Около пяти утра меня разбудил полный отчаяния крик, точнее почти вой Михаила. Спросонок, ещё не понимая, что происходит, вскочила с кровати и прямо в пижаме, босой побежала. Ворвалась в его комнату. В свете ночника вижу: Миша весь бледный с выступившими бисеринками пота на лбу, что-то беззвучно бормотал сидя на кровати. Очевидно, заметив моё появление, на секунду замолчал, и, оторвав взгляд от пола, посмотрел мне в глаза.

— Прости Гермиона, не хотел тебя разбудить, просто приснился кошмар. — Но я его почти не слышала, только в качестве фона, и в каком-то ступоре смотрела на бегущие по его щекам слёзы. Молча подошла и села к нему на кровать, обняла.

Господи, у него слёзы, — удивлённо подумала я, — он же не плачет, он же просто не умеет, после аварии у него же эмоции отшибло!

И как можно мягче уже вслух ответила — Ничего страшного. — Помолчала пару секунд, сильнее прижавшись к нему. — Что хоть приснилось?

— Не знаю, какая то абсолютная муть и хрень, меня собственный крик разбудил. Я помню только то, что было очень безнадёжно и тоскливо. Не уверен, но, вроде то, что я чувствовал, именно так называется. — Потёр руками глаза и растеряно, спросил. — Слезы? Я что ревел?!

— Ага — Я счастливо кивнула ему.

Еще бы я не улыбнулась, Миша ещё немного оттаял, это ещё один маленький шаг от того бездушного ко всему безразличного "робота", каким он был всего три года назад, к нормальному человеку. Пусть пока он плакал во сне, но главное он всё-таки плакал, к нему вернулись ещё пара эмоций. Ну или хотя бы стали возвращаться.

Михаил

Ночь, тихо падает снег. Из последних сил бегу по тёмной заснеженной улице, повернув за угол вижу на обочине распростёртое тело, лежащее в алом от крови снегу. Охватывает ужас, и одновременно надежда, что ошибаюсь и там не она. Подбегаю падаю на колени, смотрю, меня захлёстывает такая невероятная не переживаемая тоска, что мой полный безысходности и осознания потери то ли вой, то ли крик разрывает тишину зимней ночи.

— Слава богу, это был сон! — Подскакиваю с постели, и одновременно с этим осознавая, что это только сон, дурной и тяжёлый сон. Медленно выдыхаю, грудь ходит ходуном, как будто бы пробежал пяток миль. Я не помню, чтобы раньше мне хоть что-нибудь снилось, а тут словно бы всё ещё чувствую холодный колючий ветер и снег на лице, темноту улицы и отголоски пережитой тоски, от которой во сне хотелось подохнуть. Сижу, таращусь в темноту, темнота неприятна и вызывает чувства, испытываемые во сне, через напавшую на меня парализацию, включаю ночник.

Внезапно в коридоре едва слышно раздались торопливые шаги босых ног, судя по всему, это Гермиона отреагировала на мой крик.

— Прости Гермиона, я не хотел тебя разбудить, просто приснился кошмар... — пояснил я, подняв на неё взгляд.

Она молча садится ко мне на кровать и обнимает, принося покой...

— М-да — произнес я минут через пять, глядя на закрывшуюся за Гермионой дверь, которая ушла к себе досыпать. Поправляю подушку, выключаю ночник и укладываюсь, пялясь в темноту.

Интересная логика, хотя возможно она и права. Раз я плачу во сне, то возможно мои чувства не совсем и мертвы. Может просто погребены в подсознании и они постепенно вернутся? А даже если и нет, то понять, что значит страх и ужас для нормальных людей, было определённо полезно. И определённо, мне это не понравилось. В общем-то, мне и самому надо бы спать вот только вместо этого мой разум анализирует сон, не желая забывать картинку. Слишком он достоверный и яркий, множество мелких деталей, колючий ветер и снег на лице, тёмная, занесённая снегом пустынная улица, безликие коробки однотипных пятиэтажных домов, сугробы в рост человека и холод... да даже в шотландских горах не бывает такого. Россия?! Может это всплывает память о детстве? Нет, не похоже, во всяком случае, во сне я ощущал себя взрослым, по крайней мере, был явно выше своего нынешнего роста... Я ни как не мог разобраться со сном, но при этом почему-то считал его важным. В общем, утром, когда ко мне зашла Гермиона зовя на завтрак, я, лёжа в постели, всё ещё безрезультатно пытался разобраться в себе и в том, что за херня мне приснилась...

