Болотный кот - 2. Глава 1-17

— К князю один завтра пойду, — прошептал я, когда братья разошлись по комнатам, и из каждой теперь слышался размеренный храп.

Мы тоже расположились на лавке рядом с каменным камином у дальней стены гостиной. Дрова уже давно прогорели, однако тепло хорошо держится, а угли еще тлеют и мерцают красным.

— Это почему? — Дарина приподнялась на локте.

— Потому-то это может быть опасно. Помнишь указ княжеский — 'не чинить препятствий иноземцам', передразнил я того дружинника у моста.

— Так зачем тогда идти к князю? Давай тогда уж в хартские земли подадимся?

— Хочу услышать ответы на непонятные для меня вопросы. Да и с Чернавой непонятно что случилось. А нет у нее, ну... подруг, может, таких же, как она?

— Есть! — снова поднялась на локте Дарина, — да, икербская женщина, она должно быть теперь старая совсем, я ее видела два раза всего. Один раз, когда еще маленькая была, а четыре лета назад она снова была в доме у тетушки.

— Тоже колдунья?

— Да, она у тетушки от хранителей пряталась, несколько дней жила, а потом на восток, к Желтым горам подалась.

— Ладно, сначала к князю, а потом решим... по ситуации.

— Как? Опять ты словами твоего мира говоришь.

— Спи, до утра совсем немного осталось, — погладил я Дарину по щеке и сам закрыл глаза, провалившись в сон.

Разбудили нас монотонные звуки с первого этажа, там вовсю кипела работа, что-то скоблилось, мялось, крутилось, запах кожи стал еще сильнее. Я открыл глаза и обнаружил Дарину сидящую у окошка и разглядывающую переулок, она уже была одета, волосы заплетены в тугую косу, в которой появилась вплетенная черная лента.

— Давно рассвело? — спросил я опустив ноги на холодные доски пола.

За стеной несколько раз ударил колокол, словно отвечая на мой вопрос.

— Понятно, ворота старого города открыли, — сказал я, натягивая сапоги.

* * *

Чуть больше двадцати лет скитаний и нужды наложили определенный отпечаток на характер молодого князя, теперь, ощутив власть и богатство, что-то надломилось внутри... он стал бояться ее, то есть власть, потерять, окружил себя советниками, а добрый десяток дюжих рубак-охранителей, неотступно следуют за ним везде.

Весть о том, что иноземный кортеж достиг форта прибыла в городище с запыхавшимся посыльным под утро, князя будить не стали. Распорядитель Ицкан, что появился при князе сразу после его вхождение во власть, приказал разместить иноземцев в форту, а князю о гостях доложил лично, как только на башне в первый раз ударил колокол.

— Иноземцы прибыли, Светлый князь, — Ицкан стоял над княжеским ложем с комплектом праздничного одеяния.

— Когда? — молодой князь сел в большой кровати протирая глаза, — Где они?

— В форту...

— Прикажи сопроводить их в городище и прикажи готовить праздничный завтрак.

— Я бы не спешил, и сначала выяснил, какие вкусы у гостей.

— Да, да... ты прав, — принимая одежды от распорядителя ответил князь, — а княгиня, или как ее там...

— Императрица Скади...

— Да! Как она?

— Не знаю светлейший князь, но судя по той болтовне, что идет в форту, она недурна статью и лицом красива.

Пока кортеж иноземцев двигался от форта к городищу, в большом зале приемов накрыли столы. Лучшие княжеские охотники успели настрелять дичи, вино, хмельной мед были поданы к столу, вдоль которого прохаживался распорядитель Ицкан и то и дело подгонял слуг. Внимание Ицкана привлек размеренный стук подкованных сапог...

— Тарин, ты не жалеешь труд людей! Посмотри, что сделали твои сапоги с лаком.

— Куда прикажете сопроводить иноземцев? — пропустив мимо ушей замечание распорядителя спросил воевода.

— Они все прибыли из форта?

— Нет, только княжна их, пара бабок из прислуги, да десяток охранителей. Остальные в форту.

