3. Надёжная репутация

"Держись поближе. Делай то же, что и я. Без долгих рассуждений..."

И Андрис, не рассуждая, перекатился влево и взял на мушку правое плечо Хэнока. Краем глаза уловил одобрительный кивок отца и послал ему в ответ мысленное проклятие.

— Уймите своих людей, господин Шлеффен. И мы не станем ни о чём жалеть.

— Вы странный человек, Ноэль. Ради того, чтобы не стрелять в одних людей, вы готовы стрелять в других, — хладнокровию Гуза можно было только позавидовать, но сегодня он схватился не с тем противником.

— Убивать я не стану. Но обещаю, что прострелю ногу любому, кто дёрнется резко. И тогда уж там, в доме, наверняка узнают про незваных гостей.

— Там чующий, Ноэль. О нас и так уже знают. Боюсь, без ваших огнестрелов шансы попасть на остров слишком малы.

— Если там ментат, шансы и с огнестрелами невелики. Но мы ведь оба знаем наверняка: нету в доме никакого ментата. И не было.

Взгляды барона и охотника, казалось, высекли искры, столкнувшись.

— Вы, — произнёс Гуз с расстановкой, — кажется, меня лжецом назвали? Мне не послышалось?

— Разве бы я осмелился, господин Шлеффен... Если б не знал наверняка, что вы мне лжёте. С самой нашей встречи. И вы, и ваши люди, и я это знаем, так что толку дальше лицедействовать? Вы меня обмануть пытались, господин Шлеффен. Конечно, вам, как дворянину, оно не зазорно, а только и я ведь не дурак...

"Все лгут, — подумал с горечью Андрис. — В большей ли, в меньшей ли степени, но — каждый из нас. Иначе не выходит. Дети лгут родителям, что будут заботиться о них в старости. Родители лгут детям, что им эта забота вовсе ни к чему. Солдаты обманывают умирающих друзей, говоря, что их раны неопасны. Правители... кто-нибудь видел правителей, честных перед собственным народом? А народ, искренний пред сильными мира сего? Мы все лжём, вольно и невольно. Мы живём бок о бок с ложью, смотрим ей в глаза и терпим её до тех пор, пока она не заставляет нас переступить черту... У каждого есть предел, за которым ложь становится угрозой — нашей жизни, нашей чести... репутации, если угодно".

— Хорошо, — сказал барон, прерывая тяжёлое молчание, — чего вы хотите, Ноэль? Назовите точную сумму.

— Поверьте, господин Шлеффен, я не сомневаюсь в ваших возможностях, но... вряд ли вам по карману моя добрая репутация.

— Репутация?! — выдержка Гуза впервые дала трещину. — Бес бы побрал таких упрямых глупцов, как ты, Ноэль Вельд! Да, у тебя и впрямь отменная репутация! Я тебя за твою репутацию и нанял! Но будь я проклят, если ты сейчас заговорил о ней к месту!

— Загляните в гезборгскую миссию Бастиона, господин Шлеффен, — невозмутимо предложил Вельд-старший. — Там вы наверняка узнаете, что я не замешан ни в одном деле, сомнительном для вольного чистильщика.

— Это потому, что у тебя репутация вольника, крайне осторожно берущегося за сомнительные дела! Волчье семя! Ноэль, хватит играть со мной! Назови свою цену и делай, что велено! Никто не узнает, я даю тебе слово!

— Па... — Андрис отказывался верить своим ушам.

— Слушай, сынок, слушай, — без тени смущения на лице кивнул ему старый охотник. — Сомневаться даже полезно... иногда. Главное — не позволяй себя отвлечь.

— Возможность, Андрис, — в глазах барона плясало пламя. — Вспомни, что я говорил про возможность. Не упусти свой шанс, выбери правильную сторону.

Но молодой вольник лишь скрипнул зубами в ответ. Ствол его карабина не дрогнул, и Ноэль Вельд насмешливо проворчал:

— Зря стараетесь, господин Шлеффен. Может я и скверный родитель, но парень мой от меня по болотам бегать не станет. Не та порода.

— Ты сгоришь в Жёлтой геенне, трусливый ублюдок! — с отвращением бросил ему Збойко.

