Роман о человеке по имени Мстислав

Нам повезло, одна моя очередь достигла цели, наверняка снеся одну из пушек — в темноте возникла целая россыпь искр от попадания в щит или металлический борт трассирующей пули. Видать это произвело на нападающих эффект и они стали резко отклонятся, забирая вбок. Послышались радостные крики, матросы искренне радовались окончанию скоротечного боя, но видать старуха судьба та ещё проказница... враги отклоняясь, выпустили ещё пару снарядов и один из них попал как раз в ликующих за пушкой матросов справа. Угодил прямо в защитный щиток, вырвал с мясом его и пушку из крепления. Ее ствол хлыстом раскидал в стороны матросов, как ушибленные кегли от броска биты задорного мальчишки. Веселье тут же прекратилось, гудящая голова, не сразу начала соображать, а лишь машинально фиксировала отдельные кадры: вот кругом мельтешат люди, что-то кричит Богомил-заряжающий, размахивая рукой и показывая куда-то в сторону, и как только я посмотрел в том направлении, начал возвращаться слух и замедленные плывущие движения стали ускоряться. Сразу же послышались полные боли и страданий крики, перешибленные тела двух матросов мелко подрагивали в смертной агонии, ещё один держался за раздробленную руку без трех пальцев и мелкие ранки на его лице и шее сильно кровили. Олаф, который был за главного у них, обхватил контуженую голову руками и раскачивался взад-вперед, смотрел на кровь расплывающеюся из раны на левой ноге. Я наконец расслышал, что кричал мне паникующий Богомил:

— Они разворачиваются, что делать?!

— Успокойся и давай следующую ленту,— перекричал его я каким-то хриплым и совершенно не своим голосом

Враги оказывается, воспользовавшись удачным попаданиям, наверное, воспрянули духом и предприняли ещё одну атаку, но я во время встал за картечницу и отправил всю ленту в них.. пятьдесят смертей разом отправились к ним, каждый выстрел отчетливо вдавливал наплечники мне в плечи, но я постарался пригвоздить себя к месту. Мне с гулким раскидистым буханьем вторила уцелевшая пушка, в какой-то момент и пушка и моя очередь видать что-то повредили — на вражеской палубе начался пожар, разом охватив командную надстройку, они начали стремительно отставать, вскоре скрывшись совсем из виду, лишь дымный столб, указывал на их существование.

Сегодня рассвет встречал нас израненных, смертельно уставших с четырьмя мертвыми на руках и пятью серьёзно раненными, но всё ещё живых.

19 число пятого месяца 659 года от Великого Воссоединения. Пловис

Древний город встречал гостеприимно. Еще на подходе нас перехватил патрульный катер и сопровождал в бухту, опоясанную с двух сторон, словно схваченную двумя огромными клешнями краба. Каждая из 'клешней' была сплошь утыкана скальными склонами, поросшими тут и там кустарниками, вкраплениями толстых узловатых крон маслин и даже пальмами. На скалах, едва торчащих из воды, гордо восседала пара огромных пеликанов, лениво провожавших нас надменными взглядами, до пестрого буйства рыб, в хрустально чистой воде им, казалось, нет никакого дела. А вот наш экипаж, особенно норманны, вообще не особо привычные к местной флоре и фауне, чуть ли не с открытыми ртами взирали на мельтешащее внизу царство, наполовину перевесившись через борта. Я и сам то и дело выпадал из реальности, завидев огромного ската-манту или тигровую мурену. Но, по мере следования за сторожевым катером, одна из клешней мыса постепенно уменьшалась в высоту, и вскоре вовсе затерялась, открыв в вид на раскинувшуюся бухту, пестрящую разнообразием судов: мелкие рыбацкие лодчонки, огромные рыбацкие же баркасы, приватирское судно испанцев с ярко-алым крестом на белом парусе, парочка арабских судов и множество иных, куда менее приметных были разбросаны у пары дюжин причалов. Затем сторожевой катер отстал, дал на берег команду с помощью солнечных зеркал и отбыл патрулировать воды, а, спустя минуту, от берега к нам отправилась шлюпка. Через пятнадцать минут, разгоряченные от гребли береговые охранники взобрались на борт, а следом забрался и задохликоватого вида мужичек с тонкими тараканьими усиками и сальными глазками.

