Вокруг Великой Реки, часть 2. Две богини.

Юра отпил из стакана и вдруг заметил, что такой вкусный и на вкус безобидный напиток ударил ему в голову.

Тут тетя Лана стала разносить горшочки. Когда Юра предложил свою помощь, она ему сказала:

— Сиди, Юрочка. Здесь это сугубо женское дело. Я бы обычно попросила Полю, но пусть она лучше будет тебе все объяснять.

Юра хотел возразить, что Сергею с Валентиной тоже неплохо бы все объяснить, но увидел, как этим увлеченно занимается Лиза.

— А где ложки и вилки? — спросил Юра.

— А вот нет, — рассмеялась Поля. — Тут даже кашу пои едят пальцами.

Юра попробовал курицу с кокосом из одного горшочка, пои из другого, жареную и такую вкусную свинину из третьего...

Тем временем, солнце опустилось в Тихий океан. Зажглись многочисленные факелы — в старой части сада не было электрического света, чтобы не нарушать традицию. И вдруг, после такого вкусного ужина, пришли приглашенные музыканты — трое гавайцев с барабанами разных размеров. И когда они начали играть на своих инструментах, все присутствующие девушки начали танцевать — сначала тетя Лана и Поля, потом Лиза, Нина и Маша, и наконец Юрина мама не выдержала и присоединилась к ним.

Конечно, так красиво, как тетя Лана и Поля, его мама и сестры не танцевали. Да так, как у Леилани тогда, в лесу, не получалось ни у одной. Но хула, при свете факелов, которую танцуют несколько красивых женщин — зрелище незабываемое и завораживающее. Юра посмотрел на Полю, и вдруг почувствовал, что влюбляется в нее без оглядки, при этом ничуть не разлюбив Леилани.

Скоро пришла пора прощаться. Поля спросила у Юры:

— Хочешь, покажу тебе вулканы? Там такие пейзажи, которых ты никогда не видел.

— Спасибо, а когда?

— Давай во вторник! Папа мне машину даст, а права у меня уже есть, все-таки я тебя на два года старше, если ты еще не забыл.

— Давай!

— Ну тогда я в девять часов за тобой заеду. Твоя мама обещала нас завтраком накормить, и мы поедем.

— Хорошо! Жду с нетерпением!

Поля засмеялась и поцеловала его в щеку. И, не обращая внимания на хмурые взгляды, которыми его одаряла Лиза по дороге домой, он чувствовал, как ждет-не дождется вторника; но и три дня до вторника, которые ему предстоит провести в компании Леилани, радовали его ничуть не меньше. Только, подумал он, не надо ей ничего рассказывать, а то вдруг не поймет...

Глава 13. Под сенью магнолий.

Сэм Хьюстон, бывший генерал уже несуществующей армии Техасской Республики, вышел на палубу корабля. Похоже, его одиссея завершилась.

Над величественной Миссисипи возвышался крутой берег. Под ним виднелись причалы, склады, и другие здания. Вот в том длинном доме рынок рабов, а также услуги по их "хранению" в камерах с цепями; Сэм Хьюстон давно уже отпустил всех своих рабов, и не любил работорговлю и работорговцев. В других домах кабаки, дома терпимости, дешевые гостиницы... Не самый лучший район города.

А вот если подняться по дорожке, ведущей наверх, то попадешь в чудесный городок, застроенный особняками, построенными лучшими архитекторами... Натчез был одним из самых богатых городов САСШ, разбогатевший на торговле хлопком и рабами. Но город весьма дружелюбный, открытый к путешественникам.

Три недели назад, Сэм покинул навсегда техасскую землю, бывшую несколько лет его домом. Спасибо генералу Кии и русским, их не только приняли хорошо, разместили в Ле Блё, и потом доставили на кораблях сюда, в первых порт на Миссисипи, но генерал вступился за них, как мог. В переговорах с мексиканцами он добился того, что все, кто в мятеже не участвовал или кого заставили примкнуть к мятежу (были и такие, мобилизовали всех молодых американских колонистов), получили возможность вернуться в Техас и даже получить обратно ту землю, которую они получили при переселении. Вот только всем мужчинам придется отслужить уже в мексиканской армии.

