"Медиавирус" (Internet Hate Machine_2)

Леонид быстро сглотнул, кивнул. Беннет довольно усмехнулся.

— Сначала мы не нашли в национальной базе данных никакого Нейла Джексона, подходящего под наше описание. Представляете? Вот он, труп, и тут же нас уверяют, что его нет! Так бы все и осталось, но наши специалисты вдруг забили тревогу. Уж очень им не понравился вид насильственной смерти Джексона.

Снова очень красноречивая пауза. Леонид едва не выругался.

— Ему прокипятили мозг, — четко, по слогам произнес Беннет. — Прямо посреди Нью-Йоркской улицы!

— Как?! — не выдержал Леонид. — Чем?!

— Внезапно взбесившейся гарнитурой хэндс-фри мобильного телефона!

Синхронно с его словами экран прожектора "порадовал" фотографиями, надо полагать, Нейла Джексона. Тело на вскрытии в анатомическом театре.

— Мы, конечно, полностью не исключали версию с провокацией и несчастным случаем, но скоро подоспел отчет техников. Очень трудно поверить в случайность, когда телефонная гарнитура вдруг начинает жечь кому-то мозги ультра частотными импульсами...

Картинка на экране сменилась. Теперь Леонид увидел технические данные, графики, анимированную схему работы необычного орудия убийства.

Как сквозь пенопластовую стену донесся голос Беннета:

— Не успели мы начать прорабатывать материал, как...

Беннет сделал паузу, чернокожий карлик перехватил его взгляд, кивнул. Поднявшись, он прочистил горло и проговорил неожиданно низким басом:

— Две недели назад в центре Лондона было совершено покушение. Детали повторяют историю мистера Беннета: полиция находит труп; к нам попадает досье на жертву.

Тихий щелчок известил о смене слайдов в проекторе; на экране появилось место преступления...

— Спальня? — удивился Леонид.

Обыкновенная кровать, спящий мужчина лет пятидесяти. Ничего необычного.

— В отличие от Нью-Йоркского преступления, — прогудел негр, — это чрезвычайно незрелищное. Убийца остановил жертве кардиостимулятор. Через беспроводную сеть Wi-Fi.

"Прямо конкурс на самое необычное убийство! — пронеслось в голове Леонида. — Что же будет дальше?"

— Мы узнали об этом, — продолжал чернокожий карлик, — только из сообщения Аннигилятора. Полиция уже собиралась предавать тело потерпевшего земле...

— Кого? — перебил Леонид. — Аннигилятора?

Негр открыл было рот, но его опередил Беннет.

— Так называет себя убийца в своих письмах к нам — Аннигилятор. Специалисты говорят, что это, скорее всего, относится к особому типу программ — уничтожителей информационных баз данных. На сленге компьютерщиков они называются аннигиляторами.

Леонид только кивнул, боясь упустить хоть слово. Тем более что карлик продолжал:

— В присланном анонимно досье Аннигилятор утверждал, что имя его жертвы Хью Чайковски, и что он постоянный член сообщества Internet Hate Machine. Понятное дело, что доказательств нам обнаружить не удалось. Как и не удалось найти в государственных базах данных гражданина с таким именем.

— Два призрака, — опять встрял Беннет. — И два сообщения об Internet Hate Machine. Более игнорировать Аннигилятора мы не могли. На особом совете было решено собрать группу из лучших специалистов Отделов по борьбе с киберпреступностью и выследить Аннигилятора.

— Уже есть зацепки? — с жаром спросил Леонид.

— Нет, — блеснул безупречными зубами Беннет. — Но мы работаем над этим.

— Ситуация такова, — уронил месье Бенуа, — что мы можем использовать текущее положение дел в свою пользу. Так сказать, убить сразу двух зайцев: собирать данные об Аннигиляторе, пока он уничтожает членов Internet Hate Machine, а потом взять и его самого.

