Книга третья. Идеальное убежище. Общий файл.

— Урааа, мы едем!

Полуголая Ленка счастливо, посреди комнаты, заскакала, от чего тугие мячики ее грудей ритмично запрыгали. Наблюдающая с кровати публика оценила шоу по достоинству, и в душ она отправилась за сегодняшний день уже в третий раз.

Март — Апрель-Май.... Ровно в полночь, с восьмого на девятое мая, над лесами северных районов Архангельской области, громко долбанул синхронный залп из множества ружей. Состоялось долгожданное открытие весенней охоты и, отстрелявшись в воздух, веселые полупьяные мужики дружно сдвинули стопки. Лесные речки сбросили ледяной покров и широко разлились, лед на озерах вспучился и оторвался от берега, а брачные игры тетеревов с глухарями достигли своего апогея. Прозвучал залп и в пяти километрах от Чудинова — компания из четверых, приехавших с областного центра охотников, синхронно выпалила в воздух со своих двенадцатых калибров, а кое-кто, от избытка чувств, разрядился дуплетом. Открытие есть открытие, никто на трофеи особо не претендовал — собрались отметить праздник, проверить собачек, и если повезет — поохотиться. Не повезло — в эту светлую, беломорскую ночь поохотились на их самих.

Сначала, дружно взлаяли все четыре, лежащие у костра лайки — 'карелки', причем взлаяли так нехорошо, что мужики похватали ружья, готовясь встретить проснувшегося по весне медведя. Собаки повели себя по — разному. Три из них залаяли совсем плохо — жалобно, с надрывом и прижались к ногам судорожно рвущих пулевые патроны с патронташей, хозяев. И только самый заслуженный — огненно рыжий, имеющий дипломы по кабану и медведю Фунтик, рванул в самую чащу, готовый сразиться хоть со львом или тигром. Следом за Фунтиком, в чащу ломанул его хозяин Серега, да так быстро, что предостерегающих криков своих, более трезвых и менее отважных друзей не услышал. Больше никто никогда ни Фунтика, ни Серегу не видел. Прибывший с райцентра на место происшествия отряд егерей и полиции обнаружил в трехстах метрах Серегино ружье, с лопнувшим от страшного удара о ствол сосны цевьем. За полным отсутствием следов, и какой — либо другой информации, случившиеся списали на особо злого после зимней спячки медведя. Тем более, что следы крупного самца и кучи свежего помета в окрестностях имелись.

Второй жертвой 'медведя — людоеда' стал водитель лесовоза, которого угораздило пробить на переправе колесо. Прежде чем исчезнуть, он скат успел перебортировать, а вот надеть на ступицу оказалось 'не судьба'. От несчастного водилы остались пара монтировок и висящая на дверце 'МАЗа' телогрейка.

Больше люди не пропадали. Пропал огромный, размером с небольшого медведя кобель кавказкой овчарки. Пес охранял двор самого богатого жителя деревни Чудинова Кости Маслова, имеющего в районе заготовительные пункты грибов и ягод. Воровать собак всегда считалось традиционно волчьим промыслом, но в данном случае, волки явно не при делах. Кобеля вытащили из конуры, куда он трусливо забился, и оборвали стальную цепь. Цепь, впрочем, позже нашли. Вместе с шипастым ошейником и оторванной песьей головой. И голова именно оторвана! Последний случай терпение властей переполнил и Чудиново закрыли 'от посторонних, во избежание эксцессов и до выяснения....'. По окрестностям безвылазно шарахалась компания грозных егерей, вооруженная нарезными 'Вепрями', 'Сайгами' и 'Тиграми' и убивающая, в среднем, по одному косолапому в неделю.

С окрестных лесов пропали вороны, будто их и не было, а Чудиново закрылось, ощетинилось и вооружилось. По ночам надрывно лаяли собаки, и агрессивный лай переходил в выматывающий душу вой. Из глубины лесов собакам охотно отвечали волки, и казалось, что недавние враги беседуют, делясь друг с другом таежными секретами. Полоумная Наталка превратилась из тихой сумасшедшей в буйную, и над деревней, в полнолуние, гремел ее дикий хохот. Она неожиданно помолодела и изменилась внешне — стала по женски красивой и настолько привлекательной, что Кирилыч украдкой крестился, ловя на себе ее безумный призывный взгляд. Василиса жаловалась, что перестала с дурочкой справляться — та убегала в лес ночью и возвращалась под самое утро. Кирилыч выслушал, горестно повздыхал и напомнил ей про 'чудские погосты' — Василиса, помедлив — согласно кивнула головой.

