Хроники Льда

Я приплыл на Нортренд уже подготовленным. Отец говорил о прекрасных звуках шаманских горловых пений, о переливании бубенцов на шаманских барабанах в то время как он вел беседу с орком в своих ведениях. Я знал из истории Нортренда только одного орка-шамана, любившего поговорить с людьми о власти и смерти, после чего призывающего людей к себе. Нер'Зул. Вариантов больше не оставалось. Вступив на территорию ледника, рекомого Ледяная Корона, я углублялся в самое сердце материка. Меня убили в Плетхольме. Нежить окружила меня плотным кольцом железа и плоти. Жуки-трупоеды не прикоснулись к моему телу. Умер я быстро... Не хочу об этом вспоминать. Когда я вновь пришел в сознание, если было можно назвать это сознанием, на меня смотрели Его глаза. И Он говорил со мной. Я смутно помню, что делал, но Его голос не переставая звучал в моей голове. И вот, Фордринг... Мы свободны... — мужчина запнулся, — Паладин принес Свет в наше Темное царство... После того, как Серебрянный Авангард отправился на осаду Цитадели, я встретился с Тассарианом и в одном с ним отряде атаковал храмовый город Эн'Кил в Борейской тундре, а позже участвовал в осаде Имирхейма. Последним поступком до того рокового дня стала битва в Вальхалласе и принцем Сандовалом. Он был первым, кого Король-Лич прислал по мою душу. Он был последним принцем на моем пути к отцу. В Ледяной Короне в ставке Альясна я встретился с жрецом Света Алонсусом. Этот человек поразил меня своей чванливостью и напыщенностью. Мы холодно переглянулись и я отправился к Тассариану. Альянс готовился к Штурму Цитадели Короля. За ночь до штурма мне приснился сон, что орк, одетый в шаманские одежды, показывает мне пролом в саронитовой стене цитадели. Она находилась недалеко от провала в подземелья Цитадели. "Странно", — подумал тогда я, — "Ведь еще вчера, при облете територии, я его не заметил." Я проснулся, разбудил Тассариана. Он пытался меня отговорить, но тщетно. Дело в том, что верховным командованием Альясна был установлен закон. Тот, кто попытается проникнуть в Цитадель без приказа или ведома начальства — признается вне закона и подлежит трибуналу. У меня были личные мотивы проникнуть в Цитадель. И я проник... Провал в стене за мной завалили жуки-трупоеды и вурдалаки. Я вступил в Цитадель... В обитель Короля-Лича. Грандиозные своды, архитектурные громады встретились мне на моем пути. Я ступал шаг за шагом, но нежить меня не трогала. Рыцари смерти Маликрисса обступали меня, но расступались, когда я проходил мимо. По винтовой ледяной лестнице я шагал около десяти минут. И вот передо мной предстал Трон. Ледяное великолепие его поражало и завораживало. Именно здесь родился Король-Лич. Именно здесь он должен и умереть... — мужчина сжал кулаки, крепко сжимая поводья своего коня.

— По правую руку от Короля стоял отец. Рыцарь смерти... Как же он преобразился за эти почти 6 лет. Мы долго говорили... Король молчал. Мы обсуждали мать, меня, новую веру отца. Мы говорили до самого утра. Пока Король не встал с Трона и не провозгласил:

— Роальд Лайтхаммер! Предав веру в своего Короля, ты приговариваешься к жесточайшей форме назакания — лишению посмертия!

Тогда мне было действительно страшно... Ледяная Скорбь оторвалась от пола. У меня был выбор или встретить удар своими мечами, либо бежать, а точнее прыгать вниз с винтовой лестницы прямо в лед. Умирать я еще не думал, потому что с отцом осталось слишком уж много нерешенного. Я прыгнул. Магический щит смягчил падение, но я повредил ноги и туловище. Услышав страшный крик, я побежал. Побежал, что есть силы и возможностей. Осада Цитадели затягивалась. Воины Тассариана развернулись в прекрасном марше, отбиваясь от часто атакующей нежити. Гнев Короля ощутили не только мертвые... Осада прекратилась, даже не начинаясь. Я пронесся на коне сквозь рубежи Альянса. Алонсус крикнул — "Задержать его!", но я уже мчался галопом сквозь ледяные преграды. Потом я телепортировался в Акерус, потому что на Нортренде меня уже искали. Командиры думают, что я узнал что-то такое, или вынес что-то такое, что может изменить мир в корне. В чем-то они правы. Осады Цитадели до сих пор не было... Фордринг взялся за строительство Колизея. Они хотят выбрать лучших, чтобы ударить по Королю раз и навсегда. Возможно у них и получится... А возможно и нет. Я не слишком надоел тебе своим рассказом? — вяло улыбнулся Роальд, подъезжая к Палладии. — Поверь, мы все преодолеем. И никакие послания, никакие посыльные не смогут нас остановить. Но теперь я буду умнее. Я не собираюсь соваться в самое пекло. Я хочу отдохнуть... Поэтому праздник для этого отличный повод! А вот и озеро... Так красиво.

