— Не вини меня за желание все разузнать, — сказала девчонка. — Ты же сам постоянно твердишь, как опасна наша Галактика. И раз ты решил завезти нас туда, где мы обязательно вляпаемся в неприятности… и крупные неприятности!.-, я имею право все знать.

— Зачем?

Тон, которым был задан вопрос, не возбуждал желания отвечать.

— Все равно ничего не изменишь.

Вот теперь Ниелах рассердилась по-настояшему. Ощущение собственной беспомощности, невозможность держать события под контролем… словно бередят открытую рану. Но свою кровь Ниелах проливать не собиралась, ее больше устраивала кровь собеседника,

— Ты так в этом уверен? — надменно спросила она, — Кроме тебя на корабле еще двое. Два против одного, считать умеешь?

— Поднимаешь бунт? Вперед.

Никакой реакции, даже сарказма, и того нет!

— Пока вы мне полезны, оба. Такое положение можно изменить очень быстро, — Боба Фетт указал на Ниелах; первое хоть какое-то внятное движение за весь разговор. — Решай.

Девчонка уже уяснила, что лучше не уточнять значение слова <полезный>. Боба Фетт прославился тем, что не раскрывал карт даже предполагаемым напарникам. И по-своему понимал многие вещи.

— Ты не оставляешь мне выбора, — услышала Ниелах собственный голос, спокойный и твердый, как и у собеседника; говорила сейчас ее неизвестная половинка. — Верно?.

— Работа такая, — согласился охотник. — Ограничивать возможности у других. Иначе — зачем мне клетки в трюме? На <Гончей> они тоже имеются, у любого охотника. Хочешь остаток пути провести без удобств, могу устроить. Поверь. Но не думаю, что Денгар поддержит тебя. Ему хватает мозгов не лезть в чужие дела, по меньшей мере.

Значит, еще одному не следует доверять, уныло подумала Ниелах. В этом вопросе Боба Фетт был раздражающе прав. Если предоставить Денгару выбор (переметнуться ли, сохранить ли деловые отношения — любого уровня — с Фетом), кореллианин без тени сомнений последует за своим странным напарником. А чего ради ему поступать иначе? Если Денгар останется на стороне Бобы Фета, то сможет рассчитывать на какую-никакую, но прибыль, потому что Фетт и пальцем о палец не ударит, если в результате не светят кредитки. Конечно, доля кореллианина будет ничтожна по сравнению с кушем Фета, но это все лучше, чем сделаться трупом и не получить ничего ради кого-то, у кого имени-то настоящего нет, не говоря уже о друзьях и союзниках. Нельзя винить человека (и любое разумное существо) в том, что он достаточно сообразителен, чтобы сыграть партию на выигрыш.

Что же касается обещания посадить под замок… тут Ниелах еще не разобралась, возмущаться ей или нет. Какая разница? Девчонка видела собственное отражение в темном визоре мандалорского шлема, на лице застыло сумрачное выражение обреченного человека, который вырвался из дворцовых подвалов Джаббы Хата лишь для того, чтобы оказаться в другом месте, но не в другом положении. Я не вольна ни над своей жизнью, ни над своей гибелью. Ниелах гордо вздернула подбородок. — То есть мы должны плясать под твою дудку! — возмутилась она. — Что бы ни было у тебя на уме. И не жаловаться, я все правильно излагаю? Ничего не перепутала?

Ей не удалось произвести впечатление.

— Ной, сколько влезет. Только не у меня над душой. И… — Боба Фетт указал на засунутый за ее ремень бластер. — Не вздумай на меня кидаться. Не выйдет.

— Так уверен?

— Скажу иначе. Пока ни у кого не выходило. Пробовали многие, да не один раз, а много. С нами их больше нет.

Мог бы и не напоминать! Рассказы об охотнике в мандалорском доспехе — то, о чем судачили во дворце, то, о чем поведал Денгар, — лишь укрепляло первое впечатление. Уничтоженная охотничья Гильдия — наглядное доказательство. Когда имеешь дело с Бобой Фетом, ставишь на кон свою жизнь.