И, как только была улажена первая бюрократическая тягомотина, туран-механик сдан властям, рассказаны координаты высаженного с трехдневным запасом еды и воды на крохотную скалу с чахлой растительностью Мустафы, а довольно увесистый мешочек перекочевал из рук нашего капитана в карманы берегового лейтенанта — нам разрешили выход в город. Выписали соответствующие пропуска — маленькие картонные бумажки с гербом балранского царства и печатью города в виде вставшего на задние лапы льва в короне, покрытые каким-то прозрачным лаком. Меня и Ивана, как уже полноправного капитана, а также Димитара 'попросили' явится завтра к десяти в управление безопасности для 'дружеской разъяснительной беседы' по поводу наших злоключений и заодно для регистрации судна. Мы в свою очередь согласно покивали и клятвенно заверились быть вовремя. На что балранец в чине лейтенанта лишь кивнул, вежливо улыбнулся и покинул судно, а за ним в больницу отправились трое из пяти серьёзно раненных в стычке с неизвестным, предположительно клефтским, судном. Всех троих отвезла карета скорой помощи, оставшиеся же не протянули и пары часов.

Я, было, намеревался по-тихому ускользнуть в город, да только, заметя это Иван, заявил:

— Подожди покуда, я сейчас дела улажу и вместе в город наведаемся.

— Ну, ладно.

— Ага, я сейчас распоряжусь по поводу всего тут,— при этом он как-то неопределенно махнул рукой, но я его понял,— А то эти охламоны понатворят тут делов и упьются все первым делом лишь сойдя на берег. Я-то их знаю...— при последних словах шкип так взглотнул слюну, что я и сам понял — он их повадки точно знает.

Шкип ещё что-то говорил и говорил, раздавая при этом поручения тому самому пожилому и кряжистому матросу, ставшего боцманом, тот изредка кивал в знак согласия. Через минут десять Иван освободился.

— Ну, что готов выбраться в славный город Пловис?—

Иван подошел, когда я только заставил себя отделаться от ощущения качки в ногах, едва стоило сойти на пирс.

— Да, наверное. Не бывал никогда ещё здесь,— я, немного приноровившись к тому, что земля не раскачивается у меня под ногами, а линия горизонта статична.

— Ты не смотри на неказистость, это ж порт всего-то. А город этот красив и приятен, это здесь в порту дешевые кабаки для матросни и веселые дома с распутными девами. А там впереди,— указал он явно за пропускные ворота порта,— Все аккуратно, тихо, приятные люди, красивые девушки с миловидными лицами, да много чего ещё и не рассказать всего...

Иван, как оказалось, ходок по прекрасному полу тот ещё был по молодости, да и сейчас не утратил огня в глазах, да полымя в сердце. Он вещал какой это прекрасный городок, как и когда, зачем они сюда ходили. О товарах, о приключениях и о похождениях своих не преминул поведать, обо всем на свете в общем. Видать, от пережитого в последнее время, захотелось человеку выговорится, вот и нашел свободные уши. Но я его слушал в пол-уха и лишь изредка поддакивал и кивал, он либо делал вид, что не замечает этого, либо и вправду не замечал. Тем более что я подозревал, что серьезно воспринимать его рассказ можно едва ли на половину. Сам же все больше смотрел на открывшийся мне увлекательный мир этого города...

Как только закончились разбитые грунтовки портовых улиц, присыпанные гравием. То тут, то там прижимались кучками дешевые кабаки, а у пары незажженных по утреннему времени красных фонарей переминалась парочка корявых труженниц амурного фронта, откровенно зевающих и откровенно же страшных, что смертный грех. Так вот, как только закончились грунтовки портовых переулков и улиц, а стража у городских ворот увидела предъявленные пропуска и, недовольно скривившийся старший урядник махнул, мол 'фиг с ними', мы ступили на улицы города.