"Но ведь это противозаконно!" — едва не ляпнул Леонид.

Но успел вовремя опомниться, осознал, где и с кем разговаривает. Ведь действительно, речь идет не о жестокости, с какой они будут наблюдать за смертями от рук неизвестного маньяка; речь идет о необходимости — иным способом им информацию просто не собрать.

Словно прочитав его мысли, месье Бенуа отозвался мрачно:

— Естественно, Леонид, вы понимаете, что операция будет проходить в строжайшей секретности?

Леонид кивнул. Ничего другого он и не ожидал.

— Ну что же, — подвел черту Беннет, — вроде бы пока все. Если возникнут вопросы по ходу ознакомления с документами — отвечу в самолете.

Собравшийся было уходить, Леонид застыл, переспросил в удивлении:

— В самолете?

Вот теперь Леонид мог поклясться, что растерянность американца не была наиграна. Она же подарила образу Беннета и толику человечности. Он кивнул в сторону японца:

— Прошу прощения. Забылся. Опять, знаете ли, погрузился в расследование. Если вкратце, — мы летим первым же рейсом в Японию. Отдел японского Интерпола и лично Сугимото-сан сообщили, что там сейчас находится одна из возможных жертв Аннигилятора — русский хакер Данил Суворов. Мы за ним давно следим, еще со времен печально известных событий в России двухгодичной давности, но пока, к сожалению, не можем доказать его связь с Internet Hate Machine.

— Данил Суворов? — Леонид старательно выговорил непривычное имя.

— Именно. Нам он больше известен под сетевым ником Neo Dolphin.

Глава 8

АТМТА

Российская Федерация, Владивосток

Спящий город, сопки в утреннем тумане, просоленный воздух, пронизывающий ветер, дождь.

С десяток грузовых судов застыли в море, в моросящей серости они напоминали сумеречных призраков. Порт вокруг, от обилия железа и грузов, пах чем-то тревожным и будоражащим.

Более мелкие детали окружающего мира проскальзывали мимо, словно пейзажные мазки за окном скоростного поезда.

Привычно структурируя информацию, Андрей не сомневался в верности принятого решения. К чему? То пусть интели вечно ноют, зарабатывают нервные язвы, переживают. А у него не было особого выбора. Он должен был согласиться на предложение Новикова. А теперь и вовсе сожалеть о выборе поздно. Нужно думать только о том, как выполнить задание максимально хорошо.

— Эй! — громыхнуло за спиной.

Андрей обернулся. В желтом дождевике, точно в таком же, что и Андрей, махнул рукой бородач. Ларионов, кажется, помощник кого-то там. Подробней Андрею не рассказали. И плевать.

С неторопливой уверенностью Андрей приблизился к бородачу.

— Твое барахло в трюме, — голос Ларионова очень сиплый, буквально свистящий. — Пора на борт.

Видя, что Ларионов пожирал взглядом его лицо, требуя хоть какого-то ответа, Андрей все-таки кивнул:

— Понял. Пойдем.

На территории портового склада они быстро потерялись среди небоскребов из промышленных контейнеров. У Андрея проскользнула неуместная аналогия с блоками египетских пирамид.

"Наверное, — думал он, — перед постройкой фараоновых мавзолеев те места так же напоминали лабиринт. Только каменные глыбы были кирпичиками стены между миром живых и загробным, а контейнеры — кирпичи в твердынях корпоративных и финансовых замков. Где-то далеко обычный клерк подмахивает бумажку, и тут же выходят из порта корабли с контейнерами. И плевать, что в них везут: китайские игрушки, импортные автомобили или Андрееву контрабанду. Они все равно часть бесконечной и незримой стены корпоративного могущества".

— Из порта выйдешь с нами, — сипел Ларионов нудно. — Пройдем опасные места и в нейтральных водах нас скинут вместе с грузом на южнокорейский транспортник. Япошки им сейчас больше доверяют, чем нам. А дальше — прямиком в порт Хоккайдо... Ну, ты знаешь, тебе видней.

