страсть рождает силу 1курс

Глава 1

Наверное, я очнулся от боли в правом плече, но точно не знаю, возможно, меня заставил открыть глаза резкий запах бензина стоявший в воздухе. С трудом разлепил веки, в окружающем мраке проступило светлое пятно, к тому моменту, когда взгляд обрёл четкость, осознал, что лежу на спине, а перед моими глазами в темноте едва проступает искаженное гримасой боли женское лицо. Женщина буквально лежит на мне, у неё вроде бы тёмные волосы, на губах при дыхании появляется кровавая пена. С ужасом осознал, что её кровь у меня на лице и губах. Её губы что-то шептали, но я смог разобрать только последние несколько слов: "Прости меня, но иначе тебе не выжить. Живи сыночек" — гримасу боли на её лице разгладилась, её сменила улыбка. Я почувствовал, как по её телу прошла короткая судорога. И как-то совершенно отстранённо подумал, что это умерла моя мама.

Впоследствии врачи пришли к выводу, что именно шок от её смерти послужил причиной изменений в моём сознании. А тогда просто исчез страх, он словно бы выцвел, даже мешавшая думать боль в плече отступила. Мои мысли неожиданно приобрели необыкновенную ясность. Я понимал — из автобуса надо срочно выбираться. Не смотря на то, что правая рука совершенно не слушалась, мне всё же удалось, действуя одной левой рукой столкнуть с себя тело.

После чего, насколько позволяла темнота, осмотрелся. Справа, всего в паре футов от моей головы взгляд уперся голову вроде бы парня... дальше ничего нельзя было рассмотреть, мешала темнота. Ничего не понимая с трудом поднялся и встал на колени, подождав пока вокруг всё перестанет кружиться огляделся вновь, автобус лежал на левом боку, с права на ставшем стеной полу в темноте угадываются ряды кресел, под ногами крошево разбившихся стекол, топорщится пластик, рванный метал и изломанными темными куклами в лужах собственной крови лежали тела пассажиров. Поднялся. Пройдя всего пару шагов в темноте упёрся в завал из вырванных из пола сидений, пытаясь обойти их поскользнулся на чем-то, да ещё и порезался схватившись за что-то острое в попытке устоять на ногах, поняв, что вперёд не пройти развернулся, и вернулся обратно. Неожиданно, всего в паре ярдов дальше раздались какие-то всхлипы, а спустя пару секунд пробившееся в салон первые языки ещё робкого пламени, осветили стоящую на коленях у люка в крыше плачущую девочку. Она остервенело пыталась повернуть аварийный рычаг, но сил явно не хватало. С трудом стараясь не наступить на лежащие тела и не оскользнуться на битом стекле, пробрался к ней.

— Надо выбираться отсюда, — сказал я ей, немного отодвигая её левой рукой, — давай вместе. — Она от неожиданности вздрогнула, и, повернувшись, с отчаянием посмотрела на меня.

— Не получается! Не могу повернуть!

Попытались вместе повернуть это чёртов рычаг, но не вышло. Заклинило его что ли!? Совершенно неожиданно меня накрыло всесокрушающей волной ярости, меня буквально ею затопило. "Какая-то хреновая железяка мешает мне выйти!" Жар растёкся по всему телу, мир покраснел, затем "налился" и вспышкой обрёл непривычную ясность. В сильнейшем раздражении нанёс по люку показавшийся мне откуда-то очень привычным удар раскрытой ладонью левой руки. Крышка люка со скрежетом улетает наружу, боль внезапно вернулась, рука нестерпимо заныла, а в глазах вновь всё резко поплыло, мгновением спустя осознаю, что в глазах темнеет, и я падаю.

Когда сознание вернулось, плечо ныло, но более менее терпимо, во всяком случае, боль не мешала думать. Яркий свет резанул по глазам, едва я их приоткрыл. Когда они адаптировались смог осмотреться, небольшая комната, белые кафельные стены, специфический запах... похоже, больница. Голова была какой-то пустой ни эмоций, ни отвлечённых мыслей, только нестерпимо хотелось пить.

— О, ты уже очнулся. Как себя чувствуешь? — раздалось через несколько минут от двери.

— Пить — я тихонько повернул голову, боясь потревожить нывшее плечо. У двери стояла явно медсестра лет двадцати с небольшим.

— Сейчас. — Она вышла за дверь, но уже через минуту вернулась и напоила меня. Наверное, мне полагалась задавать ей вопросы, вот только мне было все безразлично, сознание словно бы погрузилось в какую-то серую хмарь. Мне было абсолютно без разницы — что и как. Просто уставился в стену и всё.

Через некоторое время в палату вошёл седеющий мужчина лет пятидесяти, в белом халате.

— Как себя чувствуешь? — спросил он, приступая к осмотру. Прислушавшись к себе, я ответил:

— Слабость, немного тошнит, болит правое плечо, и спина.

— Слабость скоро пройдёт, а вот плечо ещё несколько недель поболит, перелом как никак. — Он улыбнулся. — Слушай может представишься, мы родных известим.

— Конечно. — Механически ответил я, а мгновением спустя просто завис, в голове была пустота. В памяти всплыло: боль в плече, резкий запах бензина, солоноватый вкус крови, лицо умирающей мамы. Это всё, что было, что было до этого не помню, совершенно! Словно бы я на свет появился в автобусе, а до этого вовсе не существовал. Я даже своё имя не вспомнил. Наверное, подобное открытие должно было напугать меня. Вот только я в себе подобного не заметил, у меня вообще никаких эмоций не было. Я подсознательно понимал, что это плохо и не правильно, но не более того.

— Доктор, я не знаю, я ничего помню, то есть помню только, как из автобуса выбирался, а раньше ничего, пустота.

— Так бывает, позже ты всё обязательно вспомнишь. Скорее всего, это результат аварии и сотрясения. — Голос врача был мягким и участливым, наверное, чтобы успокоить меня, он ещё слегка сжал мою здоровую, левую руку.

Прошло несколько дней, физически я выздоравливал, слабость, и головокружение почти прошли, вот только память так и не возвращалась.

Во вторник ко мне приходил полицейский, рассказал, что в результате аварии погибло девятнадцать человек. Спаслись только я и восьми летняя девочка — Гермиона Грейнджер. Автобус вспыхнул, как только она немного оттащила меня от него. Погибших ещё опознали не всех. Предполагают, что моих родителей звали Николай и Анжела Черных. А я их сын Михаил Черных, мне восемь лет. Других родственников, во всяком случае, в Англии, не имею.

Наверное, я должен был плакать, но слёз не было, вообще чувств не было, лишь полная апатия и временами накатывающий гнев. Согласен, странное сочетание, но, я считаю, именно безразличие помогало мне сдерживаться, а ещё то, что я осознавал — если дам проявится гневу на людях, то попаду к психиатру.

На следующее утро, после завтрака, ко мне в палату робко заглянула девочка, кажется именно та, которая была в автобусе. Длинные вьющиеся каштановые волосы, бежевая кофточка, обычные синие джинсы, на ногах кроссовки, на кофточку накинут больничный халат, и главное розовое от смущения милое личико. Не знаю почему но на её: "Можно к тебе?" — мне впервые за все время, что я себя помню, не захотелось ответить "Проваливай!". Она не вызывала у меня раздражения, как весь медицинский персонал, наоборот на душе потеплело и стало даже немного спокойнее.

— Конечно. — Я в очередной раз попытался растянуть губы в улыбке, судя по её изменившемуся лицу, улыбка вышла не слишком удачной.

Гермиона, как представилась она, рассказала, что возвращалась той ночью от дяди домой в Лондон, где её должны были встретить родители. Они у неё стоматологи, имеют маленькую клинику в пригороде Лондона, рядом с домом. Живут в небольшом двухэтажном коттедже с небольшим садом. Гермиона с воодушевлением рассказывала о своей жизни и своей семье. Я молча слушал её болтовню и потихоньку оттаивал. Не знаю, почему, но её присутствие приносило ощущение покоя. Я словно бы ощущал себя, мм... целым. Не знаю, как точней сказать, в общем, с ней рядом было тепло и спокойно, мир вокруг меня приобрёл полноценность... это как если бы в картине из пазлов не хватало одного, в самой её середине, и отсутствие единственного кусочка сильно раздражало. А тут ты его нашёл, поставил на место, и картина стала целостной, вот тут точно так же. У меня было такое ощущение, что мир стал целым, не стало "раздражающей дыры". Я даже вылез из под одеяла, и сел. В какой-то момент, я осознал, что уже рассказываю ей о себе, о гибели родителей, амнезии, о том, что я помню только лицо умирающей мамы и всего только несколько её слов, о том, что я даже реветь разучился. Гермиона со слезами на глазах слушала мой рассказ. В таком виде нас и застали её родители. Выслушав эмоциональный пересказ моих слов своей дочери, они переглянулись, её мама подошла ко мне, села рядом со мной на кровать, аккуратно взяла за плечи и, глядя в глаза заговорила:

— Михаил, понимаешь, дело в том, что мы уже давно хотели усыновить ребёнка и поэтому все необходимые документы у нас уже почти готовы. А узнав, что ты остался один, мы решили взять над тобой опеку. Конечно, если ты согласишься. — Она несколько неуверенно посмотрела на меня, улыбнулась, и продолжила. — Мы очень надеемся на то, что ты согласишься на наше предложение, и у нас кроме чудесной дочери появится сын.

— Это было бы замечательно! — Радостно воскликнула Гермиона. — Поверь, мама с папой у меня замечательные, тебе обязательно понравится у нас!

Выбирать особо не приходилось, по закону я мог на три месяца оказаться в центре реабилитации, а потом меня всё равно отдали бы в чью-то семью. А тут почему-то ощущаемая мной единственным близким человеком Гермиона, да и её родители мне кажутся вполне нормальными. Поэтому после минуты раздумий прозвучало моё равнодушное.

— Я согласен.

Я постепенно втянулся в повседневную жизнь в семье Грейнджеров. Мне выделили небольшую комнату на втором этаже, рядом располагалась комната Мионы. Джон и Джейн заняли бывшую раньше гостевой спальню на первом этаже, уступив нам с Гермионой свою под комнату для занятий и игр. Там же, на первом, была гостиная, кухня и библиотека, совмещённая с рабочим кабинетом.

С психикой и памятью у меня творилось что-то совершенно ненормальное, я не помнил, что я знаю, но случайно услышав по телевизору русскую речь, я её понял, оказалось, что я могу не только говорить, но и писать на русском. Также случайно всплыло, что математику я знаю, как-бы не в объёме технического колледжа. Во всяком случае когда мы с Герми на чердаке случайно нашли древнею логарифмическую линейку, я не только знал, что это такое, но и умел ей пользоваться. Мало того чуть позже в памяти начали всплывать и другие математические знания, например, как брать интегралы... Блин ну вот откуда я могу это знать? Мне всего ВОСЕМЬ! Зато я не знал многих элементарных вещей. К примеру, пока мне Гермиона не показала, не мог открыть жестянку с колой, да ладно бы это, я даже не знал, что это такое! Хорошо хоть читать и писать на английском умел.

С первых дней Гермиона и её родители старались правильно произносить моё имя, не смотря на то, что им было довольно сложно. На мои робкие попытки возразить, что я согласен быть и Майклом, отец Гермионы ответил: "От твоих настоящих родителей у тебя осталось только имя и кто мы такие, чтобы отнимать его у тебя? Ты должен носить его с гордостью". В общем, я думаю, что у Грейнджеров со мной было много проблем, даже без учёта моих ненормальных эмоций. А с ними было совсем плохо. Точнее, их практически не было. Я старался вести себя с новой семьёй правильно, слушался Джона и Джейн, старался не расстраивать Гермиону своей нулевой реакцией на её участие или рассказы. Правда, не всегда получалось, и довольно часто доводил её до слёз. Не потому что хотел, нет, просто очень часто не понимал, чего она хочет добиться, какой реакции. Честное слово я пытался смеяться и улыбаться, когда думал, что она этого ждёт, но видимо не всегда получалось угадывать.

Многое изменилось чуть больше чем через три месяца после моего появления в семье Грейнджеров двадцать пятого июля. Я сидел в парке рядом с домом, ожидая возвращения Мионы. Около двух она, неся под мышкой большую толстую книгу, вышла из-за поворота пешеходной дорожки.

Гермиона

Без четверти два я вышла из библиотеки и пошла домой через парк. Мои мысли с прочитанных строк невольно переключились к новому члену нашей семьи — Михаилу. За два последних месяца я, наверное, плакала больше, чем за всю свою жизнь. Нет, меня он не обижает, просто мне до слёз его жалко. "Михаил, Миша, Мишенька" прошептала я, в очередной раз, учась правильно произносить его имя. Прошло уже целых два месяца, как он спас меня от жуткой смерти в горящем автобусе. Каким-то невероятным образом, выбив руками заклинивший люк. Как вспомню, как я тогда дёргала заклинивший рычаг и плакала, так сразу пробирает дрожь и к горлу подкатывает комок. Только вот из-за этой аварии он сам потерял не только маму с папой, но и память, а ещё стал очень малоэмоционален. Это просто ужасно! Он совершенно не умеет смеяться, не понимает, что значит радость, веселье. Нет, точнее, наверное, понимать-понимает, головой, но вот хоть как-то это выразить, абсолютно не может. У него это не получается... хотя, иногда мне действительно кажется, что совсем не понимает. Да он даже бояться и то не умеет! Словно робот спокойно говорит, что какие-нибудь действия опасны, а потому недопустимы и просто глупы... Разве что только вот злиться умеет. Пару раз точно видела, да и он сам неоднократно говорил об этом моим маме и папе. А врачи на это всё только пожимают плечами, и обещают, что со временем этот стресс должен пройти, что всё то последствия аварии, и возможно, шока от гибели родных в со-во-куп-нос-ти, какое слово длинное, с сотрясением мозга. Бедный Миша... Ну вот, стоило только подумаю, что он не может даже вспомнить своих родителей, как сами собой в глазах опять появились слезы.

— Аа, попалась зубрила! — неожиданный крик Тома, выпрыгнувшего впереди меня из-за кустов, заставил вздрогнуть и вынырнуть из своих мыслей. Оглянувшись, увидела подбегающего со спины Джастина и с ужасом поняла, что сбежать не получится. Мальчишки! Опять будут приставать и дразниться! Господи, когда только они поумнеют!? Главное, чтобы только библиотечную книгу не отобрали и не порвали! С них станется, как в прошлый раз! Не зная, куда деваться, я застыла, сильнее прижав книгу к себе. Не отдам!

— Ну что зубрилка лохматая, опять свои книжоночки читала?! Опять всяких умности на уроках будешь нести? Чего в этот раз несёшь нам? — И этот противный Том мерзко захихикал, как самый натуральный злодей из мультиков или сказок.

Я в испуге зажмурившись, и как учил папа закричала "Пожаааар!", мало ли может кто-нибудь из взрослых услышит. И хотя такое кричать сейчас вроде как неуместно, но обычно именно на такие крики взрослые и реагируют, это мне папа пояснял.

— Чего орёшь то? всё одно никто не поспешит на помощь такой уродине как ты! — Опять глумливо заржал Том, всё ближе подходя ко мне.

А мгновением спустя, Джастин меня сильно толкнул в спину, сделав несколько невольных шагов вперёд, я запнулась о выставленную ногу Тома и уже начала падать, с ужасом увидев приближающийся асфальт и зажмурившись от страха надвигающегося удара, но, так и не разжимая рук и держа книгу, за которую ухватился противный мальчишка. Когда вдруг сильные руки поймали меня перед самым асфальтом и поставили на ноги, я не смело открыла глаза.

Михаил

Не успел я встать, чтобы встретить Миону, как к ней что-то ей крича и злорадно смеясь подбежали двое мальчишек. Миона застыла, и неожиданно закричала: "Пожааар!". Почему она закричала именно это, я не понял, но мне было совершенно ясно, что от мальчишек ничего хорошего ждать не стоит. Один из них, который подбегал со спины, в следующий момент сильно толкнул её, а второй подставил подножку, когда она от толчка пробежала вперёд, схватился за книгу, которую она держала в руках.

От нахлынувшей ярости мир окрасился в кровавые цвета. Да как они смеют её касаться?! Гниды! Убью! Краски вокруг меня в один момент выцвели, а потом мир вообще замер. Впервые за последние недели у меня появилась ясная цель — я должен защитить Гермиону!

В последствии я много раз думал об этом моменте. Со времени выписки из больницы и до этих пор, люди были для меня безразличны, я разве что хоть как-то реагировал на семью Грейнджеров, остальные же для меня вообще существовали только как серый фон. Так что изменилось? Почему её крик боль и страх пробудили во мне такой гнев? Почему для меня она стала так важна? Может, потому что в ней каким-то образом персонифицированы все мои мёртвые чувства?

Но все эти размышления были потом, тогда же я ни о чём таком не думал. Я даже так и не понял, как я "пролететь" шагов пятьдесят отделявших меня от Мионы. Я видел, как она, крича, стала падать на асфальт, но успел её поддержать, не дав упасть. После чего аккуратно задвинул её за спину, сделал шаг вперёд, к тому уроду, который подставил ей подножку и ударил открытой ладонью в грудь. С неожиданно проснувшимся удовлетворением почувствовал, как под рукой что-то хрустнуло. Сжал ладонь, хватая его за футболку и используя его тело как противовес и точку опоры, закрутил себя вокруг него, отталкиваясь от земли, и ударил в бок второго выметнувшейся вперёд ногой. Его просто смело и он, пролетев пару ярдов, упал на газон, после чего закричал и закатался по земле.

Угроза исчезла, мир вновь приобрёл краски и стал полон движения, на меня навалилась апатия и неожиданная усталость.

Гермиона

После того, как, мне кто-то, не дав упасть, подхватил и поставил на землю, прошло, наверное, секунды две-три, но когда я открыла глаза, то увидела, только чью-то смазанную от скорости тень. А всего через пару мгновений передо мной уже молча падает Том, а Джастин, отлетев на газон, верещит и катается по земле. Испугавшись, даже не пойми чего, я вновь закричала. Как крик начался, так и оборвался. После чего она перевела взгляд на того, кто это устроил. Этим "кто", оказался Миша!

Он стоял неподвижно, словно восковая кукла такой весь безучастный и холодный. Как он тут оказался?! Перед нападением этих придурков я его точно не видела. Откуда возник? И что он с ними сделал?! Вдруг, в голову "ударила" совсем иная мысль, сейчас, куда более актуальная — что теперь делать?! Он же меня защищал, вот только если дело дойдёт до полиции, ничего хорошего не будет. А если он их покалечил, то оно точно дойдёт. Его же у нас отнимут! Отправят в психиатрическую лечебницу на принудительное лечение! Я вновь перевела взгляд на лежащих парней и с облегчением вздохнула, вроде очухались. Том, держась за грудь, пытается встать, а Джастин вроде бы успокоился, по крайней мере, не орёт, а просто держится за бок. Ничего, зато будет знать, как толкаться! И их, наверное, стоит попробовать запугать, чтобы больше не лезли ко мне. И поборов страх перед ними я подошла к ним, и, стараясь выглядеть грозно, презрительно глядя на них почти прошипела:

— Если хоть кому-то пожалуетесь, то поверьте, он вас найдёт и поколотит снова! А сейчас оба сдрызнули отсюда, быстро!

Проследила как они "уползли зализывать раны", ну в смысле того, что поддерживая друг друга, они ушли. После чего подошла к равнодушно стоявшему Михаилу.

— Пойдём домой.

К моему ужасу он настолько углубился в себя, что не обратил на мои слова никакого внимания, можно даже подумать, что он их и не услышал. Я подёргала его за рукав футболки — ноль реакции, потрогала за руку — аналогично. Пришлось взять его за руку и просто повести за собой, слава богу, он подчинился.

Когда пришли домой, усадила его на диван в нашей гостиной. Вот только наше возвращение домой мало что изменило, он оставался полностью погруженным в себя. Ко всему безучастный и такой одинокий, словно плюшевый Теди забытый на детской площадке. Мне на него было больно глядеть, а на меня же он совсем не реагировал. Мне стало его так жалко, он меня спас от этих противных мальчишек, а я теперь даже не могу сказать спасибо! Его словно и нет рядом, уставился куда-то в никуда и всё! Ноль эмоций и реакции!

— Вернись, ты уже не один! — Проговорила я сквозь наворачивающиеся слёзы. — Пожалуйста, вернись! Миша! — Слёзы капали уже не переставая, немного размывая зрение, а Миша всё так же каменным истуканом сидел там, где я его усадила, и ни на что не реагировал, даже тогда, когда я его ударила кулаком по руке. Не зная, что ещё предпринять для выведения его из оцепенения, я обняла его, и прокричала ему в ухо — Клянусь я не оставлю тебя одного, и всегда буду рядом! — Не знаю на что я рассчитывала, какой реакции ждала от него, но пару минут с надеждой смотрела ему в глаза... Но взгляд оставался пустым, не здешним, он всё также с безучастным видом молчал. Я снова молча заплакала, держа его за руку. Через пару минут совершенно неожиданно тишину разорвал его голос.

