Громада линкора "Принс оф Уэллс" затеняла более мелкие корабли сопровождения, и даже американский авианосец в паре кабельтовых от дредноута казался субтильным по сравнению с этим бронированным "утюгом".
Поёживаясь от холодного ветра, прилетевшего, судя по всему, из Гренландии, моряки зенитных расчётов посматривали в небо, тихо ворчали, если вблизи не оказывалось офицеров. Какого чёрта их выгнали на посты из относительного уюта кубрика? Кто может напасть на них в этом месте? Если на тысячи миль вокруг всё принадлежит английскому королю! Стоявший неподалёку первый лейтенант старательно делал вид, что ничего не слышит. Он и сам был того же мнения, что и его подчинённые, ну уж больно значительные персоны находились сейчас на борту линкора.
Внутри корабля за многочисленными стальными переборками сейчас заседали самые могущественные люди англо-саксонского мира, пытаясь определить дальнейшие пути развития этого грешной планеты. Ибо кому как не им определять — кто и что обязан делать в ближайшие месяцы...
Первый лейтенант покинул своё место и заспешил внутрь корабля. В ту часть, которая была ему доступна. Ибо значительную часть внутренних палуб перекрывали многочисленные посты охраны, которые решали, кто из приблизившихся имеет право пройти дальше. А кто нет.
Первый лейтенант такого права не имел.
Офицерская кают-компания корабля представляла сейчас самое интересное место на планете. Агенты всех разведок мира душу бы продали ради возможности прослушать те разговоры, которые там велись. Но бдительная охрана пропускала внутрь только тех, кто имел самое непосредственное отношение к сегодняшней встрече. Даже командир линкора и тот вынужден был покинуть кают-компанию вскоре после того, как провёл гостей в неё.
Центром разговора были двое. Толстяк с неизменной сигарой во рту и худощавый мужчина в инвалидном кресле.
— Господин президент должен признать, что пришло время принимать решения, какими бы опасными в данный момент они не казались. — Начал разговор толстяк, пожевал свою сигару и продолжил. — Ситуация критическая. В любой момент мы можем окончательно потерять контроль над происходящими процессами.
— Что вас так беспокоит, господин премьер-министр. — Ответил ему президент с благожелательной улыбкой.
— Положение на русско-германском фронте. — Проворчал Черчилль.
— А что вас не устраивает. — Вновь улыбнулся президент. — Насколько мне известно ситуация там складывается в пользу России.
— Вот именно, господин президент. Вот именно. — Толстяк перекинул сигару из одного уголка рта в другой. — И слишком в пользу России.
— Так что плохого в том, что русские разгромят немецкую армию? — Деланно удивился президент. — Тогда и вам легче будет восстановить "статус кво".
— Мы боимся, что у них сложится преувеличенное мнение о той роли, которую они сыграют в этой войне. — Подал голос министр иностранных дел Британии, сидящий по левую руку от своего главы государства. — Уже сейчас советские газеты позволяют себе странные высказывания в адрес политики нашего правительства. Чуть ли не обвиняя нас в предательстве.
— Но вы ведь сами, господин премьер-министр, в своей речи от двадцатого мая объявили о всемерной поддержке всех, кто борется против Гитлера. — Высказал своё мнение Гарри Гопкинс.
— К сожалению, мы поторопились. — Ответил Черчилль. — Нас ввёл в заблуждение этот чёртов хвастун Геббельс. Он с таким упоением описывал разгром русских армий, что мы поверили, будто советам действительно тяжело.
— А что там происходит на самом деле. — Спросил Рузвельт. — А то, если слушать официальные сводки, складывается впечатление, что противоборствующие стороны уже полностью уничтожили друг друга. И не один раз!
— Законы пропаганды ещё никто не отменял. — Вклинился в разговор госсекретарь Хэлл. — Мы их тоже с успехом используем. Но господин президент прав, прежде чем принимать решение, нужно выяснить, что же происходит на самом деле.
Черчилль кивнул командующему британской армией генералу Бруку. Тот открыл свою папку, рассортировал её содержимое на примерно равные стопки и начал доклад.
— На данный момент времени активные боевые действия идут только в центральной Польше. Большевики проводят зачистку Варшавы от остатков немецкого гарнизона и польских отрядов. К сожалению, восстание Армии Крайовой провалилось. Прежде всего из-за спешки в подготовке. Генерал Ровецкий не сумел собрать и половины своих отрядов, не удалось в полном объёме завести оружие и боеприпасы. Надежда была на то, что немцы поделятся, но те сами оказались в очень тяжёлом положении. К тому же ни немцы, ни поляки, как нам известно из достоверных источников, не стремились к активному сотрудничеству, так как не доверяли друг другу.
Генерал переложил листок и продолжил:
— Бои идут в Кракове. Ни одна из сторон не желает оставлять его, но в последние дни накал боёв уменьшился. Ни у русских, ни у немцев на этом участке фронта нет серьёзных резервов. Кадровые части понесли значительные потери. И хотя обе стороны провели мобилизацию, они пока не решаются бросать в бой необученные войска.
— Город сильно пострадал? — поинтересовался Рузвельт.
