Горный ключ - 1

— Может, не надо его отвлекать? — мягко спросил Фоментера.

— Да я ее сейчас выломаю ко всем чертям!

Они ничего не могли сделать — даже войти. Фабиан захлопнул дверь перед носом Руи, и с тех пор из-за нее не доносилось ни звука. Вот уже три часа. А это тревожило Хуана куда сильнее, чем крики и стоны. Они означали бы, что Бьяно хотя бы жив.

Родриго снова заметался по коридору. Вот приковать бы Фабиана к кровати и кормить с ложки, да поздно уже! Дался ему этот Рамон, ничего с ним не сделается — колдун, не младенец, а Бьяно надо было по шее двинуть! Или по уху, глядишь, мозги бы на место встали, а то смотреть страшно — худой, бледный, одни глазищи в пол-лица светятся, а все туда же...

— Ну как? — мрачно осведомилась Феоне.

— Пока не вышел, — буркнул Руи. Магисса прислонилась к стене, скрестила руки на груди и неприятно, но торжествующе усмехнулась. С одной стороны, хорошо бы, чтобы мальчишка нашел Рамона, но с другой... никто не заплачет, если щенок сдохнет; ну, разве что пара-тройка его друзей.

— Думаете, выйдет?

Родриго злобно зыркнул на волшебницу и снова загрохотал кулаком по двери.

— Мы надеемся, — сухо уверил женщину Хуан.

— Ну и зря. Может, принести вашему другу топор?

— Эй, клыкастый, отзовись! Ты там еще? — крикнул дель Мора. И чего вредная баба сюда приперлась, дел других, что ли, нету? — Хуан, сколько мы тут торчим?

— Не знаю, но завтрак был давно.

— Ну все, еще десять минут, и я ее просто вышибу!

— Что именно? — зевнула Феоне.

— Сначала дверь, — процедил Руи, — потом — мозги этому поганцу! Бьяно, твою мать! Открывай!

Волшебница хмыкнула. Дель Мора отступил, отстегнул шпагу и бросил ее Хуану, набычился, готовясь с разбегу вынести дверь плечом. В этот миг в коридор сквозь стену влетела черная стрела и со свистом вонзилась точно в то место, к которому примеривался идальго. К древку вестника был прикручен свиток.

— Письмо! — Руи кинулся к стреле, но Феоне протянула руку, шнурок лопнул, и свиток, чиркнув по носу юноши печатью, влетел в раскрытую ладонь магиссы. — Отдайте! Это Фабиану!

— С чего вы взяли? — вскинула бровь волшебница, вскрывая послание.

— Если бы оно было вам, — холодно сказал Фоментера, — то и воткнулось бы рядом с вами. А раз оно влетело в дверь, то...

— Ну и что? Не будем отвлекать вашего друга, он же так занят... — рассеянно отозвалась женщина: она уже взломала печать и взялась за чтение. Кабальеро не рискнули отбирать свиток силой и могли только следить за изменениями в лице чародейки. Сначала ее брови поползли к прическе, потом — сошлись над переносицей, глаза сузились, а губы сжались в тонкую линию. Письмо, видимо, было коротким: Феоне опустила руку и хмуро уставилась на дверь, свиток пружинисто свернулся трубочкой.

— Что там? — потребовал ответа Родриго, но магисса лишь отмахнулась. Перед ней опять стоял нелегкий выбор. Можно подождать под дверью, не вмешиваясь — и, возможно, рассвирипевший и безумный Рамон сам избавит ее от докучливого полу-оборотня. Но не факт... может, он опять ограничиться магическим пинком под зад. Можно вломиться в лабораторию и потрясти свитком перед юношей. Это, конечно, разобьет ему сердце, но тогда Фабиан хотя бы узнает, почему Рамон удрал от него и не отзывается. А, к черту, что так, что этак — эмпата все равно не найти! А полюбоваться на мордашку "ключа" стоит... в конце концов, вдруг он повеситься от горя?

— Отойдите, — велела волшебница, сунув свиток за ремень.

— Зачем? — подозрительно спросил Родриго, загораживая дверь.

— Ну вы же хотите увидеть своего приятеля живым, хотя я не пойму, зачем, — дель Мора не шелохнулся, только кулаки сжал. — Ну, живо!

— Да пошла ты!..