— Я никогда не оставлю тебя! Клянусь! Мы всегда будем вместе.

Михаил

В себя я пришёл уже дома в гостиной, Миона сидела рядом гладила меня по плечу и шептала:

— Вернись, ты уже не один!—

Я слышал её, но слова не доходили до моего сознания сквозь пелену безразличия, они просто по ней скользили и уносились куда-то вдаль. Но вот её: "Клянусь я не оставлю тебя одного, и всегда буду рядом!" — внезапно словно огнём прошли по душе. Они меня словно разбудили, и я очнулся. После чего ответил Мионе:

— Я никогда не оставлю тебя! Клянусь! Мы всегда будем вместе!

С этого вечера, кроме гнева, я начал испытывать некоторые другие эмоции. Так моя жизнь обрела хоть какие-то, пусть пока и блёклые, краски кроме серого с алым...

Рассудив, что мне будет проще адаптироваться, если я буду учиться в одном классе с Гермионой, родители устроили меня к ней в класс. Если бы я только знал, насколько для меня будет трудно не сорваться, когда вокруг неё столько посторонних людей, то, скорее всего, попросился бы в другой. Любое резкое движение, громкий звук возле неё... и меня уже захлестывает ярость, и я проваливаюсь в состояние, которое можно обозвать как "боевой транс". К счастью окружающих, Миона всегда помогала мне успокоиться, стоило ей взять меня за руку, и немного подержать её, легонько сжимая, как я опять становился вменяемым. Отношения с одноклассниками по понятной причине не сложились, они меня боялись, впрочем боялись не только они, пара сломанных рёбер в драке с семиклассником, у него сломанных, создали мне в школе репутацию полного психа. Как и следовало ожидать, о моих художествах тут же стало известно социальным службам. И мне ещё очень повезло, что я всего лишь был вынужден посещать муниципального психолога для снижения агрессивности, а не был отправлен в психиатрическую клинику. По рекомендации этого психолога я начал заниматься восточными единоборствами, в качестве терапии повышенной агрессивности. С тех пор я с Гермионой ежедневно занимаюсь джиу-джитсу, а точнее его изначальной боевой формой Ки-Хаб у знакомого отца Гермионы, мастера Кима. Несмотря на его семидесятилетний возраст, он прекрасный учитель. А с Гермионой, так как она не пожелала оставлять одного меня. Сказав, что ей и самой такие занятия могут пригодиться.

Новый этап в нашей жизни начался чуть более чем через полгода после начала занятий у мастера Кима. Уже настала весна, и на дворе было двадцатое апреля. Родители были на работе в клинике, а я с Гермионой после школы вернулись домой и пили чай на кухне. Неожиданно за окном раздался резкий визг тормозов, Гермиона повернулась к окну и случайно локтём опрокинула со стола свою чашку с чаем. Она ещё успел сказать: "Ой!". А секунду спустя я поражённо смотрел на невозможную с точки зрения здравого смысла, завораживающую картину — чашка и пролитый чай парили в каких-то паре дюймов от пола. Миона же немного порозовев от смущения несколько раз "похлопала" ресницами смотря на это всё, потом нагнулась, взяла висящую чашку и быстро собрала ей повисшую в воздухе жидкость. А затем, немного испугано и всё так же краснея, посмотрела на меня и, поставив чашку на стол, пальцем поводила по столешнице, вздохнула и сказала:

— Миша, понимаешь... иногда со мной происходят странные и непонятные вещи... летают предметы, однажды даже моя кукла танцевала, вот... но никому никакого вреда никогда не было! Ии... мне мама с папой строго-настрого запретили кому-либо это рассказывать, а то вдруг меня у них заберут. Миш, пожалуйста, не рассказывай никому об этом, хорошо?

А я, слушая её сбивчивые слова, кажется, опять куда-то "провалился", как сама Гермиона мне и заявляет после таких моментов. Я вспоминал, как выбил люк в автобусе. Ведь если судить реально, то мне просто физически его было не выбить. Но я же выбил! А тогда, в парке возле библиотеки... как я смог настолько быстро оказаться возле Гермионы, да ещё и подхватить её падающую? Значит, что, возможно я тоже эм... странный? Не смотря на мою, скажем так, дистрофию эмоций, эта мысль показалась мне соблазнительной и даже воодушевляющей. В конце концов какой девятилетний мальчишка не мечтает о чём-то таком?! Вот и я захотел...

Мне захотелось проверить моё предположение и показалось логичным попытаться пережить этот момент заново, воскресить в памяти все те мысли и чувства, которые я испытывал тогда. Я попытался самым подробным образом вспомнить тот первый момент, то состояние... словно бы заново переживал безнадежность нашего тогдашнего положения, отчаяние от невозможности открыть чёртов люк, тот момент я несколько раз прогнал перед своим внутренним взором, а потом, неожиданно, но отчего-то послушно, во мне вспыхнула ярость! О, я ощутил, как она настоящей горячей волной растекается по телу, в глазах появилась багровая пелена, которая налилась и словно бы лопнула, мир обрёл необыкновенную чёткость, и словно застыл, нет, точнее, будто бы попал в патоку. Я ясно видел, как медленно движутся крылья застывшей в воздухе мухи, ощущал в теле какую-то тягучую обжигающую силу, которая накатывала на меня, словно волна. Представив, как вся эта энергия сконцентрировалась у меня в правой руке и как она из руки бьёт по лежавшей на столе чайной ложке. И о чудо! Ложку словно бы сдуло, только раздался резкий удар, когда она врезалась в стену...

— Оказывается, не только ты это умеешь. Кажется, и я что-то такое могу. — Я попытался улыбнуться Гермионе, хотя, наверное, опять не получилось. — И естественно, что я буду молчать о таком. Не бойся, тебя ни кто не заберёт!

Весь остаток дня и вечер ушёл на попытки повторить мой неожиданный успех. Для этого мы переместились в мою комнату, там и начали пробовать на карандашах, как Гермиона выразилась: "Этих белых лабораторных мышек мне не жалко". И если у меня иногда выходило, то у неё ничего не получалось. Ключом к успеху для меня же стала ярость, стоило ей вспыхнуть, как карандаш послушно взлетал над столом. Увы, у Гермионы ничего не выходило, чашку она левитировала испугавшись, и повторить подобный эффект никак не удавалось. И только на четвертый час бесплодных попыток, практически уверенная в провале осознанного использования телекинеза, разозлившись на меня за то, что я не давал ей всё прекратить, она в гневе, с криком: "Отстань уже от меня!" — взмахом руки отправила в стену стул! Надо было видеть наши лица в этот момент. Мы оба застыли. Я просто от неожиданности, а вот Миона от сильного удивления, которое потом перешло в восторг. Дальше пошло легче, для нас обоих ключом к "магии", ну или просто к телекинезу, оказались яркие негативные эмоции: гнев, страх или ярость.

Естественно, возникло очень сильное желание научиться управлять своими новыми способностями, это же фантастически круто! Но, к сожалению, наши занятия продвигались очень медленно. Почти два месяца ушло только на то чтобы научиться стабильно вызывать нужное состояние. Но дальше продвинуться не удавалось. Мы просто не знали, как тренироваться дальше. Пока нам опять не повезло. Был выходной день, все были дома, мы с Гермионой, уже традиционно тренировались во владении телекинезом в моей комнате, когда неожиданно к нам зашёл отец Гермионы и застал нас за левитацией пары блокнотов.

— О, дочка, я погляжу у нас в семье оба ребёнка "ЭСПЕРА", прямо как у Френка Герберта в "Дюне"! Или, Гермиона, это ты забавляешься?

— Папа т-ты в-видел?! — Гермиона была не столько напугана неожиданным появлением папы, сколько смущена раскрытием нашей тайны. Она глянула на меня, словно спрашивая — можно рассказать? Я кивнул. — И нет, это не только я.

— Да не смущайтесь вы так! Вы что думаете, мы с мамой совсем слепые и не видим, чем вы занимаетесь каждый вечер?

— Ну папа...а почему тогда... — Гермиона растеряно хлопала ресницами, и со стороны это так интересно смотрелось, что я на несколько секунд опять "выпал".

— Дочка, всё хорошо. Я просто хотел вам посоветовать завтра поговорить с мастером Кимом, он мой хороший знакомый, с его сыном я служил вместе и один раз даже спас тому жизнь, правда, он всё одно потом погиб. — На его лице явно обозначилось недовольство. — Но это не важно. Ким знает много интересного, и вполне возможно, что может знать нечто, что будет полезно и вам. Нет, даже сделаем по-другому! Завтра мы вместе после вашей тренировки поговорим с ним, так будет лучше.

Мастер Ким, внимательно выслушав отца и посмотрев на достигнутые нами успехи в освоении необычных умений, на некоторое время задумался, а потом торжественно сказал:

— Хорошо! Хоть в нашей семье уже много веков и не рождались воины благословлённые небом, но знания как учить их у нас сохранились. И я не хочу, чтобы знания моего рода умерли вместе со мной, и согласен вас обучать.

С того дня мы каждый день проклинали решение отца поговорить с мастером Кимом. После каждого выполненного упражнения мы валились без сил, но проходило совсем немного времени, мы даже отдышаться не успевали, как всё повторялось заново. И так день за днём. Мы то думали, что нас ждут медитации, "сидение над лотосом"... ага счаз! Бег, растяжка, силовые упражнения, фехтование и спарринг с этим старым монстром, и всё это, до полного изнеможения, чуть ли не до потери сознания, короткий отдых и всё по новой. А ехидные комментарии, сводящие с ума своей едкостью и издёвками? И только когда от усталости темнело в глазах, наступал благословенный отдых. Как же он нас бесил, его ехидство, смешки, удары палкой, которой он задавал темп. Уставали страшно! И редкие выходные для нас с Гермионой были настоящим праздником! А ведь ещё была и школа, с вечным моим раздражением одноклассниками.

Но всё это давало свои результаты, постепенно мы учились использовать ярость и боль. Всего через год самоотверженных и упорных тренировок, мы почти мгновенно входили в "боевой транс", и полностью контролировали в нём себя. Естественно, мы изменялись. По словам мамы, которая пристально следила за нашим состоянием, у нас, увеличилась выносливость, скорость реакции, повысилась скорость восстановления организма после тренировок, и даже немного увеличилась скорость естественной регенерации, синяки, к примеру, за день сходили, правда, это сопровождалось не хилым аппетитом, скорее даже прожорством. Главное мы научились постоянно ощущать свою силу. Как часто над этим смеялся отец: "Почувствуй Силу, Люк!". Я её чувствовал, как всепожирающей огонь ярости, который всегда готов прийти стоит лишь немного спустить его с цепи воли, а вот Гермиона наоборот — как холодное бешенство. Наставник учил нас использовать силу наших эмоций в бою. А так же учил скрывать наши чувства, за маской безразличия и спокойствия, "Как и должно быть всякому настоящему воину". Что, увы, у меня получалось из рук вон плохо, в отличие от Гермионы.

И так по четыре часа в день, шесть дней в неделю, в течение двух лет.

Глава 2

Двадцать седьмого июля девяносто первого года мы как обычно после дневной тренировки отдыхали в гостиной, вскоре родители должны были вернуться с работы. От нечего делать развлекались телекинезом перекидывая друг другу теннисный мяч, когда услышали мелодичную трель дверного звонка. Гермиона прервала игру и положив мяч на стол, пошла открывать, поколебавшись пару секунд я все же последовал за ней. Когда вышел в прихожую то Гермиона через открытую дверь разговаривала с женщиной лет пятидесяти в строгом деловом костюме тёмно-зелёного цвета.

— Профессор МакГонаглл. — немного чопорно представилась она — Могу ли я видеть родителей Гермионы Грейнджер? — Гермиона повела себя странно, обычно она не доверяет незнакомым, а тут, совершенно неожиданно для меня пригласила гостью войти

— К сожалению нет, но вы можете их подождать, они вскоре должны вернуться.

— Благодарю. — Гостья кивнула, сделала пару шагов и аккуратно прикрыла за собой дверь. После той аварии меня вообще раздражают все посторонние, но сегодня по отношению к нашей незваной гостье это было особенно остро, я не удержался и нарушая приличия раздраженно спросил.

— Профессор не могли бы вы озвучить цель вашего визита

— По чему бы и нет — она пожала плечами — я хотела сообщить, что Мисс Грейнджер приглашена для продолжения образования в частную школу Хогвартс.

-Слова женщины породили в моей душе волну непонятного ужаса, почти сразу же смытого яростью: "Н-нет не п-пущ-щу!" от нахлынувшей ярости моё горло перехватило спазмом, и фраза получилось очень хриплой. После этих слов мой разум померк, впервые за два года ярость полностью поглотила меня.

Когда очнулся, Гермиона обнимала меня и тихо, сквозь слёзы просила — Миша очнись. Миша очнись...

Сквозь кровавую пелену осмотрелся... М-да, прихожая представляла собой печальное зрелище — она была разгромлена, часть мебели разлетелась на мелкие и не очень куски, Дверь выбита и даже в стенах появились трещины...

Гермиона

— Слава богу очнулся -прошептала одними губами, не разжимая объятий перевела взгляд на гостью и не удержавшись прошипела — Старая стерва! — вспомнив наставление учителя взяла себя в руки и уже молча подумала — сама во всем виновата, а не то что не думает извиниться, так еще и смеет смотреть на Мишу с таким осуждением. Можно подумать она не поняла, что он её атаковал бессознательно.

Судя по удивленному взгляду которым она меня одарила, "профессор" похоже считает, что мне полагалась сжавшись в углу беспомощно рыдать от испуга. Не знаю, но вроде бы именно такое поведение должно быть естественным для одиннадцатилетней девчонки в сложившихся обстоятельствах. В прочем, наверное, она не так уж и не права, даже не могу сказать, что не боялась, Миша был ужасен: поднявшиеся и кружащееся по прихожей содержимое комнаты, включая шкафы, дыбом стоящие волосы, красные от лопнувших сосудов глаза, и наконец вместо разборчивых слов глухое рычание. Впервые за два года он полностью потерял контроль над собой. Но в отличии от того, что было в школе почти три года назад сейчас он еще и во всю использовал свои силы эспера. К счастью пирокинез он еще только начал осваивать под руководством мастера Кима и в нашу гостью не били потоки огня, а только летели подхваченные телекинезом предметы: обувные рожки, обувь, банкетка, даже платяной шкаф превратился в обломки врезавшись в зеленоватое марево куполом накрывшее нашу "странную" гостью. Повторюсь я очень боялась но не за себя, а за него, твердо зная, что для меня он безопасен, он не воспринимает меня как врага, наоборот всегда защищает. Для него враг наша "странная" гостья. Поэтому поступаю также как и три года назад. Правда уже используя свои новые силы, войдя в транс бросилась к Мише по пути отразила коротким импульсом силы какую-то хрень, вроде бы обломок от шкафа, и в попытке успокоить обняла его. К счастью это помогло почти сразу, он очнулся и вихрь из летающих обломков остановился и с грохотом обрушился на пол.

Михаил

МакГонаглл, окружённая слегка мерцающим прозрачным куполом, смотревшая на нас с изумлением и даже некоторым страхом убедившись, что я повел себя вполне осознано, потрясенно произнесла:

— Эм....— на мгновенье замялась и уже совершенно спокойно продолжила — Похоже вам тоже необходимо обучение в нашей школе— она на секунду замолкла, махнула рукой, словно говоря а плевать — лучшей в Европе школе чародейства и волшебства Хогвартс. Представьтесь, пожалуйста.

— Михаил Черных. Одиннадцать лет. Сирота, Грейнджеры мои опекуны

— Понятно. Тогда давайте сделаем так, я сейчас здесь приведу всё в порядок и если ваши родители к этому времени не вернуться, вначале постараюсь решить проблему с вашим поступлением в Хогвартс, и завтра в час по полудню подойду к Вам. Вашим родителям будет удобно?

— Думаю да Профессор — до нельзя сухо и сдержанно ответила Герми.

В руках у МакГонагалл появилась странная палочка дюймов двадцать длиной, она подходила к сломанной вещи, звучало: "репаро" сопровожденное взмахом и разломанный на части предмет на глазах собирался в единое целое, на восстановление разгромленной комнаты у неё ушло минут десять, может пятнадцать, закончив она отказалась от предложенного Гермионой чая и не дожидаясь родителей ушла.

— Что с тобой случилось? — спросила Гермиона едва за профессором захлопнулась дверь.

— Сам не знаю, как услышал о твоем возможном переходе в "Хогвартс", так сразу ЯРОСТЬ полностью поглотила моё сознание.

МакГонагалл

Минерва МакГонагалл декан Гриффиндора и заместитель директора школы Хогвартс, сидела в своём кабинете и держала в руках чашку с чаем. Эта неделя для неё была довольно тяжелой. Всю неделю зам. директора посвятила общению с семьями маглорожденных. Мало кто может представить, как тяжело уговорить некоторых родителей отпустить своих детей в школу, о которой те прежде ничего не слышали. В среднем на привлечение одного студента уходило около трёх дней. Убедить родителей, что детям ничего не угрожает, и, что более важно, их нельзя оставлять без обучения, так как в противном случае это будет угрожать безопасности окружающих. Потом ещё надо было составлять и оформлять документы о переводе, чтобы в случае чего родителей (опекунов), не затаскали по судам. Дальше следовал поход по магазинам и опять куча вопросов, как от родителей, так и от детей.

Однако сегодняшний день выделялся и на этом фоне. Чего стоит хотя бы встреча с Черных? Она и предположить не могла, что отправляясь к очередной будущей ученице, застанет там ещё одного магически одарённого ребёнка. Да еще какого. Для начала её слова о школе магии совершенно неожиданно вызвали у мальчика казалось бы спонтанный магический выброс. Вот только она была готова поклясться, что он ее атаковал вполне целенаправленно, притом довольно успешно, рожок для обуви словно пуля просвистев над самым ухом и на пять дюймов вошел в кирпичную стену еще до того как она сообразила, что происходит и укрылась протего. Девочка же вместо того чтоб в испуге спрятаться, наоборот бросилась успокаивать мальчика. Не смотря на всю абсурдность этого предположения она готова поклясться, что Грейнджер осознано отразила летящую в ее сторону обломок дверцы от шкафа невербальным бес палочковым депульсо, настолько привычным выглядел взмах её левой руки после которого летевший в неё обломок изменил направление и с грохотом врезался в стену. Девочка же при этом осталась спокойной, она на столько была уверена в успехе, что даже не повернула голову чтобы проследить за своей безопасностью... Одним словом очень странные и даже опасные дети. Не дай Мерлин они попадут на её факультет, ну и хлебнет тогда она с ними горя.

Михаил

На следующий день ровно в час пополудни покой нашего дома нарушил раздавшийся мелодичный перезвон дверного звонка. Немного позже в сопровождении родителей Гермионы в гостиную вошла наша вчерашняя гостья. Как я и ожидал, МакГонагалл была весьма пунктуальной.

— Михаил, Гермиона это вам. — Едва войдя в гостиную, профессор протянула нам два больших конверта, отличавшихся только именами.

Я со странным чувством смотрел на переданный мне конверт, с каллиграфически выведенным на нём нашим адресом и моим именем. Правда чернила по какой-то неясной мне причине были зелёными. Вскрыв его, прочитал:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА "ХОГВАРТС"

'Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Черных!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе Чародейства и Волшебства "Хогвартс". Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября.

Искренне Ваша,

Минерва МакГонагалл,

заместитель директора!'

ФОРМА

Учащимся первого года обучения необходимо иметь:

1. Простая рабочая мантия (чёрная) — 3 шт.

2. Повседневная островерхая шляпа (чёрная) — 1 шт.

3. Защитные перчатки (из драконьей кожи или аналогичные) — 1 шт.

4. Зимняя мантия (чёрная, с серебряными застёжками) — 1 шт.

Убедительная просьба проследить, чтобы на одежду были пришиты метки с фамилией учащегося.

СПИСОК НЕОБХОДИМЫХ УЧЕБНИКОВ

Каждый учащийся должен иметь следующие книги:

Миранда Гошок "Сборник заклинаний (часть первая)"

Батильда Бэгшот "История магии"

Адальберт Уоффлинг "Теория магии"

Эмерик Свитч "Трансфигурация. Руководство для начинающих"

Филлида Спора "Тысяча волшебных трав и грибов"

Арсениус Джиггер "Волшебные отвары и зелья"

Ньют Скамандер "Сказочные существа и места их обитания"

Квентин Тримбл "Силы зла: руководство по самозащите"

ПРОЧЕЕ ОБОРУДОВАНИЕ

Волшебная палочка — 1 шт.

Котёл (оловянный, размер 2) — 1 шт.

Набор флаконов (стекло или хрусталь) — 1 шт.

Телескоп — 1 шт.

Медные весы — 1 шт.

Учащимся разрешается привезти с собой сову ИЛИ кошку ИЛИ жабу.

ВНИМАНИЮ РОДИТЕЛЕЙ: УЧАЩИМСЯ ПЕРВОГО ГОДА ОБУЧЕНИЯ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ ИМЕТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЁТЛЫ!