— Хорошо, — распорядитель Ицкан закатил глаза, демонстрируя уже в который раз, какой невежда этот воевода, — Молодую императрицу... императрицу, Тарин! Проводи с прислугой в западную башню крепости. Там уже все приготовлено.

Тарин все это время смотрел на распорядителя как через стекло, т.е. только слушая и не замечая чуть горбатого, с ненормально большой головой бывшего судьи хранителей, а теперь распорядителя молодого князя. Получив указание, Тарин развернулся на пятке, задрав в очередной раз лак и отправился исполнять приказание.

Последние пару месяцев служба Тарину совсем не в радость... Нет, и жалование и положение очень даже, однако, от того наследника, за которого, и рядом с которым пришлось проливать кровь, теперь ничего не осталось. Клятва верности тяготила, отчего Тарин, при каждом удобном случае топил тоску на дне кружки с хмельным медом. Выполняя приказ распорядителя, Тарин поручил старшему караула по крепости, сопроводить иноземцев в башню, а сам реши зайти в зал приемов, где, как ему показалось он заметил знакомое лицо.

* * *

— Вот оттаскал бы тебя за чуб, да под зад сапожищем! — расплываясь в улыбке в зал приемов, где я скучаю уже битый час, на пару со странным человеком на лавке по соседству, в противоположном углу зала.

— Тарин! — я тоже искренне обрадовался ему, — очень рад видеть тебя!

Мы обнялись, обменялись рукопожатиями и... пристально посмотрели друг другу в глаза. Тарин не тот человек, которого можно обмануть, сделав вид 'ой, что-то в глаз попало'.

— Что привело тебя, друг мой, Никити́н в такой ранний час к князю?

— Что-то происходит дружище... в княжестве, на его границах... и... Варас мертв.

— Варас? Как же так?

— Вот так, — я потянул Тарина за рукав к лавке и чуть приоткрыл источающую зловонием торбу, — это один из убийц Вараса.

Тарин, лишь взглянув внутрь, сразу же закрыл торбу, оглянулся на сидящего напротив странного мужика, лет под пятьдесят и почему-то в праздничной тунике хранителей.

— Ты вот это мне отдай... а я уж разберусь... Князю доложу, что ты к нему приехал... он тебя точно примет, но когда, не могу сказать... тут у нас знаешь, сейчас все мудрено как-то, с этими иноземцами.

— Как отдай? — прошептал я вцепившись в торбу, — а доказательства?

— Доказательства, что у тебя в руках голова иноземца, которые под защитой княжеской?

— А как же Варас?

— Забудь.

— Знаешь что! — я отпустил торбу и медленно, но сильно сгреб в руке ворот кафтана воеводы, — ты это Дарине скажи, что б она забыла, а я посмотрю...

— Гневайся, Никити́н, гневайся... только тихо, и чтобы не видел никто... — Тарин положил свою руку на мою, — нам многое сказать надо, только не знаю веришь ли ты мне?

— Верю Тарин, но, и то что происходит...

— Забудь! — Тарин сжал мою руку так, что кости захрустели, — И к князю, я бы не ходил на твоем месте.

— Ты на своем, а я на своем месте...

— Тогда, дурень ты настырный, слушай... неважно, как сложится разговор твой с князем, и если ты вообще, доживешь до полудня, то на закате, я буду в ярмарочной таверне... поговорим, если позволят Боги...

* * *

Настроение Корена было словно мечущаяся птица, с одной стороны уверения императрицы, в том что орден Хранителей ожидает большое будущее, правда с некими оговорками... С другой, гонения на орден Хранителей... но Ицкан, клоп библиотечный! Рядовой писарь суда Хранителей в прошлом, а теперь распорядитель князя, поди ж ты! Мысли путались, не позволяли сосредоточиться, еще эти двое напротив...

Что? Никити́н? — Корен даже не пошевелился, но нутро его, словного охотничья псина встало в стойку... Не было слышно о чем говорят эти двое, но тот, который молодой, очень заинтересовал Корена, и имя... Никити́н!

