Часть первая. Магичка.

Все. Вот теперь точно. Сейчас они плюнут на недоделанный кол и зароют меня прямо так, без него...

Однако приступать никто не спешил. Пострадавший, медленно наливаясь краснотой, взвизгнул по-бабьи и ринулся куда-то, поддерживая на бегу спадающий предмет гардероба. Пару раз коварные штаны все же упали, заставив своего хозяина хряснуться носом в землю, а всех присутствующих насладиться его видом сзади. После чего парень затерялся среди осин — наверное, побежал искать замену испорченной веревке — а остальные разбойники дружно перевели взгляды на меня. Причем ничего хорошего в этих взглядах не было. Проверку своих телепатических способностей я решила отложить на другой раз.

Оставленная без присмотра похлебка с радостным бульканьем перелилась через край и, шипя, растеклась по углям...

Сумеречные тени медленно поднимались от земли, затапливая притихший лес, как река — заливные луга в полноводье. Стволы деревьев постепенно растворялись в наступающей темноте. Лесная шурша выбралась из своего дупла и с шорохом расправила перепончатые крылья, готовясь к ночной охоте; над пахучими цветами нечистого среброцвета закружились стайки светлячков...

Атаман всей этой развеселой компании оказался писаным красавцем. Одна только расшитая крупным жемчугом и серебряными нитями жилетка, натянутая поверх замызганной красной рубахи, чего стоила! А уж щербатая улыбка, подбитый глаз и выдранная клочьями борода делали его совершенно неотразимым.

— Вот, ведьма, и конец твой пришел! — торжественно сообщил он мне, останавливаясь в двух шагах.

Я гаденько захихикала. Стоявшие поодаль зрители одобрительно зашептались, по всей видимости, приняв мой смех за бурные слезы раскаяния. Атаман, не ожидавший такой реакции на свои слова, нахмурился и поперхнулся следующей фразой. Наверное, не менее эффектной, чем предыдущая.

— Готова ли ты покаяться за все свои былые прегрешения? — уже менее уверенно начал он и тут же был вознагражден моим заливистым хохотом.

Бравые разбойнички дружно подались назад, с ужасом глядя на корчащуюся у дерева ведьму.

— Эк её разбирает, — крякнул какой-то мужик, почесывая маковку. — Вона что с этой нечестью слово Божье творит!

Я слабо хрюкнула и начала медленно сползать по стволу на землю. Атаман беспокойно наклонился в мою сторону, но подойти побоялся — так и топтался на своем месте.

— Госпожа магичка, вы еще живы?

Я честно попыталась ответить, но от смеха смогла только слабо тряхнуть головой и невразумительно пробулькать. Атаман приободрился, приосанился и откашлялся.

— Тогда продолжим...

От зрителей отделились двое. Первый — уже знакомый мне Малой — гордо нес длинную искромсанную орясину едва не эм длиной, в которой я признала предназначенный мне осиновый кол. Второй — маленький, толстенький, с обширной плешью, окруженной по краям жесткими кудряшками — гордо вышагивал с перекособоченным крестом, наспех слепленным все из тех же осиновых веток. Оба имели вид одухотворенный и торжественный. Атаман с противным скрежетом извлек из ножен, болтавшихся у него на поясе, клинок. Зрители дружно вдохнули и задержали дыхание в предвкушении развязки...

— Как вам не стыдно?! А последнее желание?

Троица переглянулась, за их спинами пронесся дружный выдох.

— Ведьмам не положено! — сурово сдвинув брови, объявил Ряха.

— Мы что, не люди что ли? — обиделась я. — И вообще, моё последнее желание такое мелкое и незначительное... Вам две минуты подождать жалко?

Атаман задумчиво посмотрел на иззубренное лезвие, явно нуждающееся в заточке.

— Ладно. Чего там у тебя?

— За кустик бы сходить...