Я передал письмо Джону. По мере того, как он вчитывался в письмо, на его лице всё больше и больше проступало недоверие, и, судя по взглядам, которые отец Гермионы кидал на МакГонагалл, сомнение в её адекватности также присутствовали.

— Это шутка? — Наконец спросил он. — Если да, то не очень-то она и смешная...

— Нет, что вы, всё очень серьёзно. И я, разумеется, могу доказать это. — Терпеливо произнесла женщина. И сразу же после этих слов достала палочку, и, стоящий на столе, графин плавно поднялся в воздух.

— Ну, это ведь не магия. Наши дети и не такое умеют... — я с немым укором посмотрел в его сторону. Зачем нас в это впутывать?

Профессор МакГонаглл недовольно дёрнула бровью, опустила графин на стол, посмотрела на нас с Гермионой, потом, переведя глаза на Джона, произнесла несколько раздражённым тоном:

— Итак, это по вашим словам не магия, а что тогда, по-вашему, магия? Хорошо, если я превращу этот несчастный графин в кошку, вам будет достаточно? — МакГонагалл по очереди посмотрела на взрослых.

— Да, конечно. — Ответил Джон.

Сразу же после этих слов женщина взмахнула палочкой, и графин, превратился в белого котёнка. Который тут же зашевелился, и встал на лапы. Впрочем после вчерашнего восстановления прихожей для меня и Гермионы её успех был вполне ожидаем. Хотя, превратить стекло с водой в с виду живого котёнка, это, конечно, довольно удивительно.

— Я должна вас предупредить, что никто, кроме вас, не должен знать о магии, это очень строго карается. Существует статут секретности, который подобное прямо запрещает. Так же Михаилу и Гермионе нельзя колдовать вне школы... — профессор буквально поперхнулась словами, ибо именно в этот момент Гермиона как раз переносила телекинезом письмо к маме в руки — Палочкой нельзя и свидетелей подобного точно не должно быть! — Уточнила она. — Всё понятно?

Мы все переглянулись, и молча кивнули.

— Профессор, — Джон протянул список необходимых предметов, — простите, но где мы купим это всё?! Ладно, некоторые вещи приобрести не проблема, но остальное...

— Не беспокойтесь, я проведу детей на Косую алею в магическом Лондоне, помогу с покупками и прослежу за их безопасностью. И ещё, насчет денег -на первый год обучения вам их выделяет попечительский совет Хогвартса. Но, чтобы вы знали, для покупки всех необходимых для обучения вещей, у вас будет уходить примерно пятьсот фунтов. Само же обучение для рождённых в обычном мире бесплатное. — Она на некоторое время замолчала.

Разговор длился ещё минут сорок, Родителей Гермионы интересовало всё, начиная от условий проживания с питанием, до совместимости учебной программы со школами обычного мира и соответственно возможностью получения университетского образования. И не смотря на вполне ожидаемый отрицательный ответ на данный вопрос, им пришлось согласиться на наш перевод в этот долбаный Хогвартс. Так как альтернативы у нас просто не было. Ну не считать же за неё ритуал лишение нас магических сил. Тем более после этого ритуала больше десяти лет редко живут.

— Ну, вроде всё обсудили. Да, как только будут готовы документы о переводе ваших детей в нашу школу, вы их сразу же получите. Вот теперь точно всё, завтра в 10 я прибуду за детьми, до свидания.

С этими словами она покинула дом.

Михаил Черных

Утром в десять на нашем пороге появилась МакГонагалл. Мы ждали её и поэтому сразу же вышли вместе с ней в наш садик на заднем дворе. Взяв нас за руки, и предупредив, что сейчас будут несколько неприятные ощущения, она мгновенно перенесла нас всех в какой-то замусоренный переулок. Перемещение оставило о себе крайне неприятные ощущения, словно всё нутро перекручивается, брр... Выйдя из переулка и пройдя квартал вперёд, мы оказались около очень неказистого, обшарпанного и крошечного бара "Дырявый котёл". От вида посетителей бара разыгралась моя паранойя, такой сброд я видел только в книгах, мы словно бы очутились на страницах романа Чарльза Диккенса "Оливер твист". Тёмное задымленное и прокопчённое помещение с низкими потолками, странно одетые неопрятные люди, невольно вызывавшие ассоциацию с крысами, будили во мне брезгливость. При нашем появлении в воздухе буквально осязаемо разлились презрение и злоба. Пару мгновений спустя я нашёл и причину этого. Кривозубый тип, пивший пиво из большой оловянной кружки и сидевший в дальнем углу, его злобный взгляд буквально буравил меня с Гермионой. Профессор, не останавливаясь, быстро провела нас через бар и, выйдя через заднею дверь, мы оказались в закутке, со всех сторон сжатый стенами зданий, тут была только мусорная урна, да несколько полуживых сорняков. Прямо перед нами стояла старая кирпичная стена. Профессор молча коснулась палочкой нескольких кирпичам. Неожиданно в стене довольно забавно стал открываться проход, формирующийся в арку. Когда она полностью сформировалась, мы прошли под ней и оказались на сравнительно широкой мощеной булыжником пешеходной улице, и довольно оживленной. Вдоль неё вплотную друг к другу стояли каменные дома в три, редко пять этажей. Первые этажи в них обычно были отданы под самые разнообразные лавки и магазинчики. В начале я даже не понял, чем именно открывшийся вид вызывает у меня отторжение, лишь секунд через пять осознал — смешением эпох. Мы словно попали на сьемки сразу нескольких исторических фильмов, но по разным эпохам. Венецианский средневековый дублет на одном из прохожих... на другом же — камзол и почему-то в цилиндре времен Робеспьера, а на встречу им шёл человек одетый в сюртук, но при этом в широкополой шляпе с пером... В общем, это был форменный бред, дикая смесь из времен стран и эпох. Правда, всё же большинство прохожих придерживались определённого стиля — были в самых разнообразных мантиях.

МакГонагалл шла чуть позади нас, направляя куда-то дальше по улице. Остановилась мы перед самым большим и внушительным зданием из виденных нами тут. Мраморный строгий фасад, широкая лестница колонны и горгульи на крыше, правда, какое-то непропорциональное. МакГонаглл, ещё подходя к нему, сказала нам: "Гринготтс, банк волшебного мира Англии, здесь вы сможете обменять ваши фунты на деньги волшебного мира. — И указала на двух низкорослых воинов в полных тяжелых доспехах охраняющих вход. — Банк принадлежит гоблинам, постарайтесь не показывать им своего удивления или страха. И лучше на них не пялиться."

Должен признать моё отношение к волшебникам, да и вообще к магическому миру изначально было предвзято. Ещё ничего не зная о нём, я почему-то был убеждён в том, что магический мир не то чтобы враждебен, скорее чужд и потому опасен для меня с Гермионой, а все волшебники как минимум странные. И жизнь тут поспешила дать мне подтверждение моим опасениям. Во всяком случае, я в первый же день убедился в нелогичности волшебного мира, в нем до сих пор в ходу совершенно абсурдная, неудобная и дремуче консервативная денежная система! Один золотой галеон равен семнадцати серебренным сиклям, а один сикль, в свою очередь, равен двадцати девяти медным кнатам.

Гоблины, м-да... в общем, я на них прореагировал донельзя странно, моя память выкинула очередной фортель — когда я их увидел, в ней всплыла целая лекция, иначе это ощущение обозвать не могу. Если кратко, то они жадный, и очень злопамятный народ, ну это и так понятно, фигурально выражаясь, на их длинноухих, серых мордах всё написано! Весьма невысокие, хотя правильней карлики, острые мелкие зубы, говорят о диете из мяса, также как и мощные когти вместо ногтей. Можно предположить, что до цивилизации их далекие предки были стайными хищниками. А из этого следует, что их поведение регламентировано едва не на генетическом уровне. Страшно боятся потери лица, в этом до них далеко даже японцам. Патологически честны, данное слово для них значит гораздо больше, чем магический контракт на пергаменте. Необходимость заключения которого для них равноценно обвинению в обмане, поэтому обойти его дух, используя для этого букву считают за доблесть. Правда, если слово они не давали, то и ожидать от них честности не следует. Ведя с ними дела эту особенность расы необходимо учитывать. Подчеркнутая отстранённая вежливость и доверие к данному гоблином слову, дадут больше, чем самый подробный контракт. Хотя подобный сюрприз от собственной памяти был и не первым, да к тому же полезным, но от обилия всплывших знаний я буквально на несколько секунд выпал из мира. "Очнулся" уже у конторки кассира, когда гоблин предложил нам пройти ритуал проверки статуса крови.

Молотомахс, младший кассир банка Гринготтс

Вот и не верь после этого предсказаниям! Не зря при моём рождении шаманка предрекла мне удачу! В том, что МакГонагалл привела двух маглорожденных детей, не было ничего необычного, только на этой неделе это уже второй такой случай. Но вот то, что произошло дальше, уверен, перевернёт всю мою жизнь!

Прошло уже чуть больше семи столетий с тех пор, как последний потомок Лордов Ужаса покинул сей мир. К великому разочарованию, он, как и все до него, так и не исполнил предначертанное... Вера покинула наш народ, уже очень давно никто не надеется на то, что в небо вновь взметнутся чёрные стяги. Но верность древней клятве, заставляет нас, как и раньше, как происходило ещё до образования банка Гринготтса, во времена клановых войн, в поисках пробудившейся крови владык проверять артефактом новых клиентов. Это с самого начала, со дня основания банка уже было рутиной, ничего не значащей инструкцией в своде наших правил, но которые всё равно неукоснительно выполняются. И я как и все никогда не верил в то, что смогу увидеть, как древний артефакт в виде каменного глаза изменит свой цвет, сигнализируя о проявлении крови одного из древних владык... Поэтому даже не сразу обратил на это внимание, собираясь перейти к дальнейшим процедурам. Видят боги глубин, до сих пор не могу в такое везение поверить! А дальше всё пошло вообще, как по пути усеянному слизняками. Мне даже не пришлось уговаривать их на проверку статуса крови, девочка поинтересовалась — что это такое и для чего, после чего они согласились.

Вызвав дежурного кассира, уступил ему место, Сам же провел многообещающих клиентов в малый ритуальный зал. Когда кровь мальчика впиталась в ритуальный пергамент, и на нём стал проявляться герб Лордов Ужаса древней империи изначального мира, моему удивлению не было предела, этого просто не может быть! О подобном лишь в старинных сказаниях поют. Да как нашедший старшую кровь я получу должность управляющего их счётом, не менее! Но прежде чем докладывать руководству о возрождении столь древней магии, я должен объяснить детям результат ритуала, и передать им их наследие.

Михаил Черных

Результат ритуала был неожиданным. Вообще, всё это было неожиданно! Мы хотели только обменять фунты на галеоны, а вон как всё вышло...

Для начала, я оказался последним представителем, а потому и главой древнего магического русского княжеского рода. Уже невероятная новость, из которой выходит, что и мои родители были магами. Но это не всё, выяснилось, что ещё и Гермиона каким-то образом входит в мой род. Насколько я понял тот бред, который нёс гоблин, проводивший ритуал — нас связала магия. То есть, по законам гоблинов мы женаты, ну или как минимум помолвлены. Во всяком случае, гоблин даже обращаться к Гермионе начал не иначе как княгиня Черных! Это просто смешно, нам только одиннадцать. Звучало для уха просто дико! Нет, бред же, а! Как такое вообще могло произойти?

Уже позже, дома, немного поразмыслив, решил, что это могло случиться только, три года назад двадцать пятого июля, когда мы поклялись друг другу всегда быть вместе. Но мы же не это имели в виду! Господи, видимо магия и наша детская клятва, сложившись вместе, дали вот такой неожиданный результат.

Гоблин объяснил, что после наступления моего семнадцатилетия, брак нужно будет официально зарегистрировать в министерстве и провести соответствующею церемонию. А сейчас, если мы пожелаем во всех юридических документах, передаваемых из Гринготтса в министерство будет указано, что Гермиона Джин Грейнджер находится под патронажем рода Черных и моей, как главы рода, причина же этого отражаться не будет. Для себя я решил к этому относиться как к помолвке, хоть и не совсем обычной, так как разорвать её не получится, наша магия просто не позволит этого сделать.

Надо признать хотя бы самому себе, я такому повороту даже рад, не могу представить себя вдали от Гермионы. Но я, это я, а Гермиона дело совершенно другое. Когда после столь неожиданных новостей я перевёл обеспокоенный взгляд на неё, то увидел, как она побледнела и сжала свои кулачки, но в остальном, вроде более менее была в порядке. Даже нашла силы улыбнуться мне в ответ, когда увидела, что я смотрю на неё. Я же осторожно взял её руку в свою и ободряюще сжал.

Кроме этого гоблин сказал, что у меня есть небольшое наследство в магическом мире, и на счету 2356 галеонов, а так же есть и некоторые вещи, хранящиеся в родовом сейфе. К сожалению, родовое хранилище находится не здесь, а в России, в их Первом Имперском банке. С момента гибели родителей счет был заморожен. Одно радует, деньги я могу получить и сейчас, а вот за наследуемыми мной вещами, придётся перемещаться в Россию. Двусторонний портал можно приобрести тут же у гоблинов за сто галеонов. Для меня это несколько дорого, почти пять процентов от всего моего "состояния", но я решил забрать из хранилища банка всё, что там есть, тем более, что это сделать я могу только лично.

Также из переданных мне документов я узнал, что у моего рода есть герб. Прикольный такой — серебряный щит, а на его поле изображён чёрный меч, разрубающий золотое солнце. Любопытно, что это значит с точки геральдики? Просто никогда ничего даже отдалённо похожего в книгах и фильмах не видел, там всё больше короны, звери или птицы, на худой конец мечи, топоры, крепостная стена, башни, или ключи. Но никак не оружие уничтожающие дневное светило!

Купив портал до российского банка, вышли в холл. При нашем появлении, МакГонаглл, сидевшая в одном из кресел у стены, прервала беседу с сидящей по соседству пожилой ведьмой в тёмно-фиолетовой мантии. И подойдя к нам, поинтересовалась у меня результатами ритуала, на что я честно ответил, что, к сожалению, живых родственников обнаружить не удалось. После банка мы отправились за школьной формой в магазин мадам Малкин, затем за учебниками во Флориш и Блоттс, следом в аптеку, где купили котлы, телескопы и какие-то дурно пахнущие ингредиенты для зелий...

— Почти всё, — заявила МакГонагалл, — осталось только купить палочки у Оливандера.

Лавка волшебных палочек оставляла печальное впечатление запущенности — пыльная витрина и выцветшая облупившаяся вывеска, да и внутри она выглядела ничуть не лучше — тёмная, пыльная и пустая. Нет, стеллажи были заполнены коробками, но в лавке не было продавца... Он появился внезапно сзади, не слышно, очевидно пытаясь нас немного напугать, и отчасти это ему удалось, Гермиона вздрогнула от неожиданности. — Здравствуйте, Минерва новые ученики?

— Да мистер Оливандер, мистер Черных и мисс Грейнджер. — Представила нас МакГонагалл.

— Ну что ж, преступим. — Оливандер подозвал меня жестом руки.

— Какой рукой предпочитаете колдовать?

— Не знаю. — Недоуменно пожимая плечами. — Пока колдовать не приходилось, а пишу обычно правой, но вот фехтую обеими.

— Как интересно, обоерукий значит. — Пробормотал пожилой мужчина.

Блин, по моему это странно, когда мерный метр летает сама по себе, а его владелец стоит в двух ярдах от вас и что-то бормочет себе под нос.

— Ну что ж... давайте попробуем вот эту. Клён и перо феникса. — Произнёс Оливандер, когда метр, наконец, отстала от меня. Но как только я взялся за палочку, из её конца рывками вырывалась струя пламени. Олливандер тут же выхватил её у меня из руки.

— Мда... феникс вам определённо не подходит... — озадаченно пробормотал он.

А дальше была нудная пытка: иногда что-то взрывалось, иногда не происходило ничего, а иногда мне даже не давали толком подержать палочку и отбирали, стоило мне её только коснуться.

— Определённо, сегодня интересный день. — Высказался донельзя довольно мастер через полчаса перебора, и беспощадно продолжил заставлять меня махать деревяшками.

Отстой, я понимаю, мастер был увлечён, но меня-то это уже определённо достало! Ещё через минут десять, расстроенный Олливандер пробормотал. — Похоже, придётся нести ту пару. Ох, не хорошо это, нехорошо, но другие то не подходят.

После чего скрылся в подсобке и пропал ещё минут на десять. Со стороны подсобки иногда до нас доносился звук падения чего-то на пол, шебаршение чем-то и неясное ворчание самого мастера. Наконец, весь в пыли и нацеплявшейся паутине, он вернулся к нам, неся в руках старинную шкатулку из резного полированного тёмно-вишнёвого цвета дерева. В ней на зелёном бархате лежали две абсолютно чёрные палочки. Внешне они были совершенно одинаковыми — строгого стиля, гладкие, без каких-либо украшательств или резьбы.

— Эту пара вот уже скоро семь веков не может найти своих хозяев, основа, анчар и обсидиан, материал ядра идентифицировать не удалось его когда-то предоставлял сам заказчик. — Олливандер протянул одну из них мне.

Взяв предложенное, почувствовал небольшой удар, словно током, затем по телу прокатилась волна почти нестерпимого жара, к счастью почти сразу сменившаяся приятным теплом. Я взмахнул палочкой, и в воздухе повисла дуга тёмно-красного переходящего в чёрный цвета.

Олливандер окончательно утратил азарт и несколько потеряно проговорил:

— Она приняла вас, обязательно проведите ритуал привязки кровью, и она никогда вас не подведёт.

— Мистер Олливандер, ну не при детях же! — Услышав слова старого мастера, вскинулась МакГонагалл. На что мастер лишь осуждающе покачал головой.

— Ох уж эти глупые министерские запреты... — пробормотал он в полголоса сопроводив ворчание безнадёжным взмахом руки.

— Так, теперь ваш черёд, юная леди, — он сразу же протянул Гермионе вторую палочку, — тоже анчар и обсидиан.

Гермиона взмахнула ей и в воздухе рассыпала шлейф из чёрных искр.

— Леди я вижу, она приняла вас, теперь она ваша. Определённо сегодня интересный день, Спустя столько веков завершилась одна из старых семейных легенд и прямо сейчас у меня на глазах начинается новая... Мне интересно, о чём она будет и чем обернётся? От владельцев тёмной пары я буду ждать великих, хотя возможно и ужасных свершений.

— Не стоит забивать детям головы глупыми фантазиями! — Прервала его явно раздражённая МакГонаглл. — Сколько за палочки?

— Не беспокойтесь, семь столетий назад всё уже было оплачено, заказчик велел их отдать тем, кому они подойдут. — Ответил ей мастер с ироничной улыбкой, правда его водянистые глаза смотрели на нас.

Не смотря на явно видимое раздражение профессора, мы ещё немного задержались у Олливандера, купив две довольно удобные кожаные кобуры для палочек крепящиеся вдоль руки от локтя к запястью.

МакГонагалл доставила нас домой около трёх, как раз перед самым обедом. Обедали молча, но едва приступили к десерту, как родители устроили нам настоящий допрос. Новость о моей принадлежности к древнему княжескому роду была воспринята на удивление спокойно. А вот манера волшебников одеваться, насторожила Джона, и, отставив чашку с чаем, он прочитал нам небольшую лекцию по социальной антропологии,

— Такой подбор в носимой магами одежде означает, что волшебный мир вполне вероятно очень консервативен и держится за всё старое. Приход же в их общество детей во многом сформированных обычным миром, несомненно, должен вызывать конфликт, так как их взгляды на жизнь будет сильно отличаться. Я пока не знаю, в какой форме протекает это противостояние, но то что оно существует не вызывает сомнений, и на мой взгляд оно может быть достаточно острым. — Он помолчал, посмотрел на нас, улыбнулся. — А это значит Миша, что твой так к стати всплывший титул может стать для вас с Гермионой очень полезным. — Его взгляд вновь стал тяжёлым и мрачным — И ещё, раз существует зельеварение, то надо полагать, все "сказки" связанные с ядами и любовными зельями имеют под собой основание. Пока вы конечно маленькие, но года через три надо будет как-то себя обезопасить. Собирайте информацию, будьте внимательными к мелочам. Попытайтесь выяснить, как защитить разум от зелий, и имейте в виду, я вполне могу допустить такое, что волшебники умеют читать мысли. Может и не все, а только какие-то очень сильные или опытные, или же для этого какие-то тайные знания нужны, но такое вполне возможно... раз, оказывается, что волшебство не сказка, а настоящая реальность. На мой взгляд, при следующем посещении банка вам необходимо расспросить гоблинов, раз у них хранят ценности все волшебники, то они нейтральны и за соответствующее вознаграждение, как минимум не откажут вам в информации, а возможно и предложат приемлемые варианты защиты, амулеты там или может быть какие-то зелья.