* * *

Выслушав доклад воеводы, подпрыгивая от нетерпения, молодой князь желал поскорее приступить к завтраку.

— Ступай Тарин, и обеспечь всех иноземных гостей, кто остался в форту, всем необходимым.

— Слушаюсь князь... Что сказать вашему оружейнику?

— Эм... Которому?

— Никити́н.

— Он здесь?

— Да, ждет приема.

— Скажи, что я обязательно его приму, и буду рад его видеть... но после завтрака.

— Хорошо князь.

В покои вошел Ицкан, проводил взглядом выходящего Тарина и провозгласил:

— Все готово к завтраку, приглашать послов?

— Да Ицкан, пусть занимают места.

— Слушаюсь.

* * *

Для Скади это было словно игра. Дикари, надо отдать им должное, старались, лезли из кожи вон, чтобы угодить. Но и без того, все, по мнению молодой императрицы было очень мило и даже интересно. Столица княжества, которое дикари называют городищем, оказалась достаточно большим городом, насколько удалось разглядеть по пути из укрепленного форта в крепость, то есть старое городища. Вокруг стен городища обширная площадь занятая лавками ремесленников, торговцев, и просто домишками тех, кто кормит знать. Внутри же стен, и каменные дома с новыми надстройками и более приглядно одетые люди...

— Лет сто назад, наша империя была такой же, — леди-наставница задернула штору окошка в фургоне.

— Тут совсем нет нищих, — Скади пересела к другому окну и отдернула штору, — в империи мы бы уже были окружены нищими и попрошайками.

— Как вам княжеский генерал, или как его тут называют — воевода?

— Черствый сухарь! Я еще расскажу князю, как он заставил нас передвигаться здесь практически без охраны.

— Похоже приехали, — Леди-наставница нахмурилась и потрогала рукой пояс, под которым был скрыт кошель с золотыми монетами, — вы бы не очень доверялись этим дикарям.

— Я сама решу, — фыркнула Скади и вышла из фургона, где ее встречал воевода дикарей с десятком крепких воинов.

— Князь ждет тебя, — сказал воевода Тарин, когда один из охранителей спешившись, подошел к фургону, открыл дверь и подставив начищенные до блеска наручи, помог императрице спуститься, — иди за мной.

Глава восьмая.

Простота зала приемов, куда провели Скади со свитой, ее даже забавляла. Внутреннее убранство, будто из тех замшелых книг императорской библиотеки, и которые так любит перечитывать леди наставница. Каменные стены, каменный пол, крепкая и старая деревянная мебель. На стенах начищенные до блеска большие медные щиты, они развешены таким образом, что солнечный свет, проникающий в зал через окна, отражаясь, неплохо освещает все внутри. От большого камина расходится приятное тепло, и аппетитный запах жарящейся там же на вертеле косули. Скади проводили за стол поменьше, что был накрыт богаче и у которого стояли только два стула, а свиту и охранителей рассадили за стол побольше и попроще, с двумя широкими лавками...

— Князь Талес! — провозгласил важный толстяк, выйдя из тяжелых, окованных дверей.

Следом, придерживая перевязь в зал вошел крепкого сложения молодой человек, практично и не ярко одетый и даже симпатичный, отметив это Скади непроизвольно, немного приподняла бровь и переглянулась с леди наставницей, на что та одобрительно кивнула.

— Как тебя называть? — Талес сел напротив молодой императрицы.

— Скади.

— Что обозначает твое имя? — спросил князь и жестом указал слуге у стола разлить по кружкам хмельного меда.

— Матушка рассказывала, что на языке древнего народа Каменных башен, мое имя означает ветер.

— У твоего народа есть еще один язык?

— Он давно забыт, — Скади задержала взгляд на чеканке медной кружки, удерживая ее за дно своими тонкими и длинными пальцами, вздохнув, посмотрела в окно, поверх головы Талеса а потом в глаза Талеса и, чуть подавшись вперед и улыбаясь, добавила, — хотя, одним Богам известно, что в нашем мире забыто, а что нет. До недавнего времени считалось, что мой народ единственный в этом мире.