Совсем рядом с деревней располагались древние кладбища чуди и старики вспоминали смутные предания, что победившие русские латники, сбрасывали в ямы изрубленных чудских воинов сотнями. Убивали без разбора и жалости всех — даже детей и женщин, стремясь на корню истребить поганое племя. Но прошли кровавые времена, отгремели битвы и местные жители украдкой посещали 'чудские погосты' со скромными дарами, шепча слова покаяния бывшим хозяевам здешних озер и лесов. Настало время древний обычай вспомнить — не забыла земля сотворенное много веков назад зло и снова зашевелились злые чудские демоны. Кирилыч, попросив у христианского Бога прощения, повесил на угол иконы, снятый с шеи крест и начал обходить стариков.

Глава 8. Закрытая деревня

Когда экран мобильника высветил отцовский номер — Мишка сильно удивился. Сотовая связь в Чудиново отсутствовала, и звонок означал, что отец отъехал минимум до Пинеги. Сердце сжалось в предчувствии — без веской причины тот деревню не покидал.

— Привет, папа — слушаю.

— Миша, ты к нам не собираешься? — отец явно мялся и не знал, с чего начать.

— Если надо, не вопрос — приеду. Можешь внятно объяснить, что случилось?

— Да у нас деревня закрыта, и пост на въезде. А автолавка с продуктами теперь раз в неделю появляется.

— Как, почему закрыта? У вас там случайно, не эпидемия? А продуктов подвезу сколько нужно. Прицеп на машину поставлю и подвезу. Список скинь СМСкой.

— У нас сынок, не эпидемия. У нас медведь особо злобный появился. Два человека пропали у деревни и у Кости Маслова собака прямо со двора. Одна башка от кобеля осталась. Да, вот еще что. Тебя Кирилыч видеть хочет — это он меня звонить заставил. Уж не знаю, что у вас там за дела такие.

— Папа, я на вас, деревенских, удивляюсь. Два ружья у каждого, собаки, и одного медведя завалить не можете?

Характером родитель отличался мирным и не злобным, хоть в пьяном состоянии хоть в трезвом. Но последней фразой Мишка палку перегнул.

— А вот приезжай и научи нас дураков, как медведей стрелять надо. Ты уже с лосями научил. Такое ружье угробил, эх....

— Тихо, папа, тихо — не сердись. Я серьезно — может облаву устроить с мужиками?

— Да какую облаву, кто тебя с деревни выпустит? Закрыт лес, понимаешь — закрыт, а местные по домам сидят безвылазно! Есть, кому стрелять медведей — егеря по тайге толпой шастают. Сам приезжай, а ружье можешь и не брать — сейчас не до охоты. Пропуск я на тебя выпишу.

Но ружье Мишка, разумеется, взял. Старенькую добрую и сделанную на базе 'Калашникова' Сайгу в гладкоствольном исполнении. Все того же, двенадцатого калибра. Она служила верой и правдой до момента, пока он не заметил на коллективных пострелухах Вепрь. Увидел и влюбился в нового 'зверя' с первого взгляда.

А Сайга ушла в запас, вернее перешла к Ленке, и пришлось переделывать приклад под хрупкое девичье плечо и использовать патроны с уменьшенной навеской пороха. Но боевой подруге надо отдать должное — стреляла неплохо и не ныла, смазывая мазью неизбежные синяки от отдачи.

— Мииша!

— Да, солнышко.

— Ты мне два года обещаешь деревню показать и свое убежище. Возьми меня сейчас — дорога длинная, а я за рулем менять тебя буду. На работе как раз в отгулы выгоняют — за зиму неделя накопилась.

Вот блииин. Брать с собой Ленку именно в этот раз, не хотелось особенно. Информация, полученная от отца — нервировала и тревожила.