— Дети, отец говорит дело, — поддержала его обеспокоенная или, наверное, даже испуганная невесть чем Джейн, — трижды внимательно читайте любой документ, прежде чем что-то подписывать. Вообще, обдумывайте всё, прежде чем взять на себя какие либо обязательства. И да, постарайтесь найти и купить сборник их законов, раз есть какое-то министерство магии, значит оно руководит магами, и как-то регламентирует их деятельность. Законы надо знать, а их незнание, как известно, не освобождает от их исполнения и ответственности.

Обсуждение следующего нашего посещения магического Лондона затянулось ещё часа на два, уже под занавес решили, что в русский банк за моим наследством отправимся завтра с утра. Всем было любопытно, что там такое лежит?

Утром, после недолгих сборов, воспользовавшись в своём садике порталом, мы оказались в относительно небольшой тускло освещённой абсолютно пустой комнате с голыми каменными стенами и единственным выходом в виде вызывающей уважение двери. Едва открыв её, и сделав пару шагов, услышали:

— Князь, княгиня, рад приветствовать вас в Первом Имперском банке. — Маленький даже для своего низкорослого народа гоблин склонился в низком поклоне. — Разрешите представиться, помощник младшего клерка отдела спящих родов Хват, к вашим услугам. Прошу вас следовать за мной. — Развернулся и с невозмутимым видом направился по длинному вырубленному в скале коридору.

Через пару минут мы оказались словно бы на небольшой станции подземки, правда, со всё тем же "антуражем" рукотворной пещеры. Рядом с выходом, в ряд, стояло несколько вагонеток, одну из которых мы и заняли. Больше всего поездка напоминала "Русские горки" в узких едва освещенных тоннелях, от чего ощущения были довольно острые, так как иногда казалось, что мы вот-вот въедем в стену. Перепады высот, дикая скорость, с которой вагонетка срывалась в очередное "падение", свист ветра, грохот и скрежет и почти абсолютная тьма, было нереально оценить нашу скорость, а значит и пройденный путь. Ещё минут через десять, наверное, вагонетка плавно остановилась в небольшом тупике отходившем от основного пути вглубь скалы метров на сто. По щелчку пальцев сопровождающего нас гоблина вспыхнули факелы, тускло осветившие стены тоннеля. После чего он указал нам на тщательно вырезанный в кажущейся монолитом базальте меч рассекающий солнце.

— Здесь находится вход в хранилище вашего рода. — Хват поклонился. — Князь простите, но необходима проверка статуса крови. Для этого положите руку на изображение рукояти меча.

Я на секунду задумался, но, не увидев подвоха, подчинился словам гоблина. На ощупь базальт под рукой был холодным и гладкий, неожиданно мою ладонь словно бы укололо иглой и спустя пару секунд в скале проявился проход — барельеф из меча рассекающего солнца просто растворился, открывая вид на тёмную комнату подёрнутый прозрачной зеленоватой пленкой. Гоблин довольно оскалился.

— Редко такое увидишь, очень древняя магия, здесь только вход, а это, — он указал на зеленоватую пленку, — граница совмещённых пространств. Само хранилище где-то там, — он взмахом руки указал куда-то нам под ноги, — в глубинах горы, и как вы понимаете, попасть в него можно только через этот портал! — И очень гордо закончил. — Согласитесь, это намного надёжнее, чем тривиальные драконы Гринготтса!

Он отошёл на пару шагов от нас, как бы намекая мне с Гермионой, что пора бы пройти. Медлить мы не стали. Всего пара шагов и даже не почувствовав преграды, мы прошли через "плёнку". Тут же по углам зажглись какие-то источники света, точно не электрические, но и не факела, а стеклянные сферы, наполненные светящимся жёлтым газом, наверное. Нашим любопытным взглядам открылась среднего размера комната, ярдов десять-двенадцать на пять-шесть. Вдоль стен возвышались массивные девственно пустые стеллажи, а у противоположной от нас стены стоял на полу средних размеров сундук.

На всякий случай, осмотрев пустые полки, мы с Гермионой подошли к сундуку. Внешних замков не видно, сам без каких либо украшений — из потемневшего дерева с оббитыми железом углами и массивными ручками с торцов. После моего прикосновения к крышке, сундук вдруг самостоятельно открылся, на её задней стороне была закреплена пара свитков, а остальное содержимое сундука пряталось под чёрной бархатной тканью. Взяв один из свитков, которые были вставлены в ленты-держатели, и, развернув его, я прочитал короткое послание на русском:

"Михаил, раз ты читаешь это письмо, то я и мама погибли, ты остался последним из нашего рода. Древнее проклятие всё же настигло и нас. Найди свою пару, магия обязательно приведёт тебя к ней! - Я невольно оторвал взгляд от пергамента и посмотрел на стоящею рядом со мной Гермиону. На душе сразу стало теплее, я не сомневался, именно о ней говорится в послании. - Только она сможет обуздать твою фамильную ярость. Обязательно найди её и береги, без неё твой путь приведёт к безумию.

К сожалению, мы не смогли оставить тебе многое. Но родовые реликвии здесь. Мы оставляем тебе книги, они помогут в освоении основ родовой магии. Так же оставляем боевое оружие нашего рода, для тебя и твоей будущей супруги. Ты быстро поймёшь, это далеко не простые мечи. К ним прилагаются и доспехи, они тоже совсем не простые. Береги их! И главное — родовые перстни: Князя и Княгини. Очень надеюсь, что в отличие от нас, они признают тебя и твою избранницу. Кольца обеспечат защиту от ядов и приведут вас в место нашей силы, славы и скорби.

Прощай, и помни — мы любили тебя!"

В некоторой прострации от прочитанного, машинально передал Гермионе свиток и взял второй.

В нём, я так понимаю, был изображён только родовой герб, тот самый чёрный меч рассекающий солнце, и короткий девиз рода:

"Покой — это смерть, есть только страсть. Благодаря страсти, я получаю силу. Благодаря силе, я набираю могущество. Благодаря могуществу, я достигаю победы. Благодаря победе, я получаю свободу".

И дописанная ниже приписка, по всей видимости, отцом, судя по почерку: "Михаил, помни ни власть, ни сила сами по себе не могут быть целью, это лишь средства!"

Во блин! Не могли нормально всё объяснить?! Почему всё так непонятно?! Абсолютная свобода, она же невозможна, это даже мне понятно. И что означает этот девиз, к чему же стремился наш род? И зачем? Я перевёл всё написанное Гермионе. Она подвисла так же как и я.

Сдёрнув бархат, из сундука на свет извлёк небольшую шкатулку из чёрного полированного мрамора, в которой на всё том же чёрном бархате подкладки покоились два перстня. Оба из серебристого металла, тяжёлые. В обоих в глухой оправе были вставлены камни, в первом — насыщенно красный полупрозрачный плоский камень, а во втором — прозрачно-голубой тоже плоский камень, я бы даже назвал его льдистым. Мой взор невольно привлёк перстень с красным камнем, даже в неярком свете он выглядел притягательно — массивный перстень, даже просто своим видом внушающий уверенное спокойствие и силу. Уж и не знаю, почему у меня возникли ассоциации. В молчании проходили секунды, а я всё не мог оторвать от него взгляд, наконец, я взял его в руки и надел на безымянный палец левой руки. Мгновение спустя я едва смог сдержать крик, вначале перстень ужался до размера моего пальца, а потом по моим жилам словно жидкое пламя прокатилось сжигая меня изнутри. Боль была адской, к счастью секундой спустя она отступила, а потом и вовсе исчезла. Но за эти секунды я успел сгорбиться и опереться о крышку сундука, как не выпустил из рук шкатулку, не знаю, наверное, из-за того, что пальцы свело болью. Выпрямившись, я инстинктивно попытался сдёрнуть перстень, но не смог, он плотно сел на палец. После нескольких безуспешных попыток это сделать, в течение которых Гермиона удивлённо взирала на меня, я бросил это, и присмотрелся к перстню, пытаясь рассмотреть что-то мелькнувшее внутри камня. В глубине камня мерцали отсветы всполохов пламени, и чем больше я смотрел, тем чётче было видно пламя, и когда оно "разгорелось", то почти на всей его поверхности, появилась печатка — овальный серебряный щит, на поле которого чёрный меч разрубает солнце. Насколько могу догадываться — это магия перстня признала во мне нового князя.

— С тобой всё хорошо?

— Да Герми, была буквально секундная боль, но сильная, и сразу же потом отпустило. Зато перстень стал мне по размеру и на нём появился герб моего рода.

После чего достал из шкатулки второй перстень, и посмотрел на Гермиону. Собираясь передать его ей. Она, слегка побледнев, следила за перстнем в моих пальцах. Я же думал о послание от давно мёртвых родителей, о странном, явно волшебном, перстне... а ещё нам предстоит скорая встреча с магическим миром, и что там будет... В общем вся логика происходящего не оставляла мне выбора, толкая меня действовать. Поначалу я решил просто отдать перстень Гермионе, чтобы она его надела сама. Но в последний момент передумал, понял, что в очередной раз мог лажануться (и невольно обидеть её своим бесчувствием), для меня перстень — это просто родовой артефакт, дающей ей защиту от ядов. А вот для Мионы же, скорее всего, это залог обручения. Конечно, в одиннадцать лет, это отдаёт либо сумасшествием, либо невероятным пафосом (с нашим то положением в обществе), но после проведённой в Гринготтсе проверки крови, это установленный факт. Я читал, что все девочки мечтают, чтобы вручение обручального кольца было красивым. Тут, конечно, не обручальное кольцо, но чем перстень хуже? Да и в конце концов, я же видел, как это делают в фильмах. Поэтому, не желая её огорчать, сделал к ней подшаг, и опустился перед ней на колено.

— Гермиона Джин Грейнджер, я знаю, что сейчас слишком рано, нам всего по одиннадцать лет, но... Миона, с первого дня нашего знакомства ты стала для меня всем, без тебя я мёртв. Все мои эмоции рождаются только тогда, когда ты рядом со мной. Прошу окажи мне честь... — с этими словами я протянул ей перстень.

Она вначале быстро покраснела, потом тут же побледнела, и изумлённо, молча смотрела на меня. Прошла минута, две... Наконец едва слышно, почти не шевеля губами, выдохнула:

— ДА!

Я осторожно одел перстень на её палец, через секунду Гермиона вскрикнула, от неё ощутимо шибануло волной холода. Её перстень претерпел точно такие же изменения, как и мой, только пламя внутри было явно синего цвета. Я встал и обнял её.

— Извини. Было очень больно? — она помотала головой.

— Нет, скорее неожиданно, хотя ты и предупредил, просто я не ожидала, что так резко будет.

— Понимаешь, я откуда-то знаю, что оно должно давать тебе защиту магии рода, я уверен в магическом мире это будет не лишним.

Миона в ответ лишь обняла меня, прижавшись ко мне. И отчего-то шёпотом сказала. — Миша молчи, не порти момент. — Уткнулась в плечо и, наверняка порозовев от смущения, добавила. — Ты мне очень нравишься, я надеюсь, лет через семь, стать твоей женой.

Так, обнявшись, мы и стояли.

Через некоторое время, то ли минуты, то ли часы, Миона отмерла и предложила продолжить изучение содержимого сундука. Я с неохотой разомкнул свои объятия и, выпустив её, продолжил досмотр. Из сундука было извлечено два комплекта довольно странной одежды, очевидно выполняющей функции доспехов, хотя совершенно не похожие на них. Сделана она была из какой-то необычной толстой чешуйчатой кожи глубокого чёрного цвета, отдельно куртка, на правом плече которой находилось выполненное тиснением изображение герба, брюки, сапоги, перчатки и свободный плащ с глубоким капюшоном.

Уже оказавшись дома, мы с Гермионой тут же полезли их примерять. Оказалось, что они каким-то образом подстраиваются под размер хозяина! Нам это очень понравилось! А ещё позже, после тестов, выяснилось, что в ней не чувствуется ни холод, ни жар.

Следующими были извлечены две слегка изогнутые с узким клинком сабли длиной фута три, три с половиной, из какого-то тёмно-синего, почти чёрного, металла и два длинных прямых кинжала того же металла. И сабли, и кинжалы были чисто утилитарного предназначения — ни одного украшения или гравировки. Сабли имели полуторную заточку и дол по внутренней части клинка, а кинжалы же были заточены с обеих сторон и долом по середине клинка. На самом дне лежали четыре толстых книги, я бы их со спокойной совестью мог назвать фолиантами, размеры были подходящими. К моему удивлению, и разочарованию Гермионы, ни одна из них не открывалась. Я уложил всё извлечённое обратно в сундук, и, взявшись с Гермионой за его боковые ручки, мы напряглись и подняли его. После чего вышли из хранилища, к ждущему нас гоблину.

А ещё немного спустя мы вернулись в портальную комнату и, использовав портал, перенеслись к стартовой точке нашего путешествия — на задний двор нашего дома.

Глава 3

Незаметно к своему концу подошёл август, сегодня последний вечер, когда мы дома, уже завтра утром отправляемся в Хогвартс. Последние приготовления завершены, напутствия от родителей получены и внимательно выслушаны. Ага, не единожды, вот только что прослушана очередная лекция от отца Гермионы. Конечно, понятно их волнение за нас, я всё понимаю, но лекции от этого лучше не стали.

— Дети, чем больше мы узнаем о волшебном мире, тем опаснее он для нас выглядит. — Отец Гермионы кивнул головой на толстенную книгу, которую мы приобрели в один из походов на Косую аллею. — Со времен поражения в войне с инквизицией, он находится в самоизоляции, но при этом, их поражение даже в учебниках объявляют победой. Хороша победа, когда победитель скрывается и тщательно прячется от побеждённого! А ведь до этого волшебники явно правили миром, во всяком случае, успешно тормозили развитие. Беда в том, что многие поколения магов воспитывается с убеждением, что магический мир скрывается только из-за убеждений части магов и для блага обычных людей. Они убеждены — обычный мир перед магами беззащитен. Их уверенность подкреплена тем, что индивидуально при внезапном нападении мага обыватели действительно бессильны. Подобные убеждения привели к недавней войне в магической Англии.

Но есть и хорошие новости — в истории Хогвартса написано, детям не позволяют колдовать до формирования магического ядра, что происходит в возрасте с десяти до одиннадцати лет. В противном случае легко может произойти его деформация , что в свою очередь приводит к потере магии. Поэтому ваши одноклассники колдовать, так же как и вы, не умеют, хотя, возможно это касается только практики, а вот хоть какую-то теорию они могут уже и знать. Мастер Ким кое-что мне объяснил, ваши умения для магов совершенно не ожидаемы, считается, что без палочки магию могут осознано применять только очень сильные и опытные маги, и явно не в столь юном возрасте. Вам очень повезло в том, что ваши самостоятельные тренировки не убили в вас магию. В общем, ваши тренировки и занятия у Кима, привели к очень неожиданным для магов результатам, ведь они даже не пытаются развивать спонтанную магию детей. Могу допустить, что маги справедливо считают, что дать палочку до одиннадцати лет ребёнку — верный способ получить из него сквиба.

Поэтому ваш телекинез и владение Ки-Хаб позволит вам иметь большое преимущество перед другими. — Закончил он.

Гермиона

Около пяти утра меня разбудил полный отчаяния крик, точнее почти вой Михаила. Спросонок, ещё не понимая, что происходит, вскочила с кровати и прямо в пижаме, босой побежала. Ворвалась в его комнату. В свете ночника вижу: Миша весь бледный с выступившими бисеринками пота на лбу, что-то беззвучно бормотал сидя на кровати. Очевидно, заметив моё появление, на секунду замолчал, и, оторвав взгляд от пола, посмотрел мне в глаза.

— Прости Гермиона, не хотел тебя разбудить, просто приснился кошмар. — Но я его почти не слышала, только в качестве фона, и в каком-то ступоре смотрела на бегущие по его щекам слёзы. Молча подошла и села к нему на кровать, обняла.

Господи, у него слёзы, — удивлённо подумала я, — он же не плачет, он же просто не умеет, после аварии у него же эмоции отшибло!

И как можно мягче уже вслух ответила — Ничего страшного. — Помолчала пару секунд, сильнее прижавшись к нему. — Что хоть приснилось?

— Не знаю, какая то абсолютная муть и хрень, меня собственный крик разбудил. Я помню только то, что было очень безнадёжно и тоскливо. Не уверен, но, вроде то, что я чувствовал, именно так называется. — Потёр руками глаза и растеряно, спросил. — Слезы? Я что ревел?!

— Ага — Я счастливо кивнула ему.

Еще бы я не улыбнулась, Миша ещё немного оттаял, это ещё один маленький шаг от того бездушного ко всему безразличного "робота", каким он был всего три года назад, к нормальному человеку. Пусть пока он плакал во сне, но главное он всё-таки плакал, к нему вернулись ещё пара эмоций. Ну или хотя бы стали возвращаться.

Михаил

Ночь, тихо падает снег. Из последних сил бегу по тёмной заснеженной улице, повернув за угол вижу на обочине распростёртое тело, лежащее в алом от крови снегу. Охватывает ужас, и одновременно надежда, что ошибаюсь и там не она. Подбегаю падаю на колени, смотрю, меня захлёстывает такая невероятная не переживаемая тоска, что мой полный безысходности и осознания потери то ли вой, то ли крик разрывает тишину зимней ночи.

— Слава богу, это был сон! — Подскакиваю с постели, и одновременно с этим осознавая, что это только сон, дурной и тяжёлый сон. Медленно выдыхаю, грудь ходит ходуном, как будто бы пробежал пяток миль. Я не помню, чтобы раньше мне хоть что-нибудь снилось, а тут словно бы всё ещё чувствую холодный колючий ветер и снег на лице, темноту улицы и отголоски пережитой тоски, от которой во сне хотелось подохнуть. Сижу, таращусь в темноту, темнота неприятна и вызывает чувства, испытываемые во сне, через напавшую на меня парализацию, включаю ночник.

Внезапно в коридоре едва слышно раздались торопливые шаги босых ног, судя по всему, это Гермиона отреагировала на мой крик.

— Прости Гермиона, я не хотел тебя разбудить, просто приснился кошмар... — пояснил я, подняв на неё взгляд.

Она молча садится ко мне на кровать и обнимает, принося покой...

— М-да — произнес я минут через пять, глядя на закрывшуюся за Гермионой дверь, которая ушла к себе досыпать. Поправляю подушку, выключаю ночник и укладываюсь, пялясь в темноту.

Интересная логика, хотя возможно она и права. Раз я плачу во сне, то возможно мои чувства не совсем и мертвы. Может просто погребены в подсознании и они постепенно вернутся? А даже если и нет, то понять, что значит страх и ужас для нормальных людей, было определённо полезно. И определённо, мне это не понравилось. В общем-то, мне и самому надо бы спать вот только вместо этого мой разум анализирует сон, не желая забывать картинку. Слишком он достоверный и яркий, множество мелких деталей, колючий ветер и снег на лице, тёмная, занесённая снегом пустынная улица, безликие коробки однотипных пятиэтажных домов, сугробы в рост человека и холод... да даже в шотландских горах не бывает такого. Россия?! Может это всплывает память о детстве? Нет, не похоже, во всяком случае, во сне я ощущал себя взрослым, по крайней мере, был явно выше своего нынешнего роста... Я ни как не мог разобраться со сном, но при этом почему-то считал его важным. В общем, утром, когда ко мне зашла Гермиона зовя на завтрак, я, лёжа в постели, всё ещё безрезультатно пытался разобраться в себе и в том, что за херня мне приснилась...

До отправления поезда в Хогвартс оставалось чуть меньше часа, когда Джон припарковал машину на стоянке вокзала Кинг Кросс, а спустя пять минут уже катил арендованную тележку с нашим багажом по зданию вокзала. Мы с Герми и Джейн шли сразу за ним, как всегда, народа было предостаточно.

— Хм? — я оглянулся на удивлённый возглас и проследив за взглядом Джейн, увидел до нельзя странную пару: мужчина одетый в чёрный фрак и зелёные брюки вёл за руку девочку в резиновых сапогах до колен и в чём-то больше всего похожем на ночнушку!

— Это маги так под обычных людей маскируются, да? — дёрнув меня за руку шёпотом изумилась Гермиона.

— Похоже на то, — пожал плечами, — иначе нам придётся поверить, что на вокзале слёт пациентов дурдома, вон посмотри... — и кивком головы указал на большую довольно неряшливо одетую и очень шумную семью. Рыжий сорокалетний мужчина в потёртом костюме, рядом с ним такая же рыжая женщина, похоже жена, одетая в нечто довольно бесформенное, за ней важный подросток, пара близнецов чуть помладше, пацан, наш ровесник, и девочка лет десяти. Все рыжие, все шумные, все одетые с очень странным вкусом, они вызывали брезгливость, на мой взгляд, было в них что-то хомячье.

Пожав плечами на сей маскарад, мы не торопясь дошли до девятой платформы, где и остановились. Я пожал руку Джону, позволил обнять и даже поцеловать себя в щеку Джейн, шёпотом пообещал ей беречь Гермиону. В ответ она меня ещё раз обняла, и пожелала удачи. Перед самой колонной в последний раз оглянулся и, подхватив одной рукой Гермиону под руку, а второй, толкая тележку, прошёл сквозь колонну.