Палладия внимательно выслушала Роальда. Ей было интересно слушать его рассказ, в чем то сравнивая его со своей историей.

-Да нет, мне было интересно узнать твою историю, Роальд, — улыбнулась она, — Кстати, мне кажется, или в той истории с сердцем Короля ты тоже был в Соборе Тьмы? Помнится тогда Могрейн пол Черного Клинка по тревоге поднял и повел нас туда Фордринга вытскивать...Между прочим, с моей точки зрения, Кольтира был прав, и Короля стоило тогда добить, пока была возможность... Но да не будем о войне. Кого бы Король или Альянс не послали — вдвоем мы всегда отобьемся.

Девушка спрыгнула с коня, отправляя того в мир теней и присела у самой воды на траве. Она любовалась как вдалеке играют элементали воды, как тихо плещутся волны на озере. Она довольно улыбалась.

— Как тут красиво...И нет ничего лучше такого тихого мирного счастья...Мысли не рыцаря в тебе говорят, Палладия, но обычной девушки-синдорай, но оно тут только к лучшему...

Но впечатление от рассказа Роальда осталось слишком сильное и Палладия не могла не вспоминать период своего становления рыцарем смерти.

— А ведь я так и не знаю, кому понадобилось воскрешать меня в качестве рыцаря...Я ведь была чернокнижницей, меч носила исключительно из-за того, что он был зачарован и повышал мои возможности колдовать, сражалась исключительно магией да демоном... И зачем кому-то было надо меня воскрешать, учить владению оружием, когда проще было бы поднять воина... Лиания говорила какую-то ерунду, что мол это все было сделано как большая подстава матери, ведь я была её лучшей ученицей, но я в это не верю...Мне кажется, что сейчас, не завися от магии и послушания демона, я стала сильнее... Да и достаточно было бы просто убить, не воскрешая... Или это чтобы показать — смотри, Виэлль, во что мы превратили твою дочь... Да нет, бред это все...

Роальд отозвал своего скакуна и присел на берег озера рядом с Палладией.

На водной глади причудливо играли блики света. Так не хотелось никуда ехать. Так не хотелось что-то делать, что-то решать и, казалось, что все уже решено и вот оно счастье, стоит только повернуться к нему.

И мужчина повернулся к девушке. Обняв ее, он пододвинул синдорай к себе поближе.

— Так теплее, не правда ли? — спросил он, улыбаясь.

Палладия с улыбкой кивнула и продолжила сидеть уже совсем расслабившись и склонив голову Роальду на плечо.

— Мне так тепло и хорошо... Так редко выпадают мне моменты счастья, но теперь...только бы никто не нарушил тихую мирную идиллию... И ничего не хочется делать, хочется так и сидеть в обнимку с Роальдом и смотреть на озеро...

А время шло и в Ясеневом лесу уже царила ночь. Палладия почти незаметно для себя так и уснула, положив голову Роальду на плечо. Спала она спокойно, ей снилось детство, во сне она видела вновь своего отца, который улыбался ей.

Свет, исходивший от свечей тихо поблескивал в кафедральном соборе Штормграда. Ночь опускалась на город. Монахи, отслужив вечерние молитвы, шли в свои кельи. И только он не спал. Алонсус отворил дверь в собор. Он вернулся с длительного путешествия. На его белоснежной рясе багровели пятна крови. Его крови. Еще бодрствовавшие учителя удивленно взирали на Алонсуса. Старец прошел путь от входа к алтарю, рядом с которым всегда днем стоит Архиепископ Бенедиктус. Преклонив колени перед алтарем и, доставя свечку, жрец произнес шепетом:

— Да упокоит Свет их души. Осовободитесь от гнета и тлена. Погибнув один раз, вы не упокоены духом. Извращенная воля Короля-Лича тянет вас в пучину разврата и горя. Вариан Ринн поручил мне избавить от вас общество — и я это сделаю. — старец зажег свечу легким движением руки и поставил на алатрь, — Покойтесь же с миром, раб Света Роальд и его спутница. Свет покарает вас, если не одумаетесь.

В собор в этот момет вошел паладин со щитом, на котором был выгровирован герб Авангарда.

— Да, я иду, капитан Грэгор — сказал, не оборачиваясь, Алонсус, — Передайте остальным что мы выдвигаемся на север материка.

Солнце коснулось бледного лица Роальда.

