Al Wright

Он отвечает успокаивающе, почти покровительственно, и я начинаю подозревать, что ум и глупость не зависят от возраста.

Сев на пол, удивляюсь, как держался на ногах последние два часа. Встать бы я сейчас точно не смог.

Выспрашиваю о его жизни, а он меня — про Северуса. Никаких особых откровенностей, просто вежливая беседа. Потом он резко интересуется:

— А вдруг через неделю выяснится, что я не имею к Снейпу ни малейшего отношения?

Возможно, его раздражает, что я принимаю его за кого-то другого. Что ему сказать? Что это будет самая счастливая неделя в моей жизни, после 1998 года так точно? Глупо. Отшучиваюсь кое-как. Но он идет напролом.

— Не понимаю, почему вы придаете такое значение сходству с мистером Снейпом. Если вы по нему скучаете, вы же всегда можете сварить оборотное зелье или наложить чары личины.

Мои мысли переходят на крик. Мерлин, каким боком это приблизит меня к Снейпу?! Он мертв! Его сознание разрушено, его магия уничтожена! Если я увижу такое напоминание о нем, даже не знаю, что будет. Боюсь, я опять стану пациентом Кингсли.

— В конце концов, вы можете взять хроноворот и вернуться...

Я уже стараюсь не слушать. На какое-то время повисает милосердная тишина, я перевожу дух. Давно меня никто так не мучил. Глупый маленький Снейп.

— Вы правда считаете, что я на него похож?

Нет, шучу я так. Шутки ради залез вот в проекцию за 17 дней до отмены старых денег.

— Иногда мне кажется, что он в тебя вселился.

— Может, вам просто стало некого ненавидеть?

Не заводиться. Только не сейчас.

— Конечно, у меня есть соблазн воспользоваться хроноворотом, — я благоразумно прожевываю слова "как можно скорее". — Но у меня осталось несколько недоделанных дел, да и там меня ждут проблемы...

Если Джинни или Гермиона узнают про хроноворот, они меня убьют.

— Например, есть известные запреты. Меня никто не должен видеть...

— По-моему, это действительно только для того времени, когда вас могут узнать в лицо. Ну или запаситесь оборотным зельем. В любой маггловской парикмахерской сырья — на любой вкус.

— Плюс мне нельзя будет менять события, которые я видел. Не уверен, что удержусь.

— Да ладно вам. В вашем распоряжении отрезок в 38 лет, по которому вы сможете перемещаться взад-вперед, сколько потребуется, — практически вечность! Лучше смотрите, чтобы вас там не убили на третий день.

— Да, это тоже. И потом, я не могу придумать, что делать в прошлом. Ну, зачем я Снейпу, если не для того, чтобы спасать его шкуру.

Под недоумевающим взглядом Аля пускаюсь в невнятные объяснения.

— Вы же можете посмотреть в Зеркале желаний, — говорит он, когда я совсем запутываюсь.

Откуда он вообще знает о свойствах Зеркала? Даже я про него давно забыл, и воспоминание вышло не слишком приятным: моя тоска по родителям оказалась только разминкой. Довольно мрачный артефакт, если подумать. Не удивлюсь, если выяснится, что Дамблдор его разбил. Поразительно: Аль выбирает самые больные темы, но от разговора с ним боль уходит. Как будто при свете дня пересказываешь приснившийся кошмар. Я так давно ни с кем не говорил о Зеркале... Если уж на то пошло, я вообще ни с кем о нем не говорил.

— Когда я был на первом курсе, Дамблдор сказал мне, что видит в Зеркале шерстяные носки. — Это вырвалось как-то само собой.

Он смеялся долго, искренне и самозабвенно. Приятно, что хоть кто-то способен оценить юмор Альбуса. Ну да, конечно, этот паршивец знает про Грин-де-Вальда.

— Что, тоже видел колдографию в учебнике Истории?

— Увы. Ее, должно быть, забыли туда поместить. — Издевается.

— Тогда откуда?

— Читал.

— Что, так интересовался Дамблдором? — Я совершенно напрасно затеял этот разговор, мне уже очевидно, чем он закончится, но меня несет.

— Ну почему только Дамблдором.