Малой недоуменно уставился на меня, Ряха подавился очередными гневными словами и начал надсадно кашлять. Атаман мрачно сопнул, а остальная шайка притихла, явно не зная, что делать дальше. Что самое интересное, я сказала чистую правду и теперь вожделенно косилась на ближайшие заросли.

— Ну?..

— Так это ваше последнее желание, госпожа ведьма? — осторожно уточнил Малой.

— Да, — от нетерпения я уже приплясывала на месте. — Вот схожу сейчас по делу, а потом делайте, что хотите...

Народ после продолжительного молчания всколыхнулся, зашушукался. Откуда-то из задних рядов донеслось громкое:

— Не пущщайте! Ща отвяжите, она и убежит, ведьма проклятая! Иль колданет!

Я скроила самую зверскую рожу и поспешно подтвердила.

— Колдану. Прямо сейчас, если не отпустите за кустик! Блин, совсем озверели, последнее желание не уважают...

Атаман смутился и вспомнил, что главный здесь пока еще он.

— Малой! А ну отвяжи госпожу магичку и сопроводи...

Мужик опасливо приблизился ко мне, но кол не выпустил, зажав его под мышкой и для особой острастки наставив на меня тупым концом. Минута, и мои руки двумя безжизненными плетями повисли вдоль тела. Я со свистом втянула воздух сквозь зубы, стараясь отлепить свое затекшее тело от опостылевшей осины. Ноги разъезжались в стороны, меня заметно покачивало, но я, морщась и гримасничая, героически сделала пару шагов. Над поляной прокатился дружный всхлип, и число зрителей резко уменьшилось вдвое. Я обернулась к Малому.

— Ну, пошли что ли?

— Только после вас, — со страдальческой миной выдавил тот, поудобнее перехватывая свой колышек.

Я кивнула и поковыляла к краю полянки, где уже сгустилась темнота. Мой провожатый обреченно потащился следом, наверняка уверенный, что в облике человека на полянку ему вернуться не суждено. Или вообще не суждено вернуться... Наверное, при других обстоятельствах, я бы с удовольствием оправдала его ожидания, но, увы, после сегодняшней попытки с телекинезом магический резерв заметно истощился, и на его восстановление уйдет где-то часов двенадцать. Остатки же следовало потратить на что-то более стоящее, чем на превращение одного разбойника в труп...

Из кустов я выбралась абсолютно счастливая. Мой конвоир топтался рядом, с тоской поглядывая назад. Я, не говоря ни слова, двинулась в обратный путь, на ходу пытаясь придумать план спасения. Но мозги отказывались работать напрочь, зато желудок начал активно подавать признаки жизни.

— Все? — атаман встретил нас хмурым, подозрительным взглядом.

— Все. Вот теперь можете приступать...

Малой и Ряха воспряли духом и вернули на свои немытые физиономии одухотворенное выражение. Я обреченно зажмурилась...

— Э-э-э... Госпожа ведьма, — тоненько и неуверенно проблеял кто-то из разбойников. — А вы не могли бы убрать сперва свою милую собачку?..

Собачку?.. Какую собачку? Я распахнула глаза, только теперь сообразив, что давно не слышу блеяния своего рогатого "гонорара".

Впрочем, блеять там больше было некому. "Остались от козлика рожки да ножки"... Причем в самом прямом смысле.

Вся шайка дружно взвыла и кинулась на противоположный край поляны, где сбилась в кучу, напомнив мне отару. Атаман сначала посерел, потом побелел и застыл на месте соляным столбом. Ряха, не выпуская из рук своё крестное знамя, с всхлипом закатил глазки и кулем осел на землю. Малой попытался спрятаться за моей спиной. Осиновый кол в его руках дрожал и выписывал кончиком восьмерки, все время чиркая меня между лопатками.

"Собачка" действительно была очень "милой". Поджарая черная туша, практически невидимая в тени кустов, полтора эма в холке, красные горящие уголья глаз, оскаленная фосфорическая пасть с внушительными зубами. Утробный полурык — полухрип довершал приятную картинку.

