Добро наказуемо

Я пересек кухню и обнаружил у противоположной стены ведущую вниз крутую лестницу. Матушка Крайта с ребенком на руках, сокрушенно причитая: 'Что ж это делается! Что ты на кухне-то потерял, торопыга?! Да нет там никого. Медведя мы там держим! Дикого! Муженек мой словил, да запер в погребе. Не ходи — заломает!'  — увязалась следом

— Открой, мать! — взревел  'медведь', едва мои сапоги застучали по ступеням. — Открой, дверь вышибу!

Кроме засова, дверь была заклинена скамьей, противоположным концом упиравшейся в нижнюю ступень лестницы. Засов отодвигать не пришлось. Дверь слетела с петель, едва я убрал скамейку. Пришлось отскочить в сторону, чтобы разъяренный Крайт не сбил меня с ног. Осыпая мать отборной руганью и грозясь, что, если по ее вине лорд Деймор выгонит его со службы, уйдет из дому и станет охотником за диковинами, мой друг протопал вверх по ступеням. Меня он не заметил. Похоже, решил, что и вправду вышиб дверь собственными силами.

— Не пущу! — взвизгнула матушка Крайта, преграждая ему дорогу. — Ваше высочество, Рикланд, да останови ты его!

— Рикланд? — Крайт обернулся и, увидев, что я поднимаюсь по лестнице, удивленно спросил: — Что-то случилось?

— А ты как думаешь? Пока ты тут прохлаждаешься, замок захватили эльмарионцы! — от Крайта так ощутимо несло пивом, что удержаться и не съязвить было  выше моих сил.

— Не, правда? Деймор очень злится?

— Понятия не имею! Пока что очень злюсь я... — я украдкой покосился на матушку Крайта, — та возвышалась на верхней ступени, как страж-великан из древней легенды о подземных сокровищах горных духов, — и чуть слышно поинтересовался: — Она всегда такая... эээ... странная?

— Только когда вобьет в голову, что мне грозит смерть... — Крайт обреченно вздохнул и решительно двинулся вверх по лестнице. — А ну, пропусти, мать!

— Не пущу! — упрямо повторила та, всем своим видом показывая, что пройти нам удастся, только если мы схватим ее и свяжем по рукам и ногам, что при такой комплекции будет не просто. Ну, или убьем на месте, что при моем отношении к женщинам будет еще сложнее. — Сам слушать не хочешь, может, хоть принц твой послушает, — взмолилась она, после того, как Крайт попытался сдвинуть ее с места. -  Нельзя ему сегодня ночью дежурить, ваше высочество! Сон мне дурной приснился! Про него, про Крайта, сыночка единственного... — и, вцепившись в плечо моего слегка очумевшего приятеля, женщина зарыдала в голос.

Мне ничего не оставалось, как устало опуститься на ступеньку — пройти все равно не было возможности. В вещие сны я верил и к тому же с трудом переносил женские слезы.

— ...снилась гроза и будто молния ударила... — всхлипывала женщина. — ... А ночь была... и стражник-то на мосту стоял... утром-то я проснулась да руны-то раскинула... и выпало, что дома он должен этой ночью остаться... я уж не знала, что делать-то — хоть в замок за ним беги. Так не послушает же олух окаянный! Осталось только богов просить... Вот они и привели его...

— Не слушай ты ее! — Крайт вырвался из цепких материнских объятий и уселся рядом со мной. — Она тебе такого наговорит! Каких богов?! Наворожила опять, небось. Ууу, ведьма! — зло бросил он через плечо. — Из-за тебя Деймор меня пинком под зад...

— Ничего, подождет. Утром гроза кончится, и ступай на все четыре стороны, а ночью никуда не пущу!

— Какая гроза? — удивился я. И тут дом тряхнуло от оглушительного раската грома, донесшегося даже в погреб. Желание возвращаться в замок как-то сразу пропало. — Ладно, — сказал я Крайту. — Я договорился, за тебя сегодня Доррет подежурит... а ты меня вроде бы пивом обещал угостить.

И мы остались до утра. И всю ночь пили пиво. А наутро вернулись в Черный замок и узнали, что во время грозы молнией убило стражника на мосту. Это был Доррет.