В ярких очах магиссы сверкнула молния. Кабальеро смело и впечатало в стену. Феоне нахмурилась на дверь. Хуан и Руи ничего не увидели, зато почувствовали — силовая волна прокатилась по коридору и влепилась в укрепленные стальными полосами доски. Дверь чуть прогнулась, но выдержала. Две маленьких молнии вырвались из глаз волшебницы на волю, свистнули мимо притихших кабальеро и расплескались по двери двумя дымными пятнами. Широкая стальная полоса со скрежетом свалилась на пол, по дереву скользнули струйки мельчайших опилок. В воздух взвилось облачко древесной пыли. Чародейка свирепо выдохнула сквозь зубы. Кто-то держал дверь изнутри, подпирая магическим щитом — обычные запирающие заклятия уже рассеялись бы.

— Может, ломом ее? — предложил Родриго, подглядывая то на дверь, то на магиссу. Феоне напряженно застыла; кончики пальцев наливались фиолетовым свечением. Вдруг женщина вскинула руки и ринулась вперед. На этот раз рокуэльцы узрели магическую волну, очерченную фиолетовыми искрами, словно морской прибой. Волна ударилась в дверь, та выгнулась, как лист бумаги, и когда ладони волшебницы шлепнули по доскам, выстрелила струей крупной стружки — древесной пополам с металлической. Феоне покачнулась, замахала руками, и тут Руи с воплем "А, черт!" кинулся в лабораторию, отшвырнув волшебницу с дороги едва ли не пинком. Хуан, срывая с себя камзол, устремился следом.

Фабиан распластался на полу, как белая бабочка. Родриго упал на колени рядом с другом и подхватил на руки, бережно поддерживая его голову. Хуан укутал полу-оборотня камзолом.

Тело полукровки было холодным, удивительно легким и даже не худым, а каким-то истончившимся. Лицо и руки выглядели восковыми — такая же ровная, матовая бледность, без капли румянца. Тонкие пальцы юноши слабо подрагивали, будто он на ощупь искал чью-то руку. Руи склонился к губам друга, и его уха коснулся слабый, протяжный вздох:

— Рамон...

Темные ресницы чуть припонялись, и из-под них гранями драгоценных камней сверкнуло зелено-голубое мерцание.

— Осторожно! — прошипела магисса. — Не разбуди его!

— Что с ним? — одними губами шепнул Хуан.

— Ушел в глубины магии и там блуждает. Причем бесконтрольно. Губошлеп-недоучка, — фыркнула Феоне.

— Это опасно?

— Смотря для кого. Если он бродит среди сил Айна Граца, то может и не вернуться, — женщина тронула лоб Фабиана кончиками ногтей и раздраженно цокнула языком: — Далеко ушел.

Волшебница стянула с шеи черненую цепочку, на которой покачивалась фиолетовый аметист, ограненый в виде капли. По тонким жилкам на руке, проступающим под кожей Феоне, пробежало фиолетовое сияние и стекло в камень. Сердцевина капли мягко засветилась изнутри. Феоне принялась покачивать подвеску над лицом юноши. Аметист описывал правильные круги, свет понемногу пробивался сквозь грани, будто растворяя их.

Чародейка прошептала короткое заклятие: камень напряженно завис надо лбом полукровки и мелко задрожал. Фиолетовое свечение плеснулось на лоб юноши, сползло по векам и затекло под ресницы. Бьяно запрокинул голову, слабо застонал, потом также слабо выгнулся и бессильно повис на руках друзей. Феоне поймала аметист в ладонь, не то подышала, не то пошептала на него, и снова повесила на шею. Провела рукой по лбу, стирая испарину:

— Далеко ушел, поганец, еле достала.

— Бьяно! — Родриго слегка встряхнул полукровку; Фабиан повернул голову, медленно открыл глаза и посмотрел сквозь друга таким холодным, отрешенным, бесчувственным взглядом, что дель Море показалось, будто он заглянул в прорубь.

— Плохо старались, в себя-то он не вернулся, — отметил Хуан, помахивая ладонью перед юным магом. Тот с полминуты следил за ней сузившимися глазами, внезапно зашипел, оскалил клыки и полоснул по руке Фоментеры когтями. Толстячок, охнув, отдернул конечность, но на лицо полу-оборотня капнуло кровью. Дон Эрбо слизнул с губ красную каплю, посмаковал и дернулся к Хуану. Тот с криком отпрыгнул, Руи обеими руками вцепился в Фабиана и повалил его на пол, всем своим весом прижимая к холодным плитам. Полукровка забился, как рыба на песке.