"Как шумно!" — было первой моей мыслю, когда мы попали на заполненную детьми с их родителями платформу. Гермиона оглядела толпу и предложила:

— Пошли быстрее, в последнем вагоне наверняка ещё можно занять пустое купе!

Через несколько минут я убедился в том, что она как обычно оказалась права. Первое же купе оказалось свободным. Закинув на полку багаж мы удобно устроились напротив друг друга, и стали наблюдали через окно за магами с их отпрысками на перроне. Мне это быстро наскучило, и вскоре я задремал, сказалась бессонная ночь, Гермиона, достав какую-то книгу из сумки, читала. Через полчаса перед самым отправлением поезда, раздался стук, я лениво открыл один глаз. В дверь купе заглянул черноволосый мальчик в круглых сломанных очках, одетый явно в плохо перешитую одежду с чужого плеча, поглядев на нас, он уже начал извиняться и хотел выйти, когда Герми остановила его:

— Заходи, здесь свободно, буду рада твоей компании, хоть будет с кем поговорить в дороге, — рукой указав на меня, проворчала она, — а то это недоразумение дрыхнет, забыв о своих обязанностях.

— И вовсе я не недоразумение, а Михаил Черных, — вставая, представился я, — а эта неотразимая леди — Гермиона Грейнджер.

— Гарри Поттер. — Чуть запнувшись, представился он, пожимая мою руку.

Я, взяв его чемодан, закинул его на полку, после чего указал ему на опустевший диван.

— Занимай.

Сам же сел рядом с Герми, через несколько минут поезд тронулся. Я тут же стал клевать носом, периодические колебания на стыках рельс, на меня действовали как хорошее снотворное. Особо не заморачиваясь, в наглую сполз, и с удобством устроился головой на коленях у Гермионы. Она в ответ положила свою ладошку мне на голову, и стала поглаживать мои волосы, усыпляющий эффект усилился.

Они о чем-то беседовали, я не прислушивался, просто бормочущий фон. Но через неопределённое для меня время, на каком-то плохом стыке рельс, я почти проснулся, и сквозь дрему услышал, как Гарри спросил:

— Гермиона, извини, что спрашиваю, ничего такого, мне просто любопытно. Ты в самом начале сказала, что Михаил не выполняет своих обязанностей, как это понимать?

— Этот невоспитанный тип спит, когда его невеста скучает, вот и говорю — он, она потыкала меня в голову пальцем, — не выполняет свои обязанности.

— Но вам же только по одиннадцать! — Изумление Гарри было столь велико, что мне даже не видя его, так и представилась его шокированное выражение лица.

— Так получилось. — В этот момент Герми заметила, что я проснулся и смотрю на неё, нежно мне улыбнулась и погладила по волосам. — Нам тогда по восемь было. Детская дружеская клятва, а о том, что мы волшебники, а он вообще глава древнего рода, никто из нас тогда не знал. Понимаешь, мы не знали! И вот, приходим в Гринготтс. Ты же знаешь об этом банке? — Видно Гарри кивнул, так как Гермиона продолжила. — Ну и вот, приходим, Миша проходит проверку крови, он просто хотел родных найти, а результат получился офигенный — длинная череда предков, чуть не от самого Кощея! А из живых одна я. Магия нас соединила и хочу я или нет, а в семнадцать придётся выйти замуж за этого оболтуса. — И она вновь потыкала в меня пальцем, но в этот раз под рёбра.

— Ааа... — раздалось со стороны Гарри.

— Нет, — Гермиона махнула ладонью,— я вовсе не против, он у меня замечательный! Вот только, знаешь, в одиннадцать лет узнать, что ты уже три года, как обручена, было несколько неожиданно. Да и родители были в том ещё шоке. Так что ты сам будь поосторожней, скажешь что-нибудь кому-нибудь, а потом хрен открестишься. — И улыбнулась.

— Подожди, он глава рода?! — Голос у Гарри был ещё удивлённый, но хоть уже был.

Показывая, что хочу ответить сам, я принял сидячее положение.

— Увы, других нет, я последний в роду. — Замолчал, но видя, что он не понимает, продолжил. — Согласись, что вполне естественно считать главой "древнейшего рода" единственного его представителя, — я изобразил горький смешок, — представь, перед тобой сидит аж целый Князь, прямой потомок Кощея с Мораной. — Помолчал, наблюдая за растерянным лицом парня. Судя по всему, эти имена ему вообще ни о чём не говорили. И горько продолжил. — Вот только весь мой род это я с Гермионой, а наследство, доспехи да меч. Такая вот усмешка судьбы, я даже не знаю, как выглядел папа, а маму помню только уже умирающей. Реально у меня нет ничего, — развел я руками, — не осталось даже их фотографий, в памяти только несколько маминых слов. Она меня своим телом закрыла, сама же погибла.

После этих слов я неожиданно почувствовал, как навалилась эм... наверное, тоска, как в том сне. Миона тут же обняла меня, утешая и шепча мне на ухо: "Ты не один". В купе повисла тягучая тишина. Гарри как-то странно глядел на меня.

Через несколько минут Герми, видно решив нарушить тишину, продолжила рассказывать.

— Я тогда в автобусе домой от деда возвращалась. Толком не помню, что тогда произошло, всё было так быстро. Потом оказалось — лобовое столкновение с грузовиком. Миша меня спас, а автобус полностью сгорел. В общем, из пассажиров выжили только мы двое. Миша в той аварии потерял память, мои родители получили над ним опеку, и вот примерно через два месяца после того события мы и поклялась всегда быть вместе.

В молчании прошла минута, вторая, пятая, разговаривать никому не хотелось. И вдруг, к нам без стука завалился рыжий нескладный парень, один из тех рыжих, которых мы видели на вокзале, и со словами: "О, тут свободно!", плюхнулся на диван рядом с Гари. Все было-бы нечего если бы этого рыжего не заинтересовал перстень на руке Гермионы. Я увидел его ошарашенный не верящий и на мой взгляд даже немного испуганный взгляд. С криком: "Дай посмотреть" попытался схватить её за руку. Мой ответ был рефлекторным, перехватил его руку, чуть потянул, второй рукой схватил за рыжие патлы и обеспечил встречу его носа и лба со столом. Пользуясь его дезориентацией после удара, встал, открыл дверь из купе, развернул его тушку и, выкрутив кисть, второй рукой фиксируя локоть, заставил согнуться, после чего пинком придал ему ускорения.

— Стой! — Миона тут же вскочила и, обняв меня, прижалась к спине. — Миша, нам не нужны неприятности!

— Ещё раз коснёшься Гермионы умрёшь! — Не смотря на то, что моя вспыхнувшая было ярость, как всегда под влиянием Гермионы быстро угасала, не владея голосом прорычал я.

— Псих! — Сквозь всхлипы прорвался истерический возглас. — Ненормальный! — Испугано закончило фразу размазывая по лицу кровь и слёзы с соплями, валяющееся в коридоре рыжее нечто, затем придерживаясь за стенку кое как поднялось и шатаясь "уползло" в соседний вагон.

— Кто это и почему ты его выкинул? — Спросил привставший от удивления Гарри.

— Я не знаю, честно. — Ответил, боясь шевельнуться и тем самым нарушить покой, что дарили мне объятия Мионы, только прижал её руки своими. — Я его сегодня на вокзале впервые увидел, но когда он к Гермионе протянул свои грабли, на меня такая ярость накатила, не понимаю, ведь он ничего не сделал, не успел не то что обидеть, или не дай бог задеть. Извини, это, наверное, было не самое приятное зрелище.

Я сидел, уткнувшись в окно и наблюдая проплывающий пейзаж, настроение было испорчено, впрочем, скорее оно просто вернулось к привычному. Для меня это нормально, когда моё сознание погружено в серую хмарь безразличия. Говорить мне ни с кем не хотелось, и я, не вмешиваясь, в вполуха слушал болтовню Гермионы и Гарри. Впрочем вполне понимая, что уже к прибытию в Хогвартс за мной закрепится репутация абсолютного психа, не думаю, что этот рыжий пацан будет молчать о произошедшем. Но и на это мне было совершенно плевать, возможно это и к лучшему? Не будут трогать, не будут получать, и значит, у меня будет меньше проблем с учителями из-за поведения.

Гарри, как это ни странно, отнёсся к моей вспышке вполне терпимо, уже минут через пять, не косясь на меня, мирно обсуждал с Гермионой впечатления о волшебном мире. Он рассказал о своём знакомстве с Хагридом, лесничим Хогвартса. Затем он с Гермионой попробовали колдовать, но нормальный "Люмос" получился только у Гарри, а Гермиона нас чуть не ослепила, после чего поспешный "Нокс" вышел у неё идеально. К этому моменту моя хандра отступила, и я решил тоже попробовать, но едва достал палочку, как Гермиона, схватила меня за руку и взволновано сказала:

— Не смей, ты нас совсем ослепишь, ты же видишь, что у меня вышло! Подумай, что получится у тебя!? Забыл, что выходило у тебя на тренировках у мастера Кима?!

— Ладно-ладно, не буду, но мне тоже хотелось попробовать!

— Ну да, ты попробуешь, ну уж нет! Мне мои глаза дороги, хотя-бы как память. — В ответ проворчала она.

— Всё, всё, понял. — Произнёс я, убирая палочку в кобуру на запястье.

Чуть позже моё самообладание в очередной раз подверглось проверке. Снова без стука, в купе вошёл платиновый блондинчик, в сопровождении двух парней, очевидно изображавших из себя бодигардов и представился:

— Малфой, Драко Малфой, а это мои сквайры Кребб и Гойл. Я знаю, что в этом купе находится Гарри Поттер.

— Да это я. — Ответил Гарри.

— Я слышал, ты воспитывался у маглов и поэтому не в курсе, что не все волшебники одинаковые, я мог бы помочь тебе не терять время на недостойных твоего внимания людей. — При этом косясь на нас и нашу одежду, прямо указывающую, что мы не из семьи волшебников.

— Это оскорбление? — Спросил я,. — Малфой, как я вижу, тебя не научили, что прежде чем распускать свой язык, надо убедиться, что тебе его не отрежут.

— Да что ты сделаешь грязнокровный ублюдок?! — Нагло, с презрением улыбаясь, ответил блондин.

Правда мгновением спустя его улыбку сменила гримаса ужаса — остриё моего удерживаемого в воздухе телекинезом кинжала, до этого мирно лежавшего на столе (которым Гермиона нарезала на дольки яблоко), замерло в полу дюйме от его левого глаза.

— Малфой запомни — это первый и последний раз, когда за оскорбление ты не заплатил своей кровью! Ты всё понял, Малфой? — Если бы не уроки мастера Кима, я бы от гнева рычал, но сейчас внешне оставался спокойным, хотя внутри всё клокотало от гнева.

— Д -да — он, сделав шаг назад, часто закивал.

Малфой. Драко Малфой

"Мордред кто он"?! Думал я, в ужасе глядя на лезвие кинжала, зависшего в воздухе всего в полудюйме от моего глаза. Казалось, весь мой мир сжался до пятнадцати дюймов остро отточенной стали, от ужаса кроме холодного блеска я не различал ничего.

— Малфой запомни — это первый и последний раз, когда за оскорбление ты не заплатил своей кровью! Ты всё понял Малфой? — Холодный совершенно бесчувственный голос разорвал тишину. Я осторожно скосил взгляд на него. Сидит в пол оборота, на первый взгляд совершенно спокойный, даже равнодушный. На неподвижном, словно маске из воска лице, нет даже тени эмоций, оно почти неживое, разве что взгляд выдаёт напряжение. С тихим ужасом понимаю: этот черноволосый жилистый мальчишка действительно может убить. Опять посмотрел на узкое длинное лезвие, невольно представив, как повинуясь его воле, оно входит мне в глаз. От накатившей слабости едва устоял на дрожащих ногах. Во рту резко пересохло, и едва сумел выдавить из себя несколько звуков:

— Д-да. — И для уверенности ещё и закивал.

— Ладно. — Прозвучал его безэмоциональный голос, кинжал несколько раз кувыркнувшись на месте, резко разогнавшись, с не таким уж и громким звуком по гарду вошёл в столешницу. После чего парень раздражённо повернулся к окну и презрительно через плечо бросил. — Вы все, что сговорились? Сначала рыжий придурок, сейчас ваша троица, ну вот зачем нарываетесь, а? — Опять повернулся ко мне и, глядя на меня как на плебея практически выплюнул. — Выметайтесь!

С большим облегчением прихватив с собой застывших Кребба и Гойла, я вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

— Драко, а-а кто это был? — Спросил меня Гойл, едва мы перешли в соседний вагон. — Я молча указал на наше купе и только после того как мы вошли в него ответил.

— Не знаю, одет словно магл, но вы же сами всё видели. Готов поклясться он чистокровный из древнего и знатного рода, подобный артефактный кинжал в наше время ни за какие деньги не купишь, и тем более, уж точно за пару месяцев не научишься им так управлять.

— На кинжале не было рун, — прогундосил Гойл, с облегчением падая на диван, — вообще ничего, даже украшений.

— Ага, ты ещё скажи, что это простой кусок стали, а парень управлял им безпалочковой магией! — Раздражённо встрял Кребб, и они с Гойлом стали спорить, кто прав.

Мерлин, почему всё так повернулось?! Поручение отца казалось таким простым, познакомится с Поттером, пригласить его к нам в купе, угостить "домашним обедом" с зельем доверия. И как сейчас быть? В школе действие зелья могут заметить. Похоже, я провалил поручение отца, эх!

И всё же, с кем я столкнулся? Кто этот парень? Да и девочка странная, она видимо с ним, в отличие от того же Поттера она не выглядела удивлённой.

Михаил

— Миша, зачем ты так? — Гермиона успокаивая взяла меня за руку и заставила сесть рядом с собой.

— Бесят! — Мой ответ прозвучал, наверное, излишне резко и зло, во всяком случае, руки Гермионы чуть вздрогнули, и, не желая её волновать, я постарался продолжить спокойнее. — Да и лучше с самого начала поставить себя, иначе не вижу способа защитить тебя от нападок со стороны подобных, — я специально сморщил лицо, — "аристократов". — Но нужный тон опять не поймал, мой голос звучал слишком сухо, выдавая моё крайнее раздражение бесцеремонным вторжением компании блондинчика.

— А как ты это сделал? — Неожиданно напомнил о себе сидящий напротив нас у окна Гарри. — Круто! Ты же даже палочку не использовал! Это у тебя такой волшебный кинжал?

К счастью, понимая, насколько я раздражён, Гермиона взяла разговор на себя.

— Нет Гарри, дело тут не в кинжале, он совершенно обычный — Она на мгновение замолчала, концентрируясь, призвав телекинезом кинжал и взяв за его лезвие правой рукой, протянула к Гарри рукоятью вперёд. — Вот сам посмотри. Для достижения такого результата мы три года тренировались. — Глядя на ошарашенного парня, она расплылась в довольной улыбке.

Гарри, взяв осторожно в руки кинжал, повертел его в руках, рассматривая его с непонятным мне выражением лица. После чего со словами: "Красивый и даже на вид какой-то хищный", вернул его Гермионе.

— А вы, на какой факультет попасть хотите? — спросил спустя немного времени Гарри, облокотившись на стол.

— К сожалению, из-за специфики магии его рода, — Гермиона вновь взяла разговор на себя и кивком указала на меня, — скорее всего, будет Гриффиндор. Если отбросить всю современную словесную шелуху то он задумывался основателями как факультет боевых магов. Хотя мне бы хотелось бы на Хаффлпафф, мне всегда хотелось иметь друзей, а этот факультет вроде как славится дружбой, но по большому счёту нам всё равно, главное вместе. А ты сам?

— Не знаю даже, — пожал он плечами, и немного подумав, продолжил, — наверно тоже на Гриффиндор. — И, сбавив громкость голоса, добавил. — Там мама с папой учились.

Слушая их вполуха, пытался придумать хоть что-то. Но с какой стороны не смотри, предстоящий конфликт с учениками был, на мой взгляд, неизбежным. Скорее всего, опять повторится история произошедшая в обычной школе два года назад.

— Мальчики может, пообедаем? — Гермиона своим предложением разорвала круг моих бесполезных размышлений.

— Какое своевременное и мудрое предложение, — ответил я с показным энтузиазмом, — где там наши запасы? Гарри и ты присоединяйся, нам Джейн, — рукой указал на Герми, — её мама, наверно, на неделю дороги нам с собой дала.

Обед был вкусным и плотным, поэтому, когда через полчаса появилась продавщица сладостей, мы с Мионой ничего не взяли, зато Гарри купил всего, и на всех. Он настоял, чтобы мы присоединились. Я взял одну упаковку и прочёл на ней: "Шоколадная лягушка", разорвал упаковку и эта гадина с противным "ква-а" прыгнула!

— И как это есть? — Проворчал я, настроение было не к чёрту, испорченное бесцеремонными визитёрами, да ещё лягушка эта. — Или это такой извращённый способ магов следить за своей фигурой? Прежде чем поесть надо её поймать? Не-е я предпочитаю обычный, а не прыгающий шоколад. — И потерял интерес к прыгающей по столу шоколадной лягушке.

— Не ворчи, это же так прикольно! — Возразила Герми, нанизывая резким ударом на кинжал эту шоколадную тварь. Но даже проткнутая и почти разрезанная пополам она продолжала дрыгать лапами. Гермиона выдернула кинжал из стены вместе с насаженной на него лягушкой, осмотрела получившуюся композицию, и, невозмутимо откусив ей голову, пожевала и продолжила. — А ничего так, вкусно. Нормальный шоколад.

— Всевкусное драже. — Вслух прочитал Гарри на другом пакетике.

— Не, учитывая лягушку, я это даже пробовать не стану. — Проворчал я.

Так за разговорами наш путь подошел к концу. За несколько минут до прибытия по громкой связи ученикам было объявлено, чтобы они оставили свой багаж в поезде. Поезд остановился, вот и станция Хогсмит. Мы вышли из вагона на плохо освещённую платформу. Осмотревшись, недалеко от нас увидели очень большого и высокого бородатого мужчину державшего фонарь и громко зовущего первокурсников. Дети, собирающиеся около него, ростом не доставали ему даже до верхней трети бедра...

— Метра три, не меньше! — Негромко сказала Гермиона.

Гарри нам тут же пояснил, что это Хагрид, хранитель ключей Хогвартса и лесничий, и что он добрый.

Он повёл нас по узкой неосвещенной дорожке куда-то вниз. Определённо все волшебники как минимум не совсем адекватные, много столетий водить детей по тёмной и узкой, а после дождя явно скользкой тропе. Неужели ничего нельзя было с этим сделать?

— Нет, ну хотя бы ступени сделали, что ли? — проворчал я.

— Помолчи и без тебя очень скользко. — Раздражённо ответила, вцепившись в мою руку, Миона, похоже своим постоянным ворчанием я её уже достал.

Кто-то из идущих за нами падая, вскрикнул.

— Осторожно, тут скользко! — Тут же пробасил наш провожатый.

— Вовремя предупредил... — Хм, хотя возможно Гермиону раздражает вовсе не моё ворчание, а, как и меня, сама ситуация?

Наконец мы вышли к озеру. "Не больше четырёх человек" — скомандовал Хагрид, махая в сторону большого количества небольших лодок, стоявших подле берега. Мы втроём, не проронив ни слова, устроились в лодке, а перед самым отплытием к нам подошёл немного полноватый пацан, с огромной жабой в руках.

— Извините, можно к вам? А то в других лодках мест уже нет. — Этот придурок смущённо шаркнул ногой. — Я Невилл Лонгботтом, а это, — он потряс жабой переростком, — мой питомец Тревор.

Мы тоже представились и в этот момент случилось три вещи: лодка отчалила, жаба попыталась обрести свободу прыгнув в озеро, а Невилл, поймавший за лапу беглянку, повалился на меня, но жабу не выпустил. Видит бог, сам себе удивляюсь почему я его тогда не прибил, может потому что даже моя паранойя не признала в его падении агрессии, а его неуклюжесть даже показалась забавной? Но факт в том что вместо того чтоб встретить это недоразумение привычным ударом, наоборот, я его мягко поймал и усадил на скамью рядом с Гарри. Лишь беззлобно проворчал:

— Сиди уж, в качающейся лодке не стоит стоять.

Лодки с первокурсниками тихо скользили по зеркально гладкой черной воде, внезапно туман расступился и нам открылся прекрасный вид на освещённую луной величественную громаду древнего замка. С берега он выглядел менее величественно.

— Здесь так... необычно, я бы даже сказала — романтично! — судя по восторженному возгласу и взгляду Мионы, этот вид стоил неудобств путешествия по озеру. Я же для себя решил, что когда придёт время, обязательно приглашу Гермиону на романическую ночную прогулку на лодке. Я читал, что девушки любят вместе с женихом любоваться красивыми видами, считают такое свидание романтичным. Я не совсем понимаю, что значит романтика, но раз уж нашёл подходящее место, и, тем более что Гермионе оно понравилось, то не использовать его будет глупо. Доставить этим Гермионе радость мне совершенно не сложно, да и, в конце концов, это мой долг. Но перила и ступени на спуске к воде, а так же нормальное освещение, всё же определённо нужны!