Древние, покрытые брусчаткой улочки, простирались во все стороны. То шли под прямыми углами, а то уходили куда-то извилистой змеей. Выложенные камнем заборы окружающие, дома с каменными первыми этажами и сбитыми из деревянных досок вторыми под островерхими крышами. Укрытые некогда красной черепицей, потускневшей от времени до светло-коричневой, через одну были украшены витиеватыми флюгерами. Вдоль улиц везде тут и там были кованные фонари, наверняка придающие вечернему Пловису непередаваемую атмосферу неторопливости и вековых традиций местного населения, добро улыбающегося нам. Откуда-то тянулся неимоверный запах свежей выпечки, да такой влекущий и дурманящий, что мы и позабыли о съеденном на корабле завтраке и через пару минут уже сидели, ожидая заказа в небольшой кофейне. На первом этаже располагалось само заведение, а хозяин наверняка жил тут же на втором. Вообще для Пловиса, как и для всего балранского края, очень характерна, насколько я успел заметить, двух— и трехэтажная застройка.

Принесли по здоровенному куску торта гараш*, который чуть ли не воспевал Иван... и скажу я вам было за что воспевать. Торт был настолько нежен, а миндальный вкус настолько удачно подчеркивался сливочно-кокосовым кремом с ванилью, что мы немедля заказали ещё порцию под чудесно сваренный кофе с корицей. Вскоре отъевшиеся и потяжелевшие, но довольные словно коты, обожравшиеся сметаны и отоспавшиеся на солнце да еще в разгар марта, выползли на улицу. Сразу захотелось покоя и сна, но трезво рассудив, мы, стряхнув лень, пошли дальше и, вскоре, улочка вывела нас на большую центральную площадь. Её центр венчал фонтан и статуя царя Бориса VII, восседавшего на троне в доспехах рыцарей Темных времен. Строго за ним в отдалении стояло монументальное пятиэтажное каменное здание с колонами и резными огромными дверьми — городская администрация. Справа от него управление безопасности с серыми стенами, выполненное в несколько угрюмом на фоне окружающих строений стиле, но тут вроде как даже название и функции обязывают.

Обо всем этом вещал, не переставая, насытившийся шкипер. Площадь носила имя Бориса VII, как нетрудно догадаться по его статуе, возвышавшейся над площадью эдаким монолитом на большом постаменте. Она действительно впечатляла своими размерами уж никак не меньше метров тридцати в высоту из черного мрамора и с позолотой. На постаменте на нескольких языках была выполнена надпись:

'Царь Борис VII, основатель и великий князь царства Балранского'

Побродив ещё некоторое время по площади, мы вышли по улице святых братьев Юргия и Сера к городскому рынку, который как оказалось на деле, отстоял не так уж далеко от порта. А я и не заметил как круг намотали.. надо бы внимательнее быть, а то расслабился, зазевался будто в вояже нахожусь... Конечно, может это всего лишь паранойя, но как говаривал мой учитель: ' Если что чувствуешь или замечаешь неладное, то всегда уделяй этому внимание. Нельзя пускать дела на самотек, как и нельзя пренебрегать безопасностью. Быть может лучше лишний раз оглядеться, чем беззаботно словить в почку клинок. Запомни, внимательные живут дольше и не кормят червей в земле раньше своего срока..'. От воспоминаний я зябко передернул плечами и оглянулся. Нет, никто не следует за мной.