— Уже утро... Я словно не смыкал глаз. А, нет, Лада еще спит у меня плече. Или дремлет. Умиротвоерение. На душе больше ничего. Не радость , не восторг, а умиротворение. Не просто так это, не просто так...

Роальд аккуратно привстал, укладывая девушку со своего плеча на отстегнутый от плечей плащ. Пока девушка спала, мужчина искупался в озере и, выйдя на берег, одев латные штаны поверх льняной подкладки, достал из ножен свои мечи.

— Давно я не разминал кости, — мелькнула шальная мысль.

Удар. Свистящая сталь рассекла воздух. Взмах и удар. Выпад. Руническая сталь слушалась своего хозяина также, как змея слушается своего факира. Два меча плясали в воздухе, в то время как Роальд поднял одну руку вверх, призывая к себе на помощь танцующие рунические клинки, точную копию своих. Скрестив свои клинки с призванными, мужчина продолжал тренировку. Когда действия заклинания закончилось, рыцарь порядочно выдохшись, хотел уже завершать тренировку, как Палладия чуть пошевелилась.

— Не разбудил ли я ее лязгом мечей? Хотя я далеко стою, на мой взгляд. — думал мужчина, не выпуская из рук оружия.

Палладия проснулась оттого, что луч солнца скользнул по её глазам. Услышав звон клинков, девушка вскочила на ноги за доли секунды, но видя, что Роальд просто тренируется, она улыбнулась.

— Доброе утро Роальд. Я смотрю, ты уже многое успел с утра сделать.

В душе её царили умиротворение и покой.

— Пока мы никуда не торопимся, а значит есть время...

Палладия сняла доспехи, оставшись в льняной рубахе и штанах, и внимательно осмотрела доспехи. Все было в порядке, и девушка вновь одела доспехи, лишь перчатки убрала к шлему в сумку, после чего привычным движением убрала выбившиеся пряди волос под обруч.

Мужчина поймал себя на мысли, что любуется девушкой и в этот миг он опустил мечи и засунул их обратно в ножны. Роальд подошел к ней со спины, кладя руки на плечи и произнес:

— Не правда ли, чудесное утро? Я готов открывать новое вместе с тобой, Лада в этот день и в бесконечные последующие. Сейчас наброшу доспехи и можем отправляться в дорогу.

Палладия улыбнулась и призвала коня. Дождавшись, пока Роальд оденет свои доспехи, она спросила:

— Куда отправимся?

— Как ни странно, приближается твой день рождения. Я думаю, что все дороги ведут в Луносвет, дорогая. А вот каким путем мы поедем — дело второе. Втрое сократить дорогу можно и через Акерус, почему бы не воспользоваться ситуацией без отлагательств, если нас только что-то тут не задерживает. Меня больше интересует как твоя родня доберется до Луносвета без нашего портала. — сказал Роальд.

-Я думаю, они доберутся не медленнее нас — Оргриммар тут совсем недалеко, от него ходит дирижабль в Подгород, а из Подгорода есть телепорт в Луносвет. Ну а мы можем и прямо сейчас отправиться в Акерус, а можем и съездить посмотреть на что-нибудь ещё, — улыбнулась Палладия.

— В Акерус? — задумался вслух мужчина, — Почему бы и .....

В его глазах мелькает на секунду морок снегов.

— НЕТ!

Роальд трясет головой, возвращаясь в реальность и переводя взгляд на Палладию.

— Почему бы нам не устроить конную прогулку по тому марштуру, который мы покрыли до этого. Нам же найдется о чем поговорить? Правда, Лад? — мужчина призвал коня и они медленно зашагали по прохладной земле по дсводами древних деревьев Ясеневого леса. — Вот к примеру, кем был твой отец? Ты хоть что-нибудь о нем помнишь?

Палладия призвала коня и неторопливо поехала, рядом с Роальдом.

-Да, я своего отца помню хорошо... Он был стражем, часто ходил в патрули, но всегда находил время на семью... Он был хорошим отцом, любящим, хоть и строгим... Жаль что Лиания его почти не помнит — он не вернулся из патруля, когда ей было всего десять. Мы так и не знаем, что с ним стало, но думаю он погиб. Иначе уж за пятьдесят-то лет нашел бы способ хоть что-нибудь нам сообщить, хотя бы то, что он жив...

Слушая девушку, мужчина все вспоминал и вспоминал свое прошлое.

— Если бы я не знал, куда ушел мой отец, я бы тоже думал, что он умер. Хотя почти так и получилось. Но он для меня еще жив. Влияние Короля на него слишком сильно, но это не значит что его уже нельзя вернуть... Я скорблю о твоей потере, Лада. Скорблю о том, что не смогу познакомиться с тем синдорай, который дал жизнь такой умнице, как ты. Что интересно, я хорошо помю свою мать, но так мало о ней знаю. Зато в моей памяти всегда останется дедушка. Дворфы редко забываются...