Тех же, кто добровольно взялся за оружие, но не был замечен в преступлениях, Русская Америка согласилась доставить в САСШ; русские корабли забрали всех, кроме раненых и больных, в Ле Блё и доставили через Мексиканский залив и Миссисипи в первый американский порт, Натчез. Тех, кто еще на излечении в русских госпиталях, обещали доставить отдельно, равно как и тех, кто пребывал в мексиканском плену и кого Мексика обязалась передать российской стороне в ближайшее время.

И вот те, у кого еще недавно были дома и земли в Техасе, отбыли в неопределенное будущее. Да вот сам он, Сэм Хьюстон, уже не двадцатисемилетний генерал, а человек без кола и без двора. Впрочем, у него есть друзья, и есть доброе имя, так что за будущее он не переживал. А вот что будет с другими?

Мексиканскому правосудию будут переданы лишь те, кто был виновен в насилии против мирных жителей; им отдали и преступников, которых опознали среди интернированных. На этот счет у Хьюстона не было никаких угрызений совести; воин должен быть рыцарем, а тот, кто убил мирных мексиканцев или изнасиловал их женщин, да и тот, кто сжег их дома, не заслуживает снисхождения.

Такое произошло, например, с теми членами банд Стивенсона и Джонсона, которых удалось опознать среди интернированных. Самого Стивенсона не нашли; рассказывали, что он исчез еще во время битвы при Накогдочес, и Хьюстон лично надеялся, что он почивает в одной из братских могил, которые выкопали жители города сразу после окончания битвы.

Корабль мягко ударился о причал, и Хьюстон, поблагодарив капитана, который вышел проводить своих пассажиров, сошел на берег. Коня его пришлось отдать мексиканцам в счет репараций, так что пока придется погулять пешком. Путь его лежал к дому старого друга его отца, Джона Деверо, потомка первых французских поселенцев, женатого на сестре мэра города. В последний раз он остановился у Джона двадцатитрехлетним юнцом, предвкушавшим новую жизнь в Техасе. Хьюстон с удовольствием вспомнил младшую дочь Деверо, тогда еще пятнадцатилетнего подростка, но показывавшего все признаки того, что она станет такой же красавицей, как и ее мать. Сколько времени они проводили за беседами, как она ему нравилась... Тогда, весной, когда воздух был наполнен ароматом магнолий, все здесь казалось таким прекрасным...

Старшие дочери уже тогда были замужем, а Дженнифер, может, как раз на выданье. Но кому он нужен, генерал несуществующей армии?..

Через полчаса, он постучался в знакомую дверь на тенистом портике, обрамленном дорическими колоннами. Пожилой невольник открыл дверь и расплылся в улыбке, хотя в глазах его стояли слезы.

— Масса Сэм!

— Здравствуй, Джим.

— Масса Сэм, проходите, масса будет вам очень рад.

— Джим, а что случилось? Почему ты плакал?

— Да нет, масса Сэм, все уже хорошо. Просто с мисс Дженни приключилось несчастье...

— С Дженни? Как она?

— Русские забрали ее в госпиталь в Видалии, и вчера она вернулась домой. Русские сделали чудо, мы думали, она не выживет... Бедная девочка.

— А что произошло?

— Вам все расскажет масса. Проходите, он надеялся, что вы приедете, с тех пор, как услышал про то, что вас всех привезут в Натчез.

Сэм прошел в прекрасную гостиную. В ней стояла французская мебель, а у одной из стен настоящий немецкий рояль. Раньше Дженнифер очень любила на нем играть, и в это время дня практически всегда дом наполняла божественная музыка — Бах, Скарлатти, Моцарт, Саврасов... А теперь дом был необычно тих.

На кресле сидела девушка с забинтованной головой, в которой он с трудом узнал Дженнифер. Рядом с ней сидели Джон и его жена Алис.

— Сэмюэль Хьюстон, генерал Армии Техаса, сэр! — тише, чем обычно, отрапортовал Джим.

Джон вскочил, улыбнулся, подошел к Сэму и обнял его. Алис улыбнулась ему, не вставая.

