Беглецы - 2\2

— Всё. Разбегаемся, товарищи офицеры. Последний раз отдыхаем. Больше некогда будет...

Короткий взгляд на часы.

— Выходим сразу после завтрака.

Владимир кивнул. Рублёв вдруг усмехнулся:

— Мандражируешь?

— С чего?

— Ну...

Протянул тот.

— В первый раз в бой...

— Не в первый, товарищ майор. Мне погоны не просто так дали.

Стало обидно, но Ковалёв вдруг хлопнул его по плечу:

— Не нервничай. Гриня сам психует.

— Проехали.

Чуть помолчал, потом сухо произнёс:

— Разрешите идти, товарищи майоры?

— Иди уж, лейтенант...

Вышел на улицу, взглянул на солнышко, стоящее в зените. Вроде ничего, а осадочек какой-то остался. На душе. Ну да ладно. Ещё поймут, что зря так к нему относятся. Настороженно. Да и фамилия известная. Впрочем, знали бы они батю — таких бы вопросов не возникло, как и тёрок... Снова взглянул на часы. Пора на обед, потом проверить своих бойцов и материальную часть в последний раз, и — отдыхать...

...Нервы мотать бойцам желания не было, поэтому бегло всё проверив и обрадовав, что завтра, наконец, часть выдвигается, пошёл в столовую. Готовили там вкусно, а кормили — за счёт государства, естественно. Устроился в уголке, не спеша приступил к трапезе. Внезапно среди бойцов поднялся лёгкий шум. Что за... И застыл с поднятой ложкой — в столовую робко входили девушки. Молодые, красивые, и... Голодные. Не русийки. То ли гонведки, то ли пруски. Шестеро. В потрёпанной, но чистой одежде, с испугом на глазах, нет, скорее, со страхом на лице. Девчонки явно боялись. Сопровождал их доктор Фролов и незнакомый Владимиру пилот. Осмотревшись, медик решительно двинулся к столу, за которым сидел Звонарёв:

— Володя, не против, если девочки тут посидят?

Тот даже растерялся на миг, но потом, спохватившись, согласно кивнул:

— Разумеется, Дмитрий Яковлевич!

Врач благодарно кивнул, начал рассаживать девчонок на лавку. Увы, жестами и действиями, поскольку на гонведском никто из присутствующих общаться не мог. Усадив слабый пол, медик поспешил к раздаче, а Владимир ощутил на себе завистливые взгляды бойцов. Девушки молча сидели, опустив глаза и держа руки на коленях, обтянутых длинными, до пола юбками тёмных цветов. Зато Звонарёв заметил рефлекторные сглатывания и как раздуваются ноздри, жадно втягивающие вкусные ароматы.

— Лейтенант Звонарёв, Владимир.

Представился он так же молча, как девушки, пилоту. Тот вначале не понял, что обращаются к нему, потом вздрогнул, торопливо протянул руку:

— Подполковник Стамин, Вячеслав Викторович. Командир "Ми-26".

— Очень приятно. Какими судьбами к нам?

Лётчик покосился, но ответил:

— На дозаправку. Из Прусии.

— Ясно... Они — тоже оттуда?

— Да.

Пилот кивнул в знак согласия. Потом добавил:

— Мрачно у них там... Очень мрачно. Эти сами на нас вышли. Себя предложили, если накормим. Одна из них по русийски кое-как говорит. Смогли объяснится... Ну и — решили забрать с собой. Девчонки молодые, красивые, сам видишь, глядишь, смогут устроиться.

— Это верно. А куда Яковлевич рванул?

— Это врач?

Лётчик стал ещё мрачнее. Владимир кивнул в знак согласия.

— На раздачу. Им ведь...

Кивнул в сторону прусок.

— Всё подряд есть нельзя. Сначала — жиденькое. Потом уже, когда желудки нормально заработают, остальное.

— Понятно... Ладно. Не буду вас смущать. Пойду. Дел ещё...

Начал подниматься и замер на миг, перехватив испуганные взгляды девушек. Улыбнулся в ответ, кивнув на прощание пилоту, затем двинулся к выходу, пропустив спешащего к столу Дмитрия Яковлевича в сопровождении повара с ароматно парящей кастрюлей...

...Вернувшись домой, долго курил на крыльце, глядя на блестящий в лучах солнца океан. Здесь тихо, спокойно, сытно. А там... Блестящие от голода глаза, впалые щёки, дрожащие длинные пальцы, запястья в синих прожилках под прозрачной кожей... Вот же... Тьма... Сплюнул с досады на землю, затем вошёл в дом. Окинул взглядом временное жилище. Сколько таких ему ещё предстоит впереди? Аккуратно упаковал всё в вещмешок. Остальное заберёт интендант. Смена белья, сухой паёк, несколько увесистых коробок патронов от отцовского, в смысле — подаренного ему им Norinco М1911А1 сорок пятого калибра, или 11, 43 мм в привычной метрической системе. Сам пистолет в тяжёлой кобуре толстой натуральной кожи ждал своего часа в сейфе. Нож в ножнах штурмовой. Мыльно-рыльные принадлежности, плюс тюбик зубной пасты в запас. Фляжка штатная... Короче, всё, что полагается по уставу и дополнено личным и отцовским опытом. Батя хоть и выделял сестру больше его, что, если честно иногда обижало. Но когда погибла мама — изменился. И — в лучшую, на его взгляд, сторону... А какую он мачеху отхватил! Глаз не оторвать. Впрочем, и ему привёз не хуже. Если не лучше. Сам виноват. Не отец. Не смог удержать, заинтересовать. Впрочем, романтика неба... А он — по земле ползает. Грязедав... Вытащил маслёнку, ветошь, аккуратно расстелил на столе лист бумаги. Вынул из сейфа пистолет, начал аккуратно разбирать, выкладывая части ровным рядом. Затем намотал ветошь на шомпол и приступил к чистке. Спокойное успокаивающее занятие. Залить маслом, протолкнуть шомпол с ёршиком, аккуратно протереть ветошью...

— Уснул?

Вскинулся озираясь по сторонам. Кто?! И голос то знакомый... Послышался ехиднй смешок:

— Не туда смотришь, Володя.

Глаза сами метнулись вниз и наткнулись на блестящие круглые оранжевые глаза:

— Самый Старый?!

Клыкастая акулья пасть расползлась в улыбке:

— Не забыл... Спасибо.

— Забудешь тут такое...

Теперь уже Вовка расплылся в улыбке.

— Шоколадку хочешь? У меня есть...

Но гарах отрицательно мотнул мордой, затем выбрался из-под стола, за которым Владимир чистил своё оружие, забрался на стул напротив молодого человека.

— Вижу, вы решились...

Мотнул мордой на детали пистолета.

— Завтра отправляемся.

Кивнул в ответ Звонарёв. Гарах вздохнул:

— Удачи тебе. Надеюсь, всё у вас получится.

— Обязательно получится!

Владимир ничуть не сомневался в успехе порученной им операции. Гарах снова мотнул длинными ушами.

— Кто бы сомневался... Но — ладно. Нравитесь вы мне, Звонарёвы. Что ты, что твой отец. Пока могу — присмотрю за вами. А пока — вот тебе мой подарочек...

Клыкастая пасть вновь распахнулась в усмешке, а потом Володька ощутил взрыв в голове...

Глава 4.

...Подарочек оказался ещё тот. Вовка пришёл в себя резко, словно включилась лампочка. Раз, и всё заработало. Удивлённо взглянул на разложенные в линейку детали пистолета, покрутил головой в разные стороны. Вроде, всё как прежде, и опять что-то не так. Ощутил вдруг, как светит снаружи солнце, густой, напоенный запахом трав из степи и соли с моря воздух. Как звенит вокруг напряжение, охватившее их отряд. Поморщился, и всё исчезло. Опять же, словно отключилось. О чём речь гарах вёл, так и не понял. Ну да ладно. Быстро закончил чистку, собрал оружие, упаковал в кобуру и сейф. Остальное уже уложено. Спать пора. Зевнул, словно отголосок мыслей сработал, затем отправился в спальню, где ожидала стандартная армейская панцирная кровать. И в сон провалился мгновенно. В глубокий, чёрный, словно внутренность подземелья... Проснулся так же,

...Путь до Гарова, длиной в семьсот километров занял четыре дня. Марш прошёл успешно, техника не подвела, и на утро пятого дня, после короткого, тридцатикилометрового пробега с холма, возвышающегося над городом, командиры обозревали город в бинокли, обмениваясь репликами:

— Вроде тихо.

— Слева, от городской управы.

Вся оптика довернулась по указанному направлению и на мгновение замерла.

— Да.

Три артиллерийских орудия полевого калибра, десяток снарядных ящиков возле них, застывший неподвижно солдат с винтовкой на карауле. Чуть поодаль — пять лошадей под небольшим навесом.

— Тощие. А ведь лето. Не должны так выглядеть.

— Странно.

— Может, беглецы?

— Приедем — узнаем.

— Значит, рискуем?

— Выбрали — будем осваиваться. Чего ждать?

— Стойте. Гляньте туда!

По железной дороге медленно приближалось облачко серого дыма. Все замерли в напряжении.

— Эшелон.

— Очень маленький. Непривычно.

И верно. Кургузый паровозик с крошечным тендером, надрываясь, с трудом волок за собой десяток грузовых вагонов. Приблизившись к городу, машинист дал гудок, и внезапно город ожил — из домов высыпали люди, гражданские, военные. Все вперемежку. Часовой возле пушек задёргался, не зная, что делать. Из здания управы буквально вывалилась небольшая кучка народа в форме, тоже бестолково засуетились. Кто-то хватался за оружие, кто-то подхватив руками борта шинели, устремился по улице к центру, где находилось здание вокзала. Между тем эшелон приближался, и в бинокли было ясно видно, что из распахнутых настежь дверей теплушек торчат штыки.

— Солдаты?

— Да. Вопрос — чьи?

— Сейчас увидим. На всякий случай, пусть бойцы будут готовы. Лейтенант?

Владимир кивнул, побежал на обратный склон, где выстроилась колонна, махнул рукой застывшему первым бронетранспортёру:

— Готовность номер один! Похоже, придётся подраться.

Замер на месте, обернувшись назад, к вершине холма, но оттуда уже спешили оба майора:

— Океанцы. Каратели!

— Хвала Богам, немного. Человек триста. Не больше.

Донеслись далёкие выстрелы, похожие на треск разрываемой парусины. Рублёв махнул рукой, запрыгивая в КШМ:

— Пошли, ребята!..

Взревели двигатели, и все боевые машины двинулись вперёд, набирая скорость. Звонарёв командовал в одной из "восьмидесяток". Устроившись на месте командира, приник к триплексу. Но из-за расстояния было мало чего видно, а шум двух моторов глушил звуки боя. Но вот из-за стены невысоких домиков в небо потянулся дым пожара. Разбрызгивая лужи от недавнего дождя рубчатыми колёсами, бронированная машина ворвалась в город. Спешащие навстречу беглецы в ужасе бросались в огороды и садики, валились в канавы, а водитель, повинуясь приказу, увеличил скорость. Бойцы без приказа открыли бойницы, выставили стволы, надев на ствольные коробки отражатели. Спохватившись, Владимир рявкнул в ТПУ:

— Паровоз в первую очередь!

— Понял!

Послышался ответ старшего стрелка "БТРа", и он крутанул штурвалы наводки, пробуя вращение башни.

— Выскочишь на площадь — стопори!

Механик-водитель кивнул в знак того, что услышал, наклонив упрямо голову в ребристом шлеме. Оставалось немного, и тут по броне словно сыпанули горстью камешков. Кто-то открыл огонь по машине. Безуспешно. Броня держала пули винтовок, находящихся на вооружении местных, практически с любой дистанции. Треснула первая очередь десантников, и почти тут же гулко заработал башенный "КПВТ". Небольшая, на пяток патронов трасса прошила котёл насквозь, и оттуда хлестнули тугие струи пара. Спустя мгновение из кабины вывалилась беззвучно раскрывающая рты за грохотом автоматов и "ПКТ" бригада, тут же рухнула на землю — кто-то рефлекторно снял их. Океанцы, не ожидавшие такого отпора, растерялись, и бойцы не упустили момента, выкашивая их целыми отделениями и взводами. Тяжёлые пули жуткой машинки Владимирова рвали интервентов на части, разбивали рельсы, кололи колёсные диски вагонов, изготовленные из закалённого металла. Минута. Всё стихло. В рации прошуршало:

— Десант на зачистку.

Звонарёв машинально продублировал полученную от командира команду. Люки откинулись, и привычно пригибаясь, экипаж покинул броню, перебежками, прикрывая друг друга, метнувшись к изуродованному составу. Владимир чуть помедлил, затем, проверив штатный пистолет в кобуре, прихватил свой автомат и тоже выбрался наружу. Только через свой люк. Спрыгнул с брони на землю, чертыхнулся — угодил в кучку засохшего до белизны навоза. Щёлкнул одиночный выстрел, молодой человек рефлекторно присел, одновременно снимая "JS" с предохранителя и выставляя интегрированный ствол вперёд. Тревога оказалась ложной. Кто-то из десантников просто добил раненого с оторванными ногами. Чего зря мучиться? Лейтенант равнодушно выпрямился, взглянул на наваленные холмами трупы различной степени сохранности, потом полез в карман. Вытащил сигарету, закурил. Постучал по броне, разрешая водителю тоже перекурить. Послышался шум двигателей, на площадь вынырнули остальные броневики. Рублёв и Ковалёв не спеша выбрались из КШМ, равнодушно покосились на зачищенный эшелон, подошли к Владимиру:

— Всё?

Молодой человек махнул рукой:

— Дочищают.

— Ну и ладно. Как закончат — ставьте тут охрану, поищите персонал. Пусть приберутся.

Рублёв повёл рукой в сторону лохмотьев тел:

— Намусорил ты сильно.

— Так деваться некуда было, товарищ майор...

— Потому и не ругаюсь. Пленные есть?

Звонарёв зябко передёрнул плечами:

— Не уверен... Но если кто уцелел — ребята приведут. Только я в океанском ни бельмеса.

— Разберёмся.

Шагнул было к КШМ, но обернулся:

— Неплохо сработано.

Владимир сплюнул:

— Разве это вояки? Бараны...

— Ну-ну.

Неприятно удивился Ковалёв.

— Не зазнался ли ты, парень?

Звонарёв нахмурился:

— Есть с чем сравнить, товарищ майор. Так что знаю, о чём говорю.

...Лязгнул сбитый засов, забренчал, раскачиваясь на кривом гвозде. Звонарёв удивился — всё на соплях держится. Вошёл в пыльный, донельзя грязный кабинет бывшего начальника станции, осмотрелся — на стене обязательный когда-то портрет почившего государя, безвольного, слабого человека. Комья засохшей до окаменелости грязи на полу, пятна крови на стене, простреленный в нескольких местах мягкий стул. Лавки для посетителей вдоль стен, рассохшиеся, покрытые лохмотьями лака. Полуотставшие от стен обои неопределённой расцветки свисали большими неопрятными лохмотьями. Удивительно, что оконные стёкла целы. На столе — огромный, неуклюжий ящик примитивного телефона, или как тут говорят, голосового телеграфа. Правда, жить аппарат приказал долго и счастливо — выбитая панель с грибообразными звонками, внутри виднелось опаленное месиво оборванных проводов. Шкафы с распахнутыми дверцами и выброшенными из них бумагами. Чудом уцелевшая карта дистанции и участка самой станции. Подошёл к ней, присмотрелся, вспоминая зазубренные буквы. Так-так... Депо. Надо обязательно проверить. Стрелки. Тоже. Водокачка... Вздохнул — всё надо осмотреть, оценить работоспособность, восстановить, если повреждено или, того хуже, уничтожено... Пискнула рация в кармашке разгрузки, привычно ответил:

— Звонарёв, слушаю.

— Как ты там, лейтенант?

Прислонился к узкому подоконнику:

— Осматриваюсь.

— Как понятно, хорошего мало?

— Точно сказать не могу. Но судя по кабинету начальника, точнее, бывшего начальника станции — хорошего нас ждёт очень мало.

Внезапно осенило:

— Товарищ майор! Можно тут народ на работу нанять?

В мембране хихикнули:

— Что такое?

— Тут же депо, пути, стрелки. Нужны рабочие везде. Да и в порядок вокзал привести бы надо, а то везде мусор, грязь! Тут в зале ожидания лошадей, похоже, держали. Ну и вообще — как то местных надо в чувство приводить.