— Очень, — ответил Ваня, чем заработал уважительный взгляд Василисы и недоуменный — от Димки. Заметив удивление в глазах друга, мальчик пояснил. — В книгах всегда можно найти для себя что-нибудь новенькое. Каждая книга — это маленький мир, маленькая вселенная. Но даже маленькая вселенная бесконечна, а в бесконечности всегда найдется что-нибудь новое и интересное — знания, мысли, идеи... Все, что угодно.

— Перекопать целую бесконечность из-за одной единственной мысли? — Димка ехидно прищурился.

— Иногда эта единственная мысль того стоит, а иногда — нет. Но как угадаешь? — пожал плечами Ваня. — С другой стороны, можно же напасть и на целый клад. Причем, вероятность этого не такая уж и маленькая.

Василиса удивленно посмотрела на мальчишку. Ей было странно слышать такие взрослые речи из уст сверстника. В сущности, Ваня не сказал ничего для нее нового, просто она всегда думала, что одинока в своих догадках и ощущениях.

В горенке воцарилась тишина. Каждый думал о своем. Наконец, непоседливый Димка не выдержал:

— Мы так и будем молчать?

Василиса и Ваня переглянулись и, одновременно, снисходительно улыбнулись Димке. Тот даже подпрыгнул от негодования:

— Чего вы на меня так смотрите, ботаники несчастные?!

"Ботаники" еще раз переглянулись и дружно захохотали. Спустя несколько секунд засмеялся и Димка — просто так, за компанию, хотя ничего так и не понял...

Летело время, приближалась купальская ночь.

Днем ребята строго соблюдали конспирацию — гуляли в лесу, ходили в Олешь, но, едва начинало смеркаться, они возвращались домой и запирались в горенке. Взрослые не могли нарадоваться — раньше бывало, что Димка с Лисой приходили затемно, а теперь — еще и восьми нет, а они уже на виду. Про то, что горенка не пустует и днем, никто так и не догадался.

Василиса уже привыкла к своему невольному соседу по комнате. Девочка натащила из библиотеки целую кучу книг и радовалась, что теперь есть с кем обсудить прочитанное. Ваня оказался неожиданно эрудированным собеседником. Лиса долго удивлялась — как так получилось, что простой деревенский мальчишка знает, порой, даже больше, чем она сама. Они могли до рассвета ожесточенно спорить о том, как и для чего возводились сфинксы в Египте, о том, существовала ли когда-нибудь Атлантида, и где именно она существовала и еще о множестве захватывающих и интересных вещей. Ребята вырезали из контурных карт, по случаю купленных в Галиче, контуры континентов и пытались, совместив их, предположить, где именно могли прятаться затерянные государства и погибшие цивилизации. Иногда Димка тоже принимал участие в их беседах, но ему довольно быстро становилось скучно — книг он прочел мало, запомнил еще меньше, поэтому сказать что-либо конкретное, как правило, не мог. Мальчик даже начал немного ревновать друга к сестре. Ему начало казаться, что они — Ванька и Лиса — настолько сдружились, что Димке в их обществе места не осталось.

Впрочем, чем ближе была купальская ночь, тем больше Ваня замыкался в себе. Когда осталось всего два дня, он впервые лег спать сразу после полуночи, чем сильно удивил Василису. Димка знал чуть больше, чем сестра, но даже при этом ничего не мог изменить и ничем не мог помочь другу. Все свои проблемы Ваня мог решить только сам.

Василиса с трудом заставила себя этим вечером отправиться в горницу. Последняя ночь перед купальской обещала быть совсем уж нерадостной. Все пребывали в напряжении. Димка, конечно же, пришел вместе с сестрой повидать Ваню, но ограничился лишь вежливым: "Как день прошел?" и "Ну, я побежал, спокойной ночи". После чего быстренько ретировался, справедливо полагая, что помочь ничем не поможет, а вот под горячую руку попадется запросто. Оставшись наедине с Ваней, Василиса опасливо на него посмотрела и присела на краешек кровати как можно дальше.

— Ну что, так ничего и не придумал? — спросила девочка.