— А ну ша, клыкастый! Ша, я сказал, лежи смирно, не то шею сверну! Хуан, дай ему по башке чем потяжелее!

— Не надо паниковать, это всего-навсего хищная сторона его натуры, — хладнокровно остановила Хуана Феоне — юноша уже замахнулся на друга ценным магическим инструментом. Фоментера бросил массивный жезл и навалился на выползающего из-под Руи Фабиана. Раздалось гневное мяукание.

Пока идальго боролись с Фабианом, магисса, не теряя хладнокровия, обошла извивающийся клубок, из глубин которого доносилась то ругань, то шипение. Наконец на свет Божий вынырнула голова дона Эрбо, и женщина ловко цапнула его за волосы. За головой тут же последовала когтистая рука, полоснувшая волшебницу от плеча к локтю. Феоне возмущенно взвизгнула и выпустила чары. В глаза полукровки вонзились два бледно-сиреневых луча, и Бьяно безвольно обмяк под тяжестью напряженно сопящих друзей. Волшебница отодвинулась, залечивая глубокие узкие раны.

"Как только Рамон терпит его царапки?"

— Встаньте с него, задохнется ведь, — посоветовала она.

— Ох, боги, что со мной? — сдавленно послышалось снизу. Кабальеро отодвинулись; Фабиан кое-как поднялся на локте, держась за голову.

— С какой это стати в тебе вдруг пробудились кровожадные инстинкты? — поинтересовалась чародейка.

— Какого черта ты полезла, куда не звали?! — с негаданной силой рявкнул юноша, пронзая бывшую наставницу людоедским взором. — Еще немного — и я бы смог...

— Да ни черта бы ты не смог. Тебе письмо пришло, на, ознакомься, — Феоне вытащила из-за ремня помятый свиток и швырнула его Фабиану. Юноша цапнул свиток, развернул и вчитался. Ему писала Верона.

"Здравствуйте, Бьяно. Или теперь мне полагается обращаться к вам иначе? Впрочем, мне сейчас не до любезностей и не до церемоний.

По просьбе Феоне мы разыскали дневники Карла Аскелони. Так вот, в этих дневниках я вычитала немало интересного. Даже посочувствовала графу... немного. Вот вам было известно, что Аскелони всю магию Айна Граца просто-напросто стащил, при чем — без спросу? Она, разумеется, хочет получить все назад, потому графа ни в коем случае нельзя подпускать к башне. Может, он выживет, но, скорее всего, она его уничтожит. Но это, в сущности, мелочи.

Дело в том, что граф, не иначе как в помрачнении рассудка, что, впрочем, для него привычно, отдал три дневника Аскелони моей сестре Анжеле. А у нее их украли, таким образом, три дневника попали в руки отца Эмиля, он теперь духовник его величества короля Аргасского. Так что, даже если вы Рамона найдете, то спрячьте где-нибудь, пока мы не разберемся с последствиями.

До скорой встречи.

Падме Ибаньес"

Фабиан дочитывал письмо, едва понимая, что там написано. Его взгляд скользил по плывущим строчкам только потому, что они никак не кончались и еще — потому, что осознать эти слова было слишком страшно. Письмо закончилось, а юноша все еще сжимал его в руке и смотрел на размытые изгибы чернил. Извне слабо доносились какие-то голоса, но полукровка их почти не слышал. Наконец судорога, которая свела его пальцы, ослабла, и письмо упало на пол. Теперь юноше все стало ясно.

Когда Рамон исчез из замка, он убегал не от ключа и не от Феоне — он бежал от магии башни. Как бы ни был безумен эмпат, он почувствовал силу Айна Граца в своем воспитаннике, почуял угрозу — и разорвал опасные узы, ведь волшебство башни так переполняло Фабиана, что едва не выплескивалось из ушей.

Кто-то (судя по запаху — Руи) подхватил полукровку под мышки, поставил на ноги и, бормоча нечто сочувственное, повел, вернее, поволок, прочь из лаборатории. Бьяно машинально переставлял ноги: ему было все равно, куда и зачем идти.

Хуан вышел из комнаты Фабиана, опустился на стул и горестно сообщил:

— Не ест.

— Совсем? — нахмурился Руи.