Я медленно выпрямилась, судорожно придумывая, что теперь со всем этим делать. На поляне повисло тягостное молчание, которое при желании можно было бы потрогать руками. Все застыли. Я с Малым — на одном краю поляны, тварь — на противоположном, а бравые разбойнички, отстукивающие зубами азбуку Морзе, — на третьем. Посередине — весело потрескивал костерок.

Первыми нервы не выдержали у Малого. С отчаянным воплем парень метнул в "собачку" свой кол. Та радостно приняла подачку в прыжке и выплюнула мелкую щепу. Исчерпав свои возможности, Малой принял решение покинуть поле боя, свалив все на мои хрупкие плечи, и припустил в лес, оглашая ночь визгливыми завываниями. Зря я понадеялась, что тварь сочтет этого горе-разбойника более сочным и упитанным. Она предпочла отделаться от мага, представляющего для её мохнатой тушки реальную опасность.

На полянке тут же началось движение. Остальной народ, сообразивший, что "собачка" оказалась явной ведьмопоедательницей, кинулся в рассыпную по следу сбежавшего Малого. Правда, некоторые во главе с атаманом решили посмотреть бесплатный спектакль и расселись по веткам ближайших деревьев. Тварь выпрыгнула на освещенное место и, подняв свою лобастую башку кверху, радостно захохотала-заухала. Ей богу, не видь я её своими глазами, решила бы, что это забавляется какая-то птица— пересмешник.

— Так вот ты какой, вурдалак проклятущий, — хмыкнула я, прикидывая расстояние до твари. Далеко. С моим нынешним резервом смертельно далеко...

Я сделала осторожный шаг вперед, медленно формируя в руке маленький пульсар. Для того чтобы, прикончить эту гадость со светящейся пастью, — слишком маленький, но, возможно, он поможет выиграть мне пару секунд. Тварь заклокотала и прыгнула. Пульсар влетел в её раззявленную пасть и там громко лопнул. "Собачка" неуклюже шлепнулась в траву, но тут же вскочила и завертела башкой, пытаясь избавиться от звона в ушах. Я же метнулась в сторону костра, где раньше разглядела собственную распотрошенную суму. Эльфийский кинжал лежал сверху, призывно поблескивая в отраженном свете костра. Удобная рукоять скользнула в ладонь. Ну вот, теперь можно попробовать спасти собственную шкуру...

Тварь напала молча и со спины. Я обернулась лишь в самое последнее мгновение, скорее ощутив, чем услышав. Сильнейший толчок вколотил меня в землю, вышибив весь воздух из легких. Рука, сжимающая кинжал, как в масло вошла во что-то мягкое, и по поляне прокатился почти человеческий вопль. Я изо всех оставшихся сил оттолкнула от себя оружие вместе с тушей и вскочила на ноги, вкладывая в заклинание последние остатки Силы. Если не сработает, забронированное место между двумя осинками поступит в моё полное распоряжение... Тварь, видимо, очень хорошо чуя любую магию, ощерилась, захлебываясь собственной кровью, и попыталась меня достать до того, как я доплету магический узор...

Два шага — это ужасно мало и до бесконечности много. Глядя в пылающие алым глаза, я выдохнула последнее слово и резко разжала пальцы вскинутой правой руки. Сила рванулась вперед, к застывшей над землей твари, раскручиваясь огненной ревущей спиралью,...

Я устало осела на землю, чувствуя себя полностью опустошенной. Догорающий костяк, пыхнув сизоватым, вонючим дымком, рассыпался на мелкие угольки...

... — Г-госпожа в-ведьма...

Я оторвалась от проверки собственных вещей у застывшего, словно кусок льда, костра и прогулочным шагом, не спеша, подошла к родной осинке, вокруг которой еще недавно были обвязаны мои руки.

— Да?

— Госпожа ведьма, снимите меня отсюда-а!.. — с надрывом взвыл атаман, оседлавший верхом толстый сук в паре эмов над землей.

— Нет уж, милейший, — ехидно улыбнулась я. — Сами залезли, сами и слезайте. Я вам в спасатели не подряжалась...