— Я верю в Ясное Небо, мальчик. И благоразумие — не есть признак трусости. Ведь предупреждал вас всю дорогу, что мы с сыном не станем стрелять в людей. Честно предупреждал. Так какие теперь обиды?

Андрис лежал на траве, чувствуя, как по спине стекает влага... то ли дождевая вода, то ли холодный пот.

"Проклятье! Если кто-нибудь из них шевельнётся, я наверняка выстрелю! Выстрелю... в них!"

— Ладно, — произнёс барон, и усилие, при помощи которого он вернул себе хладнокровие, явственно отразилось на его лице. — Я ошибся, оценивая вас, Ноэль. Не думал, что ваша осторожность окажется сильнее жадности. В конце концов, обещанное и впрямь выполнено: я сижу на кочке посреди Гнилого урочища, мой сын от меня в какой-нибудь сотне шагов... Когда вы догадались о нашем обмане?

— Когда увидел следы. Давности им было самое большее — сутки. От Гезборга в Хеймборг путь не больно-то короткий, хоть коней насмерть загони, а три дня — вынь, да положь. Да пока там спохватятся, да пока голубь с письмом долетит... словом, не смогли бы вы через сутки быть на полпути в Хейм, если бы не выехали за сыном на другой день после его отъезда. Потом, вы мне всё про выродка толковали, а сами оставили вашего рябого у дороги коней охранять. Одного. На дураков, господин Шлеффен, ни вы, ни ваши люди не похожи. Тут уж мне стало ясно: вы знаете, что охотитесь не на выродка. Ваше предприятие больше напоминало погоню за сыном. Особенно после оврага с покойником. Чем Реньян заслужил столько отцовского внимания? Подсчитал свои шансы на наследство?

— Да, — кивнул Гуз, — я и впрямь в вас ошибся... Всё верно: ни выродков, ни чующих. Лишь один жадный приказчик и один маленький неблагодарный щенок. Они решили, будто смогут получить от моих врагов больше, чем от меня. И залезли в мои бумаги.

— Вряд ли им самим пришло в голову бежать через Гнилушку.

— Да уж вряд ли... С другой стороны, сунься они в Хеймборг, там их уже ждали бы мои люди. А со знающим Урочище проводником через пяток дней можно оказаться хоть в Тобурге, хоть в Дэйне. Там мои связи не столь надёжны. Увы, я собирался в погоню слишком поспешно, чтобы это предвидеть. Так что, мне повезло дважды: выбежавший на дорогу конь помог найти следы Реньяна, а после появились вы.

— Следовало сразу сказать нам правду, господин Шлеффен, — Ноэль вздохнул. Карабин он держал небрежно, но наёмники старались не делать лишних движений, и это с их стороны было весьма разумно.

— Вы бы тогда рискнули своей репутацией?

— Нет. Зато вам бы не пришлось объясняться с нами теперь.

— Послушай, господин шутник, — бросил неприязненно Хэнок, — ты не хочешь подставляться дружкам из Бастиона — ладно, бес с тобой. Это, в конце концов, твоё законное дело. Боишься кому-нибудь шкуру продырявить — не дырявь. Но если желаешь разойтись по-доброму, тебе всё-таки стоит нам маленько помочь. В конце концов, много ли с тебя убудет?

— Маленькая помощь дорогого стоит, — прищурился Ноэль. — Но по доброте сердца... хорошо, помогу. Прикроем вам спины, пока до острова не доберётесь.

— Говорят тебе, шутки в сторону!

— А я не шучу, дружок. Вы идёте на остров, а мы отсюда последим. Две сотни шагов — пустячная дальность; если кто-нибудь в доме зашебуршится, мы его пугнём. Но сдаётся мне, бояться вам нечего — был бы там самострел, тот хромый паренёк пошел бы по дрова не с топориком. Так что ступайте смело.

— Не выйдет, старик. Откуда мне знать, что ты не разрядишь свой огнестрел в наши затылки? Пусть твой парень пойдёт с нами.

— Вот уж вряд ли! — процедил сквозь зубы Андрис, а Ноэль вздохнул, переводя взгляд на барона.

— Господин Шлеффен, я хочу любезность вам оказать, но если ваши псы попытаются мне руку откусить, мы с сыном просто уйдём. И вряд ли остановить нас выйдет без потерь.