— Смотри! — костяные пластинки одна за другой легли на стол. — И где ты здесь видишь смерть? Вот богатство, вот слава, вот друзья... а это — 'чем сердце успокоится' — свадьба! А ты говоришь погиб, — матушка Крайта с торжествующим видом сгребла руны в мешочек.

Я верил гаданиям, предсказаниям, снам. И сердцу матушки Крайта я тоже верил, но собственным глазам верил все же больше. Обрывок веревки и черный провал бездонного ущелья, в котором с криком 'Прощай!' исчез мой друг, вот что они видели. Впрочем, в Лучшем мире, скорее всего, тоже бывает и богатство, и слава, и друзья. А у Крайта их должно быть много, если он встретит там всех, кого я любил и кто умер по вине моего Проклятия.

— Так или иначе, Крайт служил мне, и я должен ему жалованье за год. Возьми, — пять перстней заняли место карточек на столе. — Это приданое твоим дочерям.

— С этого и надо было начинать, дружок, — матушка Крайта повеселела на глазах. — Такой дар достоин лучшего ужина в 'Пивном бочонке'! Эй, девочки, накрывайте-ка на стол!

— Не надо, я сыт, — остановил ее я. — А вот от комнаты и горячей воды, пожалуй, не откажусь.

— Э нет, голубчик, — гадалка недоверчиво посмотрела на меня и твердо заявила: — Ночевать иди к Скряге! А то еще наведешь на нас Черного колдуна. Он тебя по всему Фаргорду ищет.

Что ж, она была права. Не знаю, как Черный Колдун, но беды и смерть и впрямь шли за мной по пятам.

Я, не торгуясь, продал кинжал первому попавшемуся гному-оружейнику и вернулся в 'Сытого странника'.

При виде денег Скарги, как ни странно, не обрадовался. Вся его болтливость куда-то подевалась. Он только с подобострастным видом кланялся, терзая в пальцах свой многострадальный колпак. Казалось, что за время моего отсутствия кто-то успел ему рассказать о Проклятии, что действует оно не только на тех, кого я люблю, а и на тех, к кому просто приближаюсь. Хотя, возможно, он просто поспорил с кем-нибудь на крупную сумму, что денег за съеденный ужин от меня не получит.

В комнату, тем не менее, он меня проводил, предварительно спросив, гномская или человечья обстановка предпочтительнее. Разница, по его словам, была только в наличии окна и длине кровати, так что я выбрал человечью.  Находилась она под самой крышей, отчего одну из стен заменял косой потолок, соединяющийся с полом где-то за кроватью.  Белье выглядело грубым, но чистым.

— Располагайтесь, ваше высочество. Сейчас вам принесут все необходимое, — скороговоркой выпалил гном, и сбежал, оставив меня одного.

Я стянул сапоги и рухнул на кровать.

Дождь барабанил по металлу, которым была окована крыша, навевая сон. Глаза закрывались. Сознание уплыло куда-то в лес, где я снова скакал верхом. Следом летел ворон, каркая голосом Черного колдуна.

Скрипнула дверь.

— Горячая вода и полотенце, почтенный!

До чего же резкие, пронзительные голоса у гномьих женщин!

— Поставь там, — повинуясь неопределенному взмаху руки, служанка тяжело опустила ведро на пол и повесила полотенце на спинку кровати, но не ушла, а принялась бесцеремонно разглядывать мой меч.

— Наша работа, — со знанием дела изрекла она. — Людям такого в жизни не выковать!

Поддерживать беседу о превосходстве гномов в кузнечном деле мне не хотелось. Хотелось спать.

— Спасибо, можешь идти, — велел я служанке.

Та оскорблено хмыкнула и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Надо было встать и отмыться от грязи и орочьей крови, запах которой преследовал меня от самых ворот. Именно это я и собирался сделать, после того, как открою глаза. Мне казалось, что тяжелые веки опустились всего лишь на миг...

Ворон уселся на корявую ветку дуба и каркнул, уронив то, что держал в клюве. Я подошел поближе. Между корнями дуба лежало человеческое сердце и, подрагивая, теряло последние капли жизни.