Палладия чуть улыбнулась

-По крайней мере я почти уверена, что мой отец не стал нежитью... А своих бабушку с дедушкой я никогда и не знала. Что они, что родители, завели детей достаточно поздно и их уже не было в живых когда я родилась. А расскажи пожалуйста о своем дедушке, — попросила Палладия с искренним интересом, — я почти ничего не знаю о дворфах.

— Ох, история довольно неоднозначная... Легче будет поступить таким образом, — сказал мужчина, доставая небольшой томик из походной сумки. — Это родословная, биографаия, генеологическое древо моего рода — назвывай как хочешь. Вот здесь ты можешь прочитать о моем дедушке. Биографы постарались. — Роальд улыбнулся.

Страницы зашелестели и взору Палладии предстал следующий текст:

"Шла Третья Война... И хотя многие считали, что она окончена, в сердцах многих она продолжалась. В те далекие времена, когда Альянс держался на мощи паладинов и мудрости совета магов, Король Варианн Ринн оставил трон Штормграда и попал в плен к оркам. Проходило время, а так и не находилось героя, чтобы спасти короля. Тут и появляется на сцене наш прародитель рода Лайтхаммеров. Чародей Лайтхаммер был принят в школу паладинов Стальгорна еще только с отрастающей бородой. Уникально было то, что борода росла изначально светлая и седела на глазах. В бою Чародей по молодости предпочитал боевые молоты. Отсюда и пошло его прозвище, позже ставшее фамилией великого рода — Лайтхаммер. Учился Чародей быстро, схватывая боевые навыки налету, буквально будучи рожденным для жара сражения. Учителя, смотрев на его успехи, выдавали ему все более сложные задания. Успешно расправившись с главарём троллей у себя на родине, Чародей отправился к своих новым учителям в Стальгорн. Там не любили амбициозных личностей, которые показывали большой потенциал в обучении. Таланты резали на корню, боясь новых лидеров. Даже во время войны, находились места бюрократии и коррупции. Чародей, не получив должного обучения и полного снаряжения, обвинил главную паладинку Стальгорна в несоблюдении вверенных ей обязанностей. Рыцари света были в шоке от действий молодого дварфа, после чего с позором Чародей был депортирован в Штормград — столицу людей. У него не осталось ни средств, ни снаряжения, поэтому он был вынужден искать прибежище в городском соборе. Там он нашел новых учителей и того человека, кто дал ему новую веру вместе с книгой, которую читал каждый паладин в своей жизни — Том Святости. Лайтхаммер читал, познавал, учился. Сила Света окутывала его своей теплой пеленой и он в краткий срок осознал многие тайны Учения Добра и Чести. Воскрешение, исцеление, боевые молитвы — он мог теперь многое. И готов был встретить войска совсем незнакомого ему Короля-Лича, которым пугали детей в приюте. Чародей, продолжая обучение, был выслан в Степи по поручению самого Архиепископа Бенедикта. Убить лича, поработившего Степи, пестующего армию Короля-Лича на Калимдоре и держащего в страхе иглошкурых. "Вы никогда не покинете этого места...", — эту фразу Чародей запомнил на всю свою жизнь. Именно там он впервые столкнулся с высшей нежитью, с которой потом приходилось встречаться на протяжении всей его долгой жизни. Обучившись в совершенстве горному делу, и завершив обучение в соборе Штормграда, Лайтхаммер был депортирован в состав армии, вступившей в Запределье. Этот Пылающий Крестовый поход продолжался около 2-ух лет. Постоянные сражения выматывали к тому времени уже немолодого дворфа. Во время службы, Чародей вступил в небольшое подразделение, называвшее себя "Рыцари вечности". Этот поступок перевернул всю его жизнь. Маг, стоявший во главе гильдии постепенно проникся доверием к паладину и по прошествии полугода передал ему руководство. Конечно, мы упускаем участие сего мудрого дворфа в штурме темницы Магеридона, Убийство Каель-Таса, Солнечного Скитальца, смерть леди Вайши и многие другие события, возведшие род Лайтхаммеров на такие высоты. Основу рода всегда составляют мужчина и женщина, так и Чародей Лайтхаммер нашел свою любовь у себя же в гильдии. Он принял очаровательную паладинку-человека, которая как-то сразу ему приглянулась. Дворф редко засматривается на человека, но история знает и подобные исключения. Имени ее история не сохраняет, но хорошо помниться тот факт, что Чародей вечно ее успокаивал фразой "Не плачь, детка". Остается только лишь задумываться о ее происхождении. Когда у них родился сын, они дали ему имя, олицетворяющее его будущее — Рыцарь. Найт, Кнайт, Рыцарь — его звали по-разному.