— Лена, да там сейчас делать нечего — деревня закрыта, в лес не выпускают. Давай потом вместе съездим, и на убежище сбегаем, обещаю. Не, сейчас точно не получится, и пропуска у тебя нет в деревню. — В Мишкином голосе послышались металлические нотки, как и положено главе будущего семейства.

Поздно вечером в сторону Пинеги, стартовал груженый УАЗ — Патриот с прицепом и за рулем сидела счастливая Ленка в новенькой пятнистой 'Флоре'. Рядом, на пассажирском сиденье сварливо гундел временно пораженный в правах Мишка. Ленкина манера езды у него всегда вызывала желание выпрыгнуть на полном ходу или уйти от реальности, закрыв глаза и заткнув наушниками уши.

Светлой беломорской ночью дорога катилась скатертью и ребята, меняя друг друга за рулем, достигли к рассвету окрестностей Чудиново. Село встретило отсутствием гнуса, прохладным майским солнцем, веселым перестуком дятла в кронах сосен и полицейским постом на дороге. Из припаркованного на обочине служебного УАЗа неохотно выполз отчаянно зевающий сержант, но обнаружив отсутствие разрешения у Ленки, мигом прибодрился. Глумливые намеки на холодную погоду и свирепое начальство Мишка понял верно, и их спиртовые запасы обеднели на поллитру белой. Но стражам деревенских рубежей требовался литр, и вторая ушла вслед за первой, но уже за двадцать литров казенного бензина. Тепло попрощавшись с двумя расторопными сержантами, Мишка выгнал машину на последний угор, после которого открылось родное село.

Весеннее Чудиново прекрасно дикой, таежной красотой без всяких слащавых пасторалей и сопливой ностальгии о малой деревенской родине. Сей факт следовало утвердить безоговорочно и пресечь на корню возможные попытки сравнивать родину с другими населенными пунктами. Даже если они расположены на берегах теплых южных морей.

С этой целью Мишка тормознул на высоком угоре, вывел Ленку, и та прониклась — вид открывался потрясающий. Лес приступал к деревне с трех сторон рядами мощных сосен с белоснежным ковром из ягеля, и каждый звук отдавался длинным, голосистым эхом. С печных труб поднимался вертикально дым, в лесу кукушка отсчитывала годы, протяжно мычал голодный теленок. Ребята, обнявшись, молча стояли, а Ленка, даже всплакнула, уткнувшись мокрым носом в бицепс гордого произведенным эффектом Мишки.

Отец с Леной уже встречались в архангельской квартире во время его редких вылазок в город, и тогда он заметно стеснялся девушки. Статус Мишкиной подруги, родителю понятен не был, тот боялся сказать лишнее слово и возникали неизбежные натяжки. Но деревенский дом — его личная территория и ребята были встречены радушно — блюдом вареной картошки с запеченным в русской печи тетеревом. Миха ехидно спросил откуда птица, если лес перекрыт наглухо, на что отец небрежно махнул рукой, давая понять, что плевали они на все запреты. Но, не смотря на внешнюю браваду, местные трусили, их особенно впечатлила пропажа пса. В лес ходили редко, с опаской, скотину вольно пастись не пускали и все огнестрельное — стояло у входных дверей заряженным и висело в боеготовности на стенах. Подметив, что папа с Ленкой, пошли осматривать огромный, с многочисленными кладовками дом, Мишка тихо свалил к Кирилычу.

— Значит, говоришь, не получилось тогда лося скрасть — так и вернулся домой, ни разу не стрельнув?

— Да, Кирилыч — паршивый из меня лосятник. Ушло стадо, а я с расстройства укатил в Архангельск. Ты извини, что не зашел тогда. Расстроился и злой был на себя.

Весной делать в доме нечего и Мишка с Кирилычем расположились на сухих бревнах во дворе деда. Настроен старый был сурово, предложение выпить отмел сходу и разговор походил больше на допрос, чем на беседу — дед спрашивал, а Мишка неудачно врал, выкручиваясь.

— А кто стрельнул восемь раз над оврагом, не подскажешь? Люди слышали — с автоматического ружья палили. Ни у кого в деревне таких ружей нету, парень.

— То я стрелял, Кирилыч. Со злости, что не получилось — в воздух.

Мишка от стыда краснел как рак и смотрел в сторону, а неумолимый дед гвоздил доводами и припирал, упрямо к стенке. Ему бы, с такими талантами, в НКВД работать или в СМЕРШе.

