Пантократор 3. Всемогущий

Им Рикона и оставила этого Дракона Триградья. Высокомерного, дерзкого и одновременно скользкого типа, которому в идеальном порядке Харр совершенно не было места. Какое все же облегчение, что она сбросила этот груз с плеч. И пусть блондинке было жаль, что Пророк не счел вознаградить её усилия (кости не в счет — артефакты прямого действия штука хорошая, но для Стратега практически бесполезная), она даже радовалась тому, что все закончилось. Теперь Риконе Виссарди предстояла главная задача — задушить Дэвиля, эту подлую скотину, конкуренция с которой давно переросла в состояние личной вражды. Плевать, что Стратегу эмоции не положены. Виссарди очень хотела избавиться от своего собрата, каким угодно болезненным способом.

Подходя к выкрашенному розовой краской крыльцу своего дома, она задумалась о возможности обрушения на Дэвиля скалы. Жила Рикона в аккуратном двухэтажном доме, с узкими, но высокими окнами. Возле её крыльца росли три ряда вечно цветущих розовых кустов. Заметив в окне соседского дома маленькую девочку, госпожа Стратег улыбнулась той и помахала ей рукой. Девочка неуверенно махнула в ответ, с завистью глядя на улицу.

Хоть на острове Харр не существовало преступности или суровых законов, ограничивающих чью-то свободу все местные жители подчинялись неким неписанным правилам. И встретить на вечерней, совершенно безопасной улице гуляющего ребенка, было невозможно. Не от большой родительской заботы — на Харр это было очень редкое, противоречащее здравому смыслу понятие. Просто так было принято.

— А еще можно сжечь его в печи, — великодушно предположила Рикона, открывая украшенную мозаикой из стеклянных цветов входную дверь.

— Сегодня меня ждет вечер меня! — мечтательно сказала она своему совершенно пустому дому. — И никакой работы!

Хлопок в ладоши. В прихожей и по всему дому разливается уютное неяркое свечение огоньков, кружащихся в стеклянных флаконах ламп. Рикона умиротворенно вздохнула, мечтая о теплой струящейся по коже воде и оставив на полу сапоги, пошла в зал. Там блондинка, перепоручив заботу о куртке первому встречному стулу, задерживаться не стала. Рикону манила кухня, с её огромными запасами еды и питья (порядок в доме и наличие в нем всего необходимого в любое время дня и ночи лежало на наемной прислуге).

Проходя мимо зеркала в коридоре, она мельком поправила свою идеальную прическу и почти пропела, при виде стоящей в окружении прикрытых крышками блюд бутылки с белым ромом:

— Замечательно. А еще его можно отравить, — и тут же отогнала назойливую мысль, словив себя на том, что слишком много думает о работе. В присутствии рома — отвратительно крепкого пойла, почему-то полюбившегося ей в Балбараше — такие мысли были сродни кощунству.

Итак, завтра её ждет встреча с Мастером Стратегом и новая задача. Раз старый мир уже катится в пропасть, работка будет та еще. Наверняка снова ушлют на край земли... Рикона, уже с откупоренной бутылкой и подставленным бокалом задумалась. Центральный континент, это ведь еще не весь мир. Теперь там и на прилежащих островах действуют Апостолы, но ведь существуют другие государства, практически на другом конце света. В принципе ничего важного там нет — тамошние дикари еще более отсталые, чем здешние, но вдруг...

Госпожа Стратег, приподняв крышку ближайшего блюда, с наслаждением вдохнула запах теплого пирога с мясом. Но взяв себя в руки, вернулась к своим размышлениям. А думалось ей лучше всего либо в библиотеке Харр, где под рукой масса всяких документов... либо на диване в зале. Подавляя в себе чувство голода (на голодную голову, как известно, думается лучше всего) Рикона прошествовала с бокалом в зал, где уже готовилась сесть на диван, когда заметила в прихожей кое-что странное. Поставив бокал на пол, госпожа Стратег, не выпуская из мыслей многочисленные расчеты вероятности её командировки, сходила на кухню за печными щипцами и вернулась к входной двери.