— Ну, и что ты хочешь этим сказать? — беседовать с птицей совершенно не казалось мне странным.

Ворон, склонив голову на бок, пристально посмотрел на меня.  Потом каркнул еще раз. Дуб с пронзительным скрипом зашевелил ветвями, указывая направление — на запад. Птица закаркала смехом Черного колдуна и, устало взмахнув крыльями, взмыла в небо.

Скрипела, оказывается, не ветка, а опять же дверь. На пороге, покачиваясь, стоял давешний вышибала Вилл.

— Там эта... конь... черный... он эта... твой что ли?

— Мой. Что еще?

— Он эта... отвязался... я его поймать хотел... а он эта... лягается! — с членораздельной речью у Вилла определенно было туго. А еще хуже с пониманием того, что спящего принца не принято будить по пустякам, даже если этот пустяк — шишка на лбу, набитая копытом его боевого коня.

— Оставь моего коня в покое! — рявкнул я. — И меня тоже! И вообще проваливай! Не видишь, я сплю? — спросонья голос звучал как-то совсем не угрожающе, так что для убедительности пришлось взяться за рукоять прислоненного к изголовью меча, после чего Вилла как ветром сдуло.

Я, стуча зубами от озноба, сел на кровати, стянул с себя все еще сыроватую после дождя одежду, добрел до ведра с водой. Та уже остыла и была не теплее промозглого воздуха. Пришлось поспешно залезть под одеяло, так толком и не вымывшись. Согреться не получалось. Кажется, я умудрился простудиться под этим треклятым дождем. 'Надо было велеть служанке разжечь камин', — мелькнула запоздалая мысль. Звать прислугу среди ночи не хотелось, вылезать из-под одеяла и разводить огонь самому тем более, и я лежал, съежившись, как озябший щенок.

В сторожевой башне было холодно. Сквозь бойницы врывался ветер, кружил внутри, попутно продувая нас до костей, и швырялся в лицо ледяными крошками. Но снаружи было еще холоднее. Там бесновалась зимняя вьюга.

Я никогда не понимал, зачем зимой нужна стража на Королевском мосту. Все равно озеро замерзало, и враги могли перейти его по льду. Но отец считал, что надо, и мое мнение по этому вопросу его совершенно не интересовало. А потому Крайт, как это часто бывало зимой, мерз в сторожевой башне. Он вышагивал взад-вперед по тесному помещению, временами простужено хлюпая носом, и без умолку болтал, наверно, чтобы я не соскучился и не ушел. Я же, съежившись под плащом, сидел на корточках у стены и пытался не отдать тепло зимней стуже.

— Знаешь, Малыш, я никогда не рассказывал тебе о моих сестрах, — неожиданно признался Крайт. — Если честно, боязно было, что Черный колдун их найдет. Не потому, что ты ему выдашь, а потому что ты у него все время под самым носом, и, если он и станет у кого-нибудь мысли читать, так у тебя в первую очередь. Ну, или еще у Энди.

— Ну, я и не спрашивал. Некоторых вещей лучше не знать, — стараясь унять дрожь, кивнул я.

— Но теперь-то ты знаешь, — Крайт остановился и взглянул на меня с немым вопросом: 'И что теперь собираешься с этим делать?'

— Но теперь-то я явно не у него под носом, — почему-то я не сомневался, что, даже околевая от холода в Сторожевой башне, нахожусь за тридевять земель от Черного замка.

— А вдруг?

— Что ж, попробую проследить, чтобы этот выживший из ума некромант искал себе девственниц подальше от твоей семьи, — пообещал я. Чем не занятие для праздношатающегося принца? Все равно, пока Энди в своей далекой деревушке, о битве с драконом думать рано.

Необычное для зимней поры хлопанье крыльев заглушило заунывный вой вьюги. В бойницу влетел черный ворон. Он уселся на потолочную балку, искоса глянул  на меня недобрым взглядом и хрипло каркнул.

