"Ронин"

— Слушай сюда, — злобно прошипел я прямо в лицо Ванду, — Ты прекрасно знаешь, чем заканчивается для нашего брата работа на правительство. Ты прекрасно знаешь расценки. И, видимо, у тебя алкоголем последние мозги разъело, раз ты ведешь отряд на убой. Ты ведь не один там сдохнешь, а потащишь за собою всех. Так что пшел сейчас к Саманте и сдался ей на лечение, понял меня? Промоют тебя, друже, и будешь поменьше херней страдать.

Если сперва Ванд попытался вырваться и даже замахнулся своим бронированным кулаком, то к концу моей речи обмяк и остекленевшим взглядом смотрел мне в глаза, а на лице его застыло безучастное выражение. Как только я отпустил его, он не глядя расплатился и нетвердой, но целеустремленной походкой удалился прочь. Мрачно зыркнув ему вслед, я покосился на насмешливо скалящуюся Керриган.

— Что? — раздраженно буркнул я.

— Ничего, — Керриган, наклонила голову, пряча улыбку. Еще бы волосы распустила, — Суровый ты. — Блин, Сара, он вообще контракты заключать не должен, — поморщился я, — Вандред — мой зам по боевой части, и в этом он смыслит куда как лучше меня, а остальное не в его компетенции. Его советы бывают полезны, да, но вот чего он так и не понял, так это того, что он не в армии. Если мои контракты будут подразумевать слишком высокую смертность и идеалогию, все эти головорезы разбегутся и всем расскажут, как хреново воюется под началом бравого Александра Мерсера. И хрен кто ко мне пойдет. Ладно, пойдем знакомиться. Я уверен, что ты найдешь себе много новых друзей...

Знакомство заняло почти час. Кроме, собственно, хозяина заведения, здесь собиралось множество личностей, которых просто нужно было знать. Кто-то был или мог стать ценным союзником или опасным врагом, кто-то вел свои собственные дела, кто-то располагал большими средствами, кто-то неординарным характером, а кто-то был замечен в работе на Конфедерацию/протекторат/синдикат... Поводов знать лицо и повадки было много. И с каждым знакомцем надо было поговорить, а то и выпить. Так что к тому моменту, когда мы вернулись к уже опустевшему столику Ванда, я чуть набрался и изрядно задолбался, а в руке моей покоилась ополовиненная бутыль какой-то мерзкой и высокоградусной бурды. Её я собирался использовать по не совсем прямому назначению.

— Ну, мы закончили... — устало пробормотал я, помассировав веки.

— Теперь наведаемся на склады? — поинтересовалась Сара.

— Да, — я кивнул, — Только вот...

Поудобнее перехватив бутылку, я от души заехал Саре по голове. Женщина молча рухнула на пол, по бетону начала медленно расползаться лужа крови, смешиваясь с капающей из треснувшей бутылки выпивкой.

— Вот только... — повторил я, откупоривая сосуд и делая пару глотков, — Вот только все должно выглядеть аутентичненько.

Взвалив бессознательное тело на плечо, я, насвистывая какой-то мотивчик, двинулся на выход. Публика, привычная к такого рода вещам, предпочла не реагировать. Если бы была драка, сердобольные сограждане бы несомненно вмешались. А тут... Пф, было бы из-за чего задницу от стула отрывать.

Дружелюбно помахав улыбнувшемуся мне бармену, я удалился.

* * *

Всевидящий глаз, под взором которого ежедневно сеяли смерть, ложь и боль, готовился закрыться. В преддверии своего исчезновения он окрасил мир в зеленые цвета: в изумруд укрыл землю и в болезненную зелень гниения окунул облака. Они, облака, напоминали мне сейчас грязную мокрую вату, которую приложили к нарывающей ране и, подождав, пока тело ее напитается, отбросили на блестящий больничный поднос неба, израненный годами использования и покрывшийся щербинами — искусственными кольцами планеты.

Капли крови всё ещё падали с волос Сары, потемневших от вобранной влаги, искрясь в закатных лучах, которые делали красные капли чёрными. Еще совсем недавно крови было гораздо больше — ее засохшие дорожки стянули всю правую часть лица Керриган, превращая его в страшную маску. Это выглядело ужасно. И это было в половину не так ужасно, как выглядело. Но, как говорится, встречают по одёжке. А провожать нас будут только застывшие глаза мертвецов... И я не могу обещать, что глаз этих будет полный комплект.