На полу мирно лежал сероватый конверт. Которого еще пять минут назад не было. С вульгарной, оскорбляющей само существо госпожи Стратега подписью — 'ОТ ДРУЗЕЙ'. Девушка хмыкнула, умело щелкнув щипцами. Пойманный за уголок конверт беспомощно проследовал на кухню — с лязгом отворилась печная дверца, и послание отправилось в огонь.

— Так-то лучше, — отряхивая руки от воображаемой сажи, заявила госпожа Стратег, спокойно направляясь к столу, под тихий шорох испепеляющейся бумаги.

— Воооооооооооааааааауууууууууум! — угрожающе завыло пламя, приобретая серые оттенки. Рикона, с ошеломляющей резвостью бросилась прочь от стола и одним прыжком вылетела прочь из кухни. Взрыв, произошедший за спиной, отлично подошел бы пороховому заряду, предназначенному к сносу крепостной стены. Серый огненный вал, в мгновение ока, расплавив сталь печных листов, вырвался наружу, заполоняя тесное пространство, и с таранной силой ударил в стены. Рикона в этот момент кубарем закатилась за угол, слыша ужасный грохот. Мимо неё по коридору пролетел, застряв в стенном шкафу горящий обломок столешницы.

Госпожа Стратег, шумно дыша, сидела, опершись спиной о стену, и глядела, как серое пламя прожорливо уничтожает её гардероб. Рядом, обдав щеку теплом, пролетел похожий на бабочку, горящий кусок её скатерти. Немного (буквально секунды три) поразмыслив над ситуацией Рикона поднялась на ноги и осторожно глянула за угол, готовая в любой момент броситься прочь. Но нет. Этого не требовалось. Серое пламя торжествующе плясало на чернеющем деревянном косяке, и среди руин кухни. Сквозь дыру во внешней стене было заметно, что на улице уже порядком стемнело. Огонь делал свое дело быстро, и умело, совершенно не оставляя дыма.

Виссарди еще раз шумно вздохнула, и, заглянув в медленно покрывающееся пузырями зеркало, поправила растрепанные волосы. Отчетливо сознавая, что магический огонь водой не затушишь, она быстро вернулась в зал. Ром ядовито шипел, разъедая стекло бокала. Страшно представить, что было бы с ней, выпей она эту дрянь. Дом сотрясся от мощного удара.

— Это ведь еще не все? — пробормотала Рикона, бросаясь к висящей на спинке стула куртке. Второй удар, куда более громкий, донесшийся со второго этажа, подтвердил опасения. С потолка посыпалась побелка, а на его ровной глади появились побеги черных трещин.

— Проклятье! — сдернув куртку со стула, вынужденно метнулась в сторону Рикона. Обжигая пятку о едкую лужицу на полу, она рухнула за спинку дивана — потолок в центре с треском проломился, и на пол лязгая металлическими сочленениями, приземлилась тяжелая окованная блестящими доспехами фигура.

— Проклятье! — убежденно повторила госпожа Стратег, потрясенно глядя на механическое порождение острова Харр. Живой кошмар Царства, названный там дикием, огласил комнату звуком похожим на стрекот и легким движением стальной руки отшвырнул диван в сторону, возвышаясь над своей добычей.

Прекрасно понимающая, что её ждет добыча, вскакивая с четверенек и лихорадочно шаря в куртке, бросилась в объятый пламенем коридор. Где едва успела затормозить на горячем полу, глядя как через дыру в стене пробираются еще два широкоплечих силуэта. Это было похоже на нескончаемый, размытый пламенем страшный сон, чья кульминация приближалась со скоростью закованного в сталь мертвеца. Рикона оказалась запертой между пылающей кухней, через которую пробиралась механическая парочка, и залом в котором... с грохотом развалившее верхнюю часть стены тело, оказалось на расстоянии вытянутой пятерни от хрупкой женской фигурки. Куртка полетела под ноги, а кости стукнувшись об пол, угодили в серое пламя. Дикий широко размахнулся, оставляя след в стенке, и ударил Рикону кулаком в три раза большим, чем её голова. Не оставляя ей никаких шансов на спасение.