— А..?

— В целом войной.

Это называется, "Будем знакомы, я — темный маг. Ваш мир мне противен, поэтому я изучаю времена, когда вас били в хвост и в гриву". Мне становится страшно, потому что в голове журчит голос Сагитариуса: "Если с ним что-то не так, то виноваты мы, наше воспитание, пообещай, что не будешь создавать ему проблем". Его уже проверяли! По моей вине! Мерлин и дохлые книзлы, далась им всем эта война. Лично я бы дорого дал, чтобы вообще ничего о ней не знать...

— Зачем?

Хочу от него услышать, что у него чисто академический интерес к истории или к темным искусствам. Что он нигде не состоит, ни с кем не связан, ничего не замышляет. Абсурд, конечно, — если это просто хобби, то ему ничего подобного и в голову не взбредет, а если не просто... С какой стати он должен мне доверять? К тому же его ведь уже проверили. Мысленно отвешиваю себе подзатыльник. Все, тема закрыта.

Но он, видимо, все-таки доверяет, и, видимо, все-таки зря, потому что когда он показывает мне знак V, мне натурально плохеет. Я уже забыл, насколько я ненавижу Волан-де-Морта. Но я его ненавижу, органически, каждой клеткой тела. Я не могу равнодушно относиться к его приверженцу, даже если это... это...

Снейп был на нашей стороне! Хотя я всегда думал, что на той. Здравствуйте, родные грабли.

Но как же так: его проверили, и результат — Сагитариус взял с меня обещание не создавать ему проблем. Аль что, обвел вокруг пальца мое родное ведомство? С него бы сталось, если бы речь шла о стажерах, но наш с Бородой разговор состоялся после запроса категории А. Значит, по Хогвартсу сейчас ходит сторонник Волан-де-Морта. Это один из лучших спецов Аврората, он сопровождает отчеты своими толкованиями, имеет полномочия на применение непростительных. (Мерлин, допустим, он не попал под люстрацию, но как он проходит тесты???) И, формально, поскольку он в теме недавнего запроса, нет ничего удивительного, что именно ему и поручили решать мою маленькую проблему.

Сволочь, когда я отсюда выйду..! А я выйду. Потому что Аль передал Карту Гермионе, это во-первых. И сам приперся сюда — это во-вторых. Если неизвестный мне умник действительно не смог установить отцовство, а вероятность такая есть, то он тоже должен был подумать про Ридла. А уничтожать сына любимого Повелителя, пусть даже и за компанию с ужасным мной... Так что Аль — заложник.

А я мудак. Видимо, это тоже вневозрастная категория.

<> <> <>

От их поведения я просто офигеваю. Они то хихикают и переглядываются без повода, то с самым серьезным видом обсуждают какую-то хрень. Ем виноград, потому что выпечка, несмотря на божественный запах, все-таки не лучшая пища после дня голодовки.

— А почему ты предпочел отдать Карту именно Гермионе? — спрашивает отец, продолжая начатый до моего прихода разговор.

— Нуу, я подумал, что вы близкие друзья, и... — он смотрит в кружку, потом косится на отца и по-дурацки хмыкает, — просто не мог упустить такой повод.

— Ммм?

— Ну, она же самая красивая женщина в мире.

— Да?! — папа выслушивает это бредовое заявление с таким вниманием, как будто... даже не знаю, с чем сравнить. — Разве? На мой вкус самая красивая женщина — моя жена.

Происходит что-то непонятное, и я наблюдаю. Отец не смотрит в мою сторону, но мне кажется, что последняя фраза — для меня. А хитрая улыбка и настойчивый вопрос — для Райта.

— Но обычно самой красивой считают Флер, — добавляет он и откусывает грушу.

— Конечно, они тоже очень красивые, но это не то, что я имею в виду. Они просто похожи на красавиц прошлого, а Гермиона Грейнджер... ну, до нее ведь такая внешность не была популярна... а теперь...

— Я правильно понимаю, что ее дочь Рози, — ты ее наверняка видел в школе, — по-твоему, уже не красивая?

Райт прячет покрасневшую физиономию за кружкой, откуда гулко доносится его "Угу".

Повисает пауза.