— А скажи мне, Миша, откуда яма появилась, сухими елками забитая? И елки те не сами вниз запрыгнули — их бензопилой пилили.

Голос деда звучал вкрадчиво, проникновенно и Мишка не выдержал. Он не мог больше врать и хранить тайну — то, что произошло в пещерах, лежало грузом и хотелось с кем — то поделиться. Но прежде чем расколоться, попросил Кирилыча обождать и сбегал за найденным в пещерах карабином Симонова.

— Да... Брусникина Степки карабин — я по прикладу вижу. Номер можно не сверять. Приклад он сам, с березового капа делал. А почему ствол битый, да покоцаный? Следил Степка за оружием. Уйти в лес мог в таком рванье — что выбросить, но карабин — святое! И приклад этот.... Всю зиму сушил, резал, да подгонял.

Про то, что с ним происходило в подземелье, Мишка поведал откровенно и подробно. Умолчал лишь про комнату со звероподобными идолами и прихваченный хрустальный кувшинчик с искусно выбитой руной. Дед слушал внимательно — изредка перебивая и задавая наводящие вопросы, и Мишке показалось, что наличие подземных пещер с бурлящими реками удивленья у того не вызывает.

— Да, парень. Разворошил ты, похоже, гнездо осиное своим лосем. А нападал на тебя Степка Брусникин, точно. Только в нем теперь бес сидит могучий и ничего в том лешаке не осталось человеческого. Что еще интересного заметил?

Мишка поежился под пристальным взглядом деда, но на этот раз мук совести не испытал. Не договаривали, без всякого сомнения, оба.

— Там, Кирилыч, столько всяких ходов и коридоров — месяц бродить можно, не вылезая. Я по самому прямому успел пройти и видишь, что получилось? Слушай, а откуда сила в нем такая, не человеческая? Это надо умудриться — лося на три метра вверх закинуть!

Старик пыхтел сигаретой, задумавшись, и вопрос проигнорировал. Мишка почувствовал себя не уютно, и собрался тихо исчезнуть, но Кирилыч ожил.

— То, Миша, не Степка сильный, а бес, что в нем сидит. Думаю, что охотник в пещеры провалился как твой лось, бродить по ним начал и, похоже — добродился. А пещеры есть — слухи давно ходят. Говорят— больших два хода раньше было, а сколько мелких — никто не знает. Один вход красные в гражданскую взорвали — чтоб партизаны белые не прятались. Второй сам, вроде, обвалился.

— Так что делать, подскажи? Как остановить Брусникина, и почему он именно сейчас вышел на охоту?

Кирилыч плотней запахнул фуфайку, сверкнул блестящими зубами и знакомым жестом почесал густую шевелюру.

— Все очень просто, Миша. Степан провалился под землю и там что-то или съел или выпил. Как икотку подсаживают знаешь?

Мишка кивнул головой — то, что бесовскую сущность подсаживают на молоке, квасе или других напитках, он слышал и занимал его еще один вопрос.

— Вот еще что, Кирилыч. А как он в пещерах, в темноте видел, неужели взял с собой фонарь на охоту?

— Зачем фонарь? Совсем фонарь не обязательно. Если провалился с лыжами, то из них лучины много получается, а еще тряпье всякое — одежда. А вот жрать в той пещере точно нечего. Но он чего-то нашел.....

Идти в баню с Ленкой Мишка постеснялся, да и парная для любовных утех — место мало подходящее. Мылись по традиции — сначала женщины, в качестве одной Ленки, за ней, представляющие мужскую часть семейства — Мишка с отцом. Пока мужики парились — Лена, с намотанным на голову полотенцем, строгала салат с привезенных помидор и накрывала стол. Сразу по приезду, девушка, осмотрев в компании отца огромный дом, пришла в ужас от его запущенности и рвалась устроить генеральную уборку, но Мишка с папой ее отговорили. Сегодня баня, встреча, 'по пять капель' за открытие сезона и с минуты на минуту подойдет приглашенный на мероприятие Кирилыч. А все уборки — завтра и сколько душе заблагорассудиться. Все равно выходить в лес нельзя и проблем с егерями Мишка не хотел.