Андрей слушал молча. Заказчик схему в подробностях объяснил еще под Питером. Теперь же нужно было просто следить за четкостью исполнения.

Когда показался российский контейнеровоз "SPL Pavel", Андрей рефлекторно ощупал бок. Там, под плащом, на поясе, была придающая уверенности тяжесть отремонтированного "Люгера".

Глава 9

Закон вовлеченности

Япония, Токио

На экране ноутбука плавно сменялись картинки видеозаставки. От ее вида шевелились волоски на коже, создавая иллюзию касания морозного ветра. Сознание с легкостью вовлекалось в этот танец цвета сепии, и уже было не оторвать взгляда.

Монитор демонстрировал непрерывный распад плоти.

Вот лежит человек, потом его кожа бледнеет, сереет, черты лица заостряются. Возникают темные, коричневые круги под глазами и вокруг губ, щеки вваливаются, обнажаются зубы...

Тошнотворная заставка. Но не этим она пугала.

Как человек, не имеющий медицинского образования, Neo Dolphin всегда считал плоть чем-то романтическим, пристанищем души. Поэтому его коробило и выворачивало наизнанку от вида эксгумации, изувеченных трупов или вот такой картины разложения. Как это так!? Ведь человек жил, любил, страдал, сочинял и пел песни, и вот — это уже всего лишь черная зловонная жижа на дне деревянного ящика!

Даля говорит, что это ошибка — считать тело чем-то отдельным от души. Она считает душу и тело единым целым, а тело нужно любить и ухаживать за ним.

"Но, — всегда добавляет она, — при этом нужно помнить, что жизнь рано или поздно заканчивается, пока не изобретено бессмертие, человек освобождает место другим на этой планете. Цикличная гармония существования, и ты должен это понять и принять".

Вспомнив о Дале, Neo Dolphin ощутил теплую волну спокойствия и позитива. Никогда он не думал, что любовь выражается не страстью, а таким вот умиротворением и осознанием непреложной истины: именно так все и должно быть.

Жаль, что Далька опять в "MYM". Третий день как убегает ранним утром, вникает в работу. Одно радует — она счастлива, ей все нравится. Да и начальству, кажется, она пришлась по нраву.

А Данилу только и оставалось, что сидеть в номере отеля. Вот и сегодня он проснулся в четырнадцать часов утра, поискал интересные статьи в Интернете на тему "власти скрывают" или "свобода информационного пространства под угрозой", почитал, поругался, позавтракал... и вновь полез в Сеть.

Процесс разложения на экране почти завершился, но уже сейчас на, так непохожих на человека, плацентных остатках плоти зарождалась новая жизнь. Если не вдаваться в мерзкие подробности вроде червей и личинок, отчетливо было видно, как набухали и становились сильней корни растений. Они с жадностью впитывали животворящий сок, со скрипом прорывали землю, тянули молодые и сильные стволы к солнцу.

Жизнь, взращенная на смерти...

Как много подобных примеров в человеческой истории?

Все еще под впечатлением от видеозаставки, Данил коснулся пальцами клавиш. Выскользнуло окно с анимированной темой блога "Записки выжившего после зомби-апокалипсиса": осколки городов, серость бетона, мятущиеся зомби, дымные артерии от пожаров между небом и землей.

Новая запись номер одна тысяча двести восемнадцать:

"Если хочешь жить и приносить человечеству пользу, ты должен быть тесно связан со всеми аспектами существования. В том числе и со смертью. Только чистое понимание существующих законов и правил, только это может быть критерием адекватной оценки. Любое отклонение от нормы — бездна. Бесконечная и жадная пропасть из эмоций и тайных страхов, начиная от сочувствия, заканчивая религиозными сказками. Недаром человечество уже давно стремится создать сверхразум ИИ, чистый субстрат из логики, практичности и прагматизма, коктейль по имени Справедливость.