Замок вблизи внушал уважение, я бы сказал, используя литературный штиль, что он — это застывшая в камне тяжеловесная мощь. Правда, встретившая нас у входа МакГонагалл испортила впечатление, не дав осмотреться, она нас сразу же повела по коридорам к центру этой громады. Заведя нас в относительно небольшое помещение, и остановившись перед большими дверями, ведущих явно куда-то, где было много людей, судя по доносившемуся из за них шуму, она объяснила, что сейчас будет проходить церемония распределения, и посоветовала собраться с мыслями и, велев ждать её здесь, удалилась.

После её ухода в очередной раз убедился, что не только волшебники странные, но и их дети совершенно не приучены критически мыслить, во всяком случае, рыжий невежда так уж точно. Ну кем надо быть, чтобы серьёзно рассуждать, что для распределения надо сразиться с троллем?! Ладно бы он просто ездил по ушам детям из обычных семей, но он же сам в эту чушь верил! Улегшееся было раздражение вспыхнуло с новой силой и требовало выхода хотя бы в словах:

— Эй, рыжий! — Громко, чтобы все слышали, зову его.

— Чего тебе? — откликается он.

— Если там тролль, то нам всем возможно удастся спастись, у нас будут довольно неплохие шансы сбежать, пока тролль будет есть тебя. Ты совсем тупой, раз поверил в сказку о схватке с троллем на распределении одиннадцати летних детей?! В нем ярда три, если не больше, и веса пол тонны, даже авроры в одиночку с троллями предпочитают не связываются. Однозначно, чтобы поверить в такую пургу надо самому быть троллем ну или тобой. — Неожиданно для меня оценив мою "шутку" вокруг засмеялись.

— Тёмное отродье! — Чуть ли не проорал этот побагровевший рыжий придурок.

В ответ я плотоядно оскалился, затем повернулся к Мионе, которая с увлечением рассматривала стоявший в нише доспех, и уже хотел подойти к ней, как раздались испуганные вскрики.

— Что за хрень? — раздражённо прошипел я, обернувшись на вопли, и в следующее мгновение мне пришлось прилагать все свои силы и волю, чтобы удержать себя в нормальном состоянии сознания, едва не сорвался даже не в транс, а в боевое безумие. Сквозь окутавшую мой взор кровавую пелену видел, как медленно, словно завязнув в меду десятка два приведений просачивались через стену. Прозрачные с белым оттенком они медленно скользили по комнате, похоже болтая друг с другом, и не то что, не атакуя, а даже не глядя на нас. Казалось, они о чем-то оживлённо спорили.

— Спокойно, возьми себя в руки, они не опасны! — Только эти слова Гермионы и то, что она меня обняла, позволило мне прийти в себя и не сорваться в совершенно неуместное нападение.

— Блин, — прошептал я, помотав головой, — Герми спасибо, не уверен, что смог бы с ними хоть что-нибудь сделать. — Кивком указал на проплывающих мимо нас привидений. — Только остальных учеников мог бы зацепить и случайно покалечить, — и совсем уже тихо почти про себя прошептал — всё же нужно было сегодня принять успокоительное.

Приведения же продолжали свой разговор, поначалу я было даже, прислушался, но всего через пару фраз полностью потерял к ним интерес, они обсуждали некоего Пивза, а ещё зазывали нас на свои факультеты... К счастью это продлилось недолго, вскоре вернулась МакГонаглл.

— Проходите, — сказала строгим голосом профессор, — церемония распределения по факультетам вскоре начнётся. — Постройтесь в линию, — приказала она нам, — и следуйте за мной.

Наконец мы в Большом зале.

— О, какой потолок! Хочу себе в спальню такой же! — Восторженно прошептала мне на ухо Гермиона.

Я посмотрел в верх, потолок, похоже, отображал небо над замком — звёзды, луна, и бегущие по небу тучи.

— Согласен наверное это красиво. — Равнодушно ответил, но увидев, как по её лицу пробежало недовольство, добавил. — Прости, ты же знаешь, не понимаю я этого.

Герми пожала плечами, и тихо добавила — Знаю, ладно, забудь, лучше взгляни какой смешной табурет. — Не желая её расстраивать своим равнодушием, я попытался ей подыграть.

— Ага, уже экономят на ножках.

В этот самый момент лежавшая на табурете старая, остроконечная, широкополая шляпа неожиданно запела.

— Кажусь я не самой прекрасной на свете...

Не знаю, как на поющую старую шляпу должны реагировать нормальные дети, но у меня этот фальшивящий едва ли не на каждой ноте, кусок старой материи вызвал труднопреодолимое желание хоть чем-нибудь заткнуть её голосящую пасть. Конечно, я думаю, что и сам бы смог удержался от этого, но благодаря Гермионе мне не пришлось этого делать, она сильно, до боли, сжала мою ладонь. И вновь прошептала мне в ухо:

— Миша спокойней.

Что-то не понимаю я сегодня себя. Конечно, я всегда не сдержан, но обычно всё же далеко не до такой степени как сегодня, если бы не помощь Гермионы, то, думаю, за сегодняшний вечер я бы уже не раз сорвался...

В конце концов, это недоразумение замолкло и началось само распределение. МакГонагалл зачитывала имена учеников в свитке, дети, садились на табурет, надевали это говорливое нечто себе на голову, и через некоторое время шляпа выносила свой вердикт. Наконец прозвучало и...

— Грейнджер Гермиона.

Миона спокойно вышла из нашего редеющего строя и молча сев на табурет надела эту чёртову шляпу, в тишине прошло минут пять.

— Гриффиндор! — Наконец-то проскрипела шляпа, и Гермиона сняв её, под аплодисменты прошла и села за гриффиндорский стол.

Эй, а я где? Странно, меня же должны были вызвать ещё до Гермионы... Я посмотрел на профессора МакГонаглл, но та совершенно спокойно вызывала на распределение других детей. Дети подходили к шляпе, надевали её и потом шли к своим столам, а меня всё не вызывали. Неуклюжий Лонгботтом в итоге оказался на Гриффиндоре, а Малфой со своими "бодигартами" на Слизерине. А я всё никак не мог взять в толк, почему меня не вызвали? По алфавиту моя фамилия должна идти почти в самом начале. На ум приходила единственная причина этого, вполне возможно это из-за того что меня вообще в список учеников внесли уже только в августе? Из мыслей о такой непонятности меня выдернули громкие восхищенные вопли: "Поттер, тот самый Поттер". Не понимая, чем же вызван всеобщий ажиотаж, осмотрелся, наш недавний знакомый как раз надел шляпу, а весь зал в напряжённом молчании наблюдал за ним. Прошло несколько минут и наконец, шляпа выкрикнула — "Гриффиндор!", и зал взорвался овациями. Гарри довольный, но явно какой-то немного измотанный уселся недалеко от Гермионы. Мне не понять нормальных людей, я конечно знаю он "национальный герой". Но причины восторга Гриффиндорцев остаются вне моего понимания.

— Уизли Рон.

О, вот как зовут этого рыжего придурка, оказывается. Чёрт, Гриффиндор. Неприятно, не хотелось бы с ним оказаться в одной компании. А чего это там так кто-то радуется? Чёрт! Только сейчас обратил внимание, что и его старшие братья, оказывается, сидят за гриффиндорским столом, это очень плохо. Рыжий придурок меня просто раздражает, даже злит. А это значит, что, скорее всего, мне обеспечен конфликт и с ним, ну и с его старшими братьями.

Наконец в самом конце, когда все остальные дети были распределены, и я остался один, прозвучало:

— Черных Михаил.

Я поймал взволнованный взгляд Гермионы, она явно переживала за меня и моё распределение. Как же хорошо, что я не умею волноваться, а то бы, наверное, сейчас точно так же трясся... В прочем это совершенно не важно, важно лишь то, что меня могут распределить на факультет, где не будет Гермионы. Эта мысль и была самой важной, остальное по боку! Нет, конечно, я и раньше вполне осознавал такую возможность, но вот сейчас возможность того, что это сделает даже не человек, а драная шляпа... это пробудило во мне ярость. Мне даже пришлось соскользнуть в транс, чтобы хоть так удержать контроль над собой. Внешне оставаясь спокойным подошёл к табурету, сел и напялил шляпу на голову. В полной тишине прошла минимум пара минут, прежде чем в моей голове прозвучал тихий и какой-то ехидный голос.

— Ещё один уникум, из-за твоего транса я совершенно не ощущаю твоих эмоций, и вот как в таких условиях старой шляпе работать, не подскажешь? — Похоже, отец Гермионы был прав, я не успел поступить в школу, а в голову уже что-то залезло.

— А ты собственно кто или может быть, что? — Мысленно спросил я появившегося в моей голове ехидного собеседника.

— Я не что и не кто, а артефакт, созданный самой Ровенкло! — Возмутился голос. — И выйди уже из транса! Пока ты в нём, просто невозможно нормально работать! Какие ученики в последнее время пошли!

— Если я из него выйду, то поверь, ты сама пожалеешь, лучше отправь меня на Гриффиндор и закончим на этом.

— Ну это вообще уже наглость! — Сварливо проворчала шляпа. — Почему это я должна тебя слушать?

Не смотря на транс, я едва смог подавить раздражение, которое стало перерастать в так знакомую мне ярость, вызванную ответом долбаной шляпы.

— Ты туда Гермиону распределила, так что выбора у тебя всё равно нет! — Мысленно зашипел я, борясь с клокочущей во мне яростью.

— Хм, в прочем почему-бы и нет? — В голове раздался смешок. — Ты сам захотел, так что пеняй на себя! — И уже на весь зал прокричала. — Гриффиндор!

Под аплодисменты, а так же под злобные взгляды семейства Уизли я прошёл к столу Гриффиндора и занял место рядом с Гермионой. Впрочем на рыжее семейство мне было плевать, смотря на прошлый опыт общения с соучениками, конфликт с одноклассниками был бы всё равно неизбежен. Белобородый старец в мантии со звездами и дурацком колпаке на голове, похоже это был сам Альбус Дамблдор, поднялся на ноги, и широко улыбаясь ученикам, как будто ни что не доставляло ему больше удовольствия, чем видеть их здесь, начал свою речь:

— Добро пожаловать! — Сказал он. — Прежде чем мы начнём банкет, я бы хотел произнести несколько слов. Вот они: Простофиля! Плакса! Чудак! Прищепка!

Это он чего сказал? Но большего я подумать не успел, на столах появилось праздничное изобилие еды: жареная говядина, цыплята, свиные и бараньи рёбрышки, сосиски, бекон и стейк, вареная картошка, жареная картошка, чипсы, Йоркширский пудинг, горох, морковка, разнообразные соусы и почему-то, мятные леденцы. Все хлопали и смеялись.

— Спасибо! — И он снова уселся.

Меня же мучил вопрос, почему меня так раздражает этот чудаковатый старик? С чего?! Может это из-за того, что от него веяло, что ли, ну, или "пахло" силой и чем-то ещё грозным, и именно это и было причиной такого моего к нему отношения? Да ещё этот его дурацкий наряд... Впрочем, на рыжего у меня тоже совершенно непонятная, неадекватная реакция. Все ученики начали активно наполнять свои тарелки яствами. Конечно, дорога была дальняя, а кроме сладостей к приобретению в дороге ничего не предлагалось. Я тоже не стал хлопать ушами, и с удовольствием положил себе на тарелку стейк и жареной картошки.

Через некоторое время по соседству завязалась довольно любопытная беседа:

— Как всё превосходно выглядит... — грустно сказало привидение, пролетавшее возле Гарри, глядя на то, как тот отрезает стейк.

— А вы не...? — спросил его Поттер

— Я не ел почти четыре сотни лет. — Сказало привидение. — Мне это, конечно, ни к чему, но иногда жаль. Думаю, я не представился? Сэр Николя де Мимси-Порпиньон к вашим услугам. Домашнее привидение Гриффиндорской башни.

— А на пиру то приведения зачем? — Задал я шёпотом риторический вопрос, но Гермиона услышала и, повернувшись ко мне, пожала плечами и тихо ответила.

— Миш, да какая разница? — И уже хотела вернуться к сочному стейку, как младший из рыжих, перекрывая все звуки за столом, чуть ли не на весь зал прокричал:

— Я его знаю, это Почти Безголовый Ник! — В наступившей после вопля тишине, несколько высокомерно прозвучало.

— Я бы предпочёл, чтобы меня называли сэр Николя де Мимси... — но парень с волосами песочного цвета, Шэймус Финниган, кажется, перебил приведение.

— Почти безголовый? Как можно быть почти безголовым? — Сэр Николя выглядел очень огорчённым, как будто разговор пошёл совсем не потому пути, на который он рассчитывал.

— Вот так. — Сказал он раздражённо. Схватил себя за левое ухо и потянул. Его голова отделилась от шеи и упала на плечо, как будто на шарнирах. Очевидно, кто-то пытался обезглавить его, но не слишком преуспел. Удовлетворённо глядя на ошеломлённые лица новичков, Почти Безголовый Ник вернул свою голову на место, откашлялся и сказал:

— Итак, новенькие! Я надеюсь, вы поможете нам выиграть состязание факультетов в этом году? Гриффиндор никогда не терял кубок так надолго. Слизерин уже пять лет держит первое место. Слизеринское привидение Кровавый Барон, стал просто невыносим!

В общем ужин, на мой взгляд, проходил в довольно бредовой и даже раздражающей меня обстановке, хотя остальные ребята и даже Гермиона были в восторге.

Когда все съели столько, сколько смогли в себя впихнуть, остатки еды исчезли с тарелок, которые вновь заблестели чистотой. Через секунду появились десерты. Огромные мороженые с любым вкусом, какой только можно себе вообразить, яблочные пироги, пироги с патокой, шоколадные эклеры и пирожки с джемом, трюфеля, клубника, желе, рисовые пудинги... Ребята неспешно и уже через силу стали поедать вкусности, а их разговор зашёл о своих семьях. Я прислушивался краем уха, надо знать, с кем мне теперь предстоит учиться.

— Я пятьдесят на пятьдесят, — говорил Шэймус, — мой папка — маггл. Мама не говорила ему, что она ведьма, пока они не поженились. Представьте, какой у него был шок?! — Все засмеялись.

— А ты, Невилл? — невнятно спросил Рон, даже не прожевав эклер. Меня от этой картины передёрнуло.

— Меня воспитала бабушка, и она ведьма, — ответил Невилл. — Но в семье долго думали, что я родился магглом. Мой дядя Алги пытался застать меня врасплох и выжать хоть чуточку магии — он столкнул меня с пирса в Блэкпуле, и я почти утонул. Но пока мне не исполнилось восемь, ничего не случалось. Однажды дядя Алги пришёл к ужину, я высовывался из чердачного окна, он подкрался сзади и, схватив меня за ноги, выпихнул из окна, а когда тётя Энид передала ему меренгу, он случайно меня выпустил. Но я не упал, а запрыгал по саду к дороге. Они все жутко обрадовались, а бабушка плакала от счастья. И надо было видеть их лица, когда я получил письмо — они боялись, что во мне слишком мало магии, чтобы учиться здесь. Дядя Алги так об мпрадовался, что подарил мне жабу. — Всё это он говорил с несчастным и подавленным видом.

— О чём его дядя думал, а если бы его дар не пробудился?! — Повернувшись ко мне, возмутилась Гермиона.

— Ага. — Ответил я машинально, но, немного подумав, продолжил. — Хотя обрати внимание на то, что дети из чистокровных семей не удивились рассказу Невилла, видимо такой способ пробуждения магии достаточно обычен для них. И я не думаю, что при этом детям в действительности угрожает опасность, их просто пугают, и, скорее всего, страхуют.

— Возможно ты прав. — Кивнула Гермиона.

В очередной раз окинув взглядом Большой зал, в раздражении подумал: "Блин, вокруг столько людей, а я даже не в состоянии понять, насколько они для Гермионы опасны, маги чёрт их дери, господи, как же меня эта ситуевина бесит!" К счастью, благодаря именно её поддержке я в состоянии держать свой гнев под контролем, но... но, блин, когда вокруг неё столько не знакомых людей, это не такое уж и лёгкое дело — оставаться спокойным. А о том, что будет, если Гермиону кто-то обидит, даже не хочется думать... В общем, в очередной раз убедился выбор у меня небольшой, придётся вновь занять привычную по обычной школе нишу — крайне нелюдимого и опасного психа.

Тяжело вздохнул и постарался спокойно вернуться к десерту, увы, настроение было... да не было его у меня! Просто вокруг слишком много шумных незнакомых детей. Раздражение весь вечер потихоньку росло, требуя выхода хотя бы в словах. Последней же каплей послужила очередная выходка рыжего Рона. Он с пеной у рта доказывая что-то соседям, так размахался рукой с пирожным, что в итоге умудрился его отпустить и оно, пролетев несколько ярдов, едва не задев Гермиону плюхнулось на пол, размазавшись кремовой кляксой. Не знаю, как я сдержался, чтобы тут же его не прибить, наверное, опять помогла Гермиона. Она, накрыв мою ладонь своей, строго посмотрела на меня, это остановило мой порыв вскочить, но сдержать слов я уже просто не смог.

— Рр-рыжий придурок! — Я почти что рычал на весь зал. — Если твой дом похож на свинарник, а семья на его обитателей, это вовсе не значит, что ты можешь продолжать вести себя подобно свинье, оказавшись среди приличных людей!

— Спокойней. — Гермиона до боли сжала мне руку, заставляя перевести взгляд на себя. — Сейчас не лучшее время вставать и бить ему морду.

— Сам знаю! — Ответил я зло, но поняв на кого я "рычу", тут же извинился. — Прости, не сдержался.

— Я-то тебя понимаю. — Гермиона устало вздохнув, покачала головой, и как-то привычно, в её стиле, с недовольной ноткой добавила. — Но надо было держать себя в руках, надо! Ну не в первый же вечер, а! Тем более, в праздничный!

Только после её слов я смог немного успокоиться и оглядеться, оценивая к каким же последствиям привела моя несдержанность. Рон, кажется, сейчас взорвётся, весь покраснел, а учитывая его природу, то есть, окраску, смотрится потешно, но вот его глаза метают молнии. Да и взгляды его братьев явно добротой не блещут, их раздражение, кажется, можно даже "потрогать" руками.

Пятикурсница сидевшая рядом с Невиллом неожиданно обратилась ко мне.

— Ты хоть понимаешь, что в первый же день нажил на факультете врагов в лице Уизли? И если Персиваль, скорее всего, ничего специально предпринимать не будет, хотя он ещё тот зануда, то вот близнецы, — и указала взглядом на двух рыжих парней, одинаковой наружности, рядом с Роном, — являются штатными "шутниками" всего Хогвартса, им ещё на втором курсе всё сходило с рук без последствий. Разве только если Снейп с поличным поймает. Поэтому пить и есть, тебе придётся крайне осторожно, они любят подлить какое-нибудь зелье. — Ещё раз оценивающе осмотрела меня и продолжила. — Да и ходить одному тебе будет небезопасно, проклясть, наверное, не решатся, слишком легко доказуемо, да и ничего серьёзнее насморка не изучали пока, но избить же можно и не используя магию.

— Благодарю за предупреждение, не беспокойтесь, мы будем осторожны. — Вежливо отвечаю ей. Она же сочувственно вздохнув, отворачиваясь пробормотала.

— Ну да, желторотики против пары третьекурсников. А МакГонаглл, как всегда всё по барабану...

Ещё несколько минут я переживал за свой преждевременный и, главное, глупый срыв, но потом решил, что произошедшее на наши планы практически не влияет. Разве что делает наш план более близким к исполнению.

Ещё в августе, сразу после визита МакГонаглл, остро встал вопрос — что делать с моей агрессивностью? Конфликт с учениками в новой школы представлялся нам неизбежным и до его возникновения у нас неделя, максимум — две, не больше. Дело не только в том, что наши однокурсники неизбежно попытаются проверить меня с Гермионой на "вшивость", Мы же с ней помолвлены, хотя нам нет и двенадцати, да еще и чистокровный и маглорожденная. Дети вряд ли проигнорируют это и не попытаются над нами достаточно зло "посмеяться"? Что учитывая мою неадекватность опасно само по себе. Ведь если на "шутки" надо мной, мне плевать, то за Герми я любого прибью. Но главная проблема — моя безэмоциональность. Из-за неё я не способен нормально общаться с ровесниками, я совершенно не такой как они. Эта моя непохожесть действует на детей, словно на быка красная тряпка. Из-за неё в школе ко мне постоянно лезли. А в результате, некоторые из особо "одарёных", лезли не только ко мне, но и к Гермионе, только за то, что она всегда была рядом. А это, в свою очередь, вполне закономерно заканчивалось дракой между мной и этими придурками. К счастью, довольно быстро меня стали бояться и все начали обходить нас стороной. И я не думаю, что из-за того, что школа магическая, в привычном порядке вещей хоть что-то изменится. Вот только сил и умений, за три прошедшие года, у меня стало побольше, а срываюсь, к сожалению, я всё также легко. Случай с МакГонаглл показал, насколько я могу быть опасен для всех окружающих, не думаю, что ученики сумеют защититься также успешно, как она. Впав в ярость, противников, хотя возможно заодно и просто случайных свидетелей, скорее всего я покалечу или того хуже, убью. Единственный выход предложил отец Гермионы: "Не можешь предотвратить, так возглавь. Напейся успокоительным, чтобы не потерять самоконтроль, спровоцируй драку и запугай сверстников так, чтобы боялись на вас даже косо взглянуть. Гермиона же пусть контролирует, чтобы ты не зашёл слишком далеко".