Ваня отрицательно покачал головой.

— Может быть, ты мне хоть в общих чертах расскажешь, что у тебя произошло? — робко спросила Василиса. — Она голова — хорошо, а две — лучше. Может, мы вместе что-нибудь придумаем?

— Угу, придумаем, придумаем, — неохотно ответил Ваня. — Что мы можем придумать? Кто вообще может помочь спрятать что-то от лесного хозяина, равно как и от водяного?

— А что тебе нужно спрятать? — тут же выделила главное Лиса.

— Не важно, — пожал плечами мальчишка и растерянно посмотрел в окно.

— А о каких вариантах ты уже думал?

— О разных, — отмахнулся Ваня. — Да все одно — куда не спрячь — везде найдут. А помощи ждать не от кого, никто из оставшихся изначальных не станет перечить лешему.

— Ладно. Вижу, ты мне вообще ничего сказать не хочешь. Ну и ладно, — обиженно поджала губки Василиса. — Только вот что я тебе скажу, если хочешь насолить этому противному своему старшему брату — ведь это ты же из-за него в переделку попал — не отпирайся — поговори с домовыми. Наверняка они тоже существуют. Вот уж кто завсегда будет рад сделать наперекор воле леса. Ведь если порассуждать, то домовые заинтересованы, чтобы леса было меньше, а домов — больше. Следовательно...

Ваня удивленно посмотрел на Василису и робко улыбнулся.

— А ведь это же может сработать, — задумчиво проговорил он. — Я настолько увлекся мыслями о том, куда именно спрятать эту вещь, что совсем не подумал, что прятать вовсе не обязательно лично. Лиса, ты — просто умница, — мальчишка просиял и, в порыве радости, обнял Василису и даже чмокнул ее в щеку, от чего девчонка залилась краской.

— Так всегда и бывает, — смущенно сказала она. — Думаешь, думаешь. Настолько увлекаешься поиском ответа, что потом даже под собственным носом его не видишь. Только я понятия не имею, как можно найти домового и есть ли он здесь вообще.

— Ну, дядька домовой старается на глаза людям не попадаться. А дом у вас старый, домовой, стало быть, с понятием. Только как бы мне к печи пробраться... — Ваня задумался. — Лиса, а у вас есть хлеб, желательно, чтобы от него еще ничего не отрезали?

Василиса неуверенно сказала:

— Кажется, лежит один батон.

— Можешь сейчас сходить и отрезать от него горбушку?

— Постараюсь, — Лиса направилась к двери, но Ваня ее остановил.

— Погоди, а молоко у вас есть?

— Есть.

— А земляника у вас еще осталась? Та, которую вы мне приносили в обед?

— Не знаю, — пожала плечами девочка. — Я посмотрю.

— Если осталась, брось несколько ягодок в стакан с молоком и тащи все это сюда.

Лиса кивнула и умчалась в дом. Видимо, просьба девочки не показалась взрослым странной, поэтому она вернулась очень быстро со всем необходимым.

— Василиска, ты просто гений! — обрадовано сказал Ваня, увидев ее добычу.

— Да ладно тебе, — заерзала Лиса. — А что дальше делать будем?

— Теперь нам нужно постучать дядьке в печную трубу. Вообще-то он в печи живет, но печь в доме и вряд ли это будет нормально, если я на ночь глядя появлюсь на глаза твоим родным. Так что будем кликать его с крыши.

Ваня взял стакан с молоком и горбушку, выглянул из горенки, убедился, что никого поблизости нет и, миновав сеновал, залез по лесенке на чердак. Лиса, помедлив, последовала за ним — уж больно домового хотелось увидеть. Было очень темно, но глаза оборотня позволяли не спотыкаться и видеть все предметы довольно отчетливо, Василиса в который раз уже порадовалась такому своему умению.

Добравшись до печной трубы, Ваня прислушался к чему-то, а потом решительно постучал по кирпичам.

— Дядька домовой, дедушка-соседушко, выйди, покажись мне, да гостинец прими, — прошептал он трижды, обращаясь к трубе.

Василиса с любопытством наблюдала его "общение" с безмолвными кирпичами. Позвав домового, Ваня присел на одну из нижних балок крыши. Лиса спустя несколько минут устроилась неподалеку от него.

— Дядьке время нужно для сборов, — пояснил девочке Ваня.

Темнота была такая уютная и сонная, что вскоре Василиа начала клевать носом. Казалось бы, закрыла глаза на секунду, а когда открыла, перед ней уже стоял странный мужичек. Ростом он оказался девочке по пояс, сам коренастый, белая кучерявая борода, седые волосы и белый кафтан — домовой оказался весьма представительным. Только приглядевшись внимательней, Лиса обнаружила, что кафтан весь латан-перелатан, а в бороде запутались клочья паутины и пыли.

— Чаво кликали-то? — спросил домовой недовольно. Голос у него оказался скрипучим.

— Дядька домовой, мы к тебе с подарочком пожаловали, — сказал Ваня и почтительно протянул домовому стакан с молоком и хлеб. Мужичек внимательно осмотрел подношение и с ехидцей в голосе спросил:

— А чегой-то такая щедрость? То крошки у них черствой не дождесси, а то вдруг на дары расщедрились. Надо что ли чаво?

Василиса покраснела.

— Дедушка-домовой, ты прости нас, что не оставляли тебе ничего, мы ж не знали, что ты здесь есть, — робко сказала девочка. — Ты нам не показывался, а сейчас же все считают, что домовых нет, вот мы и не думали, что ты все-таки есть...

— Считают, считают, — лукаво усмехнулся в бороду домовой. — А оно-то ведь как выходит — оборотней тоже нет, однако ж ты вон, девонька, оборотник, да не из простых, верно ли?

Василиса покраснела.

— Ну да ладно, не сержусь уж, как на таку девицу-красавицу серчать? — дед по-доброму улыбнулся. — Ну, давайте знакомиться, меня Афанасием кличут. А ваши-то имена я и так знаю, чай, давно уже за вами присматриваю. Так чего надо-то от меня?

— У Вани беда случилась. Он с отцом своим поругался. И еще ему что-то спрятать нужно, только я не знаю что, — спохватилась Василиса, уловив, что домовой все больше с ней разговаривает, а на ее спутника смотрит настороженно и недоверчиво.

— Лиса... Ты можешь оставить нас наедине? — смущенно попросил Ваня, понимая, что поступает, по меньшей мере, по-свински.

Василиса вспыхнула:

— Опять эти твои секреты?! Между прочим, это я придумала к дедушке домовому обратиться. Между прочим, это у меня в комнате ты прячешься. У тебя что, есть сомнения в том, что я не выдам твои страшные тайны? Ты мне не доверяешь?!

— Лис, пожалуйста, просто поверь мне, так надо, — жалобно попросил Ваня.

Конечно же, он давал себе отчет в том, что с друзьями так не поступают, но ему отчаянно хотелось сохранить в тайне все происходящее. Он уже и так рассказал Димке намного больше того, что хотел. Что же до Василисы... Тут было куда сложнее. Во-первых, Ванька и сам не совсем понимал, как относится к Лисе, особенно теперь, когда благодаря совместным ночным бдениям, у них появились общие интересы и темы для бесед. Несмотря на это, Ване было намного проще общаться с Димкой, чем с его сестрой — Василиса всегда была как будто наособицу. Последние события несколько изменили ситуацию, но не сказать, чтобы улучшили ее, потому что стоило ребятам собраться втроем, как кто-то один оказывался лишним. Если общались Ваня с Василисой, то лишним становился Димка, если беседу вели мальчишки — Лисе было нечего сказать, потому что они постоянно общались с помощью намеков на какие-то общие секреты, которых она, разумеется, не знала. Никак у них не получалось дружить втроем.

У Ваньки с Димкой на почве общих секретов сложились более доверительные отношения, к тому же они сильно сдружились в прошлом году, когда вызволяли Лису из лап навки. Отношения же с Василисой осложнялись многочисленными недоговорками и недосказанностями. При всем при этом все важные для лесного царевича события постоянно были связаны именно с Лисой. Она спасла Ивана-царевича, ради нее Нав отказался от своего существования, из-за ее слов старший царевич вернул себе часть своей души, и ее руки связали тот самый шарфик, из-за которого, по сути, Ваня получил свободу и шанс повзрослеть. Увы, всего лишь только шанс.

Василиса была такая хрупкая, маленькая, беззащитная и вместе с тем, солнечная, доверчивая, иногда умильно-серьезная. Ее хотелось защищать и оберегать от неприятностей. И именно из-за этого-то и не следовало ей ничего рассказывать. Конечно, рано или поздно, она все-все узнает, но пусть это будет как можно позже. Тогда, когда все так или иначе закончится. Если дела пойдут совсем плохо, ей обо всем расскажет Димка, который знает вполне достаточно.

— Лис... — Ваня умоляюще посмотрел на Василису. Девочка, не говоря ни слова, повернулась и ушла в горницу, демонстративно хлопнув дверью. Ваня услышал, как она хватает плеер и включает в наушниках музыку на полную громкость. Чуткий слух мальчишки уловил даже слова песни.

По воле рока так случилось?

Иль это нрав у нас таков?

Зачем троим, скажи на милость,

Такое множество врагов?

Но на судьбу не стоит дуться,

Там, у другиx вдали — бог весть,

А здесь, у нас, враги найдутся:

Была бы честь, была бы честь![*]

[*]Песня из к/ф "Гардемарины, вперед!"

— Ну что, обидел девчушку? — укоризненно покачал головой домовой. — Эх ты, лесной царевич, все-то у тебя дела важные, да секретные... Все-то вы, лесовики, спешите куда-то. А вы бы остановились, да призадумались — все ли правильно делаете? Все ли у вас душевно получается? Все ли путно выходит?

Ваня опустил голову. Он был уверен, что поступил правильно, вот только совесть все равно ела.

— Выкладывай беду свою, — смилостивился Афанасий, видя искреннее раскаянье собеседника. — Да молоко с хлебушком подавай, раз принес.

Стакан и душистая горбушка перекочевали в огромные ладони домового, да и пропали. А дед уселся на балку поудобней, и приготовился слушать.

Лесной царь сидел на крылечке своего терема и задумчиво наблюдал за веселой возней белок, оккупировавших ель неподалеку.

Леший огорченно покачал головой — все-таки, что ни говори, а он никогда не желал зла своему сыну, пусть и приемному. А то, что случилось, даже и не поймешь сразу — к добру или к худу. Много лет прошло, а мальчик все никак не оправится после своих былых приключений. И уж вовсе не хорошо, что оборотнями Велеса стали те, кто не останется жить после изменения истории этого мира. Если бы они остались, Ивану было бы проще — все ж таки целых два друга, таких же вечных, как и он сам. А так придется ему опять одиноким волком по лесам рыскать, либо уж смириться, да подобно приемному отцу своему, дружить с недолговечными людьми, взять в жены смертную, да после затосковать без нее навеки. Леший тяжело вздохнул, вспомнив о Марье, жене своей. Сколько лет прошло, а забыть так и не получилось, видно, так уж суждено.

Да что ж поделаешь-то? Лес превыше всего. Ваня этого пока не понимает, ну да не беда, годика через три вернется вместо него Иван и все исправит. Вряд ли за это время мальчишка может сделать что-то с зачарованной полушкой — не та это вещь, чтоб терять ее, прятать, изничтожать и выкидывать. А пока пусть мальчик поживет в свое удовольствие.

Выслушав рассказ Вани, Афанасий нахмурился и долгое время молчал. Потом покачал головой и произнес тихо:

— Нелепие задумал Лесной владыка. Людям неспроста был отдан этот мир. Не в праве мы вмешиваться в их дела. И уж точно не в праве мы что-то менять в уже сбывшемся. Люди — у них дорога своя особая. Понимать надоть... — домовой вздохнул. — Но я-то чем помочь могу, чай не будет меня папаня-то твой слушать, мы с ним в друзьях никогда не ходили?