— Будьте же вы человеком!! — в голосе разбойника сквозило такое слезное отчаяние, что я захихикала, вполне довольная собой. Да что уж там говорить, я чувствовала себя едва ли не Великим Мерлином!

Правда, с останавливающим заклинанием, пущенным на долю секунды раньше основного, я малясь переборщила. Тварь, как и задумывалось, застыла в своем прыжке, а вот та же участь, постигшая костер, была явным перебором. На рассевшихся по веткам, словно стая воронья, разбойников оно вообще подействовало вполсилы. Так, что двигаться и разговаривать они вполне могли, а вот оторвать те части тела, что соприкасались с деревом, нет. Впрочем, меня это полностью устраивало.

— Я и так человек, — я пренебрежительно дернула плечом и четко развернулась на сто восемьдесят градусов. — Думаю, к утру заклинание рассеется, и вы сами благополучно слезете на землю.

Разбойник посопел и верно оценил ситуацию.

— Сколько?

— По пять белых с каждой пары ног, плюс два алых за спасение ваших жизней от страшного лесного чудища, — с наглой улыбочкой заявила я.

Сопение сверху стало громче. Я сделала еще пару шагов к костру.

— Хорошо...

— Деньги вперед!

Атаман страдальчески застонал, но меня это не проняло. Через пару минут душераздирающих стонов о бессовестных ведьмах, нагло грабящих добропорядочных разбойников по ночам (исполнялось дружно всеми разбойниками, так что рев стоял на весь лес), он сдался.

— Видите вон то дерево на краю, что по правую руку от вас? Там дупло...

— Спасибо. Дальше я сама!

Старая липа встретила меня приветственным шелестом листвы. Нужное мне дупло находилось высоко, и я минут десять скакала вокруг него бешенным зайцем. На десятой попытке мне удалось зацепиться за толстый сук и даже, подтянувшись, на него вскарабкаться. Дальше было делом техники...

Мешочек приятно оттягивал мне ладонь и глухо позвякивал. Я подбросила его, поймала, умилилась упитанности и без малейших угрызений совести сунула его в суму.

— Спасите, люди добрые, грабю-ют!.. — заголосил фальцетом атаман, но как-то не особо уверенно. Я застегнула последнюю застежку, подкорректировала лямку и привычно перекинула её через плечо.

— Вам не стыдно?

Разбойник, едва не рыдая, утер нос полой своей шикарной жилетки.

— Это тебе, ведьма бессовестная, стыдно должно быть! Ты свою цену назвала, вот и отсчитывай положенное. А остальное поклади на место! Ты что, нас по миру пустить хочешь?! Столько лет грабили, на пенсион себе зарабатывали...

Судя по тому, как притихли остальные разбойнички, сверля своего атамана кровожадными взглядами, на пенсион он откладывал один, да и то большую часть награбленного.

— А стоимость козы мне кто возместит?!

— Лишний белый к уже оговоренной сумме!

— А остальное — компенсация за моральный ущерб.

Атаман, смирившись с потерей кровных пенсионных, сидел нахохлившись на своем суку, чем очень напомнил мне петуха.

— Что ж... Ну, я пошла?..

— А мы-ы-ы??!! — хором взвыли разбойники. — Обещали же!!..

Я щелкнула пальцами. Атаман с радостным рыком дернулся и... со всей силы расплющил нос о ветку, на которой продолжал сидеть, как влитой.

— А-а-а-а!!!.. У-у-у-у!!!..

Я радостно улыбнулась и махнула на прощание рукой беснующейся на своих "насестах" разбойничьей шайке.

— Наивные-е-е... Заклинание деактивируется только через два часа.

Вой стал пронзительнее, практически достигнув ультразвука, а эпитеты, сыпавшиеся на мою голову, красочнее и извращеннее.

— А вы пока посидите, подумайте. Может, перевоспитаетесь...

Хотя, если честно, в последнем я оч-чень сильно сомневалась..

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —