие звездочки. Летящих с огромной скоростью спасательных капсул с каждой такой вспышкой становится меньше на одну.

А вот одна капсула из этого роя, воспользовавшись тем, что лазер лизнул троих её собратьев рядом, увеличила скорость и пронеслась в мертвую зону зенитки. Не пытаясь тормозить, капсула мигнула ярко-синим и вонзилась в обшивку "Эльвы", заставив ее содрогнуться. Впрочем, спасательные капсулы явно не были рассчитаны на таран стен космического города — от удара она раскололась и взорвалась.

Но на смену ей в тело "Эльвы" вонзилась следующая капсула — и с тем же успехом. Разве что, расколовшись от удара, словно спелый арбуз, она не взорвалась. Я даже увидел, как из нее вытряхнуло объемные скафандры десантников, которые, слегка покувыркавшись в безвоздушном пространстве, унеслись в открытый космос. Я искренне понадеялся, что десантники погибли от удара — ведь вряд ли их скафандры оборудованы ранцевыми двигателями, а умирать от безумия посреди черного океана, не пожелаешь и врагу.

Третьей капсуле повезло больше. Ей удалось пробить обшивку и ворваться внутрь корабля, где, как сообщила Эльва, она успешно остановилась — столкновение с бортом замедлило её, не причинив при этом фатального вреда. Судьба четвертой прорвавшейся капсулы оказалась схожа с судьбой первых двух — её расплющило об обшивку.

Эльва принялась прокручивать ролик с камер наблюдения, где таранная капсула, дымясь и почему-то плавясь, раскрыла сразу три люка, из которых стали выбираться громоздкие фигуры. Я не успел их толком разглядеть: камеры в этот момент отключились — Эльва сказала, что их заблокировала система, вшитая в скафандр командира десантников.

В общем, повод для грусти у меня был, но все же отчаиваться я не собирался.

— Эльва, а как они меня найдут в таком огромном корабле?

— Сканеры, сэр.

— А их можно обмануть?

— Да сэр. Хороший боевой доспех скрывает тепло, и шумы издаваемые организмом, разумеется, при условии полной неподвижности.

— Что за шумы?

— Дыхание, стук сердца... Однако в вашем случае на доспех рассчитывать не приходится.

— Почему это?

— Система сторожек, оставленная в ходе прошлого визита корсаров, все еще продолжает функционировать — они передают десантникам информацию о вашем местоположении, и их вряд ли способен обмануть боевой доспех.

— ...У нас же есть зенитка, она сможет до них дотянуться?

— Да капитан, но для этого нужно поворачивать "Сердце Эльвы", чтобы та часть корабля, на которой установлена зенитка, была обращена к сторожкам.

Я пожал плечами:

— Ну, так вращай.

— Капитан, вынуждена предупредить, что для выполнения этой операции потребуется три целых две десятых процента энергии, оставшейся в накопителе.

— В аккумуляторе?

— Да, сэр.

— Почему так много? Ты же сказала, что там энергии на несколько лет!

— Я такого не говорила, сэр. Дело в том, что форсажные двигатели потребляют энергию намного в большем объеме, чем даже зенитка. Напомню, что по вашему приказу форсажные двигатели были задействованы в бою против десантных капсул.

Я изо всех сил помассировал виски — но никакого другого выхода не нашел.

— Бог с ним, сейчас я борюсь за свою жизнь — так что, давай, поворачивай корабль и взрывай сторожки.

— Сэр, мне запрещено пользоваться оружием, я могу его только наводить.

— Сколько у нас, примерно, времени до того, как сюда войдут десантники?

— Судя по скорости, с которой они продвигаются, а продвигаются они напрямик сквозь стены, у вас менее часа.

— Ну так давай начинай разворачивать корабль, а я пока переоденусь в скафандр... или как он там называется.

— САУ-12, сэр.

— Да-да, — кивнул я, поворачиваясь к роботу, замершему, хотелось бы верить, навытяжку. — Банка, давай мне скафандр.

— Скафандр, сэр? — произнес металлический голос из глубин его стального чрева.

— Боевой доспех.

Банка на гусеницах, размахивая стеблями-манипуляторами, указала мне на стоящий в вертикальном положении скафандр и произнесла, не меняя интонации в металлическом голосе:

— Вот он, мой капитан.

Не то чтобы я и без него не видел стоящий рядом и поблескивающий скафандр выше человеческого роста, просто хотел убедиться, что это действительно оно, а не еще один робот.

Боевой доспех впечатлял и ужасал. Он казался живым, крупным и одновременно изящным, от него веяло несокрушимой мощью, надежностью и... тихим ужасом. На черном нагруднике, от массивных наплечников до самого гофрированного в виде кубиков пресса живота, опускались два ряда фонарей, горящих пугающе кроваво-алым светом, на черных, с белыми полосами, наплечниках лежали серебристые не то просто руны, не то знаки отличия или гербы. Правый наплечник к тому же выделялся прикрепленной к нему небольшой установкой с короткой, но толстой, в два пальца, антенной. На ее конце располагался ритмично мигающий красный светодиод.

Шлем же казался головой монстра, а точнее восставшего мертвеца. Он не был похож на шлем мотоциклиста, поскольку огромная носовая часть у него выходила вперед и вниз, образовывая форму, схожую с носовой полостью черепа, — небольшой козырек у переносицы, ниже которой располагалась та же носовая перегородка, делящая черную дыру на две части, а под этим... Нет, это не было ртом в прямом смысле слова, просто две вертикально заглубленные параллельные линии были объединены множеством рифленых полос, так что походили на ровный ряд зубов.

А всю эту картину завершали бросающие блики, от вроде бы ровного света, желтоватые визоры, также сделанные в форме глазниц. Наверно, прозрачные изнутри пластины, сквозь которые я должен смотреть на мир, истончались к уголкам и казались очень злыми, широкий лоб и ушные раковины были обозначены неровностями металла, а небольшое отличие было только в "теменной" части. Она была в виде прямоугольника с множеством дырочек и полос, будто сделанных для вентиляции. Хорошо, что хоть рогов нет.

— Это у всех такие скафандры или ты для меня расстаралась? — спросил я у Эльвы.

— Боевой доспех САУ-12 стандартен, — ответила она. — Однако прошлый капитан приказал изменить форму шлема, а вы, сэр, захотели иметь точно такой доспех, как у него.

— Но на картине он был без шлема, откуда мне было знать, что тут такое страшилище?

— Хотите переплавить, сэр?

— Ладно, нет времени. Да и... вполне симпатичное себе страшилище — а первое впечатление не в счет. Как его надеть?

— Боевые доспехи не надевают, сэр, в них входят... Сэр, корабль повернулся к первой сторожке, вы будите уничтожать?

— Да, конечно.

Я подошел к монитору и схватил появившийся в воздухе прозрачный шар. Зеленый треугольник замерцал в центре висящего в космосе аппарата, отдалено похожего на спутник, какие привык видеть по телевизору, и я сжал шар.

Луч лазера протянулся к нему и исчез раньше, чем я успел сообразить, что это было, а на месте аппарата остались мелкие обломки, быстро разлетающиеся во все стороны.

Пока Эльва вновь начала крутить корабль по оси, или по какому-то другому месту, я вернулся к скафандру:

— Ну, так как в него входить?

— Положите ему на лоб руку, капитан.

Чуть удивившись такой просьбе, я пожал плечами и выполнил ее. Показалось, что шершавый и холодный металл узнал меня и принял за своего хозяина. С сухим щелчком лицевая часть шлема, испугав меня до полусмерти, откинулась вверх словно забрало, а спустя секунду, между двумя рядами фонарей прошла трещина, быстро переросшая в ровную полосу, по которой нагрудник и раскрылся, словно разрезанный скальпелем панцирь краба. То же самое произошло и с поножами.

Я тупо смотрел на вывернутый наизнанку скафандр и не мог заполнить голову хотя бы завалявшейся мыслью. Но потом мысль, оформленная в слова "что за хрень?", все же посетила меня и сорвалась даже с языка.

— Сэр, — отозвалась Эльва, — прислонитесь спиной к доспеху.

Я кивнул и, настороженно осматривая мягкий на вид материал обивки скафандра, стал осторожно к нему приближаться. Не углядев ничего опасного, повернулся к скафандру спиной и просунул ноги в голенища, которые, в отличие от прочего, остались не раскрытыми. Немного так постояв, осторожно просунул руки в дыры под наплечниками. Рукава, как ни странно, были просторны настолько, что я без труда попал своими пальцами в стальные перчатки.