Мгновение Гуз колебался, но затем выдавил с неохотой:

— Не будем глупить, Хэнок. Если бы наш славный проводник решил пустить в ход своё проклятое оружие, он бы уже это сделал. Я согласен, Ноэль. Мы — там, а вы — здесь. И я, по крайней мере, не стану беспокоиться за свою спину. Всё по-честному.

— Вы разумный человек, господин Шлеффен, — одобрительно улыбнулся чистильщик, ни на йоту не опуская ствол карабина. — Я всегда это знал.

9.

— Дрянь погодка! — Збойко щелчком прихлопнул впившегося в щёку комара, покосился на угрюмого Андриса, фыркнул: — Ну, прям как под стражей!

— Привычное чувство, дружок? — добродушно поинтересовался Ноэль.

— Да шёл бы ты, старый...

— Хватит болтать, — барон держал арбалет с уверенностью бывалого солдата. — И хватит тянуть. Все готовы? Значит, начинаем.

— Я пойду первым, — коротко бросил Хэнок. — Мельник — за мной. Следом вы, Шлеффен. Последним — Збойко.

Спорить никто не стал. Один за другим трое наёмников и гезборгский аристократ покинули укрытие. Барон напоследок обернулся к охотникам:

— Я вам верю, Ноэль. Надеюсь, мне не придётся об этом жалеть.

— Кто знает, — Вельд-старший развёл руками и вдруг спросил: — Не напомните, господин Шлеффен, как звали того парня, приятеля брата Мельника?

— Какого ещё... Откуда мне знать?!

— И в самом деле.

Гуз озадаченно посмотрел на вольника, а в следующее мгновение глаза его резко сузились, блеснули недобро. Он как будто заколебался, не вернуться ли под защиту кустов для продолжения разговора, но потом лишь раздражённо махнул рукой и побежал к своим людям.

— Кто знает, — повторил Ноэль, глядя, как четыре вооружённых человека, пригнувшись, входят друг за дружкой на гать. — Кто знает, господин Шлеффен... Малыш, будь умницей, не корчи из себя дурака.

Андрис успел уже взять на прицел островную хибару. Щель далёкого оконца казалась совсем крошечной, но в Дицхольме ему приходилось стрелять в мишени и помельче, и стоявшие подальше. Чуть правее линии прицельного огня маячили спины быстро удаляющихся людей. Услышав слова отца, он с удивлением оторвался от карабина.

— Разве ты не обещал только что...

— Обещал. Но тут, кроме меня, нет никого, кто оценит, с каким усердием ты выполняешь моё обещание.

Несколько секунд Андрис молча боролся с подступающей яростью. И когда заговорил, голос его звучал почти спокойно.

— Твоя репутация и не такое стерпит, верно?

— Чем беспокоиться о моей репутации, ты бы лучше подумал, стоят ли твоей заботы эти люди.

— Он сказал, что верит тебе.

— И ошибся, — спокойно заявил Ноэль, устраиваясь поудобнее за большой кочкой, покрытой жухлой травой. Шляпа мешала, поэтому он её снял. Затем положил карабин на сгиб локтя. Прицелился...

Онемевший Андрис наблюдал за этими приготовлениями, и его изумление постепенно сменялось ужасом.

— Времени немного, поэтому сказка будет краткой. Жил да был в маленьком домике на окраине Гезборга один лесничий. Человек добрый, но глупый, и небогатый, к несчастью. Был бы богатым, не позарился бы на лёгкие деньги, не отправился бы бес знает куда по бес знает какому делу, и не сгинул бы в проклятом болоте. Жену он себе не завёл, наследников не наплодил, потому и оплакивать его оказалось некому. Тут и сказке конец.

— Па, — сумел выдавить из себя Андрис, — что ты...

— Самое занятное — никто ничего не узнает. Даже пули не найдут, болото похоронит всё.

— Ты... да ты с ума сошёл! Па, ты ведь ничего толком не знаешь!

Он кричал шёпотом, и в ответ тоже слышал шёпот — уверенный, безжалостный.

— Знаю достаточно, — Ноэль целился, положив палец на спусковой крючок, но пока не стрелял. — Так уж вышло, что Заводила накануне вечером попался мне на глаза. Стоял у ворот своего дома и говорил со странным типом. Я того прежде не видал, ну уж теперь-то знаю, что звать его Хэноком. Сразу эту рожу хмурую признал, ещё давеча на поляне.