До отправления поезда в Хогвартс оставалось чуть меньше часа, когда Джон припарковал машину на стоянке вокзала Кинг Кросс, а спустя пять минут уже катил арендованную тележку с нашим багажом по зданию вокзала. Мы с Герми и Джейн шли сразу за ним, как всегда, народа было предостаточно.

— Хм? — я оглянулся на удивлённый возглас и проследив за взглядом Джейн, увидел до нельзя странную пару: мужчина одетый в чёрный фрак и зелёные брюки вёл за руку девочку в резиновых сапогах до колен и в чём-то больше всего похожем на ночнушку!

— Это маги так под обычных людей маскируются, да? — дёрнув меня за руку шёпотом изумилась Гермиона.

— Похоже на то, — пожал плечами, — иначе нам придётся поверить, что на вокзале слёт пациентов дурдома, вон посмотри... — и кивком головы указал на большую довольно неряшливо одетую и очень шумную семью. Рыжий сорокалетний мужчина в потёртом костюме, рядом с ним такая же рыжая женщина, похоже жена, одетая в нечто довольно бесформенное, за ней важный подросток, пара близнецов чуть помладше, пацан, наш ровесник, и девочка лет десяти. Все рыжие, все шумные, все одетые с очень странным вкусом, они вызывали брезгливость, на мой взгляд, было в них что-то хомячье.

Пожав плечами на сей маскарад, мы не торопясь дошли до девятой платформы, где и остановились. Я пожал руку Джону, позволил обнять и даже поцеловать себя в щеку Джейн, шёпотом пообещал ей беречь Гермиону. В ответ она меня ещё раз обняла, и пожелала удачи. Перед самой колонной в последний раз оглянулся и, подхватив одной рукой Гермиону под руку, а второй, толкая тележку, прошёл сквозь колонну.

"Как шумно!" — было первой моей мыслю, когда мы попали на заполненную детьми с их родителями платформу. Гермиона оглядела толпу и предложила:

— Пошли быстрее, в последнем вагоне наверняка ещё можно занять пустое купе!

Через несколько минут я убедился в том, что она как обычно оказалась права. Первое же купе оказалось свободным. Закинув на полку багаж мы удобно устроились напротив друг друга, и стали наблюдали через окно за магами с их отпрысками на перроне. Мне это быстро наскучило, и вскоре я задремал, сказалась бессонная ночь, Гермиона, достав какую-то книгу из сумки, читала. Через полчаса перед самым отправлением поезда, раздался стук, я лениво открыл один глаз. В дверь купе заглянул черноволосый мальчик в круглых сломанных очках, одетый явно в плохо перешитую одежду с чужого плеча, поглядев на нас, он уже начал извиняться и хотел выйти, когда Герми остановила его:

— Заходи, здесь свободно, буду рада твоей компании, хоть будет с кем поговорить в дороге, — рукой указав на меня, проворчала она, — а то это недоразумение дрыхнет, забыв о своих обязанностях.

— И вовсе я не недоразумение, а Михаил Черных, — вставая, представился я, — а эта неотразимая леди — Гермиона Грейнджер.

— Гарри Поттер. — Чуть запнувшись, представился он, пожимая мою руку.

Я, взяв его чемодан, закинул его на полку, после чего указал ему на опустевший диван.

— Занимай.

Сам же сел рядом с Герми, через несколько минут поезд тронулся. Я тут же стал клевать носом, периодические колебания на стыках рельс, на меня действовали как хорошее снотворное. Особо не заморачиваясь, в наглую сполз, и с удобством устроился головой на коленях у Гермионы. Она в ответ положила свою ладошку мне на голову, и стала поглаживать мои волосы, усыпляющий эффект усилился.