Щелкнуло, ухватило по всему телу, я дернулся, пытаясь освободиться, но безрезультатно. Поножи захлопнулись и тут же сдавили мышцы ног, плиты нагрудника обхватили меня еще быстрее. Материал обивки, который доселе был мягким, сдавил меня так, что я не мог не то чтобы сдвинуться с места, а дышать. Из глаз непроизвольно покатились слезы — сверху, едва не оглушив, с глухим лязгом упал тяжелый шлем. Перед глазами возникло и пропало радужное сияние, пульты и мониторы у стены стали четче, объемней. Я еще успел подумать, что это действие адреналина, перед смертью вбрасываемого организмом в кровь, но... Отпустило.

Невыносимое давление исчезло так же внезапно, как и появилось, оставив вместо себя ощущение невероятной легкости, свободы и даже полета. Я задышал полной грудью, вертя головой без малейших трудностей, попеременно глядя на обстановку в зале и на робота. Меня пугали столбики цифр и какие-то, постоянно меняющиеся диаграммы на периферии зрения, но стоило сосредоточить на них внимание, как они оказывались прямо перед глазами. Что это за надписи и цифры и прочие закорючки, понять не мог, лишь догадался, что это на чужом языке...

— K'luin, cuika iop'y k lo'sake (2), — раздался в ушах приятный, но непонятный и от того пугающий женский голос.

К тому же он принадлежал явно не Эльве!

— Что за черт?! Ты кто?!

— K'luin?

— Эльва, что это за фигня? Это твои шутки?

— Простите сэр, — отозвалась "настоящая" Эльва, — это голос бортового компьютера. К сожалению, вы не приказывали мне загрузить в него вашу языковую базу, и он пытается общаться с вами на языке ОСА.

_____

— Капитан, система готова к работе. (2)

_____

— Ну, так загрузи сейчас!

— Как прикажете, капитан... Готово. Проверяйте.

— Как? — спросил я впрочем уже собственными глазами видя изменения.

Непонятные разноцветные диаграммы никуда не исчезли, но зато надписи были вполне читабельны. Когда я смотрел на робота, продолжавшего стоять истуканом, краем глаз мог прочесть его название и класс опасности, а стоило сосредоточиться на тексте, как возникала более подробная характеристика, от назначения и вплоть до уязвимых мест.

— Скажите "система" и задайте вопрос.

— Система... ты меня понимаешь?

— Да... мой капитан, — ответила какая-то невидимая девушка низким грудным голосом. — Я исполню любой ваш приказ, сэр.

Интонации в голосе были такие завораживающие, паузы между слов такие многозначительные, а сам голос настолько возбуждающ, что мысли потекли в совсем уж неверном на данный момент направлении.

— А ты кто вообще такая?

— Я? — удивилась невидимая девушка. — Я бортовая система вашего доспеха, капитан. Я ваша жена, если угодно.

Мда, похоже, прошлый капитан был еще тем извращенцем. А то, что это его работа, сомнений быть не может — Эльва в точности скопировала его скафандр, ну быть может, подогнала под мои размеры.

— А ты можешь сменить пол?

— Капитан?

— Ты можешь разговаривать нормальным мужским голосом, а то как-то эээ... некрасиво.

— Капитан сэр, новые голосовые и именные настройки вступили в силу! — раздался бравый голос отставного сержанта.

— Хорошо... Эльва?

— Да, капитан?

— А мне можно уже двигаться?

— Разумеется, сэр. Кстати, "Сердце Эльвы" готово атаковать следующую сторожку. Пожалуйста, перейдите на ручное управление капитан.

Я осторожно оторвал ногу от земли и... ничего особенного не почувствовал. Словно и нет на мне сковавшего тело тяжелого скафандра, мои руки, ноги, как и все тело, не испытывали никаких неудобств. Я прошелся вперед, вытянул руки к потолку и даже подпрыгнул — никакого отягощения. Но я ведь в относительно громоздких доспехах, одни наплечники тут выступают на десять сантиметров в бока! Хм.

На мониторе нетерпеливо мерцал зеленый треугольник, и я, даже не став смотреть на то, что он взял в цель, пальцами, закованными в стальную перчатку, сдавил прозрачный шар.

— Продолжаю движение, — уведомила Эльва, но я не обратил на ее слова внимания.

В этом шлеме все было настолько живее и отчетливей, что когда взгляд упал на уже начавший покрываться пятнами труп, меня едва не стошнило. Я почувствовал укол в шею и услышал оптимистический возглас скафандра:

— Сэр, вам введено успокоительное и замораживающее. Крепитесь, сэр! Война — грязное дело, сэр!

Думая, что ослышался, помотал головой. После укола желудок мгновенно перестало сводить, показалось, что все в животе превратилось в лед.