И вот что изменилось? Да ничего, разве что "врагов" я уже нам "выбрал". Глупо конечно, не осмотревшись, не зная вокруг вообще ничего, но раз уж так получилось, то корить себя как минимум поздно... Уизли, если рассматривать одного только Рона, выбор прямо сказать никакой, в поезде он показал себя слишком уж слабым. Конфликт с ним одним не позволит мне показать свою силу, в его избиении все увидят разве что мою жестокость. Правда, надо учесть, что в школе с ним старшие братья. Это, скорее всего, в корне меняет неблагоприятную для нас ситуацию. Не сомневаюсь, что они вмешаются в наши "разборки". Возможно не все, та пятикурсница наверное права, старшему Перси есть что терять, и влезать в тёрки меж "малышни" ему не по статусу, разве что попробует навести порядок официальными методами, раз он староста. Но вот зато близнецы, судя по её же словам, внушают надежду, впрочем, так же как и бросаемые ими на меня взгляды.

— Х-м... интересно, рыжие своими свирепыми взглядами думают меня напугать, или тут что-то другое? — Шёпотом спросил Гермиону.

— Не знаю, — пожала она плечами, кинув на них быстрый взгляд, — возможно, и так, но всё же более вероятно они просто злы на тебя. — Отвечала она тоже тихим шёпотом, стараясь говорить так, чтобы слышал её только я. Потом взяла паузу на пару секунд и выдала что-то на вроде справки. — Ты, конечно, придурок, втравил нас в противостояние на ровном месте. Вот так, не узнав о них ничего. Но не беспокойся, на мой взгляд, они не самая сложная цель, судя по тому, что мы видели на вокзале, и качеству мантий в которые они одеты сейчас, их семья не богата, скорее даже бедна, значит в магическом мире вряд ли влиятельна, поэтому если не покалечим этих, — она снова кинула быстрый взгляд на близнецов, — то не стоит ждать осложнений со стороны их родителей. Жесты размашисты и не очень точны, кисти чистые нет набитых мозолей, на мой взгляд, физически развиты на уровне обычных тринадцатилетних парней. Повторюсь — на мой взгляд, это если не учитывать магию, то для нас они не опасны. Да и судя по учебникам ждать от третьекурсников чего-то опасного для нас в магическом плане тоже сильно не стоит. Мы гораздо быстрей обычных подростков, но вот быть внимательным надо.

Наконец, десерты тоже исчезли, и директор Дамблдор опять поднялся на ноги. В зале стало тихо.

— Гм, ещё несколько слов, после того, как все наелись. У меня есть, что сказать вам в начале этого семестра.

— Новички должны запомнить, что лес — запретное место для всех учеников. И некоторым студентам постарше, тоже не стоит этого забывать. — Дамблдор блеснул глазами в сторону нашего стола, кажется в сторону близнецов Уизли, но я не уверен. — Мистер Филч, наш завхоз, также просил меня напомнить, никакой магии в коридорах на переменах. Тренировки команд квиддича начнутся на второй неделе семестра. Всем, кто хочет попасть в команду, следует обратиться к мадам Хуч. И, наконец, я должен сообщить вам, что в этом году коридор в правом крыле на третьем этаже закрыт для всех, кто не хочет умереть очень болезненной и мучительной смертью. А теперь, перед тем, как идти спать, давайте споём школьный гимн! — крикнул Дамблдор.

— Чёрт, боюсь что еще одну песню без ваты в ушах стерпеть будет трудно. — Проворчал я.

В этот момент директор слегка взмахнул палочкой, как будто пытаясь прогнать муху, устроившуюся на её кончике, и с неё слетела золотая ленточка, которая поднялась над столами и начала закручиваться, как змейка, в слова.

— Выбирайте свою любимую мелодию. — Проговорил он. — Начали! — И зал наполнился какофонией:

Наш старый и добрый Хогвартс,

Ты вместе опять собрал нас:

И стариков почтенных,

И маленьких шалунов.

Мы снова пришли учиться,

Придётся нам потрудиться

Ведь в головах лишь ветер,

Мечты и обрывки снов.

А ты расскажи опять нам,

Что знали и что не знали,

Чтоб лучше запоминали

До усыхания мозгов.

Все пели кто во что горазд, и закончили петь в разное время. Наконец, остались только близнецы Уизли, поющие очень медленный похоронный марш. Дамблдор махал палочкой в такт, пока они допевали последние строчки, и когда они замолчали, хлопал громче всех.

Я же, скривившись от какофонии, словно от, боли демонстративно заткнул уши руками, в прочем Гермиона тоже недолго терпела и уже через пару секунд последовала моему "дурному примеру".

— Ах, музыка, — мечтательно проговорил старый маразматик, вытирая глаза. — Она выше магии, которой мы здесь занимаемся! А теперь спать. Бегом!

— Господи, неужели это наконец-то закончилась? — Простонала Миона, опустив свои руки до этого закрывавшие уши. И слегка улыбаясь, повернулась ко мне. — Ты был прав, эта школа всё же ужасна.

Глава 4

Михаил

Новички факультета Гриффиндор последовали за Перси Уизли, который оказался старостой, сквозь болтающую толпу из Большого зала, вверх по мраморной лестнице. Я и Гермиона легко шли вслед за старостой, с любопытством осматриваясь: каменные коридоры с высокими стрельчатыми потолками, и такими же высокими стрельчатыми окнами, каменные же статуи или доспехи в нишах, а ещё много картин в богатых рамах на стенах, и старинных гобеленов. Люди на встречающихся портретах, мимо которых мы проходили, шептались и показывали на нас пальцами, некоторые шептались тихо, некоторые же чуть ли не кричали нам вслед. Дважды староста провёл нас коридорами, спрятанными за раздвижными панелями и висящими гобеленами, а потом мы взбирались по каким-то лестницами, которые сами собой двигались, перемещаясь в пространстве. Внезапно мы остановились. В воздухе перед нами совершенно самостоятельно летали несколько швабр и мётел, и когда Перси сделал шаг вперёд, то они начали кидаться на него.

— Пивз, — прошептал Перси столпившемся за его спиной нам, — это наш полтергейст. — Он повысил голос. — Пивз, покажись!

В ответ раздался громкий, неприличный звук, как будто кто-то выпустил воздух из воздушного шарика.

— А может, мне сгонять за Кровавым Бароном?! — Громко сказал Перси, хмурясь.

Раздался хлопок, и маленький человечек со злым лицом, тёмными глазами и большим ртом появился в воздухе, он как бы сидел, скрестив ноги, и держал в руках связку хозяйственного инвентаря.

— Ооооооооох! — прокудахтал он со злобой. — Малышня! Как забавно!

Он ринулся прямо на нас, так как мы шли сразу же за старостой. На что Гермиона инстинктивно ударила его силовым толчком. К моему удивлению, Пивза буквально размазало по стене бесформенной кляксой, и на пол посыпался весь тот инвентарь, который до этого Пивз держал в руках. Оказывается, телекинез прекрасно действует на полтергейст.

— Я вам это припомню! — Прокричал он, удаляясь, и стуча своими вновь подобранными палками по доспехам рыцарей стоявших в коридоре.

Слава богу, что ни кто из окружающих так и не понял, что с этим Пивзом что-то сделала именно Гермиона, иначе, думаю, обязательно пристали бы с расспросами, а Гермиона не любит к себе лишнего внимания. Да и рано пока для демонстрации нетривиальных для магов способностей.

Вот мы и пришли. В конце коридора висел большой портрет очень толстой дамы в розовом шелковом платье.

— Пароль? — Спросила она.

— Капут Драконус. — Ответил Перси, и портрет качнулся вперёд, открывая овальную дыру в стене.

— Ха, ха, дракон бы посмеялся. — Попытался сострить я, впрочем, судя по лицу Гермионы, как и почти всегда, неудачно.

Мы оказались в большой гостиной, где нам устроили небольшую лекцию на счёт правил факультета, после чего, отправили по спальням. Девчоночьи и мальчишеские спальни были с отдельными входами, и подниматься к девочкам парням было запрещено. Поэтому, проводив Гермиону до лестницы, пошёл в спальню первокурсников. Слава богу, что моя постель была расположена в дальнем углу от Уизли.

Утром в четверть седьмого, спустившись в гостиную, застал Гермиону удобно, я бы даже сказал уютно устроившуюся с ногами в кресле перед едва горящим камином.

— Привет соня, — поприветствовала она меня взмахом руки, — составишь мне компанию в прогулке по замку?

— Буду счастлив котёнок. — И улыбаясь, подал ей руку, помогая подняться.

К сожалению, моего запаса хорошего настроения хватило ненадолго, уже через четверть часа я тихо ворчал, проклиная древних строителей.

— Кто же так строит?! Это лабиринт блин какой-то! Попасть туда, куда нужно почти невозможно!

И если бы мы не нашли гида, то ещё неизвестно, сумели бы мы найти дорогу к Большому залу до начала завтрака, но нам повезло, мы повстречали почти Безголового Ника, который с радостью показал нам дорогу и всё подробно объяснял, пока мы до него добирались.

В Хогвартсе, по его словам, сто сорок две лестницы: широкие и длинные, узкие и шаткие; некоторые, например, в пятницу, могли привести в другое место; а кое-где были исчезающие ступеньки, которые надо запомнить и перепрыгнуть. Потом ещё были двери, которые не открывались, если их вежливо не попросишь или не пощекочешь в определённом месте, и двери, которые дверями не являлись, а только притворялись, а на самом деле были твёрдыми стенами. Запомнить было трудно ещё и потому, что всё вокруг, казалось, двигалось. Люди с портретов ходили друг к другу в гости. Но, не смотря на его объяснения и мою память, я чувствовал, что в следующий раз уйдя изучать замок, без него мы можем опять легко заблудиться.

Так или иначе, спустя два часа после начала "прогулки", и обойдя весь замок, и "по верхам" осмотрев его, к началу завтрака мы вошли в Большой зал. А спустя минут десять, когда я как раз приступил к бекону, до этого просто спокойно рассматривая окружающее пространство, так как вчера это было делать неудобно, моё внимание привлекла довольно громкая перепалка у входа. Один из близнецов Уизли не поделил широкий дверной проём с каким-то учеником из Слизерина. Все сидевшие в зале с интересом наблюдали за назревавшим скандалом. Внезапно раздался звон упавших столовых приборов. Я повернулся на звук, оказалось, что это сидевший слева от меня Невилл умудрился, неуклюже повернувшись, задеть локтём и сбросить их на пол, и сейчас жутко покраснел и растеряно "хлопал глазами". А мгновением позже, не смотря на принятое утром успокоительное, ярость буквально вбила меня в транс — нечто похожее на кусочек сахара, только не белого, а буро-серого цвета, падало в мой кубок! Перехватив это "нечто" телекинезом и не особо задумываясь — кто и зачем мне это подсовывал, переправил к младшему Уизли в бокал, который пока что таращился на ругающихся возле входа его брата и слизеринца. Мне повезло, что этого никто не заметил, я провернул всё очень быстро. Ну, разве автор, но он всё равно всё поймёт, если не сейчас, то тогда, когда вместо меня пострадает Рон. А то, что он каким-то образом пострадает, я не сомневался, ну не просто так же мне кто-то пытался подсунуть это в кубок? Собственно минут десять спустя именно это и произошло. Рон громко, буквально на весь стол, вначале рыгнул, затем почти моментально позеленел, и у всех на глазах его вырвало прямо на стол, а в завершении под новые крайне не приятные звуки от него пошла совершенно нестерпимая вонь.

— М-да, кажется, вот истинная суть Уизли и вышла наружу, — вроде бы вполголоса, но, тем не менее, так, что меня гарантированно услышали все окружающие , и после небольшой паузы продолжил, — так сказать — показал всё своё внутреннее содержание.

Судя по перекошенным бешенством лицам Уизли, удар достиг цели. Возможно я даже переборщил, и оскорбление семьи, было несколько лишним? Впрочем плевать. Поднялся

— Пойдём. — Протянул я руку, встав сам и помогая Гермионе подняться. — Всё равно кофе нет, да тут ещё это, — кивком указал на зелёную обосравшуюся тушку, — вонью испортило весь аппетит. И давай поспешим, а то вдруг его братья поддержат младшенького в его стремлении открыть свою сущность перед окружающими? Я такого точно не выдержу!

Как я и думал, преподаватели не заподозрили нас и не подумали останавливать. Слишком далеко мы сидели от Уизли, к тому же все понимали, что дети только месяц назад узнавшие о существовании магического мира не в состоянии достать, не говоря уж о том, чтобы приготовить магические снадобья подобного действия.

— Не забудь выпить за час до обеда пару таблеток, — шепнула Гермиона, когда мы вышли во двор старого замка, — надеюсь, мы сегодня с этим покончим, не хочу, чтобы тебе ещё и завтра пришлось их пить.

Можно подумать, я сам хочу их пить, сонливость, почти критическое замедление рефлексов, а при передозировке, так сказать, можно увидеть "розовых слоников" и начать слюни пускать, ну и привыкание к тому же... В общем, та ещё гадость, но зато создает та-а-кой пофигизм, мало что раздражает и не хочется никого убивать, собственно, вообще мало чего хочется после них делать.

До обеда мы в безопасности, сейчас у нас по расписанию чары, а потом идём на сдвоенную трансфигурацию.

Чары у нас были совместно со Слизерином. Профессор Флитвик, забавный очень низкорослый, подвижный и улыбчивый такой мужчина, возможно с примесью крови гоблинов, как тут все шепчутся, но мне он понравился.

— Миша, обрати внимание на то, как он движется, а взгляд? Он контролирует каждое движение в классе. — Подметила шёпотом на ухо Гермиона.

— Да, точно, а я и внимания не обратил. Скорее всего, индивид опасный, больно уж движения характерные, больше подходят опытному бойцу, чем учителю. — Согласно кивнул я, после того, как внимательно понаблюдал за движениями профессора.

Урок он вёл очень интересно, рассказал о чарах, продемонстрировал несколько впечатляющих и эффектных заклинаний. Затем, после краткой, но понятной теории, предложил приступить к практике, разучивали мы, наверное, самое элементарное заклинание — люмос — заклинание светящегося шарика на конце волшебной палочки. Вот только помня, что вышло у Гермионы в поезде, пошептавшись, мы с ней решили, что не стоит ослепить окружающих, а нужно его имитировать, лучше потом с преподавателем поговорим отдельно. Тем более в том гвалте, что поднялся в классе, когда все кричали этот чертов Люмус, это было не так уж и сложно сделать. Через несколько минут, совершенно для меня неожиданно на конце Гермиониной палочки огонек всё же зажегся, причём далеко не такой ослеплявший, как вчера в поезде. На мой изумлённый взгляд, она склонилась ко мне, и прошептала: "Я Люмус мысленно произнесла". А через несколько минут моих стараний, "светлячок" украсил и конец моей палочки, несколько более яркий, чем нужно, но кроме нескольких удивлённых взглядов от соседей, другой реакции на это не последовало.

Войдя в класс трансфигурации, мы увидели пустой класс и сидящею на преподавательском столе серую в более темную полоску усатую красавицу. Гермиона радостно воскликнула:

— Ой, какая, кошечка симпатичная, прям лапочка! — Подбежала к столу и взяла её на руки, тут же начав гладить и чесать за ушками.

— Гермиона, скоро звонок, отпусти кошку, и пойдём, сядем. — Не смотря на то, что мне самому очень хотелось присоединиться к процессу, я взял Герми за руку, и можно сказать насильно увёл в конец класса, она только и успела, что выпустить кошку обратно на преподавательский стол.

Раздался звон колокола, все расселись, но МакГонагалл всё не было. В класс заглянул всё ещё зелёный Рон, и, не отрывая взгляда от пола, словно боясь хоть с кем-то встретится глазами, тихонько вошёл в класс. То, что произошло дальше запомнилось всем: кошка сидевшая на столе, неожиданно спрыгнула с него, и в прыжке превратилась в МакГонаглл.

— Мистер Уизли, отработка после занятий, — и уже обращаясь ко всем, — Трансфигурация — один из самых сложных и опасных предметов, которые вы будете изучать в Хогвартсе. — Сказала она. — Любой, кто вздумает лодырничать у меня на занятии, будет выгнан и не вернётся в этот класс уже никогда. Это было предупреждение.

Потом она трансфигурировала стол в свинью и обратно. Это было очень впечатляюще, жаль только что сами мы научимся делать что-то подобное очень нескоро. А потом получили каждый по спичке и стали пытаться превратить её в иголку. Смешно, нет, я совершенно серьёзно, именно спичку надо было превратить в стальную иголку, для чего и почему именно из одного в другое? В памяти внезапно всплыла формула синтеза из углерода железа. Даже помотал головой, понимая, что к трансфигурации ядерная физика не имеет ни малейшего отношения. Из того что нам продемонстрировала МакГонагалл становится ясно, что трансфигурация не изменяет, тем более не создает материю, а лишь с помощью магии придает ей на какое-то время необходимые волшебнику свойства. Но не скажу, что мне хоть что-то понятно, абракадабра какая-то. Ладно, я ещё могу представить, что движения палочкой создают потоки "магических энергий", но как можно связать с результатом слова?! Пришлось признать, что все мои знания, здравый смысл и логика не выдерживают столкновения с практической магией. Но и подход попугая ни черта не помог, мы с Герми уже минут двадцать безрезультатно пытались получить эту долбанную иглу. С завидным постоянством вместо стальной иглы, получая оксид углерода, в смысле спички благополучно сгорали. После очередной неудачной попытки снова задумался. МакГонагалл сказала — концентрация, точная словесная формула, движение палочкой и чёткое представление. Но слова, сбивают концентрацию, может просто сконцентрироваться, и ясно представить себе иглу? Поднёс палочку к спичке, влил в палочку чуточку силы, а то если добавить больше, опять сожгу её нахрен. Представил, как постепенно дерево заменяется сталью, как заострился конец, в сечении квадрат заменился на круг, вот появилось ушко. Странно, но у меня всё получилось! Точно игла, и стальная! Объяснил Гермионе, как добился успеха, спустя пару минут и у неё на столе лежала стальная игла. Пристально наблюдавшая за нами профессор, судя по её поднятым бровям, похоже была удивлена, но, тем не менее, оценила успех.

— Пять балов Гриффиндору. — Произнесла она на весь класс.

Мелочь, но похоже Гермионе приятно. Интересно. Конечно, мы всё делали совершенно не так, как нам объясняли. Вместо трио слово-намерение-жест, мы использовали только контроль силового потока и ясное визуальное представление процесса. Но, тем не менее, результат был такой же, как у самого профессора.

Мы с Гермионой уже добрые четверть часа медленно прохаживаемся по коридорам, ведущим к Большому залу, скоро должен быть ужин. Примерно за часа два до этого я накачался успокоительным, и по выражению Гермионы выгляжу спокойным до изумления. Но наконец-то наш "променад" завершён, в конце главного коридора появились наши бараны, в смысле жертвы, их громкие голоса хорошо разносились по каменному коридору. С трудом заставил себя войти в транс, и когда до них оставалось шагов двадцать, мы с Гермионой с громким смехом вывалились в центральный коридор. Сделав вид, что их увидели только сейчас, мы оборвали смех и на секунду застыли. Затем Гермиона громко произнесла:

— О, это же Уизли, чемпионы в игре отрави и опозорь своего младшего брата.

Я ей поддакнул и так же громко добавил.

— Не пойму только, это у них в семье такие традиции или же дегенераты только конкретно эти двое?

Затем мы развернулись и пошли в сторону Большого зала. Безусловно, провокация была примитивной, но, тем не менее, эти идиоты на неё купились. Судя по шороху ткани о дерево, которое можно было расслышать только благодаря трансу, близнецы, достали палочки. Я почувствовал, как рука Гермионы, которой она держалась за мой локоть, напряглась, она, как и я, готовилась уйти с вектора атаки. Ожидания были совсем не долгие, со спины раздалось сдвоенное "Ступерфай!", Но ещё на звуке "Сту-" мы эффектным прыжком с разворотом покинули возможный сектор "накрытия". Мгновением спустя два вопля боли огласили коридор, это наши направляемые теликинезом инжалы, ломая пальцы, своими тяжёлыми рукоятками выбили палочки из рук рыжих придурков.

— Стоять! — Холодный голос Гермионы перекрыл их вопли, в то время как её же кинжал парализуя их волю к сопротивлению завис, коснувшись шеи одного из близнецов. А я... я, блин, не смотря на выпитое успокоительное, сорвался, ужас бьющий от мальчишек и буквально разлитый в воздухе, пьянил, дарил иллюзию всевластия, я жаждал крови и смерти, это как девятый вал, остановиться не было сил.