Я неспешно шёл в сторону указанного ангара. Мне оставалось только надеяться, что Френк меня не обманул и не сдал. Я был готов вступить в бой прямо сейчас — пережить бы первый выстрел, а там посмотрим — рука моя сжимала рукоять пистолета, скрытый от посторонних глаз телом Сары. Но внешне я оставался абсолютно спокоен, вразвалочку двигаясь к одинокому зданию и оставляя за собой цепочку из кровавых капель. Ха! Просто Гензель и Гретель в вампирском издании: с кровью вместо хлеба насущного.

У ворот меня встретил морпех в полной боевой выкладке, разве что бронескаф у него был абсолютно чёрным. В почившей ныне Конфедерации такие носила СБ. Либо парни были профессионалами настолько, что их "непрофессиональность" была тонкой игрой, способной одурачить кого угодно, либо они были полными идиотами. Где прикрытие снайпера, какого хрена этот шпик торчит тут, как флаг, открытый ветрам и пулям? Или все это спектакль, а снайпер профессионален настолько, что я — псионик — не ощущаю перекрестья прицела на своей тушке? Загадка... Впрочем, поживём-увидим, доживем-узнаем, как говорится.

— Кто такой? — буркнул морпех, подождав, пока я подойду поближе.

— Эмгыр Ван Эмрейс, мясник — фыркнул я в ответ, — Еще идиотские вопросы будут?

— Мясник, говоришь? — весело переспросил морпех, — Мне тогда полкило корейки.

Ох, знал бы он, что продают под видом мяса во внешних зонах — не веселился бы.

— Сделаем, — кивнул я, поудобнее перехватывая Сару и проходя внутрь, — У нас все свежее...

— Чем ты ее? — поинтересовался солдат, заходя следом.

— Тяжелым тупым предметом сверху-справа, — хмыкнул я, — Куда сгружать для опознания?

— Пойдем... — морпех сделал приглашающий жест рукой.

Пространство ангара было почти полностью заставлено ящиками и бочками. Они штабелями высились вокруг, создавая комнаты и коридоры лабиринта. Краем сознания я отметил, что составлено все грамотно: при штурме атакующим будет сложно преодолеть эти коридоры без потерь. Ну, я попаду внутрь без штурма.

Проход вывел нас на небольшую площадь, оборудованную под походный лагерь. Ящики тут были составлены в подобие стульев и длинного стола. За столом сидели еще два морпеха в, опять же, полном боевом облачении, а у "стены", облокотившись на какое-то устройство, похожее на передатчик, замерла изваянием фигура в лёгком экзоскелете. Наши взгляды встретились...

Псионический импульс, ушедший в мозг, послушно замедлил время вокруг, обострив мою реакцию до пределов возможно. Продираясь сквозь загустевший воздух, я поднимал руку с пистолетом, понимая, что чуть-чуть, но не успеваю. На фоне неподвижно замерших морпехов движение призрака, который чуть присел, пропуская выстрел над собой, казалось ускоренным. Пуля вошла в корпус аппарата в миллиметрах над его головой, не причинив, тем не менее, никакого вреда, в то время как я уже подался назад в спасительный лабиринт, уходя в маскировку. Спустя миг воздух в месте, где только что была уже моя голова, прошила воздух вторая пуля, выпущенная из такого же пистолета. Мой оппонент явно не уступал мне в мастерстве обрывать чужие жизни.

Моё положение затрудняло ещё и то, что на плече моем все ещё болталась мертвым грузом Керриган, затрудняя передвижение, ведение огня и маскировку. Бросить же я её тоже не мог, ибо это поставило бы крест на изначальной причине всего этого балагана. Единственной возможностью для меня сосредоточиться на уничтожении противника было аккуратно спрятать Сару куда-нибудь, где ее не достанут.

Мысли эти проскользнули в моём разогнанном сознании за долю секунды, пока рука перемещала оружие в сторону моего провожатого. Тот как раз схватился за закрепленную в магнитных захватах на спине винтовку, когда к нему в поднятое забрало залетела птичка. У меня было еще две секунды моего личного времени, чтобы сменить траекторию движения, прежде чем ход событий вновь разогнался до обычной своей скорости. Мимо уха снова взвизгнула пуля призрака, а потом я исчез в коридорах лабиринта, сделавшись незримым для смертных глаз и электроники. Впрочем, мой псионический друг до сих пор представлял нешуточную опасность. Видеть меня глазами он не мог, но любой всплеск моей псионики стал бы для него светом фонаря в ночи... А невидимый призрак фонит всегда. Впрочем, я тоже чувствовал его, так что всё было честно... Если "честность" значит что-то в бою, конечно. Пока что мы вели честный бой трое на одного. И это я предполагаю, что трое, ибо велика вероятность того, что я видел не весь отпущенный Саре контингент. Если весь, то они ее явно не уважают. И меня заодно.