— Бульон выпил и гренку сжевал. Больше ничего...

Дель Мора на цыпочках подкрался к двери и заглянул в щелку. Картина не изменилась. Фабиан все так же лежал в кресле, укрытый пледом, и смотрел в окно. На подносе стыли тарелки с едой. Родриго громко, предупреждающе кашлянул и вошел.

— Бьяно, ты почему не ешь? — строго спросил он.

— Не хочу, — безучастно отозвался полукровка.

— Не хо-о-очешь?! — вспыхнул Руи, схватил друга за плечи и затряс: — Очнись ты! Что ты валяешься тут, как половая тряпка?! Ты посмотри вокруг! Подыши! Поешь, на худой конец! Ни черта не жрешь ведь! Сдохнуть захотел? Хрен тебе! Привяжу к стулу и буду впихивать еду силком! Ишь, страдает он мне тут!

— Да много ты понимаешь...

Дель Мора выпустил полукровку, едва не скрипя зубами от бессильной ярости. Он понимал, что все равно не сможет выполнить угрозу.

Хуан подошел к креслу Фабиана с другой стороны.

— Бьяно, может, не стоит так отчаиваться? Ну, с этим не вышло, так ты еще что-нибудь придумаешь. Да может он сам найдется!

— Не найдется, — глухо буркнул полу-оборотень и уронил голову на руки. — Он ни за что не отзовется, пока во мне сидит этот паразит!

— Бьяно, а ты никак не можешь его выпихнуть? — спросил Руи. — Ты... ну... не очень хорошо выглядишь.

— Я знаю, — Фабиан выпрямился, друзья шарахнулись: кошачий зрачок терялся в сплошной святящейся зелени его глаз. — Магия башни вытягивает из меня жизнь, так что скоро это все равно кончится. Если бы у этой каменной дуры была хоть капля мозгов, она бы давно из меня свалила.

— Ты думаешь, башня охотится за Рамоном... чтобы убить? — запнулся Хуан.

— А зачем бы еще? Потолковать о смысле бытия?

Фабиан устало откинулся на спинку кресла. Руи поправил плед, и ладонь полукровки вдруг легла на руку идальго. Дель Мора вздрогнул — по ней словно провели куском льда.

— Не отпускай, — шепнул полукровка: теплая тяжелая рука Родриго показалась ему последней нитью, которая привязывала к миру.

— Бьяно, ты уверен, что не надо звать Феоне? — спросил Хуан. Юноша помотал головой. Глаза закрывать не стал — он все равно ничего не видел. В окружающей его тьме горела пара огней, похожих на изумрудные кошачьи глаза.

— Оставь меня, — прошептал Фабиан. Рука Руи дернулась, и полукровка судорожно сжал ее, выпустив когти. — Оставь меня, пожалуйста. Уйди.

Огненные глаза сузились.

— Оставь, — шептал юноша. — Уйди, ты же видишь, что это бесполезно... Уйди, пожалуйста!

Глаза во тьме удивленно расширились.

"Не хочешь?" — спрашивали они.

— Не хочу! Не хочу тебя, убирайся!

"Ну, как знаешь", — мигнули очи. По телу Фабиана как будто протянули когтистой кошачьей лапой, юноша выгнулся и сипло задышал.

— Хуан, делай что-нибудь! — взвыл Руи: вырвать ладонь из царапок Фабиана можно было только с мясом, а ведь друг явственно страдал. Сначала он бредил, потом его выгнуло судорогой, а потом тело юноши вовсе задымилось! Зеленый дым плавно поднимался к потолку, свиваясь кольцами.

— Да подожди ты! — цыкнул Хуан. — Лучше сам на него посмотри!

Руи наклонился и посмотрел. Зелень в глазах полу-оборотня не то что бы таяла, скорее выцветала, и сквозь нее проступал привычный голубой цвет. Мраморно-белое лицо тоже понемногу наливалось красками — очень бледными, но все же живыми. Фабиан наконец втянул когти, и Родриго почувствовал, как рука друга постепенно теплеет. Клубы дыма соткались в некое подобие змеи, пошипели на манер гадюки и штопором ввинтились в потолок, оставив по себе пятно, как от горящей головни. Полукровка тряпичной куклой свесился через подлокотник. Хуан схватил графин с водой и попытался втиснуть узкое горлышко в рот Фабиана.