Глава 5. Утренний гость

Я вздрогнул и проснулся. Голова раскалывалась, в животе крутило, не иначе Скряга накормил меня несвежим ужином. А еще кожей ощущался недружелюбный взгляд, холодный и оценивающий, как у ворона в башне. Я с трудом подавил горячее желание молниеносно вскочить и избавиться от мерзкого чувства опасности, наугад махнув мечом в направлении окна — именно оттуда на меня смотрели. Несколько бесконечных мгновений ушло на то, чтобы открыть глаза, медленно и хладнокровно повернуть голову в нужную сторону, увидеть темную фигуру на фоне яркого треугольника окна и сообразить — на меня смотрел ни кто иной, как Черный колдун.

Лицо старика по обыкновению скрывалось в тени капюшона, но это не мешало ему смотреть на меня, а мне узнать его. Кристалл на конце посоха, того самого, который я собирался отобрать у него, прежде чем убью, пульсировал пронзительно голубым светом. Казалось, внутри заперта смертельная молния, готовая вырваться наружу по одному слову колдуна и испепелить меня на месте, как некогда мой славный меч 'Клинок возмездия'. Я горько пожалел, что защищающий от магии амулет, сделанный для меня Энди, остался где-то в Сумеречной Долине, и быстрым движением, стараясь опередить старика, схватился за... пустоту. В животе неприятно похолодело — у изголовья постели, где еще вечером был меч, не оказалось ничего, кроме уныло сгорбившегося сапога. Я судорожно огляделся. Клинок 'Пламя дракона' парил в дальнем углу под потолком, будто золотой дракончик с рукоятки внезапно научился летать.

— Сиди и не шевелись, Рикланд. Я хорошо подготовлен к нашей встрече и успею закончить заклинание до того, как ты выберешься из-под одеяла, — прошипел Черный колдун, направляя на меня посох. Холодный глаз волшебного кристалла глядел не более доброжелательно, чем его хозяин.

— Хотелось бы знать, какое? — проворчал я, поежившись.

На ответ я не рассчитывал, но Черный колдун, как это ни странно, был расположен поболтать.

— Для начала парализации, — на удивление миролюбиво сообщил он. — Видишь ли, мой принц, твой батюшка, король, приказал мне предотвратить бессмысленный поход его единственного наследника на дракона. Хотя лично мне доставило бы великое удовольствие узнать о гибели доблестного Рикланда. В последнее время из досадного недоразумения ты превратился в серьезную помеху моим планам.

'Кажется, я все еще сплю, — изумленно подумал я, — иначе с какой стати Черному колдуну понадобилось со мной откровенничать?'.

— Но его величество готов умереть от руки собственного наследника, лишь бы не допустить смены династии, — старик язвительно усмехнулся, — а я обязан служить королю, пока он жив, и, следовательно, выполнять его нелепые прихоти. Боюсь, объяснять, насколько стремление уничтожить дракона безрассудно, не имеет смысла. У тебя не хватит ума, чтобы внять доводам, продиктованным холодным разумом. Так что заклятие парализации — наилучшее решение проблемы, не находишь?

— Это ты уже пробовал, — с напускным равнодушием ответил я. — Придумай что-нибудь новенькое.

— Да, пробовал. И это, и другое... Везение, с которым ты выходишь из почти безнадежных ситуаций, настораживает. Я слишком стар, чтобы бросать вызов богам, и явился сюда вовсе не накладывать заклятия. Я намерен предложить тебе сделку, мой принц.

Губы мои непроизвольно скривились в презрительной гримасе — что он может предложить такого, чем можно меня заинтересовать? И тут же понял: мне жутко интересно, а действительно, что? Но колдун не спешил удовлетворить мое любопытство.

— Только сначала позволь мне разъяснить некоторые вещи, о которых ты имеешь неправильное представление, — начал он издалека, — видимо потому, что наслушался этих жалких обманщиков, поклонников Светлых богов. Ведь ты говорил с Керниусом перед тем, как похитить моего ученика? Этот эльмарионский проповедник вполне мог заставить доверчивого простака вроде тебя поверить в любой бред, лишь бы заполучить Эндилорна на сторону Света. Не важно, что он наговорил, но уверен, ни слова правды в том не было. Эльмарионский белый маг просто не может знать ее, как я не могу знать секретов гильдии Света. Ну что, Рикланд, ты готов выслушать меня?