— Па, опомнись! Ты не можешь... не должен стрелять в людей! Ты обязался их защищать!

— Шлеффен Гуз — богатый мерзавец, которого ограбил другой мерзавец, им же самим порождённый. Ни он, ни нанятые им ублюдки не стоят моего сочувствия. И обязательств перед ними я тоже не имею.

— Зато имею я! — зло бросил Андрис. Он повернулся и ствол его карабина уставился в колено отца — точно так же совсем недавно сам Ноэль угрожал Збойко. — Добром прошу, опусти ружьё!

— Не станешь ты в меня стрелять.

В голосе отца было столько искренней уверенности, что Андрис даже зубами скрипнул от злости. Он и впрямь не собирался спускать курок.

— Ладно, ты прав, — он вдруг приподнял оружие, направив его существенно выше — на затвор отцовского ружья. — В тебя стрелять не буду, но и тебе стрелять не дам!

— Дурачок ты у меня всё-таки. Не будь меня, сгинул бы в этом болоте. Сделал бы для Шлеффена грязную работу, а потом послушно утоп в трясине.

— Не будь тебя, я бы ушёл сразу же, едва стало ясно, что Шлеффен нам лжёт! Зачем было играть с ним?! Если сразу же понял, что к чему... неужели, ты с самого начал затеял всё это только ради мести за Шенга?!

— Месть? Вовсе нет. Тут мне просто случай удобный представился. А вчера я думал только о двух сотнях, на которые мы сможем безбедно жить целый год.

На несколько секунд Андрис буквально опешил. Ему стоило труда взять себя в руки, но холодная ярость, как ни странно, помогла сосредоточиться, и вновь заговорил он почти спокойно:

— Тогда тебе стоило пойти с ними, а не болтать тут о Заводиле. Шлеффен ведь обещал тебя озолотить.

— У меня репутация не жадного человека, а осторожного. И уже потом — жадного. Я не рискую ради денег больше, чем это того стоит. Зачем золото покойнику? Там, — он ткнул пальцем в сторону островка, — пришлось бы убивать незнакомых мне людей. На глазах у Шлеффена. Это совсем не то же самое, что прикончить самого Шлеффена. Эх, малыш... Можно сколько угодно гулять по болотам и любоваться округой, но лишь до той минуты, пока не вздумаешь сойти с надёжной тропы. Всегда следует помнить: даже если кажется, будто в воде что-то заманчиво блестит, оставайся на месте. Иначе утонешь.

Бросив быстрый взгляд в сторону гати, Андрис увидел: четыре человека добрались до разрушенного участка. Держась тесной группой, они осторожно продвигались вперёд.

— Реньян... ты думаешь, барон убьёт его? Родного сына?

— Если и так, нам какое дело? Чья бы кровь сегодня ни пролилась, стоит от неё держаться подальше.

— Если бы мы пошли туда вместе с ними...

— Да уймись уже! Хочешь пожалеть бедного парня?! Вспомни мертвеца в овраге! Этот Реньян без долгих раздумий прирезал раненого подельника! Сдаётся мне, он ещё более бесчестная сволочь, чем его ограбленный папаша!

— Хотел бы я знать, кем ты считаешь себя, па, нанимаясь проводником к бесчестной сволочи?

— Хе... Определённо, обучение у "чёрных" не идёт на пользу малолетним дурачкам. Лучше бы я из тебя простого фермера сделал, толку бы получилось больше.

— Сделал?! Да ты из меня вовсе ничего делать не хотел! Я сам! Сам свою дорогу выбрал!

— Замолчи.

— И не подумаю! Хватит с меня твоего...

— Тихо, говорю. Что-то не так.

Тон, которым старик это сказал, заставил Андриса подчиниться. А потом он и сам увидел: барон Гуз и его люди остановились, не дойдя до берега каких-нибудь полтора десятка шагов. Шедший первым Хэнок замер по колено в воде; казалось, он к чему-то прислушивается.

— Чтоб мне спятить, — с пугающей растерянностью прошептал Ноэль. — А я-то гадал, что у парня с ногой...