— Миша, спокойнее, трупы нам не нужны! — Гермиона отрезвляя, положила руку мне на плечо и тихонечко его сжала.

— Уизли, в следующий раз, если попытаетесь снова бить в спину, мы просто убьём. — Произнес я, несколько секунд спустя, когда смог "проглотить" прущую наружу ярость и сглотнуть вязкую слюну. Говоря это я смотрел на медленно набухающую кровью полосу перечеркнувшую шею одного из рыжих придурков. "Повреждена только кожа" — с облегчением промелькнуло в моей голове.

А потом оторвал глаза от них и огляделся, больно уж резко стало как-то шумно. Оказывается, почти весь третий курс Гриффиндора замер недалеко от рыжих идиотов, и со смешенными от чувств лицами смотрели на это всё. Часть не могли оторвать взглядов от моего окровавленного кинжала (который я специально не убирал) зависшего в ярде от пола и медленно поворачивающегося из стороны в сторону словно выбирающего новую жертву. А часть с зажатыми ладонями ртами смотрели на своих сокурсников.

— Чего застыли?! Лучше отведите их к колдомедику, а то не дай бог эти идиоты от страха подохнут! — Гермиона, вернув кинжал в свою руку, закинула его в ножны и, смерив застывших в какой-то прострации учеников презрительным взглядом, повернулась ко мне. Её выражение лица тут же сменилось, она, тепло улыбаясь, негромко сказала. — Пойдём, они недостойны внимания.

К концу фразы её улыбка исчезла, она вновь вошла в транс, и милое живое личико скрылось под бесчувственной маской, транс практически полностью стирает внешние проявления эмоций, лицо становится восковой маской.

Сейчас, пока я ещё не до конца отошёл после срыва, показаться в центре всеобщего внимания было бы, скажем так, чревато. Поэтому вместо того чтобы идти в Большой зал, мы в установившейся после слов Гермионы звенящей тишине, прошли сквозь "толпу" учеников. В отношении нас не было ни попыток задержать, ни хоть каких-то слов, нас сопровождал только такой притягательный страх и их злобные взгляды.

— Мы будем в гриффиндорской гостиной. — Холодно бросил я, проходя мимо них.

Спустя пять минут неторопливой ходьбы по коридорам старого замка, назвав глупый пароль Полной даме, мы заняли пару кресел перед не разожжённым камином.

— Миша ты с чего сорвался? — Спросила Герми, едва успев удобно устроиться в кресле.

Я немного помолчал, обдумывая ответ и вспоминая свои ощущения, потом сам себе кивнул, и ответил:

— Наверное, чувство абсолютной власти над их жизнью, да вдобавок их ужас. — Моя память услужливо воскресила, как же было приятно осознавать свою власть, наблюдать за тем, как в глазах близнеца, которому кинжал распорол кожу, плещется ужас... невольно мои губы вновь растянулись в едва заметной улыбке. — Прости, я просто не сумел противостоять накатившей на меня эйфории. И спасибо, что помогла мне взять себя в руки.

— Вообще-то, — неуверенным голосом сказала Гермиона, — я чуть не проворонила тебя.

— Почему? — Я удивился её словам, вообще-то за минувшие школьные годы я уже привык, что она постоянно следит за мной. Я не в смысле того, что постоянно отслеживает все мои действия, она просто следит за моим, как она выражается "душевным равновесием"... а тут такое заявление.

— М-мне кажется, что я сама чуть не поддалась какой-то волне. Вдруг до судорог в пальцах захотелось вонзить кинжал в его горло, чтобы услышать хруст кадыка и увидеть кровь... — Она прервалась, обняла себя за плечи, и передёрнулась всем телом. — Никогда подобного не испытывала.

Разговор дальше не клеился, мне было необходимо подумать. Неприятно было узнать, что я словно маньяк наслаждаюсь чужой болью и страхом, не говоря уж о просыпающейся жажде убийства... Но ладно я, это даже в какой-то степени уже привычно, хотя и неприятно, просто думал, что после стольких лет тренировок так рвать крышу мне уже не будет. А вот что совершенно неприемлемо, так это то, что произошло с Гермионой! Мне совершенно не понятно, почему у неё проснулись подобные чувства?! Она же, не я, она полноценный человек! Зачем? Почему?! Я что, заразный? Но мы не долго были предоставлены сами себе, не прошло и четверти часа как в гостиную ворвалась запыхавшаяся профессор МакГонагалл, увидев нас, она на какое-то мгновение облегчённо застыла, и, отдышавшись, сухо бросила нам.

— Черных, Грейнджер к директору!

Так как вызов был ожидаем, мы встали и, не проронив даже слова, спокойно пошли за ней к выходу.

Похоже, слухи уже успели разойтись. Попадавшиеся нам по пути школьники провожали нас глазами полных любопытства смешенного... с опаской, что ли. А некоторые индивиды женского полу, видно особо впечатлительные, а может просто им о нас уже что-то ужасающее насочиняли, шарахались и прятались за спинами других учеников. Впрочем, из-за успокоительного, мне на их поведение было плевать, да и спать очень хотелось.

Спустя несколько не самых для меня приятных минут, так как я боролся со сном и поминутно зевал, подошли к кабинету директора. Горгулья, услышав от сопровождающей нас МакГонаглл: "Сладкий шербет", отъехала в сторону. Магический каменный эскалатор был неожиданным, да и кабинет директора оказался интересным, множество книг, и разных непонятных штук за стеклянными дверцами шкафов стоящих вдоль стен. Интересно, для чего они? Но толком осмотреться не дали, в кабинете нас ждали деканы всех факультетов во главе с Дамболдором.

— Итак, мадам Помфри ещё раз расскажите нам, что произошло? — Попросил Дамблдор естественно не предложивший нам сесть.

— Сегодня перед ужином, группа перевозбуждённых третьекурсников с Гриффиндора привели близнецов Уизли, которые были в ужасном состоянии. У обоих раздроблены кисти правых рук, а у Джорджа ещё и рана на горле, к счастью поверхностная. Плюс к этому они были в состоянии крайнего нервного потрясения, близкого к шоку. Оказав первую помощь и усыпив пострадавших, я опросила детей доставивших Уизли. Они утверждают, что на Уизли напали присутствующие здесь Черных и Грейнджер. Некоторым из пришедших девушек мне так же пришлось дать успокоительное. — При последних словах колдомедика все присутствующие пристально посмотрели на нас.

— Ну, ничего нам не хотите рассказать? — Директор, как и все остальные присутствующие, смотрел на нас с укором. — С чего это вы решили напасть на учеников?

— Двое первокурсников нападают на третьекурсников? Вы серьёзно? Вам самим это не кажется странным? — Гермиона, по нашей давешней договорённости повела разговор, при этом серьёзно рассматривая присутствующих. — Инцидент имел место, но не с нашей стороны он был инициирован, нам просто пришлось отвечать на агрессию со стороны старшекурсников. Да, мы нанесли травмы Уизли, но только после того, как они попытались сделать что-то нам. Или мы должны были на собственном опыте узнать, что означает этот "ступерфай"?! На нас напали, мы защищались, они остались живы... — помолчала секунду, окинув взором всех присутствующих, и добавила, — в этот раз.

— Вы что, считаете, вам можно травмировать других детей? — Возмутилась МакГонагалл.

— Мы защищались! — Парировала Гермиона.

— Мальчик мой, — директор посмотрел на молчащего меня, — но так ведь нельзя! Ты чуть не убил Джорджа Уизли. — Укоризненно посмотрел на меня Дамблдор.

— Он пытался навредить Гермионе! — Несмотря на лекарство, я едва сдерживал рвущуюся наружу ярость. Мне так и хотелось всех разорвать на кровавые куски, чтобы трещали кости и хрящи... Гермиона почувствовав моё состояние, успокаивающе сжала мне руку выше локтя.

— А откуда у вас кинжалы? Кто вам дал разрешение вообще привозить оружие в школу?! — Продолжала возмущаться МакГонаглл. Она сама, её тон, сама ситуация, всё это меня буквально бесило, и поэтому, не сдержавшись, я выпалил ей в лицо:

— Это реликвии рода Черных! — Гермиона, отвлекая меня от возникающей перепалки с профессором, до боли сжала мне руку, и поспешила опять взять разговор на себя.

— В документах переданных нам вами профессор перед поступлением в Хогвартс, запретов на ношение кинжала, да и вообще, хоть какого-нибудь оружия, не было.

"Разбор полётов" тянулась ещё почти полчаса. На все обвинения мы отвечали, что лишь защищались, правда, чаще отвечала Гермиона, так как я ещё был в сильном раздражении и боялся отреагировать чересчур бурно.

— Ладно, для закрепления вами тут услышанного, вы выучите часть школьного устава, относящегося сегодняшнего события, а профессор МакГонаглл через неделю примет у вас по нему зачёт. А теперь возвращайтесь в свою гостиную, отдыхайте. — Совершенно неожиданно велел нам Дамблдор.

Но едва дети покинули кабинет, как обсуждение ЧП присутствующими продолжилось.

— Мы что, всё так и оставим?! — возмутилась Минерва МакГонаглл

— Минерва успокойся. — Директор поднял руки в успокоительном жесте. — Формально напали Уизли, об этом же и свидетели говорят, а Черных с Грейнджер лишь защищались, да излишне жёстко, но повторюсь, формально, они правы.

— Но нужно же что-то делать, так же нельзя! В конце концов, а если бы они убили Уизли? Вы представляете себе, что тогда было бы?! — Возразила МакГонагалл немного растеряно.

Молчавший и сидевший со скучающим видом все это время Снейп расплылся в довольной улыбке и ехидно заметил

— На твоем месте, Минерва, я бы предупредил и этих двоих иди... — замолк секунды на три и "поправился" — кхм... буйных братцев, и остальных твоих гриффиндорцев, чтобы держались от этой пары подальше. А то не дай Мерлин у кого-нибудь из них хватит ума попытаться отомстить. Заметь, Черных с Грейнджер ведь даже палочки не использовали, собственно, наверное из-за того, что ещё ничего и не умеют... палочками, так что к чему это может привести в следующий раз, подумай сама.

— Да как вы не поймёте, эти дети не нормальны, они опасны! Они... им всё безразлично! — Почти закричала МакГонагалл. — Я переговорила с мистером Вудом свидетелем всей стычки, он рассказал, что эти дети на протяжении всего инцидента не проявили никаких эмоций, у них были лица засыпающих от скуки людей! А ещё эти их кинжалы! — Закончила она немного спокойнее.

— Их поведение и сейчас было какое-то странное. — Тут же вставила мадам Помфри. — Они были слишком спокойны, так нормальные дети себя не ведут, я пока не уверена, но похоже у них проблемы с психикой.

— Минерва, пошли их к Помфри пусть она их обследует, а мы будем внимательно следить за ними. — Подытожил разговор Дамблдор.

Когда мы вернулись в гриффиндорскую гостиную, в помещении прекратились все разговоры и все присутствующие уставились на нас.

— На все ваши вопросы ответ один — ДА. — Громко, на всю гостиную заявила Гермиона. — ДА у Уизли раздроблены пальцы. ДА Михаил напугал близнецов до мокрых штанишек, и опять-таки ДА мы всегда готовы поиграть так с каждым кто попытается пошутить над нами. Правда, не факт, что в следующий раз сможем вовремя остановиться!

Всё в той же напряжённой тишине используя телекинез, мы подняли к потолку и над головами учеников перенесли к камину небольшой стол и два кресла. Естественно, что после инцидента с Уизли и этой демонстрации силы к нам никто не полез, по крайней мере, сразу же, наоборот, соседи отсели подальше.

Немногим позже, когда мы уже писали эссе по трансфигурации в два фута на стандартном пергаменте, о который моё перо и так постоянно цеплялось, а тут ещё со спины кто-то в очередной раз достаточно громко спросил: "А всё-таки, как они это могли сделать? Они же вообще ещё ничему не учились!" Вполне естественно, что я не выдержал, и так много чего за день было, и сорвался.

— Достали, господи как же меня все за сегодня достали! — Как мне казалось произнёс я это вполне спокойно, да и не так уж и сильно ударил по столу кулаком, но он такого "надругательства" вдруг не выдержал, и в месте удара разломился и рухнул, заваливаясь внутрь. В воздухе остались висеть наши свитки с учебниками и чернильницы, которые Гермиона успела подхватить телекинезом.

— Стой! — Естественно, она воспользовалась полученной возможностью продолжить приведение окружающих нас учеников к нужному нам состоянию. — Я понимаю, тяжёлый выдался день, твоё вечное раздражение, усталость, — это уже было сказано тихо и спокойно, — но Михаил Черных, раз уж так сложилось, и мне пришлось связать с тобой свою жизнь, то прошу прекрати вокруг себя все разрушать!

— Чего уставились!? — Я обвёл окружающих тяжёлым взглядом. — День был тяжелым, я перенервничал.

— Репаро. — Внезапно раздалось от входной двери, стол был восстановлен. — Черных, Грейнджер, прошу вас пройти в больничное крыло, мадам Помфри необходимо с вами срочно поговорить. Я провожу.

— Не может быть, МакГонагалл в гостиной, какая неожиданность. — Услышал я тихий голос, кажется, пятикурсника, когда проходил мимо их стола.

Войдя в больничную палату, мы увидели два длинных ряда кроватей, в дальнем углу две из них были отгорожены ширмами. В помещение, из боковой двери вошла женщина лет сорока пяти, мадам Помфри.

— Черных, Грейнджер, вам не стыдно? Не давать бедному колдомедику отдохнуть, обеспечивая меня с самого первого дня учёбы пациентами... — Она кивком указала на ширмы. — Но я хотела поговорить не об этом, Минерва, спасибо, что привела их... — И многозначительно посмотрела на неё. Подождав пока профессор выйдет, она продолжила. — А сейчас Черных можете рассказывать, что с вами происходит. Не беспокойтесь, колдомедики дают непреложный обет не разглашать посторонним тайны пациентов.

— Тут нет никакой тайны, — отвечал я, — когда мне было восемь лет, в автокатастрофе погибли мои родители, а я потерял память. Первое что я помню — окровавленное лицо, умирающей мамы. А также боль в сломанной руке. Чтобы выбраться из разгорающегося автобуса, мне пришлось выбить заклинившийся аварийный люк. Как потом говорили, это было не под силу и взрослому человеку, его намертво перекосило. Но я смог, видно благодаря бурлящей во мне тогда ярости. С тех пор я всегда на периферии сознания ощущаю эту всепоглощающую ярость. Три года мы пытались научиться её контролировать, йога, медитация, боевые искусства. И надо признать, нам с Гермионой многое удалось. Я отчасти научился контролю, но, увы, стоит мне почувствовать угрозу кому то из моей новой семьи, родителям, а в особенности Гермионе, и всё, я себя не контролирую, ярость затапливает сознание. У меня появляется только одна цель — уничтожить угрозу. В таком состоянии остановить меня может только Гермиона. Она помогала мне всё это время, трижды возвращала меня из этого состояния, предотвращая убийства...

— Понятно... М-да, что-то в этом роде я и ожидала. — Покивала головой мадам Помфри. Потом обошла меня, как бы рассматривая со всех сторон, а потом выдала. — Ты берсеркер. Но я тебя перебила, продолжай.

— Утром после попытки на завтраке подкинуть какую-то отраву в мой кубок, мы поняли, что Уизли, а ни с кем другим мы просто не успели поцапаться, на этом не остановятся и попытаются вновь "подшутить" надо мной или Гермионой. Я, естественно, после такого сорвусь, и скорее всего их убью. Ни меня, ни Гермиону это категорически не устраивало. Вот и пришлось спровоцировать нападение, в контролируемых условиях, предварительно накачавшись успокоительным, и жёстко ответить. Но сегодня всё чуть не закончилось трагически, не понятно с чего, но Гермиона тоже поддалась ярости и едва не потеряла над нами контроль...

— С тобой мистер Черных всё ясно. — Проворчала Помфри, но вдруг, прищурившись, взяла Гермиону за руку и спросила. — Можно взглянуть? — Внимательно, не снимая с пальца, рассмотрела перстень и в полголоса пробормотала. — Хм, тоже меч рассекающий солнце. — И обратилась с вопросом уже ко мне. — Как я понимаю, это герб твоего рода? — И получив мой утвердительный кивок, продолжила. — И как давно ты одел Гермионе родовой перстень?

— Приблизительно с месяц назад... — пожал я плечами. — А что?

— Понятно, значит, месяц назад... Вы хоть понимаете, что вы наделали? Это не простое какое-то кольцо, это не украшение, это очень мощный родовой Артефакт! Вообще, очень странно, что оно приняло Гермиону, как члена рода, а не убило. И сейчас её магия встраивается в магию твоего рода. Вы с Гермионой в течение последних трёх лет и так жили, общались, учились и даже тренировались в одной семье, вы уже и так считали друг друга семьёй. Затем ты проводишь обряд, одев ей его. О чём вы только думали?! В общем, если кратко, то сейчас ваши магические силы сливаются, дополняя друг друга. Гермиона получила родовую магию рода Черных. Мало этого, выбора у неё уже нет, судя по всему, она тоже становится берсерком. Именно поэтому она и поддалась ярости. Будем только надеяться, что вы научитесь контролировать ваш дар. — Пару минут помолчала, явно что-то обдумывая. — Сегодня и, наверное, ещё несколько ночей спать будете у меня в лазарете. За это время я вас обследую, постараюсь подобрать подходящее зелье, да и не стоит провоцировать ваших сокурсников, а то они могут глупостей каких наделать. И ещё, на мой взгляд, о вашем родовом даре берсерков необходимо сообщить преподавателям, и детям. В первую очередь это обезопасит именно вас. Злить пару берсерков, идиотов среди чистокровных я думаю, не будет. Они и других детей просветят. А директор, возможно, сможет вам подсказать методики контроля. Если вы согласны, то я ему доложу. — И вопросительно посмотрела на нас.

Переглянувшись, мы кивнули в ответ.

Не смотря на произошедшее, остаток дня прошёл совершенно спокойно, разве что когда мы вечером зашли в Гриффиндорскую башню за вещами, реакция однокурсников была, скажем так, немного забавна, хотя шепотки за спиной типа: "Чтоб вам сгнить в Азкабане!" или: "Смотрите, смотрите! Это же они вчера чуть не убили...", "Ага! А я слышал, что там кровищи было море!", несколько раздражали своей неумеренной фантазией.

Следующим утром, в шесть, выбежали на тренировку. Для разминки пробежка вокруг замка, растяжка, отработка ударов, пара прогонов связок стандартных движений, тренировка телекинеза, и наконец, на сладкое — учебный бой в трансе. Уставшие, но очень довольные где-то в половине восьмого, едва передвигая ноги, вернулись в больничное крыло к мадам Помфри, там же приняли душ, переоделись и без десяти восемь пошли на завтрак.

Немногочисленные в такую рань гриффиндорцы встретили наше появление с настороженными лицами. Не желая их ещё больше нервировать, прошли мимо них, заняв пару мест в самом дальнем участке стола от них.

Почти в четверть девятого, когда уже основная масса учеников собралась в Большом зале, появился выглядевший чем-то очень озабоченным Дамблдор. Он прошёл за преподавательский стол, но, не садясь в своё троноподобное кресло, обратился к учащимся:

— Мы вчера были поражены безобразным событием — двое учеников третьего курса Гриффиндора, на глазах своих одноклассников, со спины напали на первокурсников своего же факультета. Это недопустимо! Об этом я уже сообщил родителям близнецов Уизли. Также хочу напомнить всем присутствующим, что нападать на пару инициированных берсерков, это вообще крайне не умная мысль, в конце концов, есть гораздо менее болезненные способы покинуть наш мир... — После чего Дамблдор сел и приступил к завтраку.

По залу поползли шепотки. На нас скрестились десятки любопытных изучающих взглядов. Видно каждый школьник пожелал рассмотреть такое чудо, как берсерков. Понимая, что мне тяжело быть в центре внимания Герми, продолжая отыгрывать вчерашнею роль буквально "облила" соседей по столу презрением, затем повернувшись ко мне, прошептала:

— Пойдём а? А то под их взглядами чувствую себя словно зверь в зоопарке.

— Согласен, есть такое. — Встав, подал руку, помогая подняться Гермионе, и мы под руку, покинули зал.

Я тогда очень надеялся, что наше высокомерие и их страх, в скором времени, отгородят нас от всех остальных и как было раньше в обычной школе, нас оставят в покое. К сожалению уже было начавший образовывается вокруг нас своеобразный вакуум, был нарушен уже на следующий день. Уизли выпустили из лазарета, и на завтраке они подошли к нам, нарушая наше уединение на дальнем конце стола. Поклонившись, они в унисон извинились:

— Простите за нашу глупую попытку подшутить над тобой и тем более за последовавшее за тем нападение, мы ничего не знали о вас, и даже не представляли насколько рискуем. Благодарим за урок. — Гермиона ожидая моего решения, обернулась ко мне.

— Хорошо, — я обозначил ответный поклон, — надеюсь, мы больше можем не ожидать с вашей стороны новых "шуток".