Сэм поклонился ей и Дженнифер, на что она сказала:

— Сэм, добро пожаловать! Надеюсь, ты остановишься у нас. Мы тебя ждали, когда услышали про то, что вас повезут через Натчез...

Джон добавил:

— Проходи, садись, сейчас я распоряжусь и тебя покормят. А пока мы ждем, выпьем по глоточку портвейна?

— Спасибо, не откажусь.

И подошел к женщинам, поцеловав руку сначала Алис, потом Дженнифер.

— Дженни, я очень рад вас видеть! За те четыре года, что я вас не видел, вы стали необыкновенно красивы!

— Сэм, у меня сбриты все волосы, а голова в бинтах. Какая же я красивая?

— А что случилось?

Джон посерьезнел и сказал:

— Сэм, отойдем-ка в курительную, поговорим за хорошей сигарой и за портвейном.

Через несколько минут, Джон знал все — как Дженни решила прогуляться, как она имела обыкновение это делать после обеда. Ее служанка, Бесс, заболела, и Дженни решила пойти сама — мол, что может случиться в нашем городе? Что нашли ее у дороги вниз, в порт, окровавленную, с разорванным платьем, без памяти.

К счастью, с другой стороны Миссисипи был луизианский городок Видалия, и тамошняя больница принимала и пациентов из САСШ. Ее срочно переправили на тот берег, и только вчера она вернулась оттуда. Оказалось, что ее изнасиловали и ударили чем-то тяжелым по голове, почему она и потеряла сознание. Сначала подумали, что это был какой-нибудь беглый негр, но потом оказалось, что кто-то видел ее в обществе высокого мужчины. А русские нашли у нее "там" несколько светлых волосков, из чего, по их словам, стало сразу ясно, что насильник был белый, и, судя по всему, светловолосый.

Джон закончил свое повествование словами:

— Бедная девушка, русским пришлось сбрить ей волосы, когда они делали ей операцию, а ведь она ими так гордилась. Да и переживает, ведь кто теперь ее замуж возьмет, порченную?

Сэм, повинуясь внезапному импульсу, встал на одно колено и сказал:

— Джон, если она согласится, то я прошу у тебя ее руки. У меня пока еще ничего нет, разве что небольшая сумма, привезенная мною из Техаса, но головой меня Господь не обделил, и я надеюсь, что смогу сделать ее счастливой. А деньги — дело наживное, все-таки я был, наверное, не худшим генералом, попробую здесь стать хотя бы лейтенантом... Да и торговым делом уже занимался, причем небезуспешно.

Джон обнял Сэма и ответил:

— Сэм, сынок, ты не шутишь?

— Нет, Джон, вы же знаете, я человек своего слова.

— Тогда пойдем к Дженни.

— Подождите, Джон, я скоро вернусь.

И Сэм, поклонившись женщинам, вышел из дома.

Через полчаса, запыхавшийся Сэм вбежал в гостиную и стал на колени перед Дженни.

— Дженнифер Деверо, если вы согласитесь стать моей женой, то вы сделаете меня самым счастливым человеком на свете.

И протянул ей золотое кольцо с бриллиантом, только что купленное в лавке старика Розенбаума. Да, на это ушла немалая часть его денег; да, можно было и колечко попроще, ведь бриллианты скорее вставляют в обручальное кольцо. Но ему так хотелось сделать этой девушке приятно...

Джон добавил:

— Дженни, если ты согласишься, то мы с мамой тоже согласны.

Дженни расплакалась, взяла кольцо и надела его на палец. Потом сказала:

— Сэмюэл Хьюстон, если вам нужна девушка без волос и с потерянной честью, то я буду счастлива стать вашей женой.

— Дженни, волосы отрастут, а честь так не теряется. А вот того, кто это сделал с моей невестой, я найду.

Глава 14. В полях Елисейских...

Чуть южнее Мемфиса, среди лесов и хлопковых полей, расположилось поместье под названием Элисия.