Серый огонь, окутывающий её дом, внезапно стянулся в одну точку. Над костями. И тут же разлетелся секущей волной на двухметровом уровне, взрывая участки стен. Над головой, сжавшейся на полу Риконы, шумно столкнулись огонь и сталь. Заклятое пламя разрубило дикия с таким неистовством, что из того, отброшенного к шкафу, шестеренки посыпались. С тяжелым стуком об пол рядом с Риконой ударилась стальная перчатка с оплавленными краями. Госпожа Стратег, не взглянув на уничтоженного монстра, схватила с пола еще горячие кости и побежала через почерневшую кухню к дыре в стене, перепрыгивая искореженных дикиев.

... На улице, её босую, чумазую и дрожащую от пережитого испуга ждали светящиеся окна ближайших домов. За занавесками различались любопытные силуэты. На них Рикона внимания не обратила — никто даже из дому не выйдет, ведь для помощи существуют специальные службы. Растерянно обернувшись, она смотрела, как неторопливо разваливается одна из внешних стен её дома.

Госпожа Стратег была потрясена. Только что её попытались убить. Изощренным заклинанием, ядом и даже с помощью железных болванов. Но шокировало иное. Стратегам строго-настрого было запрещено совершать покушения на коллег на острове. Для этого существовал весь остальной мир. Но покушение, да еще и с таким размахом... кто имел достаточную власть, чтобы учинить такое? Уж точно не жители Континента...

... Я сидел на полу в похожей на каменный короб камере и, насвистывая печальную мелодию, размышлял о своем положении. Первые эмоции от пленения схлынули давным-давно. Еще во время безуспешных попыток перегрызть во сне горло той белобрысой сучки. Итак, я полностью лишен власти над своим, закутанным в тюремную робу, телом. И что еще хуже — магией. Магическое кольцо стало кандалами, прочно запаянными с помощью артефакта с этого дрянного островка.

Что я могу сделать в таком положении? Просторная и абсолютно чистая камера меня раздражала куда сильнее, чем любой забитый вшивыми бродягами острог с забитым нужником и заплеванным полом. Стены, пол, потолок — идеального серого цвета, без малейших пятнышек, пыльных налетов или паутины. Даже дверь сливается с общим фоном и взгляду просто не на чем задержаться. В самой камере, как и за её пределами, царила тишина — ни тебе треска факелов, ни крысиной возни, ни капающей с потолка воды, разговоров караульных или лязгающего звона ключей. Кажется, что я вообще оказался в другом, совершенно пустом мире.

Идеальное место для того чтобы сойти с ума. Не знаю, есть ли в темнице Харр другие узники, но уверен, что с катушек здесь слетают регулярно. Уж я-то знаю, о чем говорю — в запугивании и давлении на пленных разбираюсь хорошо. Даже могу предположить, что первые признаки дезориентации в пространстве начнутся у жертвы где-то спустя пять суток пребывания тут. По моим собственным подсчетам, после неудачного разговора с их главарем, я провел здесь уже четверо. Никто меня не навещал. За это время меня никто ни разу даже не покормил. Честно говоря, есть и не хотелось — как будто все процессы обмена веществ в организме дружно впали в летаргический сон. Не хочу даже думать о том, как мне это может аукнуться, когда я выберусь... а я выберусь. Знать бы только, как обстоят дела в Триградье. Хоть бы Реваз с Оплеталой удержали Конгломерат и Темные Властелины, не слишком отклонялись от нашего плана.

С величавой неторопливостью дверь в мою камеру отворилась.

— Так вот как выглядит человек, считающий себя умнее всех.

Задумчивый голос принадлежал крупному мужчине с печально-уставшим лицом и спадающими на плечи черными волосами. Он был обряжен в лиловую мантию до пят, вышитую сложным схематичным узором и сразу показался мне невероятно напыщенным, а оттого смешным.