И все-таки… закралась шальная мысль, уже не впервые навещавшая опустошенную голову Ниелах. Бывает такое время, когда приходится делать шаг вперед и оглашать ставку. Если бы не отвага, Ниелах давно бы пошла на закуску ранкору, как та же бедняжка Оула, которая слишком доверчиво отнеслась к обещаниям новоявленных героев Альянса. Уж лучше погибнуть, сделав рискованный ход, чем, скорчившись, ждать, когда тебя заберет одна из многочисленных смертей из копилки Галактики.

Ладонь, будто по собственной воле погладила рукоять бластера, задержалась на ней. Между Ниелах и попыткой нарушить совет, который давали ей все подряд, включая собственный здравый смысл, стояла одна только мысль,

Один выстрел — и все. Одна яркая вспышка. Металл рукояти нагрелся от тепла ее руки. Еще один смутный привет из украденного у нее прошлого: уверенность, что она успеет выстрелить. Человек, которым когда-то была Ниелах и который прятался сейчас за черной завесой, обладал великолепными рефлексами. Может быть, и не сравнимыми с рефлексами Бобы Фетта, но почти равными. А если добавить элемент неожиданности… Он не ждет от меня действия, он считает меня пустым местом, Ниелах подсматривала за ним, изучала и теперь знала слабое место. Охотники за головами не способны признать, что добыча укусит в ответ. Это так очевидно!

Искушение велико… Ниелах ощущала на языке его вкус, солоноватый, как кровь. Искушение было ей не в новинку; девчонка познакомилась с ним во дворце, когда постановила, что хатт Джабба больше не смеет владеть ни ее духом, ни ее телом и что она избавится от него, пусть даже ценой собственной жизни.

Невозможность вспомнить свое настоящее имя и прошлую жизнь сводила с ума, но в настоящее бешенство Ниелах приводила мысль, что ответы хранятся в голове человека, прячущего лицо за темным визором мандалорского шлема. Одно стремительное движение руки, потеющей на прохладном металле бластера, и лазерный разряд разворотит грудь либо ей, либо Фету. Все зависит лишь от того, кто выстрелит первым Ниелах готова была испытать судьбу.

— Тогда ничего не узнаешь. Никогда.

Девчонка услышала голос и сначала вообразила, будто он звучит у нее в голове; лишь потом вспомнила, кто здесь еще умеет говорить без эмоций и твердо.

— Такова цена, — сказал Боба Фетт. — Цена всегда есть. Ниелах кивнула, но руки с оружия не убрала.

— Облегчу тебе задачу.

Охотник вынул из кобуры собственный бластер, показал его Ниелах, держа за дуло, а потом швырнул в дальний угол рубки, где тот лязгнул о дюрастиловую переборку.

— Теперь, — Боба Фетт склонил голову набок, к плечу, — можешь не думать, стоит ли попытка твоей жизни или нет. На кону лишь моя жизнь.

Он играет со мной… думала Ниелах, слушая бесстрастный голос. А ведь знала заранее: Боба Фетт одерживает победу вовсе не мощью оружия. Его воля и понимание мыслей прочих разумных существ обладали не меньшей разрушительной силой, чем оружие, которым были нашпигованы его доспехи. Девчонка ошибалась; теперь она это понимала. Что бы ни предпринимал Боба Фетт, он никогда не играл, он всегда был смертельно серьезен. Если Ниелах решится на что-то, сейчас произойдет убийство, которое Фетт только что упростил… и все равно — он чего-то от нее хочет!

Девчонка выдернула бластер из-за ремня и направила охотнику в грудь. Казалось, оружие двигалось по собственной воле, управляемое лишь искусственным разумом, вживленным в него. Палец плотно лег на спусковую скобу; небольшая металлическая деталька ощущалась как единое целое с нервными окончаниями, а от них сигнал шел прямо в мозг, где терялся в обжигающем урагане желаний и мыслей. Замерев с вытянутой вперед рукой, Ниелах смотрела на хмурое лицо, которое отражалось в темном визоре помятого шлема.

Свое собственное лицо.