— Западные кварталы разрушены полностью, восточные пострадали меньше, но, по моему мнению, город проще будет построить на новом месте. — Откликнулся министр иностранных дел Иден.
— Русские провели успешную наступательную операцию на Лодзь. Город взят. Но дальше большевики не пошли. Как утверждает немецкая разведка, готовят оборонительные позиции.
— Наш кремлёвский коллега осторожничает. — Сделал вывод Рузвельт. — Неужели решил ограничиться только той частью Польши, которая входила в Российскую империю?
— Маловероятно. — Возразил Черчилль. — Просто над его войсками в Польше висит Восточная Пруссия, в которой не менее сорока дивизий. В любой момент они могут ударить на юг. И что тогда?
— Но они до сих пор этого не сделали! — Сказал Гопкинс.
— Фельдмаршал Клюге, который принял командование в Пруссии, очень осторожен. — Ответил ему Брук. — Но, учитывая, что из Берлина его всё время торопят, рано или поздно ему придётся это сделать.
— Если в Берлине за это время ничего не произойдёт. — Усмехнулся Черчилль.
— А что должно там произойти? — Удивился Рузвельт.
— Это тема отдельного разговора. — Черчилль опять перекинул свою сигару из одного уголка рта в другой. — Мы вернёмся к нему позже.
— Таким образом, Польша находится в шатком равновесии. Большевики не хотят развивать наступление дальше, а немцы не решаются переходить в активное контрнаступление. — Продолжил генерал Брук, взял листок из следующей стопки. — Теперь о делах на юге. Большевики захватили Болгарию и вывели свои войска на греческую и турецкую границу. Никаких попыток переходить государственные рубежи не предпринималось. Но всё равно, туркам пришлось снимать свои дивизии с границы советского Закавказья и перебрасывать к Стамбулу. Следует учитывать, что от похода в Турцию не откажется и болгарская армия. Даже если царь Борис не захочет. Большевики пока его не сместили, но это может произойти в любой момент. Румыния позавчера вынуждена была подписать мирный договор с Россией.
— На каких условиях? — спросил Рузвельт.
— На территории Румынии располагаются части Красной Армии, Антонеску смещается со всех постов, Плоештинские нефтепромыслы русские берут под свой контроль. К великому сожалению, у нас не было повода превратить их в пыль раньше. А теперь наши бомбардировщики их просто не достанут. — Ответил ему Энтони Иден. — Практически аналогичный договор был у румынского правительства с Германией. Так что русские не мудрили, а просто поменяли некоторые пункты.
— Русские вошли в Сербию, захватили приграничные районы и сейчас формируют там послушное им правительство во главе с каким-то Ранковичем. Активных боевых действий с немецкими войсками не ведут, ограничиваясь диверсиями и налётами на коммуникации, в основном сербскими партизанскими отрядами. Старательно избегают нападений на итальянские гарнизоны.
— Какой намёк Муссолини! — Рассмеялся госсекретарь Хэлл. — Он уже сделал выводы?
— Ещё не известно. — Ответил ему министр иностранных дел Британии. — Но объявить войну советам, как он хотел вначале, дуче так и не решился.
— Он не единственный, кто не решился это сделать. — Продолжил доклад генерал. — Венгрия поспешила объявить о своём нейтралитете, но всё же пропустила через собственную территорию отступающие из Румынии немецкие части. Хорти можно понять — на его границе стоят русские части и румынские войска, которые только ждут команды от нового хозяина.
— Но Сталин молчит. — Вклинился в доклад Черчилль. — Ему ещё один активный фронт не нужен. А вот нам нужно принимать какое-то решение. К нам обратились представители и румынского и венгерского правительств. С требованием пересмотреть решения Венского арбитража. Будапешт хочет всю Трансильванию, а Бухарест желает отобрать обратно Северную Трансильванию. Там такой клубок проблем, что как ни решай — всё равно, все будут недовольны!
— Вот пусть Кремль и решает. — Предложил Гопкинс.
— Опасно отпускать инициативу в чужие руки. Так можно потерять всё влияние в этом регионе. — Проворчал Черчилль.
— В Словакии ситуация непонятна и непредсказуема. В западной части и в столице находятся немецкие войска. В восточную вошли русские. Между ними буфером словацкие части. Военные никак не решат — на чью сторону им перейти. Распоряжения правительства, которое контролирует только окрестности Братиславы, никто не выполняет. Все выжидают. Но никто не решается сделать первый шаг. У немцев не хватает войск для силового решения проблемы, русские пока не хотят этого делать.
— Чего же всё-таки ждёт Сталин? — Опять спросил Рузвельт.
— Скорее всего — он ждёт нашей реакции на происходящие события. — Сделал вывод Энтони Иден.
Черчилль согласно кивнул, в очередной раз перекинул сигару:
— Вы должны определиться со своей позицией по данному вопросу, господин президент.
Рузвельт немного промолчал, устало улыбнулся и ответил.
— Вы прекрасно понимаете, господин премьер-министр, наши проблемы. Позиции "изоляционистов" в нашем правительстве по-прежнему сильны, и они не позволят провести ни один закон не выгодный им. К тому же наша военная промышленность ещё не вышла на необходимый нам уровень производства. Америка, пока, не имеет возможности вмешиваться в войну.