Они о чем-то беседовали, я не прислушивался, просто бормочущий фон. Но через неопределённое для меня время, на каком-то плохом стыке рельс, я почти проснулся, и сквозь дрему услышал, как Гарри спросил:

— Гермиона, извини, что спрашиваю, ничего такого, мне просто любопытно. Ты в самом начале сказала, что Михаил не выполняет своих обязанностей, как это понимать?

— Этот невоспитанный тип спит, когда его невеста скучает, вот и говорю — он, она потыкала меня в голову пальцем, — не выполняет свои обязанности.

— Но вам же только по одиннадцать! — Изумление Гарри было столь велико, что мне даже не видя его, так и представилась его шокированное выражение лица.

— Так получилось. — В этот момент Герми заметила, что я проснулся и смотрю на неё, нежно мне улыбнулась и погладила по волосам. — Нам тогда по восемь было. Детская дружеская клятва, а о том, что мы волшебники, а он вообще глава древнего рода, никто из нас тогда не знал. Понимаешь, мы не знали! И вот, приходим в Гринготтс. Ты же знаешь об этом банке? — Видно Гарри кивнул, так как Гермиона продолжила. — Ну и вот, приходим, Миша проходит проверку крови, он просто хотел родных найти, а результат получился офигенный — длинная череда предков, чуть не от самого Кощея! А из живых одна я. Магия нас соединила и хочу я или нет, а в семнадцать придётся выйти замуж за этого оболтуса. — И она вновь потыкала в меня пальцем, но в этот раз под рёбра.

— Ааа... — раздалось со стороны Гарри.

— Нет, — Гермиона махнула ладонью,— я вовсе не против, он у меня замечательный! Вот только, знаешь, в одиннадцать лет узнать, что ты уже три года, как обручена, было несколько неожиданно. Да и родители были в том ещё шоке. Так что ты сам будь поосторожней, скажешь что-нибудь кому-нибудь, а потом хрен открестишься. — И улыбнулась.

— Подожди, он глава рода?! — Голос у Гарри был ещё удивлённый, но хоть уже был.

Показывая, что хочу ответить сам, я принял сидячее положение.

— Увы, других нет, я последний в роду. — Замолчал, но видя, что он не понимает, продолжил. — Согласись, что вполне естественно считать главой "древнейшего рода" единственного его представителя, — я изобразил горький смешок, — представь, перед тобой сидит аж целый Князь, прямой потомок Кощея с Мораной. — Помолчал, наблюдая за растерянным лицом парня. Судя по всему, эти имена ему вообще ни о чём не говорили. И горько продолжил. — Вот только весь мой род это я с Гермионой, а наследство, доспехи да меч. Такая вот усмешка судьбы, я даже не знаю, как выглядел папа, а маму помню только уже умирающей. Реально у меня нет ничего, — развел я руками, — не осталось даже их фотографий, в памяти только несколько маминых слов. Она меня своим телом закрыла, сама же погибла.

После этих слов я неожиданно почувствовал, как навалилась эм... наверное, тоска, как в том сне. Миона тут же обняла меня, утешая и шепча мне на ухо: "Ты не один". В купе повисла тягучая тишина. Гарри как-то странно глядел на меня.

Через несколько минут Герми, видно решив нарушить тишину, продолжила рассказывать.

— Я тогда в автобусе домой от деда возвращалась. Толком не помню, что тогда произошло, всё было так быстро. Потом оказалось — лобовое столкновение с грузовиком. Миша меня спас, а автобус полностью сгорел. В общем, из пассажиров выжили только мы двое. Миша в той аварии потерял память, мои родители получили над ним опеку, и вот примерно через два месяца после того события мы и поклялась всегда быть вместе.