Аккуратно опустив Керриган у ангарных ворот, я сбросил маскировку и неслышно двинулся назад, рассчитывая на то, что призрак, более не чувствуя меня в псионическом спектре, решит, что я отступил. "Гарпия" заняла своё место в руках. Мне оставалось надеяться, что я управлюсь раньше, чем кто-нибудь обнаружит Сару.

Первый противник сам выскочил мне навстречу. Надо сказать, сделал он это профессионально, прикрывая жизненно важные части брони и, будь я таким же как он человеком, мой жизненный путь, скорее всего, окончился бы быстро и бесславно на том самом месте. Но я, на счастье, был псиоником, переходной ступенью эволюции человечества, а это, даже не подкреплённое безупречной выучкой призраков (а моя, надо признать, была весьма расхлябана), говорило не столько о конкретно псионике, сколько об улучшенном наборе рефлексов, разнице в реакции и восприятии времени в критических ситуациях... Поэтому я выстрелил прежде, чем он навёл на меня оружие. Пуля вошла в шейное сочленение доспеха, наполнив шлем пламенем. В следующий момент мне пришлось бросаться на пол, уходя в перекат, чтобы не попасть под очередь его товарища, наискось разрезавшую коридор и наполнившую пространство визгом рикошетов. Шанса на вторую очередь я ему не дал. Первый выстрел пришёлся в наиболее защищённую грудную часть, и пуля завязла в броне, но пламенный привет своей цели достиг. Вторым выстрелом я оборвал мучения воющего, катающегося по полу в тщетных попытках сбить пламя тела. Как раз в момент этого "удара милосердия" моё чувство опасности буквально взвыло. Я дёрнулся вбок, понимая, что уже не успеваю. Я считал, что приготовился терпеть, но боль, пронзившая меня в районе левой лопатки, оказалась гораздо сильнее, чем можно было предполагать. Коротко взвыв, я тяжело рухнул на бетонный пол, с ужасом осознавая, что моё тело не слушается команд разума. Сразу за первой вспышкой боли пришли ещё две, тоже в спину. Думаю, жив я до сих пор был лишь потому, что на мне была до максимума утяжелённая и укреплённая броня, а вместо крови по сосудам бежала смесь стимуляторов, впрыснутая заботливым бортовым компьютером. Обычной боли укола я в этот раз даже не почувствовал. В данный момент мой организм, выведенный химикатами на предел возможного, состарился, наверно, лет на пять-семь, но выдержал. А затем я сосредоточил всю свою псионику, всё своё внимание, все свои силы на одном-единственном ящике — он стоял в самом низу одного очень важного ряда. Собрав всю волю в кулак, я с силой дёрнул его на себя, вытаскивая из-под других, обрушивая стену вниз, на призрака. Выстрел взметнул бетонный фонтанчик в миллиметре о моей головы, оцарапав лицо крошевом. В глазах потемнело, затем запрыгали разноцветные искры, в голову как будто ударили тараном. А затем я услышал короткий вскрик моего противника и характерный звук, который издаёт падающая вниз гора железных ящиков. С трудом заставив тело развернутся, я нащупал трясущимися руками винтовку и нацелив её на поднимающуюся фигуру, вжал спусковой крючок, опустошая обойму. Звуки выстрелов звучали как-то приглушённо, будто сквозь толстый слой воды, а из почти десятка выпущенных пуль в цель попали две-три.

Падая обратно на бетонный пол и с трудом поворачивая голову, чтобы удар не пришёлся на затылок, чувствуя, как сознание неотвратимо ускользает от меня, я мог только надеяться, что этих нескольких попаданий хватит, и что я приду в себя прежде, чем здесь появится кто либо ещё. Я отрубился даже прежде, чем моя голова встретилась с полом.

Глава 3. Звёздочка.