Кстати, забавно будет, если в один момент осознавшие свою личность машины станут желать противоположного — человеческих эмоций. Начнут писать первую во вселенной компьютерную Библию, рассыпая в машинном коде описания чудес кибер-Иисуса. Благо, в них недостатка не будет: телеприсутствие, "чтение мыслей" и передача знаний на расстоянии, миражи и фантомы голограмм, телекинез, магическая нумерология и аналоги чисел дьявола в программировании, обмен телами и воскрешение... Даже место для Ока Саурона найдется — вездесущие веб-камеры и очки дополненной реальности. Технологическая магия. Людские мечты и мифы, нашедшие воплощение в другой жизни. Средневековье в стиле киберфэнтези. Для кого-то инфантильность и способ разгрузить сознание от повседневности, для кого-то — реальность настоящего..."

На секунду Данил задумался, пальцы зависли над клавиатурой, как когти хищной птицы над пойманной жертвой. Но... продолжения поста не последовало. Мысли были сумбурными и путались, проскальзывали лишь их очертания в эмоциональном тумане, навеянном видеозаставкой. К какому же выводу он хотел подвести?..

Нужно перечитать пост...

— Что за?! — воскликнул Данил, упершись взглядом в монитор.

Мерцающая черта в текстовом редакторе сама по себе пожирала буквы одну за другой, постепенно возвращая страницу в первозданную чистоту.

Сердце предательски заколотилось. Данил быстро кликнул по клавише удаления, но она была упругой, как и всегда, не залипла. Да и не проливал он ничего на клавиатуру! Убил бы за такое!

Текст уже полностью исчез с экрана, чтобы через секунду возродиться в новой, чужой смысловой инкарнации:

"Ты прав, Neo Dolphin, нужно воспринимать мир единой системой, где все друг с другом, так или иначе, взаимодействуют. Только, вот беда, ты сам об этом не помнишь. Иначе тебя бы уже здесь не было".

— Что происходит?!

Словно в ответ, текст расширился новой фразой:

"Закон вовлеченности, Neo Dolphin. На каждое действие есть противодействие. Однажды вмешавшись в чьи-то дела, ты должен был знать, что рано или поздно эти дела вмешаются в тебя!

Мы должны были встретиться, ибо ты — зло! Теперь время пришло, и зло должно быть уничтожено.

Прощай!"

Не успел Данил отреагировать, как монитор пауэрбука вспыхнул ослепительно белым светом. Настолько ярким, что жар опалил брови.

Вскрикнув, Данил отшатнулся.

Под его ошарашенным взглядом пауэрбук заискрил, пахнуло жженым пластиком. А, когда экран потек от жара, на клавиатуре заплясали зелено-оранжевые язычки пламени.

Глава 10

Псы правопорядка

Где-то над облаками...

— Что? — переспросил Леонид, вынимая капельки наушников.

Чарующий цветок меланхолии в образе Милен Фармер сразу истончился и исчез, зато на Леонида обрушился во всей банальности окружающий мир. Салон авиалайнера наполился шорохами и бормотанием, сквозь которые практически не слышно гула двигателей; где-то плакал ребенок, родители смущенно уговаривали его заткнуться. В воздухе запахи пыли и пластика, алкоголя и туалетной воды.

— Говорю: ты сидишь в "Слепках"? — переспросил Джон Беннет.

Место Леонид выбрал так, чтобы оказаться в центре салона, избавившись от необходимости глядеть в иллюминатор и, вместе с тем, отгородиться от коллег случайными пассажирами. Нужно было время подумать, вникнуть в суть предстоящего дела. Но вот американец, наплевав на чьи-то желания, облокотившись на подлокотник кресла, перегнулся через проход и требовательно ожидал ответа. От него сильно пахло пивом и соленым арахисом.