— Я только одного не понимаю, — резко спрашивает папа, — как сочетается симпатия к... Грейнджер с... — он выразительно пошевелил пальцами в воздухе.

Они по-прежнему не смотрят на меня, ни тот, ни другой.

— Нормально сочетается, — хамовато отвечает Райт.

Ну щас ты тааак нарвешься.

Папа молча склоняет голову набок и зло выпучивает глаза. Таким жестам он от совы научился, не иначе.

— Это называется объективность. Однако вам это понятие почему-то не знакомо!

Я в предвкушении закусываю губу, но ничего не происходит.

— Да, при моей биографии трудно быть объективным!

— И всем остальным тоже должна мешать быть объективными ваша биография? Хотя у каждого своя есть? — Райт отворачивается и какое-то время сидит молча, потом неохотно добавляет: — Вообще-то я не имел в виду лично вас.

И все. Ссора сходит на нет. Они еще немного сидят молча, обмениваются взглядами, опять начинают украдкой улыбаться. Но они именно ссорились, это точно, хоть я и не понял ни слова.

Мистер Поттер, если кто не в курсе, не ссорится. У него на это нет времени. Он просто подписывает бумажки, а оппоненты потом всю жизнь неприятности разгребают.

— Почему ты все время носишь черное?

Может, папа совсем того? Я еле удерживаюсь от "намека", что форма у нас такая.

— Нравится, — с умным видом отвечает Райт. — Практично, и не надо думать, что с чем сочетается. У меня... эээ... не так много одежды... так что это удобно. Кстати, спасибо. А вы почему?

Да что же происходит??? Ладно, пусть Райт ни в чем не виноват. Допустим, он оказал отцу важную услугу. Но это же ничего не объясняет. Ничего. Чтобы отец интересовался чем-то, кроме работы? Ха-ха! Если при нем обсуждают обычные темы, он замыкается, и такая скука в глазах, как будто он наносит благотворительный визит слабоумным. И вдруг он заводится из-за чужих "симпатий к Грейнджер", начинает разговор о тряпках, и с кем..! Да ему плевать, кто во что одет. Хорошо помню, однажды мама просила его повлиять на дядю Рона, когда они с тетей совсем поссорились. Он минут десять изучал свою ладонь, пока она распиналась, и спросил: "Прости, что?" Потом еще так удивлялся, что они развелись. А как он себе одежду покупает — вообще отдельная история.

— Это все из-за одного и того же человека, — говорит отец.

Это щас про что вообще было?

— Ооо! — теперь Райт реагирует так, словно прозвучало что-то важное. — А что, он тоже?

— Не знал об этом? Ну, теперь знаешь.

— Извините, я вам случайно не мешаю? — не выдерживаю я.

Они даже не удосуживаются ответить. В последний раз на меня так мало обращали внимание, когда я смотрел порнуху в думосбросе. Вскакиваю и направляюсь в южный коридор. Никто меня не останавливает, не спешит объяснить, что происходит. Блин!

Ну и фиг с ними. Все равно я уже наелся.

Глава 5.

<> <> <>

Я просыпаюсь, как обычно: не открывая глаз, не шевелясь, не меняя дыхания. Привычка не аврорская, детская. Ей я обязан многими открытиями, по большей части неприятными, но возвышавшими меня над окружающими. Дом Дурслей... к чему его сейчас вспоминать? Я ослепительно счастлив и совершенно потерялся во времени. Но первым после сна всегда вспоминается детство, исходная точка, точка опоры. Тогда я был любопытен, безрассуден и всего боялся.

Кажется, мне снилось, что Снейп погиб, и я 18 лет тяну лямку без него. Логично, подробно, слишком долго... а, дьявол, как раз это не сон. Это все взаправду. Я женат, я министр, я в проекции. Дьявол!!! А что снилось, уже не вспомню.

Боль, как при преждевременном выходе из наркоза. Но это не важно. Важно, как отсюда выбраться и как себя вести. То, что я делал вчера, смахивает на сумасшествие. Это было совершенно недопустимо. С оттенком ужаса вспоминаю пропущенный ужин у Эшли, во время которого мы планировали обговорить финансирование его проекта, и разговоры с похожим на Снейпа учеником. Почему я не сдал его аврорам и зачем наболтал столько лишнего?