— Боюсь, что когда вы решитесь вмешаться, будет уже поздно. — Проворчал Черчилль.
— А что происходит в Африке? — Прервал нежелательное развитие разговора Гарри Гопкинс.
— А в Африке тупик, разрешить который мы не знаем как! — отозвался Энтони Иден.
— Вот даже как? — Удивился Рузвельт.
Генерал Брук посмотрел на Черчилля. Тот едва заметно кивнул.
— Командующий немецкими войсками генерал Роммель предложил заключить перемирие. Снабдить его войска всем необходимым. И перебросить его в Европу. В качестве ответного шага он оставляет все захваченные территории.
— И что же здесь тупикового? — Озвучил своё удивление Гопкинс.
— Этот мерзавец требует, чтобы мы доставили его в Европу на СВОИХ кораблях. — Пояснил Черчилль. — Мало нам проблем с Польшей. С одной стороны поляки нам союзники, а с другой союзники Германии, с которой мы в состоянии войны находимся. Из Кремля уже три издевательские ноты прислали, с просьбой объяснить им подобный казус!
— Этот "сукин сын", несомненно, желает втянуть нас в войну с Россией. — Поддержал премьер-министра генерал Брук. — Но Англия НЕ ЖЕЛАЕТ открыто вступать в этот конфликт на стороне Германии.
— Так может, пришла пора заключить мир, или хотя бы перемирие? — Подал голос госсекретарь Хэлл.
— К сожалению, это не выгодно ни Великобритании, ни США. — Ответил Черчилль. — Да, это ослабит Россию в последующей войне, но усилит Германию. А усиление Германии нам даже невыгоднее, чем усиление России. Вот когда большевики её основательно потрепят, тогда и можно будет "спасать германский народ от большевистской заразы".
— И когда, по-вашему, этот момент наступит? — спросил Гопкинс.
— Командование британской армии считает, что некритичным будет допустить русских до Одера. Можно отдать им Восточную Пруссию и даже Померанию. Я думаю, что можно будет пожертвовать ещё какими-нибудь второстепенными территориями. — Ответил генерал Брук. — Но ни в коем случае нельзя их допустить в Южную Германию и Австрию. Постараться сохранить Чехию. На севере оккупировать в первую очередь Данию, чтобы не допустить выхода русских кораблей из Балтики, захватить все порты севера Германии. Нужно также де-юре закрепить существование Хорватии и не дать большевикам ворваться в неё. При выполнении этих условий потери будут на вполне приемлемом уровне.
— "Прав Британия морями"! — Сделал вывод из сказанного Рузвельт. — Как видно Британский генштаб озабочен прежде всего контролем над Северным и Средиземным морем. А если большевики попытаются захватить черноморские проливы?
— Вот тогда и нужно будет вмешаться, но на стороне Турции, а не Германии. Что согласитесь не одно и тоже. — Завершил спор Британский премьер-министр. — Если конечно Сталин сделает нам такой подарок, и если к тому времени у нас будут силы вмешаться в этот процесс.
— Я вижу, вас очень волнует реакция Кремля? — продолжал Рузвельт.
— Да! — Вынужден был согласиться Черчилль. — К великому сожалению, невозможно прогнозировать развитие событий в Европе, да и Азии тоже, не учитывая реакцию русских.
— Кстати, об Азии. — Подал голос госсекретарь Хэлл. — Каковы сведения вашей разведки о дальнейших планах Японии?
— Полный туман. — Отмахнулся Черчилль. — Эти проклятые азиаты только кланяются и улыбаются, улыбаются и кланяются, но добиться от них, что они на самом деле думают, а тем более собираются делать, чертовски трудно.
— Мы тоже не можем похвастаться особыми успехами в разгадке их планов. — Согласился с ним Рузвельт. — Японские генералы поставили такую дымовую завесу, что даже правдивые сведения кажутся полной дезинформацией.
— Я не удивлюсь, если завтра Микадо высадит десанты где-нибудь в Африке. — Продолжил Черчилль. — Но всё же косвенные данные подтверждают передислокацию японских дивизий на север Манчжурии. Китайская агентура сообщает, что из метрополии в Корею перебрасывается танковая дивизия. Кажется Микадо определился с направлением удара.
— Ну что же, нас это вполне устраивает. — Кивнул Рузвельт. — Получается, что у нас есть ещё, по крайней мере, год на решение своих проблем. Нам этого вполне хватит. Пока русские, немцы и японцы будут выяснять, кто из них сильнее, мы успеем подготовить и вооружить армию, а затем сможем вмешаться в конфликт в самое удобное для нас время.
— Неплохо бы подтолкнуть японцев в нужном нам направлении. — Предложил Энтони Иден. — Насколько нам известно у них довольно напряжённая ситуация с топливом для кораблей и самолётов.
— Если они действительно собираются в гости к русским, то кораблям много и не надо. — Возразил Гопкинс. — А проблемы с авиационным топливом мы можем помочь им решить.