— Так вот как выглядит придурок... просто придурок, — очаровательно нахамил я, отчетливо понимая, что пытки и убийство вряд ли входят в планы посетителя. А на его дружеское расположение мне плевать с самой высокой башни Дасунь-крепости. Полы мантии колыхнулись, походя на крылья хищной птицы. Мне представилось, что чей-то ботинок вот-вот угодит мне в лицо...

— А знаешь, ты мне нравишься, — вполне дружески, если не считать бесстрастного выражения лица, сообщил человек. — Там откуда ты родом, тебя, верно, считают воплощением Зла?

Я не удостоил его ответом. Уж он-то не слишком мне нравился. Чересчур спокоен и собран для тюремщика. И еще это непонятное ощущение, которое он производит своими манерами, голосом, выражением глаз. Беспокоящее такое чувство, которому очень сложно выбрать название.

Посетитель указал пальцем на пустое место передо мной. Тотчас для него там возник невысокий красный стул.

— Можешь называть меня Эвеолом, — усаживаясь, произнес мужчина. — А можешь и не делать этого, Дракон. Дракон... хм, скажи, ты выбрал этот тотем из-за грозных ассоциаций? Впрочем, если не хочешь, не отвечай, я все понимаю. Как думаешь, у тебя получится?

Он пытливо посмотрел на меня. Я уставился на него. Общение не складывалось. Время шло. Мы молчали. Он сидел совершенно неподвижно, с таким видом, словно у него вечность впереди.

— Ты сейчас о чем? — наконец спросил я, мало-помалу ощущая, что этот парень начинает действовать мне на нервы.

— О побеге, конечно же, — серьезно ответил Эвеол. — Что там обычно приходит на ум в таких случаях? Подкуп охраны, рытье подземного хода, магия, помощь от оставшихся на свободе союзников? Как думаешь, какие шансы у твоих друзей пересечь большую воду и вторгнуться на остров?

— А какие шансы, что ваша армия наконец получит организованный отпор магов и поглотит достаточно магической силы для... для чего, кстати говоря?

У него была странная манера выражать эмоции. Как будто ему хотелось улыбнуться, но мышцы лица не слушались. Так, словно у этого парня был частичный паралич. Только ведь паралича глаз не бывает? Его глаза казались стеклянными — с неподвижно замершими зрачками покойника.

— Мы имеем большие планы на этот мир, Дракон, — признался мой гость. — Если честно настолько большие, что твоя жажда власти выглядит на их фоне... неуместно.

— Ой-ой, прямо режешь по живому, — ухмыльнулся я. — А что, большие мальчики, не боитесь рассердить Богов?

— Скажи, Дракон, — кротко спросил Эвеол. — Ты еще не понял?.. На нашей стороне сильнейший из них.

Не сказать, что это оставило меня равнодушным, но все же и не поразило до глубины души.

— Так что же, все эти сказки насчет того, что вы поклоняетесь Мракогляду, это выходит не сказки? — полюбопытствовал я. Эвеол пожал плечами:

— Не совсем. Это имя данное Ему дикарями. На самом деле речь идет вовсе не о старике в черном плаще с посохом. Возможно, ты и не поймешь, но мы никому не поклоняемся. Просто признаем Его старшинство и логичность его доводов. Да и не Бог это, а скорее принцип изменения. Так сказать свод правил, которых следует придерживаться, чтобы прийти к счастливому итогу.

— Правил выписанных кровью, оживляющих мертвых, и тиранящих законы природы? Да еще и наделяющих своих прислужников магической силой? Я ничего не упустил?

— Знания — сила, — снова безуспешно попытался улыбнуться Эвеол. — Мы служим высшей цели. Служим по доброй воле, ведь рабы нам не нужны. Нам нужны лучшие. Чтобы спасти мир.

— От чего спасти? От населяющих его людей?

Эвеол вздохнул и как-то стыдливо посмотрел в пол.