В чувство меня привёл резкий, хлёсткий удар по лицу. Грудь что-то сдавливало, не давая дышать, в голову словно вкручивали раскалённый шуруп, а из живота, казалось, неспешно, наслаждаясь процессом, вытягивают кишки, медленно наматывая их на руку. Сердце билось, как сумашедшее, бомбардируя корчащийся разум болью, в ушах стоял ровный гул, вместе с прочим полностью сводящий на нет все попытки думать.

Я распахнул рот, попытавшись вдохнуть, отчаянно захрипел сжатым в судорогах горлом и широко распахнул глаза. Первым, что я увидел, было нечто, летящее мне прямо в лицо. Рефлекторно вскинув руку, я крепко схватил и отвел в сторону то, что инстинкт определил как источник опасности, а после собрал в кулак весь невеликий запас сил и контратаковал нечто яркое, мельтешащее над головой, резко дернувшись вверх, метя лбом в самый центр этой яркости. Яркость сместилась, и мое горло встретилось с чем-то твердым, отчего у меня окончательно перехватило дыхание, а жажда действий сошла на нет. Задыхаясь и сипя, я рухнул назад, но то, что так легко сломило мое тело, не могло сломить мой дух — псионической волне нет преград, и нечто яркое, что я так и не успел разглядеть, исчезло из поля моего зрения в синеватой вспышке теле кинетического толчка, а я, силясь вдохнуть, перекатился в сторону и зашарил рукой по поясу в поисках пистолета. Пистолета при мне не оказалось, да и вообще — из всей одежды я ощущал на себе только штаны из какой-то плотной ткани, а поверхность неожиданно кончилась, позволяя гравитации взяться за меня всерьез и крепко приложить об... Пожалуй, об пол. Впрочем, падение пошло мне на пользу — я задышал, да и грудь уже не сдавливали тиски. Несмотря на с каждой секундой все больше гудящую голову, я нашел в себе силы осмотреться по сторонам. Я не знал, что на меня напало, не знал, где я, но буквально чувствовал разлитую в воздухе тревогу, тысячей раскалённых игл ковыряющую мои нервные окончания, и пытался обнаружить её источник. Обнаружил я, впрочем, совсем иное.

Мира не было. Не было вообще ничего, кроме тьмы и разноцветного пламени, больше похожего на воду, горящего и одновременно с тем текущего, льющегося света. Я находился в абсолютной пустоте, расчерченной всполохами перетекающего, струящегося, вздымающегося и опадающего огня, который был буквально везде и нигде одновременно. Я не мог сказать, где он еще присутствует, а где уже пусто, не мог сказать, насколько он далеко или близко. Знал лишь, что он всё же рядом, а за ним, за этими всполохами — многие тысячи километров сплошной черноты в любую, куда ни глянь, сторону. Но это угнетало, а потому я старательно отбрасывал эти мысли, как бьёт лапами воздух перепуганная кошка, зажатая в угол. Я знал, что пустота вокруг, и от неё никуда не деться, знал, но но совершенно не желал и думать об этом. Восхитительное обилие цветов мельтешило в глазах, гул все нарастал, грозясь разорвать мои барабанные перепонки. С трудом повернув голову, я нашел один из Источников, что щедро одаривал пламенем пустоту. Он был совсем рядом, и здорово отличался от остальных — пламя, из него исходящее, было неестественно серым, пульсирующим подобно огромной паутине, каким-то... Грязноватым, хотя как может быть грязен огонь? Я так заинтересовался, что невольно потянулся к этому пламени. И хотя моё тело не сдвинулось ни на миллиметр, от меня вдруг тоже хлынул поток пламени, для разнообразия почти правильного жёлтого цвета, хотя некоторая угнетающая меня неправильность оттенка, неописумая с точки зрения логики, в нём присутствовала. Постаравшись не обращать внимания на этот факт, благо всё усиливающийся шум в голове тому всецело способствовал, я дотянулся до паутины и, бесцеремонно испепелив мешающие мне нити, рванулся в самое сердце, к предположительно спрятавшемуся там пауку... И нащупал Керриган. Ну, как "нащупал"... Если бы я прорезал ей дырку в животе и трахнул туда, это было бы, пожалуй, более деликатным поступком. Фактически, я с немытыми сапогами залез к ней в душу, потоптался там всласть, споткнулся об мечту, с матами рухнув, придавил несколько жалобно хрустнувших под моим весом надежд... И это притом, что я почти сразу отступил назад — всё же какие-то нормы вежливости моя матушка в меня вбила, прежде чем попытаться сдать меня Конфедерации для обучения на Призрака. Ни разу не жалел, что сбежал от такой судьбы.