Рынок раскинулся во всю ширь площади размером значительно больше площади царя Бориса седьмого на которой мы недавно были. Раскинулся во всем своем великолепии... Огромный лабиринт небольших улочек накрытых общей крышей. Здесь было все, что только душе угодно: пряности, драгоценности, персидские ковры, стоившие как состояние, вездесущие кофейни и ресторанчики, были небольшие мастерские, продающие товар тут же и множество всякой всячины иного рода. Как мне успел сообщить, стоило закрыть рот от произведенного на меня впечатления, улыбающийся во все двадцать пять-двадцать семь, Иван. Рынок был своего рода отдельным городком в городе, он был крытым и делился на сектора по продаваемым товарам, в центре под куполообразной крышей располагалась небольшая площадь с фонтаном, вокруг которой были великое множество кондитерских, ресторанов, кофеен и пр. Мы со шкипом договорились встретиться через два часа у Фонтана, как здесь именовали центр рынка. Дальше он удалился к какому-то торговцу по имени Тодор, договориться о сбыте товара. Он, было, предложил и мне с ним, но я сослался на то, что мне хотелось бы походить и поглазеть на местные дива. Он лишь пожал плечами, мол как знаешь, сказал чтобы опасался карманников и направился по делам.

Слава создателю, здесь, для посетителей рынка, продавали за пару медяков карту, отпечатанную на листе плотной бумаги...видать затерявшиеся здесь — обычное дело. А что затеряться можно я в этом убедился многократно и лишь карта выводила меня обратно, заставляя начинать свой путь заново. Повсюду бегали мальчишки-зазывалы, наперебой тараторя и зазывая посетить именно их лавку, но вскоре, там же среди них поймал за руку, хотевшего срезать кошель воришку лет пятнадцати и напутствовав того крепким словом, подкрепленного смачным пендалем, отпустил засранца. Весь галдеж прекратился, как только вышел на улицу Арсеналъ. Как и следовало из названия, здесь торговали всевозможным оружием, доспехами и прочим. По обеим сторонам улицы тянулись многие оружейные лавки. Я, почувствовав себя словно в раю, имел я страсть к разного рода механизмам, особенно, к смертоубийственным их разновидностям. Начал курсировать от одной двери к другой, но почти всюду я оказывался разочарован. Едва ли не все лавки оказались торговавшими весьма обычными образцами, бывшими в обиходе на всем черноморском и средиземноморском побережье, либо наоборот оказывались торговавшими древним антикварным оружием и снаряжением или откровенным старьем. Но вскоре я нашел то, что искал, может быть стоило ещё поискать-побродить, но мне приглянулся средних размеров магазин. В торговом зале на крючьях вбитых в стену покрытых резиной и тканью покоились разные образцы огнестрельного и холодного оружия, а самые ценные из них находились под стеклом торговой стойки из моренного дуба. К слову, вся мебель была выдержанна в норманском стиле столь нетипичным для данного региона, да и продавец оказался норманном. Высокий, средних лет, огненно-рыжий с аккуратно подстриженной бородой в нескольких местах взятой в косицы золотыми колечками. Все это время он сохранял молчание, а светло-серые глаза внимательно изучали кто ж это к нему пришел, и вроде как, убедившись в моей заинтересованности товаром, произнес с характерным акцентом, чеканя твердые согласные и немного протягивая гласные:

— Мир вам. Я-Бьёрн и я-хозяин данного магазина. Что-то интересует или подсказать что?

— И вам мир. Я— Мстис,— ответил я, вернув вежливость,— интересуют патроны к револьверу. Калибр 11мм германский новый, есть у вас? Ещё интересует, можете ли сделать скорозарядники и пули под заказ? Я видел у вас надпись на входе касательно ремонтной мастерской.

— Патроны есть, а на счет скорозарядников необходимо оружие поглядеть, а дальше видно будет

— Вот этот,— я извлек из кобуры револьвер и глаза невозмутимого скандинава поползли вверх:

— Что это? Кто сделал?

— Револьвер,— улыбнулся я

— Даа, вижу я,— несколько грубовато ответил торговец отчего его акцент лишь усилился, -я не о том. Что за револьвер такой, никогда не видел раньше. Римский? В Моравии делают что ли?