Эбенезер Иннис, отпрыск богатой северо-каролинской семьи, купил эту землю одиннадцать лет назад и построил здесь особняк с дорическими колоннами, после чего, подумав, назвал его в честь Елисейских полей, в которые по греческой мифологии попадают герои и прочие достойные люди. Даже конюшни и другие хозяйственные постройки были исполнены в греческом стиле. Чуть подальше жили рабы; для молодых были построены бараки, семейным строилось по домику.

Старший сын Эбенезера и Мейбел, Арчибальд, отучившись полтора года в Колледже Нью-Джерси, проникся рассказами об угнетаемых колонистах в Техасе, и добровольцем поехал туда в январе. С тех пор от него не было ни слуху, ни духу, и Мейбел становилась с каждым днем все грустнее, особенно сейчас, услышав про то, что восстание подавлено. Да и Эбенезер то и дело, уединившись у себя в кабинете, становился на колени и возносил молитву к Господу о возвращении сына.

И вот настало 20 июня 1826 года. На дороге, ведущей из Мемфиса, показался возок, запряженный мулами. Возница-негр подвел его к самому входу, и из него выбрался высокий блондин в кожаной шляпе с белым платком. Заплатив вознице, он, прихрамывая, подошел к дому.

Оттуда уже выбегали братья Альфред и Александр и сестра Розалинн.

— Арчибальд! Ты вернулся!!

Выбежала плачущая мама, бросившаяся Арчибальду на шею. Вышел и отец, изо всех сил пытавшийся сохранить выражение спокойствия на лице. Засуетилась прислуга, и очень скоро Арчибальд уже сидел за празднично накрытым столом, то и дела обнимая того или иного из слуг.

После еды, они расположились в гостиной, и Арчибальд начал свое повествование:

— Хорошо, что у меня были деньги. Купил на них коня, ружье. Кто был без денег, тому приходилось туго; только после первой битвы при Накогдочес им раздали трофеи. Первые битвы мы выиграли, потом начали проигрывать, когда у мексиканцев появился генерал Герреро. В самом конце меня ранило в ногу, она загноилась, наш мясник хотел уже ее отрезать, но тут мы попали к русским, и они мне ее спасли. И я попал на корабль в Мемфис, и вот я дома.

— Сынок, а что теперь? — спросила мама.

— А что? Вернусь в Колледж Нью-Джерси. Надеюсь через пару лет его закончить, тогда пойду во флот.

— А почему во флот?

— Надеюсь, будет лучше, чем в коннице, а тем более в пехоте. А не служить я не хочу.

— Правильно, сынок, — сказал Эбенезер. — Все Иннисы служили, и ты послужишь.

— А что с Мэри?

— Не дождалась она тебя, — со вздохом сказала Розалинн. — Сказала, жив ты, нет ли, не знает, а ей, видите ли, хороший человек руку и сердце предложил. Энтони Эндрюс, коммерсант из Мемфиса.

— Ну и ладно. Знаете, мне в последнее время с ней было довольно малоинтересно. Все разговоры про обновки, про "привези мне то", так что коммерсант для нее самое оно. Найду кого-нибудь поинтереснее и поумнее, вот как мама.

Тут не выдержал Альфред.

— А правда мексиканцы такие кровожадные, как в газетах писали?

— Нет, конечно. Они в большинстве своем вполне джентльмены. Есть, конечно, и у них бандиты, но в войне хуже всего были некоторые с нашей стороны.

— А русские?

— Русские мне ногу спасли. Русские всех наших, кто был ранен, вылечили. Потом, когда мы уезжали уже, мексиканцы доставили наших тяжелораненых, русские их теперь лечат.

Да и кормили нас хорошо. Домой вот доставили. Нет, русские — хорошие ребята. А воевать с ними не нужно. Был у меня в части один сержант, он еще в Битве при Озерах участвовал, говорит, против них у нас шансов нет.

Глава 15. Деревенский детектив.

Дженнифер пошла спать сразу после ужина; у нее все еще болела голова. Именно поэтому она и не играла на фортепиано. Чудо-таблетки, которые она получила от русских, помогали, но все равно лучше было пока избегать громких звуков. Протянув Сэму руку для поцелуя, она улыбнулась ему одними губами и удалилась.