В молчании прошла минута, вторая, пятая, разговаривать никому не хотелось. И вдруг, к нам без стука завалился рыжий нескладный парень, один из тех рыжих, которых мы видели на вокзале, и со словами: "О, тут свободно!", плюхнулся на диван рядом с Гари. Все было-бы нечего если бы этого рыжего не заинтересовал перстень на руке Гермионы. Я увидел его ошарашенный не верящий и на мой взгляд даже немного испуганный взгляд. С криком: "Дай посмотреть" попытался схватить её за руку. Мой ответ был рефлекторным, перехватил его руку, чуть потянул, второй рукой схватил за рыжие патлы и обеспечил встречу его носа и лба со столом. Пользуясь его дезориентацией после удара, встал, открыл дверь из купе, развернул его тушку и, выкрутив кисть, второй рукой фиксируя локоть, заставил согнуться, после чего пинком придал ему ускорения.

— Стой! — Миона тут же вскочила и, обняв меня, прижалась к спине. — Миша, нам не нужны неприятности!

— Ещё раз коснёшься Гермионы умрёшь! — Не смотря на то, что моя вспыхнувшая было ярость, как всегда под влиянием Гермионы быстро угасала, не владея голосом прорычал я.

— Псих! — Сквозь всхлипы прорвался истерический возглас. — Ненормальный! — Испугано закончило фразу размазывая по лицу кровь и слёзы с соплями, валяющееся в коридоре рыжее нечто, затем придерживаясь за стенку кое как поднялось и шатаясь "уползло" в соседний вагон.

— Кто это и почему ты его выкинул? — Спросил привставший от удивления Гарри.

— Я не знаю, честно. — Ответил, боясь шевельнуться и тем самым нарушить покой, что дарили мне объятия Мионы, только прижал её руки своими. — Я его сегодня на вокзале впервые увидел, но когда он к Гермионе протянул свои грабли, на меня такая ярость накатила, не понимаю, ведь он ничего не сделал, не успел не то что обидеть, или не дай бог задеть. Извини, это, наверное, было не самое приятное зрелище.

Я сидел, уткнувшись в окно и наблюдая проплывающий пейзаж, настроение было испорчено, впрочем, скорее оно просто вернулось к привычному. Для меня это нормально, когда моё сознание погружено в серую хмарь безразличия. Говорить мне ни с кем не хотелось, и я, не вмешиваясь, в вполуха слушал болтовню Гермионы и Гарри. Впрочем вполне понимая, что уже к прибытию в Хогвартс за мной закрепится репутация абсолютного психа, не думаю, что этот рыжий пацан будет молчать о произошедшем. Но и на это мне было совершенно плевать, возможно это и к лучшему? Не будут трогать, не будут получать, и значит, у меня будет меньше проблем с учителями из-за поведения.

Гарри, как это ни странно, отнёсся к моей вспышке вполне терпимо, уже минут через пять, не косясь на меня, мирно обсуждал с Гермионой впечатления о волшебном мире. Он рассказал о своём знакомстве с Хагридом, лесничим Хогвартса. Затем он с Гермионой попробовали колдовать, но нормальный "Люмос" получился только у Гарри, а Гермиона нас чуть не ослепила, после чего поспешный "Нокс" вышел у неё идеально. К этому моменту моя хандра отступила, и я решил тоже попробовать, но едва достал палочку, как Гермиона, схватила меня за руку и взволновано сказала:

— Не смей, ты нас совсем ослепишь, ты же видишь, что у меня вышло! Подумай, что получится у тебя!? Забыл, что выходило у тебя на тренировках у мастера Кима?!

— Ладно-ладно, не буду, но мне тоже хотелось попробовать!

— Ну да, ты попробуешь, ну уж нет! Мне мои глаза дороги, хотя-бы как память. — В ответ проворчала она.

— Всё, всё, понял. — Произнёс я, убирая палочку в кобуру на запястье.

Чуть позже моё самообладание в очередной раз подверглось проверке. Снова без стука, в купе вошёл платиновый блондинчик, в сопровождении двух парней, очевидно изображавших из себя бодигардов и представился:

— Малфой, Драко Малфой, а это мои сквайры Кребб и Гойл. Я знаю, что в этом купе находится Гарри Поттер.