Я приоткрываю глаза и вижу колонну, поддерживающую арки, лестницу, балюстраду. Ослепительный полуденный свет высвечивает все до мельчайшей детали. На ступенях сидит он, Аллан Райт, и задумчиво листает книгу. Откладывает в сторону, смотрит в стену. Это не Снейп. Он совершенно не похож на Снейпа: слишком тонок в кости, черты лица не тяжеловесные, красивые. Банальные. Волосы немного вьются, одежда без тени неряшливости, правильная осанка. В этом парне нет ни грана той отверженности, которая выделяла Снейпа еще со школы.

Но если бы и был похож — все равно это не Снейп.

Я присматриваю за ним, размышляя, как быть дальше. Да, ну и в положение я себя загнал. Джинни права, нельзя так переутомляться...

Он делает резкое движение головой, так что волосы слегка разлетаются в стороны, и с выражением крайней досады коротким молниеносным движением бьет кулаком в пол. И — словно осколки стекла осыпаются перед глазами.

— Что? — Я вскакиваю, как от боли.

— Нет, ничего, — немного смущенно говорит он.

Стою. Молчу. Раздраженно напоминаю себе, что это не Снейп.

Он что, не понимает, что ответ неудовлетворительный? Поднимает глаза и вежливо меня разглядывает.

— Так все в порядке? — уточняю.

— Да, просто... — он умолкает и как будто совсем забывает обо мне.

Вот это мило!

— Вынужден все-таки напомнить, что мы находимся в не совсем обычном положении, и будет лучше, если ты не будешь от меня ничего скрывать.

Прозвучало резковато, но сойдет.

— Да, конечно. — Он поднимает на меня глаза очень медленно и отвечает тоже с заминкой. — При перемещении в проекцию я ничего не почувствовал и думал, что, значит, можно и телепортацию или трансгрессию сделать такими же. Сейчас я понял, что пространственного переноса не было. Поэтому все и прошло так легко.

— Аа, это! Мог просто у меня спросить. Про пространственные перемещения я знаю все.

— Спасибо, я учту.

Он не обратится ко мне никогда. Похоже, я его обидел. А ведь он, в сущности, ни в чем не виноват, — ну, не считая покушения на убийство и прочей мелочи. В моей неадекватности точно не виноват.

Хватит, надо вспомнить вчерашний день и вести себя более последовательно. Я не должен выглядеть как жертва Обливиэйта. Как бы я поступил в данной ситуации вчера? Ответ приходит сразу. Мерлин, пошли мне терпение!

— Дай руку.

Некоторые заключенные Азкабана при рассмотрении вопроса об амнистии изображают сумасшествие. Вот, сейчас узнаю, каково это.

Он плавно поднимает вверх ладонь, ни тени эмоций на лице.

Берусь за кончики пальцев, поворачиваю тыльной стороной вверх. От удара об пористый камень с костяшек содран слой кожи, кое-где до крови. Про раны, которые обычно не замечаешь на себе, я тоже знаю все или почти все. Так даже правильно — залечить. Сперва царапина, потом в случае чего хлопот не оберешься.

Произношу заживляющее, разжимаю пальцы и зацепляюсь взглядом за его руку. Внезапная вспышка эмоций, как разряд тока. Всех сразу — счастья, несчастья... "Это не Снейп, — грубо напоминаю себе. — Какого я все время принимаю его за Снейпа?"

Хотелось бы думать, что это результат какого-то изощренного, злонамеренного колдовства, рассчитанного специально на меня, но соотношение профессиональных знаний и профессиональной паранойи у меня пока все еще в пользу первого. Не колдовство. Я растерял остатки рассудка и если меня накроет, могу уйти в беспамятство на несколько месяцев. Плохо. Как я мог позволить себе так заиграться? Почему не обратился за помощью к Кингсли вчера? Или еще лучше — 1 сентября, когда все только начиналось? Решил сыграть с темнотой в кошки-мышки? Ведь я же понимал, что со мной происходит, чувствовал... Теперь поздно, придется справляться самостоятельно.