— Хм... Только в Трехречье ты встретишь три разных народа, а на севере, за болотами есть еще один народ, дикие варвары и людоеды.

— Как интересно! Расскажешь мне про это? — Скади улыбаясь, смотрела на князя.

— Я попробую, но предупреждаю, рассказчик из меня не очень хороший. У нас есть библиотека Хранителей, там, в старых книгах и дневниках Хранителей можно многое прочитать.

— Кстати об этих ваших Хранителях...

— Суд Хранителей и сам орден, с некоторых пор распущен.

— Почему?

— Они перестали служить народу Трехречья и стали преследовать лишь две цели — власть и нажива. Хотя, возможно, я и погорячился с упразднением ордена, не все из них были плохими людьми. К примеру мой советник, он очень умен и исполнителен.

— Моя империя пошла длинный путь, прежде чем стать таковой, и я с удовольствием расскажу об опыте моих предков.

В зал приемов один за другим, стали входить слуги с кухни, расставляя блюда на столах, а двое остановились у камина и занялись мясом на вертеле...

* * *

Устал ждать... уже и ходил вдоль стены, и спускался во двор выкурить трубку в компании княжеского конюха, потом даже немного задремал, ожидая аудиенции князя, при этом, ни на секунду не выпуская из рук лямку торбы, что задвинул ногой под широкую лавку. Периодически я посматривал на своего соседа напротив, тот сосредоточенно о чем-то думал, беззвучно шевеля губами и глядя на каменный пол.

Наконец, спустя часы ожидания, громыхнул засов за низкой деревянной дверью под каменным арочным сводом. Мой компаньон по ожиданию аудиенции князя сразу встал, поправил тунику и уставился на выглянувшего из-за двери княжеского писаря.

— Сначала ты, — писарь кивнул на меня, — у князя очень мало времени, но он готов тебя принять.

— А меня? — растерянно спросил мужчина в тунике хранителя.

— Не знаю, — писарь шире открыл дверь и активно замахал рукой, торопя меня, — давай, давай, давай...

Подхватив торбу я быстро пошел к двери, чувствуя затылком взгляд, нехороший такой взгляд.

Комната была темной, и насколько мне известно выполняла функции не то допросной, не то комнаты для тайных встреч. В углу некое подобие узкой кафедры, за которой шуршал пером писарь в свете лампады, а посередине единственный предмет мебели — кресло, большое деревянное кресло отделанное шкурами и с искусной резьбой, в котором сидел князь и отстукивал пальцами по подлокотнику.

— Никити́н! — Талес изучающее посмотрел на меня, — воевода Тарин сказал, что у тебя что-то очень важное.

— Да князь, — я остановился и, приложив руку к груди, коротко поклонился.

— У меня иноземные гости оружейник, и такого еще не было в истории Трехречья! Сейчас небольшой перерыв — гостям показывают старую крепость, посему говори понятно, и постарайся не занять много моего времени.

— Если позволишь, князь, то мне бы хотелось поговорить с тобой без свидетелей.

— Хорошо, — Талес указал глазами на штору в углу, за которую моментально прошмыгнул писарь.

Услышав звук закрывшейся двери, я стал рассказывать, про дружинника в протоке, про Вараса и его убийц, а так же про то, что с ними стало, продемонстрировав содержимое торбы. Еще рассказал про сны Чернавы...

— Варас, насколько я помню, скор на расправу и сам, скорее всего, спровоцировал чужеземцев! — Талеса будто подменили.

— Нет князь...

— Замолчи и слушай! Вот это, — указал он на торбу, — оставь здесь. Тебе, за прежние заслуги твои, сейчас разрешаю уйти, но впредь, лучше бы тебе не появляться мне на глаза! За то, что ослушался указа моего, освобождаю тебя от клятвы, не служишь ты мне более, все, уйди с глаз моих!