Она не смогла выстрелить.

Она опустила руку, отлепила палец от спускового крючка.

— Ты победил, — произнесла Ниелах. — Конечно.

В голосе — не больше эмоций, чем раньше.

— Может быть, ты не знаешь — кто ты. Может быть, я тоже не знаю. Сама выясняй, что на самом деле. Все равно я знаю о тебе чуть побольше. О том, как работает твоя голова.

Рука в мягкой перчатке коснулась мандалорского шлема

— Надо победить вот здесь.

Подавшись вперед, охотник коснулся лба Ниелах.

— И здесь. Лишь потом сумеешь повсюду. Или хотя бы выживешь.

— Так вот почему проигрывают другие… — пробормотала девчонка, когда Фетт убрал руку. — Тот же

Босск… Ты отнял у него корабль, потому что он думал, что ты это можешь.

— Вот именно.

Охотник вновь протянул руку и забрал бластер у Ниелах; оружие лежало у него на ладони — инертный, мертвый предмет, утративший свою силу.

— А это…

Желтые поцарапанные наплечники древнего доспеха чуть-чуть приподнялись и опустились.

— Оружие все делает необратимым. Не всегда, но часто. Но тогда — бои окончен.

В его словах была своеобразная мудрость, А еще он говорил чистую правду. Создавалось неприятное ощущение, будто он вообще не умел врать. А может быть, не считал нужным.

— Что с тобой? — с жаром спросила девчонка, тщетно выискивая лицо за темным пластиком визора. — Какое тебе до меня дело? Многие считают, будто ты вообще разговаривать не обучен! И уж точно никто тебя не назвал бы многословным. И ты еще никому не объяснял причин своих поступков!

Во дворце Джаббы Хата она встречала головорезов, которые утверждали, что не слышали от Бобы Фетта ни единого слова. Ниелах не знала, то ли эти парни были круглыми дураками, то ли невероятными счастливчиками. Обычно если кто-нибудь слышал, как Боба Фетт говорит, тут же выяснялась причина, по которой охотник решил нарушить обет молчания. Обычно она выражалась в большой сумме денег.

— Так почему же ты разговариваешь со мной?

— Потому что ты умеешь думать. Таких в Галактике мало. А еще — мы похожи с тобой. Некоторые разумные существа разумны частично, думают мало, ими правят эмоции и инстинкты. Я — умею пробуждать в них страх и чувство беспомощности, так с ними легче справиться. Но ты…

Сейчас он говорил медленно, тщательно взвешивая слова.

— С такими, как ты, все иначе. Сейчас тебе трудно — эмоции. Гнев, раздражение, жажда мести… Научись управлять ими, контролировать их. Тогда начнешь думать логично. Холодно. Анализируя даже то, что касается тебя лично. Даже утрату памяти. Легко быть равнодушным к другим, это каждый умеет. Но быть равнодушным к себе самому…

Он помолчал; он действительно не умел говорить слишком долго.

— Ты умеешь, я вижу. И обращаюсь с тобой иначе. Не так, как с другими… со многими.

Ниелах растерялась, ей опять показалось, будто с ней играют, заговаривают ей зубы.

— А что произойдет, когда перестанешь? — быстро спросила она. — Ну… обращаться со мной по-иному, я имею в виду.

— Возникнет возможность, что я проиграю сражение. Она не видела, лишь ощущала, что с нее не спускают внимательных глаз.

— Но не войну, — уточнил Боба Фетт.

— Что это значит?

Ей ответили без обиняков:

— Ты имеешь определенную ценность. Поэтому — предпочитаю сохранять тебе жизнь. И еще — чтобы ты помогала. Это легче, когда ты не заперта. Но я помню, что давать тебе много свободы опасно.

Он протянул ей бластер рукоятью вперед.

— Опасность станет большой, — беззлобно сказал Боба Фетт, — я тебя уничтожу. Буду вынужден. Быстро и — по-возможности — наверняка.

Некоторое время девчонка разглядывала поставленное на предохранитель оружие, потом запихала бластер обратно за ремень. А когда подняла голову, то смотрела уже мимо охотника на заполненный звездами иллюминатор. Где-то там находился мир, откуда она родом; вот только бы узнать, как он называется. Планета была утеряна вместе со всем остальным. Наверное, там тоже забыли ее имя…

А коли так… то идти больше некуда. В Галактике миллионы миров, а ей остается только этот корабль.

Ниелах усилием воли перевела взгляд на охотника в мандалорском доспехе.

— Ты уж прости меня, — девчонка выжала кислый смешок, — за то, что слишком хочу узнать, куда мы летим. Ты же сам утверждал, что назревают какие-то большие события… где-то там.

Она ткнула пальцем в иллюминатор.

— Говорил, что Империя собирает войска, будто готовится крупное сражение. А я не желаю, — решительно подытожила Ниелах, — очутиться рядом с этим самым Эндором, когда там заварится каша. У них в Альянсе своя война, а у меня — своя.

— Не бойся, — Боба Фетт оглянулся через плечо на звезды. — У нас с тобой много общего. Альянс — для дураков. Я принимаю вселенную такой, какая она есть. Мы летим не на Эндор.

Он коротко хмыкнул.

— Пусть сражаются. Неважно, кто победит. Таким, как мы, совершенно неважно.

Его слова успокоили Ниелах. Если не считать легкой иронии, заключавшейся в том, что их произнес человек, который либо убьет ее, либо продаст по высокой цене, когда сочтет это выгодным. Только дело — и более ничего.

— Уйди, — попросил Боба Фетт, разворачивая кресло к пульту управления. — Мне есть чем заняться.

Говорить больше не о чем. Фетт опять победил, не предоставив ни малейшей возможности сделать ход. Ниелах перешагнула через комингс и начала спускаться по трапу.

* * *

Кореллианин не спал, он наблюдал, как девчонка слезает вниз, и ухмылялся.

— Все-таки есть между нами кое-что обшее, — заявил он. — Похоже, тебе с ним повезло не больше моего.

От оскала на обветренном девичьем лице у Денгара потеплело на сердце.

— Ты-то что об этом знаешь?!

— Завязывай, красавица, — не трогаясь с места, кореллианин указал на вскрытую панель терминала и <жучок>, не так давно подсаженный внутрь собственноручно самой Ниелах. — Не ты одна умеешь играть в эти игры. Я слышал каждое слово, которое вы с Феттом произнесли там, наверху.

— Счастлива за тебя, — кисло огрызнулась девица и уселась спиной к переборке. — Поздравляю, теперь ты знаешь обо всем не меньше меня. То есть практически ничего.

— Вообше-то я знаю чуть-чуть побольше. Ниелах озадаченно наморщила лоб.

— Ты сумел что-то выяснить? О том, куда мы летим?

— Разумеется, нет, — Денгар без сожаления помотал головой. — Если Боба Фетт жаждет хранить молчание и не извещает весь белый свет о своих намерениях, кто я такой, чтобы приставать к нему с расспросами? Мне мозгов хватает, чтобы не болтать лишнего. Но, знаешь, это все будущее, это еще когда-нибудь произойдет, и нет смысла впустую толочь в ступе воздух. Мое мнение таково: коли согласился пойти в подручные к Фетту, то по-иному и нельзя.

Кореллианин устроился поудобнее, виновато развел руками.

— А вот прошлое, — доверительно продолжил он, — другое дело. О нем мне кое-что известно.

— Отлично! — скалиться Ниелах не перестала; скорее, наоборот. — Ты говоришь об истории, которую рассказывал мне? Об охотничьей Гильдии и Бобе Фетте? И о том, как он с ней расправился?

— Ну да, — не стал отпираться Денгар. — Ты от меня многого наслушалась. Больше, чем хочешь признать. И теперь гораздо лучше должна понимать, какими способами действует Боба Фетт. И насколько ему можно доверять. Гораздо лучше, чем когда мы улетели с Татуина.

— Много же мне с того проку! — фыркнула Ниелах и скрестила на груди руки, воинственно выпятив подбородок. — С тем же успехом ты мог бы и промолчать.